Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Другая история «Как приручить дракона»
А что если изменить первую встречу Иккинга и Беззубика?

Давным-давно в Китае
Действие происходит в 1926 году во время Гражданской войны в Китае. Эдвард - сельский врач, Белла - строптивая дочь миссионера. Столкновение неизбежно.

Miss Awesome
Бонни и компания продолжают свои похождения. Что их ждет на этот раз? Свадьба? Приключения? Увольнение? Все может быть...

Сборник стихов
Позабыты прошлые ошибки -
Значит, сможем новых понаставить.
Синяки и раны, и ушибы,
Будто жизнь чему-то научила.

На чужих ошибках не построить
Ни судьбы своей, ни назначенья,
Только лишь свои изгваздав ноги,
Сможем мы понять, чего хотели.

Make a Wish (Загадай желание)
История о том, как одно необдуманное желание может изменить судьбы двух людей.
Она – обычная фанатка, которая мечтает увидеть своего кумира. Он – знаменитый актёр, который снимается в кино, даёт интервью журналистам и не подозревает о том, что где-то в России есть восемнадцатилетняя девушка, которая на День рождения загадала странное желание...

Долгая охота
Его жизнь – вечная погоня за удовольствием. Ее жизнь – вечный бег наперегонки со временем. Его жизнь – вечный бой за саму возможность жить. Однажды их пути пересекутся, и только всемогущая Судьба знает, чем закончится эта долгая охота...

Тень Света
Чувства пронизывают пространство и время. Выбор любить или ненавидеть изменяет нас и целый мир вокруг.

С Днём Рождения, Джейкоб!
«Затмение». Элис, желая сгладить острые углы между Эдвардом и Джейкобом, а так же подарить Белле возможность проводить время с другом, но под бдительным оком вампиров, хватается за возможность пригласить оборотня в гости и отпраздновать его день рождения.



А вы знаете?

...что в ЭТОЙ теме можете обсудить с единомышленниками неканоничные направления в сюжете, пейринге и пр.?



... что победителей всех конкурсов по фанфикшену на TwilightRussia можно увидеть в ЭТОЙ теме?




Рекомендуем прочитать


Наш опрос
С кем бы по вашему была Белла если бы не встретила Эдварда?
1. с Джейкобом
2. еще с кем-то
3. с Майком
4. с Эриком
Всего ответов: 536
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Отдельные персонажи

Мечта, в которую стоит верить. Глава 15

2024-3-28
15
0
0
Самая страстная любовь - это несбыточная. Э.Хайне
С любовью все обстоит так же, как с почечными коликами. Пока не схватит, даже не представляешь себе, что это такое. А когда об этом рассказывают — не веришь. А. Сапковский

Глухая лесная чащоба, укрытая невесомым покрывалом темноты. Пронзительный и резкий крик ночной птицы и шелест незримых крыльев где-то высоко меж облетевших крон. Дрожит и бьется багровое пламя костра, и кажется, я впервые чувствую идущее от него тепло, усиливающее отчаянный, лихорадочный жар снедающей меня горячки чувств. Это странно, нелепо, немыслимо: я едва знаю тебя и потому лишь могу рассказать тебе о своем прошлом — как можно рассказать только постороннему, незнакомому, чужому — и несмотря на это чувствую почти физически, как рвется на части мое сердце, не выдерживая свирепой схватки почти непереносимой жажды во всем тебе признаться: сказать, что я не знал, что могу так чувствовать, не думал, что когда-нибудь пойму, что значит любить кого-то так слепо, нерассуждающе и безумно — и обреченного понимания безнадежности этого порыва. Ты говоришь, а я едва сдерживаюсь, чтобы не упасть перед тобой на колени и не сказать все те слова, что когда-то говорил тебе Джеймс, — ведь ничьи чувства никогда не были так близки к моим, чем те, что испытывал он тогда, в той беседке, много миль и лет назад, — кричать о том, что я люблю тебя, что ты прекрасна, что в тебе чудесно все: твой ангельски чистый, звенящий хрустальными переливами голос, твои мерцающие солнечным золотом глаза, твои руки, точеные и хрупкие, твои тонкие пальцы, неосознанно скользящие по искрящемуся снежному покрывалу, — и кажется, я все бы отдал за то, чтобы оказаться на его месте и ощутить их прикосновение! — твоя невинно-светлая улыбка, гордый и нежный изгиб твоих губ, сводящих с ума мечтой о манящей сладости их поцелуя... Медленно кружащие в воздухе снежинки оседают на твоих волосах искрами небесного костра; одна из них, растаяв в волнах наплывающего от огня тепла, медленно скользит по твоей шее, и бессознательная тяга стереть ее своими губами на мгновение лишает меня памяти и слов... Но прошлое — это все, что у меня осталось, и его власть надо мной сильнее моего безрассудства и дерзкой низости моих мыслей, за которые я с радостью вызвал бы сам себя на дуэль... Ты напряженно смотришь на меня, точно пытаясь угадать, о чем я думаю, и я чувствую в тебе недоверчивое и словно... радостное удивление... О, почему, почему ты не можешь презирать меня так, как я того заслуживаю?

То исступленное чувство, которое вызвала во мне ты, — восхищение, нежность, страсть, обожание, сплетающиеся так тесно, что их невозможно различить — однажды я испытал нечто подобное. Чувствовал отчаянное упоение от понимания, что больше мне не о чем мечтать, нечего желать, не к чему стремиться — ведь на мгновение мне показалось, что я ощущаю в сердце, бьющемся так близко от моего, те же самые чувства... Я ошибался. И мне... страшно, слишком страшно ошибиться вот так еще раз.


~***~

- Бесконечные войны, убийства, дележи территории, кровопролития ради крови... Сколько лет это тянется? - Люси вздохнула и скосила на меня глаза, ожидая моей реакции, но я ничего не ответил, толком не прислушиваясь к ее словам, но прекрасно ощущая ее эмоции — самодовольно-победительные, снисходительно-тщеславные, взволнованные и счастливые. А вот что чувствовал я сам... Я не знал ответа. Тупая, мертвая опустошенность, как будто я лишился возможности ощущать хоть что-то, моральное оцепенение, с которым не было ни сил, ни желания бороться. И, ничего не понимая и не чувствуя, я боялся того, что же мне все равно придется осознать и почувствовать, когда спасительное душевное обезболивающее перестанет действовать.

Люси задумчиво склонила голову и вновь заговорила:

- Все на свете приедается. Сотни лет вполне достаточно, чтобы в этом убедиться. Вести бесконечные сражения ради них самих — бессмысленно, мы только привлекаем ненужное и опасное внимание. Вот-вот могут вмешаться Вольтури, и тогда... А Мария не понимает этого.

Упоминание этого имени вырвало меня из моего равнодушного онемения, и я непроизвольно повернулся к Люси, ожидая объяснений.

- Дюжина мексиканских городов и почти столько же в Техасе уже наши. Зачем нужно еще? - спросила она, и ее алые глаза сверкнули в лунном свете стальным блеском.

Я хотел было ответить и вдруг понял, что, безоговорочно выполняя все отдаваемые Марией приказы, создавая для нее армии, тренируя их, готовя к боям и приводя их на поля сражений, я не понимал цели всего этого, не видел конца пути, по которому послушно следовал. И не знал ответа на заданный Люси вопрос. Точно прочитав мои мысли, она понимающе улыбнулась и возвела глаза к небу.

- Ну еще бы! Бог знает сколько лет ты рисковал собственной жизнью и даже не знал, для чего делаешь это, и... Что ж, вполне в стиле Марии!

- Что... - начал было я, и тут Люси внезапно подалась ко мне, обвила руками мою шею, заставив склониться к ней, и, глядя на меня с непередаваемым выражением беззащитно-невинного и умоляюще-испуганного недоверия в сверкающих глазах, зашептала:

- Ты не понимаешь, что она просто использует тебя? Что твои способности для нее слишком дороги, а иначе она давно избавилась бы от тебя, когда твоя присущая всем новообращенным сила пошла на убыль? Ей удается выигрывать во всех войнах лишь благодаря твоему таланту, а не будет тебя - не будет и безупречно дисциплинированного войска, не будет побед, не будет многомильных территорий и тысяч жертв, находящихся в ее власти — не будет ничего! И ей это отлично известно — потому только ты до сих пор жив, потому она делает все, чтобы заставить тебя остаться!

С трудом вырвавшись из-под власти ее гипнотизирующего взгляда и околдовывающе-мягкого голоса, я воскликнул:

- Я оставался по собственной воле. Она не делала для этого ничего!

Люси звонко засмеялась.

- Вот как? А вчерашнее сражение? Разве не мастерски она изобразила беспомощную и беззащитную страдалицу? Она всего лишь спасала свою шкуру, боялась оставаться на поле боя, а ты поверил ее мнимым мучениям с такой легкостью, что позабыл о собственных рекрутах, о битве — обо всем! - Ее лицо было так близко, что я чувствовал на щеке ее дыхание; взгляд ее завораживающих глаз, казалось, проникал мне в самую душу, во всех ее чертах пылало чувство такой силы, какой я не мог в ней и предположить, и я поневоле ощутил, что ее слова задевают меня, пробуждают во мне все те ненавистные эмоции, которые я, казалось, уже забыл и похоронил этой ночью.

- А когда она оказалась в безопасности, ты сразу перестал быть ей нужен, и она отправила тебя назад, на эту бойню, где тебя чуть не убили — и что же? Она не потрудилась даже узнать, жив ли ты! Какие еще доказательства тебе нужны?

Я слушал ее, борясь с накатывающими изнутри волнами униженной и бешеной ярости, которую вызывало во мне то, что она говорила, и внезапно мне показалось, что волнение, которое я чувствовал в ней, слишком сильно для такого разговора, что слишком уж зло звучат ее слова, если она хочет лишь выразить мне свое сочувствие, и... что она говорит о вещах, знать о которых не может. Просто не может.

- Она сожгла все твои мосты, перерубила твою жизнь и судьбу только из эгоистичной веры в то, что ты можешь оказаться полезным ей, и... - говорила между тем Люси, и голос ее звучал все напряженнее и громче.

- Где ты была вчера во время боя? - прервал я ее и одновременно с удовольствием и страхом увидел и почувствовал, какой эффект произвел мой вопрос: Люси замолчала на полуслове, растерянно глядя на меня, и в ее эмоциях я явственно уловил вспышку панического ужаса и злобы.

- Я охотилась! - быстро ответила она, вскинув голову и глядя на меня с вызывающей прямотой, которая все равно не могла скрыть от меня ее истинные чувства.

- Если тебя не было этой ночью на окраине Сальтильо, где происходила битва, то откуда ты знаешь, что Мария была ранена и что я помог ей? - ледяное и инквизиторски-ровное звучание собственного голоса, испуг, проявляющийся в глазах Люси все сильнее с каждым моим словом — это доставляло мне какое-то жестокое, мстительное удовольствие.

Люси отчаянно замотала головой, протянула ко мне руки, точно пытаясь меня остановить, и быстро заговорила, запинаясь и захлебываясь словами:

- Ты не понимаешь, ей нельзя доверять, она хладнокровно избавится от всех нас, как только мы перестанем быть ей нужными! Неужели ты еще не устал от бесконечных смертей и убийств? Неужели не хочешь освободиться от всего этого? Разве...

- Да, ты охотилась, — прервал ее я, наслаждаясь тем почти суеверным ужасом, который чувствовал в ней. — На Марию. В суматохе боя ты легко могла напасть, не привлекая внимания, а затем исчезнуть, оставшись незамеченной. И тебе это почти удалось — помешал я своим появлением. Ты не рискнула бросить мне вызов — уже попробовала на себе, что это небезопасно. И ты сбежала. Оставила свое дело невыполненным. Вот почему ты знаешь, что происходило после вашей схватки — ты просто видела.

Люси медленно пятилась от меня, не отводя ослепленного страхом взгляда расширившихся глаз от моего лица, пока не натолкнулась спиной на ствол покрытого мхом дерева, росшего на самом краю нашей крошечной поляны.

- Н-нет, все не так, как ты думаешь, - хрипло прошептала она, и ее белые пальцы жестом не сдерживаемой больше паники вцепились в серо-зеленое кружево плюща, свешивающегося с переплетенных ветвей над ее головой.

- Я был единственным, что удерживало тебя от этого предательства, и ты решила попытаться просто переманить меня на свою сторону самым простым и действенным способом. - мой голос предательски дрогнул. Я думал, что это была моя игра, что я был кукловодом. А оказалось, что я с самого начала был лишь игрушкой. Марионеткой. Снова... - Ведь мои способности слишком ценны, чтобы так бездарно растратить их, просто убив меня, верно? - я и сам не заметил, как неистовая, безумная, свирепая ярость полностью захватила меня, почти лишая способности говорить.

- Нет, все совсем не... - отчаянно и дико выкрикнула Люси, но я не стал слушать. В этом больше не было смысла.

От первого удара она ловко уклонилась и бросилась было в чащу, но я схватил ее за плечо и рывком развернул к себе. Мгновение моя рука завершала свой смертоносный замах, мгновение мы смотрели друг другу в лицо, и я словно видел в ее глазах отражения казавшихся теперь такими далекими и чужими минут сегодняшней ночи: видел как она медленно подходит ко мне под аркой пышных древесных ветвей, чувствовал невесомые прикосновения ее ледяных пальцев, слышал ее дразняще-нежный голос, ощущал металлически-сладкий аромат крови и жасмина, окутывающий меня вместе с пылающими волнами ее чувств, становящихся моими собственными... «Почему ты никогда не просишь о помощи?» Ее тонкие руки, заслоняющие лицо, — я вспомнил то одурманенное, неестественное восхищение, которое они вызывали во мне своими прикосновениями, ее полуоткрытые алые губы — всего пару часов назад я прижимался к ним безумно-опьяненными поцелуями —теперь кривит дрожащая и полумертвая, судорожная улыбка... «Она бывает нужна и такому герою, как ты!» Ее нечеловеческий, жуткий крик, глухой звук удара, сухой хруст, вспышка смертельной боли и страха — и она упала на покрытую палой листвой землю, бессильно-жалким движением откинув голову и всплеснув руками, и под мертвым взглядом ее застывших глаз, из которых навсегда исчезла вся завораживающе-непокорная магия, я вынул из кармана зажигалку.

«Такому герою, как ты...»

Сухие листья и опавшие ветви тотчас же с тихим потрескиванием занялись синеватым огнем, воздух над бледными язычками пламени задрожал и зарябил, как вода под ветром, в нос ударил приторно-тяжелый запах густого белого дыма, застилавшего неестественно вывернутую шею и застывшие красные глаза Люси, ее изломанные руки, волну ее белокурых волос, разметавшихся по серому мху... И пока я смотрел на нее, вспоминая все то, что между нами было, мне казалось, что вместе с ее мертвым телом пламя уничтожает и последние остатки того, что было во мне от девятнадцатилетнего Джаспера Уитлока, майора двадцать седьмого виргинского полка, лично возведенного в этот чин самим генералом Джонстоном, самоуверенного и гордого мальчишки, любящего сына, преданного брата, счастливого жениха, наследника огромного состояния и роскошного поместья, лучшего в графстве наездника, самого меткого стрелка и игрока, никогда не проигрывавшего в покер... Против моей воли и на моих глазах призрак этого почти незнакомого мне человека, каким я когда-то был, потускнел и истаял, лишив меня последней преграды, защищавшей меня от собственной истинной сущности... Но предаваться равнодушно-бессильным сожалениям у меня не было времени — я вспомнил, что Люси была не единственной недовольной бесконечными завоеваниями Марии и что она никогда не действовала в одиночку.

Погребальный костер, уничтожавший останки той, которую так недавно я почти заставил себя полюбить и которую убил, испытывая при этом лишь странное и отвратительное чувство трусливого облегчения, еще не догорел, а я уже побежал прочь от его бледных сполохов, вспоминая безжизненно-тяжелый взгляд Нетти, которым та смотрела на Марию несколько часов назад, пока та отдавала распоряжения накануне сражения, и то, как она незаметно переглянулась с сестрой... Деревья вокруг слились в клубы бесформенного серого тумана, пока я несся через лес, не зная толком, куда именно, без каких угодно догадок о том, где искать Нетти. Если я был прав, то в лагере и его окрестностях ее быть не могло, и я сосредоточил все свои способности на попытках уловить где-нибудь в этой непроходимой чащобе отголоски способных выдать ее эмоций. Внезапный всплеск необузданной ярости , шедшей от кого-то, находившегося совсем рядом, подтвердил правильность моей догадки, и я понесся через лес на делавшиеся все более бешеными сполохи злобы, внезапно обнаружив, что чувство, владеющее мной самим — страх. Страх опоздать. Страх за Марию. Марию — безжалостную, жестокую, ледяную...

Вылетев из леса, я замер, окидывая взглядом открывшуюся мне сцену. Перламутровый песок озерного побережья, залитый розовыми лучами рассвета, рассыпающимися тысячами искр на белой коже двух соперниц. Дикое, искаженное ненавистью лицо Нетти, обрамленное растрепанными белокурыми волосами, раздуваемыми ветром, ее пылающие кровавым огнем глаза, ощеренные зубы... И страдающее, измученное лицо Марии, кривящиеся от боли губы, безжалостно вывернутые назад руки; окровавленные ногти Нетти скользят по ее шее, оставляя на белоснежной коже алые борозды, хищные пальцы сжимаются на ее горле... Несгибаемая, гордая и бесстрашная Мария, превращенная в бессильную, погибающую жертву. Даже там, во время боя, упрямо отказываясь от помощи и тщась скрыть свою боль, она не была сломлена и разбита, а теперь... Впервые я увидел ее такой — побежденной, слабой, беззащитной — и мне показалось, что я словно и вовсе впервые вижу ее, впервые замечаю, как красиво ее лицо даже несмотря на исказившую его судорогу боли, как прекрасно она сложена, как пленительно нежен контур ее плеч, полуобнаженных растерзанным кружевом платья, как соблазнителен изгиб ее шеи... Я вспомнил, как мечтал освободиться от неощутимых цепей, которыми она удерживала меня возле себя, как хотел избавиться от нее, но теперь, когда мое желание осуществлялось у меня на глазах, я вдруг понял, что больше не хочу этого, что не хочу... быть свободным, что она... нужна мне. Все это промелькнуло в моей голове за долю мгновения, и тут я поймал взгляд Марии, странно отстраненный и пустой — так смотрели раненные в белом артиллерийском дыму на полях сражений за миг перед тем, как удар штыка или добивающий выстрел обрывали их жизни. И только теперь я заметил, что она не борется с Нетти, не защищается, не вырывается из ее хватки, даже не пытается сопротивляться. И не чувствует страха. Совершенно.

Я оказался рядом за долю секунды и перехватил занесенную для удара руку Нетти; она оторвала горящий алчной жаждой смерти взгляд от лица Марии и перевела его на меня — ее прежде казавшееся нежным и милым лицо превратилось в чудовищную маску фурии, сумасшедшей наслаждающейся гибелью и болью вакханки. Ее клыки сверкнули прямо перед моими глазами, стальные когти вонзились в мое плечо, но я легко освободился и отшвырнул ее в сторону.

Все было кончено за секунды. Все, чем обладала Нетти, была только неистовая сила и ярость — мало, чтобы противостоять мне, слишком мало... Мне даже не было нужды применять свои способности — ее бешенство и без того полностью захватило ее и лишило разума. Удар в висок, заставивший ее голову мотнуться в сторону, разворот, короткий удар по изящной тонкой шее — и Нетти с глухим вскриком упала на землю, и легкая рябь пробежала по спокойной глади озерной воды, разбитой ее бессильно откинутой в сторону рукой. Я поднял с песка оброненную во время боя зажигалку, и мгновение спустя такой же костер, как тот, что догорал где-то в лесу за моей спиной, занялся на безмолвном белом побережье.

Это было очень странно: две самые верные союзницы — и внезапно предали, решились на убийство своего — и не просто своего, а Марии, которую считали едва ли не сестрой...

Мария.

Я обернулся. Она сжалась в комочек на влажном песке, у самого берега, буйные черные кудри рассыпались по плечам и лицу, закрытому руками. Что-то внезапно дрогнуло во мне — какой-то давно забытый отголосок трепетной нежности, слабый отзвук прежних человеческих чувств, теперь окрашенных иным, темным оттенком, и я подошел к ней, не очень понимая, что я собираюсь делать.

Когда я приблизился, Мария рывком отняла руки от лица и отвернулась от меня, невидящим взглядом уставясь на ровное зеркало озера. Я чувствовал в ней глухую злость и какой-то иррациональный страх, почему-то охвативший ее именно теперь, когда ей больше ничто не угрожало. Я опустился подле нее на колени, отчаянно пытаясь придумать, что сказать ей и надеясь, что она первой нарушит молчание, но она словно не замечала моего присутствия, и мой дар ощущать эмоции, как и всегда, когда дело касалось Марии, не помогал мне лучше понять ее, а только запутывал еще больше.

Наконец, когда молчание стало непереносимым, я не выдержал.

- Ты не... - начал было я, но Мария не дала мне договорить.

- Спасибо, - воскликнула она так быстро, точно только и ожидала моих слов, чтобы заговорить самой. - Ты появился очень вовремя, и я весьма тебе обязана.

Ее голос звучал так весело и звонко, что это резало слух, слишком неестественно и резко контрастируя с обессиленно-равнодушным выражением ее замершего лица и потухшими, холодными глазами, смотрящими точно сквозь меня куда-то на охристое предрассветное небо.
Вместо ответа я просто кивнул. Никогда, никогда я не понимал ее и никогда не сумею понять! Когда-то давно она говорила мне о любви — и без капли жалости уничтожила все, что было в моей жизни; она годами вела бесконечные войны — и почти не пользовалась плодами своих побед, охотясь так редко, что ее глаза почти всегда оставались непроницаемо-черными; она никогда не просила помощи, никогда не сдавалась — и при этом даже не пыталась побороться за собственную жизнь, которую так жаждала оборвать Нетти... Когда мне казалось, что она счастлива, она была равнодушна и оказывалась веселой тогда, когда я думал, что она страдает. Она создала меня, десятки лет мы были рядом — но никто, даже обреченные всего на несколько дней кровавой жизни новообращенные, не вызывал в ней меньше эмоций, чем я... Но если прежде это ничуть не трогало меня, то теперь мне показалось, что я предпочел бы увидеть ее корчащейся от непереносимой боли, сходящей с ума или умирающей, но только не равнодушной.

Поднявшись с песка и по-прежнему не отводя взгляд от медленно светлеющего неба впереди, Мария быстро пошла к границе леса. Я смотрел ей вслед, и ее гордо вскинутая голова, почти неестественно прямая спина, скрещенные на груди руки —все это еще подчеркивало ее слишком показное, издевательское безразличие и ранило меня гораздо сильнее любых оскорблений и презрительно-ледяных фраз, какие она только могла придумать.

- Может быть, все-таки скажешь мне правду? - крикнул я ей вслед, не в силах больше сдерживаться и прекратив бесплодные попытки понять причину своего бешенства. Ее лицемерная лживость, бесконечное и бездушное притворство, эта отравленная маска, которую она носила так долго, что теперь оторвать ее можно было только с кожей, все эти годы безупречно прятала от меня ее истинное лицо, и прежде меня не слишком интересовало, каково же оно, но теперь, после разыгравшейся на окраине Сальтильо сцены, после той уничтожившей нас обоих секундной встречи в ночном лесу, после всего, что сказала мне Люси и всего того, что все время моей мертвой жизни происходило перед моими глазами, но на что я раньше не обращал никакого внимания, я готов был убить ее, но заставить сказать мне правду — и не важно, какой она окажется! - хотя бы раз за столетие.

Мария резко обернулась, вздрогнув от моих слов, точно от удара; странное сочетание страха и отчаянной решимости прорвалось сквозь плотину ее сухого безразличия, уничтожив в ней, как мне показалось, всю волю к сопротивлению и все остававшиеся у нее силы. Наши взгляды встретились, и безрассудная и почти торжествующая, упоенная страсть, пылавшая в ее глазах, перевернула всю мою душу потоком сумасшедшей, бессильной и почти страшной надежды. Мария прерывисто вздохнула, точно задыхаясь от переполнявших ее чувств, вскинула руки к горлу умоляющим и мучительным жестом, и внезапные пламенные волны эмоций, прежде никогда ею не владевших, ослепили меня, точно горячие солнечные лучи, врывающиеся в сумрак заброшенного чулана сквозь распахнувшуюся дверь. Но это длилось лишь мгновение, а затем ее бледные губы дрогнули в бессильной и жалкой улыбке, угасло то, казалось, видимое наяву внутреннее сияние, делавшее ее лицо невыносимо прекрасным — ведь впервые за годы и годы на нем отражались какие-то чувства! - и она устало покачала головой, отвернулась от меня и быстро пошла к серой стене леса в нескольких футах позади.

Я не успел даже заметить собственное движение, когда молниеносным рывком бросился за Марией и преградил ей дорогу. Удивленный взгляд — и она шагнула в сторону, но я схватил ее за плечи, заставив остановиться. Испуганная и злая боль, которую больше не скрывала ее сброшенная маска и которую я чувствовал точно электрическими разрядами, шедшими от ее кожи и терзавшими и меня, и ее; ее упорное, безжалостное притворство, очевидное, неприкрытое, но непреодолимое; ее мука и упрямая жестокость — все это вызывало во мне сводящие с ума волны исступленной нежности, самозабвенного сострадания и разъяренной, мстительной злобы, и мне хотелось упасть перед ней на колени — или ударить ее, оглушить унизительной и злобной пощечиной; умолять ее о правде, о том, что мне так важно было услышать, кричать о том, как же она нужна мне — или швырнуть ей в лицо слова презрения и равнодушия, показать ей, что она никто и ничто для меня, что все минувшие годы ничего не изменили и она по-прежнему лишь жалкая служанка, а я господин. Но прежде, чем я смог выбрать, чего же хочу больше, Мария взглянула мне в глаза с прежним безрассудным самоотречением и воскликнула:

- Та наша встреча этой ночью... Я отдала бы все, что у меня есть, за то, чтобы быть на месте Люси, чтобы... — ее голос внезапно пресекся, она рывком высвободилась из моих рук и исчезла в сером сумраке под деревьями.

Мгновение я не шевелился, оглушенный ее словами и не зная, как понять их, и единственным, что пришло мне в голову, была мысль о том, что Люси мертва, что я убил ее... и что, значит, Мария тоже хотела смерти. А затем понимание того, что она не знает о гибели второй свой противницы, и рой недоверчивых и мучительных догадок взвились в моей душе, и я бросился за ней, захваченный идущим помимо сознания инстинктом, дикой жаждой прекратить эту игру в прятки, этот безжалостный маскарад, эти неизменные бегства друг от друга в надежные укрытия собственной лжи. Я не думал, зачем преследую ее, не знал, что собираюсь делать или говорить, — скорее этой сумасшедшей погоней, почти охотой, вызывавшей во мне странный жестокий азарт, я давал волю всем тем своим противоречивым чувством, ни одно из которых так и не излилось в словах.

Мария была очень быстрой и очень осторожной — я отлично знал это, но все равно был уверен, что от меня она скрыться не сможет: она могла не оставлять следов и бежать по ветру, так, чтобы я не мог уловить ее запах, но скрыть свои эмоции она не могла, и моя охота походила на погоню за светлячком в кромешной тьме — я видел ее столь же ясно, ощущал, как сокращается расстояние между нами...

Я догнал ее на самой окраине леса; пробивающиеся сквозь зеленый купол листвы рассветные лучи вспыхнули бриллиантовыми искрами на ее коже, когда я поймал ее за руку и прижал к дереву, чувствуя ее бессильное и отчаянное сопротивление, отдававшееся во мне волнами странного торжествующего упоения. Я всматривался в ее лицо, надеясь увидеть на нем отражение хотя бы толики тех эмоций, которые вели меня за ней сквозь темноту леса, но видел лишь привычную маску безразличия. Хотелось кричать, ломать деревья, убивать – сделать хоть что-то, чтобы сорвать эту проклятую маску, чтобы на ее лице отразились хоть какие-то чувства, пусть даже это будет страх, боль или обида.

- Ну почему ты всегда такая? Почему ты всегда пытаешься сделать вид, что тебе все равно? – я чувствовал, что мой голос звучит почти умоляюще, но ничего не мог поделать с этим.

Лицо Марии оставалось непроницаемым. Более того, я перестал ощущать хоть что-то из ее эмоций. Казалось, что рядом со мной находится не живое существо, а мраморная статуя, холодная и бесчувственная. Безысходное, дикое отчаяние, которое невозможно было сдержать, захлестнуло меня; я не знал, что же я могу сделать, что сказать, чтобы... Чтобы что? Я и сам уже не знал ответа, не понимал, чего я так хочу от нее, чего так упорно пытаюсь добиться.
И тут мне пришла в голову совершенно сумасшедшая идея. Я решил выложить последнюю карту, хотя знал, что слишком уж велика вероятность того, что я ошибаюсь и она давным-давно не является козырной, но бездействовать я больше не мог. Я наклонился к Марии и прошептал, почти касаясь губами ее уха:

- Ты говорила, что любила меня… Вот он я, стою перед тобой, только дай знак, что я все еще нужен тебе…

И тут как будто бы сокрушительная волна накрыла нас обоих. На мгновение я почувствовал себя оглушенным, потерявшимся в пространстве. С огромным трудом я постарался снова сосредоточится, перевел дыхание и посмотрел Марии в глаза. Их выражение потрясло меня – никогда еще я не видел в них такого смешения эмоций! В них были и злость, и стыд, и страх, и… надежда… И я, поддавшись какому-то неосознанному и безумному порыву, склонился к ней и прижался поцелуем к ее губам, задохнувшись от внезапно захватившего меня сумасшедшего чувства. А она ответила на мой поцелуй, ответила со всей страстью, на какую способна влюбленная женщина, и настойчивый, жадный трепет ее губ, ее тонкие пальцы, запутавшиеся в моих волосах, невыносимо прекрасный, горький и сладкий аромат ее кожи — все это окончательно лишило меня рассудка. Я целовал ее, упиваясь теми чувствами, что она так долго сдерживала, а теперь так щедро дарила мне, поддавшись неодолимой жажде — жажде друг друга, с которой больше не осталось сил бороться, — и был не в состоянии думать ни о чем, но все же в каком-то уцелевшем уголке сознания пораженно недоумевал, что я могу испытывать подобные чувства: эту ослепляющую бурю отчаяния, и торжества, и счастья, и безумия — от одного ее прикосновения, что прохладная сладость ее губ на моих способна захлестнуть потоком такого невыразимого, опасного и горячего наслаждения, что ее близость убивает меня, и возвращает к жизни, и сводит с ума... Кажется, я вспомнил, что хотел услышать от нее правду, которую уже получил, и снова и снова пытался повторить свой вопрос, и не мог его закончить, и не давал ей ответить, не в силах прервать этот безумный поцелуй, вынырнуть из океана этого безрассудного блаженства и отстраненно удивляясь, как же я мог жить без этого так долго...

А потом... Мария поступила так, как я не мог от нее ожидать — не в это мгновение, не теперь! — слишком по-человечески, как обычная живая женщина. Оттолкнув меня, она размахнулась и отвесила мне звонкую пощечину, как будто забыв, что при желании могла бы сломать мне шею — я все равно не смог бы сопротивляться, оглушенный этой внезапной переменой, тем, как прежняя ненавистная маска вновь скрыла от меня ее истинное лицо.

Глядя на меня пылающими яростным гневом глазами, Мария прошипела:

- Пока я не встретила тебя, я и не знала, что умею так сильно ненавидеть! - испанский акцент в ее голосе прозвучал так отчетливо, что я с трудом понял ее слова, и, точно для того, чтобы не оставить мне даже права на сомнения, она подалась ко мне и тихо и зло произнесла, — Вот она, твоя правда!



Источник: http://www.twilightrussia.ru/forum/38-2887-1
Категория: Отдельные персонажи | Добавил: BlackthornTales (29.07.2010) | Автор: BlackthornTales
Просмотров: 1609 | Комментарии: 12 | Теги: Элис, мечта, Джаспер и Мария, Джаспер, ВОЙНА, Элис и Джаспер, Элис и Джеймс, драма, Любовь, Прошлое


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 121 2 »
0
12 natalj   (16.09.2012 22:22) [Материал]
Спасибо большое за главу.

0
11 ВикаКруспе   (23.08.2011 14:37) [Материал]
Спасибо за главу smile

1
10 Hella   (14.06.2011 00:53) [Материал]
Мария очень колоритный персонаж, в ней может ужиться столько всех эмоций, чувств и представлений...

2
9 shineon   (11.04.2011 02:30) [Материал]
ох Мария... сколько тайн в ней ещё сокрыто? неужели гордость сильнее любви? или любви больше нет?
Джасперу можно только посочувствовать.
спасибо!

2
8 tess79   (22.02.2011 21:21) [Материал]
Какие сильные эмоции - браво! Люси видно никто не говорил: не рой яму другому, пусть сам себе роет! biggrin Вот и поплатилась! А Мария - ух, ураган! В ней столько чувств уживаются И все же грустно, что верх берет ненависть и злоба sad Спасибо! Отличная глава!

2
7 Ashley_Cameron   (07.01.2011 20:16) [Материал]
Поразительно... Джаспера даже жаль стало... Спасибо огромное за главку) smile

2
6 Jxana   (26.08.2010 16:02) [Материал]
Эмоционально напряженная держащая глава!
BlackthornTales ты как всегда прекрасна!

2
5 Львица   (08.08.2010 23:59) [Материал]
Джаспер,Джаспер.... Все эти годы - она была рядом, безмолвно любя тебя, неспособная признаться, и поэтому только лишь ожидающая хотя бы крохотной капли внимания от тебя... Если бы ты только знал....

3
4 LaDa♥   (06.08.2010 16:55) [Материал]
Вау! Впечатляюще smile
Автор тебе огромное мерси за такую захватывающую главу)))
smile smile smile

5
3 ТТТТ   (30.07.2010 10:59) [Материал]
Я удивлена и потрясена. Очень сильная глава получилась, на одних эмоциях. Спасибо!

1-10 11-11


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]



Материалы с подобными тегами: