53. Смертельные бездны рая.

Дни опять мчатся ускоряющимся экспрессом. И так не много понимающий во всех этих правилах и церемониях, я и вовсе потерял нить, что, и за чем, следует сделать.
- Ты вообще не здесь, так что тебе можно поручить только самое простое, не загруженное интеллектуальными усилиями, дело. Поищи сухостой. Надёжный, вековой. И сообщи мне. И ничего больше, - просит Элис, в ответ на мои стеснительные попытки чем-то поучаствовать в предсвадебных заботах.
Кажется, моё участие в составлении списка приглашённых мне не будет забыто. Ну и ладно. Я ношусь с Беллой на руках по лесу в поисках нужных деревьев, и тщательно отмечаю само дерево и его местоположение на карте.
- Принимать помощь жениха - значит, создавать себе проблемы. Эдвард, мне не нужен запас древесины на целый состав, всего шесть-семь стволов, но наилучших! Какие, из здесь отмеченных, наилучшие? - критически рассматривает карту с пометками главная устроительница будущего торжества.
Так старательно я стволы не осматривал, и вся карта была забракована. Ну что ж, завтра мы с Беллой пройдёмся по намеченным местам ещё раз. Этим, похоже, Элис решила ограничить мою лепту в общие труды. И ладно. Нам с Беллой есть чем занять свободное время. Практика вождения Беллой новой машины на пустой дороге, домашние хлопоты в доме Свонов, и всегда и повсюду, где нет посторонних глаз и ушей - «разговор». Если погода позволяет - на свежем воздухе.
Тогда это горячо и нежно сразу, две натянутых струны поют в унисон, это безумно сложно, упиваться двойной нежностью и следить, чтобы струны не сорвались вдруг, чтобы звучание не перешло определённых границ. Это безумно много в это мгновение, и безумно мало, когда заботы жизни и человеческий организм Беллы требуют прерваться. А ещё есть и мой организм. И ему нужно тоже уделять внимание.
Я никак не успеваю следить за этим, Белла всматривается в густеющие тени на моём лице, ей удобнее их заметить, чем мне.
- Эдвард, опять?
- Что, радость моя?
- Ты опять забываешь охотиться. На меня в супермаркете уже косятся. Знаешь, что шипят за спиной?
Знаю. При всём том, что Калленов сторонятся, шлейф не совсем пристойных сплетен и зависти растёт с каждым днём. И густеющая синева теней под глазами только подбрасывают горючее в эту топку.
- Хорошо, послезавтра пойду.
- Поклянись.
- Да, Белла. Клянусь. А награда за исполнение клятвы у меня будет? Авансом.
Будет. Котёнок Белла бросается на своего тигра, виснет на нём, прижимается всем телом и побеждает. Всегда. Даже когда тигр нависает всем своим каменным весом над хрупкой фигуркой, и тогда побеждает котёнок.

Всё, что ты хочешь, Белла, всё, как ты хочешь. Мы учимся хотеть, но ты успеваешь быстрее, потому что не боишься. Я боюсь за нас обоих. Это мой долг.
И ещё мне мешает моя телепатия. Люди часто думают об ЭТОМ, мужчины - особенно. Бывает, отдельной мыслью, вдруг проскользнувшей совсем не к месту, но чаще - образно. За мои девяносто вампирских лет чего только я не насмотрелся, того, что люди называли сначала плотской, потом физической любовью, а теперь называют жёстко и технично: секс. Каждое моё намерение тянет за собой память о похожих чужих мыслях, и как часто в них не любовь и нежность, а… иногда я начинаю ненавидеть людей. И я оставляю право первооткрывателя Белле. Она не знает почти ничего, потому что не хотела узнавать без любви. Значит, без меня. Каждое её движение, каждый порыв - только её открытие и ничьё больше. Её для меня.
- Белла…
- Да, Эдвард.
Я вкладываю в её открытие всё то, что только для неё в моём сердце, и возвращаю его Белле. Чтобы задохнуться, мне, вампиру, задохнуться от вернувшейся волны, преобразованной душой, сердцем, телом Беллы.
- Белла…
- Да…
Где-то далеко сиротливо скучал «аэродром», его обязанности отлично исполняла густая трава на поляне. Но о нём вспомнили, когда опять пошёл дождь. Закутанная в верблюжье одеяло, Белла грызла моё первое вполне съедобное творение - печенье с изюмом, и слушала «Дурочку» де Вега в моём исполнении, потом потребовала книгу и стала подавать реплики за Финею. Смешно, трогательно. И это тоже прекрасно…
А послезавтра пришлось на субботу, и я отправился исполнять данную клятву в компании Эмметта и Карлайла.
- Вы так много времени проводите вместе! Ты что, настолько обалдел, что не чувствуешь её особой крови? Или вообще уже никакой крови не чувствуешь? - интересуется Эмметт.
Для них с Розали это странно. Они очень внимательны друг к другу, но чтобы увлечься настолько, чтобы забыть про жажду… Только в случае прямой угрозы любимому.
- Чувствую. Просто теперь она поёт по-другому.
- Слабее?
- Сильнее. Но по-другому. После… Вольтерры… жжение стало стремительно таять, пока не исчезло совсем, но притяжение усилилось. Два года тому назад у меня ещё был шанс сбежать, год тому назад я воображал, что смогу. Теперь нет. Абсолютно нет.
- Карлайл, как это, так разве бывает? - обратился к непререкаемому авторитету Эмметт.
- Значит, бывает. Изменения вампиров, нашедших свою пару - факт неоспоримый, ты по себе это знаешь. А вот последствия разнообразны и не все изучены.
- Ну, это ладно. А другая, чужая кровь? Тоже не жжёт?
- Нет, тут всё по-старому. Но ты прав. Я «обалдел», причём настолько, что отмахнуться от жажды, какой бы сильной она ни была, для меня стало проще. Ну, жжёт и жжёт. Наплевать и не обращать внимания, если мысли заняты другим.
- Дда-а, ты даё-ёшь.
- Эдвард всегда относился к себе довольно сурово, - попытался объяснить Карлайл.

Да? Не заметил. Я очень трепетно отношусь к тому, что есть источник моей жизни.
На что только не пришлось идти всей семье ради меня, чтобы жизнь моя, моя жизнь была цела и невредима, чтобы была со мной, какому риску их подверг, только вообразив, что остался без неё. Это называется: относиться к себе сурово? Просто обстоятельства слишком нестандартны. Ну, и источник моей жизни тоже… неповторимый. Белла.
Со своей, не всегда совпадающей с общепринятой, шкалой ценностей. И от этого страдающей там, где другие находят удовольствие.
- Как прошли выходные? - надышавшись, наполнив сердце Беллой, спрашиваю я, и котёнок сразу начинает фыркать и пускать искры.
- Эта твоя машина!
- Это твоя машина, Белла.
- Ну, ладно, эта моя машина! От неё одни огорчения!
- Так и не получается к ней приладиться?
- С этим - куда ни шло, но на неё все так пялятся, а когда я из неё выхожу, так и на меня тоже… пялятся!
- Белла, ты можешь ей это простить ради моего душевного спокойствия, когда ты одна, без меня? Пока ты в ней, я за тебя спокоен.
- И зря! Я могу однажды умереть от злости, прямо за рулём!
- Что случилось?
- Джессика с Лорен около супермаркета. У Джессики лицо - лимон, облитый сиропом. А у Лорен - лимон в разрезе. Джессика повисла на шее, намекала, что никогда в моём уме не сомневалась, а Лорен прямо заявила, что, хотя Каллены и странные, но такая машина и такое кольцо этого стоят!
- Белла, милая, всего неделя осталась, всего семь дней, всё это останется позади, и мы уедем.
-А куда? - выплеснув досаду и успокоившись, заинтересовался котёнок новой игрушкой.
- Куда глаза глядят.
- А куда глаза глядят? - ластится котёнок к посуровевшему тигру и умильно строит глазки.
- Куда-нибудь.
- А точнее?
- А точнее будет, когда уточню.
- У Элис?
Всё, по крайней мере, хамская выходка Лорен выброшена из головы.
- Ой, а я не догадалась поинтересоваться. Она была у нас в субботу, последняя примерка платья. Чарли смокинг примерял, знаешь, ему идёт. Ладно уж, перетерплю. Зато потом будет свадебное путешествие и всё такое…
Белла мечтательно зажмурилась, а когда открыла глаза… в них все тайны мира и бытия. Вселенная в ожидании Большого взрыва.
- Что - всё такое?
- Ну, медовый месяц.
- Белла. Пожалуйста. Мы говорили только о пробе. А вдруг…
- Тогда так тому и быть. Я помню. А вдруг всё будет по-другому, по-моему, всё благополучно и прекрасно? Я помечтаю, совсем немножко, пожалуйста…
Ты и я и никого больше… ты и я, Эдвард…
- Да, Белла…
Коктейль Беллы: беззащитность и бесстрашие. И горят, синим пламенем, все мои страхи, по крайней мере - сейчас.
- Ты и я, Эдвард…
- Да.
И гибкая лиана обвивает меня, старается опутать, взять в плен.

Белла, я и так давно в твоём плену. Я выплачу контрибуцию поцелуями каждой ресничке, каждому волоску на твоей голове, каждому ноготку на твоих пальцах, наводящих свой, личный порядок в моей шевелюре. Утону и не вынырну из глубины твоих глаз. Ладони благоговейно прикоснутся к каждой доступной им клеточке кожи, и не имеет значения, что уровень этой доступности я и определяю. Я выплачу контрибуцию каждому твоему вздоху, только не отпускай, только вечно держи в плену…

- Ты и я.
- Да, Белла.
Это будет, так, или, похоже, но сейчас я верю, что это всё будет и не остановится, будет длиться, не прерываясь, до…
- Белла, стоп.
- О-о-о-ох… Ой, опять?
- И ещё как! Перешагнули все прежние границы.
- А мы и репетируем… разрушение всех границ.
- Белла.
- Ты всё равно остановишь у края. Я знаю. Но пусть до этого края будет так, как
будет…
- Белла.
- Да.
Белла…
Вот что это было - репетиция. И, конечно, не у самого края, на такой риск я пойти не смог. И того, что было - очень много, если сравнивать с прежними «разговорами». Вот так, почти так, будет петь каждая жилка, каждый мускул, только ещё сильней и неукротимей. Так будут волной обрушиваться жар и сила, и отступать, и снова надвигаться. И чтобы Белле выдержать это, я буду канатоходцем нести её жизнь по тонкой натянутой проволоке моей воли. В эпицентре урагана.
Похоже, справлюсь.
Белла спит, уснула на полувздохе, не завершив поцелуя, не разомкнув рук вокруг моей шеи. Пусть это только репетиция, но силы живого котёнка и каменного тигра неравны, а котёнок так старался, так сопротивлялся надвигающейся усталости…
А я думаю, уложив поудобней и подоткнув одеяло, где он может пройти, наш медовый месяц.
Мир велик, но для такой пары, как мы, не предусмотрено совсем ничего. Или много людей, или мало солнца, или совсем никакой цивилизации, а мне не хочется, чтобы медовый месяц Белле портили житейские неудобства. Если всё будет так, как мечтает Белла. А если нет, если… Тогда обращение. Или немедленное обращение, в зависимости от величины катастрофичности… пробы. Теперь я боюсь всего: и проблематичного успеха, и весьма возможной неудачи… А вот теперь мне нужна Элис, настолько нужна для осуществления моих планов, что заслониться от её планов - легче лёгкого, никакой фарси не потребуется.

Спи, Белла, я быстро бегаю. Не успеешь досмотреть второй сон, а я уже вернусь.

Резиденция Калленов встречает меня атмосферой спокойной, не без юмора, деловитости. За гаражом делают из найденных мной стволов затейливую арку, танцпол, и нечто вроде сцены для музыкантов, по эскизам Эсме. Материал непривычный, слишком податливый и хрупкий, Джаспер и Эммет препираются, кто виноват, что сломана очередная доска. Розали их помирила, заявив, что только руки Карлайла можно по достоинству назвать руками, конечности же остальных мужчин, включая перед ней находящихся, можно назвать как угодно. Элис составила три монитора в ряд и порхает над тремя клавиатурами. Выбирает идеального поставщика идеальных услуг или товара, нет желания вникать.
- Элис.
- Не мешай. Тебя Карлайл и Эсме давно ждут.
- Зачем?
- Не мешай, я же для тебя стараюсь! - уже свирепо рычит Элис, вглядываясь в боковой экран.
Сию секунду Элис, точно, не расположена уделять мне внимание. Подожду, поговорю пока с Карлайлом и Эсме.
- Вы хотели меня видеть?
Мама внимательно вглядывается в моё лицо.
- Как ты себя чувствуешь?
- Я живой.
- Ты счастлив?
- Да, мама.
Родители переглянулись, и Карлайл утвердительно качнул головой.
- Мы тут подумали и решили, что маленький пёстрый бантик - островок у побережья Бразилии в качестве места для медового месяца - будет уместным завершением затеянного Элис торжества. Билеты до места уже заказаны. Ну, и всё остальное будет подготовлено.
- Карлайл, Эсме! Ваш остров! Медовый месяц на вашем острове? Вы приглашаете нас на ваш остров?
- Нет, мы отправляем вас туда одних. Комфорт в нашем домике современный, доставка необходимых вещей и продуктов будет обеспечена фирмой, которая следит за порядком нашего имущества и на материке и на острове, а вы уже достаточно большие детки, чтобы обойтись некоторое время без нянек и служанок.
- Отец! Мама!
- Да, сын… - Карлайл ждёт чего-то, более вразумительного, от обалдевшего от изумления меня.
А где они, слова, вразумительные… Маленький безопасный рай для таких, как мы. Закрытый для всех, кроме владельцев: Карлайла и Эсме. Розали с Эмметтом сколько раз упрашивали, так разрешения и не получили.
- Это… это…
- Это наш вам подарок к свадьбе. Места там для тебя знакомые, охота на материке приличная. Белле там должно понравиться, она любит солнце. К тому же девочка она разумная, остров вы до основания, надеюсь, не снесёте.
- Карлайл!
- Не вводи сына в смущение, - заступилась Эсме. - Мы просто хотим тебе счастья.
Я так надеюсь, что оно будет теперь с тобой всегда.
Я тоже надеюсь, хотя и боюсь.
Что-то на моей физиономии Карлайл прочитал, поэтому предложил слегка
прогуляться.
- По-моему, ты что-то хочешь сказать, или спросить. Ты сказал, что ты счастлив, но я чувствую, что-то в этом счастье тебя смущает. Можешь сказать, что?
Как это сказать… В конце концов, что может быть важнее безопасности Беллы, а отец - врач, перед врачом стесняться не положено.
- Карлайл, чего нам ждать, ну, в первый раз? Ведь Белла - человек, а я… я вампир. Можешь подсказать, хотя бы приблизительно?
- В зависимости от того, что вы об этом знаете. О физической любви.
Вот почему его так любят пациенты. Не просто потому, что умеет сочувствовать, а потому что и, сочувствуя, проблему воспринимает спокойно, какой бы она ни была.
- Белла - в определённых пределах, а я… с избытком.
- Но, судя по твоему вопросу, совместного опыта вы ещё не приобрели.
В смысле… как-то я не понял…
- Взрыв страсти я тебе гарантирую в любом случае. Вы истинно любящие, а это обеспечит высокий накал чувств, - интригующая, нежная, проказливая усмешка превращает Карлайла из обыкновенного вампира в сплав Эроса, Амура, Камы… сколько их, божеств любви…. - Поэтому имей в виду, что Белла, при всей внешней схожести - не Таня. Будь поаккуратнее.
Взрыв чувства. Накал страсти. Репетиция кое в чём меня просветила. Понятно. А Таня то тут причём?
- Таня? Какое отношение к нам с Беллой имеет Таня?
- Ну, как же. Ты сказал, что знаний об этом предмете у тебя с избытком. Я просто предположил его источник. Или это была другая женщина? Я не замечал…
- Карлайл! Не было никакой женщины вообще в моей жизни! Тем более Тани!
- А знания откуда?
- Карлайл! Я ведь телепат. Даже моя семья давала мне знания, не желая этого. А все люди вокруг… можешь себе представить?
- То есть… но это… - я слышу, как паника начинает путать мысль Карлайла, и не понимаю, и начинаю леденеть, - может, опыт Беллы вам поможет?
- Какой ещё опыт Беллы?
- Опыт физической любви с человеком.
- Нет такого опыта!
- А её знания в определённых пределах?
- Карлайл, уже двадцать первый век, курс физиологии и анатомии человека в школе обязателен, тем более на биологическом факультете! Ну, Рене, несомненно, дочь кое во что посвятила, чтобы предостеречь… Ну, Чарли пытался поговорить, но уж не знаю, что из этого вышло.
- И это всё?
- Да.
- Значит, вы оба не знаете ничего… - ужас в голосе Карлайла нарастал лавинообразно.
- Знаем.
- Теоретически… - горько усмехнулся Карлайл. - Эдвард, это важно для тебя в первую очередь, потому что ты мужчина, и ты вампир. Попробуй найти в своих подвалах памяти хоть одно случайное воспоминание о первом опыте.
- Ни одного. Я давно это заметил.
- Не догадываешься, почему?
- Людская память довольно дырявая.
- Людская память дырява избирательно. Просто первый опыт, прекрасный или ужасный, или даже никакой, по оставшемуся в памяти впечатлению, - всё равно потрясение. Не единственное в жизни, но потрясение. На пике потрясений человеческая психика не живёт. Она старательно их обходит, даже если хранит в памяти. А если не может… тогда это психологическая травма. Бывают и прекрасные травмы, у вампиров они случаются чаще. Эдвард, ты хоть теоретически, но тоже врач. Должен помнить и понимать, сексуальный опыт - он двойственный. Психика и физиология. Физиологически ты абсолютно неискушён, несмотря на все ваши поцелуи, пусть и в немереном количестве, прости, что так говорю о вас. Но речь идёт о судьбе Беллы, и, значит, о твоей. Твоя неискушённость и твоя сила, плюс неискушённость и невинность Беллы, её кровь, ты хоть вспомни, что происходит с невинной девушкой в первый раз, плюс твоя тяга именно к её крови…
Ты остановился, когда пил кровь Беллы, и это было невероятно.
Но здесь ты не остановишься.
- Я не выпью её!!!
- Нет. Но ты не остановишься вовремя. И она умрёт. Раньше, чем ты это поймёшь. И укус опоздает. Отмени это.
- Не могу, я обещал.
- Будь хоть четыре раза лжецом и трусом в её глазах, но отмени это!
- Карлайл, это невозможно. И это говорит уже не влюблённый самонадеянный идиот, а врач. Один раз я уже отказывался от неё, можно у лечащего врача поинтересоваться, что с ней было. Убедишь его, по-вампирски, нарушить врачебную этику, всё доподлинно и узнаешь. Второго раза она не перенесёт.
- Ты не отказываешься, ты только переносишь.
- Для неё это важно. Исключительно важно. Психологическая травма, и нанёс её я, когда бросил её. Она не перенесёт.
- Но ты можешь «случайно» изменить порядок событий, и человеческого времени на шок уже не останется.
- Если я её обману, обращу заранее, это нам сильно поможет?
Карлайл вспоминал, как пытался вразумить, удержать меня после обращения, и что из этого вышло. Для новорождённого только его чувства - указ, а небывалая сила - главное доказательство его правоты. Можно пробиться к этому бушующему вулкану через страх или разум. Карлайл использовал разум. Даже в моём случае, даже сквозь мой чудовищный личный опыт, это дало положительный эффект, но он не обманывал никого из своих «крестников», и даже представить себе не смог, каковы будут последствия обмана для нас с Беллой.
- Это может убить её доверие к тебе, - пришёл он к неутешительному выводу.
- Именно. Обманутая и ограбленная новорождённая - прекрасное начало для совместной вечности. Да и будет ли, после этого, она у нас - единая вечность? И какой эта вечность станет для Беллы?
- Тогда ты должен её предупредить, Эдвард, должен всё рассказать, - нервно сжимал и разжимал кулаки Карлайл. - Пусть даже напугается, но она должна знать, это может помочь, остановить.
- Не может. Мы говорили об этом, не раз. Белла всё знает.
«Тупик. Чудовищный безысходный тупик», - думал Карлайл.
Я согласен.
И всё-таки. Два компонента: психика и физиология. Два. И за один я совершенно спокоен. За свою душу. Я не дам себе убить Беллу.
- Я выдержу.
- Ты не представляешь, что тебя ожидает.
- Пусть. Я выдержу.
- Остаётся последний аргумент. Элис.
Элис уже не порхает над своими компьютерами. Сидит на любимом месте на ступеньках лестницы на второй этаж, сжимая голову руками.
- Элис.
- Подождите. Сейчас.
Наконец, втянув воздух сквозь плотно стиснутые зубы, подняла голову.
- Осталось только два варианта. Вариант первый. Живая и весёлая
Белла-человек у края воды. Вариант второй. Костёр на берегу, и в костре… вы оба, и Белла… Тебе это видно, хорошо видно, Эдвард?
Мне видно. Холодная неподвижная Белла на моих руках, и языки огня, уже обгрызающие её и мои волосы, но не способные согреть, ни одного из нас.
Не допущу, уберегу.
Выдержу.
Картинка с костром бледнеет, мутнеет, но не исчезает.

Не допущу.

- Видишь, это, всё равно, возможный исход. Эдвард, даже если ты сгоришь, я и тогда не прощу.
- Я выдержу.
Когда надо спасти любимого человека, Белла просто отказывает себе в чём-то, даже в жизни, и делает необходимое. Я не имею права отказывать себе ни в чём. Мне придётся выдержать… груз счастья. Очень тяжёлый, смертельно опасный груз.
Я должен.
Я выдержу.
Бегу через лес и смеюсь, страшноватым смехом, но другого нет. Титан, которого обрушивающееся на плечи небо втискивает в ад. Где бы сил подзанять, чтобы выстоять?
Белла, спасай своего Атланта.
Белла спит. Живая, тёплая. Обитательница моего неба. У нас есть ещё семь дней, семь безмятежных дней. А потом… Как там…
Ave, Caesar, imperator, morituri te salutant?
Аве, Белла, любимая, идущий на счастье приветствует тебя.
Мы должны выжить.

Шестой день. Ладно, так надо. Прилетели Рене с Филом. Их устроили в гостинице с максимальными удобствами. Филу после только что снятого гипса энергичные прогулки не по силам, и он проводит время с книгой и телевизором, зато Рене неутомима. С утра за Рене заезжает Джаспер, приставленный к ней в качестве водителя, доставляет в дом Калленов, и тут начинается вакханалия обсуждений в дамском кругу: что, как, и в какой последовательности должно происходить. Что кому надеть. Кому где сидеть. Выбор цветов для украшения дома, компания, в которой их надо закупить, всё должно быть обсуждено, причём именно в том интерьере, где всё будет поставлено, положено и рассажено. Что интересно. Дам это не напрягает, они с таким же воодушевлением перемещаются из одной точки пространства в другую, как и Рене. Действительно, Эсме правду сказала, это выше мужского разумения. Белла послушным хвостиком ходит за Рене, смотрит, слушает, соглашается, ждёт, когда у Рене появится отдельная минутка для неё лично, смотрит, не насмотрится, впрок. Мужчинам на этом Великом совете слова не дают, и мы, мужчины, как нам и положено, гордо, но не без смешков в кулак, несём своё бремя: переставляем столы, перетаскиваем с места на место сцену, ждём решения, где и как устанавливать дополнительное освещение, а потом всё переделываем, согласно вновь поступившим указаниям. Мне приходится терпеть возвращение времён Тампы, и я терплю. Нельзя сказать, что это так уж сложно, переносить все эти хлопоты, потому что… остался всего один день до бракосочетания. Только один. До той минуты, когда я произнесу СВОЮ клятву. И вечер Беллы тоже принадлежит не мне, а Чарли. Полностью. Мне принадлежит только ночь.
Моя ночь начинается с топота на лестнице, со сборов Беллы в душ, с волевого усилия не остановить её прямо сейчас и не пускать никуда, с её возвращения.
Всё, она началась, наша ночь.
Шестая. Ночь очередного запланированного осознанного риска. Пусть схлынула жара, и опасный комплект ушёл на покой. Разве на самом деле может любая ткань заслонить от моих рук тепло Беллы. Заглушить память, прикосновения к шёлку кожи, никакая майка не сможет… опять, и снова. И волну ответного трепета. А скала-то не настолько незыблема, чтобы не почувствовать эту волну. Скала только делает вид, что незыблема, она только учится стоять… или быть, в таком режиме, не взрываясь. И «красную зону» я потихоньку сдвигаю. Очень осторожно. Белла всё равно замечает, и пользуется вовсю, пробуя на прочность новую границу «красной зоны».
Шесть ночей настороженного наблюдения за собой. Шесть побед. Если начать с начала, с того первого дня, когда запах крови Беллы чуть не свёл меня с ума, ушёл я достаточно далеко. А если начать с площади, с моего солнечного полдня… коротка дорожка, слишком коротка.
Седьмой день. Копия шестого. Если не считать, что я скучаю по Белле, даже видя её, ещё сильнее, чем вчера. Вечер опять только для Чарли. Он стесняется, но всё равно хочет услышать о Рене хоть что-то. Белла чуткая, она понимает и пересказывает события дня с участием Рене. Прячься не прячься, а завтра на церемонии ему придётся встретиться с бывшей женой воочию, с ней и с её мужем. Сможет он отпустить её в своём сердце? Вопрос для меня не праздный. Мой дамоклов меч.

Вот и всё, высыпались все жемчужинки. Последняя ночь Беллы Свон.
Завтра она станет Беллой Каллен. Завтра. Завтра я её увижу. У алтаря и ни минутой раньше. Согласно традиции и всем предрассудкам. В подвенечном платье, тайну которого от меня строго прятали, и я старательно оберегал эту тайну от себя. Уберёг.
Согласно сценарию Элис, обязательно должен быть мальчишник. На мальчишнике полагается всячески хулиганить и даже испытать то, что упущено, а в женатом состоянии испытывать НЕ позволительно.
Смешно… Что жених-вампир должен творить и испытывать во время мальчишника? Напиться? Пригласить стриптизёрш? Напиться невозможно, стриптизёрши для вампира, уже нашедшего свою пару, неинтересны до зевоты. А в нашей семье других нет. Что ещё? Охота, вот это то, что необходимо. Завтра будут гости, люди, много людей, чтобы не портить себе нервы, вампирам рекомендуется налиться кровью сверх привычного. Но не мне. Мне как раз необязательно. И как раз я должен провести мальчишник. Смешно… не очень. Традиция отнимает у меня время Беллы Свон. Ну, и что, что Белла Каллен будет уже безраздельно со мной, но, будет только завтра, да и то, когда день перевалит за полдень.
Завтра. Безраздельно.
Но сегодня меня грабят, с моего согласия. С самого утра. Ладно. Но традиция отнимает и ночь, мою ночь. Тоже с моего согласия. Мальчишник. Единственное, что отстоял, это что моя последняя холостяцкая ночь завершится за пять минут до полуночи. Как бал Синдереллы. А потом - что хотите, до самого бракосочетания.
Моя последняя холостяцкая ночь. Чарли, наконец, соизволил наговориться, отправился спать.
Белла… Белла идёт. За весь этот длинный день первый раз Белла подойдёт близко-близко, так, что смогу дотянуться, прижать к себе, просто стоять и не слышать, а чувствовать, как бьётся её сердце.
Белла… Двенадцать шажков по ступенькам наверх. Ещё восемь шагов до дверей. Двери открылись, а в проёме - ОНА. Белла, жизнь моя, моя жизнь… Сердце, прижатое к моей груди, ускоряет ритм. То сердце, что спрятано в камне, спешит догнать, да где ему. Это, живое и хрупкое, говорит одно за двоих. Сколько можно стоять, обнимая узкие плечи и чувствуя кольцо горячих рук вокруг собственной талии? До скончания веков. Но горячее кольцо размыкается. Въевшаяся в плоть и кровь привычка к чистоте вытаскивает из моих рук Беллу. Это ведь ненадолго, ненадолго... дотерпеть…
Каменное сердце вдруг разогналось до человеческой скорости. Белла, спаси! Белла…
- Эдвард, я здесь. У тебя такое лицо… что-то случилось?
- Ты ушла.
- Только в ванную, умыться. Эдвард, что?
- Наверное, я слишком соскучился за день. Ломка, с Белломаном такое может случиться.
- И сердце всегда так стучит?
- Как стучит? Ты его слышишь?
- Слышу. Как своё.
- Нет, такое - впервые.
- Что я могу сделать, Эдвард?
- Дать ему то, что оно просит…
- Да, Эдвард… да…
Это именно то, что мне всегда было необходимо. Простое «да» Беллы, с того первого раза, когда она согласилась проехаться со мной в Сиэтл. И сердце успокаивается, стихает. Белла на моих руках, её руки обжигающим кольцом вокруг шеи, что ещё нужно… Глубину океана цвета растопленного шоколада. И это тоже у меня будет, прямо сейчас. А ещё что? Всё, чего хочет Белла. Всё, чего хочу я и на что отваживаюсь сейчас. Сейчас это уже не Белла, спасающая своего вампира, сейчас это котёнок, хитро прижмуривающий глазки. Точно, шкоду задумывает. Притянула за собой на кровать и, высматривая что-то на моём лице, расстегнула пуговку на рубашке, вторую… осторожные прикосновения прожигают оборону, сжигают всё на своём пути!!!
Белла, стоп! Остановить руки!
Белла пугается.
- Я что-то сделала не то?
- Знаешь, выясняется, что раздевание - моя не самая сильная дисциплина.
Подожди, я сейчас сниму рубашку. Ну, вот. Так хорошо?
- Да. А почему нельзя мне? - кладёт котёнок лапку на то место, где были такие занимательные игрушки.
- Не знаю. Но это слишком сильно. Даже для вампира.
- Ты и в прошлый раз так… остановил.
- Вот именно. Но поцеловать тебя мне этот эксперимент не помешает.
- А мне?
- Что - тебе?
- Поцеловать, тебя.
- Думаю, стоит попробовать.

Белла… всё - тебе, всё, к чему себя подготовил, всё, что могу дать. И это всегда меньше, чем можешь и хочешь дать ты. Белла…

Гибкий горячий магнит притягивает снова. Я прилипаю к нему, он прилипает ко мне? А какая разница. Как хорошо… Не очень и хорошо, для Беллы слишком прохладно. Сегодня не такая жаркая ночь, чтобы быть кондиционером. Сегодня я мощный холодильник.
- Давай-ка завернём тебя в покрывало.
- Не хочу, мне и так не холодно.
- Белла, долгий контакт с холодным камнем опасен для здоровья.
- Ты очень зажигательный холодный камень!
- Вот завтра будешь чихать, и искать носовой платок по всем карманам. В подвенечном платье предусмотрены карманы?
Белла фыркает и хихикает, представляя такую картину. Но уже не протестует против покрывала.
- А там, куда мы уедем, ты меня тоже в покрывало будешь закутывать? Или сразу в какую-нибудь шкуру?
- Уточню.
- Эдвард!
Это уже маленькая традиция, которой скоро придёт конец. Не было дня, чтобы Белла не пыталась узнать маршрут свадебного путешествия. Но в этом вопросе я действительно скала, незыблемая и немая. При всей нелюбви Беллы к сюрпризам, я уверен, этот её не разочарует. А за сегодняшнее молчание я буду утешать поцелуями без конца, пока не истечёт время. А оно бежит, слишком быстро. Ничего не успеваю. Ни Беллу утешить, ни сам утешиться.
- Я уже скучаю, - взглянув на часы, жалуется моё человеческое сердце.
Моему вампирскому нисколько не легче. Вот зачем нужны традиции, от которых делается так тоскливо? Может, для того, чтобы их нарушать?
- Мне не обязательно уходить. Могу остаться…
Горячий солнечный зайчик ладони скользит по лицу, шее, промчался по груди, убежал по рёбрам на спину, и замер, грея сердце. Непростой зайчик, магнитный, невесомо лежит на спине, но притягивает к губам, таким же горячим и нежным. Я истинный Белломан, сколько бы мне не досталось, всегда оказывается, что хочу ещё, всё время хочу ещё… И мне это щедрой рукой даётся. И губами, и биением сердца, и вздохом. Я его поймаю, приму, выпью до капли. И встречу следующий… Меня погубит избыток желаний и возможностей, разорвёт пополам. Хочу видеть, хочу ощущать. Видеть лицо, глаза, ощущать дыхание, каждый драгоценный вздох… что-то надо отодвинуть на потом. Хочу видеть. Смотрю на режущее сердце своей нежностью тонкое лицо, на вздрагивающие губы, на тонкие, как лепестки, веки, медленно приподнимающие ресницы. Глаза Беллы, взгляд Беллы. Ясный, глубокий, пронизывающий.

Что там можно увидеть, Белла, в глубине моих глаз? Ничего, кроме тебя. Только тебя, всегда и вечно, только тебя. А что вижу я? Всё, что уже знаю. Любовь, чистоту, верность, самоотверженность, всё - мне, всё для меня. И ещё что-то, таинственное, зовущее, жгучее, что-то там такое, огромное, чего я не знаю ещё… Белла, не закрывай глаз, я не успел… всё, ресницы прикрыли все тайны. Только лёгкий румянец, тенью спрятанного взгляда, на лице. Что это было, Белла? Вместо ответа - вздох, и ждущие моего прикосновения губы. И я хочу того же, но как же быть с тем, что я подсмотрел? За минуту в этом не разберёшься…
- Точно, остаюсь, - принимаю я решение.
- Нет-нет. У тебя мальчишник. Надо идти.
Действительно надо? Кому? Ну, не ей точно, солнечные магниты притягивают и не хотят отпускать. А остывающий румянец так щедро греет мои пальцы.
- Мальчишник нужен тем, кто провожает холостую жизнь с сожалением. А я счастлив, оставить её в прошлом. Так что не вижу смысла, в моём конкретном случае.
- Да, - вздыхает Белла, и вздох легчайшим поцелуем разбегается по моей шее.
Да. В моём конкретном случае. Солнечный зайчик сбежал с моего затылка, снова пробежался по груди, прогулялся по резко напрягшимся мышцам живота… Я, конечно, каменный, но ведь не настолько! Прорвавшаяся волна силы прошлась от затылка до бёдер… Единственное спасение - снова поцеловать ждущие губы, и руки тоже, чтобы не вольничали сверх меры. Так, на чём мы остановились? На поцелуе. Прерванный поцелуй - какая жалость. Его надо спасти, продолжить, завершить. Вот так. А что у нас глазки такие хитрые? Опять шкода? Быстрый язычок легко касается верхней губы… прорыв обороны! Волна тумана, в котором плывёт всё!!!

Белла!!!
Ты опаснейшее безрассудное существо, Белла… Иногда я боюсь твоей смелости. Нужна передышка. Мне.

- Подожди! - требует разыгравшийся котёнок, явно собравшийся рассчитаться со мной за отнятые игрушки-пуговицы.
Облапил, да ещё и ножкой за талию обхватил, для верности.
- Повторение - мать учения!
Ха- ха-ха. Единственное, что повторяется, это её безрассудная нежность, отодвигающая, при моём попустительстве, границы «красной зоны».
- Тогда мы уже должны были достичь совершенства. Тебе за этот месяц хоть раз выспаться удалось?
- А это - генеральная репетиция, - напомнил котёнок. - При том, что половина спектакля совсем не отработана. Некогда осторожничать.
Некогда. Всё. Встреча человека Беллы с… с тем, что я и сам не знаю. Неотвратима.
«Здесь ты не остановишься…».
Костёр на берегу…
Здесь ты не остановишься - говорил Карлайл.
- Белла…

Белла, пронеси мимо меня чашу сию… я всё знаю, всё понимаю и помню, но пронеси!

- Не надо начинать по новой. Уговор есть уговор.
Это уже не разыгравшийся котёнок Белла. Это уже человек Белла, с её непоколебимой волей.
- Не знаю. Не знаю, как его выполнить. Я был глуп и самонадеян, когда его заключал. Мне трудно сосредоточиться, когда ты со мной вот так. Мысли… путаются. Я не смогу себя сдерживать. А пострадаешь ты.
- Всё будет в порядке.
Стальная воля и стальная уверенность во мне. Да я-то, я-то в себе не уверен!
- Белла…
- Ш-ш-ш… - больше ни слова не дала сказать, всё услышала… и поцеловала. Даже если лопнет каменное сердце, костра не будет.
Не будет.
Выдержу.
Остаётся всё остальное. Брак. Но… если не будет брака, не будет и всего остального. Я рассчитываю на это? Нет, но… я уже не знаю, чего хочу. Единственное, в чём уверен, чего я хочу, это чтобы Белла не ошиблась.
- Дрожишь?
- Нисколечко. И завтра не дрогну.
- Точно? Не передумала? Ещё не поздно.
- Хочешь меня бросить?
Ха. Ха. Ха. Как это она себе представляет возможным, для меня возможным?
- Всего лишь убедиться. Не надо делать того, в чём не уверена.
- Я уверена в тебе, - ну, разумеется, - а остальное переживу.
Остальное - вся её человеческая жизнь.
- Переживёшь? - уточняю я. - Я не про свадьбу - её ты точно переживёшь, несмотря на все страхи, я про то, что будет потом… А как же Рене, как же Чарли?
Белла вздохнула.
- Мне будет их не хватать.
Честно. Но насколько? Насколько - она мне не скажет. Она никогда не говорит, насколько ей больно. Только один раз и высказала полностью, перед боем с армией Виктории, когда не хотела отпускать меня одного. Как последний аргумент.
- Анжела, Бен, Джессика, Майк?
Только о том, кто закрыт в зоне молчания, не напомню. Не имею права. И не могу.
- Да, и друзей тоже, - улыбнулась Белла. - Особенно Майка. Ох, Майк! Как же я без тебя… - Белла довольно точно и ехидно скопировала интонацию героини мыльной оперы, которой засматривается её соседка дни напролёт, при открытом-то окне, ну и я изобразил ревнивое рычание её партнёру под стать.
Смешно получилось, Белла даже тихонько рассмеялась. Но дальше - шутки в сторону
- Мы всё это уже столько раз проходили! Я знаю, что будет тяжело, но мне так нужно. Мне нужен ты, причём навсегда. Одной человеческой жизни мне мало.
- Остаться навеки восемнадцатилетней…
Внешне полуребёнком, подростком, которого всякий олух неполных пятидесяти лет будет поучать, как надо жить, даже если тебе уже хорошо за двести, и опыта, знаний, мудрости накоплено соответственно. Никогда не иметь возможность рассказать о своём успехе, поделиться им открыто, хорошо, если найдётся какой-нибудь анонимный способ. Мои работы, по большей части, так и лежат в столе, теперь уже архивом. Другие, просто люди, повторили мои открытия. Речь ведь даже не о тщеславии. О причастности. Мы ведь тоже часть человечества, скрытая, но часть его. И ни в чём не можем участвовать. Так, по мелочи, чтобы, не дай Бог, не стать известными.
- Мечта любой нормальной женщины, - заметила, не без озорства, Белла, - сохранить свою молодость, причём, именно навечно.
Ну, да, женская логика, повод для вечных мужских анекдотов и таких же вечных мужских проблем.
- Не двигаться вперёд, не меняться…
- В каком смысле?
Как это сказать… Самая больная вампирская тема. Дети.
- Помнишь, когда мы сообщили Чарли о предстоящей свадьбе? И он подумал, что
ты… беременна?
- Он тебя чуть не пристрелил, - хихикнула Белла. - Честное слово, на какую-то секунду он всерьёз готов был в тебя пальнуть.
Люди. Насколько из-за избыточности своего богатства они не способны оценить его по достоинству.
- Что? В чём дело? - забеспокоилась Белла.
- Просто… как было бы здорово, если бы его подозрения оправдались.
- Что-о? - ахнула Белла.
- То есть, если бы это в принципе было возможно. Если бы мы могли. Мне больно, что ты этого лишишься.
- Я знаю, на что иду, - после минутного раздумья ответила Белла.
Она знает. Да откуда ей знать это? Только сейчас я додумался. Все бессмертные младенцы, жуткая проблема вампиров, нанёсшая чудовищный урон и вампирам и людям, все младенцы были созданы вампирами-женщинами. В том числе матерью сестёр Денали. За что и заплатила потом полной ценой. Жизнью. Своей и своего младенца. Сиротством сестёр. Последствия проблемы ликвидировали полным уничтожением и запретом навечно, но проблема-то осталась. И тоже - навечно. Карлайл рассказал как-то Белле всю эту историю, но выводов Белла не сделала, по крайней мере, соответствующих.
- Откуда тебе знать, Белла! Погляди на мою мать, на сестру. Эта жертва гораздо тяжелее, чем кажется.
- Но ведь Эсме и Розали держатся, и держатся молодцом. Если когда-нибудь станет ясно, что дело плохо, поступим так же, как Эсме, - возьмём приёмных.

Что же ты творишь, Белла, что позволяешь сотворить с собой, я ведь хочу весь мир положить к твоим ногам, а получается только ограбить. Тебя, до крупицы. В обмен на что?

Меня уже трясёт от гнева. На неё? Нет, только на себя.
- Так не должно быть! Я не хочу, чтобы ты шла на жертвы ради меня. Я хочу давать, а не отбирать. Не хочу лишать тебя будущего. Если бы ты осталась человеком…

Белла.
Белла, это важно, дай досказать, ты должна обдумать то, что теряешь…

Нет, не даст. Лицо спокойно, и жест, каким она прислонила свой пальчик к моим губам знаком молчания, нетороплив и размерен.
- Ты - моё будущее. И хватит. Кончай хандрить, иначе я позову твоих братьев, чтобы они тебя забрали. Может, мальчишник и не повредит.
Да, уже ничего не изменить. Проблема решена Беллой, так, как она всегда их решает.
Начинать всё заново - тупая жестокость и ничего более.
- Прости. Я хандрю? Наверное, нервы.
- Дрожишь? - вернула мне Белла, не без подначки, мой же вопрос.
- Не в том смысле. Я прождал сто лет, чтобы жениться на Вас, мисс Свон. Свадебной церемонии я как раз жду с нетер…
Сквозь невнятный шорох чужих снов нарастает звук о-очень знакомых голосов.
- Не опоздать бы, нечего минутами свободы разбрасываться направо-налево.
- Думаешь, он будет нам за это благодарен?
- А не будет, тем лучше. Хорошая драчка и нервы успокоит, и мальчишник будет мальчишником, а не рядовой охотой.
- Розали твоей испорченной одежде рада не будет.
- Это да, но оно того стоит! Разлучаем голубков!
- Я тебя предупредил…
Братья, согласно указаниям Элис. И сейчас как раз без пяти двенадцать. Бал Синдереллы закончился.
- Ох, ради всего святого!
- В чём дело? - интересуется Белла.
«Наступает время мужских игр!» - вещает ментально Эмметт, под окном. И Джаспер. И они не отступятся.
Эмметт - безусловно.
«Раз не умеешь пользоваться подвернувшейся возможностью развлечься, спишь, когда твой парень слюной исходит, значит, сможешь без него часок-другой обойтись».
Так, Эмметт намыливание шеи уже заслужил. Наказывать за мысль не положено, но только в том случае, если не знать, что тебя слышат. А он знает!
- Братьев звать не надо. Такое чувство, что они решили своего не упускать.
Белла на секунду притянула меня к себе: такое отчаянное «слово» - не отдам, и сразу же отпустила: печальное «слово» - уступаю.
- Повеселись хорошенько.
Эмметт, ухватившись снаружи за оконную раму, провёл ногтями по стеклу - дешёвый приём, заимствованный из дешёвого фильма ужасов, про вампиров, разумеется. Но звук для моего слуха премерзкий.
- Если не отдашь Эдварда, - прошипел голосом киношного упыря братец, - мы придём за ним сами!
- Иди! - рассмеялась Белла. - Пока дом ещё цел.
А что ещё ждать от братца! Дом он громить не будет, но ляпнуть что-то несуразное - вполне в его стиле. Надо идти. И рубашка привычно ложится на плечи. Это тоже «слово» - я закрыт. Белла остаётся одна. Сейчас это не страшно, только вот сны она будет видеть без меня. И я о них ничего не узнаю. Лоб, хранилище мыслей Беллы, мне только и доступен, и я прикасаюсь к нему губами.

Мысли Беллы, будьте лёгкими и светлыми. Пожалуйста, фея снов, позаботься о моей Белле…

- Спи-спи, моя радость. Завтра важный день.
- Конечно. Теперь я точно успокоилась.
- Встретимся у алтаря.
- Я буду в белом, - заявляет Белла, словно договаривается по телефону о встрече с незнакомцем.
- Верю, - усмехаюсь я.
Разве она до некоторой степени не права? Завтра у алтаря её будет ждать не чудной вредный одноклассник, не жестокий равнодушный красавец-вампир, даже не боец. Все мы там будем, и не будет ни одного из нас. Буду я один, будущий муж, Атлант, держащий небо Беллы на своих плечах. Атлант, которого небо только ещё собирается испытывать на прочность. И я верю, что Атланта БУДЕТ ждать у алтаря его небожительница в белом платье. Внизу Эмм заглядывает с высоты своего роста в соседнее окно, сосед смотрит повтор европейского чемпионата, и я знаю, с какой точки можно так увидеть это окно. Ну, Эмм, развлечёмся? Сгруппироваться… прыжок! На спину Эмма. И чего ругаться, разве тебе не этого хочется?
- Смотрите, как бы он завтра не опоздал, - напутствует нас Белла.
Джас занял место Эмма у оконной рамы.
- Не волнуйся, Белла. Времени у него будет с запасом.
Джас успокаивает Беллу? Неужели Белла действительно беспокоится, что я могу… Нет, Я - не могу.
- Джаспер, а как проходит мальчишник у вампиров? В стрип-клуб вы же его не поведёте? - опасливо пытается прозондировать почву будущая миссис Каллен
- Не вздумай рассказывать! - рычит Эмметт.
И снова теряет бдительность. Подсечка, толчок и Эмметт кувыркается на траве. Мужские игры, Эмм? Да сколько угодно. Я буду следовать традиции, ты своего добился.
- Не волнуйся, - повторяет Джас. - у нас, Калленов, свои традиции. Пара-тройка горных львов, несколько гризли… Обычная загородная вылазка.
- Спасибо, Джаспер. - отвечает Белла, голос у неё действительно гораздо спокойнее.
Работа Джаспера, несомненно. Теперь она уснёт, можно за неё не волноваться. Всё, я готов к мальчишнику, раз уж так решено.
Ночной бег по лесу в дальний заповедник, который мы давненько не навещали, и там образовался избыток хищников, сведения о них просочились даже в новостную линейку.
- Джаспер, спасибо за Беллу, что беспокоишься о ней, и мои поздравления.
- Не за что, она очень хорошая девочка. А поздравлять-то меня с чем?
- Я за своими сложностями и не заметил, насколько твоя стойкость жажде увеличилась и окрепла. Просто разительно.
- Разве?
-Ты говорил сейчас с Беллой, а я… Ну, ты понимаешь. Ни одной мысли, ни даже полумыслишки о крови, не то что её, а вообще о человеческой крови, не проскользнуло. Это показатель.
- Приятно об этом услышать. Мальчишник уже удался, для меня.
- А для меня пока нет, - ворчит Эмметт.
- Прибудем на место - повеселишься, - обещаю я, проводя подсечку.
- Гх-р-р-р, - рычит Эмм и увеличивает скорость, чтобы догнать меня. Вот так-то лучше, чем воображать, чем я был занят до их прихода.
Ночной бег. Это приятно, когда Белла на руках, или устроилась на спине, как на мотоцикле. Без Беллы… а количество километров между нами всё увеличивается.
- Эд, перестань хандрить, - просит Джаспер.- Думай о чём-нибудь приятном.
- Если я буду думать о чём-нибудь приятном, ты немедленно и без моей просьбы развернёшься к дому.
- Да ну? - удивляется Эмм, и я немедленно расплачиваюсь с ним очередной подсечкой, за разгулявшееся воображение.
Вот они, оповещающие таблички. Заповедник. Пора дать волю жажде, инстинктам, иначе вся охота будет погублена. Да нет у меня никакой жажды, я хочу назад, к Белле! Однако… когда-то мне требовалось немалое усилие, чтобы подавить жажду, теперь мне требуется усилие, чтобы её разбудить? Вот это действительно смешно, и я смеюсь, а Джаспер облегчённо улыбается. Следов хищников действительно много, поиск надолго не затянется.
- Всё, ребята, разбегаемся. Встречаемся у этого гранитного валуна, - уже на бегу крикнул Эмметт.
- Ты, вроде, в порядке, - заметил Джаспер, и рванул в северном направлении, оставив мне восточное, где ниточек следов больше.
Надо, значит - надо. Я охочусь, иду по дорожке запаха, переплетающейся с другими, не такими уж приятными, пока не нахожу в конце дорожки его, мою добычу. А ничего так: крупный, сильный, горячий. И сытый, рядом валяется свежая полусъеденная туша небольшого оленя. Почувствовал что-то чужое, опасное, насторожился, теперь мы рычим оба. Атака! Пить… жжение в горле остыло, исчезло. Крупноват зверь, я не просто сыт, я перенасыщен. Осталось спрятать тушу зверя, чтобы у егерей не появилось лишних вопросов. Есть тут одна пропасть, в которую, бывает, звери срываются сами.
Что ещё делать, когда нечего делать, когда рядом нет Беллы? Ждать. И я жду, сидя на валуне. Садится туман, поднимается солнце, я и камень одинаково покрываемся росой. Странно, но полного включения в охоту, входа в инстинкт, сегодня не получилось особенно сильно. Потому ли, что я для охоты недостаточно голоден, потому ли, что Атлант чувствует, как с каждым часом всё ближе опускается небо, и плечи невольно напрягаются. Но сначала я принесу Небу клятву. В богатстве и в бедности, во здравии и в болезни, в жизни и в смерти хранить любовь и верность. Нет, смерти не будет, не допущу! Моё небо останется живым. Выдержу.
От постоянных уверений самого себя, что справлюсь, тяжесть задачи легче не становится, наоборот, слово «выдержу» стало бессмысленным набором звуков. Пора завязывать с аутотренингом, хотя бы на время.
Что-то ухнуло вдалеке, в пропасти, значит, ещё один охотник убирает за собой.
Джаспер. Сыт, но ему для охоты понадобилось больше времени, чем мне, из-за любезной уступки.
- Эд, ты что, опять хандришь?
- Нет, просто жду. Разве ты такого не испытывал в своё время?
- Нет. Себя самоё Элис подобным испытаниям подвергать не стала, наше бракосочетание было совершено абсолютно по вампирским традициям. И было нас тогда только двое. Семью ещё надо было отыскать. Хотя нет. Испытывал, когда ждал вас, из Вольтерры. Только мне было ещё хуже.
- Ты так думаешь?
- Эд, сейчас Белла в безопасности.
Да, сейчас она в безопасности. Опасность подберётся к ней потом. Она действительно магнит для опасностей, просто ловушка для опасностей. Хочешь, не хочешь, а в ловушку к Белле попадёшь. Вот и вертись, как сумеешь, только бы остаться простой опасностью, а не гибелью. Мой магнит Белла, даже издалека притягивает так, что ухожу в глубокий звон…
- Э-э-э, осторожнее, - понимающе усмехается Джаспер. - Спалишься сам и лес подожжёшь.
- Вампиры не могут так греться.
- Уж позволь судить со стороны…
Из глубины леса послышался сдвоенный гул падения с высоты чего-то тяжёлого. Эмметту пришлось за собой убирать дольше, чем нам.
- О чём беседуем? - интересуется Эмметт.
Физиономия довольная и вся одежда в клочки.
- О разном. Так что, Эмм, продолжаем мальчишник, устроим драчку? - не то, чтобы я хотел, но Эмметту я обязан пару головомоек.
- Расхотелось. Ты сегодня совершенно не по-спортивному себя ведёшь.
- А не думай о Белле что попало. Ты же знаешь, я не могу не слышать.
- А я ничего такого и не думал.
В общем, да. И мы с Беллой ничего нового не откроем, только ту дорогу, которую нам дала природа. Только чувства на этой дороге будут наши и ничьи больше, не хочу даже тени чужих эмоций.
- Самое приличное и обычное, - продолжает защищаться Эмметт.
- Кому обычное?
- Нну-у, вам… и нечего так возмущаться, как монах, исповедывающий блудника.
- Эмм, прекрати, нарвёшься, не только на Эда, но и на меня, - вмешался
Джаспер.
- Ты что, не понял, за что регулярно был сбит с ног сегодня? Ему не нужны твои знания, своих с избытком. И советы твои не нужны, они, в его ситуации, просто бестактны.
- Что значит… да тебе-то, откуда знать, ты ведь мыслей не читаешь!
- Зато чувства читаю, и думаю, что своей драчки ты точно добьёшься.
- Хорошо, хорошо, я - дубина бесчувственная. Но тогда я должен поздравить тебя вдвойне. Тебя ждёт… рай. Что физиономия такая похоронная?
Не хотел спрашивать братьев. Ну что ж, зато спросили они. О самом тревожном.
- Белла - человек.
- Ты же говорил, что её кровь твою жажду уже не будит…
- Эмм, ну ты точно - дубина, - болезненно скривился Джаспер. - Сопоставь то, что ты знаешь, с физическими возможностями Беллы.
Картинка в голове Эмметта: собственный душевный покой, умиротворённое лицо Розали, своя рука под её головой на куче щепок, оставшихся от разгромленной кровати. Новая картинка: Карлайл перебинтовывает руку Беллы после удара по скуле оборотня.
- О-о-о… как же будет? Это очень сильно, мозги отключает начисто. Эд, она, правда, всего лишь человек.
- Карлайл уже сказал мне это.
- Скажи это Белле.
- Ты дословно повторяешь его слова.
- И?
- Белла всё знает. И ничего нельзя изменить.
Эмметт, толстокожий Эмметт, чуть не скрутился в узел, поняв всю сложность ситуации. Джасперу не легче, но у него опыт тяжёлых переживаний куда богаче, он держится внешне спокойнее. Эмметт резко вскакивает на ноги, и, потрясая кулаками над головой, орёт на весь лес:
- Эти женщины!!! Почему им вечно хочется невозможного?!!!

Эмм, на этот вопрос ещё никто не нашёл ответа. Но, поскольку именно такие нами любимы, приходится им соответствовать. Настала моя очередь стать достойным единственной моей, неповторимой… хрупкой и неукротимой, представительницы этого рода.

- Что мы можем сделать для тебя? - растеряв весь свой игривый настрой, серьёзно, даже сурово спрашивает Эмметт.
- То же, что и делали. У Беллы должен быть полноценный праздник.
Без каких-либо мрачных теней. Держитесь, как Карлайл.
- А потом?
- Выдержу. Должен.
Мы возвращались без шуточек и розыгрышей. Очень серьёзными. До доступного взгляду расстояния. Эмметт, похоже, уставший быть несчастным, вдруг внутренне взорвался, на его лице опять засияла чуть нахальная жизнерадостная улыбка.
- Какого чёрта! Эд, всё будет хорошо, точно тебе говорю. Белла из таких бед выворачивалась, что только держись! Уж не знаю как, но вы вывернетесь.
Мы вывернемся.
Но не из рук Эсме.
- Так, мальчики. Вы вовремя. Столы заново переставить, согласно вот этому эскизу. Освещение проверить, что-то тут мигало. Встретьте поставщиков, вот-вот подъедут, и шампанское поставьте на лёд в холодильник в гараже. Да, Эмметт, сначала смени свой костюм «от кутюр» на что-то, менее «изысканное», пока Розали на глаза не попался.
- Эсме, как Белла?
- Всё хорошо, ею девочки занимаются. Хочешь поговорить? Не советую. Элис уже не вулкан, а открытая геенна огненная. И не забудьте, времени осталось мало, к прибытию гостей вы тоже должны быть готовы, то есть - умыты, причёсаны и одеты.

54. Свадьба

Это очень хлопотное дело - человеческое торжество, особенно свадьба. Теперь я понимаю особый смысл этого действа для себя. Я успокаиваюсь. Что-то поправляю, что-то таскаю, перекладываю. Я занят необходимым делом, и нервы приходят в порядок. Вот так вот, если нервничаешь - делай что-нибудь, станет легче.
И Эмметт прав - какого чёрта! Всё будет хорошо, уж сегодня - без сомнения.
Через несколько, да чего там, через час, много - два, я и Белла встанем перед священником, и он нас спросит… И мы ответим себе, Богу, людям.
Року… ему - отдельно.

Ты свел нас, чтобы получилась роскошная трагедия? Если бы это была не Белла, возможно, было бы по-твоему. Но ты выбрал Беллу.
Я её не знаю.
А ты - и подавно.

Водоворот подготовки к торжеству становится всё стремительней. Куда-то исчез Джаспер, оказалось - уехал за Рене и Филом. Появился Чарли со священником, мистером Уэбером. Карлайл его занял разговором. Вернулся Джаспер. Карлайл и Фила вовлёк в разговор, чем снял не совсем ловкую ситуацию, я всё это вижу, но
как-то мимо меня.
- Эдвард, - чей-то нежный голос и мягкая ладонь попытались вернуть меня в действительность.
Мама.
- Эдвард, гости вот-вот начнут собираться. Тебе пора идти переодеваться, до церемонии всего…
У меня в голове туман, буйный ураганный туман, я всё вижу, и ничего не могу узнать. Что-то должно произойти, что-то особенное, абсолютно мне необходимое, без чего мне не жить… Да, бракосочетание. Сочетание. Лёд и пламя. Не сочетаются? Камень и цветок. Тоже не сочетаются? Отчаяние и вера. Опять не сочетается? Тогда всё разом. Я и Белла. Мы сочетаемся, по закону Бога и людей. Такова наша воля.
- Да, мама, что?
- Эдвард, пора. Не волнуйся, всё будет хорошо.
Разве я волнуюсь?
- Эдвард, братья уже переодеваются.
- Да.
- Иди, дорогой, твой костюм уже ждёт тебя.
- Какой костюм?
- Эдвард, милый, когда Белла подойдёт к алтарю, она должна встретить тебя, а не пустое место.
- Белла? Она идёт?
- Эдвард, по правилам жених ждет невесту у алтаря, а не наоборот.
Да, так и есть, я её ждал, ждал почти сто лет, подожду ещё немного, у алтаря.
- Мама, всё в порядке, я иду переодеваться в костюм, который уже ждёт меня, чтобы встретить у алтаря Беллу. Я женюсь сегодня, мама.
- Да, Эдвард, сегодня, - улыбается Эсме, доводя меня за руку до комнаты Беллы, где на «аэродроме» вальяжно расположились костюм и рубашка. И туфли тщеславно бликуют у стула.
- Ну, ты готов? - спрашивает из-за двери Джаспер.
Готов? Как давно, сколько десятилетий я хотел встретить Беллу у алтаря?
Очень давно. А готов ли стать мужем, защитой и опорой? Надеюсь, что…
- Готов.
Братья зашли, уже в смокингах, такие строгие и серьёзные.
- Точно, готов, - ржёт Эмметт.
- Эд, может быть ты и готов, а вот гости к виду жениха в одних джинсах и босиком - вряд ли, - снисходительно улыбается Джаспер. - Скорее одевайся.
-Да, - надо собраться.
Всё, я готов.
- Ну, вот теперь другое дело, - удовлетворённо хмыкает Джаспер, вставляя в петлицу пиджака крохотную белую бутоньерку. - Пошли.
Я иду. Я уже иду. Я уже пришёл. Стулья заполняются гостями. Их столько, сколько было приглашено. Кроме одного. Его я не вижу. Что-то со зрением. Я вижу, но не узнаю. Пробегаю по лицам взглядом, словно перелистываю фотографии, к которым утерян интерес. Зазвучал Пахельбель, нежный, до прозрачности, лёгкий, неуловимый. Почти как Белла. Элис выпорхнула с корзинкой белых лепестков, рассыпала по дорожке невесты, соблюдая все каноны.
Священник!!! Всё в порядке, он стоит за моей спиной.
Пахельбеля сменил Вагнер, торжественный и строгий, неумолимый.
Белла выходит под руку с отцом, лицо полыхает румянцем, а взгляд испуганно мечется по чужим лицам. Каждый такт музыки - вопрос.

Белла… Отвечай, Белла, не молчи! Я ни о чём не спрашиваю, я приму всё, что ты решишь. Вагнер спрашивает.

Белла идёт. Каждый шажок Беллы - ответ тем, кому удалось перехватить её взгляд, только мне не удаётся.

Я здесь, Белла, я здесь! Посмотри на меня!!!
Белла… увидела? Да.
Жизнь моя, моя жизнь…
Ты и я. И никого больше между нами на всей земле.
И ты отвечаешь только мне.
«Да».
«Да».
«Да».
Шаги - ответы.
«Да».

Чарли кладёт в мою протянутую руку руку своей дочери.
«Отдаю. Береги её, это всё, что у меня есть».
Да. Это единственное, что есть у меня. Уберегу.
- … собрались здесь, чтобы засвидетельствовать… Эдвард Кален, берёшь ли ты эту женщину в жёны, клянёшься ли любить в горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, отныне и навеки?
- Да. Клянусь. В горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, отныне и навеки.
- Белла Свон, берёшь ли ты этого мужчину в мужья, клянёшься ли любить в горе и в радости, в болезни и в здравии, в богатстве и в бедности, отныне и навеки?
- Да.
Белла сказала - «Да».
Отныне и навеки.

Что, Белла? Что говорит твоё лицо, вздрогнувшие губы, горящие глаза?
«Да. Ты и я. Навеки».
Слёзы, кровь души, от наполненности, да, Белла? Моё желание исполнилось, ты со мной, но и твоё исполнилось тоже: я с тобой, отныне и навеки.
- Теперь жених может поцеловать свою невесту, - великодушно позволяет священник, мистер Уэбер.

Я уже не жених, мистер Уэбер, я - муж, беру в ладони лицо Беллы, жены моей, и приникаю к её губам, переливаю в неё всё: любовь, нежность счастье, душу, и в ответ получаю не меньше, а больше, всегда больше. На шее моей венок нежных рук, лавровый венок триумфатора.

Белла, на нас смотрят, а ты не расплетаешь венка, тебе всё равно, смотрят или нет, как и мне, на свете есть только ты и я, да, Белла? Да. Могут смотреть и даже хихикать, могут нетерпеливо переступать с ноги на ногу, ничего, подождут, триумфаторы: ты и я, - венчаем друг друга лаврами победы. Только не забывай дышать… моя победительница, моя победа.

Аплодисменты? Почему бы и нет, триумфаторам приличествует принимать аплодисменты и поздравления. Это даже их обязанность. Сколько их, родных, близких, друзей, таких разных, просто чудовищно разных, с одним на всех
уважительно-радостным выражением лиц. Лавина поздравляющих обрушилась на нас, и, чтобы не разлучили, не затискали, я держу Беллу крепко за руку. Залитая слезами Рене, Чарли, с немного потерянным лицом, Карлайл и Эсме, братья и сестрицы, оторвавшиеся на минутку от управления торжеством, люди, люди, люди.
Я смотрю на них, а через них - на Беллу. О-о, да-а. Элис - гений. Суметь вытащить всю красоту Беллы так, чтобы не только я, и так знающий каждую чёрточку, а всякий и каждый смог увидеть, чтобы ни одна чёрточка не осталась скрытой - это надо было постараться. Если вы добры - порадуйтесь за меня, если злы и завистливы - позавидуйте, каждый на моём торжестве будет развлекаться, как хочет. Что теперь по плану? Еда и питьё, для тех, кому это доступно, музыка и танцы для всех, разговоры уже без спешки и суеты.
Оборотни не кинулись с первой волной, они спокойно и с достоинством постояли в стороне, пока главная суетливая волна не схлынула, и только тогда подошли. Сет, мой друг и комбатант, самый молодой из оборотней, и самый открытый. Светлый какой-то изнутри, в этом он схож с Беллой. Бросился обнимать-поздравлять с чувством, словно и он - победитель.
- Мои поздравления, ребята! Как хорошо, что у вас всё получилось! Я ужасно рад за вас!
- Спасибо, Сет! Мне очень дороги твои слова.
Сью Клируотер вздрогнула, когда я в ответ обнял её сына. Что поделать, дети бывают умнее своих родителей. Но и Сью достойна уважения. Отвернуться от приглашения союзника, только потому, что он «холодный», неприлично, и она ведь смогла пересилить себя. И Билли Блэк. Не только друг Чарли, не однажды таскавший маленькую Беллу на плечах, не только союзник, а и мудрый человек. Он не вздрагивает, когда рядом оказывается «холодный» с глазами цвета золота.
- И вам спасибо! За то, что позволили Сету прийти. И что радуетесь за Беллу.
- Не стоит благодарности, - отвечает Блэк.
«Всё утрясётся, может быть. Джейкоб вернётся домой. Всё-таки подружка детства замуж выходит. Детское увлечение кончится, Белла уже замужняя. И союз между кланами укрепится», - осторожно надеется Билли.
А мы, Каллены, как этого хотим!
- Белла, как я рада! Чуть не расплакалась, правда, - обнимает Беллу Анжела, а Бен «по-мужски» жмёт мою руку.
- Я серьёзно думаю, очень серьёзно, - намекает он мне на нашу «мужскую» беседу, когда мы как-то, уже в официальном статусе жениха и невесты, заскочили с Беллой к Анжеле на скромный междусобойчик.
Бен тогда не удержался, спросил, зачем мне это надо - такая ранняя женитьба. Кажется, мои слова о том, что человеческая жизнь гораздо короче, чем людям кажется, а шансов, наделать неоправимых ошибок, гораздо больше, чем хочется, его равнодушным не оставили.
«Пусть только попробуют не прийти на нашу с Анжелой свадьбу», - думал он, уступая место родителям Анжелы.
Мы постараемся, если этого события не надо будет ждать десять лет.
- Поздравляем, - тепло говорит мама Анжелы, и отец согласно кивает головой. Теперь понятно, откуда появилось такое симпатичное существо. Если Бен не «подумает серьёзно», потом точно пожалеет.
Ох, страсти господни! Джессика с Майком!
- Поздравляем. Не забудь, я в школе первым с тобой познакомился, так что один танец невесты обязательно будет мой, - говорит Майк.
У Джессики лицо точно, лимон в патоке, только патока сползает.
- Мы ведь с тобой были подружками - не разлей вода. Я помню, как ты об Эдварде говорила, но никому не скажу… - намекает она на некие тайны.
Если бы я их не подслушивал… а я подслушивал, специально, так что мечты: попортить нервы мне и Белле - напрасны. Пусть радуется, что поймала Майка, они стоят друг друга.
Ещё одна страсть господня, но уже для Беллы. Клан Денали с Таней во главе.
«Да она ещё и брюнетка, эта худышка. Любовь зла», - ревниво думает Таня.
Тоже не упустит своего, нервы попортить. Обняла, заворковала.
- Эдвард! Как я по тебе соскучилась!
Ха-ха. А котёнок глазки опустил, неужели и хвостик подожмёт. Тигр ведь только что этим лапкам душу вручил. Ох, Белла…

Не надо спектаклей, Таня, не порть моему котёнку настроение. Держи дистанцию хотя бы на вытянутую руку. Мою вытянутую руку.

- Да, Таня, сколько времени прошло. Отлично выглядишь.
- Ты тоже.
- Позволь представить тебе МОЮ ЖЕНУ.

МОЮ ЖЕНУ, Таня. Я женатый человек, счастливо женатый человек. Ну чего вы все смеётесь? Немножко бахвалюсь? А что, сегодня я имею право.

- Таня, это МОЯ Белла.
Котёнок осмелел, на всё это глядя, и протянул Тане руку для рукопожатия. А та мужественно её пожала, смерив ещё раз взглядом «что он в тебе нашёл».
- Добро пожаловать в нашу семью. Белла, - сказала она с горьковатой улыбкой. - Мы действительно считаем себя частью семьи Карлайла, и я очень жалею о том… эпизоде… когда мы предали родственные узы. Нам следовало познакомиться раньше. Простишь ли ты нас?
- Конечно, - выдохнула Белла. - Приятно познакомиться.
- Теперь все Каллены по парам. Дальше наш черёд, а, Кейт? - подмигнула Таня сестре.
- Мечтать не вредно, - закатила глаза Кейт, из сестёр самая закоренелая холостячка.
Ей не хотелось менять своего состояния, привязываться к кому-то, особенно после истории с Ириной.
«А девчушка-то отважная, держится хорошо, жаль, не бессмертная».
Нравится мне это или нет, но этого не избежать. Скоро Кейт не о чем будет жалеть.
- Добро пожаловать, Белла, - крепко сжимая Белле руку, сказала она.
И Кармен приняла Беллу одобрительно, представилась сама и своего мужа заодно представила.
- Я Кармен. А это Елеазар. И мы очень рады наконец-то увидеться с тобой.
- Вз-заимно, - чуть запнулась Белла.

Вот так-то, смелый котёнок. Привыкай быть в центре внимания. Как сёстры Денали. Им вот всё равно, что пара людей, глядя на их великолепие, просто дар речи потеряла.

- У нас ещё будет время, чтобы узнать, как следует, друг друга. Целая вечность, - засмеялась Таня, уступая очередь новой паре желающих пообщаться с молодожёнами.
Вроде, все поздравления закончились. По плану - свадебный торт, с фигурками жениха и невесты на самом верху. Гости, в большинстве своём, конечно, не вампиры, но и не слоны, как они этот торт одолеют - неизвестно. И ради соблюдения традиции и сохранения тайны жениха, я глотаю тот крохотный кусочек торта, который преподнесла мне Белла: жениху с невестой полагается откусить от него первыми. Ничего, отплююсь, но всё соблюдено под аплодисменты гостей-людей по традиции и гостей-вампиров - за мужество. Далее - бросание букета невесты настоящей на удачу невесте будущей. Букет попал в Анжелу, прямо той в руки. Кто знает, может Бен действительно не только серьёзно думает, но и серьёзно надумает. Следующий пункт программы - найти будущего жениха путём бросания декоративной подвязки с ножки невесты, которую жениху полагается снимать самому и не иначе, как зубами, без всякой помощи рук. Прилюдно. Элис расстаралась, нашла-таки такую деталь дамского туалета в своих тайниках. Для чего надо задрать юбочку на должную высоту. Это очень… завлекательно, для зрителей. А уж как жениху завлекательно… Если бы не публика, я точно ушёл бы в глубокий звон, если не хуже, от мелкого так и не отбился. Однако… какие шуточки с женихами хранят традиции! Эмметт с Джаспером обхохотались. Ещё бы, смотреть, как я пытаюсь стащить подвязку и не перекусить её при этом.

Ладно-ладно, ты, Эмметт, на своей очередной свадьбе такое точно испытаешь на себе.

В моём случае о случайностях не может быть и речи, и подвязка полетела точно в лицо Майка.

Чтоб тебе на Джессике жениться! За всё! За то, что с Беллой первым познакомился, за то, что болтал с ней, пока я мучился, выжимая свою жизнь из своего сердца, мучая Беллу, перекрывая ей путь ко мне. За то, что напомнил об этом сейчас.

Хорошо, что зазвучал оркестр, и опять же по традиции, первый танец - мой. МОЙ! Медленный вальс. У нас всё получилось и всё получится, и вальс тоже. Белла доверяюще устроилась в моих руках и закружилась, слушая не столько музыку, сколько меня. Мы ближе друг к другу, чем положено в этом танце? Ну и что, нам так лучше, и никто нам больше не указ. Такое вот слово, сказанное дуэтом.
Как хорошо быть женатым, я подозревал, но не представлял, насколько хорошо. А у Беллы глаза блестят…
- Вам весело, миссис Каллен? - шепчу я на ухо своей ЖЕНЕ.
Белла засмеялась.
- Уйма времени уйдёт, пока привыкну, - немного невпопад отвечает она.
Всё оказалось не так уж и страшно, обошлось без катастроф, и, хотя пришлось покраснеть во время действа с подвязкой, всё равно было занятно, я видел, как Белла улыбалась, даже находясь в центре внимания.

Вам странно новое обращение - «миссис Каллен», не Белла, не Бэллз, не мисс Свон, а «миссис Каллен»? Нужно время для привыкания?

- Уйма времени у нас найдётся, - теперь у нас найдётся время на всё.
Время и право на всё, даже на поцелуй при свидетелях. Они своего не упустили, защёлкали фотоаппаратами, и Элис, в первую очередь, с самого удачного ракурса. И Эмметт тоже. Пусть. Сегодня я щедр. Чем немедленно и воспользовались.
Чарли. Хлопнул по плечу знаком смены партнёра в танце. Похоже, моя очередь танцевать с собственной женой - о, Господи, с женой! - наступит нескоро. Но и у меня есть с кем танцевать. Эсме, сияя от счастья за меня, приняла моё приглашение на танец.
- Ну, как, Эдвард? - спрашивает Эсме, обводя взглядом и танцпол, и столы с закусками, тоже не остающимися без внимания.
- Как и хотела Элис, идеально.
- По поводу Беллы, - посерьёзнела Эсме.
Что, мама?
- Ты умудрился отыскать для себя ангела. Но чтобы не только ты, но и этот ангел был счастлив, создай для него рай. Не твой, его рай. Поверь, это в твоих интересах.
- Ма-ам, у меня перед глазами - Карлайл. Я собираюсь брать пример с него. Разве он не идеальный подкаблучник?
Эсме нашла взглядом Карлайла и улыбнулась. Если спустя сто лет Белла так же будет улыбаться, глядя на меня, значит, я сумел достичь желаемого результата.
- Разве я такая уж и тиранка?
- Нет, мама. Ты - само совершенство. Но отец - несомненный подкаблучник. А я, как примерный сын, собираюсь добиться его высот на этом поприще.
- Тогда я за вас спокойна, - смеётся Эсме.
Беллу уже перехватили. Профессор архитектуры неспешно вёл её в танце и рассыпал старомодные, немного громоздкие, комплименты. Потом меня подрезал Джаспер, не успел я отойти от подобного вероломства, как подлетел другой кавалер, и увёл у Джаспера новобрачную. Я обещал быть щедрым, надо сдержать обещание. Какой уже танец Беллу кружат разные кавалеры, пятый, восьмой? Теперь и Майкл Ньютон, чудом вывернувшись из ручек Джессики, делает вид, что танцует, хотя медведь в цирке ему сто очков форы выдаст. А не слишком ли широко он трактует свои права одноклассника, не прижимается ли к Белле больше, чем позволяют приличия, мои приличия?
«Куда там до неё всем остальным, хотя… её новые родственницы, эти две незамужних блондинки… только они так красивы, что аж страшно. Белла другая. Но настоящая красотка! Понятно: макияж, платье… но и без него она… да-а …
Каллен, небось, своего не упустил… и я бы не упустил, если бы поднапряг мозги вовремя. Вот, теперь она замужем. За Калленом. Красавчик, но придурок, всем известно. Девчонки всегда на красавчиков западают, потом жалеют. Мама Беллы ведь во второй раз замуж вышла, и миссис Клейн…».

Ты мне ещё разработай план по уводу чужой жены! Целостностью своей челюсти ты обязан только добродушному отношению Беллы к твоим «достоинствам».

- Смена партнёров, Майк!
Белла обрадовалась, что избавилась от Майка. Нет, не так. Она счастлива, что мы опять вместе. Даже можно почувствовать, как бьётся живое сердце. И это дозволено только мне, мне одному. Но ближайшие пять минут видеть его я не могу. Щедрость щедростью, но надо и границы соблюдать! Я лучше уведу Беллу подальше, Джессика как раз успокоит его воображение.
- Всё ещё недолюбливаешь Майка? - поддразнила меня Белла.
Я могу быть тысячу раз непроницаемым для всех, но не умею быть
непроницаемым для неё. Никогда. Даже когда… обманул, тот единственный жуткий раз… На самом деле, она обманула себя сама уверенностью, что моей любви к ней в действительности не существовало. Да и то, не до конца. А сейчас я стал полностью открытой книгой для Беллы, и собираюсь быть таким отныне и навеки.
- С его-то мыслями? Пусть скажет спасибо, что с лестницы не спустил. Или ещё чего похлеще.
- Ну, да, конечно, - нет, это неверие в себя надо прекращать!
- А ты себя в зеркале видела?
- Э-э-э… Нет, кажется. Некогда было. А что?
- Боюсь, тогда ты даже не представляешь, как невыразимо прекрасна. Ничего странного, что бедняге Майку так и лезут в голову непристойные, по отношению к чужой жене, мысли. Как же Элис не заставила тебя хоть раз в зеркало глянуть?
- Твоё предвзятое мнение в расчёт не принимается, - стоит на своём Белла.
Ну ладно. Но против объективной реальности даже у Беллы нет заслона, а за спиной стекло тёмной гостиной. Стекло сейчас вполне может послужить зеркалом, достаточно лишь повернуться к нему лицом.
- Предвзятое, говоришь?

Смотри, Белла, это - ты.

Белла смотрела. Надеюсь, увидела, и нежное лицо, и огромные глаза, полные света, и высокую шею, открытую поднятыми волосами от порозовевшего ушка до с ума сводящей ямки между ключицами, и всю свою гибкую фигурку, тонкий стебелёк экзотического цветка, прикрывающего лепестками юбки пару стройных ножек с узкой ступнёй, с началом танцев влезших в кроссовки, вместо модельных туфель на высоком каблуке. Надеюсь, поняла, что моя любовь - не случайный подарок, а единственная, которая её достойна, вся, до последней искры.
«Да где же её искать-то, в этой толпе… и по волчьей линии Сета не позовёшь, пока он в человеческой ипостаси. Но, не уйду, пока не найду, не увижу… эй, упырь, Эдвард, ты меня слышишь? Ты прислал мне приглашение, ну, так я им воспользовался».
Знакомый ментальный голос. Не зря Билли Блэк был спокоен сверх ожидаемого. Он знал.
- Вот оно что…
Мой дамоклов меч. Прибыл. Друг Беллы, часть её человеческой жизни, вариант судьбы, который тоже имел возможность осуществиться. Но не осуществится уже никогда. Я ему должен - жизнь и счастье Беллы. Джейкоб имеет право убедиться, что Белла не ошиблась.
- В чём дело?- насторожилась Белла.
- Сюрприз для новобрачных.
- В смысле?

Сейчас всё увидишь, жизнь моя, сейчас… Только дойдём до первых кедров. Вот он, мой дамоклов меч, моё горькое зеркало, ещё недоступное для человеческого зрения.

- Спасибо. Очень… мило с твоей стороны, - говорю я тому, кто сейчас шагнёт на свет, к нам.
- Милый - моё второе имя, - хрипловатым, отвыкшим от человеческой речи, голосом отозвался оборотень. - Я вас разобью?
Белла ахнула, схватилась за горло, стараясь вдохнуть хоть глоток воздуха, и закачалась, как тростинка под ураганным ветром.
- Джейкоб! Джейкоб!
- Привет, Белла.
Белла.
Белла на ватных ногах пошла навстречу голосу, на встречу со своей несбывшейся судьбой. Или? Мой дамоклов меч закачался надо мной. Пусть. Отдаю все шансы на выигрыш моей судьбе, моей Белле. Ей решать, опять и снова, ей решать. А мне - принять её решение. Оборотень принял от меня Беллу в свои руки, обнял, как обнимал её, наверное, всегда, жестом защиты, и прижался щекой к пушистой макушке.
Ей решать.
А мне - не мешать её решению.
- Розали не простит, если я лишу её права танцевать с женихом, - сообщаю я и ухожу.
Нет, только не Розали. Элис - единственная, кто знает о приглашении. Ошибаюсь. Не единственная. Вокруг дома ходит стая. Настороженная, но не агрессивная. Она охраняет тот хрупкий мир, который установился между квилетами и вампирами. Мой дамоклов меч пришёл с эскортом, которому не очень-то рад. Он под присмотром.
- Эдвард?
- Что?
- Что происходит, где Белла, и почему у тебя такое лицо?
- Обычное.
- Эд!
- Всё нормально, Элис. Всё под контролем, двойным.
- Эд!
- Джейкоб пришёл.
- Эд!
- Элис, они должны поговорить хотя бы без посторонних глаз, если нельзя избежать посторонних ушей. Давай сделаем вид, что танцуем. Никто не должен ничего заметить и заподозрить. Я сейчас слушаю Джейкоба, а заодно, и стаю, которая тоже слушает Джейкоба. Двойной контроль.
У меня великолепная сестра. Сделав самое жизнерадостное лицо, она развернулась так, чтобы только её лицо да моя спина были видны случайным зрителям. А я слушал. И слышал, как моё горькое зеркало прощалось с Беллой. И ещё на что-то надеялось. И опять прощалось. И снова… надеялось? Потому что Белла сдвинула дату обращения на после медового месяца.
- Ничего я не отодвигаю! - жесткий голос Беллы, твёрдое лицо Беллы, то, что видит оборотень. - А медовый месяц у нас будет самый настоящий. Имею право! И не лезь.
«Нет! Нельзя!!! Как же… это не то»!
Сумятица в голове у оборотня, ужас, в который он ещё пытается не поверить.
- Что? Что ты сказала?
- Когда? Джейк! Ты что? - недоумевает Белла, по поводу чего такая реакция.
- В каком это смысле? Настоящий медовый месяц? Пока ты ещё человек? Скажи, что пошутила! И шуточки у тебя, Белла, идиотские.
Картинки в голове Джейкоба: полыхающие красным глаза и треск собственных костей, когда новорождённый поймал его в захват. Орущая Белла, баюкающая свою сломанную руку от удара в скулу, которого он почти и не ощутил.
- Говорю же, не лезь, Джейк! Тебя это абсолютно не касается. Зря я… Не надо было даже разговор заводить. Это моё личное…
«Сумасшедшая! Нельзя! Остановить, объяснить»!
- Ай, Джейк, больно! Отпусти!
«Больно? Будет не больно, будет смертельно! Должна понять»!
- Белла, у тебя правда крыша поехала? Нельзя быть такой дурой! Скажи что пошутила!
Белла пытается вырваться из рук, по которым бежит дрожь трансформации!
- Элис, прикрой!
- Да.
Оборотни тоже устремились к месту встречи.
«Нет, не шутит, и вампир… Огонь по спине, трансформируюсь. Нельзя! Белла! Вампир убивает! Огонь и жар. Пусть! Но не дам»!
- Джейк, прекрати! - уже кричит Белла.
«Вампир собирается убить человека. Защитить».
Оборотень уходил в инстинкт! Надо успеть вернуть, напомнить, что он человек. И удерживает другого человека. Чужую жену!
- Убери руки! - хочу или нет, но вернулась ночь перед битвой, и желание Джейкоба защитить, его уверенность, в праве защитить Беллу. Только в трансформации он опаснее даже, чем я. Волки подошли, напомнили, что они рядом.
- Джейк, братишка, перестань, - уговаривает Сет. - Ты чуток перегнул.
«Все тут. Не дадут, не спасу. Белла»!
- Ей же больно, - шепнул Сет. - Отпусти!
- Сию секунду! - добавил я.

Слышишь, оборотень, ты опасен!

«Я опасен. От меня надо спасать. От меня», - руки оборотня отпустили, наконец, Беллу.
Три шага в сторону, и Белла за моей спиной, в безопасности, а между мной и Джейкобом два волка встали преградой.
А Сет, значительно меньше Джейкоба по массе, мой комбатант Сет, пытается оттащить Джейкоба подальше от меня и от Беллы.
- Джейк, не надо, пойдём…
- Я тебя убью! - севшим от ненависти голосом прохрипел Джейкоб, он просто полыхал яростью. - Своими руками! Сию секунду!
«Огонь по спине. Драться буду волком, упырь»!
- «Успокойся, остынь», - приказывает Сэм, в ипостаси волка.
Оборотню не так и трудно понять приказ Вожака, даже если один из них волк, а другой - человек. Не очень помогло. Когда Бета Джейкоб будет перекидываться, в смертельной опасности окажется Сет, мой комбатант Сет.
- Сет, в сторону! - требую я.
Он действительно отчаянный боец и хороший друг, он действительно преданный брат. И не отошёл.
- Не надо, Джейк. Пойдём! Ну же!
Сэм своей массой и авторитетом помог, и Джейкоба оттащили. Там, в тени, Джейкоб пришёл немного в себя, уже смог услышать, что ему говорят. Он ещё кипел гневом, но Сэм - Вожак, а Сэм не желает драки с Калленами по такому поводу, да ещё на свадьбе.
- Прости, - шепнула Белла чуть отставшему волку, специально, чтобы увидеть, что предприму я.
Арьергард, тыловой заслон, Квил, один из ведомых Джейкоба.
- Всё хорошо, Белла, всё хорошо, - говорю я Белле, а что хорошего…
Джейкоб, ведь, прав.
Волк, «ведомый» Джейкоба, посмотрел на меня.
«Ну»?
Я кивнул, мол, всё в порядке.
«Из-за тебя всё», - подумал Квил, и тоже ушёл, догонять своих.
- Ну что ж… - ситуация разрешилась, без жертв, но не без последствий.
Дамоклов меч, всё-таки, упал. Не так, как я боялся, но так, что я принял от Джейкоба его ужас. И не могу его сбросить.
- Белла, пойдём обратно.
- Но Джейк…
- Сэм его скрутит. Они ушли, все.
- Эдвард, прости! Я так сглупила…
- Ничего страшного ты не сделала.
- Кто меня за язык тянул? Чем я думала? - сокрушается Белла, моё открытое сердце.

Не огорчайся, сердце моё. Он ведь был половиной твоей жизни, твоим спасением, с кем и делиться, если не с ним, кому и доверять… Так вышло.

-Не волнуйся, - остужаю я горящую щёку своей холодной ладонью. - Надо идти обратно, пока не хватились.
Белла сначала недоумённо посмотрела на меня, потом попыталась взять себя в руки.
- Дай мне пару секунд, - жалобно попросила она.
Белла, моё удивительное хрупкое мужество. Действительно, пара секунд, и уже совсем с другим лицом Белла спрашивает.
- Как платье?
- В порядке. И причёска волосок к волоску.
Моя Белла сделала два глубоких вздоха, выпрямила спинку.
- Хорошо, идём.
Общество не обратило особого внимания на недолгое отсутствие молодожёнов, только у братьев, которых незаметно придерживает, внешне подхватив под ручку обоих, Элис, слегка напряжённые лица. Что-то они услыхали, что-то заподозрили. Но не больше. Всё кончилось. Разве что Белла могла напугаться.
- Ты…
- Я нормально, - поняв меня с полуслова, отвечает Белла. - Просто поверить не могу. Что со мной не так?
Ну, конечно. Белла в своём амплуа. Никого иного кроме самой себя на роль виновного в «небольшом недоразумении» Белла и не искала, а теперь ещё требует с меня доказательств собственной вины.
- Всё с тобой так.
Это со мной не так. С самого начала.
- Не надо больше об этом, - попросила Белла.
Не надо, тем более что виновник уже найден.
От великой своей гордыни я вернулся из Денали, и рок плотоядно улыбнулся… фургоном Тайлера. Потом Джеймсом, случайно проходившим мимо, срывом Джаспера, звонком Розали, и, наконец, мной лично. Чтобы я понял, что я есть, чего достоин, на что замахнулся. А я не желал понимать, всё сваливал на особую невезучесть Беллы. Ха! Её единственное настоящее невезение - это встреча со мной.
Фатальная. Спасибо Джейкобу, помог всё прояснить.
- Эдвард? - забеспокоилась Белла моим затянувшимся молчанием.

Что я могу сказать тебе, жизнь моя, что теперь не весь я от любви, а только моя голова от мыслей греется, и чуть не кипит? Остуди мою голову Белла. Я уткнусь лбом в твоё плечо, чтобы набраться сил и сказать.

- Джейкоб прав. О чём я думаю?
- Нет, не прав, - голос Беллы спокоен и ясен.
Свои проблемы она уже решила, ну, и мои заодно, как она вообще все проблемы решает.
- Джейкоб слишком субъективен, чтобы мыслить здраво.
А я мыслю как, здраво? Вместо того чтобы вспоминать, как трещали его кости в руках вампира…
- … пусть бы лучше убил меня за одну только мысль…
- Прекрати! - велела Белла, отняла плечо, и крепко сжала в своих руках моё лицо. Сейчас океан «Белла» ждёт, когда я открою глаза, чтобы заглянуть в меня.

Не надо, Белла. Там сейчас всё, что испытывал Джейкоб, когда Карлайл заново ломал неправильно сросшиеся кости. То, что я испытал вместе с ним. И никто не сказал, что я в состоянии тебя от этого уберечь. Только ты этого не перенесёшь.

Белла ждёт. И я открываю глаза, читающие сейчас «Молот ведьм», главу об обезумевших палачах.
- Ты и я. Остальное неважно. Мы поклялись оба. Больше ни о чём тебе сейчас думать нельзя. Слышишь? - требует от меня невозможного Белла.
Она всегда требует от меня невозможного.
- Да, - выдохнул я.
Да, именно о нас я и думаю. Думаю и тону в бездонных глазах, всегда полных нежности и любви. Но сейчас они наполнены силой, безмерной силой. Она растворяет мой ужас, мою горечь. Взгляд Беллы переливает в меня свою силу, и мне нечем перекрыть этот поток.
-Забудь, что приходил Джейкоб. - приказывает мне сила Беллы. - Ради меня. Обещай, что не будешь вспоминать.
Ради Беллы. На что я пойду ради Беллы?
На всё.
- Обещаю.
- Спасибо, Эдвард. Я не боюсь.

Белла, моя сила, моё мужество, моя вера. Одна против всего, всем известного и очевидного.

- Но я боюсь, - я ведь часть того, перед чем она стоит одна.
- Ну, так не бойся, - улыбнулась Белла.
Как будто это просто.
- И кстати, я люблю тебя, - добавила она.
- Поэтому мы тут.
Я не оставлю её одну. Как говорит Эмметт - какого чёрта, вывернемся! Нда, легки черти на помине.
- Ты монополизируешь невесту, - оборвав наш разговор, укоризненно произнёс Эмметт. - Дай и мне потанцевать с младшей сестричкой. Вряд ли будет у меня ещё шанс заставить её покраснеть.
И заржал, и увёл Беллу танцевать. Вот ведь истинно, дубина бесчувственная! Или… как? Одна вовремя сказанная бестактность - и где она, сосредоточенность Беллы, где оно, моё чувство обречённости?

Однако ты хитрее, чем кажешься… братец Эмметт.

Белла снова нарасхват, снова кавалеры перехватывают друг у друга прекрасную невесту, какой уже по счёту кружит её в танце? Белла опять улыбается, выслушивает комплименты, даже не всегда краснеет.

Э-эй, гости, ведь это моя Белла, моя жена, у меня больше прав на её внимание, так что довольно, все следующие танцы - мои!

Белла, радость моя… тебе весело?

Белла со счастливой улыбкой порхнула в мои руки, прижалась щекой к груди, сплела венком триумфатора руки на моём затылке. Белла… я уплываю в звон, принимая её тепло. Но всегда хочу больше, чем есть, всегда хоть на каплю больше.

Если обниму чуть крепче, прижму к себе чуть сильнее, это ведь никого не касается, да, Белла?

Пальцы Беллы, на секунду забравшись в мою шевелюру, сказали - да.
- Я, кажется, привыкаю.
- Больше не стесняешься танцевать? Не может быть! - преувеличенно-изумлённо воскликнул я, и не угадал.
Почти никогда не угадываю.
- Танцевать не так уж и страшно, если с тобой. Я про другое, - Белла чуть напряглась, и объятие стало теснее!
Это не тепло, не жар, это облако искр устраивает свою волну крохотных коротких замыканий! Белла-а-а… Если потом окажется, что наши наряды сплошь в мелких дырочках с опаленными краями, удивляться будет нечему…
- Исчезает страх, что ты со мной расстанешься.
- Никогда.

Это слово очень большое, я не вынесу его, если не поделюсь с тобой, я поцелую тебя, Белла, так, чтобы это слово прозвучало и на нашем «живом языке».
Никогда не расстанемся. Вся нежность моей силы, вся сила моей нежности, вся вера в то, что всё будет хорошо, всё ожидание тебя - всё в этом «никогда», Белла. Не поместилось всё в один поцелуй, не беда, следующий доскажет остальное, не хватит и его, ну и что, их будет столько, сколько понадобится, чтобы всё слово «прозвучало».

- Белла! Пора! - голосок Элис врезался в наш «разговор».
Выбрала момент, ничего не скажешь. А я её не услышу, не услышу - и всё.
- На самолёт хотите опоздать? - настаивает вредный голосок. - Милое дело, провести медовый месяц в аэропорту, дожидаясь следующего рейса.
- Элис, уйди.

Мы не «договорили», не мешай нам «говорить», Элис.

- Белла, в самолёт в свадебном платье полезешь? - гнёт своё сестрица.
Белла тоже не слышит, не слышит - и всё.
Элис недовольно заворчала.
- Тогда я сейчас скажу ей, куда вы летите, Эдвард! Вот возьму и скажу!
Ох, это уже серьёзно. Угроза в голосе Элис нешуточная. Ведь скажет, если не подчинюсь! Вредина.
- Такая маленькая на вид - и такая зануда!
- То есть я, по-твоему, дорожный костюм ей зря готовила? - возмутилась сестричка, ухватив Беллу за руку, и скомандовала - Пойдём, Белла!
Против Элис не попрёшь, вампир, всё-таки, но Белла попыталась. Вытянулась стрункой, дотянулась, передала моим губам своим поцелуем её «никогда». Какое горячее и… емкое.
Я имею право его «выслушать»?

Элис, что ж ты отрываешь нас друг от друга так неумолимо, а вы, гости, над чем смеётесь, над нами? И чего смешного? В том, что от меня оторвали моё сердце, много смешного? Лучше посочувствовали бы. Так-то лучше.

- Эд, пулей в свою комнату, тебе тоже в костюме жениха в дороге неловко будет.
А я подгоню машину к подъезду, и не беспокойся, весь груз в багажнике, билеты, карточки и документы в бумажнике на переднем сиденье, - напутствует Джаспер.
Пулей, в комнату Беллы. Новый костюм, вместо свадебного, и свежая рубашка ждут меня на «аэродроме».

Я не знаю, когда мы вернёмся, «аэродром». Не очень скоро. Не скучай, вернёмся мы обязательно.

Машина «до» с парой модельных туфель, прикреплённой пышным бантом к заднему бамперу, подкатила к подъезду, вызвав ещё один дополнительный «ах». Хорошо, что Белла ещё не вышла. А провожающих немало, и мысли у них самые разные. Трогательные, восторженные, весёлые, даже завистливые. Не Джессика, как ни странно, Бен.

Бен, это путешествие тебе не заказано, дерзай!

Я ему подмигиваю, и он тоже подмигивает, со значением.
Печаль, даже горе. Чарли. Как Белла прячет свои печали, чтобы никто не увидел, так и он стушевался, ушёл за чужие спины. Ему тяжелее всех. Он, наконец, отпустил Рене из сердца, но и дочь его оставляет. Чарли остаётся совсем один. И ничем не помочь…

Прости, Чарли.

Белла идёт. Рядом фонтанирует, как свежевскрытая шипучка, словами и эмоциями Рене. Газ выдохнется, и вода успокоится. Вот Чарли…

Прости, Чарли.

Белла добралась, наконец, через холл и вопросы Рене к дверям, сжала мою руку и забегала взглядом по группе провожающих
- Где папа? - всё никак не находит отца Белла.
И не найдёт без моей помощи.
- Вон там, - веду я Беллу к отцу.
- Ой, пап… - вздыхает Белла, прижимается к отцу и заливается слезами.
Это прощание больнее. Намного. Они ближе друг другу, чем Рене и Белла. Не умеют сказать, как дороги, как любят друг друга, их прощание короче и суше для посторонних, но от этого легче не делается.
- Поезжай. А то опоздаете, - напутствует напоследок Чарли, и отпускает дочь к мужу.
Ко мне.
- Ну что, готова?

Речь ведь не о поездке на пляж в Ла Пуш, Белла, это почти поездка в Вольтерру. Только теперь со мной…

- Да.
Белла сказала «да».
Я опять заглядываю в бездонный океан шоколадных глаз. И океан отвечает - «да».
Последний штрих из арсенала Элис - традиционное посыпание жениха и невесты рисом, чтобы детки были.

Элис, зачем… ты же знаешь. Ну и что, что Белле досталась горсть риса, метко пущенная Эмметтом. Зато всё идеально. Ладно, забыли.

Белла и я.
Белла и я в машине. Вот странно, сколько раз я признавался Белле в любви в своих мыслях, даже слышал от Беллы признание в любви. А сам вслух хоть однажды произнёс эти три слова? Наверное, но очень давно. Не помню. Я скажу их сейчас, за минуту до начала нашей одной на двоих судьбы.
- Я люблю тебя!
- Поэтому мы здесь, - это не цитата, это возврат, волна, наполненная уже голосом Беллы, любовью Беллы, уверенностью Беллы. И теперь моя очередь возвращать волну, легчайшим поцелуем пушистой макушки.
Поехали!
Еле слышно мурлыкает мотор, вдоль дороги сливаются от скорости в одно тёмное полотно деревья, как занавес в театре. За ними - лес и любимая полянка.

Это действие спектакля завершено, следующее будет происходить далеко отсюда, и без зрителей. Но нам ведь и не нужно, да, Белла?

Плач? Кто? Волчий плач провожает нас из Форкса. За задёрнутым занавесом Джейкоб читает свой монолог. Белла молчит, даже если разрыв на сердце саднит, она выбрала. И я молчу.

Джейкоб, твоё поражение было неминуемо, но… прости.