Название: Любовь сильнее смерти
Автор: -
Жанр: мистика, драма
Рейтинг: G
Пейринг: Эдвард/Белла, Эммет/Розали, Джаспер/Элис
Саммари: Форкс самый пасмурный город на территории США и единственное место на земле, где вампиры и люди мирно сосуществуют друг с другом в течение всего года. Все меняется в канун праздника Дня всех святых, когда глава вампирского клана, обосновавшегося в городке сотни лет назад, решает, кто из членов его клана получит право выбрать себе жену из числа девушек в возрасте от восемнадцати до двадцати лет и обратить ее. Сколько будет жертв на этот раз? Одна, две, три или, может быть, больше? И самый главный вопрос. Кого тебе стоит бояться сегодня, даже если ты не боялся его вчера?



Белла POV

- Стой спокойно, - нравоучительно сказала мама таким тоном, как будто мне было пять, а не восемнадцать лет, и я отобрала у соседского мальчика его игрушку.

Мама довольно ощутимо надавила на мое плечо и силой развернула меня лицом к зеркалу, свое отражение в котором я категорически не желала видеть, и спиной к себе. Рене Свон, а именно так звали мою маму, задалась целью сделать из меня неземную красавицу к тому моменту, как все часы в самом влажном городке Форкс, где и я живу с момента рождения, пробьют полночь, и начнется канун праздника Дня всех святых. Именно в этот час все жители города соберутся на главной площади, но не для того, чтобы принять участие в коллективных мероприятиях, посвященных празднику, а для того, чтобы узнать, кто из девушек в этом году станет, по сути, жертвой. Для кого-то может это и великая честь, но не для меня. Ни за какие деньги в мире я не хотела бы стать бездушным существом и обречь себя на бесконечное существование. Видеть или, скорее всего, узнавать, что твои родители покинули этот несовершенный мир, а у тебя даже не было ни малейшей возможности, ни секунды времени, чтобы сказать последнее "прощай" людям, которые любили тебя, отдавали все, что у них есть, тебе, воспитали и вложили в тебя часть своей души. К несчастью, ни у меня, ни у других девушек, в том числе и моих подруг, в возрасте от восемнадцати до двадцати лет нет никакого выбора. Еще никто не посмел выступить против главы вампирского клана, который обосновался в нашем малочисленном городе сотни лет назад. Точная дата никому из живых не известна по той простой причине, что первые годы своего нахождения прямо под боком у простых смертных никто из членов клана не делал ничего такого, что выделило бы его среди людей. Все эти люди или нелюди, что наверняка все же ближе к правде, ничем не выдавали то, кем они являются, и просто мастерски сливались с толпой. По всей видимости, они неплохо справлялись со своей жаждой и явно не желали убить каждого, кто особо привлекательно пахнет. Лишь когда их численность значительно поубавилась, они публично продемонстрировали то, кем являются, и это было около трехсот лет назад. Всех тут же озадачил вопрос, что теперь станет с жителями города, ведь этим существам нужна была кровь. Но проходило время, а необъяснимых и странных убийств в окрестностях нашего города не случалось, и все его жители спокойно выдохнули, когда поняли, что им, их детям и близким нечего опасаться. Правда, платой за безопасность послужил договор, заключенный с кланом, согласно которому раз в год, в канун дня всех святых, Карлайл Каллен, который и возглавлял клан по сей день, определял, кто из поданных возьмет себе в жены обычную человеческую девушку с ее последующим обращением. Такой участи для себя я не желала, ведь это означает то, что мне придется расстаться с любимыми родителями и друзьями и лишиться привычного уклада жизни. Все дело в том, что отобранных девушек больше никто и никогда не видел. Их судьба оставалась неизвестной, а членам их семей лишь оставалось верить, что они живы, если вообще можно назвать жизнь в новой ипостаси жизнью.

- Белла, ты какая-то бледная, - заметила мама, наконец, закончив со шнуровкой корсета на моем нежно-розовом платье, плотно сидящем на моей фигуре и подчеркивающем ее контуры.

Я бы предпочла что-нибудь более свободное и вообще воздержалась бы от создания локонов, лежащих на моих плечах, и использования даже блеска, даже не говоря об использовании туши и теней, которые было нанесены на мои глаза. Мама не скрывала своего желания видеть меня самой красивой, но я опасалась, что это привлечет ко мне внимание и послужит толчком для кого-то выбрать меня. Я не хотела привлекать к себе ненужные взгляды, но пойти против мамы не могла, зная, что все сказанное мною или почти все так или иначе ее расстроит. Не было никакой уверенности, что кто-то выберет именно меня, но, несмотря на это, мысленно я уже прощалась с мамой. Она ничем не выдавала свое истинное состояние и подлинные эмоции, живущие внутри ее, но по колебанию ее рук, застегивающих у меня на шее мой любимый кулон в форме сердца с совместной фотографией с родителями внутри, я поняла, что она нервничает и тоже мысленно расстается со мной. - Чарли, ты можешь войти, - в отражении в зеркале я видела, как мама, открыв дверь моей комнаты, выскользнула в коридор, в котором и находился мой отец. Со стопроцентной уверенностью я могу сказать, что он, стоя в коридоре, ходил по нему туда-сюда, заламывая руки и не зная, куда себя деть.

- Ты такая красивая, дочка, - папа, едва войдя в мою спальню, сжал меня в своих объятьях.

Я, привыкшая к тому, что он всегда тщательно скрывает свои подлинные эмоции глубоко внутри себя, немного растерялась от наблюдаемых перемен и потому не сразу обняла отца.

- Ты меня задушишь, папа, - нерешительно прошептала я и выдохнула, когда хватка папиных рук ослабла, а потом они и вовсе покинули меня. - Встретимся на площади, - взяв в руки небольшую сумочку в тон платью, в которой уже был телефон и лежали другие мелочи, я вышла из комнаты, потому что скоро должны были прийти мои две самые лучшие подруги.

С Элис и Розали мы были неразлучны с детства и все делали вместе. Походы по магазинам, учение уроков и посещение развлекательных мест. Поэтому неудивительно, что оставшиеся три часа до полуночи мы решили провести вместе в одном из баров. Идеальное место, чтобы ненадолго забыться. Девчонкам, как и мне, тоже не так давно исполнилось восемнадцать, но они не скрывали того, что быстро смирятся с тем, что им приготовит сегодняшний вечер, потому что сопротивление бесполезно. Думаю, что они уже смирились. Мы кардинально отличались друг от друга и своей внешностью, и складом характера, но это не мешало нам дружить. Если Элис была невысокой девушкой с задорным ежиком черных волос, всегда казалась радостной и счастливой и просто до изнеможения была готова бегать по магазинам, то Розали напоминала модель с обложки журнала своими сияющими даже в полумраке светлыми волосами, идеальной ровной кожей лица и совершенным телом. Я же никогда не считала себя особенной красавицей и никогда ни с кем не встречалась. Я была довольно неуклюжа и весьма обычна, хотя периодически возникающие на горизонте поклонники уверяли меня, что у меня красивые волосы и выразительные глаза. Я всегда благодарила их за такие слова, но никогда не проявляла ответного интереса, и спустя довольно короткий срок они теряли свой и переключались на других девушек. Я нисколько не переживала из-за этого, потому что вообще не была уверена, что когда-нибудь меня кто-нибудь полюбит так сильно, как это бывает в любимых мною романах.

- Белла, ты в порядке? - реальность вернулась ко мне вместе с волнением в голосе Розали и тревогой во взгляде Элис.

Я кивнула в ответ, и, кажется, они немного расслабились.

- Я скоро вернусь, - громче, чем следовало, сказала я, и это привело к тому, что подруги подпрыгнули на своих стульях.

Видимо, я напугала их.

- С тобой пойти? - Элис первая пришла в себя и, приблизив свое лицо к моему, как-то встревоженно на меня взглянула и положила свою руку на мою плечо.

Я отрицательно покачала головой и решительно поднялась на ноги. Через пять минут, с успехом преодолев расстояние до дамской комнаты, я вошла в нее. На пути никто из знакомых мне не встретился, и я была рада тому, что не нужно останавливаться и с кем-то заводить разговор. Я хотела побыть немного одна и первым делом подошла к раковинам. Освежив свои руки, я глубоко вздохнула и посмотрела на часы на своем телефоне. До полуночи оставалось еще полтора часа, но я уже начинала чувствовать необъяснимый страх, будто уже знала, что сегодня не вернусь домой. Отгонять от себя подобные мысли было невероятно сложно, и я даже не стала пробовать заняться этим. Взглянув в зеркало, я вздрогнула, когда увидела в нем божественно красивого парня. Его взъерошенные с оттенком бронзой волосы так и манили зарыться в них пальцами, а глаза странного янтарного оттенка, наоборот, говорили бежать, как можно дальше от их владельца, и не оглядываться. Меня охватили противоречивые чувства, и я не знаю, что меня пугало больше. То, что я чувствую необъяснимое притяжение к человеку, которого совершенно не знаю, или то, что этот самый человек, скорее всего, не является им в общепринятом смысле. Сжатые в кулаки руки, сведенные в тонкую полоску губы, подергивающиеся скулы, не покидающий моего лица взгляд, холодный и пустой с проблеском каких-то чувств, которые я классифицировать не могу, трепещущие пазухи носа и с пугающим звуком задевающие друг от друга зубы в его рту... Я не могла выдавить из себя ни единого слова, и это тоже пугало меня. Меня пугало все, а в особенности то, что я не решалась повернуться к нему лицом и попросить выйти. Даже идею о том, чтобы сделать это, я тут же гасила в своей голове, едва она там появлялась. Лишь мысль о том, чтобы указать место нарушившему мое уединение и сказать ему, что он ошибся дверью, казалась мне смертоносной. Именно поэтому я подавляла ее на корню. Его пристальный взгляд, ни на секунду не покидающий меня, становился все тяжелее, и я не в полной мере осознала, что не могу справиться с его давлением, и опустила свой взгляд в раковину. В ней не было ничего интересного, она была самой обычной, но смотреть в нее, несомненно, было легче, чем в глаза, горящие непонятным мне огнем. Я вся напряглась, я чувствовала это, когда по моей неприкрытой коже прошелся холодок, а позади как-то странно заколыхался воздух. Я медленно, с опаской поднимала глаза, пытаясь внутренне приготовиться к тому, что увижу внушающие страх глаза рядом с собой, что холодное дыхание скользнет по моему уху, потом по шее и исчезнет в ткани платья. Не знаю, что больше я чувствовала, когда обнаружила свое одиночество. Облечение и радость от того, что я в порядке, разочарование от того, что теперь у меня не будет шанса узнать, что от меня хотел привлекательный незнакомец, или же странную эйфорию от предчувствия того, что это не последняя наша встреча. С хаотично раскиданными мыслями в голове и непонятными ощущениями на сердце я вернулась к девочкам, которые, к счастью, не заметили моего нервозного состояния, когда я только пришла, а потом время пролетело как-то быстро, и мы поспешили на площадь, почти не разговаривая друг с другом. Молчать было проще, ведь любое сказанное слово могло заставить вырваться тщательно оберегаемые эмоции на поверхность. Именно поэтому мы и молчали. Так было проще.

Эдвард POV

- Где ты был? - я попытался незаметно проскользнуть мимо кабинета отца, но с непревзойденным слухом, которым обладает любой из мне подобных, это было нереально.

Карлайл просил, чтобы ни я, ни мои братья не выходили в город до наступления полуночи, но я вышел и, что бы сейчас не сказал мне отец, я никогда не пожалею о том, что ослушался его. Ведь я встретил ее и только ради нескольких минут, в течение которых я был в непосредственной близости от, несомненно, самой красивой девушки на свете, я бы не подчинился просьбе отца снова. Ее выразительные глаза такого редкого цвета молочного шоколада, казалось, проникали в самые тесные уголки моей души, которой, впрочем, у меня не было, и словно сканировали все, что скрыто. Ее волосы невесомыми локонами, минуя тонкую шею и обрамляя ее лицо, ложились на плечи, кожа которых была, к сожалению, скрыта тканью платья. Но ее идеально ровные ноги, немного подрагивающие в области колен, что не укрылось от меня, ничем не были скрыты, и я мог рассмотреть ее сливочную, казавшуюся почти прозрачной, кожу. Вероятно, на ощупь она была нежной, словно лепесток роз, но я не мог в этом убедиться, не мог этого узнать. По крайней мере, не сейчас.

- Не заставляй меня повторять свой вопрос, отвечай, - зарычал отец, разворачиваясь ко мне лицом.

Его лицо было искажено первобытной гневом и неподдельной злостью, а все потому, что он любил, когда перед ним все ходят на цыпочках и слепо повинуются его словам и приказам. Он требовал подчинения не только у меня, своего младшего сына, но у моих старших братьев. Эммет и Джаспер никогда с ним не спорили, а я... Я всегда норовил это сделать и в данную секунду не могу припомнить ни одного дня, когда мы с отцом не вели словесную перепалку. Сколько себя помню, я всегда слышал отца, все, что он говорил, но никогда его не слушал. Карлайлу это, конечно же, не нравилось, но моя мама, Эсми, постоянно ему говорила, что меня не изменить. Думаю, что в целом отец смирился с этим и любил меня таким, какой я есть, но иногда все же не мог удержаться от того, чтобы прочитать мне лекцию о том, как жить. Сейчас был именно такой момент.

- Я был в баре, - ленивой походкой я приблизился к креслу, стоявшему у стола, и опустился в него.

Краем глаза я видел, что отец неотрывно смотрит на меня и явно собирается с мыслями и силами, чтобы не сильно разозлиться. В гневе он всегда страшен.

- Не хочу знать, что ты там делал. Лучше возьми папку и реши, наконец, кого возьмешь себе в жены, - процедил он и кинул вышеназванный предмет мне на колени. - Напоминаю, что все фамилии записаны по алфавиту, открывай, - Карлайл пристально посмотрел на меня, потом на секунду перевел свой взгляд на самую обычную черную папку без каких-либо излишеств и снова вернул все свое внимание ко мне.

Я выдержал его тяжелый взгляд и открыл папку лишь тогда, когда отец опустился в свое кресло и уткнулся в книгу. Я хотел верить, что имя девушки, которая мне понравилась, есть в этой папке, потому что хотел верить, что ей уже есть восемнадцать. Но я ничего не знал о ней, ни имени, ни фамилии, а тот факт, что я не смог прочитать ее мысли в совокупности с родившимся желанием выпустить монстра в себе наружу и не отпускать девушку, пока последняя капля ее крови не коснется моего горящего горла, пугал меня. Мне даже казалось, что от нее не укрылось то, что я не человек. Я остро чувствовал, что совершенно не дышу в ее присутствии, и, хотя это не могло меня убить и не причиняло никаких неудобств, я хотел вздохнуть и ощутить ее аромат, проникающий в самые глубины моего носа. Но я не сделал этого. Я не мог читать ее мысли, но ее выражения лица было достаточно, чтобы понять, что я ее пугаю. Мне сыграло на руку то, что она опустила свой взгляд и даже украдкой не следила за тем, что я делаю. Я, воспользовавшись тем, что она не видит меня и даже не смотрит в мою сторону, вылетел на всей своей скорости из дамской комнаты и помчался домой, где и находился сейчас, пролистывая фото девушек в поисках знакомого лица, навек отложившегося в моей всесильной памяти.

- Почему у меня такое впечатление, что ты ищешь кого-то особенного? Ты так яростно перелистываешь страницы и не пробегаешь глазами ничего, кроме фото. Кого ты ищешь, сын? - я перевел взгляд на отца, стараясь делать все, чтобы оставаться невозмутимым, но это было нелегко.

Отложившееся в памяти лицо пока не возникло ни на одной из множества оставшихся позади страниц, и это накладывало отпечаток на ход моих мыслей и мои чувства. Разочарование одолевало меня при мысли о том, что мой отец не включил прекрасную незнакомку в список. Ведь это означало только одно: что он не считает ее подходящей для того, чтобы стать женой своего сына, и не хочет видеть, как она становится такой же, как он сам. Я совершенно не знал ее, не знал даже ее имени, но мне уже было больно за нее и за то, что она, возможно, недостаточно хороша для моего отца, хотя он ее тоже не знает, чтобы делать такие выводы. Решиться ответить честно на заданный вопрос было несколько непросто, но я знал, что мой отец не потерпит лжи и попыток сменить тему, да и раскусит меня моментально, поэтому я и решился рассказать ему о девушке, которая, сама того не зная, вошла в мое холодное и недвижимое сердце.

- Я увидел ее в баре. Чисто случайно, когда уже собирался уходить, - медленно начал я, наблюдая за отцом и его реакцией, чтобы в случае чего закончить этот разговор. Если все пойдет на так, как мне хотелось бы. - Я не знаю ее имени, но больше меня волнует тот факт, что ее мысли закрыты для меня. Я никогда не сталкивался с этим и теперь чувствую, что обескуражен происходящим, - выпалил я на одном дыхании, чтобы не дать себе ни единого шанса свернуть с намеченного пути.

Отец мягко посмотрел на меня перед тем, как сесть в кресло напротив меня.

- Хочешь видеть ее своей женой? - без лишних предисловий спросил он, переплетая пальцы своих рук и осторожно поднимая на меня свой взгляд.

- Да, наверное, точно не уверен. В ней есть какая-то тайна, и я хотел бы узнать, почему ее мысли закрыты для меня, - не слишком охотно признался я, сжимая свои волосы между пальцами.

- Я мог бы настоять на том, чтобы ты просто выбрал любую из этой папки, - тихо сказал отец, избегая моего взгляда, наверное, потому, что ему было бы нелегко раскрываться самому и раскрывать свои эмоции, смотря на меня. - Но я чувствую, что это будет неправильно. Я все время пытался сделать все, чтобы ты слушал меня, но ведь это твоя жизнь, и думаю, что я не имею никакого морального права указывать тебе, что делать, в этот раз, - с этими словами отец поднялся со своего места, обошел стол по кругу и открыл какой-то ящик. Достав еще папки, он положил их передо мной и подтолкнул ближе ко мне. - Вот, возможно, ты найдешь ее в одной из этих папок. Твои братья вполне довольны своим выбором, который они сделали среди девушек из первой папки, так что... Я оставлю тебя и думаю, что приму твой выбор, каким бы он ни был, - похлопав меня по плечу, отец действительно направился к выходу из кабинета и через секунду, прикрыв дверь, оставил меня одного.

Я, воодушевленный его словами, которые звучали, как признание в любви, начал одну за другой пролистывать гладкие страницы.

Белла POV

- Господи, он невероятен, - обронила Элис, стоявшая рядом, и сжала мою руку.

Розали чуть слышно хмыкнула, а я испугалась, что они увидели то, с каким взглядом я смотрю на парня, которого видела в баре. Он стоял на возвышении в центре площади и был, конечно же, не один. По правую руку от него стоял высокий длинноволосый блондин и как-то печально смотрел на свои руки, не поднимая взгляда. По левую же руку от него стоял улыбчивый и радостный парень с короткими черными волосами, конституцией своего тела напоминающий медведя.

- Ты о ком? - приглушенно прошептала я, поспешно отводя свой взгляд от созерцания парня, которого я знала, но в то же время и не знала.

- Блондин, - наконец, восторженно провозгласила подруга, на что Розали заметила, что у Элис странный вкус. - Он невероятен, - тем не менее, повторила подруга, и по тону ее голоса я поняла, что она в любом случае останется при своем мнении и яростно будет его отстаивать. - А тебе вообще кто-нибудь из них троих нравится? - я напряглась, не зная, что ответить, чтобы не выдать своего интереса и настоящих эмоций, и облегченно выдохнула, когда Элис перевела свой взгляд на Розали.

Именно так я поняла, что вопрос обращен не ко мне, и смогла расслабиться, хотя и не знала, надолго ли.

- Разумеется, вон тот, - Розали кивнула головой в сторону мишки и, как мне показалось, удовлетворенно и счастливо улыбнулась. - Вот он точно невероятен, - улыбка подруги стала еще шире, и я не смогла больше сдерживаться и улыбнулась тоже.

Может, это и было странно, улыбаться, когда ты не знаешь, что будет с тобой и твоими подругами в ближайшее время, но сейчас я улыбалась, а об остальном думать не хотела. Я прекрасно знала, что девочки примут сразу же все, что их ждет, но вот о себе я такого сказать не могла. Я не хотела этого, не хотела такой участи для себя, потому что у меня есть планы, какие-то мечты, и все это может рухнуть, едва среди толпы начнет тихим шепотом повторяться мое имя. У моих подруг тоже есть мечты и планы, но Розали и Элис переносят перемены намного легче, чем я, и быстро привыкают к чему-то новому в своей жизни. Я уверена, что если их выберут, то они с гордо поднятой головой примут данное решение, несмотря на то, что это будет не их выбор, и смело отдадут свое дальнейшее будущее в руки тех, кого совершенно не знают. Я же не такая и, хотя сопротивление бесполезно, не смогу принять все это так, как мои подруги. Мне потребуется время, но не для того, чтобы подготовиться к изменениям и позволить им совершиться, а для того, чтобы начать жизнь, можно сказать, заново. В новой ипостаси и с новым окружением, которое я не знаю, из которого нет ни единого шанса вырваться.

- А что насчет тебя, Белла? - прозвучал тот вопрос, который я так боялась услышать.

Я напряглась еще больше, но, к счастью, к тому времени Элис уже выпустила меня из своего крепкого захвата, поэтому мое взволнованное состояние можно было попытаться спрятать от девочек.

- Мне никто не нравится, - быстро пробормотала я, опасаясь, что моя заминка сыграет против меня.

Я хотела, чтобы мой голос был твердым, но мне показалось, что он все же дрогнул на втором слове. Девочки, переведя свое внимание ко мне, недоверчиво окинули меня своими взглядами, но ничего не сказали, а потом и вовсе стали неотрывно смотреть на возвышение в центре площади, на котором появился еще один мужчина со светлыми, правда, короткими волосами. В нем я тут же узнала главу клана и по тому, как он обнял троих парней, уже стоявших на возвышении и которых я изучила вдоль и поперек, я подумала, что он, вероятно, их отец.

- Это же... - начала Элис, но я неожиданно для самой себя перебила ход ее мыслей.

- Карлайл Каллен, глава клана. Да, - кивнув, ответила я.

Мы с девочками впервые были на отборе по той простой причине, что восемнадцать нам исполнилось лишь недавно, но из описания своих родителей я знала, как выглядит властный человек, начавший произносить сейчас свою речь. Краем глаза я увидела, что Розали, которая редко выставляла свои чувства на показ, словно бы стала меньше в своих размерах, а Элис стала кусать свою нижнюю губу и слишком шумно вдыхать. Я почти не слушала, о чем идет речь на сцене, но то, что три молодых человека на ней это и есть сыновья главы клана, я все же услышала.

- Эммет, прошу тебя, как своего старшего сына, сделать свой выбор первым, - услышала я громкий голос, от которого с близлежащих деревьев поднялись птицы и улетели в неизвестном направлении, активно взмахивая крыльями.

- Его зовут Эммет, - несколько мечтательно проронила Розали, и я даже заподозрила, что она влюбилась, но мне казалось это таким неправильным, несправедливым, что она никогда никого не любила, а сейчас, возможно, полюбила того, кто ей подходит меньше всего.

Того, кто способен сломать чью-то жизнь, разрушить чьи-то планы и даже не поморщиться от мысли о том, что лишает кого-то воли и свободы делать то, что хочется, и жить так, как хочется. Того, кто не испытает при этом ни капли совести и даже не будет сожалеть. Взглянув на Элис, я увидела, что в ее взгляде, неотрывно смотрящем на фигуру длинноволосого блондина, блуждает какая-то искра, и испугалась, что и вторая моя подруга тоже влюбилась в не самого лучшего парня на свете. Я могла бы призвать их обоих к ответу, но сильно сомневалась, что они осознают свои чувства так, чтобы твердо и без сомнений дать им название. На площади стало неестественно тихо, а я почувствовала, как меня обняла за плечи стоявшая рядом мама. Папа ободряюще мне улыбнулся, и, как только я увидела его улыбку, я сразу почувствовала облегчение, будто с моих плеч сняли тяжелый груз, который так на меня давил. Мне, правда, стало легче, и я одними губами прошептала "спасибо". Папа еще шире мне улыбнулся и взял маму за свободную руку.

- Мисс Розали Хейл, - эти три слова прозвучали, как гром среди ясного неба, и они были сродни приговору.

Я инстинктивно дернулась в сторону подруги и потому перестала чувствовать мамино прикосновение.

- Розали, - хрипло сказала я, сжимая ее в объятьях.

Лишь на секунду она позволила эмоциям выбраться на поверхность и на ухо прошептала мне слова прощания. После этого Розали стала отодвигаться от меня, и ее волосы щекотали мою шею, пока подруга выбиралась из крепкой хватки моих рук. Я не хотела ее отпускать, но так было нужно. Так же, как и нужно было дать подруге возможность обнять Элис и своих родителей. Я не могла быть эгоисткой, поэтому расцепила свои руки и отошла чуть в сторону.

- Я буду в порядке, - обнимая Элис, произнесла Розали, надевая на лицо улыбку, казавшуюся вполне искренней и неподдельной. - Мама, папа, я люблю вас, - сказав это, подруга обняла родителей, расцеловала всех нас и направилась к центру площади сквозь расступавшихся перед ней жителей города.

Может быть, они сочувственно смотрели ей вслед и даже прямо в глаза, но Розали держала голову прямо и в таком состоянии почти взлетела на сцену. Эммет что-то сказал ей, потом протянул ей руку, в которую подруга вложила без промедления свою, и вскоре все присутствующие на площади стали свидетелями того, как наша с Элис подруга под контролем своего будущего мужа села на переднее сидение джипа с затемненными стеклами, сквозь которые невозможно было ничего увидеть. У машины громко заревел мотор, и она скрылась из глаз, оставляя после себя облако пыли и унося Розали в неизвестность. Впрочем, все это заинтересовало только жителей города, но не Карлайла Каллена и двух его сыновей, оставшихся на возвышении. Элис притянула меня к себе максимально близко, и я ощущала, как в ее груди учащенно колотится сердце.

- Ты нервничаешь? - осторожно спросила я, крепче сжимая маленькую теплую руку подруги, немного дрожащую в моей руке.

- Да, - так тихо, чтобы слышала только я, сорвавшимся голосом произнесла Элис.

Ее дыхание щекотало мои волосы, но смотрела она только на длинноволосого блондина Джаспера, имя которого нам стало известно после того, как его произнес глава клана.

- Мисс Элис Брендон, - услышала я и в ту же секунду скорее догадалась, чем почувствовала, что подруга отпускает мою руку.

Я чувствовала странное опустошение в своей груди там, где была моя душа, и мне хотелось кричать, но я не могла выдавить из себя ни звука. Я просто стиснула Элис в объятьях и стала поглаживать ее по спине, но это совершенно не помогало ее успокоению и, казалось, наоборот увеличивало поток слез из ее глаз, приземляющийся на мои плечи.

- Все будет хорошо, Белла, с тобой все будет хорошо, - пробормотала Элис, стирая свои миниатюрными пальчиками слезы с моих щек, появление которых я даже не заметила. - Они не могут забрать нас троих одновременно, третьей будешь не ты, - кивнула мне подруга перед тем, как оказаться в прощальных объятьях родителей.

Через минуту она уже повторяла путь, чуть ранее пройденный Розали, толпа энергично расступалась перед Элис, нашедшей в себе силы поднять голову только на сцене, где ее будущий муж положил свою руку ей на талию в собственническом жесте. В отличие от своего брата, он был, на мой взгляд, не таким внимательным к выбранной девушке, но я ведь не могла ни в чем его упрекнуть. Никто на это не решился бы. Мне оставалось просто смотреть, как он подводит мою любимую подругу к своей машине и открывает перед ней переднюю пассажирскую дверь. Элис медлит, оборачивается назад, ища в толпе взглядом меня и родителей, и лишь потом скрывается в салоне автомобиля, который почти бесшумно покидает площадь.

- Я их больше не увижу, - шепчу я, пряча голову на груди подошедшего отца.

Он нежно гладит меня по спине, чуть касаясь ее своими шершавыми пальцами, а мама в это же самое время заправляет мои волосы за ухо. Мне становится легче лишь от одних их прикосновений, и я не хочу, чтобы это заканчивалось. Хочу, чтобы они всегда были рядом, окружая своей заботой и лишь своим присутствием принося мне облегчение. Но у судьбы на каждого из нас свои планы и на меня тоже. Когда я слышу собственное имя, я лишь сильнее обнимаю отца, соединяя свои руки в замок на его талии, еще глубже вдыхаю его аромат и начинаю качать головой. Я не хочу этого, не хочу уходить, слезы начинают вырываться из моих глаз и исчезать в складках папиной рубашки. Мама что-то говорила мне, но ее речь казалась мне бессвязной, потому что я не хотела ничего слышать и не слушала. Может быть, мои действия могли сыграть против меня самой же, против моих родителей, но я думала меньше всего об этом и со стороны наверняка казалась эгоисткой. Я снова услышала свое имя, лишь имя, без фамилии, но в этот раз оно звучало совершенно иначе. Оно не сотрясало воздух, как в первый раз, и оно было произнесено с непонятным мне трепетом в бархатном голосе. Я оторвалась от отца и, обернувшись, увидела человека, с которым мне предстоит покинуть центральную площадь. Короткое "Белла" снова сорвалось с его уст, а он сам восхищенно смотрел на меня, но я не понимала, что такого он во мне разглядел, чтобы позволить своему взгляду ласкать каждую клеточку моего тела. Инстинкт самосохранения кричал об опасности, о том, что из-за симпатии к нему, возникшей во мне в неизвестно какой момент, я не должна забывать, кем он является на самом деле, и для чего я ему нужна.

- Не стоит заставлять моего сына ждать, - рядом, откуда ни возьмись, возник Карлайл Каллен и не допускающим возражений взглядом посмотрел на меня. Он держал голову прямо, сохранял выдержку и ничем не выдавал, что не является человеком, но так я думала ровно до тех пор, пока не взглянула в его глаза, холод которых заставил меня ощутить страх, пробегающий по венам. - Эдвард, - с предупреждением в голосе сказал он, переводя свой взор на сына, который тут же схватил меня за руку и притянул к себе.

- Нам пора, - прошептал он одними губами, и его холодное дыхание, скользнувшее по моей шее, вывело меня из некого состояния ступора, в котором я находилась.

Правда, несмотря на это, ему пришлось тащить меня за собой, потому что мои ноги словно налились свинцом, стали невероятно тяжелыми и не хотели меня слушаться. Мне все казалось, что скоро ему надоест заботиться обо мне, и он положит всему конец прямо здесь, на площади, на глазах моих родителей, осознав, что я совершенно не достойна того, чтобы тратить на меня свое драгоценное время. Я вздрогнула, довольно ощутимо вздрогнула, когда почувствовала усиление хватки на своем локте. Я рисковала заработать на своей коже следы от прикосновения инородных пальцев, но ничего не сказала и не попросила дать мне немного пространства. Даже если бы я и сказала что-нибудь, меня, вероятно, просто проигнорировали бы, никак не показав, что мои слова услышаны. Он подвел меня к своему серебристому «вольво» и гостеприимно распахнул передо мной заднюю дверь. Я замерла, не уверенная, что делать дальше. Просто сесть туда, куда предлагают, или поинтересоваться, почему мои подруги сели вперед, и я не могу сесть туда же. Решив, что благоразумнее промолчать и вообще не говорить с ним, я подняла ногу, чтобы взобраться внутрь салона, но рука Эдварда преградила мне путь. С опаской я начала медленно оборачиваться к нему, ощущая страх, пробегающий по моим венам. Я была готова к тому, что он выплеснет на меня свою злость от того, что я заставляю его ждать, но он вполне спокойно сказал, что я могу сесть и вперед, если хочу. Наверное, мой рот в эту секунду распахнулся от удивления, но он ничего мне не сказал и просто продолжал вопросительно на меня смотреть в ожидании моего решения.

- Я сяду сюда, - наконец, выдавила я из себя и, дождавшись, пока путь освободится, забралась в машину, чуть вздрогнув, когда за мной закрылась дверь.

Даже сквозь затемненные стекла машины я видела мужской силуэт, приближающийся к двери со стороны водителя. Когда она распахнулась, то в салон влетел прохладный ветерок, колыхнувший мои волосы, но я не обратила на то, что они полезли мне в глаза, никакого внимания. Не это сейчас было важным. И, если честно, я сама не знала, что для меня сейчас важно, и осталось ли в моей жизни что-то такое, что было достойно моего внимания и моих переживаний. Я не была уверена, что мне есть повод о чем-то тревожиться, потому что я все равно не могла изменить нынешний ход событий, а значит, тревожиться о нем не имеет ровным счетом никакого смысла. Это просто бесполезно. Было видно, что все свои действия он совершает чисто механически, словно машина, На автомате. Хотя, наверно, он и был машиной. Все, что он делал, вернее то, как он это делал, меня нисколько не нервировало и не раздражало. Просто врезалось в память, чтобы через короткий промежуток времени кануть в небытие. Вот он вставляет ключ в замок зажигания, медленно поворачивает его, что пробуждает двигатель ото сна и рождает его мерное урчание. В следующую секунду Эдвард, а именно так я и буду называть его в своих мыслях, потому что язык не поворачивается назвать его женихом, кладет руки на рулевое колесо, и я вижу, как очертания тонких пальцев становятся все отчетливее по мере увеличения силы, с которой руки обхватывают руль. Я даже не хочу оглядываться назад, чтобы в последний раз осмотреть площадь, потому что не вижу смысла. Расстояние слишком велико, чтобы разглядеть в толпе своих родителей, которые, я точно знаю, не подойдут ближе ни на шаг, а остальное и остальные меня не волнуют. Садясь на заднее сидение, я наивно полагала, что буду свободна от внимания и взглядов со стороны Эдварда и его возможных прикосновений, но, кажется, лучше было бы сесть вперед. Его взгляд прожигает во мне дыру, и это лишь при том, что он просто время от времени смотрит в зеркало заднего вида. Страшно подумать, что будет, когда он встанет прямо передо мной и не позволит отвести мне взгляд и спрятать лицо каменным прикосновением своего указательного пальца к моему подбородку. Мне страшно об этом думать, и я убеждаю себя в том, что не думаю. Время тянется медленно, сея напряженность в салоне, и я даже не отдаю себе отчета в том, как громко и сильно вдыхаю и выдыхаю, пока окно с моей стороны не начинает запотевать. Кажется, это волнует только меня, но не его. Он молчит, а мне так хочется, чтобы он перестал контролировать себя, что он делает, судя по периодическому постукиванию по рулю костяшками пальцев, и сказал хоть что-нибудь. Тишина угнетает, и это единственная причина, по которой я хочу услышать его бархатный голос. По крайней мере, я убеждаю себя в этом до тех пор, пока машина не останавливается у уединенного, окруженного лесом и разнообразной растительностью двухэтажного дома с прозрачными стенами в некоторых комнатах и выделяющимся своей необычностью дизайнерским решением. Мы входим в дом, вернее, входит он, а я просто позволяю ему взять меня за руку и ввести вовнутрь. Я, затаив дыхание, жду его дальнейших действий, но все выглядит так, что меня обращать не будут. По крайней мере, не сейчас, а может и не сегодня. Я хочу знать, когда, но спрашивать не решаюсь и никогда не решусь. Я ведь не хотела этого, но сейчас сталкиваюсь с каким-то противоестественным чувством разочарования. Наверно, от того, что я приготовила себя к этому, а это пока не случится. Какой-то части меня хочется попросить его сделать то, что он должен, прямо сейчас, чтобы не мучать меня, но я не решаюсь, а потом и вовсе чувствую, как у меня подгибаются ноги. Я жду падение, но сильные и крепкие, но удивительно нежные руки надежно обхватывают мою талию перед тем, как я теряю связь с реальностью.

***

Я гипнотизирую взглядом телефон, словно надеясь, что это заставит его не разрядиться окончательно, но подсветка экрана и кнопок уже не работает, так что я не удивляюсь, когда дисплей становится черным и беспросветным, как и вся моя жизнь. Я не знаю ничего. Ни какое сегодня число, ни сколько времени прошло с того момента, как я оказалась здесь. Здесь это вообще-то довольно обширное понятие. Здесь это не только в этом доме. Здесь это еще и в этой комнате. Она светлая и просторная. Вместительная кровать, пределов которой я ни разу не покидала с тех пор, как пришла в себя на ней, стала мне почти что домом. Мне в ней уютно, чего, к сожалению, я не могу сказать о той части дома, что скрывается за дверью моей или не моей спальни. Эдварда я не вижу, потому что не выхожу из своего укрытия, а он сюда не заходит. Правда, один раз у нас был довольно тесный контакт, когда я потеряла сознание и, очнувшись, столкнулась с довольно необычным положением дел. Одна его рука поглаживала мои волосы, моя голова покоилась на его коленях, а вторая его рука лежала на моей талии. Не знаю, почему, но в тот момент мне хотелось, чтобы он никогда не убирал с меня свои руки и даже прижал меня к себе крепче, но мнение моего тела не имело ничего общего с мнением моего сердца. Я вздрогнула и неосознанно приняла сидячее положение, от чего моя спина соприкоснулась с его твердой, как мрамор, грудью. Эдвард, чуть слышно выдохнув, выбрался из-под меня и поднялся с кровати. Сказав, что это моя комната, и я могу пользоваться ей и ничего не бояться, он в последний раз настороженно на меня взглянул, а потом тихо вышел из комнаты. С тех пор я его не видела, но регулярно слышу его шаги, когда он замирает с той стороны двери. Я замираю вместе с ним тоже, но он, конечно, не знает этого, просто ставит поднос с едой на коврике у двери и уходит. Я могла бы не есть, но организм требует все, и я ем. Правда, еда не спасает меня от усталости, вызванной незнанием своей дальнейшей судьбы. Я раздраженно выдыхаю и запихиваю свой сотовый в свою сумочку. Все, что в ней есть, было изначально бесполезным, а теперь данный список пополнил и телефон. Пока он сохранял свою работоспособность, я несколько раз хотела позвонить маме, находила ее контакт в телефонной книге, но так ни разу и не позвонила. Скорее из страха, что не выдержу и расплачусь, как маленький ребенок, которому отказали в игрушке, нежели из страха перед гневом и злостью Эдварда, когда выяснится, что мне никому нельзя звонить из своей прошлой жизни. Жизни, которую я, несмотря ни на что, не хочу и не готова оставить в прошлом ни сейчас, ни когда-либо еще. Но, без сомнения, мне придется. Выбора нет. Стоило этим мыслям оформиться в моей голове, воспаленной от размышлений, дверь с громким звуком распахнулась и так же быстро закрылась. Правда, тот, кто нарушил мое уединение, не ушел и с каждой секундой приближается к моей кровати. Он выглядит странно, под его глазами залегли темные круги, словно он не спал целый месяц, хотя, насколько мне известно, сон ему не нужен. Или не нужен? Не знаю. Даже в таком состоянии он оставался божественно красивым, и я испытывала не свойственное мне ранее желание коснуться его и очертить пальцами контуры его лица. Но я знаю, что никогда этого не сделаю, и ради собственной же безопасности стараюсь не думать о том, чего хочу. Боюсь ли я его? И да, и нет. Кажется, что если бы он хотел причинить мне боль, то сделал бы это в первый же день. Но это только одна сторона медали. Возможно, он был так добр и внимателен со мной, чтобы я расслабилась, стала в какой-то степени доверять ему, а потому не смогла бы оказать достойного сопротивления, когда он пришел бы за моей душой. Я быстро села и натянула одеяло до шеи, отведя взгляд в сторону.

- Хватит, - резко сказал он, оказываясь на расстоянии в нескольких сантиметрах от меня и начиная тянуть одеяло на себя. Я лишь сильнее вцепилась в ткань, но и он не отступал. - Ты так и будешь лежать в этой кровати до окончания века? - пробубнил он себе под нос, но я все равно все прекрасно услышала. - Ты вообще представляешь собой жалкое зрелище! - по буквам отчеканил он, и тут я не выдержала, быстро скатилась с кровати и встала.

- Знаешь, мой внешний вид тебя не должен волновать вообще. Я тебя не знаю, ты меня тоже, но если так хочется меня изменить, то давай, приступай! - его лицо исказилось маской злобы после моих слов, и я инстинктивно сделал шаг назад.

Потом еще и еще, пока не уперлась спиной в дверь, за которой, вероятно, находилась ванная комната. Точно я не знала, ведь пределов кровати не покидала. Мне было мало, правда, не знаю, чего именно мало. Его злости или степени своего риска. Приближаясь ко мне, он слишком часто дышал, учитывая, что дыхание ему вообще не нужно. Я оказалась в ловушке из его рук, которыми он прикоснулся к стене по обе стороны от меня.

- Ты, правда, хочешь этого? - в его голосе я уловила непонятную мне грусть и что-то похожее на скорбь. Не зная, что сказать, я отвернулась от него, но не успела до конца спрятаться от его пронизывающего каждую клеточку моего тела взгляда. - Ты ведь не хочешь этого или хочешь? - складывалось впечатление, что ему было невероятно сложно произнести последнее слово, и я все больше запутывалась.

Его было сложно понять, а его дальнейшие действия не представлялось возможным предугадать. Он же сам меня выбрал, даже спустился за мной в толпу, и если бы не все это в совокупности с его порой проскальзывающей тревогой, вероятно, за меня, то я бы подумала о том, что это был не его выбор, что и сейчас это не его решение.

- Не думаю, что мое мнение так уж важно. Меня никто не спросил, что я хочу, тогда, не вижу повода спрашивать это сейчас. Просто сделай то, что должен, и избавь меня от страданий от незнания того, что меня ждет, - проговорила я и, зажмурив глаза, откинула голову на стену, предоставляя ему доступ к своей ничем не скрытой шее.

- Ты не знаешь, что такое страдания, совсем не знаешь, - отрезал он, и его дыхание коснулось моего уха, скользя по моим волосам. - Страдания это то, что будет после, вот что такое страдания. Страдания это то, что в течение трех дней испытывали твои подруги в процессе превращения, и то, что они будут испытывать бесконечную вечность, постоянно чувствуя жажду. Ты этого не хочешь, - прошептал он мне в губы, - а я этого не знал.

- Они... - закончить свою мысль было выше моих сил, и я не смогла, а его короткое "да", произнесенное с участием, послужило исчерпывающим ответом. Как бы горько мне не было, плакать я не собиралась. По крайней мере, ни при нем, ни сейчас. Я смогу, я справлюсь, должна справиться. Все ради того, чтобы оставить свою слабость при себе. - И что дальше? - держа глаза закрытыми, решилась спросить я.

В следующую секунду я почувствовала, как меня резко перемещают, и когда движение прекратилось, я открыла глаза. Моему взору предстало зеркало, висящее над раковиной, и в нем я увидела отражение комнаты позади, что дало мне понять, что за дверью действительно ванная.

- Для начала приведи себя в порядок, - до меня донесся бархатный голос, после чего в отражении в зеркале я увидела Эдварда, который стоял за моей спиной с халатом в руках.

Я взглянула на себя в зеркало и ужаснулась. По всему лицу была размазана тушь, то ли от того, что я спала с ней, то ли от того, что я плакала, но не чувствовала этого, то ли от всего вместе. Он был прав, я действительно выглядела жалко, особенно находясь рядом с таким идеалом, каким он и являлся. Я понимала, что сейчас он, вероятно, сильно огорчен своим выбором, и была в некоторой степени рада, когда он вышел и закрыл за собой дверь, давая мне возможность переварить свою никчемность и отсутствие выдающейся внешности, что наверняка его очень разочаровывает, без своего присутствия.

Продолжение