Глава 29. Одна вещь, о которой она не знает

Эдвард

Мои ноги просто чертовски болели. Я снова попытался размять их, сгибая и разгибая каждую по очереди позади себя, используя руку и держа ногу в таком положении несколько секунд… затем то же самое с другой ногой. Вот так лучше. Но я все равно прошел пару шагов, пока не почувствовал, как цепи остановили меня.
Повернувшись, я сделал пару шагов в обратном направлении: мне, конечно, не очень хотелось вот так ходить, но это лучше, чем стоять на одном месте. Надо гонять кровь по телу. Надо двигаться.
Я почувствовал, как капля слюны скатилась с края моего рта, вниз по шее, на грудь, где и остановилась. Прошло, наверное, уже несколько часов с момента, как Виктория оставила меня тут одного. Или, может, это только так казалось.
Моя ноющая челюсть снова запульсировала, напоминая о черном резиновом шаре, не дающем сомкнуть губы вместе. Крепко застегнутый на затылке, он находился глубоко во рту, а цепь, отходящая от шара, была прикреплена где-то над головой, позволяя делать всего пару шагов назад или вперед по центру комнаты, но не давая коснуться чего либо, находящегося в поле зрения. Нужные мне доказательства были далеко, и я не мог их взять, хотя руки и ноги у меня сейчас были свободны.
Не раздумывая, пальцы коснулись тонких цепей, сильно впивающихся в щеки и оставляющих на них отпечатки, а затем проследили по ним к тяжелому замку, скрепляющему звенья на затылке. Я слабо хныкнул, когда снова попытался просунуть пальцы под цепи на лице: даже помассировать кожу и мышцы было невозможно из-за сильного натяжения.
Бесполезно. Я даже пытался втянуть в себя щеки, чтобы провернуть это, но снова ничего не вышло. Снимать их было запрещено, даже и пытаться не стоит. Если я это сделаю и не смогу надеть обратно, когда вернется Виктория, я покойник.
Поэтому я оставался стоять с завязанным ртом и причиняющим мне боль шаром. Я даже не мог опустить голову. Я мог смотреть только прямо и вперед, но не ниже. Я не мог лечь, не мог сесть, я даже не мог встать на колени, хотя не то чтобы я очень этого хотел. Я так устал. Я не спал всю ночь, а сейчас, если не ошибаюсь, уже день.
Я попытался добраться до стены, в надежде облокотиться на нее, но и это не сработало. Не могу даже до стены достать. ЧЕРТ! Все, что я могу, это стоять или ходить. И слышать, как урчит в животе. И все.
Виктория… она может заставить меня страдать даже тогда, когда ее тут нет. Сейчас она, наверное, спит у себя дома… или ходит по магазинам. Почти все ее наказания чем-то похожи на это. Ничего, что причинит мне физическую боль, ничего, что потом проявится на теле… все только внутри. Голодание… неудобные позы, которые не вынести за пары часов одиночества… оскорбления. Надеюсь, в будущем не будет никаких доминирующих мужчин. Я не позволю этому случиться с собой еще раз. Я буду бороться… буду бороться насмерть за то, чтобы это не случилось со мной снова.
Чарли, наверное, очень разочарован во мне сейчас. Интересно, что он сейчас делает. Только не входи внутрь, Чарли. Не надо. И не говори ничего Белле. Она, скорее всего, итак слишком сильно волнуется сейчас.
Цепи снова звякнули, и я повернулся, делая пару бессмысленных шагов. Запертая дверь будто насмехалась надо мной, возвышаясь и высмеивая мое голое рабское тело, абсолютно свободное, за исключением кляпа во рту и цепи, но все столь же связанное и загнанное в ловушку, словно крыса в клетке.
Я потер глаза, мечтая, чтобы они не болели так сильно от нехватки сна. Я закрыл их и буквально заснул на ходу. Наслаждайся этими мгновеньями, прошептал мне мой разум, сейчас намного лучше, чем если бы здесь была Виктория. И это была правда. Но я бы все отдал за то, чтобы просто лечь на пару минут, даже если на твердый и холодный пол.
Я хочу пить. И есть. И в скором времени в туалет не помешало бы сходить. Если Виктория не объявится в ближайшее время, я обмочусь прямо на пол. А потом она меня накажет. И все будет так, как она добивается. Не стоило выпивать ту бутылку полностью. Боже, какой же я глупый.
Я так чертовски устал ходить здесь взад и вперед! Это меня скоро сведет с ума! Держу пари, она здесь целый день не появится. Надо просто пережить это. Пока она не поставит меня в следующую веселенькую позу.
Я попытался слегка размять руки, чего уж им болтаться по швам как сосиски. Потянулся из стороны в сторону, выгнул спину несколько раз, как мог помассажировал бедра и икры, а так же все остальное, до чего смог дотянуться.
Боже, сколько это еще может продолжаться? У меня такое ощущение, что я тут нахожусь НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ, хожу взад и вперед как какое-то загнанное в клетку животное!
Я начал уже рычать сам себе и стонать вслух, выказывая свое недовольство и дискомфорт. Снова дергать и с силой тянуть цепь, не обращая внимание боль от впивающихся в уголки рта цепи. С криком я сдался, когда не почувствовал облегчения от своих действий, и опустив сжатые в кулаки руки по швам начал широкими шагами расхаживать в доступных пределах: сначала вперед до упора, затем назад. Снова и снова.
Я даже представил себе, что было бы, если бы я схватил цепь, ведущую из шара, и со всей силы рвану ее на себя. Но нет, я не могу себе позволить ни пылинки оставить, указывающей на то, что я делал нечто подобное, когда вернется Виктория. Я даже не могу показать ей свою злость или накричать на нее. Больше всего это ненавижу.
Я решил помечтать о том, как вырываю кляп, чувствуя вместо сухой пустоты вкус крови из уголков рта. Виктория ухмыляется мне, ожидая мягкого и подчиненного голоса. Но она его не получит. Вместо этого я закричу:
- Спасибо за ахуенный отдых, СУКА!
Она уставится на меня и взмахнет рукой, опуская на меня кнут. Я поймаю его рукой, чувствуя, как он рассекает плоть и из раны льется кровь. Но ничего, я привык к боли. Я оберну кнут вокруг ее шеи и поверну ее спиной к своей груди.
Она начнет задыхаться и медленно обмякать, пока я буду сильнее сжимать кнут и перекрывать доступ кислорода по ее змеиной шее. Ее идеальные ногти будут пытаться вцепиться в меня, но у нее ничего не получится.
- УМРИ, пизда! – зарычу я ей прямо в ухо, и это будут последние слова, которые она услышит. – УМРИ!
Мои глаза открылись, когда я снова дошел до конца, и цепь натянулась, заставляя меня медленно повернуться и снова начать сначала. Такое ощущение, что я скоро упаду, если продолжу в таком духе.
Пара ударов в дверь заставили меня повернуть голову и вскинуть бровь.
Кому надо стучаться сюда? Сейчас ведь день, в клубе никого не должно быть.
Я подождал, надеясь, что все разъясниться. Может я просто потихоньку начал терять рассудок.
Но стук повторился, на этот раз громче.
- Эдвард? – послышался за ней мужской голос. – Это Эмметт!
- РРРРРРР! – приглушенно ответил я из-за кляпа, но даже так мог услышать отчаянный крик в своем голосе.
Блять! Я повернулся всем телом к двери и подошел к ней настолько, насколько смог. Но все равно был очень далеко.
Руки снова потянулись к затылку, беспомощно играясь с замком, держащим меня взаперти. Я захныкал, снова сдаваясь.
- Кляп во рту, да? – спросил Эмметт, зная об этом не понаслышке.
- ММММММ! – я попытался звучать как можно менее огорченным, чем был до этого.
- Ладно, - сказал он. – Руки свободны?
Я попытался сказать «да», но из-за кляпа во рту вышло:
- ГААА.
Я ни до чего не могу дотянуться. Иногда меня точно так же оставляли в клетке с кляпом во рту, так что мы с Эмметтом выработали наш способ общения. Два хлопка – да… один хлопок – нет. Эмметт уже не раз приходил проведать меня здесь, когда Виктории не было рядом.
Я громко хлопнул два раза, радуясь, что мы хоть как-то можем общаться.
Я хотел сказать ему не рисковать, чтобы не оказаться пойманным, но, уверен, он и не будет. Он умен и знает Викторию даже лучше чем я.
- Хорошо, - четко ответил он. – Ты в порядке?
Я дважды хлопнул, говоря «да». Я схожу с ума, мои мышцы ноют, но в основном я в порядке.
Я услышал, как он дернул замок и злобно врезал ногой в дверь, а затем сказал:
- Хотел бы я зайти к тебе, мужик. Прости. Она давала тебе что-нибудь поесть?
Я хлопнул один раз. Ну, я съел несвежий ролл, но это было вчера.
- Сука! – вскипел он снаружи и снова ударил по двери.
Я хлопнул один раз. Нет, Эмметт! Не бей по двери и не ломай ее, она это заметит! Просто поднимайся наверх, со мной все будет в порядке.
Он успокоился, и я услышал с другой стороны двери его тяжелое дыхание. Казалось, он действительно был расстроен, что я вот так подвергаюсь наказанию. Все-таки он хороший друг. Мне было намного легче, когда я думал о том, что рядом есть кто-то, кто волнуется о том, что не может войти сюда.
- Держись там, Эдвард. Я постараюсь вернуться позже, - сказал он, и в его голосе отчетливо слышалась надежда на то, что он получит больше, чем хотел бы от общения со мной. Это придало мне сил. Это придало мне надежду, что я смогу продержаться.
И я снова сделал пару шагов.
Он ничего не сказал о Белле. Наверное, она не звонила ему. Это хорошо. Я снова задался вопросом, чем там занимается Чарли. Надеюсь, он не пытается как-нибудь проникнуть сюда.

/

Чарли
Так, ладно – жучок сломан. Плевать. Буду наблюдать за клубом. Кажется, Виктория – рыжеволосая женщина, о которой рассказывал мне Эдвард, - ушла сегодня из клуба рано утром, и никто не выходил и не входит туда… до этого момента.
Высокий, темноволосый парень – пометил я у себя в блокноте. Коротко стриженные черные волосы, высокий, атлетического телосложения. Возможно, танцор. Скорее всего. Это мог быть, судя по описаниям Эдварда… Эмметт. Он сказал, что считает его другом. Сейчас он там единственный, за исключением Эдварда. Может скоро там что-то начнется. А может он освободит Эдварда из темницы, в которой он, скорее всего, находится.
Я проверил мусор и контейнеры на наличие тел, но ничего не нашел. Чип Эдварда определял его местонахождение в клубе, значит, он должен быть там. Тот парень, должно быть, пришел проверить и удостоверится, что с ним все в порядке. Надеюсь, он не пришел продолжать мучить Эдварда, а лишь пришел поговорить с ним.
Пора бы пройтись у задней двери клуба и проверить, не выходил ли кто оттуда.
Чтобы проверить эту часть клуба, я обычно использую соседние улицы.
Мой сотовый снова завибрировал. Направляясь в сторону соседней улицы, я взглянул на него и увидел имя Беллы. Снова? Черт, Белла, я же тут работаю под прикрытием. Один, без напарника или защиты. Знаю, ты беспокоишься об этом парне, но, пожалуйста, дай мне сделать свою работу. Ненавижу лгать ей и говорить, что все в порядке. Ведь она тут же раскусит меня, как это было уже не раз. И если до завтра ничего не случиться, и я никак не узнаю, что там происходит, мне придется рассказать ей всю правду. А затем найти способ пробраться внутрь.
Если хоть что-нибудь случиться с этим парнем, она никогда мне этого не простит. Так, мне надо собраться и запастись терпением. Я не могу сейчас говорить, Белла. И я снова сбросил ее вызов, оставляя в неведении.
Хотелось бы мне сейчас выпить пива. Но я не могу, я сейчас при исполнении. Интересно, здесь есть вообще охранник или кто-то в этом роде? Я мог бы прикинуться клиентом, чтобы проверить это, но не уверен, смогу ли вынести вида парней, дергающихся на сцене без одежды.
Может мне переодеться в штатскую одежду и расспросить того темноволосого парня об этом. Я ведь мог бы сойти за туриста и просто так расспрашивать его.
Но затем, проходя по Брюстер Авеню к заднему входу в клуб, я заметил кое-что странное. Я искоса посмотрел туда, замечая что-то своим полицейским чутьем… и быстрым шагом направился в ту сторону… готовый при необходимости применить оружие… и выяснить ответы на несколько вопросов.

/

Белла
Я в классе и снова мой отец предпочел не отвечать на мои звонки. Ненавижу тебя, Чарли!
Нет, конечно, не ненавижу.
Но я чертовски обижена на тебя! Скажи мне ЧТО-НИБУДЬ, ЧЕРТ ТЕБЯ ПОДЕРИ!
Я на психологии, слушаю голос Эдварда на пленке – первую запись. Мы все молча комментируем записи наших объектов, делая пометки того, что слушаем.
Я вспомнила тот первый день… после того, как он почти ушел из моего дома, когда узнал, что я собираюсь изучать его, и после того, как мы согласились разделить время для каждого из нас… его слова все еще звучат у меня в ушах… навечно.
- Я готов, доктор Белла, - сказал он спокойным голосом, - Ты можешь любым способом изучать мой мозг… и позже мое тело. Хотя, я думаю, ты можешь насладиться одним намного больше, чем другим.
Он хихикнул и посмотрел на меня как маленький мальчик. Я не смогла сдержать ответной улыбки. Даже в моих воспоминаниях его смех был таким прекрасным… а еще я могла видеть его лицо… он был таким милым, когда улыбался.
- Хорошо, - я нажала кнопку записи и начала. - Эдвард Каллен – Запись первая.
- Просто Эдвард, - сказал он твердо. - Эдвард… хорошо?
Его глаза не выглядели оскорбленными, скорее вопросительными.
- Хорошо, Эдвард – запись первая, - исправила я. – Тебе не нравится, когда я использую твою фамилию?
- У меня нет фамилии, когда я работаю, - он использовал свой мягкий голос, уставившись в потолок.
На лицо семейные проблемы.
-У тебя есть семья? – спросила я.
Он закрыл глаза, и я точно могла сказать, что у него было нелегкое детство.
- Нет, я прилетел на космическом корабле, когда мне было три года, - сказал он с сарказмом.
- Эдвард, - усмехнулась я.
- Мои родители знали, что моя планета вот-вот взорвется, поэтому они посадили меня на этот небольшой корабль… - продолжил он и, немного ухмыльнувшись, посмотрел на меня.
Надо быть терпеливой и понимающей с ним. И я пытаюсь.
Он явно избегает этого.
Я молча ждала, когда он снова решится заговорить. Мой чек все еще лежал у него в заднем кармане. Я хотела нарушить тишину, но не сделала этого. Нужно позволить ему решить самому, хочет ли он рассказывать мне об этом.
- Да у меня была семья, - сказал он спокойно, снова закрыв глаза.
- Была… - повторила я. – Что с ними случилось?
- Ничего, - он вздохнул. – Я имею в виду… Я не знаю. Я не вижусь с ними больше.
Это не удивило меня.
- Они знают о том… что ты работаешь в «Огне»? – спросила я, жалея, что это не похоже на нормальную беседу. Больше смахивает на то, что я заваливаю его вопросами. Вот почему мне нужно было его разрешение. Я должна лучше понимать его. И практика - единственный способ сделать это.
- Нет, - все еще с закрытыми глазами ответил он. - Не думаю, что знают. Я начал работать там после того, как перестал с ними общаться.
Хм. Тут замешано что-то еще, что сломало его вдали от его семьи. Интересно.
- Эдвард… - мне понравилось произносить его имя, и я хотел, чтобы он чувствовал себя свободно, говоря со мной. – Что случилось, что ты перестал разговаривать с семьей?
- А могу я задать тебе… несколько вопросов… после того, как отвечу на твои? - он просмотрел на меня, и эти его глаза… Разве я могла сказать ему «нет»?
Это профессионально? Пациенты не задают вопросы докторам.
-Пожалуйста? – добавил он.
Я остановила запись и вернулась в реальность, в которой не было его и в которой у меня по щекам катились слезы. Вот она та грань, которую я пресекла и которая разделяла простое наблюдение от дружбы с ним, любви к нему… я позволила ему узнать себя… так же как и я пыталась узнать его. Это было профессионально неправильно. Но даже сейчас я не сказала бы, что сожалею об этом. Теперь он другой. Но действительно ли он был готов для этого? Прямо сейчас он находится в темнице и с ним делают ужасные вещи! И что я сделала? Я отпустила его!
И почему мне не звонит отец? Ждет, когда с Эдвардом случиться что-нибудь по-настоящему серьезное?
- Теперь моя очередь, - снова заговорил Эдвард с записи, и я вспомнила, как он улыбнулся мне, оглядывая взглядом сверху вниз.
- Хорошо, - как-то нервно ответила я.
- Ты когда-нибудь испытывала оргазм? – спросил он. И как только я это услышала, я громко рассмеялась, снова чувствуя слезы в глазах, когда услышала свою шокированную реакцию.
- Боже! – задохнулась я, отвечая как настоящий школьный ботан.
И что бы вы думали? Эдвард тоже изменил меня. Я даже не узнаю голос этой девушки с пленки. Это больше не я. И я рада этому.
- Что? – спросил он невинно. – Я думал, это легкий вопрос. На него ведь можно ответить только да или нет.
Легкий. Да, возвращаясь сейчас к тому разговору, я понимаю, что этот, казавшийся тогда таким сложным вопрос, очень легкий и простой по сравнению с правдой о Карлайле и Эсме, его дочери, жене и Виктории.
Мимо меня прошел Джеймс и положил рядом со мной листок, лицевой стороной на стол, а затем направился к другому студенту и кладя еще один листок на его стол. Я огляделась: он отдавал нам наши тесты, которые мы делали на прошлой неделе, перед тем как я взяла пару дней отгула.
Но мне не хотелось смотреть на результаты. Мне хотелось слушать шутки Эдварда, его подколы и мои игривые ответы, когда он примерял на себя роль энергичного терапевта при опросе своей сексуальной игрушки. Но, вздохнув, я перевернула его, сгорая от любопытства, на что написала.
Красная «5», стоявшая в правом углу листка, была подчеркнута, а под линией небольшая пометка от Джеймса.
Нам надо поговорить. Встретимся в пиццерии Моо сегодня вечером – в 10.
Я нахмурилась, но не посмотрела на него, вспоминая, как однажды он появился на пороге моей квартиры с кофе. И если это что-то типа свидания, я покрошу его яйца прямо в пепперони. Но, возможно, он хочет поговорить о моих прогулах. Тогда непонятно, почему он выбрал пиццерию Моо, ведь для этого больше всего подошла бы университетская аудитория. Свернув свой тест, я положила его в папку и нажала на «play», возвращаясь к голосу Эдварда.

/

Эдвард
Я застонал, когда ногу снова свела судорога, и по щекам вновь покатились слабые слезы. Но все равно я продолжал ходить по кругу, не останавливаясь несколько часов к ряду. Губа кровоточила, и я наслаждал вкусом крови; она была куда лучше вкуса резины.
Чуть ранее ноги буквально подкосились, и я упал на пол. Голени коснулись холодного бетона, но цепи не дали мне рухнуть, подвесив за шар во рту. Исходящие от него цепи врезались в кожу, раня уголки рта; я кричал, глядя вверх на цепь, на которую обрушился весь мой весь и которая, звеня, будто смеялась над моей болью.
Я вынужден был поднять себя, ухватившись руками за цепь, исходящую изо рта, и на уставших ногах, пошатываясь, встать и выпрямится. Но простоял я недолго, едва ли мне удалось окончательно забыть о гребаном хождении взад и вперед… взад и вперед. И пока я стоял, чувствуя, как дрожат ноги, и ноет тело, я желал только одного - отдохнуть… поспать… лечь… хотя бы на мгновенье.
Но ко мне по-прежнему никто не приходил.
Я чувствовал себя ужасно слабым и думал, что вот-вот могу упасть в обморок. Я был очень голоден. Я хотел пить. Хотел вынуть этот ебаный шар изо рта! Я продолжал пускать слюни и уже не заботился о том, чтобы вытереть их. Меня, бля, больше это не волновало. Я даже хотел было покричать Эмметту, послав нахуй гордость. Но я не мог. Ведь тогда он попытается войти сюда, если подумает, что мне больно, а в конечном итоге закончит здесь со мной в подземелье.
Против своего желания и совсем не свойственной мне манере, я как будто со стороны услышал свой хныкающий голос:
- Виктория.
Он был приглушенным, но я мог понять сам себя. Я чувствовал себя предателем, произнося вслух ее имя и желая, чтобы она пришла.
Прямо сейчас, пока я был тут, она была Богом. Она была водой. Едой. Она была отдыхом. И жизнью. Она управляла. И я ненавидел это. Я ненавидел ее. И… желал ей смерти.
Который сейчас час? Который день? Я здесь уже сколько, два дня… три? Или всего один?
Пожалуйста, Виктория, прошу тебя, дай мне немного воды! Я умоляю тебя, если тебе так это нравится. У меня в горле жутко пересохло. Оно словно наждачная бумага.
Прошла еще одна вечность.
Я снова начал ходить, чувству, как глаза еще сильнее начали слипаться… а ноги – заплетаться. Руки начали цепляться за плечи, и я не мог никак понять, зачем обнимаю себя. Возможно, мне не хватало объятий Беллы. Катерины… Беллы… Кэйти… Тани… пожалуйста, Таня, ты же можешь прийти и спасти меня. Ты можешь. Пожалуйста, прости меня и забери отсюда.
Я услышал звук металла и щелчок открывающихся замков. Мне хотелось кричать от радости, когда понял, что кто-то собирается сюда войти. Плевать кто это, главное – дверь открывают! Боже, да! Спасибо тебе!
Когда в дверном проеме показалось лицо Виктории, я застонал и задрожал, сильнее обхватывая себя. Впившись взглядом в нее, я даже не мог потрудиться скрыть то, что чувствовал.
Опустошенность, облегчение, счастье… голод, гнев?
В руках у нее была бутылка воды и коричневый пакет, и я когда я увидел их, то подался вперед, всем сердцем желая заполучить их. Я закричал сквозь кляп, чувствуя, как цепь ограничивает мои движения, и без стыда вцепился в них, вздрагивая от боли.
- Это была не слишком хорошая идея, да? – она нежно улыбнулась моим мучениям, как будто уходила всего на пять минут.
Я заревел еще громче, на этот раз более враждебно и злобно, ни грамма не заботясь о своем положении. Волна злости захватила мой разум… и я поднял взгляд, впиваясь в нее глазами.
Она остановилась на пол пути и так же уставилась на меня.
- Так вот, значит, как ты благодаришь меня за то, что я принесла тебе обед и немного ледяной воды? – нахмурившись, закричала она на меня. – Двенадцати часов тебе было не достаточно? – спросила она, отвечая на мой главный вопрос.
Она оставила меня в таком положении на двенадцать часов. Они мне показались двенадцатью годами.
А я было подумал, что она хоть чуточку заботится обо мне. Но это определенно не так. Даже я и даже бы с ней этого не сделал и на пару часов, не говоря уже о ком-либо еще, а она оставила меня тут на целых двенадцать?
Я прикусил язык за кляпом, чтобы не высказать несколько ругательств о ней, и сильнее вцепился в цепь, держащую его в моем рту. Хотя, даже когда Виктория вынет его из меня, моя челюсть онемела, и я вряд ли бы даже смог бы сказать что-либо.
- Прекрати! – вопила она на меня, будто я был тренируемым тигром, не выполняющим приказы. – Прекрати сейчас же или я уйду еще на двенадцать часов! Успокойся, Эдвард. Дыши.
Я задыхался и одновременно тяжело дышал, снова оставляя гордость далеко позади себя. Я видел лишь бутылку, по которой стекали капельки от подтаявшего льда, и коричневый пакет, откуда очень вкусно пахло.
Я уставился на содержимое рук Виктории и заставил себя задышать ровнее. Одинокая слеза скатилась вниз по моей щеке, когда я прекратил шуметь. Медленно я отпустил цепь у лица и опустил руки по швам, расслабляя пальцы, чтобы они не были сжаты в кулаки.
- Хороший мальчик, - она подождала, наблюдая за мной издалека несколько минут, прежде чем решила довериться мне.
Не двигаясь в мою сторону, она поставила пакет и бутылку на пол, выпрямилась и скрестила руки на груди, вскидывая бровь. Всем видом показывая, что она тут командует, не смотря на мою вспышку.
- Тебе не понравилось это, не так ли, малыш? – она казалась вполне довольной, видя, какое влияние оказывает на меня ее наказание.
Будучи безо всяких сил, чтобы соврать, я задрожал и медленно покачал головой, молясь Господу, что смогу скоро поесть и напиться.
- Поэтому это и называется наказание, - напомнила Виктория.
- Мммммм, - ответил я, закрывая глаза, когда снова почувствовал аромат из пакета. Кажется, там что-то горячее.
- Хорошо, Эдвард, - она взбила свои волосы, вздохнула и приблизилась ко мне. Встав прямо передо мной, Виктория достала небольшой ключ.
Она обошла меня и оставила поцелуй на спине между моими лопатками, а затем я услышал щелчок, и цепи вокруг моего лица ослабли. Она руками отодрала их от моего лица, не дав моей бедной челюсти даже открыться, чтобы выпустить шар.
- Мой бедненький малыш, - проворковала она, сжимая мои щеки вместе.
Я издал стон облегчения и боли, вдыхая воздух без каких либо препятствий и падая на землю на четвереньки. Ноги безжалостно дрожали, снова и снова страдая от судорог, и я рухнул окончательно, ложась на холодный и твердый пол многострадальной щекой.
К моему удивлению, Виктория не взбесилась и не приказала тут же встать на колени. Она позволила мне отлежаться, и я готов был ноги ей целовать за это. И я бы так и сделал, если бы у меня была хоть капля сил поднять голову. Я на секунду закрыл глаза, чувствуя, что сон мог бы быть более привлекательным даже, чем еда и вода.
- Бедная маленькая игрушка, - проговорила Виктория, и я не мог понять, был ли это сарказм или сочувствие. – Перевернись, малыш, - она шлепнула меня по заднице, и я, тяжело выдохнув, помог себе рукой перекатиться на спину, совершенно не заботясь о своей наготе.
Виктория, сняв туфли, сидела на полу рядом со мной и держала в руке бутылку с водой.
- Иди сюда. Открой, - сказала она безо всякого намека на господство в голосе и подсунула руку мне под голову, слегка поднимая ее. Я немного приоткрыл рот, ожидая подвоха. – Вот так, малыш, - она улыбнулась и поднесла бутылку к моим губам. Я почувствовал ледяную благословенную влагу, вливающуюся в меня.
Блаженный стон вырвался из моей груди, будто при оргазме, когда я почувствовал, как вода проходит в мое горло, и сглотнул. Я хотел еще, но тут от моих же собственных «кончающих» стонов между ног начал твердеть член, когда она дала мне еще воды. Непрошеная капля скатилась по уголку губ, и я почти что поднял руки к бутылке, но вовремя остановился и опустил их по швам. Не хочу все к чертям испортить. Мне дают воду, и я готов дерьмо сожрать, если она не будет останавливаться.
- Аххххх, - я закрыл глаза, испуская стон за стоном между небольшими порциями воды, и только после нескольких глубоких глотков я смог снова обрести способность говорить . – Оххх, спасибо! Спасибо, Госпожа!
Слова, казалось, были нечленораздельными и какими-то ленивыми, но моя челюсть жутко болела от каждого произнесенного слога.
Виктория шире улыбнулась и стала играться ногтями с кончиками моих волос, а затем, слегка засмеявшись, дала мне отпить еще немного.
- Только ты можешь возбудиться только от того, что я даю тебе воду, - она улыбнулась, убирая воду и ставя бутылку на пол рядом с ней, а я молча захныкал, не отводя от нее своего взгляда.
- Я сожалею, - задыхался я. – Мне правда жаль.
- Нет, все в порядке, Эдвард, - она очень милая сегодня. – Мне нравится видеть тебя возбужденным, когда я вознаграждаю тебя. Это говорит о том, что ты не притворяешься.
- Нет… нет… - я поцеловал ее руку, когда она коснулась моих губ. – Нет…
Я поцеловал каждый пальчик на ее руке, облизывая и обсасывая их во рту, а в голове лишь крутились мысли о том, как бы получить еще воды и еды.
Я мог быть внутренне сильным позже. А сейчас мне нужна еда, вода и немного сна. Интересно, что же может быть в пакете. Пахнет вкусно, но сказать точно не могу.
- Стой, - она ткнула мне пальцем в нос, а затем взяла бутылку с водой и склонилась над моей эрекцией. – Ты только посмотри на этот замечательный член, - она схватила его у основания. – Я скучала по этому искуснейшему члену.
Я выдохнул немного тяжелее, чем обычно, но не потому, что заботился о том, что она может сделать со мной или с ним. Я лежал на спине, и это уже был гребаный рай, вкупе с привкусом воды, все еще сохранившимся на моем языке и зубах.
Она вылила немного воды на мой член, и я слегка застонал, чувствуя колющую прохладу, а затем, когда посмотрел вниз - она открыла рот и взяла его.
Я стонал и рычал как вещь, а не как человек. Не имело значения, кто она или что она сделает со мной сегодня, сейчас она доставляла мне удовольствие, не считая воды и обещания на еду в ближайшем будущем. Я не боролся и не подыгрывал ей. Я просто получал удовольствие, которое она доставляла мне, жадно наслаждаясь каждой секундой, которую так же люто ненавидел.
Не сломись, Эдвард. Сказало что-то внутри меня. Ты проходил и через худшее, будь сильным. Помни, чему тебя научила Белла. Делай все, что должен сделать, чтобы выжить, но не сломись. Не позволяй ей играть с тобой. Она - та, кто запихнул тебе в рот затычку на целых двенадцать часов, не забывай об этом. Не ведись на ее мягкий голос и горячий рот. Вспомни, что она хочет сломать тебя. Очнись.
Причмокивания и хлюпающие звуки снизу лишь сильнее ослабили меня. Я мог слышать разговор внутри своей головы, но был слишком слаб, чтобы что-то сделать. Я пытался задержать разрядку, но она неумолимо приближалась. Глазами я не отрываясь следил за коричневым пакетом с едой, будто я был бездомным псом.
- Госпожа… - застонал я. – Прошу вас, позвольте мне кончить?
- Уже? – спросила она, помогая себе рукой держать меня на грани, и мне стало стыдно.
- Да, простите меня, Госпожа, - я закрыл глаза и еще сильнее напряг челюсть.
- Нет, - сказала она твердым тоном. – Я не закончила еще сосать тебя. Держи это в себе.
Я скривился и напрягся, стараясь сдержаться. Я попытался вызвать мысли о сэре Кевине, когда рот Виктории накрыл меня, сильно обволакивая своим теплом и влагой по всей длине члена. Воспоминания о том, как он сосал меня, помогло сдержаться ненадолго. Я тогда был готов разрыдаться от этой низости, но рад, что не сделал этого.
- Какой хороший мальчик, - чуть позже раздался голос Виктории, сильно дергающей мой член в своей руке. – Кончи – СЕЙЧАС.
Я застонал и выдохнул:
- Спасибо… спасибо, Госпожа.
И я взорвался секундой позже, крича и завывая, когда кончал ей в рот.
А еще несколько секунд спустя она облизала меня и еще немного пососала, вызывая у меня стоны, а у себя – улыбку. Погладив меня там, Виктория посмотрела на мое лицо.
- Готов к обеду? – спросила она и открыла пакет.
Слезы наполнили мои глаза, и я уже был готов спросить «какого хрена?», но вместо этого произнес лишь:
- Правда?
- Я знаю, я слишком мягка с тобой, - ответила она. – Я сказала «никакой еды два дня», и вот я тут – готовая накормить тебя.
- Спасибо, Госпожа, - сказал я ей с неподдельной искренностью в голосе.
Несколько минут спустя я лежал лицом вниз на полу, а в руках у меня была миска на вынос с пастой и сливочным соусом. Она была развороченной и мокрой, когда я всасывал ее ртом, но горячей и вкусной, заставляющей меня удовлетворенно мычать.
Виктория же была занята тем, что шлепала обоими руками мою правую половину задницы, разогревая для чего-то более сильного. Хотя ее удары сами по себе были довольно сильными и, возможно, новичку в этом деле бы не поздоровилось, моя задница привыкла к подобному. Для меня это было скорее приятным поглаживанием, в основном из-за еды, поэтому я лишь иногда то тут, то там заставлял себя издавать удивленные звуки, когда ее прикосновения были особенно сильны, чем предыдущие.
Я набрал полный рот лапши и закрыл глаза, чувствуя, как член снова начал напрягаться подо мной. Звук ударяющихся ладоней о мою задницу подталкивали меня тому, чтобы закончить есть как можно скорее, пока Виктория не решит взять кнут или тростник. Когда она приступила к левой половинке, я как раз собирался взять в рот очередную порцию, и тут почувствовал, как измазал кончик носа в соусе.
- Ты такая маленькая свинка, - хихикнула она, ворча, когда она с рвением пыталась причинить мне боль, а получала лишь возбужденные стоны в ответ.
Сейчас я чувствовал себя гораздо лучше… сильнее. Я не знаю, что она собирается делать со мной завтра, но я готов к этому. Я снова был собран, хранил образ Беллы на траве у сердца, и крайне стыдился того, насколько слабым я был ранее. Виктория молодец, она знает мои слабости, знает, как наказать меня. Знает, как быстро сломать меня.
Но есть одна вещь, о которой она не знает.
Я собираюсь убить ее.
Так решил мой разум. И тело было с ним согласно. Как только я получу то, что мне надо, она на своей шкуре ощутит МОЙ гнев. И я не буду с ней милосерден. Только умерев, она оставит меня в покое. Но ее смерть будет медленной… как мой день с сэром Кевином. Виктория мучительно будет подбираться к своей могиле.
Я улыбнулся, вылизав дно миски и собрав на язык последние капли соуса.
После того, как она отшлепала меня, Виктория разрешила допить воду, а затем поцеловала; я работал своим ртом и языком так усердно, как только мог, выказывая благодарность.
- Да, я тоже тебя люблю, - она мягко отстранила меня, прерывая поцелуй, который мне пришлось закончить на ее подбородке, вырисовывая по нему языком и глядя на нее покорнейшим взглядом. – Я должна открыть клуб, - она улыбнулась, когда я начал целовать ее под подбородком, слегка прикусывать кожу и тихонько стонать. – Остановись, Эдвард, - она скрыла счастливое лицо за строгой маской и встала. – На четвереньки, малыш.
Я повиновался, вставая, как она приказала, и уставился в пол под собой.
- Ты не спал уже давно, - напомнила она мне. – Ты заслужил отдых.
Я улыбнулся, чувствуя, как волна восхищенной радости проходит через меня.
- Спасибо, Госпожа, - выдохнул я.
- Тогда в спальную клетку, - она потрепала меня по волосам.
Я пополз в угол комнаты. Спальная клетка больше была похожа на транспортировочную для диких животных, которых перевозят из одного зоопарка в другой. В ней я мог поворачивать или даже вставать свободно на четвереньки. Мое тело полностью помещалось внутри, я даже мог лечь на спину и поднять вверх голову, а еще у меня там была подушка-подстилка для большего комфорта, если мне, конечно, разрешали это. И сейчас она была там, заставляя меня чуть не плакать от вида мягкого белого удобства, когда я встал на нее руками и коленями. Я ждал на четвереньках, не двигаясь, пока мне не разрешат лечь.
Дверь клетки закрылась рядом с моими босыми ногами, и я услышал, как защелкнул с другой стороны замок, запирающий меня внутри.
- Ложись, малыш, - тут же приказала Виктория, и я, улыбаясь как ребенок, зарылся в подушку и лег на нее лицом вниз, мурлыча от неподдельной радости. – Хороший мальчик, - она улыбнулась мне в ответ, и я посмотрел на нее, благодаря одним взглядом. – Спи, мой ангел. Завтра новый день.
- Спасибо тебе, Виктория, - сквозь затуманенный разум услышал я свой голос. – Я люблю тебя.
И я буду любить тебя, когда ты окажешься в моей власти в этой комнате. Очень скоро.
- И я тебя люблю, пухличок, - подразнила она меня, но я не перестал улыбаться, мне слишком было удобно, чтобы я заботился о чем-то еще. – Завтра… время работать.
- Да, Виктория, - я обнял подушку, чувствуя под собой все еще ниспадающую эрекцию.
- Спокойной ночи, - наконец сказала она где-то у двери и полностью выключила свет. Я почувствовал, как счастливый стон начал подниматься из моей груди, и не смог заглушить его.
- Спокойной ночи, - прошептал я закрывающейся с другой стороны двери на все замки и провалился в сон.
Замечательный, теплый, мягкий сон… где я был в парке вместе с Беллой… срывая маргаритки с густой и прохладной травы, ласкающей наши голые тела снизу, и позволяя солнцу целовать их сверху.

---

Эту главу для вас перевела Морской Котик. Ждем вас на ФОРУМЕ! Для нас очень важно знать, что вы все еще с нами!