2024-4-19

21

0

0

Если с утра не везет – будь уверен, к вечеру дела совсем не заладятся. А с утра не везло настолько откровенно, что даже на фоне затяжной черной полосы в жизни Эдварда этот день казался совершенно никуда не годным. На собеседование он опоздал – подвел проклятый будильник, а вернее, пара бокалов виски на сон грядущий. Продрав глаза, Эдвард понял, что можно уже не торопиться, он не успевал даже позвонить и предупредить о том, что не придет, а следовательно, на этой компании как на потенциальном месте работы можно было ставить жирный крест. Что ж, не первая и не последняя. Восемнадцатая, если быть точным. Семнадцать чертовых собеседований он благополучно провалил за последние два месяца, с тех пор как по собственной глупости потерял приличное место в юридической фирме.

Горевал он, видите ли. Не мог взять себя в руки. Таня вот не больно-то расстроилась – и месяца не прошло, нашла ему замену. Разумеется, боссы, и старший, и младший, проявляли понимание, сколько могли, но всему же есть предел, поэтому без пяти минут партнеру в конце концов «помахали ручкой». Адвокатский мир тесен, и Эдвард прекрасно понимал, что шансов найти приличное место у него немного, несмотря на прекрасные рекомендации, которые дали ему Маккарти и Хейл. Ни для кого не было секретом, как безобразно он расклеился из-за внезапного развода через одиннадцать месяцев после свадьбы. Как напивался в компании случайных собутыльников, как провалил несколько выигрышных дел, являясь на судебные заседания, мягко говоря, не в лучшей форме…

Щедрое выходное пособие, которое выплатили ему при увольнении, таяло на глазах, а у него даже не было сил сменить арендованную квартиру, которая была велика для него одного и непомерно дорога для безработного.

Эдвард, не глядя, ткнул кнопку включения ноутбука, но вместо тихого жужжания раздался какой-то подозрительный треск, и вспыхнувший было экран намертво погас. Больше никаких признаков жизни ноут не подавал, на взбалтывание и удары по крышке не реагировал. Неудачное утро угрожало перерасти в провальный день. «Придется нести в мастерскую», - обреченно подумал Эдвард. Ему было жаль потерять информацию, хранившуюся на жестком диске, да и, по правде сказать, на новый ноутбук уже не было денег. «Того гляди, дойду до того, что начну обзванивать фирмы, где требуются клерки с высшим юридическим образованием, а это значит – опять стартовать с самого низа, состязаясь в беге по карьерной лестнице с совсем зелеными юнцами, - невесело размышлял Эдвард, выходя в прихожую. – Но все-таки лучше так, чем идти на поклон к отцу».

Он достал свои любимые летние замшевые туфли и огорченно присвистнул – одна из подметок «просила каши». Эта пара была не только любимой, но и последней целой, а теперь она тоже полетела в кучу поношенной обуви, дожидавшейся ремонта. Ничего не оставалось, кроме как вырядиться в ковбойские ботинки, которые он всегда недолюбливал за дешевый выпендреж, а теперь еще и за то, что это был подарок Тани на их, как она шутила, «полугодовщину». В общем, невезение продолжалось.

Стуча подковками на непривычно высоких каблуках, Эдвард вышел из дома в ослепительно яркий (и обещающий быть жарким) июльский день. Невезение упорно набирало обороты: в мастерской сказали, что поломка серьезная и придется оставить ноутбук минимум до завтра. Без ноута он был как без рук, не мог даже продолжать свои бесплодные поиски работы. Это стоило же тащиться в такую даль только для того, чтобы узнать, что день пропал. Да еще и в неудобных ботинках, чтоб им!.. Можно было, конечно, зайти в ближайшее интернет-кафе, где за умеренную плату предоставляли компьютер, но Эдвард до сих пор на людях чувствовал себя не в своей тарелке и предпочитал потерю пары дней принародному поиску вакансий.

Домой он вернулся уставшим и недовольным. Одно счастье – можно было снять дурацкие ботинки, привет от Тани, и дать отдых измученным ногам. В холодильнике оставалась последняя бутылка «Будвайзера», а по телевизору вот-вот должна была начаться очередная серия детективного сериала, к которому Эдвард пристрастился за время вынужденного безделья. Если бы еще хватило ума по дороге прихватить к пиву хотя бы пачку крекеров… но ума не хватило, так что придется просто выпить холодного пива под сериал, а потом все же сходить в магазин за продуктами.

Он удобно расположился в любимом кресле и включил телевизор. Не стоит и говорить, что невезение неотступно следовало за ним – вместо вожделенного сериала на экране непонятно почему мелькали какие-то совершенно незнакомые небритые физиономии. Судя по непрерывной пальбе, конскому топоту и индейскому улюлюканью, шел какой-то фильм из разряда вестернов, которыми Эдвард перестал увлекаться, как только вышел из подросткового возраста, а уж теперь, с высоты своих двадцати шести, и вовсе смотрел на киношную погоню снисходительно, но без малейшего энтузиазма. Пощелкав пультом, он убедился, что в это время по всем каналам идут «мыльные оперы» для домохозяек, и со вздохом вернулся к вестерну. Ладно, может, под пиво пойдет. Эдвард положил натруженные ноги на журнальный столик и сделал большой глоток прямо из запотевшей бутылки – так вкуснее, к тому же, в связи с хроническим отсутствием в квартире женщины, поиски чистого стакана могли затянуться.

Вначале он смотрел на экран без всякого интереса. Трудно было догадаться, кто за кем гонится и что им всем друг от друга нужно. Вскоре, правда, он врубился в незамысловатый сюжет и понял, что какая-то банда по неизвестной пока причине стремится убить или похитить миловидную дамочку с ребенком – девочкой лет шести. Дамочке, в свою очередь, помогает безымянный пока что герой-одиночка со смутно знакомым лицом – не иначе как актер снялся в рекламе какого-нибудь йогурта, вот и примелькался. И на тех, и на других, не жалея ни людей, ни коней, охотится некий вождь краснокожих – вернее, сын вождя, Черный Койот, со своим отрядом молодых индейцев, называющих себя «волчатами». На редкость бездарный шериф способен только с большим опозданием появляться на месте преступления и сыпать пустыми угрозами. Учитывая расклад, шансов у дамочки было маловато, а жаль – мордашка у актрисы была весьма и весьма… тоже, кстати, знакомая, хотя Эдвард готов был поставить последнюю сотню баксов на то, что не видел ее раньше ни в одной роли.

Еще через минуту-другую он чуть не подавился пивом, услышав, что главного героя, по странному совпадению, зовут Эдом. Отдышался и сообразил, что и лицо парня недаром кажется ему знакомым – еще бы, ведь он каждый день имеет сомнительное удовольствие наблюдать его в зеркале. Отрицать сходство было невозможно – рыжеватые волосы, не водящие дружбы с расческой, зеленые глаза под густыми бровями, своеобразная линия подбородка. «Надо бы спросить у отца, не нашалил ли он по молодости еще с кем-нибудь», - рассеянно подумал Эдвард.

Его начинало клонить в сон, сказывалась бутылка пива, выпитая на голодный желудок. Действие на экране развивалось предсказуемо и дошло до того неприятного момента, когда положительные герои должны выстрадать неизбежный хэппи-энд. Дамочку, имя которой, как выяснилось, было Изабелла, только что отловила торжествующая банда, воспользовавшаяся тем, что главного героя заарканил и с радостным улюлюканьем уволок в стойбище помощник Черного Койота, Чистый Ручей. Насколько Эдвард помнил народные обычаи коренных американцев, теперь пленника полагалось как следует помучить. Дочка Изабеллы и главного бандита по кличке Шрам – белобрысого долговязого отморозка с белесыми колючими глазами – испугавшись, сбежала и теперь блуждала одна в прерии, прямо как Эдвард – голодная и босая. Зато теперь стало ясно, почему за ними гонялась банда – папаша желал получить обратно свою единственную дочурку. Правда, судя по всему, он обольщался – без всякого теста ДНК было ясно, что девочка, скорее всего, не имеет к нему никакого отношения. Кареглазая, в маму, она была не темноволосой, как Изабелла, но и не блондинкой, как предполагаемый папаша-уголовник, а такой же рыжеватой, как Эд, что наводило на определенные размышления.

Сейчас, правда, это было не важно – койотам тонкости генетики без надобности, съедят и не подавятся, не задаваясь лишними вопросами. Или на индейцев наткнется, несчастная дурочка. И зачем сбежала? Вряд ли ей что-то могло угрожать у отца, пусть даже не родного, кроме дурного примера. Маленькая актриса очень натурально рыдала, ковыляя по безлюдной равнине. Эдвард с усилием напомнил себе, что это всего лишь кино, и даже в кино, по непреложным законам жанра, все должно закончиться хорошо… или очень хорошо.

Действие переключилось на унылое выяснение отношений между упорно качающим родительские права Шрамом и заламывающей руки Изабеллой, которая требовала немедленно вернуть ей дочь, не подозревая о том, что обращается не по адресу. Эдвард снова начал задремывать. Уютное кресло, приятная полутьма в комнате с задернутыми плотными шторами, бутылка пива без закуски…

Его разбудила боль в скрученных за спиной руках. Запястья и локти жгло, как огнем, а кисти уже ничего не чувствовали. Спросонок Эдвард дернулся, но тут же с полузадушенным стоном опрокинулся навзничь – его надежно удерживала в лежачем положении петля, затянутая на шее. Он осторожно попытался осмотреться, но вокруг было совершенно темно. Ясно было только, что он не у себя дома, но все же в каком-то помещении – воздух был затхлым и ощутимо приванивал чем-то вроде псины. Рядом кто-то пошевелился, и Эдвард тихо охнул от неожиданности. Через пару секунд вспыхнувшая спичка осветила волевое смуглое лицо с высокими скулами и глубоко посаженными темными глазами – вот тебе и на, Черный Койот собственной персоной. «Какой натуральный сон, - подумал Эдвард, - вредно, однако, засыпать у телевизора». Он потряс головой, прогоняя видение, но сон оказался на редкость упорным.

Молодой индеец уставился на Эдварда и что-то тихо прошипел на совершенно незнакомом языке. Видимо, сообразив, что его не понимают, сын вождя потянулся к поясу, где при свете догорающей спички испуганный Эдвард успел заметить внушительных размеров кожаные ножны. В следующую секунду он почувствовал холодное прикосновение к своему горлу и, напрочь забыв о том, что это всего лишь сон, завопил дурным голосом – вернее, попытался завопить, но на его губы мгновенно упала широкая жесткая ладонь, и крик в буквальном смысле слова застрял у него в горле.

К счастью, Черный Койот, по всей видимости, не собирался расправиться с пленником, перерезав ему глотку. Какими бы ни были его планы, немедленная смерть Эдварду, похоже, не грозила. Наоборот, он почувствовал, как петля на горле ослабла, а потом его бесцеремонно перевернули набок, и вскоре он понял, что его руки свободны. Толку с этого, правда, было немного – кисти он по-прежнему не чувствовал и с трудом, через боль, согнул непослушные конечности в локтях. Ощущения были не из приятных, особенно когда невидимый в темноте индеец начал безжалостно растирать его руки и онемение сменилось тысячами очень болезненных иголочных уколов. Зато теперь он смог двигать руками и воспользовался этим, чтобы восстановить кровообращение в пальцах. Некоторое время он усиленно сжимал и разжимал кулаки, массировал руки от локтей до кончиков пальцев, пока не почувствовал, что, несмотря на мириады мурашек, разбегающихся во все стороны по коже, руки к нему все-таки вернулись. Индеец что-то одобрительно буркнул и снова зажег спичку. На сей раз Эдвард успел оглядеться. Трепещущее пламя выхватило из темноты наклонные стены из шкур и жердей – не приходилось сомневаться, что дело происходит в вигваме. Наваждение какое-то. Мысли путались, мозг отказывался понимать, что происходит, да и не мудрено. В последней вспышке света Эдварду удалось разглядеть откинутую шкуру, образовавшую треугольное отверстие у самой земли. Именно в этом направлении его и подтолкнул, надо сказать, весьма невежливо, странный индеец. Раздумывать не приходилось. Последовал еще один молчаливый тычок сзади, и Эдвард почувствовал, что выбрался из вигвама. Черный Койот не отставал.

Снаружи было чуть светлее, можно было разглядеть ряд темных вигвамов немного в стороне. Тот, из которого только что выполз Эдвард, находился на отшибе – видимо, в нем никто не жил и он использовался как импровизированная темница. Индеец коротко ударил его по плечу, вероятно, пытаясь привлечь к себе внимание. Потом, убедившись, что пленник смотрит на него, приложил палец к губам, призывая к молчанию, и резко вытянул руку в сторону, показывая направление. Сомнений не оставалось, Черный Койот помогает ему сбежать. К чему бы это? Но странно было бы искать логику, находясь в столь абсурдных обстоятельствах. Поэтому Эдвард кивнул и послушно двинулся в указанном направлении. Последовал еще один легкий удар по плечу, он встревоженно обернулся и увидел, что молодой индеец подает ему свой нож в ножнах. Первым инстинктивным побуждением воспитанного в почтении к законам юриста было в ужасе оттолкнуть холодное оружие, но, к счастью, он вовремя сообразил, что от таких подарков не отказываются, если не хотят ответить на неоценимую услугу черной неблагодарностью или даже смертельным оскорблением. Поэтому он взял нож и молча приложил руку к сердцу. Индеец удовлетворенно кивнул, а Эдвард тихонько выдохнул, понимая, по какому опасному краю только что прошел, чудом избежав смертельной опасности, и, уже не задерживаемый нежданным спасителем, осторожно скользнул в заросли то ли кустарника, то ли высокой травы. Он изо всех сил старался производить как можно меньше шума, и, к его удивлению, это у него неплохо получалось.

Вскоре он выбрался на открытую равнину, пристроил ножны на ремень джинсов и бодро зашагал вперед в надежде на то, что неведомые силы, забросившие его сюда, каким-то образом дадут ему знать, что делать дальше. Неведомые силы, впрочем, загадочно помалкивали, зато вскоре его слух уловил какое-то странное ритмичное похрустывание, напомнившее ему детство и летние каникулы, которые он неизменно проводил на техасском ранчо у деда со стороны матери. Похоже, рядом паслась лошадь. Хотя… кто ее знает, эту прерию – а вдруг бизон? Легкий лошадиный всхрап развеял все сомнения, и Эдвард сделал несколько шагов в направлении звука. Похрустывание прекратилось. Видимо, лошадь тоже прислушивалась и была не в восторге от его появления.

«Кусочек хлеба бы сейчас, подманить, - мелькнула мысль, тут же сменившаяся другой, более четкой: - Да и мне подкрепиться не мешало бы». Желудок при мысли о еде с готовностью заурчал, а лошадь, судя по всему, даже дышать перестала в надежде, что незнакомец откажется от мысли подойти ближе. Эдвард припомнил, как лет в двенадцать ему тоже пришлось однажды погоняться за несговорчивым жеребцом. Тогда упрямца в конце концов удалось уговорить, но дело было днем, в огороженном загоне, а сейчас возможностей для отступления у невидимой лошади было сколько угодно. Кроме того, в любой момент мог объявиться хозяин животины, и тогда Эдварду вообще могло не поздоровиться. В общем, нужно было поторапливаться.

Подивившись сам на себя, до какой степени его не беспокоит сейчас аморальность предстоящего поступка, он заговорил, подбирая самые доходчивые, как ему казалось, слова. Правда, главное было в интонации, и он старался. Ни на одном судебном заседании по поводу многомиллионных исков его речь не звучала так убедительно. Лошадь явно была впечатлена, так как в паузе Эдвард услышал возобновившееся похрустывание. Не замолкая ни на секунду, Эдвард сделал еще пару бесшумных шагов и вскоре увидел буквально в метре от себя полностью оседланную лошадь с большими чересседельными сумками, заставившими его сердце радостно дрогнуть: там могла быть вода и провизия.

Еще не веря своему счастью, он осторожно протянул руку и крепко взялся за повод. Лошадь вроде бы не возражала. Это было рослое животное, явно имеющее отношение к мустангам, судя по нескольким пежинам, украшавшим его шею и круп. Эдвард успокаивающе похлопал лошадь по холке, проверил, ровно ли лежит потник под удобным седлом с высокой лукой – не хватало еще сразу же сбить спину нежданному подарку небес – подтянул подпругу и привычным движением вскочил в седло. Какое все-таки счастье, что родители отправляли его на лето не на средиземноморскую виллу к отцу Карлайла, а на ранчо к дедушке Эдди, обожавшему своего юного тезку. Вряд ли сейчас Эдварду пригодились бы навыки управления яхтой.

Разобраться с содержимым сумок он решил позже, когда рассветет, а сейчас необходимо было убраться подальше и от индейцев, и от возможного хозяина лошади. Впрочем, логика подсказывала, что ни один хозяин не отправил бы свою лошадь пастись, не расседлав и не позаботившись о ее сохранности, поэтому Эдвард был почти на сто процентов уверен, что лошадь потеряла всадника при каких-то драматических обстоятельствах – как минимум, сбросила его и ускакала в прерию, испугавшись выстрелов.

Тропа, которая была, оказывается, совсем неподалеку, шла вдоль русла пересохшего ручья, не разветвляясь, так что выбора у Эдварда не было, поэтому он позволил лошади, которую про себя уже ласково называл Роуз, хотя при ближайшем рассмотрении она еще вполне могла оказаться жеребцом, бежать размеренной рысью, а сам углубился в размышления. Мысли о том, как он сюда попал и куда, собственно «сюда», он отбросил сразу как непродуктивные. Что толку ломать голову, если это все равно ничего не даст. Ясно было одно – все вокруг было до жути реальным, поэтому нужно было постараться выжить в этой реальности, что представлялось далеко не простой задачей. Кроме всего прочего, Эдвард не забывал, что здесь, по всей вероятности, продолжает развиваться сюжет того кино-вестерна, во время просмотра которого он так неудачно уснул. Следовательно, он сейчас не Эдвард Каллен, нью-йоркский юрист, недавно брошенный молодой женой, потерявший работу, друзей и надежду на лучшее, а Эд, герой вестерна, отважный ковбой, бескорыстно помогающий в беде молодой женщине и ее дочке. Знать бы еще, где они сейчас.

Небо на востоке порозовело, подул предрассветный ветерок, еще немного – и станет совсем светло, и на этой гладкой, как стол, равнине он будет виден за несколько километров любому желающему. Интуиция и усталость от всего пережитого вкрадчиво нашептывали, что ехать дальше по открытому пространству – чистое безумие, нужно срочно найти место для дневки, выспаться и составить план действий. Совесть, правда, была против. «Какой там план? – саркастически вопрошала она. – Для начала неплохо бы узнать, где ты находишься и куда бандиты увезли Изабеллу. И самое главное – где девочка? Если ее не найти в ближайшие часы, она погибнет – при условии, что каким-то чудом еще жива».

Эдвард задумался. Со смертью ребенка, даже если все здесь условно, исчезнет возможность хэппи-энда, а вместе с ней и призрачная надежда на то, что все закончится, образно говоря, с финальными титрами. В лучшем случае девочку отыщут «шестерки» ее папаши, но тогда фильм рискует превратиться в затяжной сериал, а он, Эдвард, – надолго, если не навсегда, завязнуть в этой бредовой реальности. С другой стороны, совести легко говорить, а что делать Эдварду? Скакать взад-вперед по прерии и громко звать девочку? Не говоря уже о том, что это опасно, он начисто не помнил, как ее зовут. Значит, даже этот дурацкий вариант отпадает. Впрочем… Какого черта! Он опять поймал себя на том, что пытается мыслить логически в ситуации, где всякая логика изначально отсутствовала.

В конце концов, здесь и сейчас он не яйцеголовый адвокат-неудачник, а герой вестерна, поэтому и действовать надо соответственно. «Как могли звать малышку? Только не Таня – и имя нечастое, и ассоциации будит не самые бодрящие. Анджела? Стефани? Нет, все как-то мимо. О! Придумал! – Эдвард приободрился, как будто нашел способ решения заковыристой задачки. – Как там зовут дочку «серой мышки» из соседней квартиры? Как раз сегодня он столкнулся с ними, выходя на лестницу. Правильно, Несси. Самое подходящее имечко для дочки Шрама».

Эдвард привстал на стременах, оглядел стремительно светлеющие окрестности и заорал, не жалея голоса:

- Несси, Несси! Где ты, детка? Выходи, не бойся.

Ответом ему была тишина, если не считать гомона разбуженных птичек. Немного подождав, он набрал в легкие побольше воздуха и на сей раз разразился воплями, способными не только поднять на ноги мертвеца, но и оглушить его. Ни ответа, ни привета, зато лошадь, которая мужественно перенесла его первый крик, от второго вначале испуганно осела на задних ногах, а потом поднялась на дыбы, отчего Эдвард, не ожидавший такого эффекта и не собравший вовремя повод, чуть не свалился на землю. Спасла хорошая реакция – ухватившись за густую длинную гриву, он сумел сохранить равновесие и не дать лошади опрокинуться назад. Едва он успел снова угнездиться в седле, как спятившее четвероногое рвануло по тропе широким галопом, время от времени нервно поддавая задом. Пришлось Эдварду снова пустить в ход свое красноречие. Подсобрав повод, он наклонился к шее лошади и начал бормотать ей ласковые, успокаивающие слова. По шкуре лошади прошла крупная дрожь, прижатые в ужасе уши приподнялись, она слушала недоверчиво, как пожилая афроамериканка на скамье присяжных, но все же постепенно поддавалась адвокатскому красноречию ковбоя поневоле.

Переведя наконец-то «старушку Роуз» на рысь, Эдвард поднял голову и увидел, что, пока он боролся с лошадиным нервным срывом, окружающий ландшафт изменился. Вместо плоской, как стол, прерии, перед ним возвышались выветренные скалы – красноватые, если можно было верить скудному рассветному освещению. Но это было еще не все. Тропа, по которой только что со всей дури неслась обезумевшая лошадь Эдварда, впереди резко уходила вниз и направо, огибая скалу, и, судя по доносившемуся оттуда журчанию, вела прямиком к воде.

Решение пришло молниеносно. После всего пережитого Роуз было необходимо передохнуть – впрочем, ее всадник нуждался в этом ничуть не меньше. Опять же, любопытно было бы взглянуть на содержимое седельных сумок. Эдвард остро ощущал, что не ел уже больше суток. Невысокие скалы, образовавшие тесный полукруг, были вполне приличным прикрытием от случайного взгляда. Короче, прекрасное место для привала. Спешившись, он взял лошадь под уздцы и, продолжая разговаривать с ней, повел ее к скалам. Почуявшее воду животное прядало ушами и поворачивало голову к ручью, но Эдвард знал, что делает. Заведя лошадь в укрытие, он слегка ослабил ей подпругу, а повод привязал к удобному выступу скалы.

- Погоди, старушка, - успокаивающе бормотал он. – Ты же знаешь, что сразу после такой пробежки пить нельзя, а мне твое здоровье почти так же дорого, как мое, так что потерпи, ладно? – судя по выражению морды, лошадь была не в восторге от здорового образа жизни, но под давлением обстоятельств вынуждена была согласиться. Она фыркнула и отвернулась, а Эдвард приступил к ревизии седельных сумок.

Их содержимое его не разочаровало: несколько больших лепешек, судя по цвету, кукурузных, почти полная металлическая фляга с водой и еще одна, поменьше – кажется, с чем-то покрепче воды, солидный кусок вяленого мяса – голодная смерть ему больше явно не угрожала, но это было еще не все. Из второй сумки Эдвард извлек небольшой кожаный мешочек с золотыми и серебряными монетами разного достоинства, что-то вроде бумажника, в котором лежала затертая на сгибах, но вполне читаемая карта, бухту тонкой, но крепкой веревки, коробок спичек и пару толстых свечей. Жаль, что в сумке не нашлось так необходимого в этой ситуации револьвера и приличного запаса патронов к нему. Что ж, значит, единственным оружием по-прежнему оставался нож, подаренный Черным Койотом, который Эдвард надежно закрепил на ремне джинсов. Немного, хоть и лучше, чем ничего.

С трудом заставив себя остановиться, он напился из фляги с водой и нетерпеливо вгрызся в твердый, как подошва, бутерброд из черствой лепешки и вяленого мяса. Перехватив завистливый взгляд лошади, он отломил и протянул ей на ладони большой кусок лепешки, который она с видимым удовольствием сжевала. Еще раз приложился к фляге и встал на ноги. Следовало осмотреться, чтобы избежать неприятных сюрпризов. Внутри скалы образовали что-то вроде лабиринта, куда почти не попадал солнечный свет. Пришлось зажечь свечу и осмотреться в ее неверном колеблющемся свете. Как и следовало ожидать, песок вокруг был истоптан ногами и копытами – еще бы, возможно, это единственный еще не до конца пересохший ручей на много миль вокруг, а значит, единственный водопой. Задерживаться здесь было бы несусветной глупостью, но Эдвард решил все же осмотреть лабиринт. Не успел он сделать и нескольких шагов вглубь, как услышал то, чего никак не ожидал – всхлипывания, а потом дрожащий детский голосок:

- Кто это? Где моя мама? Ты отвезешь меня к маме? – тусклый мерцающий свет выхватил из темноты замурзанное личико с падающими на глаза кудряшками. Эдварда охватило такое облегчение, что он и сам чуть не всхлипнул. Осторожно, не доверяя сам себе, он решил проверить свою дурацкую теорию насчет имени:

- Несси? Детка, это ты? – и услышал в ответ захлебывающийся визг:

- Дядя Эдди!!!

После радостных объятий, поения и кормления девочки, обладавшей, как выяснилось, завидным аппетитом – еще бы, после нескольких часов блужданий по прерии – пришла пора взаимных расспросов. «Дядя Эдди» знал только то, что видел в фильме, поэтому честно признался, что мама сейчас у папы и надо ее срочно выручать. От Несси же на первых порах вообще невозможно было добиться никакой информации. Она изумленно глядела на него, явно не понимая, почему он спрашивает ее о том, что ему и так должно быть прекрасно известно – наверное, шутит. Счастливая тем, что она больше не одна, девочка готова была на все что угодно, но только вместе с Эдвардом, руку которого она не выпускала с самого момента встречи. Все же удалось уговорить ее посидеть еще немного в пещере, «пока лошадка попьет». Роуз, терпеливо ожидавшая у входа, наконец-то получила свою порцию воды, заодно Эдвард, махнув рукой на санитарию, наполнил опустевшую флягу водой из ручья. Пора было покидать это укромное, но недостаточно уединенное местечко. А то вестерн вестерном, но в любую минуту могли нагрянуть какие-нибудь темные личности и попытаться затянуть сюжет.

Эдвард тщательно переседлал Роуз, которая при свете наступившего уже утра оказалась-таки именно кобылой, темно-рыжей, со множеством пежин и падающей на глаза длинной челкой, кобылой средних лет – то ли интуиция его не подвела, то ли в этой вывернутой наизнанку реальности иначе и быть не могло. Посадил в седло Несси, велел ей крепко держаться за высокую луку, осторожно примостился позади нее, взял повод в одну руку, другой обхватил девочку и сжал бока лошади ногами. Роуз охотно пошагала вперед, потом, повинуясь шенкелям, перешла на широкую рысь.

Опасаясь нежелательных встреч, Эдвард направил свое транспортное средство в сторону от тропы. Осторожная кобыла тут же замедлила ход, всем своим видом давая понять, что быть первопроходцем ей совсем не по душе, у нее каждая нога на счету. Однако жаловаться ей было особенно не на что, прерия была ровной, почти без кочек, кактусы попадались не часто, поэтому, предоставив лошади самой выбирать кратчайший путь неизвестно куда, Эдвард задумался о своих дальнейших действиях.

Ясно, что безоружный, да еще с девочкой на руках, он ничего не может сделать. Ребенка надо было пристроить куда-то в надежное место. Пришлось снова приступить к осторожным расспросам. Несси поведала внезапно потерявшему память дяде Эдди, что, хотя маму зовут Изабелла, но она любит, когда ее называют Беллой, что чужие дяди и тети зовут маму не мамой и не Беллой, а «мисс Свон». Других родственников, кроме папаши-бандита, у девочки, похоже, не имелось, да и о нем она даже не упоминала, как будто не была с ним знакома. Но кто-то же называл маму Беллой? Как кто? Конечно, тетя Элис! Она живет на ранчо вместе с дедушкой Чарли и бабушкой Рене. Они хорошие, только старенькие, у них есть лошадки и собачки.

На сердце у Эдварда стало полегче. На горизонте замаячили возможные союзники. Как минимум, у них можно будет оставить ребенка. Завидев впереди рощицу из каких-то чахлых деревьев, названия которых он не знал, Эдвард решил устроить привал. Спешился сам, бережно снял измученную жарой и тряской Несси, усадил ее в жиденькой, но все же тени под деревом и достал флягу. Пока девочка жадно пила, вытащил из кармана карту и развернул ее. На всякий случай подозрительно оглядел листок со всех сторон, ожидая увидеть что-нибудь вроде инвентарного номера или надписи: «Собственность киностудии “Нью-лайн синема”». Ничего подобного он, разумеется, не обнаружил – игра шла по правилам, которых он, правда, не знал.

Слава Богу, на карте он легко нашел те скалы, от которых они не так давно уехали, а потом и безымянную рощицу, где они сейчас находились. С облегчением увидел, что на карту нанесен только один город, Гринвилл, и начал методичные поиски подходящего ранчо. Это не заняло у него много времени: причудливая реальность продолжала играть по правилам. Эдвард саркастически хмыкнул, увидев на карте знакомое имя. Ранчо ”Малышка Элис” - ну конечно, кто бы сомневался. Вспомнив скаутское детство, он прикинул по карте, что до ранчо еще миль десять-двенадцать. Старушке Роуз ничего не стоит доставить их туда через час-полтора, даже если она будет не в духе.

Подняв на руках в седло задремавшую было Несси, Эдвард уже привычно уселся позади нее. Роуз, как будто чувствуя, что путешествие обрело, наконец, смысл, бодро зарысила в нужном направлении. Все как будто бы складывалось неплохо, может быть, черная полоса наконец-то сменилась хотя бы серой. Вот сейчас он сдаст свой «ценный груз» дедушке Чарли и его домочадцам, а сам займется приближением финала. Правда, никто не обещал ему, что завершение сюжета вернет его домой, но логика подсказывала… Хотя какая тут, к черту, логика? Ну, пусть будет не логика, а надежда. Все равно другого пути к возвращению в свою жизнь не было.

Внезапно Эдвард задумался – а что он, собственно, имеет в виду под возвращением в свою жизнь? Снова оказаться в своей неубранной пыльной квартире? Ходить по унылым собеседованиям с заранее известным результатом? Смотреть тупые сериалы по телевизору? Напиваться на ночь, чтобы уснуть без сновидений и не видеть один и тот же сон, в котором он застает Таню с этим хлыщом? Нечего сказать, жизнь. Может, и не стоит так уж торопиться с возвращением? Возможно, он ошибается, и судьба вовсе не издевается, а просто дает ему еще один шанс, пусть даже в таком извращенном виде?

Занятый этими невеселыми раздумьями, Эдвард не сразу услышал отдаленный топот копыт. Оглянувшись, он увидел двоих всадников, быстро нагонявших его. Судя по скорости, которую развивали их кони, торопить старушку Роуз не было никакого смысла – все равно догонят. На одном из всадников Эдвард увидел пышный головной убор из перьев. «Индейцы, - без всякого удовольствия подумал он, но, памятуя о законах жанра, не стал отчаиваться. - Сериал так сериал, поживу здесь. Там тоже ничего хорошего», - решил он и остановил кобылу, не имевшую ничего против небольшого отдыха. Спешиваться не стал, чисто для солидности. Развернул лошадь, чтобы встретить опасность лицом к лицу, и приготовился к неприятностям. Несси молчала – возможно, успела снова задремать на ходу. Всадники быстро приближались. На зрение Эдвард не жаловался, поэтому скоро с облегчением узнал в одном из них – том самом, в перьях, - своего спасителя, Черного Койота. Несмотря на здоровый пофигизм, который пробудился в нем в последние несколько минут, Эдвард – а вернее, Эд, герой вестерна, - вздохнул с облегчением, понимая, что вряд ли молодой сын вождя догоняет его, чтобы разделаться с ним и с девочкой. Тогда незачем было бы отпускать его из плена, рискуя собственной репутацией, а то и чем-то более серьезным – например, головой.

Еще пара минут – и всадники осадили своих коней в нескольких ярдах от лошади Эдварда. Молодой индеец приложил руку ко лбу, а потом к груди – видимо, в знак приветствия. Эдвард, как мог, повторил его жест и на всякий случай еще и кивнул в знак того, что помнит и ценит оказанное ему благодеяние. Черный Койот молчал, по всей вероятности, из-за плохого владения английским. Вместо него заговорил его спутник – метис лет тридцати-тридцати пяти, с длинными черными волосами, заплетенными в две косы и пронзительными темно-карими глазами.

- Сын великого вождя племени Кикапу Черный Койот приветствует тебя, бледнолицый, и хочет поговорить с тобой, - начал переводчик со вступления.

- Передай сыну великого вождя Черному Койоту, что я тоже приветствую его и желаю ему всего наилучшего, - вежливо ответил Эдвард. Метис посмотрел на него с изумлением – видимо, за прошедшие полтора столетия язык несколько изменился – но ничего не сказал, вероятно, не желая выходить за рамки своей роли переводчика. Или, возможно, за рамки диалога, предусмотренного сценарием.

Черный Койот повернулся к своему спутнику и произнес несколько коротких гортанных фраз. Выражение лица его было абсолютно непроницаемым, Эдварду оставалось только ждать, когда переводчик объяснит, в чем, собственно, дело.

- Сын великого вождя Черный Койот спрашивает тебя, куда ты везешь эту девочку. Еще он предупреждает тебя, что бандиты Шрама рыщут по округе в поисках дочки своего главаря. И последнее, что хочет сказать тебе Черный Койот: женщина по имени Изабелла находится в гостинице в Гринвилле, и ее охраняют четверо вооруженных бледнолицых, - оба всадника замерли в ожидании. Эдвард нервно облизнул губы и ответил:

- Передай сыну великого вождя Черному Койоту, что я везу эту девочку на ранчо, где живут друзья ее матери. Большое спасибо за предупреждение, я постараюсь быть осторожным. И спроси, пожалуйста, Черного Койота, почему он помогает мне, - переводчик негромко перекинулся парой фраз с индейцем и ответил:

- Приедешь на ранчо, скажи Чарли-Другу Индейцев, что сын великого вождя Черный Койот передает ему привет и благодарность за лечение. Будь осторожен. Черный Койот помог тебе, потому что долг платежом красен. Но когда ты спасешь свою женщину, перемирие будет закончено. Здесь земля племени Кикапу. Племя никогда не смирится с нашествием бледнолицых. Мы будем убивать вас без пощады, - последнее переводчик явно добавил от себя, уж больно яростно сверкнули его глаза при этих словах. Эдвард постарался сохранить на лице непробиваемое спокойствие – в конце концов, он знал, за кем осталось последнее слово, поэтому не стоило понапрасну ломать копья.

Напоследок еще раз обменявшись официальными приветствиями, «высокие переговаривающиеся стороны» разъехались, от души желая никогда больше не встречаться – Эдвард, во всяком случае, очень этого желал. Ему совсем не хотелось снова оказаться в плену у индейцев. Черный Койот ясно намекнул, что во второй раз его уже не отпустит. Что ж, в любом случае нужно было торопиться. Не хватало еще столкнуться с бандитами Шрама – тогда вообще весь сюжет насмарку. Привстав на стременах, Эдвард внимательно огляделся. Пока ничего тревожного, спрятаться здесь было категорически негде, поэтому оставалось только продолжать двигаться кратчайшей дорогой к ранчо. Умница Роуз безо всякого понукания припустила так, что ее можно было заподозрить в прекрасном знании языков. Похоже, она тоже не ждала ничего хорошего от встречи с бандитами.

Заглянув в лицо Несси, Эдвард убедился в том, что девочка действительно крепко спит. Вероятно, она проспала и его переговоры с Черным Койотом. Что ж, это только к лучшему, ребенок и так натерпелся.

Вдали уже показались какие-то строения, когда сзади снова послышался перестук копыт. Оглянувшись, Эдвард увидел, что его нагоняет группа из пяти или шести (считать было некогда) темных личностей. Вероятно, чтобы избавить его от сомнений в том, что личности достаточно темные, рядом с его ухом просвистела пуля, издали донесся звук выстрела. Намерения у догонявших, несомненно, были весьма серьезными. Понимая, что выручить его могут только резвые ноги старушки Роуз, Эдвард изо всех сил сжал бока кобылы, а для убедительности еще и наподдал ей каблуками. Кобыла перешла на галоп, но чувствовалось, что она еще не поняла всей опасности ситуации. Вспомнив реакцию лошади на свой крик, он намотал на руку повод, осторожно разбудил Несси, чтобы не испугать ее до смерти, прижал ее к себе поплотнее и заорал, рискуя остаться без голоса, но понимая, что если не удастся оторваться от погони, голос ему может больше не понадобиться. Кобыла отреагировала точно так же, как ночью, с той только разницей, что он не дал ей подняться на дыбы и она сразу бросилась вперед с такой сумасшедшей скоростью, что у погони просто не осталось шансов. Впрочем, догонявшие поняли это не сразу и продолжали скакать сзади на прежней дистанции.

Через пару минут Эдвард с ужасом увидел, что в сотне ярдов перед ним дорожку перегораживают высоченные ворота из деревянного бруса, по обе стороны от которых тянулся кажущийся бесконечным проволочный забор. О том, чтобы перепрыгнуть, и речи быть не могло – Эдвард не увлекался конкуром или стипль-чезом, Роуз наверняка тоже была далека от этих видов спорта. Она еще неслась, приложив уши, убегая от воображаемой опасности и не обращая внимания на опасность реальную, а Эдвард уже понимал, что если ворота не откроются, дело кончится плохо.

Но ворота открылись, пропустив обезумевшую Роуз с ее всадниками, и немедленно закрылись за ними, отсекая погоню. Слава Богу, кобыла уже начала приходить в себя после пережитого ужаса, поэтому Эдвард без особого труда перевел ее на небольшой вольт и вскоре заставил остановиться. Извиняться было некогда, поэтому он только похлопал Роуз по шее, спрыгнул на землю и снял с лошади девочку. Несси мертвой хваткой обняла его и уткнулась лицом ему под подбородок. Судя по тому, как часто, со всхлипами, она дышала, малышка очень испугалась бешеной скачки и теперь с трудом успокаивалась. Еще бы, разве это дело – подвергать такой опасности шестилетнего ребенка? Эдвард прижал к себе девочку и ласково похлопал по спине. На сей раз адвокатское красноречие не пришло ему на помощь – впрочем, возможно, сейчас в нем мало осталось от адвоката, зато поднял голову немногословный мужественный ковбой Эд.

Эдвард понимал, что проволочный забор не остановит бандитов, поэтому хотел найти более надежное укрытие. Но оказалось, что ничего не нужно. Преследующие его темные личности скромно остановились на почтительном расстоянии от ворот и начали о чем-то тихо совещаться. Потом без скандала развернулись и чинной вереницей отбыли в неизвестном направлении. Не выпуская из рук Несси, Эдвард начал оглядываться в поисках аргументов, убедивших бандитов прекратить преследование. Долго искать не пришлось. От ворот к нему шел невысокий коренастый мужчина лет сорока – не иначе как «старенький дедушка Чарли», о котором рассказывала Несси. В руках у него был, вероятно, тот самый железный аргумент – внушительного вида длинноствольный карабин. Кобура на поясе тоже явно не пустовала. Эдвард шагнул было ему навстречу, но тут сзади него раздался пронзительный визг:

- Несси, детка, это ты! – Эдвард дернулся от неожиданности и обернулся. С крыльца довольно большого одноэтажного дома сбегала маленькая темноволосая девушка в джинсах и мужской клетчатой рубашке. На ходу прислонив к стене дома винтовку, она припустила к гостям еще быстрее. Моментально успокоившаяся Несси уже подпрыгивала на руках у Эдварда, тоже радуясь встрече:

- Тетя Элис! Привет! Это я. Я потерялась. Меня дядя Эдди нашел, - с видимым удовольствием она перешла на руки к маленькой брюнетке. Та, весело бросив на ходу:

- Привет, Эд, рада видеть! – расцеловала девочку и понесла ее к дому.

- Привет, - растерянно пробормотал Эдвард вслед удаляющейся Элис.

- Вижу, ты в порядке, парень, - подошедший «дедушка Чарли» сдержанно улыбался в седеющие усы, протягивая руку для пожатия. – А я уж боялся, что Койот не успеет. Он был не в лучшей форме, когда мы расстались, хотя залатал я его неплохо.

Эдвард с жаром пожал руку хозяину.

- Он велел передать вам привет и поблагодарить за лечение.

Улыбка вдруг погасла на лице хозяина ранчо, он подозрительно вгляделся в лицо гостя:

- Эд, да ты ли это? Где ты научился болтать, как столичные франты? Уж не в плену ли у индейцев?

Эдварда бросило в жар. Он уже готов был начать рассказывать всю свою историю с самого начала, но Чарли вдруг расхохотался и хлопнул его по плечу:

- Черт, я и забыл, ты ведь сам у нас не лыком шит, всего лет семь как из Нью-Йорка. Вспомнил молодость, а, дружище?

Эдвард с облегчением рассмеялся и пожал плечами:

- Да сам не знаю, давно ни с кем, кроме Несси, не разговаривал, - сказал он, старательно имитируя техасский акцент.

- И то правда, девочке пора учиться говорить по-городскому, это ты здорово придумал, - одобрил Чарли. – Ладно, пошли в дом, там Рене уже насчет обеда хлопочет. Ты ведь, небось, дня три не ел как полагается?

- А эти… не вернутся?

- Вряд ли. Они меня знают, - посуровев, ответил хозяин. – Но ты прав, береженого Бог бережет, - сказал он и заливисто свистнул, сунув два пальца в рот. В ответ раздался басовитый лай, и из-за дома выскочили два огромных лохматых волкодава. – Бадди, Джуниор, к воротам. Охранять! – он повернулся к Эдварду. – Теперь точно можно идти. Этих сторожей ребятам Шрама не обойти. Эй, а что у тебя за лошадка? Я так понимаю, твой жеребец остался у индейцев?

Эдвард вспомнил этот эпизод фильма и ответил, как ответил бы его техасский тезка:

- Какое там! Мой Ньютон остался там, где мы попали в засаду. Не повезло бедняге.

Чарли сочувственно вздохнул:

- Да, конь был что надо. Сколько раз он тебя выручал. Резвый, умный – не конь, а человек. Спокойно мог бы у нас шерифом работать вместо этого придурка Майки. А эту девочку где взял? – поинтересовался он, взглянув на Роуз, которая невозмутимо стояла посреди двора, ожидая, когда на нее, наконец, обратят внимание.

- В прерии поймал, - честно ответил Эдвард. – Паслась заседланная. Просто удача. Не знаю, что бы я делал, если бы не она.

- Может, и удача, - согласился Чарли. – А может, совесть. Не мог же Черный Койот тебя пешком в прерию отправить. Далеко бы ты не ушел.

Эдвард задумчиво хмыкнул. Это ему не приходило в голову. Действительно, что бы он делал, если бы не старушка Роуз?

- Ладно, пошли, не то Рене нас не поймет. А ты ее знаешь, на кухне она опасна, - захохотал Чарли. - О лошадке твоей ребята позаботятся, - кивнул он в сторону конюшни. Роуз обернулась туда же. На ее морде появилось очень человеческое выражение нетерпеливого ожидания. Нет, кобыла точно понимала по-английски.

Они зашли в дом, где их встретил гомон веселых женских голосов и радостный детский писк. Судя по всему, приободрившаяся Несси рассказывала обитательницам ранчо о своих злоключениях. Мужчины вошли на кухню, где их радостно приветствовали уже знакомая Эдварду Элис и раскрасневшаяся от возни у плиты жена Чарли, Рене, симпатичная блондинка с голубыми глазами и ямочками на щеках. Не прошло и пары минут, как Несси снова начала клевать носом от еды, усталости и переживаний, поэтому Элис, взяв малышку на руки, понесла ее вглубь дома, пообещав умыть и уложить спать. Рене споро раскладывала по тарелкам огромные порции немудреных яств – гуляша, картофельного пюре и салата. Чарли, отлучившись на минутку, вернулся с запыленной бутылкой без этикетки, в которой оказалось весьма достойное виски – Эдвард с удовольствием отдал ему должное, наслаждаясь домашним уютом и чувством защищенности.

Обед закончился, женщины ушли, унося с собой грязную посуду, а Чарли и Эдвард остались за столом. Чарли посасывал короткую кривую трубку, а Эдвард раздумывал, как бы это половчее попросить у хозяина дома какое-нибудь оружие, которое помогло бы ему уравнять шансы с четырьмя отморозками, стерегущими Изабеллу в логове Шрама.

Откашлявшись, Эдвард приступил к прощупыванию почвы.

- Черный Койот сказал, что Иза… Беллу держат в гостинице в Гринвилле, - издалека начал он. Чарли молча кивнул и затянулся, окутавшись облаком душистого дыма. – Ты не знаешь, о какой гостинице речь? – спросил он, понимая, что без помощи местного жителя он будет бесплодно обшаривать этот городок, хотя, возможно, адрес гостиницы известен последней собаке.

Чарли вынул изо рта трубку и уставился на Эдварда, как будто впервые его увидел.

- Да что с тобой, парень? Ты ведь знаешь этот городишко вдоль и поперек, откуда такие вопросы? Разумеется, Белла в гостинице над салуном, у нас другой и нет.

- Понимаешь, Чарли, - решил внести подобие ясности Эдвард, - похоже, в последней драке я неслабо получил по голове и пришел в себя только в индейском вигваме. Поэтому вначале я не помнил даже, кто я такой. Потом память частично вернулась, но с большими провалами. Так что не удивляйся, если я иногда кажусь тебе полным придурком, - Чарли удовлетворенно кивнул, но промолчал. – Я собираюсь наведаться в эту гостиницу, но из оружия у меня только этот нож, - Эдвард показал на пояс. Чарли резко втянул табачный дым и то ли закашлялся, то ли расхохотался.

- Да, видать, тебе досталось, дружище, если уж ты позабыл про свой арсенал, - сказал он, вытирая заслезившиеся глаза. – Чего-чего, а оружия тебе не занимать, - продолжил он и поднялся со своего места, кивком приглашая Эдварда последовать за ним. Они прошли по коридору и поднялись по узкой деревянной лестнице в мансарду. Эдвард просто почувствовал, что это его комната – вернее, комната бесстрашного ковбоя Эда.

Кроме покрытой шкурами низкой кровати, в комнате был шкаф для одежды и массивный сундук, к которому прямиком и направился Чарли. Когда он откинул тяжелую крышку, Эдвард понял, что об оружии может больше не переживать. Этому набору вооружения и боеприпасов позавидовал бы завзятый вояка… или коллекционер. Эдвард еще раз возблагодарил небеса за то, что дедушка Эдди, обожающий все, что связано с огнестрельным оружием, научил любимого внука обращаться с револьвером, как только он стал в состоянии спустить курок одной рукой, то есть лет в одиннадцать-двенадцать. Вот он, родимый, мистер Кольт собственной персоной. Эдвард извлек револьвер из кобуры и привычно покрутил на пальце. А два кольта, как известно, лучше, чем один. И винчестер не помешает, хотя Роуз не обрадуется дополнительной тяжести. Патронов нужно прихватить побольше, запас карман не тянет. И еще одно… Эдвард обернулся к Чарли:

- Черный Койот сказал, что Беллу стерегут четверо бандитов. Я, конечно, постараюсь сделать все, что смогу, но боюсь, как бы она не пострадала. Мне очень пригодилась бы помощь. Если бы кто-нибудь мог побыть с лошадьми – надеюсь, у тебя найдется вторая лошадь?

Хозяин ранчо задумчиво кивнул:

- Лошадь-то я найду, не вопрос, - «Лошадки и собачки», - внутренне улыбаясь, вспомнил Эдвард слова Несси. – Но только, сдается мне, мало просто побыть с лошадьми, надо бы обеспечить отвлекающий маневр. А для этого я уже не гожусь, да и бегать не мастак, с простреленной-то ногой, - Чарли похлопал себя по левому колену. – Но ты погоди хмуриться, одного я тебя так и так не отпущу, это все равно что Беллу пристрелить собственными руками. А она мне как дочка, даром что не похожа.

- А мне – как сестра, - вдруг прозвенел из-за дверей певучий девичий голос. Дверь распахнулась, и в комнату вошла Элис. Темные глаза девушки воинственно сверкали, щеки раскраснелись. – Даже не возражай, Эд. Я иду с тобой!

Чарли раздраженно фыркнул:

- Вот только тебя не хватало. Я собирался послать кого-нибудь из ребят… - но дочь бесцеремонно перебила его:

- Этих увальней?! Да они лошадей вовремя накормить не могут, куда им! Пока они в затылках чешут, их десять раз подстрелят за милую душу. И Беллу вместе с ними.

Чарли вынужден был согласиться:

- Да, ребята хорошие, работящие, но не очень шустрые, твоя правда. Однако и тебя не пущу ни за что, даже не уговаривай! Да меня мать поедом съест, а если с тобой вдруг что случится, я и сам на себя руки наложу.

- И не пускай, - вдруг хихикнула девушка. – Ты же все равно дома не усидишь. Вот и поехали вместе. Побудешь с лошадьми, чтобы были наготове. Эд залезет в окно, ему не привыкать, - «Мне не привыкать?» – с сомнением подумал Эдвард, потерявший дар речи от такого неожиданного вторжения. – А я пойду прямиком, что-нибудь придумаю по ходу дела, зубы им заговорю…

- Конечно же, себе ты выбрала самое опасное, - недовольно пробурчал Чарли. – Зубы ты им заговоришь, как же. А дальше что? Когда они поймут, в чем дело, и схватятся за револьверы? Или еще раньше надумают с тобой заняться чем-нибудь поинтереснее, чем простые разговоры?

- Действительно, - вмешался наконец Эдвард. – Это не дело. Беллу мы спасем, а тебя потеряем. Надо придумать что-то более надежное и безопасное. Может быть… - в его голове наметился пока еще довольно туманный, но все же план.

Чарли и Элис вопросительно посмотрели на него одинаковыми темно-карими глазами.

***

До вечера всем дана была команда отдыхать. Только Рене, тихо позвякивая посудой, возилась на кухне, то ли готовя ужин, то ли пытаясь отвлечься от тревоги за дочку и мужа, да Несси беспробудно спала с самого обеда без всякой команды.

Эдвард, хоть и думал, что от волнения ни за что не сможет уснуть, отключился, едва коснувшись ухом подушки. Сказалась бессонная ночь и обилие переживаний. И что характерно – никаких сновидений. Никакой Тани, просто ни в малейшей степени! Причем практически на трезвую голову. Да за одно это уже можно сказать судьбе спасибо. Эдвард прекрасно понимал, что последние месяцы неуклонно скатывался к тихому алкоголизму, но ничего не мог с собой поделать – при мысли о предстоящем кошмаре рука сама тянулась к спиртному. Все что угодно, только не этот унизительный сон, напоминающий о такой же унизительной яви.

Его разбудил Чарли. Звонкий голос Элис уже раздавался где-то снаружи. Наскоро умывшись у рукомойника во дворе, Эдвард последовал за хозяином на кухню, где под укоризненным взглядом заплаканной Рене с трудом затолкал в себя пару бутербродов и запил их кружкой черного кофе. Сам он предпочел бы кофе с молоком, но не стал возражать – хозяйке было явно не до того, да и героический Эд, вероятно, предпочитал именно эту горькую, как хина, и обжигающе горячую жидкость, поэтому лучше было не вызывать у Чарли новых вопросов, демонстрируя внезапное изменение вкуса.

Сбегав в «свою» комнату за оружием и патронами, Эдвард вышел во двор. Там уже все было готово. «Ребята» Чарли, трудноразличимые здоровенные увальни Джо и Джей, уже заседлали четверых лошадей, в том числе, разумеется, и не очень довольную предстоящей прогулкой Роуз. Чтобы подсластить пилюлю, Эдвард угостил ее утаенным кусочком домашнего хлеба. Кобыла милостиво приняла взятку и ткнулась мордой в его руку, требуя добавки.

- Э, нет, - тихо рассмеялся он. – Остальное – когда вернемся, - и осекся, сообразив, что вернуться могут не все. Дело-то, как ни крути, предстояло нешуточное и небезопасное. Он проверил, легко ли вынимается из кобуры кольт, покрутил барабан, чтобы убедиться, что все шесть патронов находятся на месте – скорее для того, чтобы успокоиться, чем по необходимости, так как сам заряжал револьвер и был уверен, что все в порядке. Второй кольт – миниатюрный «Уэллс Фарго» - лежал у него в кармане куртки. Индейский нож он тоже не стал снимать – мало ли как обернутся дела. А вот винчестер пришлось оставить дома – незачем было заранее привлекать к себе внимание. Эдвард поправил сумку с патронами, надетую через плечо и, невзирая на то, что со всей этой амуницией потяжелел на пару десятков фунтов, лихо вскочил в седло и похлопал Роуз по шее. – Ничего, старушка, прорвемся. Целую ковригу тебе скормлю, когда привезешь меня обратно, - кобыла недоверчиво всхрапнула и выразительно приложила уши, недвусмысленно демонстрируя свое отношение к этой затее.

Чарли уже тоже был в седле, а Элис неторопливо разбирала вожжи, сидя в двуколке, в которую был запряжен могучий гнедой жеребец-иноходец с белой проточиной на морде, а сзади была привязана за повод еще одна заседланная лошадь. Эдвард с трудом узнал Элис в пышном розовое платье с оборками, капоре и накидке без рукавов. В руках у нее была кокетливая сумочка на длинном шнуре.

Чарли давал последние наставления остающимся:

- Значит, так, ребята. Собак не запирайте, сами сидите в доме. Винтовки зарядить. Не спать. За Рене и Несси головой мне ответите, если что, поняли? Рене, девочка моя, дай я тебя поцелую, - сказал он и наклонился к плачущей жене. – Не расстраивайся и ничего не бойся. Вряд ли они сунутся, а если что, Бадди и Джуниор их встретят, да и ребята не подкачают. Несси от себя не отпускай. И на всякий случай спи не раздеваясь. Ну, кого я учу, ты ведь у меня умница, все и сама знаешь, - он приподнял Рене, звонко расцеловал ее и снова опустил на землю.

Джо и Джей уже распахнули ворота, чтобы выпустить их маленькую кавалькаду, как вдруг собаки разразились яростным лаем, и бросились вперед, явно готовые оказать «теплый прием» показавшемуся в воротах всаднику. Эдвард схватился за кобуру, но Чарли уже отзывал собак, видимо, узнав гостя. Волкодавы, недовольно ворча, заняли исходную позицию рядом с хозяином, а приехавший хрипло поздоровался:

- Привет, Чарли, добрый вечер, дамы! О, Эдди, кого я вижу, а мне говорили, тебя краснокожие повязали, - при этих словах Чарли саркастически хмыкнул:

- И ты прямо сразу организовал спасательную экспедицию, да, Ньютон? – шериф – насколько Эдвард понял, это был именно он – явно смутился.

- Я хотел, но тут такое дело… - он замолчал, видимо, не зная, что сказать, а хозяин язвительно продолжил:

- Такое дело, что Шрам велел тебе не лезть, куда тебя не просят. Я угадал?

- Да ладно тебе, Чарли, вот же он, парень, жив-здоров.

- Только твоей заслуги в этом нет, шериф, - огрызнулся Чарли. И уже спокойнее продолжил: - Если дело есть какое, выкладывай, а то, сам видишь, нам недосуг.

- Дело есть, а как же, - заторопился шериф. – Жалоба на тебя поступила. И вот на него, - мотнул он головой в сторону молча сидевшего в седле Эдварда. – Что вы умыкнули дочку мистера Уитлока и держите у себя.

- Ишь ты, мистера Уитлока, скажи на милость, - скривился Чарли. – Это Шрама, что ли? Так это не его дочка, а моя родная внучка. Сейчас она спит, а утром приезжай, она сама тебе скажет, что да как. Ты бы лучше поинтересовался, почему он женщину в гостинице держит, как в тюрьме, под охраной своих мордоворотов. Или это тебе неинтересно? – шериф явно был не в своей тарелке, а Чарли безжалостно продолжал: - Совсем ты от страха себя потерял, Майкл Ньютон. Был мужиком, а стал подстилкой Шрама. Очнись, пока не поздно. Деньги у него грязные, это ты не хуже меня знаешь, а репутацию ни за какие деньги не купишь, не отмоешь. Народ сквозь пальцы смотрел на то, что ты звезд с неба не хватаешь, но если ты к бандитам переметнешься, тебе не простят, - он тяжело вздохнул, явно устав от непривычно длинной речи.

Ньютон подавленно молчал, потом вдруг надрывно воскликнул:

- Тебе легко говорить – заперся на своем ранчо, и трава не расти. А он мне угрожает, грозится семью перестрелять… - он снова умолк и безнадежно махнул рукой.

- Вот что я тебе скажу, Ньютон, - медленно начал Чарли. – Семья – это, конечно, серьезно. И бандиты Шрама шутить не любят, тоже верно. Но нельзя же позволить ему подмять весь округ! Если ты, шериф, будешь плясать под его дудку, чего же тогда ожидать от остальных? Так что выбирай – или беги к нему на полусогнутых и расскажи, что здесь видел и что я тебе сказал, или поезжай, забери Джессику с ребятишками и привези сюда. Оружия в доме хватает, Рене знает, что к чему. Джо и Джей помогут, да и твоим близнецам вроде как весной семнадцать стукнуло. Не пора ли становиться мужчинами? Или, скажешь, не учил своих парней стрелять?

- Почему же не учил? Умеют, - смущенно буркнул шериф. – И сама Джесс в случае чего не растеряется. Сейчас привезу, я быстро, - заторопился он.

- А утром обмозгуем все и решим, как быть дальше, - закончил Чарли. – Нечего здесь ошиваться Шраму и его банде, - и он решительно направил своего коня к воротам. Следом тронула иноходца Элис, а Эдвард поехал замыкающим. Шериф, который будто бы даже повеселел, приняв решение, попрощался, приподняв шляпу, с Рене и пустил свою лошадь широкой рысью, догоняя Чарли.