Похороны оставили тягостный след в душе девушки.
Иначе и быть не могло, Эллери осознавала это всем сердцем, знала, что бремя страшной тайны, тянущей её плечи к земле, было заслуженным.
Все вокруг: торжественная погребальная процессия, толпа людей, несущих гербы, скорбный плач, доносящийся со всех сторон, – было свидетельством ее преступления.

Её виной.

В ожидании возвращения Триниса и всех придворных тело супруга было забальзамировано. Все это время оно находилось в церкви, где денно и нощно велись службы, и запах ладана и особого раствора для бальзамирования, казалось, въелись под кожу девушки.
Оркес лежал в гробу, точно живой. Эллери лишний раз старалась не смотреть на покойника – ей с лихвой хватило тех нескольких визитов в церковь, которые были обязательны для молодой вдовы.

Она знала многих, кто приехал почтить память старшего сына Триниса. Облаченные в траурные наряды короли и принцы, герцоги и маркизы – кого только здесь не было! Однако воспаленный взгляд Эллери, этой ночью вовсе не сомкнувшей глаз, искал лишь одного конкретного мужчину.
Когда среди прочих ей, наконец, удалось заметить знакомый темноволосый профиль, сердце принцессы совершило невообразимый кульбит.

Она знала, что Сапфо приехал, слышала его имя в перечислении прочих гостей – и как сложно было пережить эту ночь, зная, что от возлюбленного ее отделяет так ничтожно мало и невообразимо много одновременно.

Тычок стоявшей чуть позади няни моментально привел Эллери в чувство. На миг она даже испугалась, что на лице мелькнули все испытываемые чувства, и тихо порадовалась, что выражение его было сложно распознать под толстым слоем траурной вуали.
Стоявшая рядом Дария ободряюще сжала ладонь принцессы – она единственная успела заметить минутное замешательство девушки, но расценила его по-своему.

– Он выглядит умиротворенным, – заметила брюнетка, очевидно, считая, что это замечание послужит Эллери утешением. Как бы не так! Она прекрасно запомнила тот страшный миг, когда умирающий мужчина из последних сил намеренно отвернулся от нее, запомнила и его лицо, на котором навечно отпечатались презрение и боль.

– Эллери, – Дария все не унималась, всеми силами желая поддержать подругу в столь нелегкое для нее время. – Держись! Ты должна быть стойкой! Ради него, ради себя, – она немного подумала и совсем тихим голосом нерешительно добавила: – И ради вашего ребенка.

Эллери лишь поморщилась. Откуда взялся этот упорный слух, она не ведала, но он распространился по дворцу со скоростью света. Конечно, в глазах всего мира они пробыли в качестве супругов несколько дней – и ночей! – но только одной лишь принцессе было известно, что молодой супруг так и не успел к ней притронуться.

– Нет никакого ребенка, – равнодушно обронила она, наконец, в ответ на преисполненный ожиданием взгляд подруги. – И никогда не будет.

Во взгляде Дарии мелькнул ужас – не меньше. Через мгновение она справилась с собой и отвернулась наблюдать за подходящей к концу траурной церемонией.

Эллери больше не обращала внимания на подругу, куда больше ее заботил предстоящий поминальный ужин в большом зале, где соберутся все – и придворные, и королевская семья, и все, кто успел приехать почтить память усопшего. Многие из них должны были остаться в замке на ночь, а то и на две, прежде чем пускаться в утомительный обратный путь.

Какой же изощренной пыткой стал этот вечер!

Чувствовать присутствие Сапфо даже через десятки сидящих рядом людей, видеть знакомый профиль – но не иметь возможности поймать взгляд синих глаз. Не дышать, находясь в одном зале с тем, кто давно похитил ее сердце, а, быть может, и разум, украдкой ощущать на лице внимательный, полный тоски чужой взор, и при этом пытаться не думать, насколько мучительным было пребывание здесь для самого Бродяги.

Этой ночью принцесса вновь не спала. Рядом с ней не было ни души – так ей самой захотелось. Она сидела у окна и глядела на чистое звездное небо, шатром раскинувшееся над замком. Звездам не дано было знать причину этих отчаянных, полных безнадеги слез, и они с любопытством смотрели на нее сверху и гадали, отчего так горько плачет эта странная рыжеволосая девушка.

На следующий день им с Бродягой так и не удалось обменяться хотя бы словом. Эллери чувствовала, как стремительно тают драгоценные крупинки времени, как все призрачнее становится надежда объясниться, дать понять этому темноволосому королю с душой воина, как сильно она его на самом деле любит. И не осуждает.

Поэтому принцесса совсем не удивилась, получив к вечеру странное послание, которое могло что-то сказать лишь ей одной.

Из непрозрачного свертка первым выпало ожерелье из плотно подогнанных друг к другу мелких камешков, вторым – записка. Крохотный обрывок бумаги, на котором было вычерчено торопливое: «Сегодня, малый зал» и время, когда весь замок должен был уже погрузиться в спасительный сон.
Эллери смотрела на камни, словно завороженная. Мелкая россыпь в ее руке выглядела совсем темной, если бы блики от огня не играли на гранях камней яркой синей вспышкой.

Сапфиры.

Только один человек во всем мире мог прислать ей их.

Это был риск, такой огромный риск! Сапфо должен был понимать это куда лучше нее самой! А, значит, ради встречи с ней, с Эллери, он готов был поступиться столь многим, в очередной раз пойти на сделку с самим дьяволом!
Девушка одновременно ощущала и восторг, и страх. Восторг при мысли, что она так дорога Бродяге, раз он шел ради нее на такие жертвы. Страх за возможные последствия этой случайной встречи, за жизнь мужчины, которая и так подвергается опасности, пока рядом бродит Гордон.

Ниньи, которая как раз была в покоях принцессы в момент доставки странного послания, вполне разделяла чувства девушки. Особенно последнее – страха в глазах старой женщины было столько, что его с лихвой хватило бы на них двоих. Но, памятуя о прошлом печальном опыте, подвергшем их дружбу с воспитанницей тяжелому испытанию, молчала, не смея вставать у той на пути.

Принцесса и сама ощущала смутное нарастающее беспокойство, сжигающее изнутри. Что-то, казалось, было во всем происходящем неправильное, крохотная деталь не девала девушке покоя, не складывалась в общую мозаику происходящего.

Темные камни в ее руках издевательски переливались синими бликами, навевая воспоминания о том, как Бродяга не любил свое имя, как неохотно говорил о прошлом и семье. Мог ли он намеренно послать их ей, даже если это претило его душе? Стал бы он настолько изощряться в конспирации, когда любому, перехватившему это послание, стоило только прийти в малый зал одновременно с двумя заговорщиками, чтобы раскрыть их личности?

Она колебалась всего мгновение, прежде чем подозвать к себе Ниньи и шепнуть той на ухо пару слов. Старая женщина на миг задумалась – и понятливо кивнула в знак согласия.

В назначенный час, понадеявшись, что темный плащ укроет ее подобно пологу ночи, принцесса уже была на месте. Кажется, в этот момент само небо благоволило тайной встрече двух влюбленных. Чем иначе было объяснить ту невероятную удачу, что на пути ей не повстречалось ни случайных придворных, ни сонных слуг, девушка не знала.

Вот только в малом зале ее ожидал вовсе не Сапфо.

Невысокая женская фигурка в плаще нервно обернулась на звук легких девичьих шагов. На лице Дарии мелькнуло искреннее облегчение. Изумленное восклицание готово было вырваться из груди принцессы, когда подруга умоляюще приложила палец к губам, призывая хранить молчание.

Эллери с большим трудом удалось подчиниться – слишком много вопросов вертелось на языке.

Как Дария оказалась здесь? Неужели Сапфо удалось убедить девушку помочь состояться их встрече? Как много он ей рассказал? Что вообще заставило Бродягу пойти на такой риск?

В глазах Дарии сквозила тревога пополам со страхом, который она упорно пыталась запрятать глубже. Ее ладонь подрагивала, но продолжала крепко сжимать пальцы Эллери, ведя за собой.
Они прошли длинными извилистыми коридорами, пока даже смутно знакомая с этой частью замка принцесса не сообразила, что направляются они к входу для прислуги.

На крыльце Эллери наконец-то отмерла, выдергивая ладонь из дрожащей хватки брюнетки.
– Что все это значит, Дария?

Подруга обернулась на последней ступени. В полумраке ночи ее бледное лицо казалось не более чем изображением со старинного холста.
– Он ждет тебя, Эллери! Нельзя медлить, – с горячечной убежденностью проговорила она и вновь отвернулась, сбегая вниз к ожидающему их экипажу.

Эллери только сейчас заметила сливающуюся с ночью темную карету, запряженную двойкой лошадей. Она помедлила – но всего мгновение. Пусть вопросов теперь стало еще больше, но причин не доверять подруге у нее не было.

В карете принцесса накинулась на брюнетку с расспросами, но та отмалчивалась, убеждая, что принцесса все поймет сама, стоит только добраться до места назначения.

Ехать им пришлось недолго. Старый охотничий домик, располагавшийся на краю королевского парка – хоть это удалось выцепить из непривычно немногословной Дарии – уже давно не использовался по прямому назначению. Потому сполохи света в узких окнах для непосвященного человека показались бы странным зрелищем.

Высохшая от времени дверь открылась на удивление бесшумно. В лицо Эллери пахнуло дымом и теплом, блики от камина заслонила высокая мужская тень.

Она воодушевленно бросилась к ней, но на полпути точно напоролась на невидимую преграду. Потому как, медленно обернувшись, с ледяной усмешкой на губах на нее глядел младший брат почившего супруга, Гордон.

От испуга она даже попятилась, врезавшись в идущую сзади подругу.

– Моя принцесса, – мужчина церемониально поклонился, что, с учетом обстоятельств их встречи, можно было принять за издевку. – Признаться, удивлен – и обрадован! – что вы так скоро отреагировали на мою скромную просьбу. Я уже и не надеялся на ваш приход.

Эллери перевела ошарашенный взгляд на застывшую рядом подругу – та одними глазами умоляла молчать и ничего не спрашивать. Но доверять той, кто обманом привел ее в логово врага?..

– Зачем я здесь? – пытаясь взять себя в руки, холодно осведомилась девушка.

– О, прошу, присядьте, – он указал рукой на стоявшие у стены стулья. Неохотно Эллери подчинилась, настороженно оглядываясь: за исключением их троицы комната была пуста, в дальнем углу виднелась небольшая дверь, сейчас отворенная. – История будет короткой, но, возможно, ждать нам придется немало.

Что сейчас происходило? Имел ли отношение к этому всему Сапфо? Какую цель преследовал Гордон, заманив ее с помощью подруги сюда? И, наконец, почему Дария ему помогает? Вот вопросы, что вертелись у нее на языке, но озвучить которые она не решалась. Точно заветное имя, если оно все же прозвучит, вдруг пошатнет хрупкую грань, отделяющую окружающую реальность от полного безумия сна.

Убедившись, что дамы заняли положенное место, мужчина на каблуках повернулся обратно к очагу и заговорил, глядя то на пламя, то – отчего-то – на дверь. Впрочем, зазвучавшие слова довольно скоро разъяснили значение его взгляда.

– Уверен, что Ваше Высочество уже представляет, по какому поводу мы все здесь собрались. К сожалению, пока в нашем тесном дружеском кругу не хватает одного участника. Впрочем, очень скоро он к нам присоединится, теперь я в том нисколько не сомневаюсь.

Эллери с трудом удавалось скрывать мелкую дрожь, ей даже пришлось переплести пальцы, чтобы ненароком не выдать свою слабость.

– А знаете, что будет самым надежным гарантом его здесь появления? – не дожидаясь ответа, Гордон с ухмылкой произнес, поворачиваясь к сидящей принцессе: – Вы, моя прекрасная леди.

– Гордон, – она перестала обращать внимание на титулы и взмолилась в отчаянном желании узнать правду. – Что здесь происходит? Я отказываюсь это понимать!

Мужчина резко перестал улыбаться. Он впился взглядом в расширенные от страха и непонимания зеленые глаза девушки и примирительно произнес:

– Давайте будем откровенны друг с другом, Эллери. Однажды вам не посчастливилось стать объектом вожделения одного недостойного, низкого человека, признающего власть только грубой силы да подлости. Я знаю это, мне рассказала Дария.

Эллери едва поборола желание повернуть голову и встретить взгляд подруги – что сейчас говорили глаза той? Чего ради она пошла на обман и заставила ее этим вечером прийти сюда?

– О, верно вы гадаете, каково здесь роль вашей прекрасной подруги? – уловил ее мысли собеседник и с горечью рассмеялся. – Здесь все очень просто. Дария – моя невеста.
Пораженный вздох принцессы переплелся со вздохом брюнетки, полным сокрушенной печали и тоски.

– Несостоявшаяся невеста, – уточнил мужчина, теперь глядя лишь на застывшую рядом с Эллери девушку. Во взгляде его царила обреченная задумчивость. – Престол должен был отойти Оркесу, богатства герцога Барти ничуть не уступали королевской сокровищнице, потому отец не видел ничего зазорного, если моя нареченная не будет голубых кровей.

Эллери сглотнула, переваривая услышанную – невероятную! – информацию. Значит, Дария должна была стать супругой принца? Но почему все это время она молчала?

– Но затем… – Гордон замолчал, позволяя девушкам самим мысленно восполнить недостающую часть картинки. – Моего брата убили. Жестоко, подло. И я в одночасье стал наследником престола. Оставалась последняя надежда на то, что брат успел посеять свое семя, что в вашем чреве, принцесса, растет будущий король. – Он в упор посмотрел на нее своими страшными темными глазами, и она опустила взгляд, догадавшись, что последует дальше. – Но и эта надежда растаяла как дым, когда Дария сообщила, что никакого ребенка нет и не будет.

Подруга дернулась, словно пытаясь что-то произнести, но ей не дали слова, мужчина вновь заговорил, становясь все холодней и отстраненнее, точно погружаясь во власть воспоминаний – или же скорби по утраченным надеждам.

– Конечно, вы вполне могли солгать об этом, – его глаза изучающе опустились к плоскому животу Эллери. – Но что-то мне подсказывает, что и на сей раз удача отвернулась от меня.

Девушка прочистила горло и чуть хрипло произнесла, одновременно начиная страшиться звуков собственного голоса здесь, в этой пропахшей дымом комнате, что медленно напитывалась неотвратимо подступающим предчувствием беды:
– Я сожалею о вашей потере, Гордон. Но, возможно, ваш отец, король Тринис, не станет идти против уже обговоренного союза.

– Мой отец, – с болезненной ожесточенностью перебил ее мужчина. – Теперь желает, чтобы я взял в жены только что овдовевшую супругу брата!

Эллери глухо охнула, осознав, что значили его слова. Рядом с ней бессильно заломила руки другая девушка, но принцессе сейчас было не до Дарии.

– Вы ведь устроили эту встречу не для того, чтобы поделиться своим горем? – собравшись духом, она тихо заговорила, внимательно наблюдая. – Что вам нужно, Гордон?

– Дария мне все рассказала, – заговорил он быстро, в его хриплом торопливом голосе то и дело проскальзывали визгливые нотки – словно человек был на пределе своих физических сил – или же на грани помешательства. – Что вас преследовал некий человек, который разрушил вашу прежнюю помолвку и убил первого жениха. Нет, не бойтесь – он неверно расценил ее побледневшее лицо, с которого в одночасье схлынули все краски. – У меня и в мыслях нет винить вас! Это было бы недостойно мужчины. Вам просто не повезло, что однажды кто-то выбрал вас объектом своей жадной, больной любви – и задался целью во что бы то ни стало сделать своей.

Голова Эллери кружилась со страшной силой, пальцы дрожали так сильно, что скрывать эту дрожь больше не удавалось.

– Во всем произошедшем виноват только он. Король Сапфо, – Гордон выплюнул это имя с ненавистью, столь осязаемой, что пропитанным ею воздухом стало больно дышать.

Значит, Дария рассказала ему о Сапфо, но умолчала об ответных чувствах самой Эллери? Зачем нужно было это предательство наполовину?

– Когда я понял, кто именно повинен в смерти Оркеса, ничто на свете уже не могло остановить меня. Я хочу взглянуть в глаза человеку, убившему моего брата, человеку, лишившему меня любимой женщины и обрекшего на вечную жизнь в страхе другую. О, сколько всего я хочу с ним сделать! – мужчина осклабился, и пляшущие тени огня отразились в бездонных провалах его глаз. – Вот почему все мы здесь сейчас.

Дария хранила упорное молчание. Краем глаза принцесса видела, как та нервно сминает пальцами тонкий шелк платочка, опустив вниз голову.

– Эллери, теперь вы можете говорить начистоту, я и сам все знаю, но хочу услышать: чем он вас так запугал? Какие угрозы смогли заставить этот хорошенький ротик молчать и не кричать на весь мир, требуя отмщения за смерть мужа?

Принцесса продолжала хранить обреченное молчание. Любое слово могло сыграть против Сапфо, любой звук, вырвавшийся из ее рта, скажет Гордону больше, чем десятки нагроможденных друг на друга лживых фраз.

– Жаль, – с легким сожалением констатировал собеседник. – Я вижу, вы не настроены на откровенность. Значит, придется выпытывать подробности у непосредственного виновника.

Она измученно вскинула на него глаза, из последних сил сражаясь с рвущей душу болью:
– Почему вы думаете, что он должен быть здесь?

– О, это моя самая любимая часть сегодняшней ночи, – мужчина рассыпался в хриплом каркающем смехе. – Сапфо примчится сюда, как только получит мое небольшое послание. А именно – Вашу ленту для волос, перемазанную кровью. Кровь, конечно, не ваша – но откуда ему это знать.

Лента для волос? Эллери кинула ненавидящий взгляд в сторону подруги – и не ошиблась. Плечи той виновато опустились под гнетом неопровержимого обвинения.

Гордон расценил этот взгляд иначе.

– Не бойтесь, принцесса, – он с невеселой усмешкой произнес. – Я никому не позволю причинить вред моей будущей супруге.

На этом моменте выдержка Дарии дала трещину.
С громким всхлипыванием она вскочила на ноги, привлекая к себе внимание. Гордон с толикой сожаления и тепла взглянул на бывшую невесту и в два шага преодолел разделявшее их расстояние.

Хрупкая брюнетка, застывшая в объятиях высокого темноволосого мужчины, на фоне ярко горящего очага, – в другой раз эта картина могла бы наполнить сердце принцессы трепетом. Но только не теперь.

– Я всегда буду с тобой рядом, – с закрытыми глазами Гордон успокаивающе шептал девушке, зарываясь в темную макушку. – Всегда.

Женская рука, нежно обнимающая мощную шею мужчины, дрогнула. Дарию никак не устраивала роль второй женщины в жизни любимого человека, она не хотела и не могла мириться с жестокой необходимостью быть не женой, а лишь любовницей. И отчаянно цеплялась за эти драгоценные секунды близости в объятьях любимых рук, не в силах заставить себя расстаться с глупой надеждой.

Снаружи послышался шум. Гордон хищно встрепенулся, вырываясь из плена девичьих ладоней.

Чужие голоса, звуки борьбы – и вот распахнулась дверь, и в комнату ввалились сразу несколько незнакомых мужчин. В этой агрессивной толпе Эллери не сразу заметила знакомую темноволосую голову, а заметив – не сдержала горестного полустона-полувсхлипа.
К счастью, брат Оркеса был слишком увлечен лицезрением плененного врага, чтобы его услышать.

Брошенный на пол Сапфо был связан по рукам и ногам, широкая полоса ткани закрывала ему рот. На смуглом лице, залитом потом и грязью, точно два сапфира бешено сверкали синие глаза. Эллери совершенно не к месту подумалось, что все-таки его мать не зря дала сыну именно такое имя.

– Хвоста не было? – первым делом напряженно уточнил Гордон у своих приспешников, а получив отрицательный ответ, расслабился. Принцесса не сразу сообразила, что речь сейчас шла вовсе не об органе, а о слежке или погоне. – А теперь все – вон! Ждите снаружи столько, сколько потребуется, и следите, чтобы рядом с домом никого не было.

Как и предсказывал Гордон, Сапфо примчался по первому зову, едва понял, что его женщине угрожает опасность. Как жалела сейчас Эллери, затуманенными от подступающих слез глазами глядя на связанного Бродягу, что тот так поспешно ринулся в расставленную ловушку!

– Ну что же, – тихо заговорил брат ее покойного супруга, глядя на лежащего у его ног соперника. – Вот мы и встретились, Ваше Величество, – в его голосе сейчас звучала неприкрытая издевка.

Эллери прикрыла веки, молясь, чтобы все происходящее вдруг оказалось сном – стоит только распахнуть глаза! Но чуда не произошло. Ничего не изменилось – ни нависающий над воином Гордон, ни тихо всхлипывающая в стороне Дария, ни весело пляшущее пламя в очаге. Все они по-прежнему оставались на своих местах, и только ветер тихонько гудел в трубе, завывая.

Помощи ждать было неоткуда. Конечно, старая няня знала, куда отправилась принцесса, но раньше времени тревогу поднимать она все равно не станет. Женщины условились, что если девушка не вернется через пару часов, то только тогда Ниньи пойдет к Кёрлю. Обращаться за помощью к этому ужасному человеку Эллери не хотелось, но она также ясно отдавала себе отчет, сколько риска таила в себе тайная вечерняя встреча.

Но сколько времени понадобится, чтобы разобраться, в каком направлении исчезла принцесса, кто и куда ее увез. Три, четыре, пять часов?

Бездна времени. Лежащий на полу Бродяга этого точно не переживет. А потому надежда на спасение заключалась только в ней, в самой Эллери! Она должна постараться, должна… ради себя и ради Сапфо.

– Что вы собираетесь с ним делать? – она поднялась со стула, к которому, казалось, уже успела прирасти. Ноги дрожали, к горлу прилила тошнотворная волна, но нужно было как-то действовать.

Гордон наблюдал за медленным приближением девушки, задумавшись. Огненные блики, сверкавшие на его лице, казались всполохами пламени, пожирающим голову мужчины изнутри. Впрочем, так оно и было – только пламя это было не огненным, а преисполненным яростью и местью.

– Я наслаждаюсь, – коротко ответил он, но от кажущейся простоты ответа девушку бросило в холод, несмотря на близость очага.

– Наслаждаетесь? – робко переспросила, пытаясь не смотреть в сторону Сапфо, но глаза так и норовили ослушаться свою хозяйку.

– Да, – медленно подтвердил он. – Я испытываю ни с чем не сравнимое удовольствие, когда думаю, что убийце моего брата осталось жить считанные минуты.

Этих слов Эллери боялась услышать больше всего на свете, но им не удалось застать ее врасплох. Все, что происходило сегодняшней ночью в этом маленьком домике, окруженном пологом леса и темноты, вело к тому.

– Вы хотите убить его? – несмотря на затаенный страх, голос ее не подвел. Учителя могли бы гордиться самообладанием своей подопечной – сколько усилий они когда-то тратили, чтобы выработать в ней подлинно королевскую выдержку. – Но он ведь – король! Его хватятся, а когда найдут тело, непременно станут искать убийцу!

– Его найдут, – обманчиво легко согласился Гордон. – И придут к печальному выводу, что приезжий именитый гость, которому взбрело в голову скоротать ночь в старом охотничьем домике, чтобы с утра пораньше двинуться в дорогу, совершенно не умел обращаться с огнем.
Как наивно с его стороны было отказаться от помощи слуг и отправить их всех обратно во дворец!

Эллери замерла.
– Что… что вы имеете в виду? – пролепетала едва связно, борясь с желанием закричать во весь голос.

– Королю Сапфо этой ночью суждено погибнуть в пожаре, – торжественно возвестил Гордон, и не успела девушка опомниться, как он наклонился к связанному мужчине и сдернул с его лица повязку. – А теперь я хочу услышать, что думает по этому поводу сам будущий покойник.

Сапфо медленно облизнул разбитые в кровь губы и сплюнул на пол. Очевидно, он еще пытался сопротивляться, когда его схватили! Эллери тоскливо покачала головой.

– Зачем здесь женщины? – синеглазый король небрежно мотнул подбородком в сторону Дарии и Эллери. – Тебе ведь нужен только я, верно? Отправь их обратно во дворец.

– Не торопись, – грубо осадил его Гордон. – Обеим этим женщинам ты сломал жизнь. И они вправе видеть, как виновник их несчастий принимает заслуженную кару.

– Вид заживо горящего человека – не самое приятное зрелище для нежных леди, – совершенно равнодушно проговорил Бродяга, создавая впечатление человека, еще не осознавшего приближающуюся трагическую развязку своей судьбы.

– Г-гордон, не надо, – впервые жалобно подала голос Дария, и Эллери с ненавистью впилась взглядом в бывшую подругу. Та вздрогнула при виде распахнутых зеленых глаз и льющихся из них потоков ярости, но не остановилась: – Позволь нам с Эллери уйти отсюда! Ты получил, что хотел, – мы тебе больше здесь не нужны.

– Нет! – это восклицание сорвалось с губ девушки быстрее, чем она успела подумать. Гордон недоверчиво вскинул голову, мигом позже хрипло рассмеявшись:
– Ты слышал? Принцесса Эллери тоже хочет это видеть, она желает, чтобы убийца ее мужа был наказан у нее на глазах!

– Моя вина перед принцессой искуплению не подлежит, – голос Сапфо все-таки дрогнул. – Но даже это не является причиной ей здесь находиться. Пусть она уйдет!

– Это не тебе решать! – угрожающе повысил голос рассвирепевший Гордон и, очевидно, решил, что пора переходить от слов к действиям.

Он прошел в соседнюю комнатку и вернулся оттуда с огромной охапкой поленьев. Дощатый пол протяжно заскрипел под тяжелыми мужскими сапогами.
Небрежно бросив дрова возле очага, Гордон задумчиво застыл, окидывая сосредоточенным взглядом помещение.

– Наверное, тебя я посажу возле стены, – наконец, решил он. – Мол, угорел заморский гость, стало плохо, сполз по стеночке, где его и настигла смерть.

Не особо утруждаясь, он схватил лежащего мужчину за воротник и грубо поволок, свалив у стены и оглядывая дело рук своих.

– Так пойдет, – заключил он довольно и вернулся обратно к очагу, выкладывая свежими дровами огненную тропинку, ведущую из огня прямо на пол.

Ну почему же она родилась девушкой! Никогда прежде собственная беспомощность не вызывала столько гнева, на глаза наворачивались слезы бессилия и обиды. Надо было срочно что-то делать, прямо здесь и сейчас! Эллери раскрыла, было, рот, собираясь выкрикнуть что-нибудь – без разницы, что, лишь бы прервать неторопливый ход рук Гордона.

– А что, наивные короли теперь погибают в пожарах с веревками на руках и ногах? – облокотившись затылком о стену, нарочито небрежно заговорил Сапфо в спину сопернику, и только голубая жилка на его виске билась часто-часто. – Как ты потом намереваешься объяснять это обстоятельство?

– Я знаю, к чему ты ведешь, – обернувшись, прищурился его враг, на миг прерывая свою деятельность. – Но не надейся даже – я не стану тебя развязывать!

– Трусишь? – проницательно усмехнулся Бродяга, расслабившись и подтянув к себе связанные ноги. – Ты такой же трус, каким был твой брат.

Лицо Гордона побагровело.
– Не смей так говорить об Оркесе! – прошипел он, распрямляясь.

– А что ты сделаешь? – через силу криво улыбнулся тот. – Свяжешь меня? Ах, вот ведь незадача – я уже связан, – издевался Бродяга над Гордоном, явно испытывая чашу терпения последнего. – Знаешь, я был неправ – ты даже еще трусливее, чем брат. Тому, по крайней мере, хватило мужества сразиться со мной. Хоть у него и не было шансов победить.

Это стало последней каплей. С рычанием, Гордон бросился на Сапфо, но в последний момент тот вдруг перекатился под ноги бегущему. Мужчина с грохотом обрушился на пол, чтобы в следующий миг наброситься на лежащего врага.

Дария с громким воплем ринулась в сторону, Эллери же сумела сдержать истошный крик, хоть все внутри плавилось от безысходности и отчаяния.

Мужчины с ревом покатились бешеным клубком по комнате, в опасной близости от очага, откуда уже выглядывала любопытная мордочка огненной лисицы, впервые переступившей границы дозволенного.

Сапфо ничего не мог противопоставить мощным ударам Гордона – со связанными конечностями сражаться было непросто. Но он не сдавался, раз или два подпустив соперника настолько близко, чтобы резким ударом головы нацелиться тому в лицо – и, судя по яростной ругани последнего, все-таки попасть.
Сердце Эллери обливалось кровью всякий раз, когда безжалостный удар принца достигал цели. Но как было помочь Сапфо? Увлеченные яростной схваткой, соперники могли запросто повалить и ее саму, подойди она к ним ближе.

Наконец, Гордону надоело впустую тратить силы там, где он изначально был победителем.

Поднявшись, он напоследок пнул под ребра поверженного врага и сплюнул.
Лицо Сапфо оказалось полностью разбито. Он шумно втягивал в себя воздух, словно нос был сломан и каждый вдох давался с большим трудом, но разглядеть повреждения принцессе мешали кровавые разводы.

Гордон утер размазанную по щекам грязь вперемешку с кровью – даже связанный бывший наемник ухитрился его поранить – и зловеще проговорил:
– Я слышал любопытную вещь. Говорят, у тебя что-то там с левой рукой, и она тебя не слушается, а каждое случайное движение причиняет адскую боль. Вот мы сейчас и проверим, насколько правдивы эти слухи. Кроме того – ты ведь хотел, чтобы я тебя развязал, ведь так?

Эллери прикусила губу, чтобы не кинуться умолять брата Оркеса пощадить Бродягу. Ни к чему хорошему эти мольбы не привели бы, только лишь усилили агрессию мужчины.

Пламя, тем временем, пользуясь, что о нем все позабыли, тонкими ручейками просачивалось из очага на деревянный пол, растекаясь по нему жидкой лавой.

– Вам не стоит на это смотреть, – в последний момент, наконец, вспомнив о застывших в ужасе женщинах, грубо приказал им Гордон. – Идите.

Дария охотно повиновалась, ухватив подругу за рукав и пытаясь потянуть ту к двери за собой. Но Эллери даже не пошатнулась, наблюдая за действиями принца. Ледяная хватка сжала сердце, предчувствие чего-то страшного и непоправимого заполнило маленький домик.

Небрежно отбросив веревку в сторону, мужчина двумя резкими движениями разорвал мятую ткань до самого плеча, обнажая конечность. Принцесса едва сдержала потрясенный вздох, когда увидела почти полностью покрывающие руку черные уродливые узоры. Кожа бугрилась, словно там, под ней, какой-то червяк или крот проделал лабиринты своих нор, вот-вот грозя перекинуться на еще нетронутое плечо.

Даже Гордон присвистнул от удивления при виде открывшегося вида.
– Отвратительное зрелище. Даже не хочу знать, что это.

Сапфо тяжело дыша, молчал, исподлобья глядя на врага. На коже здоровой руки расцвели припухшие красные пятна после веревки, вторая же рука лежала неестественно изогнуто, словно неживая, точно и не часть тела мужчины вовсе.

Гордон предвкушающее усмехнулся, затем нарочито лениво выпрямился – и неожиданно со всей силы припечатал тяжелым сапогом безвольно лежащую кисть.

Хруст ломаемых костей дрожью отозвался во всем теле Эллери, более уродливого звука ей никогда не доводилось слышать прежде.

Пронзительный крик сотряс здание. Из глаз Бродяги градом хлынули слезы, он рвано глотнул воздух, задохнувшись от боли, а на пол из раздробленных пальцев тут же начала сочиться вязкая темная кровь.

Больше Эллери не могла это выносить.

Бешеной волчицей она подлетела к усмехающемуся Гордону, схватив первое, что попалось под руку, – увесистое полено, – и с силой ударила мужчину по голове, тут же предусмотрительно отступив назад.

К сожалению, сила ее удара оказалась неспособна оглушить его или даже повалить.

Мужчина потряс головой, растирая ушибленное ухо, точно не понимая, что за муха его укусила, и обернулся.
– Ах ты, маленькая дрянь! – он пораженно проговорил, сам не веря своим глазам. – Эллери, что ты творишь? Опомнись! Это он убил Оркеса!

– Мне плевать! – с горящими от ненависти глазами она наконец-то выплюнула ему в лицо правду, чувствуя от этого невероятное облегчение. – Я знала это всегда и мне плевать, слышишь?

На лицо Гордона было страшно смотреть.
Он развернулся и медленными шагами двинулся к девушке. Выронив из рук бесполезное дерево, Эллери попятилась, а за ее спиной покачнулась зареванная Дария, не понимающая, когда реальность вокруг превратилась в кошмар.

– Эллери, не надо! – захлебываясь кровью и слюной, через выворачивающую руку боль все-таки выговорил Бродяга. – Не слушай ее, она не понимает, что говорит, – эти слова уже неслись в спину Гордону, но тот едва ли их слышал. – Это все я, слышишь? Я, я, я, – бессвязные слова полились из него, точно в полубреду.

– Молчи! – изо всех сил гневно закричала ему Эллери, пятясь от надвигающегося мужчины. – Ты сделал свой выбор! Так не мешай мне делать свой!

Что угодно – она была готова говорить что угодно! – лишь бы только Гордон не вернулся к Сапфо и не продолжил свои издевательства!

– Я всегда любила и буду любить Сапфо! Оркес никогда не был мне настоящим мужем!

Гордон надвигался на нее неотвратимо, но от неестественно медленных движений девушку бросило в ледяной холод, несмотря на разбегающиеся по полу ручейки пламени, которые вот-вот готовы уже были лизнуть край подола ее плаща.

Он сейчас ее убьет. Просто взмахнет огромной ручищей и снесет ей голову, исторгающую такие невозможные слова.
Но Эллери ошиблась.

Гордон не стал ее бить, вместо этого больно – до слез – ухватив за запястье и потащив за собой.
– Лицемерная сука! Говоришь, любишь его? Так знай, что гореть этой вашей любви осталось недолго! Причем в самом буквальном смысле. – И с силой швырнул ее рядом с Сапфо.

Она тут же перекатилась, закрывая все еще содрогающееся от боли тело мужчины своим, готовая пожертвовать собой, но не позволить причинить ее возлюбленному новую боль.

Струйки огня уже вовсю захватили дощатый пол, превратив его в испещренную линиями шахматную доску, в воздухе звучало веселое потрескивание. Отдельные огненные языки уже облизывали стену, готовясь вот-вот заглотить ее целиком, клубы едкого дыма застревали в легких колючими вдохами, обжигая грудь.

В движениях Гордона не было ни капли сомнений – он уверенно обкладывал застывшую на полу пару оставшимися нетронутыми дровами, перекрывая им путь к двери. Пламя радостно взметнулось, разрастаясь на глазах.

Дария взметнулась перед мужчиной, умоляюще заламывая руки.
– Гордон, нет! Не надо, умоляю! Ради меня!

Он грубо заломил девушке руки, отталкивая от себя. Едва ли мужчина отдавал себе отчет в действиях – все его существо трясло от ярости, ведь та, кого он считал жертвой наравне с собой, оказалась предательницей! И ее участие в смерти брата было ничуть не меньшим, чем непосредственного убийцы!

Лицо Дарии посерело. Она бросила короткий взгляд на распростертое мужское тело, на бледную, затравленную Эллери, закрывающую собой возлюбленного.
А после, не дав себе опомниться, брюнетка схватила толстое полено и наотмашь ударила мужчину. В последний миг, заслышав шум за спиной, Гордон начал оборачиваться, поэтому вместо затылка удар пришелся аккурат на висок.
Алая струйка прочертила бледную кожу.

Обезображенный яростью Гордон покачнулся, разъяренный крик сотряс его грудь, – размахнувшись, он ударил девушку по лицу, секундой позже падая на пол, прямо на груду им же самим заготовленных деревянных брусков.

Но в этот смазанный из-за падения жест было вложено слишком много силы.
Дария, словно невесомая кукла, отлетела в сторону по мановению его руки, врезавшись всем телом в стену – и тяжелым кулем рухнула на пол всего в нескольких шагах от двери.

Гордон лежал лицом вниз, не двигаясь. Эллери в первую секунду показалось, что она сошла с ума, прежде чем осознание, что сбылось ее отчаянное желание, вера в спасительное чудо, накрыло с головой.

Пламя уже обгладывало две стены, подбираясь к лежащему ближе всех Сапфо. Опомнившись, девушка вскочила на ноги, и тут же зашлась надрывным кашлем. Дышать уже было нечем. Зажимая лицо краем плаща, девушка принялась топтать ногами огненные язычки.

– Уходи отсюда, Эллери, – донесся слабый голос Сапфо.
– Только с тобой!

Превозмогая головокружение, она опустилась рядом с ним, развязывая веревки на ногах и пытаясь помочь ему встать. Бродяга напрягся, опираясь здоровой рукой о пол, и попытался приподняться, но с глухим стоном рухнул обратно.

Эллери заставляла себя не смотреть на раздробленную руку мужчины, но светлые кусочки костей, белеющие в кровавом месиве, прежде бывшем пальцами, так и притягивали взгляд. От их вида по щекам стекали дорожки слез, слез бессилия и невозможности помочь, и девушка даже не пыталась их вытирать.

И только струйки пламени продолжали весело превращать дом в огненную ловушку.

Откуда-то донесся слабый стон медленно приходящей в себя Дарии. Дым так заполнил помещение, что уже невозможно было разглядеть девушку.

– Эллери, уходи, оставь меня! За мной придут мои люди, – перемежая страшным кашлем, все-таки исторг из себя эти слова бледный мужчина, густая кровь которого уже растеклась вокруг темной лужицей.

– Твои люди?

– Только полный идиот ринулся бы сюда, никого не предупредив, – этот ответ перекрыл треск пламени, Эллери прижимала к лицу Сапфо свой плащ, но смочить его ничем не могла.

– Верно, – со слезами и истеричным смешком подтвердила девушка. – Значит, тогда ты идиот наполовину! Зачем вообще ты пришел сюда, раз знал о ловушке!

Внезапно откуда-то извне раздались громкие звуки. Распахнулась дверь, и огненная пелена тут же потянулась всеми щупальцами к потоку свежего воздуха.

В комнату ворвался одетый во все черное мужчина, зажимающий рот тряпкой.
Оценив обстановку, он тут же ринулся к Бродяге, но тот, превозмогая боль, качнул головой в сторону Эллери.

Мужчина споро бросился к девушке, хватая ее и поднимая. Принцесса пойманной рыбкой забилась в чужих руках, крича, протестуя, требуя, чтобы сперва спасли Бродягу, но ее никто не слушал. Второй мужчина уже выносил из столба пламени отчаянно кашляющую Дарию.

А времени, меж тем, оставалось все меньше.

В ушах гудело угрожающее потрескивание, на стенах плясали оранжевые блики развернувшегося во всю мощь пламени. Тонкие струйки давно слились в единый торжествующий поток, враз ощутивший свое могущество над жалкими смертными людьми.

Сильные руки, подхватив, несли девушку прочь из этой полной безумия комнаты. Но Эллери сопротивлялась, она рвалась из последних сил, устремляясь туда, обратно, где остался лежать Бродяга, задыхавшийся в клубах дыма.

– Нее-ет! – осознав, наконец, что никто не собирался ее выпускать, открыто заплакала принцесса.

Свежий воздух ударом ворвался в легкие. Она дышала жадно, глубоко, торопясь насладиться чистым свежим лекарством, что поступало в кровь с каждым вдохом, но глаза Эллери были обращены к прямоугольному проему, из которого исходил зловещий оранжевый свет, пляшущий тенями и бликами в кромешной тьме окружающей ночи.

Рядом на земле валялись тела помощников Гордона – обездвиженные или убитые – но ей было все равно.

Кажется, прошла целая вечность, когда на фоне проема показался высокий силуэт спасителя, на чьих руках безвольно висело знакомое мужское тело.

«Сапфо! Пожалуйста, умоляю тебя! Не умирай! Только живи! Не смей умирать!».

Это было последней мыслью, мелькнувшей в затуманенном сознании девушки, прежде чем ее накрыло спасительной темнотой.