Глава 8. Back of My Hand

Пару слов от автора:
Дорогие читатели! Вы, возможно, уже догадались, что семья Калленов не проживала в Форксе во время того, как Белла ходила в школу. В этой истории Калленов со времен Эфраима Блэка не было в Форксе.

~oЖo~

Фелисия – это имя моей официальной соседки по комнате. На самом же деле она живет со своим бойфрендом в нескольких кварталах отсюда в его однокомнатной квартире. Поэтому я была довольно шокирована видеть, как она со своими родителями проходит мимо меня в коридоре, когда я тащила свой чемодан и большую коробку к грузовику. Единственная причина, по которой я вообще узнала девушку, состояла в том, что ее половина комнаты была увешана фотографиями, на которых была изображена она со своими друзьями из средней школы.

Я едва не поздравила Фелисию с наступающим праздником, но уверена, что она даже не узнает меня. Хоть мне и не нравится лгать ее родителям, но и в разжигании неприятностей я тоже не заинтересована. Это меньшее, что я могу сделать в обмен на дешевую приватную комнату. Папа Фелисии даже помогает мне, когда я спотыкаюсь, пытаясь добраться к двери. Во всяком случае, так мне не надо возвращаться обратно, а все мои фотографии в этой коробке. На данный момент тайна Фелисии в безопасности.

Тайны.

Хоть я и не была той, кто добровольно предоставляет много информации людям вне пределов моей маленькой социальной сферы, но и особо скрытной себя никогда не считала. До сих пор. Я держу в тайне самый большой секрет Фелисии от ее родителей, но на самом деле не знаю девушку вне этого одного обременительного бита информации. Ненавижу лгать людям, если на то нет серьезных оснований. Любовная жизнь Фелисии – не мое дело, но, по правде говоря, я с ужасом ждала того дня, когда ее родители заглянут с неожиданным визитом. Мой план побега в значительной степени заключался во внезапном жгучем желании попрактиковаться и в неистовом порыве за музыкальной школой.

Мой профессор, знаменитый тенор Эмиль Джордж, тоже хочет, чтобы я хранила ото всех парочку секретов. Во-первых, я не делюсь ни с кем, что в следующем году подаю заявление на учебу в Вольтерру, Италию. Я не могу сказать даже родителем, пока семья Вольтури решает, принять меня в программу или нет. Возможно я бы и сама не рассказала Чарли и Рене, но на самом деле странно, что мне этого не разрешено. Что-то мне не по душе такая ситуация. Деньги – не проблема, эта программа работает так: или я еду с полной стипендией, или не еду вообще. Если у меня не получится попасть в программу, то не обсуждаю это ни с кем, но даже если меня возьмут, то я и вовсе никогда не произношу имя Вольтури вслух. По большому счету, я обожаю профессора Джорджа, однако он скрытен до эксцентричности.

Например то, каким образом он вручил мне мое самое последнее задание. Сразу после того как я закончила пение на заключительном экзамене по практическому вокалу, доктор Джордж налетел на меня и повел себя так, словно вручает мне какие-то весьма секретные документы вместо обычной арии.

~oЖo~

- Чудесная работа, дорогая, чудесная, - возбужденно сказал он, когда мы с Эдвардом сошли со сцены. – Ты продвинулась очень далеко за один только семестр. Я как чувствовал: если пристроить тебя к правильному пианисту, это принесет огромную пользу.

- Эдвард, твоя игра, как всегда, была совершенством, - сказал он через плечо, отводя меня на минутку в сторону.

Он втиснул мне в руки большой конверт, и я, открыв его, нашла в нем ноты и два немаркированных CD-диска.

- А сейчас, Изабелла, я хочу, чтобы ты на каникулах просмотрела эту арию. Выучи ее наизусть и будь готовой к работе, - строго сказал он. – Прослушай всю оперу целиком по крайней мере раз десять и попытайся заучить как можно больше партии Моники. Маленькая пташка напела мне, что студенты-выпускники занимаются постановкой «Медиума» (прим. пер. – опера-трагедия итальянского композитора Джана Карло Менноти) в следующем семестре, а по внешности и голосу никто не подходит на эту роль лучше тебя. Они почти никогда не выбирают первокурсников, но если ты постараешься, у тебя есть неплохой шанс на успех. Ох, и ничего не рассказывай своим друзьям. Нет никакой необходимости информировать конкурентов.

- Могу я хотя бы рассказать об этом Эдварду и своим родителям? – спросила я осторожно. У меня нет много друзей среди вокалистов - кроме Анжелы, которая в любом случае меццо-сопрано и не будет со мной конкурировать.

- Да, конечно, иди и расскажи Эдварду. Он все равно никогда никому не проговорится. Посмотри, может у тебя получится уговорить его на репетиции во время каникул. Сомневаюсь, что он откажет тебе – не тогда, когда он так смотри на тебя, - уверенно сказал он.

Я резко посмотрела на своего собеседника, но не увидела в нем ничего излишне злобного и наглого. Он не потирает руки и не подмигивает мне заговорщицки. Доктор Джордж всегда руководствуется тем, каков конкурирующий мир оперы и как важно все время сохранять в нем свое достоинство, не прибегая к злобности.

Дело в том, что он один из самых добрых и честных преподавателей, которых я знаю, и при этом еще и самый лучший музыкант. Я не могу на самом деле винить его за конкуренцию. В ином случае доктор Джордж никогда бы не сделал столь успешной карьеры. В его манерах есть что-то, чему мне просто не хотелось бы подражать. Безусловно, я не могу винить этого человека за помощь мне, и как бы мне не было досадно думать о том, что доктор Джордж занимается незаметным сводничеством в обмен на продвижение моей карьеры, осуждать его за то, что он подталкивает нас с Эдвардом друг к другу, я не в состоянии. Очень уповаю на то, что Эдвард никогда не просечет, что это было подлинной целью доктора Джорджа.

Эдвард стоял, ожидая меня, вне зоны слышимости, подозрительно смотря на доктора Джорджа во время нашей беседы. Я поздравила профессора с праздниками и присоединилась к Эдварду.

- Никогда не догадаешься, о чем был разговор, - сказала я, качая головой.

- Думаю, что смогу, - сказал он самодовольно, с чем-то похожим – такое вообще возможно? – на хитрую улыбку на обычно угрюмом лице.

- Нет, не сможешь, - настояла я.

- Смогу! – запротестовал он с довольным видом.

- Ну давай, попробуй, важная шишка. Порази меня, - бросила я ему вызов.

- Если ты настаиваешь, – ухмыльнулся он. – Только что он поручил тебе выучить на каникулах Вальс Моники, так как практическим заданием выпускников является постановка «Медиума». Он не хочет, чтобы ты кому-нибудь об этом рассказывала, кроме меня и твоих родителей. И еще он думает, что ты можешь убедить меня заниматься с тобой практикой на каникулах.
Я замерла на месте, смотря на него.

- Ты умеешь читать по губам? – спросила я недоверчиво. – Это так круто.

~oЖo~

Пока я загружаю свой грузовик и проверяю шины, в голову постоянно лезут мысли о моей самой большой тайне. Я совершенно без ума от капризного, читающего по губам и охотящегося на оленей Эдварда Каллена. Единственные люди, которые знают о масштабах происходящего – это Элис и Джаспер, и они догадались об этом самостоятельно. Я даже не думаю, что Эдвард точно знает о моих чувствах, хотя наше взаимное притяжение трудно не заметить, да и мой рождественский подарок определенно намекнул ему на это. Мы встречаемся? Если спросить меня, то ответ, наверное, будет «нет», верно? Тем не менее, все эти противоречивые послания. Песня, которую он написал для меня, встреча в Порт-Анжелесе через одну неделю и два дня. Это свидание? Могу ли я рассчитывать на электронные письма, сообщения, телефонный звонок? Должна ли я связаться с ним по электронной почте?

Я включаю Берту и настраиваю свой айпод на функцию «Genius». В Apple должно быть есть кое-кто покруче гения, да к тому же еще обладающий телепатическими способностями, потому что мгновенно начинает звучать точная и правильная песня под мое настроение - Back of My Hand Джеммы Хейес. Какое-то время назад Элис подсадила меня на один из альбомов этой певицы, прося выучить одну из песен Хейес (прим. пер. – ирландская певица и композитор), чтобы сыграть с ней вместе в «Клавишах» в один из вечеров. Пока что я с этим заданием не справилась, но посчитав, что сейчас самое подходящее на то время, включаю композицию на повтор. К тому времени, когда я выезжаю на Шоссе 16, песня звучит в третий раз, и прежде чем я принимаю решение избавиться от нее, это занимает еще и всю дорогу до Бремертона.

Далее я слушаю заданную мне арию – странную, но довольно красивую песню Менотти о девочке-подростке, играющей в выдумки с глухонемым подростком. Я втягиваюсь и слушаю оперу целиком – она занимает лишь час, в то время как ехать мне остается как минимум два. Вся опера – жуткое и грустное произведение, и моя ария, возможно, самая радостная вещь в ней. Она полна тайн и трагедий. К тому времени как закончилась опера, я уже нахожусь на Шоссе Олимпийском - правда, немного зареванная, но это не только из-за печальной музыки. Я чувствую, что все эти секреты слишком быстро меняют меня, и мне необходимо очистить свой разум. Хотела бы я отмыть его от секретов других людей, но едва могу справиться со своим собственным.

Просто хочу вернуться домой и быть снова собой. На последнем этапе пути я слушаю Ральфа Воана-Уильямса (прим. пер. - британский композитор, органист, дирижёр и музыкально-общественный деятель) Фантазии на тему Томаса Талисса. Продолжая вести машину, вижу все меньше и меньше воды, все больше и больше лесов и начинаю чувствовать себя лучше. Я увеличиваю громкость и позволяю божественному звучанию этой славной музыки охватить мое тело. Чувство полной умиротворенности заменяет мою краткую грусть. В такие минуты я точно знаю, кем на самом деле являюсь.

Несмотря на это, уверена, что некоторые из моих тайн последуют за мной.

~oЖo~

Когда я, наконец, останавливаюсь на подъездной дорожке у дома, мне едва хватает времени на нежные, неловкие объятия с Чарли, перед тем как Билли и Джейк паркуют свою машину позади моей. Интересно, это у них было запланировано или как? С тех пор как умерла мама Джейка, Блэки и Своны в общении всегда предпочитают держаться вместе – тогда у них получается лучше, чем по отдельности. Джейк – чуточку выше, чем был в конце лета, то есть не высокий и не низкий для парня своего возраста, но у него все еще детские щеки и никакой щетины на лице. Он сильно обнимает меня, до тех пор, пока я, наконец, не умоляю о пощаде.

Чарли заносит чемодан и картонную коробку в дом и поднимает их наверх в мою комнату прежде, чем я могу возразить. Мы направляемся на кухню, и я проверяю плачевное состояние кладовой для продуктов и холодильника, пока Чарли и Джейк топчутся вокруг меня, как потерянные смущенные овцы. Билли – единственный человек, сохраняющий хладнокровие, чтобы поддержать вежливый разговор.

- Ну что, Белла, расскажи мне об этой музыкальной школе, - говорит он, вечный общественно-связующий элемент нашей состряпанной на скорую руку семейки.

Я пишу список покупок и в тоже время рассказываю им о своей первой ужасной неделе в школе, о профессоре Джордже и о моих новых друзьях. Я, конечно, опускаю некоторые детали, такие как сотрясение мозга и все события, приведшие к нему. Замечаю, что Билли настораживается, когда я по ходу упоминаю фамилию Эдварда.

- Каллен? – говорит он, хмурясь. – А как его имя?

- Эдвард, - бормочу я, пряча лицо в холодильнике, пытаясь найти хоть что-нибудь, кроме проклятой рыбы. Я не ела рыбу весь семестр, но моя ненависть к ней не ослабла ни на йоту.

- Он родственник Карлайла Каллена? – спрашивает он тоном, не предвещающем ничего хорошего.

- Карлайл? – Я никогда не слышала, чтобы Эдвард вообще упоминал какое-нибудь имя своих родственников. – Нет, я никогда не слышала имя Карлайл. Я знаю город под названием Карлайл, отсюда пару часов на юг, но на самом деле никогда не слышала о человеке с таким именем.

Билли молчит, но продолжает обмениваться взглядами с Джейком, вызывающе закатывающем глаза.

- Не закатывай глаза, сын, - отчитывает его Билли не терпящим возражений тоном. – Тебя это тоже касается.

- Ладно, папа, - кивает Джейк, улавливая серьезность в голосе Билли.

- Эй, Джейк, хочешь пойти со мной в магазин или остаться здесь и смотреть игру? – спрашиваю я, чертовски хорошо понимая, что он выберет.

~oЖo~

В то время как мы расхаживаем в проходах между полками в продуктовом магазине, я пытаюсь выглядеть беззаботно.

- Что это был за таинственный взгляд между тобой и твоим отцом там, на кухне? – спрашиваю я с любопытством, сжимая в руках авокадо.

- Просто какая-то старая ерундовая легенда, которую я обязан знать и которую должен воспринимать всерьез, если однажды собираюсь занять место отца на совете племени, - говорит он, поднимая то же авокадо, которое я только что положила, и сжимая его.

- Да? О каком-то чуваке по имени Карлайл? Это звучит немного странно, - бормочу я рассеяно, не глядя в глаза Джейку.

Он ненавидит, когда я так делаю.

- Странно? Да это самая нормальная часть истории. - Он переходит на громкий шепот, пытаясь привлечь мое внимание.

- Да ну? А какая странная часть? – Сейчас я смотрю ему прямо в глаза, провоцируя его на откровенный разговор.

С моей стороны это не очень честно, но всякий раз, когда я, дочь шерифа полиции, решаю вызвать на разговор Джейка, сына вождя квилетов, он мнётся, как дешевый костюм. Из-за этого я действительно в нем немного разочарована. Можно было бы попробовать на нем передовые технологии, но почти все, что действует на собаку, действует и на Джейка. Он просто хочет внимания, любви и досыта наесться – тогда он скажет все, что вам нужно знать.

- Ладно, но ты никому не говори о том, что я расскажу тебе, потому что это должна быть большая тайна, - говорит он драматично. Джейк оглядывается по сторонам, но вокруг нет ни одного квилета, который мог бы нас услышать. – Мой прадед, Эфраим Блэк, судя по всему, заключил какую-то сделку с бессмертным демоном, одним из Хладных, мужчиной по имени Карлайл Каллен.

- Хладные? – спрашиваю я, потирая рассеяно правое предплечье.

- Да, у вас, ребята, тоже есть о них легенды, только вы называете их вампирами. Они должны быть холодными как лед, с красными светящимися глазами и кожей словно каменной.

- Что-то это не похоже на описание вампиров, - спорю я.

- Они пьют кровь людей.

- Все, а вот теперь похоже, - смеюсь я. – Так зачем Эфраиму было заключать сделку с Карлайлом Калленом?

- Потому что Карлайл и его семья – другие, - шепчет Джейк теперь в режиме полноценного рассказчика. – Эфраим и несколько других квилетов узнали, кто они на самом деле, потому что те пили кровь животных в лесу. Этот Карлайл убедил прадеда, что они не причиняют вреда людям, поэтому Эфраим и другие старейшины племени заключили договор, запрещающий Калленам использовать земли племени в обмен на наше молчание перед бледнолицыми.

~oЖo~

Джейк помогает мне все разложить по местам, и я закидываю в микроволновку семейную упаковку замороженной лазаньи. Позже будет и настоящая еда, но не сегодня, красавчики. Мне немного неловко из-за своей лени, поэтому я открываю упаковку с овощной смесью для приготовления салата и не церемонясь высыпаю все в большую миску с орехами и сушеной клюквой. Готово. Соотношение прекрасное. Я устанавливаю таймер и киваю Джейку выйти со мной во двор.

- Ты стал выше, - подмечаю я, когда Джейк выходит через парадную дверь впереди меня.

Эдвард придержал бы ее для меня, думаю я и тут же чувствую себя виноватой. Джейк не Эдвард, и сравнивать их – несправедливо.

- Ты заметила! Я настолько близок к шести футам, что готов хоть сейчас пойти и заявить всем об этом.

- Так что еще нового в резервации? – интересуюсь я.

- У Сэма и Леи Улей в прошлую пятницу родился ребенок! – говорит он, улыбаясь.

- Сильно недоношенный, да? Их свадьба была в июле! – смеюсь я. – Кто у них и как они его назвали?

- Да, недоношенный в девять фунтов и шесть унций, - ухмыляется он. – Он мальчик, и назвали его Гарри Леви Улей.

- Гарри – я понимаю, но Леви? Это чудное имя.

- Они хотели имена из обеих семей, - объясняет Джейк. – Отец Сэма бросил его мать, но она всегда рассказывала им о своем дедушке, Леви, так что они решили сделать это для нее.

- Это замечательно! Мне необходимо пригласить их на ужин – немного домашней выпечки обязательно и, может быть, противень запеканки с рисом и овощами. Ты не знаешь, что любит Лея?

- Ой, да ты знаешь, на самом деле она обожает твой бефстроганов. А я лично прослежу за тем, чтобы она его получила – говорит он, потирая живот.

- Да приготовлю я тебе твой бефстроганов, Джейк, - смеюсь я, тыча пальцем в его живот, в то время как мы выходим на передний двор. - Тебе не нужно воровать у младенцев и их новоиспеченных молодых мамочек, чтобы поесть. Что ты за монстр?

- Голодный монстр, - жалуется он. - С твоим отъездом все, что у меня осталось – это еда из закусочной и жареная рыба, и так все чертово время.

Я забираюсь на старые веревочные качели, сделанные для меня отцом еще в детстве, и Джейкоб начинает толкать меня, правда, не так сильно, как он привык делать это тогда, когда мы были младше. Он, кажется, хочет мне что-то сказать, так что я жду, пока он решится, и напеваю колыбельную, которую сочинил для меня Эдвард.

- Это красивая песня, - говорит он, а затем долгое время молчит. – Боже, Белла, ты кажешься сейчас такой… другой. Ты всегда была тихоней, но сейчас ты… загадочна, какая-то недосягаемая. Ты не та девушка, которую я поцеловал прошлым летом, - говорит он мягко.

Оглушительный треск раздается из леса сразу позади нашего дома, и мы оба смотрим вверх в потрясении.

- Что это, черт возьми, было? – спрашиваю я, прикладывая руку поверх своего дико скачущего сердца. - Похоже на гром.

- Наверное ветка сломалась неподалеку. Иногда это происходит очень громко, – говорит он пренебрежительно. – Итак, ты познакомилась с кем-то? Ну ладно, ведь есть же кто-то, да? Уверен в этом.

- Да, - признаюсь я тихо, и мои щеки начинают гореть.

- Это ведь тот парень, Каллен, который играет для тебя, да?

- Неужели это столь очевидно? - спрашиваю я мрачно.

- Нет, это было всего лишь предположение, но вот твой румянец – неопровержимое тому доказательство, – дразнится он с дерзким смешком. – И как обстоят дела? Вы двое встречаетесь?

- Думаю, да.

- Ох, пожалуйста, только не говори мне, что тебя подцепили, а ты не догадываешься об этом, Белла, - говорит он с мрачным видом. – Потому что мне придется серьезно заняться этим подозрительным ублюдком и сбить с него всю спесь.

- Ты что обкурился, Джейк? Мы сейчас обо мне говорим, не забывай об этом. – То есть, не беря в расчет любовь к запонкам, - выдаю я тихонько. – Нет, здесь как раз противоположная проблема. Я почти уверена, что нравлюсь ему, но он еще даже не поцеловал меня.

- Он – гей. Он – настоящий гей, - кивает Джейк, ухмыляясь.

- Он – не гей. Премного благодарна, но мой гей-дар работает просто отлично. Он бы не нюхал мои волосы, не сочинял бы для меня музыку и не смотрел бы на мой рот так, как он это делает, если бы не хотел поцеловать меня. Он предельно ясно дал мне понять, что по каким-то причинам не заслуживает меня. Мне даже пришлось воспользоваться своим сотрясением мозга, чтобы он хотя бы дотронулся до меня.

- Его руки холодны как лед? Он наводит на тебя жуть? Возможно, он один из тех Калленов, - голос Джейка становится нарочито жутким, он поднимает руки вверх словно зомби и начинает имитировать графа Чокулу (Прим. пер. - Название сухого завтрака фирмы «Дженерал Миллз». Граф Чокула – фирменный персонаж, изображаемый на упаковке. Его имя представляет собой каламбур на знаменитого графа Дракулу. Вместо крови граф Чокула пожирает шоколадные хлопья). – Наверное он хочет высосать твою кровь, Изабелла.

- Да, придурок. Уверена, что так и есть. Конечно, вампиры существуют, и я встречаюсь с одним из них, - фыркаю я. – А может быть, это просто мое, и я принадлежу к тем тайным личностям, которые, прикидываясь обычными людьми, скрывают свою личину супергероя или суперзлодея?

- Знаешь, мои люди произошли от волков, - он скалится, и его зубы блестят в лунном свете, – значит ли это, что у нас с тобой есть шанс, если я начну выть на луну и проделаю все эти штучки из «Триллера»? (прим. пер. – клип Майкла Джексона с оборотнями и зомби).

- Да, Джейк, тогда и только тогда у нас с тобой будет шанс, - хихикаю я, качая головой. – Нет клыков – нет любви. Извини, но такой меня просто сделала природа.

- Что? – вопит он в притворном негодовании. - Ты хочешь клыков, я покажу тебе клыки, маленькая девочка. Тебе лучше уносить ноги, Белла!

Он держит руки поднятыми и принимает позу оборотня из второсортного фильма, воя как какой-то тупица.

- Ооо, боюсь-боюсь! – я смеюсь и спрыгиваю с качели, снова ощущая себя маленьким ребенком.

Изо всех сил несусь по лесу, радуясь, что одета в свой старый джинсовый комбинезон, футболку и толстовку с капюшоном. Я знаю этот путь как свои пять пальцев, но это не мешает мне постоянно спотыкаться об оголенные корни, перед тем как добраться до нашего старого «дерева встреч».

- Ну, так к чему мы договорились? – говорит Джейк глупым, писклявым голосом. – Ты возвращаешься снова к легендарной неуклюжей Белле, которая переехала сюда четыре года назад, или просто согласишься на мое предложение поймать тебя и поцеловать опять?

Он сдвигает брови и становится на четвереньки, заключая меня под себя, словно в ловушку, и начинает щекотать, за что получает от меня удар в солнечное сплетение. Пока он хрипит, я подбегаю к нашему дереву и карабкаюсь на самую нижнюю ветку. Дуясь на меня, Джейк выглядит довольно смешно, и я не могу удержаться от смеха.

- Помечтай, мальчик-волк. Моя мертвая бабушка и то целовала меня горячее.

- А вот это действительно просто отвратительно, Белла Свон, - говорит он с таким видом, словно только что съел лимон. – Некрофилия – это не то, о чем можно шутить. То есть ты хочешь сказать мне, что скорее поцелуешь вампира или труп, чем меня, да? Ох, Белла, ты просто поражаешь меня! Может быть, ты и вовсе не какая-то секретная личность, скрывающаяся под маской обычного человека, а просто любишь целоваться с мертвыми людьми. Тебе нужна серьезная психиатрическая помощь.

- Фу, ну и гадости ты говоришь! Я хотела сказать, пока бабушка была жива, и это не было горячо, ты, извращенец. Это к тому, что ты будто бы мой младший брат, Джейк. Кроме того, вампиры – не мертвецы. Они – не-мертвые. И даже если твоя легенда правдивая, и Эдвард Каллен на самом деле вампир, тогда да, я лучше поцелуюсь с ним, чем с тобой или с кем-нибудь еще.

- Это по-настоящему отвратно, Белла. Ты бы поцеловалась с кровососущим не-мертвым монстром? - Он смотрит на меня так, будто бы у нас на самом деле серьезный разговор.

Хотя, думаю, так и есть, ведь я говорю правду, и, осознавая это, чувствую себя немного тревожно.

- Эй, легенда говорит, что это - охотники на животных, не на людей, правильно? – перечисляю я, пытаясь придерживаться рамок мифологии. – Не понимаю, чем это хуже барбекю. Эдвард был бы хорошим вампиром, а не плохим. Он был бы как Энжел для Баффи. И что в этом неправильного?

- Он бы, наверное, превратил и тебя в вампира. В противном случае ты состаришься, а он останется таким же и бросит тебя ради молодой, горячей убийцы с намного лучшей координацией. В любом случае, Баффи и Энжел не остались вместе, помнишь? Она начала спать с тем военным чуваком, а потом со Спайком. Это была ненастоящая истинная любовь.

- Это не их вина! Цыганское проклятье – вот что их разъединило. Но это совершенно не имеет значения, потому что этот разговор становится все более глупым. Как бы я не хотела жить в Баффиляндии, вампиров не существует. Боже, я должно быть выгляжу, как кикимора. Надеюсь, это не ядовитый плющ, - говорю я, выбирая листья из волос.

- Это не ядовитый плющ, ты, безнадежная невежа! – ухмыляется Джейк, после чего его улыбка исчезает, и он смотрит на меня мечтательно. – И ты вообще не похожа на кикимору – ты всегда по-настоящему красива.

Джейк такой упрямый. Хотя, он еще ничего не знает. Мне нужно достучаться до него, поэтому я тоже набираюсь серьезности, слезаю с ветки и перекрещиваю руки на груди. Он ложится на спину и, прикрывая рукой лицо, прячет глаза. Конечно, теперь он скрывает свои бурундучьи щеки. Даже если Джейк и стал выше, он все равно для меня выглядит, как ребенок.

- Ладно тебе, Джейк, - говорю я мягко. – Мы все шутим об этом, но ты должен выслушать меня. Я люблю тебя так, как сестра любит брата. Для меня это всегда так было и всегда так будет. Ты меня знаешь – я не меняюсь. В этом я вся в Чарли. Посмотри на его дом! Можно подумать, что мама до сих пор живет там, а ведь она ушла почти шестнадцать лет назад.

- Но ты же сказала, что этот Каллен даже еще не поцеловал тебя, - утверждает он. – Ты не можешь говорить мне, что чувствуешь к нему то же самое, что Чарли к Рене. Они поженились уже с ребенком, ради всего святого. Ты не можешь заявлять мне, что это одно и то же.

- Слушай, Джейк, я не хочу об этом говорить. – У меня такое чувство, что я и так слишком много сказала и нахожусь на грани того, чтобы сказать ещё больше. Я не готова слышать это, а тем более говорить.

- Твою мать, Белла, не плачь, - шепчет он грубо, поднимаясь, чтобы подойти ближе. – Это нечестно. Черт, ну ладно тебе, не плачь. Дерьмо, и что же мне теперь делать?

- Заткнись, я не плачу! – шмыгаю я носом, размазывая по щекам слезы.

- Хорошо, Белла. Все в порядке. Шшш, все в порядке. Я больше не буду вести себя
как придурок. - Джейк обхватывает меня руками и по-братски нежно обнимает, успокаивая меня так еще некоторое время.

- Да ну? И как я тогда узнаю тебя? – дразнюсь я, стараясь улыбаться, несмотря на мой всплеск эмоций, потому что Джейк выглядит очень расстроенным.

У меня нет с собой платка, так что я еще пару раз шмыгаю носом и делаю несколько глубоких вдохов. Будь это не Джейк, а кто-нибудь другой, я была бы смущена, но у него всегда есть способ, чтобы заставить чувствовать себя с ним комфортно. Ну, по крайней мере, когда не лезет ко мне с поцелуями.

- Нет, я не имел в виду, что перестану быть придурком навсегда, а только до тех пор, пока ты не прекратишь плакать, - говорит он, ухмыляясь. – Но если я когда-нибудь поймаю тебя под омелой, то собираюсь поцеловать и изменить свое мнение.

- Ну ты и упрямец! – говорю я, выворачиваясь из его объятий. – Если попробуешь, получишь хороший удар коленом в пах, и это честное предупреждение.

- Это стоит того! – смеется он. – ОУ!

Я слышу тупой щелчок как раз тогда, когда Джейк орет и вижу, как он потирает голову. Мы смотрим вверх, оглядываемся по сторонам, но не замечаем ничего необычного.

- Что случилось, тебя стукнула белка-летяга? – спрашиваю я, осматривая его голову на наличие повреждений. У него удивительно густая копна волос и супер-толстый череп. – Крови я не вижу, но чтобы проломить что-нибудь такое плотное, потребуется немало усилий.

- Не может быть, они – ночные животные, - говорит он, вздрагивая. – Должно быть, что-то упало с дерева, расположенное на приличной высоте, например, сосновая шишка. Это чертовски больно.

- Ая-яй, малютка-волчонок. Давай зайдем в дом, где большие плохие деревья не смогут обидеть тебя. Я приготовлю тебе горячий шоколад.

- Ты такая вредина, Белла. Настоящая вредина.

- С зефиром.

- Это уже лучше.

~oЖo~

Лежа на своей старой кровати, я пытаюсь заснуть, но мне это никак не удается, поэтому включаю колыбельную Эдварда и заполняю комнату его музыкой. Укутываюсь в одеяло, сажусь на подоконник перед открытым окном и смотрю на луну, описывающую дугу по небу. Интересно, смотрит ли Эдвард на луну? Я высовываюсь из окна, чтобы попытаться разглядеть как можно больше звезд. Прохладный воздух напоминает мне о нежных руках Эдварда на моей голове.

Колыбельная начинается сначала, и я устраиваюсь поудобнее в своем кресле-качалке, чтобы насладиться ею. И даже не помню, как засыпаю.

Ночью я должно быть поднималась, потому что на следующее утро просыпаюсь в тепле и уюте в своей постели с аккуратно подоткнутым одеялом.

~oЖo~



Огромная благодарность LoraGrey за редакцию текста.