Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Верни меня к жизни
В его жизни было все, о чем можно только мечтать. Дом, семья, работа. Но в один миг все изменилось... Он потерял ВСЕ.... Исчезло само желание жить... И он решил умереть... Но ребенок, под названием Судьба, опять решил поиграть... В его жизни появилась Она... мечтающая о вечной любви. Смогут ли они стать счастливы... этого не знает никто... А что, если попытаться...?

Девочка и эльф
Иногда даже взрослым необходима помощь. Как же с этим справятся домашний эльф и девочка, обреченная сидеть взаперти?

Выбор / The Choice
Она встретила его, находясь на самом дне этой жизни. И не собиралась этого менять.
Он разглядел в ней то, чего она сама в себе не замечала, от чего отказалась много лет назад, выбрав темный путь. Он может показать ей свет.
Если она позволит.

Лабиринт зеркал
У Беллы безрадостное прошлое, от которого она хотела бы сбежать. Но какой путь выбрать? Путь красивой лжи или болезненной правды? И что скрывают руины старого замка?
Мистический мини.

Охотница
Оливия устала нести бремя своей миссии, она хотела уйти на покой, состариться и умереть. И именно теперь, когда на ее лице наконец-то появились первые морщинки, она встретила того, с кем хотела бы разделить заканчивающиеся годы своей длинной и странной жизни.
Фэнтези, мистика.

Цепь, клинок и крест
Европа с воодушевлением и верой в собственную правоту собирает рыцарей во Второй Крестовый поход. В рядах Христова воинства по разным причинам оказываются три девушки, раньше сражавшиеся на арене на потеху знати. У каждой своя история, свои враги и свой путь.

Мавка
Иногда с Черноморского побережья можно привезти не только загар и фотографии…

Тихий зов надежды
Иногда глас судьбы еле слышен, зов надежды – едва уловим. История о чуть заметных, смутных и мимолётных знаках и силах, которые привели Джаспера к его Элис. POV Джаспер.



А вы знаете?

... что можете заказать комплект в профиль для себя или своего друга в ЭТОЙ теме?



... что можете заказать обложку к своей истории в ЭТОЙ теме?



Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Ваша любимая сумеречная актриса? (за исключением Кристен Стюарт)
1. Эшли Грин
2. Никки Рид
3. Дакота Фаннинг
4. Маккензи Фой
5. Элизабет Ризер
Всего ответов: 525
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

Онлайн всего: 141
Гостей: 132
Пользователей: 9
Marishik_V, _Luca_, анс95, Milochk@1504, Aleksa8121, tanuxa13, Румынка, Lia_Lia, Fitaminka
QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Отдельные персонажи

Мечта, в которую стоит верить. Глава 21.

2024-3-28
15
0
0
Только стоит ли, право, вернуться,
Только стоит ли мне воскреснуть,
Если вместо меня живёт Дьявол,
Мои песни поёт тебе Дьявол?
Мельница, «Сказка о дьяволе»

Глухая лесная чащоба, укрытая невесомым покрывалом темноты. Пронзительный и резкий крик ночной птицы и шелест незримых крыльев где-то высоко меж облетевших крон. И как это птицам не надоедает их бесконечное метание в клетке деревьев, их бессмысленный полет, их собственные голоса? Как тебе не надоедает моя история и мой голос? Сам я уже едва могу его слышать. Чувство, знакомое мне по бесконечным детским попытками вести дневники: я ведь уже сотню раз успевал передумать все это, и записывать свои мысли, в сто первый раз прокручивая их в своей голове, было слишком скучно для ребенка. В начале этой бесконечной беседы меня трясло от нетерпеливого страха, от жажды боли, очищения этой болью, крещения огнем и возрождения из пепла. А теперь я просто устал. От разговоров, от презрения к собственной трусости, заставившей меня прийти к тебе на исповедь… От самого себя. От того, что я заперт в своем теле и не могу сбежать из него, дать себе отдых хотя бы на несколько секунд.
Эта усталость впервые завладела мной на кладбище моего прошлого. Ты рассказала мне, как обнаружила свою могилу на больничном кладбище, рассказала, что ты чувствовала тогда, когда столкнулась с этим зримым подтверждением собственной смерти для всего остального мира. Я расскажу тебе о том же.

***

Свежее раннее утро. Нежно-лазурное небо еще окутано сонной белесой дымкой, вокруг тишина, та необыкновенная тишина, которая бывает только на рассвете, когда весь пробуждающийся мир еще до конца принадлежит только природе, и лишь звуки звонкого птичьего пения звенящими каскадами рассыпаются в прозрачном воздухе… Так же, как прежде. Так же, как в тот день, когда я был здесь в последний раз. Так же, как в мои далекие, глупые, бездумные семнадцать лет, так же, как в моей прежней жизни. Я мог умирать и воскресать, убивать сам и быть уничтоженным другими, мог радоваться и страдать, любить и ненавидеть –мятежные бури моих чувств не находили отклика в этой земле, не меняли цвета этого золотящегося под солнцем песка на дороге, не затягивали бескрайний пылающий жизнью небосвод тучами, не высушивали узкую реку, по-прежнему змеившуюся между по-прежнему густых и тенистых рощиц на далеких холмах впереди, на которых все пронесшиеся по мне и во мне ураганы не оставили ни малейшего следа. Меня по-прежнему очаровывала эта утренняя магия пробуждения, высушенная солнцем глина на обочине проселочной дороги так же крошилась мягкой пудрой под моими пальцами, мои шаги как прежде вмешивались в утреннее безмолвие и звонкий птичий гомон чужеродным шумом, и я как раньше замер, переставая чувствовать себя, растворяя собственную жизнь в бескрайнем океане жизни этой земли, бывшей когда-то моей, но никогда мне не принадлежавшей – это я принадлежал ей…

Стоять вот так, не чувствуя ничего, кроме пульсирующей вокруг жизни, глухим эхом отдающейся в заполнявшей меня пустоте и своим резонансом, казалось, готовой вот-вот заставить забиться мое мертвое сердце, можно было бесконечно. Но позволять себе этого было нельзя. Здесь я стал чудовищем, здесь я стал убийцей, но больше это не повторится. Только не здесь!

Собравшись с силами, я заставил себя сойти с дороги, уводившей к железнодорожной станции на окраине Хьюстона и к моему прошлому, казавшемуся сейчас будущим, которое я словно мог изменить, повернув сейчас с этой дороги, и скрылся от разоблачающих солнечных лучей в одной из рощиц – той самой, куда меня чаще всего заводили долгие пешие прогулки скучными и прекрасными вечерами былой жизни и былого века. Я думал, что дожидаться ночи, находясь так близко от дома, тоска по которому не оставляла меня все эти годы, будет просто невыносимо, но я ошибся. В служившей мне укрытием роще оказалось столько знакомых тропинок, по которым я гулял вслед за призраком своих воспоминаний, столько знакомых деревьев, на которые вместе с ним любовался, столько знакомых корней, о которые мы вместе спотыкались, и столько удобных веток, на которые вместе взбирались, что я так увлекся этой экскурсией по кусочку собственного прошлого, что вспомнил о времени только тогда, когда, втянувшись на крепкой и удобной ветке росшего почти у самой воды бука, увидел сквозь густую сеть листвы над головой золотой диск летней луны на еще совсем светлом ночном небе.

Теперь можно было смело покинуть мое убежище.

Белая полоса дороги бежала по мягким холмистым изгибам полей, прежде бывших владениями моей семьи, далеко впереди на фоне никак не темнеющего неба густой черной линией виднелась ограда выгона, одинокий силуэт кружащей по нему лошади был единственным, что нарушало неподвижность этой светлой ночи. Я подошел ближе. Из-за мягкой складки холмистой гряды впереди появился острый контур крыши, изломанной готически-хищно и одновременно изящно, как у замков с гравюр в книге сказок. Еще несколько шагов, еще… Высокие окна холодно сверкнули, поймав в свое зеркало белые лунные лучи; плети вьющихся роз, захлестывавшие веранду, казались черными на фоне светлого камня стен; широкая, ухоженная подъездная аллея как будто чуть светилась в сумерках, а тени кипарисов, обрамлявших ее, как застывшие на посту часовые, едва заметно покачивались, словно приветствуя…

Пока я был далеко, пока видел эти стены, эти окна и эту дорогу только в воспоминаниях, я не понимал, как же скучал, не понимал, что это чувство может быть до такой степени нестерпимым, физическим, терзающим… и безысходным. Мой дом, моя земля, мои деревья, мой песок на дороге, мой ночной и свежий воздух, мои отражения звезд в сверкающих окнах, моя жизнь – и не моя. Казалось, я стоял перед гигантским зеркалом и видел в нем отражение своего прошлого и самого себя, но прикоснуться к этому, снова ощутить это до конца я уже не мог – мог только бессильно водить руками по холодному стеклу и не чувствовать ничего, кроме его бездушной гладкости. Я снова был здесь, но я не вернулся. Я никогда не вернусь.

В окне на втором этаже горел свет. Прежде это был кабинет моего отца…

Скрипит спинка старого кресла, расцарапанная когтями неуемных отцовских гончих, в распахнутое окно со двора вливается веселая болтовня сплетничающих Кэтлин, Беатрис и их подружек, ветерок шевелит страницы толстенных хозяйственных книг и разбросанные по столу письма, разгоняя чернильно-бумажный запах, напитавший комнату.

- Вест-Пойнт – прекрасное учебное заведение! А спорить со мной станешь, когда перестанешь быть таким пустоголовым денди и проявишь интерес хоть к чему-нибудь, кроме девчонок и шляп.

- Нет, я просто не понимаю, как…

- А тебе и не надо понимать. Для понимания в этом доме есть я!

Оба смеются – громко и совершенно искренне.

- Самолюбие – порок, его надлежит стыдиться!

- Нашелся проповедник! Выкладывай лучше, сколько проиграл на сей раз? И что, снова Уилтону? Да старина Джон скоро построит новый дом на мои деньги, которые ты так старательно спускаешь Кэйду!

- Вычти из моего наследства!

- Лучше уж из приданного Кэт – Кэйд уже явно получил это приданное авансом. Держи. И не нарывайся на драку хоть разок! Лучше уж сам сжульничай. И не смей опять опоздать к ужину. Еще раз пропустишь молитву – будешь поститься до утра.

- Да начнется армейская подготовка!

- Наглеешь, Джаспер! Передай Беа, что Лаура хочет поговорить с ней. Уилтонам привет!

Мягкий, точно на морском побережье, песок дороги шелково зашелестел под ногами, древесные тени накинули на меня свою серую сеть. Через несколько футов от дороги отделилась узенькая, едва заметная тропка, бегущая через поля напрямик к броду и к Белому озеру. Этой тропинкой я всегда туда и ездил, слишком нетерпеливый для широкого и ровного тракта, предназначенного для более терпеливых и менее «сумасшедших дикарей», к которым относился на взгляд матери я – со своей любовью прыгать через изгороди и пробираться через канавы, овраги и бурелом.

Летний вечер приятно обвевает лицо, обгоревшее до индейской красноты, прохладным ветерком, тихо шепчет песок на дороге, поблескивая золотом под копытами его вороного и каштанки Кэйда.

- Да ладно, брось играться, Джас, и признайся – ты на нее запал!

- Ерунда!

- Ну уж мне-то можешь сказать, я ж ее брат!

- Как раз поэтому и не скажу…

- Ага! То есть говорить все-таки есть что?

Запах отчаянно и страстно пахнущих роз, обвивающих арку ворот и расползающихся колючими змеями по изгороди, заполнил легкие, заглушая все остальное.

- Ты возмутительно высокий! Должна же от этого быть хоть какая-то польза. Достань мне ту розу, с самого верха, вон с той завитушки! Да нет, другую, рядом… ой, смотри, смотри, это махаон, да? А, аполлон… Или мне лучше приколоть к платью орхидеи? Как думаешь, матушка не заметит, если я сорву парочку в оранжерее?

- Если сорвешь – не заметит. А вот если приколешь к платью – заметит наверняка!

- Ой, а я и не подумала…

- А девушкам и не надо!

Чувствительный тычок локтем по ребрам и возмущенно округляющиеся серые глаза.

- Ты ведь так не думаешь на самом деле! Скажи, что не думаешь! Эй, отдай мне шляпку! Отдай, отдай!

Широкий веер ступеней воздушной веранды в кружеве глициний, в строгой рамке стройных мальв.

- Ну вот и ты, старина!

Джо хлопает его по плечу, рыжеволосая красавица в яблочной зелени платья поправляет выбившуюся из прически прядь, он, засмотревшись, спотыкается на ступеньке, панически хватается за перила, а Кэт нахально показывает ему язык из-за спин Чарли и Брента.

- А я расскажу Линде, что ты так пялился на Элен, что чуть с лестницы не свалился! Расскажу-расскажу-расскажу!

Темный лед угасших окон: бальная зала, столовая, маленькая гостиная, библиотека…Оживленные голоса, короткие переливы смеха, шепот шелкового платья матери, четкий, размеренный звук шагов отца, быстрые силуэты торопливых слуг, громкие восклицания управляющего, хихиканье Кэт и фортепьянные гаммы Беатрис…

Паутинка узких дорожек яблоневого сада, усыпанных белыми перьями облетевших лепестков, четкий контур беседки в просвете между деревьями, волны мягкой малахитовой травы, колеблемой ветром. Ничего не изменилось… Наверное, в моем разрушенном, сожженном кровью сознании что-то повредилось, и я просто видел то, что хотел видеть на самом деле, но мне казалось, что даже маргаритки, пестреющее в травяной зелени, и тяжелые виноградно-пурпурные кисти амарантов и львиного зева, буйствующие среди старых яблонь, были в точности теми же, что я видел в свое последнее лето дома.

Тропинка спустилась вниз несколькими поросшими жесткой травой земляными ступеньками, тень от дома укутала эту крошечную лощину, и я не сразу заметил, где именно оказался. На фоне темной стены деревьев серые, затянутые камуфляжем плюща надгробия были почти не различимы… и их не было здесь в моей памяти, их не должно было быть. Они были чем-то чужеродным, противоестественным, их хотелось убрать из той картины, что я помнил, но одновременно меня тянуло к ним, точно в трясину… И как в трясине, я утонул в этом, захлебнулся.

«Лаура Вайолет Уитлок. 1829 - 1891. Зима обещает весну, а память – новую встречу».

Мама прожила всего шестьдесят два года. И половину этого времени я ее не видел. Не видел, как ее черные волосы медленно серебрит седина, как добрые морщинки разбегаются от темных глаз и тонких губ, всегда чуть изогнутых в легкой полуулыбке, заставляющей детские ямочки играть на ее щеках… Наверняка у нее до старости была чудесная осанка прирожденной наездницы и изогнутые черточки морщин над бровями – она ведь так часто поднимала брови, когда радовалась и когда удивлялась. А она делала это постоянно: удивлялась, радовалась, восхищалась… Жила. А я даже не знаю, как.

«Беатрис Маргарита Уитлок. 1846 – 1885. Прощай, дорогая. До новой встречи в мире более прекрасном, чем наш. Мама».

Беа, всегда сдержанная, всегда утонченная, всегда идеальная – от кончиков бархатных туфель до пурпурных роз в золотых волосах. Всего тридцать девять лет… Неужели она так и не оправилась после смерти Дерека Линдона, так и не вышла замуж за другого, раз похоронена здесь, раз до конца своих дней носила свою фамилию? Какой подвиг и какая трусость… Всегда такая храбрая и гордая, она, конечно же, держала свое горе в себе, не плакала на плече матери, не приходила со своими страданиями к отцу… Я один знал ее другую – открытую, отпустившую себя, беззащитную. Может быть, если бы я был рядом, когда в первых списках убитых она увидела имя своего жениха, она позволила бы себе плакать, выплеснуть из себя свою боль слезами, и эти слезы не сожгли бы ее изнутри в неполные сорок лет. «До новой встречи в мире более прекрасном, чем наш. Мама». Не должно родителям хоронить детей…

«Николас Джонатан Уитлок. 1814 – 1864. Любимый муж и дорогой отец. Ты молод навеки».
Отец не пережил войны… Где-то в глубинах памяти всплыло едва различимое воспоминание: Мария говорила мне, что он вступил в армию сразу после письма генерала… После того, как я не вернулся с задания. Отчаянный, порывистый, как юноша, и бесстрашный, как викинг, он просто не мог оставаться в тылу, зная, что его сын погиб от рук янки. И он погиб вслед за ним… Вслед за мной. В каком бою? На чьих землях?.. Как Дерек, рассеченный саблей лейтенанта янки на грязном берегу Бул-Рана? Или как Джо, смотревший в белое виргинское небо застывшими глазами, с опаленными вспышкой выстрела волосами на виске? Как Брент, закрыв грудью амбразуру? Как… Я рывком отвернулся от надгробия. Не мог об этом думать. Мог смириться с гибелью друзей, с собственной смертью, с концом света, с чем угодно – но… Не с тем, что он остался молодым навеки, когда мог и должен был жить. Что он был… как я. С тем, что я старше его.

Шестьдесят четвертый год… Я шел от конца к началу, от новых могил к самым старым. И, чувствуя, что просто не выдержу этого, что меня не остановит даже бессмертие, если я увижу там имя Кэт, я заставил себя подойти к последнему надгробию.

«Джаспер Кристиан Уитлок. 1844 – 1863. Надежда отца, гордость матери, опора Родины».

Позолота с выбитых в сером граните букв почти облетела, густое переплетение плюща опутало надгробие, словно тянущие под землю силки; странные, кроваво-красные колокольчики льнули к исхлестанному ветром и дождями камню. Я смотрел. Ждал, когда эта галлюцинация развеется, когда я увижу то имя, которое действительно выбито на этой плите. Но ничего не поменялось.

Странное чувство захватило меня – как будто непреодолимое, как земная тяга, притяжение тащило меня вниз, в пустую могилу под этой плитой, на которой начертано мое имя. Эта пустота ждала слишком долго, и слишком долго я обманывал ее, но… Ни разу за свои девятнадцать лет жизни я не чувствовал себя таким почти мучительно живым, и ни разу за полсотни мертвых лет – настолько мертвым. Не нужно было приходить. Да и не куда было. Я мчался сюда с края света, подгоняемый сумасшедшей мыслью о том, что если я вернусь туда, где все началось, то смогу все изменить, смогу начать заново, что моя жизнь – это круг, который можно замкнуть. А это спираль, и я могу лишь посмотреть вниз с нового витка. Я мертв для того места, куда так хотел вернуться. Чтобы понять это, мне нужно было увидеть свою могилу. Как глупо…

Не нужно было приходить, но уйти я не мог. Намагниченная ожиданием пустота под ногами рванула к себе, и я упал на колени, ударившись головой о ледяной край своей могильной плиты. Короткий укол боли заставил меня подумать, что этот камень – единственное, что от меня осталось, единственное, что есть у меня в этом мире… Мертвый кусок гранита, покрытый шрамами от пронесшихся над ним непогод. Вот с ним мы действительно родные.

- Здесь кто-то есть?..

Я поднял голову от камня, обернулся.

«- Ненавижу свои глаза! Такой глупый цвет! Совсем не выразительный! И вообще, это ужасно: светлые волосы, светлая кожа и светлые глаза…

- Так я, по-твоему, урод, Беа?

- Причем тут ты? Да ты чернее сажи, братец! А вот я бесцветная, как коробочка хлопка! Вот бы мне темные глаза, как у мексиканок… Такие черные, бархатные…

- А мисс Уилтон считает, что нет ничего красивее именно серых глаз.

Пренебрежительный и позабавленный смешок.

- Ну еще бы она считала по-другому!..»

С загорелого, еще по-детски пухлого личика, обрамленного короткими светлыми прядями, на меня смотрели серые глаза сестры, удивленно и взбудоражено вытаращенные, полные бесшабашного любопытства. В них отражался пляшущий огонек свечи, запертой в стеклянную клетку старинного фонаря.

Я молча смотрел на мальчика, а мальчик смотрел на меня. И ничуть не боялся. Я вдруг вспомнил Шарлотту. Она тоже не чувствовала страха, когда смерть сидела на ее подоконнике и слушала ее истории про ирландских богов и героев. Это секрет счастья – просто быть ребенком, хотя бы только в душе.

- Ты привидение? – бесцеремонно и самую чуточку испуганно спросил мальчишка, неуверенно подходя ближе.

Он не очень-то и боялся, хотя должен бы, а я не очень-то и хотел его убить. Хотя должен бы.

- Да, я приведение. А ты кто такой?

По едва уловимой дрожи пятна света, источаемого фонарем, я заметил, что его рука задрожала. Невообразима детская и яркая смесь испуга, любопытства и восторженного предвкушения, полыхнула в мальчике так ярко, что я невольно прикрыл глаза.

- Я тут живу… Ну, в этом большом доме. То есть не живу, а в гостях. Это дом моей бабушки! А ты живешь тут? Ну то есть… - он неуверенно покосился на надгробный камень за моей спиной.

Я усмехнулся.

- Хотел бы я, чтоб это было так. Нет, я бездомное привидение.

- Значит, ты навсегда здесь не останешься? – разочаровано протянул ребенок. – А было бы здорово – я бы тогда мог всем говорить, что у нас дома есть свое приведение! Ой, а у привидения есть имя?

Я снова покосился на надгробие. Джаспер Уитлок. Так звали того, кто похоронен здесь. Не меня.

- Нет, у привидения нет имени, на то оно и привидение. А тебя как зовут?

Мальчик хлюпнул носом.

- Уильям, как дедушку.

Значит, я был прав, и Кэт пудрила всем мозги, говоря, будто красавчик Уилл Блэквуд ей ни капли не нравится.

Я на несколько секунд снова отвлекся на воспоминания, а когда вынырнул из них, мой новый знакомый увлеченно повествовал о чем-то непонятном:

- …так здорово! Я бы ужасно хотел тоже быть таким, как он! А еще бабушка иногда рассказывала про своего брата. Он был ужасный злодей! На войне был самым героическим героем, все в нем души не чаяли, а он любил только сражения, забыл о доме и родственниках, совсем их не навещал и о них не думал – лишь бы только с войны не отлучаться! И бог его наказал: он любил одну девушку, а она не стала его дожидаться и вышла за муж за кого-то другого. И бабушка говорит, она правильно сделала – мол, все равно бы не дождалась. А он, как узнал об этом, вроде бы с ума свихнулся… или как-то так… Его больше никто не видел никогда, он, наверное, погиб. А потом – бабушка сказала, что это все враки и неправдивые выдумки, но Синтия говорит, это правда, потому что та девушка была ее пра-пра… Ну, она сказала, что брат моей бабушки стал привидением и отомстил той девушке за то, что она его разлюбила! Убил ее, ту девушку, и ее мужа тоже! А потом…

Я не думал, что мне может стать еще хуже, но мне стало. Мое отражение смотрело на меня из зеркала, теперь переставшего быть кривым, и паскудно кривило губы, а я смотрел на него потрясенно, испуганно и жалко.

Так вот каким я был… Казался себе благородным, идущим на бесконечное самопожертвование героем, а был одержимым жаждой славы и непомерной гордыней эгоистом… Думал, что жертвую семьей ради Правого дела, ради Юга, ради черт знает чего еще, а на деле просто сделал войну своей жизнью – добровольно, осознанно и безжалостно. Считал себя безвинно казненным своей судьбой, несущим наказание ни за что – а на самом деле заслужил каждый день своих мучений. Власть, повиновение, обожание и ненависть, но зато не равнодушие… Я хотел быть особенным, быть лучшим, быть всесильным… Обломок гранита, покрытый шрамами трещин. Я получил, что хотел.

Мне так хотелось оправдаться, защититься от этих обвинений, рухнувших на меня так неожиданно, но у меня не было аргументов, не было ничего, и, закрыв лицо руками, я смог только жалко пробормотать:

- Нет, все не так, я не думал, я не хотел, я старался, я… Пожалуйста… Я так устал…

Потрясенный и перепуганный восторг маленького Уильяма ударил меня, заставляя очнуться, и я услышал радостный вопль своего нового знакомца:

- О! Так ты – то самое привидение? Ох, как это… А это все правда? Ты…

Неведомая сила подняла меня на ноги.

- Нет! Нет, ничего из этого не правда, ничего, Уилл! Тот парень был просто самым обыкновенным дураком, который мало что видел за своими воздушными замками и поэтому врезался во все стены и спотыкался на каждом шагу. Самый обыкновенный дурак. Самый обыкновенный!

О, если бы только криками можно было облегчить боль!.. «Операции как на теле, так и на душе лучше проводить под анестезирующим воздействием алкоголя — толку будет больше». Питер был прав. Человек приходит в жизнь один и умирает тоже одиноким, сколько бы народу не толпилось у его смертного одра. Мы одиноки всегда, во всем. Это правда, это жизнь, и я знал это, но… Я все бы сейчас отдал за то, чтобы рядом был Питер, готовый в который раз спасти меня от самого себя своим смехом, или Шарлотта, способная напомнить мне, что я все-таки человек, своей верой, или Мария, делавшая меня слепым и глухим своей черной, мучительной любовью, или Люси, огнем звериной похоти выжигавшая из души все человеческое, всю мою человеческую боль – кто угодно, кому было до меня дело, кто угодно, для кого я не был обыкновенным.

- Ты Кай, из сказки про Снежную королеву!

- Прости?..

Серьезное до комичности лицо мальчишки расплылось в широкой ухмылке.

- На той войне тебя ранили льдинкой. И вот ты теперь бегаешь от всего, что теплое, потому что… ну… забыл, что теплое – это хорошо!

- И что же мне делать? Я… я ведь не могу не… не бегать.

Уильям снова посерьезнел, шмыгнул покрасневшим на холоде носом и сообщил мне:

- А ничего не надо делать. Герда тебя сама найдет. Ты только… - он опять боязливо покосился на мое надгробие. – Ну… не умирай до конца.



Источник: http://www.twilightrussia.ru/forum/38-2887-8
Категория: Отдельные персонажи | Добавил: BlackthornTales (20.03.2011) | Автор: BlackthornTales
Просмотров: 1331 | Комментарии: 14 | Теги: Джаспер и Элис


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 141 2 »
0
14 tanya0836   (25.11.2014 14:37) [Материал]
Детское сердце-зорко! Ну вот,как,смог малыш понять самую суть и объяснить ее.В сердце твоем льдинка. А Герда сама найдет и отогреет тебя.Ты только не умирай до конца.Просто поразительно! Спасибо!

1
13 ВикаКруспе   (23.08.2011 14:38) [Материал]
Спасибо за главу smile

1
12 Миравия   (17.07.2011 06:20) [Материал]
"Герда сама тебя найдет..." какая прелесть.... КАкая атмосфера.... Как это должно быть жутко - увидеть ТАК себя со стороны.... cry СпасибО!

3
11 Hella   (14.06.2011 23:47) [Материал]
Ох, как потрясающе передана атмосфера, если бы не ребенок и встреча с ним, то было совсем не то...

4
10 ёжик-ужик   (17.04.2011 16:25) [Материал]
лучшее что я читала просто потрясающе пожалуйста допишите до конца очень жду

3
9 Primrose   (10.04.2011 11:12) [Материал]
Ох, какая глава! Спасибо большое!

3
8 vegi   (28.03.2011 08:26) [Материал]
Впечатляюще !!!

3
7 [Ырка]   (25.03.2011 00:15) [Материал]
Все, я плачу.

4
6 tess79   (23.03.2011 17:13) [Материал]
Потрясающе потрясительная глава! Накал эмоций захватил в свои тиски и стянул грудь так, что не вздохнуть, пока не прочтешь...Восхищаюсь тобой все больше, и больше! Спасибо, Полина!

4
5 Львица   (22.03.2011 21:47) [Материал]
Теперь я понимаю, почему эта глава - одна из твоих любимых... сколько в ней смысла, сколько в ней боли, скорби, рухнувших надежд - самых последних, что еще оставались в его опустошенной и выжженной душе - и встреча с неприглядной правдой, которой он впервые взглянул в лицо...
Это невероятно прекрасно и вместе с тем чарующе, волшебно, невыносимо - сколько бы слов я не подбирала, ни одно из них не сможет в полной мере передать все грани твоего таланта, Полина!..
Спасибо....

1-10 11-14


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]



Материалы с подобными тегами: