Название: «Кратковременная опрометчивость» Автор: - Жанр: Angst Рейтинг: PG-13 Саммари: «Я завоюю тебя ещё раз, - думает она, глядя ему вслед. – Я и не знала, что так тебя люблю. Я все исправлю».
_______________________
От автора: Я не оправдываю никого и сама не смогла бы простить измену или поискать развлечений на стороне, но ошибиться может каждый. Просто представила, что она в это время чувствовала.
- Не забудь выгулять Мишку.
- Угу, - неопределенно промычала она в ответ, сосредоточенно подводя левый глаз и с глухим раздражением подумала: «Забудешь про этого охламона! Как же!»
Охламон с сопением цокал по паркету когтями, носясь из холла до ванной и от ванной до холла. По дороге задевал все, что можно задеть, и терся в порыве любви поочередно то об ноги Крис, то об джинсы Роба, оставляя на штанинах жесткую темную щетину.
- Если не трудно, то купи, пожалуйста, шоколад к чаю. Только не горький. Лучше молочный. С фундуком.
- Куплю. – Рука дрогнула и стрелка получилась некрасиво-жирной. Теперь придется подтирать лишнюю черноту. - «Какой ещё молочный, да ещё и с фундуком? - в раздражении подумала она, - тебя пора на яблоки и капусту сажать.»
- Перерыва у меня сегодня, наверно, не предвидится. От графика отстаем. Бен рвет и мечет.
Это означало: «Мне очень неудобно тебе об этом говорить, но сегодня лучше не приезжай ко мне на съемочную площадку».
- Терпеть не могу твою истеричку, - ответила Кристен, проводя салфеткой под глазом. - Пока не войдете в график, близко не подойду к тебе на работе.
В это время Роб отразился в зеркале прямо рядом с ней. Сопение несносного пса перекрыли звуки шагов, и она до последнего не заметила приближающегося парня. От неожиданности рука дрогнула и целлюлозная ткань проехалась по зрачку. Слезы брызнули из глаз, причем сразу из обоих.
Крис выругалась сквозь зубы одним единственным словом. Роб, увидев весьма рассерженное выражение ее лица, тут же исчез из ванной от греха подальше. Если бы мысли можно было услышать… Но в наступившей тишине не было слышно тех отдающих истерикой криков, которые метались в девичьей головке: «Чего приперся! Теперь начинать все сначала из-за него! Целое утро долбит как дятел, помолчать не может! Теперь глаза, как у кролика, красные! И так живот болит, а тут ещё собака эта… И Бен его придурочный…»
Слезы текли рекой. От неудачного касания, от обиды, от злости на Роберта, от злости на саму себя за то, что злится на парня, который, по правде говоря, ничего плохого не сделал. И, наконец, от вида в зеркале, отражающем ее перекошенное от рыданий лицо с размазанной чернотой макияжа.
Это была их первая размолвка. Он ничего не сказал и даже не заметил. Или сделал вид, что не заметил. Она, проревевшись, выгуляла его пса и купила полукилограммовую плитку самого вкусного шоколада, полностью признавая свою неправоту, но маленькая тучка уже появилась на горизонте. Откуда оно взялось, это глухое раздражение, это недовольство друг другом. Мы редко прощаем тех, кого сами обидели…
Когда через десять дней он проводил ее на самолет, уносивший ее в Лондон, они оба, казалось, вздохнули с облегчением. Неприятно изображать безмятежное спокойствие, когда внутри зреет напряжение, плохо изображать всепоглощающую любовь, когда находишь у объекта своей любви досадные погрешности, и уж совсем плохо, когда смотришь на человека, без которого не мыслила своё будущее, и понимаешь, что он не такой, каким казался тебе раньше, не такой, каким ты его себе рисовала, и у него нет нимба над головой, зато есть множество вредных привычек, с которыми у тебя нет сил и желания бороться.
Любовь на расстоянии и любовь близкососедствующая оказались совершенно разными. Одно дело - романтические свидания и совсем по-другому - две недели живёте под одной крышей. Она все ещё любила его и таяла от желания, стоило ему посмотреть на нее, но когда по утрам она видела его с торчащими дыбом волосами и помятым лицом - недоумевала, как он мог ей понравится, а когда он специально рыгал после стакана воды, думая, что это смешно, чувствовала некоторую брезгливую жалость. Привычка разбрасывать грязную одежду по комнате теперь не казалась безобидным чудачеством. И не вызывало больше умиление и его попустительство к собаке: сначала псина оближет его, а потом он лезет целоваться к девушке.
Черт бы его побрал, сколько же у него недостатков! И почему ее все ещё так безудержно тянет к нему? Умом она понимала, что у них не может быть общего будущего, и все равно хотела быть рядом с ним. Только не по утрам…И не когда он бренчит на своей гитаре…И чтобы его дворняги рядом не было…
- Привет. - Голос из-за океана. Океана неуверенности в своих чувствах.
- Привет. У нас перерыв. Я устала как собака, а впереди ещё трагическая сцена. И Сандерс все равно ее отснимет, даже если мы все умрем здесь от усталости.- Сердце скачет неровным галопом то ли от волнения, то ли от выброса эндорфинов, спровоцированных его голосом.
- Не умирай. Ну его в … вместе с его неотснятыми сценами. Сандерсов много, а ты одна…
- Нас, таких как я, полно… - Это правда. Актрис, желающих поработать, не одна и не две… Расслабляться нельзя, а то моментально оттеснят из лучей славы и ты моментально канешь в забвение.
-Неужели я слышу неуверенность? Может, мне просто показалось? – с пиететом восклицает в трубке Роб.
- Тебе показалось. Это слуховые галлюцинации, - улыбается она, мысленно представляя его лицо.
Всего десять минут перерыва. Всего три минуты разговора как глоток живительной энергии. И опять изображать решительность в камеру, под слепящими софитами и воплями недовольного режиссёра.
Пока Роб далеко, он ей нужен. Почему же, когда он был так близко, ее все раздражало? Или ей просто нравятся романтические отношения, а к серьезным она пока не готова? Ей хочется необременительных свиданий, а не скучной полусемейной рутины. И если на нее смотрит призывно и заинтересованно ее режиссер, она не станет его отталкивать.
Сандерс не вызывает головокружительной любви, но и отвращения она тоже не испытывает. Скорее ей движет некое возбуждение от этой романтической игры. Или возбуждение от предвкушения очередного крышесносного начала, от чувства новизны, от мысли, что она опять сможет ощутить драйв первого поцелуя, и дрожь от долго сдерживаемого и выпущенного на волю желания, и смущение от первого познания, и все то, что можно пережить только на первом свидании. Сандерс постоянно орет на всех на площадке, все, в том числе и Крис, его побаиваются. Есть какое-то удовольствие осознавать, что с ней он может быть другим. Что злой и ужасный может быть смешливым и даже робким, когда несмело предлагает ей встретится вне работы.
В отеле? Нет! К этому она не готова! Одно дело - пообжиматься без всяких обязательств, чтобы испытать утерянное чувство новизны, и совсем другое – встретиться за закрытыми дверями для тупого, животного секса. Секса она не хочет. Хочет романтики.
Старый заросший парк… Уединенный мостик… Берег ручья… Просто поиграть в романтичных влюбленных… И чтобы никто об этом не узнал. Это же всего лишь один разочек. Однодневная акция. Только чтобы оживить свои чувства к другому. Чтобы на секунду представить, что она опять влюбилась как в первый раз.
- Заждалась? – улыбается строгий начальник Сандерс, по-свойски обнимая ее за талию. Пристально смотрит ей в глаза. Он знает, зачем он здесь. И знает, что она знает, чем может закончится их свидание. Уверенный в себе холеный самец просто нашел себе очередную самочку. Без обязательств, без глубоких отношений. Просто развлечение. Разнообразие в любовном меню. Сегодня они достойны друг друга.
Солнечный зайчик скачет на его лице, делая голубые глаза неестественно прозрачными, высвечивая искорки на рыжеватых ресницах. Он красив. Она бы точно влюбилась в него, если бы в ее жизни не было… Даже мысленно она не может произнести это имя. "Потом. Я подумаю обо всем потом. Хочу просто получить удовольствие от жизни. Разве это преступление?"
- Детка, - шепчет Сандерс, больно тиская ее грудь через футболку. Холодный камень ограды мостика упирается в спину. Умелый поцелуй ловеласа никак не разжигает тот огонь, ради которого она пришла сюда.
Мозг не отключается. Фиксирует с холодной точностью машины все происходящее, как будто это не жизнь, а съемочная площадка.
«Останови это безумие», - жестко говорит, требует внутренний голос.
«Заткнись. Я только попробовала. Вот сейчас, прямо сейчас я закрою глаза и улечу в страну «Как в первый раз», - отвечает она мысленно сама себе.
Закрывает глаза.
Чужие руки с просыпающейся жадностью лапают ее тело. Забор впивается в спину острым краем. Влажный и скользкий, как улитка, язык елозит по ее губам. Сопит возбужденно целующий ее Сандерс.
Ничего похожего на то, что она хотела получить.
- Ты такая красивая. Давно хотел тебе это сказать. Самая красивая из моих актрис. – Режиссёр шепчет привычные «дежурные» комплименты. Он всем их шепчет. Она кивает и улыбается, как будто верит ему и счастлива услышать такое, думая при этом с раздражением, что все равно дождется своих ощущений крышесноса.
Выброса адреналина так и не последовало, как она ни старалась заинтересоваться этим мужчиной. Ни на мостике, ни в машине Сандерс не подарил ей ощущения новизны. Буря эмоций, обычных для начала отношений, так и не поднялась. Все впустую. Голод по счастливому возбуждению остался неудовлетворенным. Зато появилась некоторая гадливость к себе и ощущение испачканности...
Кристен яростно трет свое тело мочалкой, стоя под душем в своем номере, но чувство брезгливости к самой себе не проходит.
- Какая же ты дура, - разочарованно упрекает она себя вечером, засыпая...
- Крис, ты что, совсем дура??? – орет ей утром прямо на ухо Питер.
Питер – ее продюсер, ее подруга, ее мама, ее начальник, ее стилист, ее пиар-менеджер, ее юрист, ее счастье и ее проклятье. Самый добрый и самый злой человек на свете. Мягкий как воск и твердый как сталь. Это он пробивает для нее сногсшибательные контракты, выторговывая целые недели отпуска и он же заставляет ее работать без выходных, когда это нужно. Питер невысок, плотно сбит и кажется неповоротливым увальнем, но впечатление обманчиво. Питер успевает быть в нужном месте в нужное время и знает все, что считает для себя нужным знать. Остальное он тоже знает, но виду не показывает.
- Который час? - Кристен щурится от яркого солнца, натягивает одеяло на нос, прячась от слепящих лучей и втайне надеясь спрятаться от разъярённого Питера.
- Время! - театрально стонет Питер, заламывая руки и шлепая ей на покрывало увесистую стопку газет. – Ее волнует время! А должно волновать вот это! Как ты могла? Где были твои мозги? Ладно бы кто другой, но этот сатир?! Что, мужиков мало вокруг было? Его женушка вовсю раздает интервью! Пишут про тебя такое, что читать противно. "Фокс" утвердил на роль Анны Карениной Найтли. Найтли! А я был уверен ещё вчера, что Анна будет наша! Ну какая из Найтли Анна? Никакая! Такая роль! Мимо! – Питер бегает по номеру, продолжая задыхаться от возмущения. - Дин звонил из Лос-Анджелеса. Паттинсон психанул и укатил на ранчо к Уизерспун. Сидит там, изображает несчастного обманутого влюбленного. Переигрывает по полной. А Дин уже зудит про невозможность ваших совместных промотуров. Этого-то куда несет? Отелло американский! Ещё два месяца до премьеры, а он уже готов задушить тебя!
Кристен не удивлена, что Питер в курсе про ее вчерашний заскок, но при чем тут "Фокс", Дин и Роберт? Или теперь весь свет в курсе про вчерашнюю шалость?
Взгляд падает на газеты, рассыпавшиеся по кровати, цепляется за фотографию на первой странице, в испуге перескакивает в другое место и опять натыкается на фото, только уже в другом издании. На фотографиях она возле резной каменной ограды целуется с Сандерсом.
- Ох, нет! – стонет Кристен, обхватывая голову руками. Что она натворила! Ее желание испытать что-то новое обернулось большими неприятностями. Она рассчитывала на капельку горчицы, а не на литровую банку. Сами собой наворачиваются злые слезы, текут помимо воли из-под плотно сомкнутых век.
Питер, заметив ее беззвучную истерику, присаживается рядом на кровать и, приобняв за плечи, сменив гнев на милость, гладит пухлой рукой по волосам как маленькую.
- Что сделано, то сделано. Теперь нужно использовать твой промах с пользой. Через два часа встреча с журналистами в «Ника-стар». Отрицай все. Напирай на происки недоброжелателей и чудеса фотошопа. Хвали Сандерса и его чудные высокоморальные отношения к семье. Напусти тумана, намекни, что у тебя что-то с Паттинсоном, но не вздумай ляпнуть, что он приревновал тебя. Это их поле для догадок, и чем их будет больше, тем лучше. Самые фантастические небылицы лучше молчания. Не лишай их удовольствия почувствовать себя Шерлоками Холмсами.
Кристен кивает, давая понять, что слышит и все сделает как надо. В этот раз она не сглупит.
До встречи с журналистами всего десять минут. Она опять терзает свой мобильник. Сбилась со счета, в который раз за утро ее вызов отклонен. Роб не хочет с ней поговорить, не хочет выслушать, как она будет пытаться найти оправдание тому, чему нет оправдания. Не хочет ее услышать один на один? Она скажет ему это через журналистов. Питер разорется, но Роб должен понять, что он для нее на самом деле значит, если она признается ему в любви на весь мир. Он ещё два года назад хотел раскрыть их отношения, но тогда она не решилась. Отговаривала. Не хотела проблем с «Саммит Интертеймент». Тогда она была взрослой и правильной, а теперь испугана как ребенок, разбивший любимую мамину вазу. Только разлетелась вдребезги не стекляшка: от хулиганистой попытки свободы рушится ее счастье. К чему ей эта свобода, если ничто ее не держит?
- Я прошу прощения за то, что ранила и смутила близких мне людей и тех, кто оказался в этом замешен. Эта кратковременная опрометчивость угрожает сейчас самому важному в моей жизни человеку, которого я люблю и уважаю, - Робу. Я люблю его, я люблю его, мне очень жаль, - покаянно говорит Кристен и видит, как хищным блеском загораются глаза журналистов в предвкушении сенсации и как краснеет от злости на ее глупость Питер.
Ее слова обмусолили со всех сторон, переставили, как сами захотели, прокомментировали, как она не хотела, и только той реакции, ради которой она на это пошла, не последовало. Роберт молчал и по-прежнему отклонял все попытки поговорить. Питер висел на телефоне, давя на Дина, Дин не шел навстречу и опекал Роба от Кристен как наседка.
Сорок шесть дней молчания. Молчания и отчуждения. И переосмысления. И бессонных ночей, полных раскаяния. К началу сентября она поняла, что не может так больше, и собралась в Америку. Обычным рейсом, постаравшись, чтобы ее прибытие прошло незамеченным. Даже если он ее и не простит, то хотя бы увидеть нескладную фигуру, заглянуть в серые глаза…Зарыться пальцами в волосы… Прижаться к крепкой груди… Вдохнуть терпкий мужской аромат…
Стоило подумать о примирении, как мечты уносили ее в царство Эроса. Этот парень не давал ей покоя даже на расстоянии.
Она встретила его в парке рано утром, где он выгуливал свою дворнягу. В первый момент, когда Кристен поднялась со скамейки ему навстречу, Роберт чуть не развернулся, чтобы сбежать, но Мишка узнал ее одновременно с хозяином и, повизгивая и мотая хвостом, бросился к ней, заюлил вокруг ног, уперся лапами в колени, силясь дотянуться и лизнуть в лицо. Такая неподдельная радость существа, которое она не слишком жаловала, подкупала и заставляла растрогаться девушку, а нервы и так были как натянутая струна. Впереди тяжелый разговор. Очень слабая надежда на примирение.
- Пойдем. - Роберт, приблизившись к ним, пристегнул карабин поводка к ошейнику и потянул собаку прочь. Ни слова, ни взгляда в сторону Кристен, как будто ее не было.
Она догнала его и пошла рядом.
- Привет, - заговорила неуверенно.
Он продолжал идти, не обращая на нее внимания.
- Я знаю, я очень виновата. Сама не знаю, как так получилось. Может, это из-за того, что мы так долго были далеко друг от друга, может, я просто дура, и на меня нашло помутнение рассудка… Хочу, чтобы ты знал – я все время думаю о тебе. Все остальные парни ничего для меня не значат. Если бы можно было отмотать время в обратную сторону…
Весь путь до отеля она пытается вымолить прощение, но в ответ молчание и полнейшее игнорирование.
Она и этому рада. Рада тому, что он не ускоряет темп шагов, чтобы поскорее добраться до спасительного холла. Рада тому, что он не отталкивает ее от себя физически. Рада, что может его видеть.
Ей так хотелось испытать остроту первой влюбленности, она и не представляла, как остро может резать тоска по любви, которую теряешь, не оценив.
Почти у стеклянных дверей его временного дома он прерывает ее словесный поток:
- Тебе не стоило приезжать. Как раньше ничего не будет. – Роберт впервые после начала неприятностей смотрит на нее, и его серые глаза, потухшие, без привычного озорного блеска, как две темные дыры.
Ее сердце сжимается от жалости к нему и от тоски бесполезной попытки. А ладони делаются влажными от волнения, и ноздри помимо воли втягивают его аромат, и узел плотского желания скручивает низ живота. Неужели он не видит, как она его хочет. И как раскаивается в своей глупости.
- Дай мне шанс, - шепчет она.
- Мне нужно подумать над этим, - очень серьезно говорит он в ответ и, не прощаясь, идет ко входу в отель. А Кристен остается стоять на месте.
«Я завоюю тебя ещё раз, - думает она, глядя ему вслед. – Я и не знала, что так тебя люблю. Я все исправлю».
Источник: http://twilightrussia.ru/forum/33-12827-1 |