Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Отражение
Его сестра пропала много лет назад, но он не верил, что она погибла. Его неудержимо тянуло в горы, будто сестра все еще ждет его там, все еще жива. Что он найдет на той стороне пещеры, когда пройдет через потайной проход в неизвестный науке мир зазеркалья?

Edward's eclipse
Для истинных фанатов Эдварда. Полное проникновение в глубины сердца, ума и души любимого Эдварда Каллена, попавшего в водоворот событий "Затмения".

Копия
Он был его абсолютной копией. Разве я могла устоять?
Фантастика, романтика, ангст.

Слёзы Сиэтла
Преподаватель психологии предлагает студентам-первокурсникам написать мотивационное письмо с планами на будущее. Письмо нужно оправить по почте в заранее забронированный почтовый ящик. Конверт можно распечатать, а письмо прочитать через пять лет. Сбудутся ли жизненные планы Беллы Свон?

Истерия, или Верните мне мое тело!
Их за глаза называли псих-компанией. Их фото украшали школьную доску под названием "Позор нашей школы". Но однажды они преступили черту в этом беспределе и высшие силы решили наказать их, поменяв между собой телами...

Родом из легенды
Эдвард считал, что вечность скучна и в этом мире нет ничего, способного его удивить или тронуть. Но судьба умеет подкидывать сюрпризы. И в этот момент главное – понять, готов ты или не готов принять вызов.

Ковен Знамений
Скандал в прошлом Эдварда. Полигамная религиозная община. Проповеди со змеями. Две разгневанные женщины, способные всё разрушить. Смогут ли Эдвард и Белла преодолеть препятствия, стоящие у них на пути, и быть вместе? Несмотря на убийство, несмотря на общество, где они живут, несмотря на обстоятельства.

Ищу бету
Начали новую историю и вам необходима бета? Не знаете, к кому обратиться, или стесняетесь — оставьте заявку в теме «Ищу бету».



А вы знаете?

...что теперь вам не обязательно самостоятельно подавать заявку на рекламу, вы можете доверить это нашему Рекламному агенству в ЭТОМ разделе.





... что можете оставить заявку ЗДЕСЬ, и у вашего фанфика появится Почтовый голубок, помогающий вам оповещать читателей о новых главах?


Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Робстен. Пиар или реальность?
1. Роб и Крис вместе
2. Это просто пиар
Всего ответов: 6719
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Мини-фанфики

Хорошая новость - смерть

2024-3-28
21
0
0
Автор: bellaOlga
Бета: tatyana-gr
Рейтинг: R – 13.
Жанр: хоррор, мистика, angst, deathfic.
Персонажи: мистическое существо – Банши, Белла Свон, Эдвард Каллен, мисс Коуп, Гарри Клеаруотер, Джейкоб Блэк, Пирожок.
Саммари: Белла Свон одинока и раздавлена расставанием с любовью всей своей жизни Эдвардом Калленом. С приходом в ее жизнь некого мистического существа ситуация усугубляется. Как сохранить чистый разум и отличить реальность от игры собственного сознания? А вдруг это не игра и на самом деле существует нечто?
_______________________________
Предупреждение первое: у автора депрессия…
Предупреждение второе: одно из описанных мистических событий случилось с автором на самом деле.
Предупреждение третье: Хэллоуин все-таки…

Тех, кто не разбежался, милости прошу следовать за мной по страницам моей истории.

_______________________________
Этой осенью вроде все было как всегда. Даже лучше. Все было так, как хотела я.
Грязные кружки, украшенные присохшими кофейными разводами, не толпились у монитора и не заставляли меня вздрагивать от нагловатого липкого блеска коричневых сосулек.
Носки. Их больше не было. Вечные прикроватные обитатели не скрючивались стыдливой горкой. Вонючие колобки не налезали друг на друга, не жались, словно пытаясь скрыться от моего сверлящего взгляда. Ха! Ну и кто кого?
Я теперь могла быть уверена – после душа мне не придется, дрожа и матерясь сквозь зубы, вытираться мокрым полотенцем только потому, что ему, видите ли, было не с руки дотянуться до своего.
Входя в прихожую, больше не приходилось переживать за свой нос, который можно было расквасить, споткнувшись в темноте о его, блин, ботинки. Клянусь, они сторожили меня там каждый раз, когда я возвращалась с работы позже его. Иначе чем объяснить, что взрослому человеку сложно поставить обувь аккуратно и на место.
Наконец-то можно было сесть на диету. Да, я давно планировала. На этот раз процесс шел на удивление гладко: есть не хотелось совсем. В компании истекающих соком свиных отбивных, свежеприготовленных мной, и пирожных, которые он приносил вечером вместе с пивом, это было невозможно. Теперь в моем холодильнике армейский порядок. Да, я давно планировала заняться собой.
Она лучше сложена. Выше и красивее. Но я умнее. И добрее. И трудолюбивее. А еще, еще она блондинка! Он всегда говорил, что терпеть их не может. Наверное, работает над собой, борется со своими предрассудками при непосредственном контакте с объектом. И я буду тоже.
Пирожок смотрел на меня с укоризной.
- Что?! Белла Свон еще никогда не падала духом, какие бы невзгоды на нее не сваливались. Справимся и без него! – с вызовом прорычала я, остервенело жуя бутерброд из капустных листьев. – Тебе бы тоже не помешало, толстяк! И не смотри на меня так, наглая морда. Я тебя с пипетки выкормила! Уууу! – погрозила я огромному белоснежному коту, который счел более благоразумным просто отвернуться и по-королевски игнорировать меня. Правда, презрительно фыркнув при этом. Я резко повернулась на этот звук демонстрации игнора. Непривычно короткие волосы хлестнули по скулам. Ладонь сама потянулась наверх, и я в миллионный раз со вздохом привычным жестом провела по голове, хватая пальцами невесомую пустоту. Это был мимолетный порыв. Как символическое воплощение всего того, что произошло в моей жизни за этот постылый осенний месяц.
Собственно, октябрь был как октябрь, но через призму моей окостеневшей души он казался еще более сырым, грязным и холодным. Даже предвкушение того, что я снова увижу листву в золоте и багрянце, обещавших быть особенно буйными в этом году, не заставляло в нетерпении подпрыгивать, хлопая в ладоши, мою внутреннюю девочку. Я брела на автобусную остановку, едва замечая что-либо вокруг. Кто-то методично высасывал краски и запускал в легкие ледяной газ, от которого ломило и резало внутри при каждом вдохе в области сердца.
Теперь мне приходилось ездить на автобусе. Раньше он всегда подвозил меня до библиотеки, где я работала. Глушил двигатель, молча поворачивался ко мне и стискивал мои плечи длинными сильными пальцами. Долго и пристально смотрел мне в глаза. Потом с тяжелым выдохом судорожно целовал меня в лоб, мимолетно касаясь губ перед тем, как отстраниться. Выпрямлялся и молча ждал, когда я выйду, снова не произнося ни слова и не глядя на меня больше. Каждый раз это напоминало мне последнее прощание. Но он отвечал, что просто ему тяжело расставаться со мной на целый день. Я смеялась и говорила, что в детстве я так отворачивалась, когда мне из вены брали кровь, чтобы не видеть момента укола. Кажется, что боль не такая сильная, когда не видишь момента протыкания кожи иглой. Он застенчиво улыбался в ответ, а непослушные спутанные волосы виновато свисали, ложась на высокий лоб.
Не помню момента, когда он привлек меня. Появился новенький в выпускном классе. Все девочки в один голос утверждали, что Каллен «ааа-бааал-денный». Я лишь смеялась, недоуменно пожимая плечами. Ну что это за красавец такой? Лицо вообще что-то с чем-то. Такое странное – асимметричное, постоянно меняющееся от откровенно отталкивающего до жути красивого, но неизменно притягивающее меня словно магнит. Длинный нос – в голове вертелось а-ля греческий. Брови эти густющие, как две сапожные щетки – брр. Ну еще высокие скулы и квадратный подбородок – куда ни шло. Ямочка в неизменно приподнятом уголке рта, где вечно скрывалась тайна Джоконды. Она появлялась всякий раз, когда он заговаривал со мной. Нижняя губа более припухлая… Мягкий, но такой пронизывающий взгляд.
Я боялась смотреть прямо на него, хотя что-то внутри меня постоянно толкало сделать это. Не дай бог, заметят – сразу засмеют, что я такая же, как все, втрескавшаяся в Каллена. Я обожала моменты, когда он отвечал у доски перед всем классом. Можно было безнаказанно лапать его взглядом, выхватывая отдельные странные особенности его внешности, которые в ансамбле чудесным образом складывались в нечто манящее и притягательное. Один раз я так увлеклась, наблюдая за танцем его губ и рук, что спохватилось только тогда, когда поняла – я сама нахожусь под прицелом блестящих серых глаз. Весь класс занимался тем же: одноклассники, ухмыляясь, глазели и радовались, что я прослушала вопрос, который мне задал докладчик у доски. Самое ужасное во всем этом было то, что именно он застукал меня за подсматриванием. Мысль о том, что Эдвард может подумать, будто мне нравится, была невыносима. Моя голова горела, и, без сомнения, щеки приобрели окраску забуревших томатов.
Знакомое свербение в груди подсказало, что моя защита затрещала под натиском воспоминаний. «Божечка, нет! - повторяла я про себя, начиная потихоньку раскачиваться на пятках, крепко стиснув воротник пальто. – Я сильная и равнодушная. Мне все под силу. Боли нет. Боли нет. Уходи, боль. Уходи, боль!»
Кажется, незаметно для себя самой я начала говорить вслух. В смятении оглянувшись, я увидела, что остановка практически пуста. Только в углу на самом краешке скамьи застыла сгорбленная старческая фигура. Я выдохнула с облегчением: публичная демонстрация чувств по-прежнему была моим табу. Мысль о том, что кто-то еще может оказаться в курсе моего душевного шторма, была особенно невыносима и многократно усиливала дискомфорт.
Автобус задерживался. Успокоившись, я снова скосила глаза на сидящую женщину. Только теперь я заметила странности в ее внешнем виде. Она была одета в старомодный длинный серый плащ, из-под которого при порывах ветра показывался зеленый шерстяной подол. Точнее, цвет был едва узнаваем: одежда незнакомки была покрыта толстым слоем дорожной пыли и грязи, которые внизу у земли превращались в четкий уродливый узор брызг и потеков. Она сидела, склонив голову, опираясь на локти. Пальцы рук были неестественно сомкнуты вместе так, что, казалось, сейчас хрустнут, ломаясь друг об друга. О силе захвата свидетельствовала и мертвенно-бледная кожа. Мне показалось, что я услышала судорожный вздох, очень походивший на всхлип, непроизвольно вырывающийся после продолжительного плача.
Не помню, как я подскочила к ней.
- Вам плохо? – никакой реакции на мой вопрос не последовало. Старушка продолжала сидеть в той же позе, заламывая пальцы. – У вас что-то болит? Сердце? – не отставала я, снова предложив помощь. Я уже не могла уйти просто так, бросив ее.
Чтобы обратить ее внимание на себя и привести в чувство, я тихонько потрясла ее за плечо. Мне с трудом удалось подавить в себе порыв тут же отдернуть руку, чтобы не показаться невежливой: тело было твердым и ледяным на ощупь, как у покойницы. Возможно, она давно уже так сидит.
- Что с вами случилось? Сколько вы тут сидите? Потерялись? Может, полицию вызвать? Скорую помощь? – посыпала я вопросами, незаметно спрятав за спину руку, которой дотронулась до нее. Потихоньку потерла пальцы о сукно пальто, пытаясь их отогреть: почему-то они оказались промерзшими до костей, болели и ломили так, словно я не один час провела на улице, играя в снежки.
Неожиданно незнакомка резко распрямилась. Распахнувшийся плащ больше не скрывал молодое статное тело под зеленым шерстяным платьем. Я отпрянула и смутилась одновременно. Слова извинения застряли в легких вместе с воздухом, когда я подняла взгляд на ее лицо. Невозможно было определить ее возраст: кожа на лице была абсолютно гладкой, как у девушки, но сползший просторный капюшон позволил увидеть совершенно седые волосы. Растрепанной паклей они, не причесанные и слипшиеся, скрывались под верхней одеждой, не позволяя увидеть их истинной длины. Но налетевший порыв ветра, зло шутя, рванул снова, поднимая над головой более короткие клочья. У меня возникло ощущение, будто ее волосы сильно, но беспорядочно рвали. Стало еще больше не по себе, и я сделала шаг назад. Но тут меня словно прошил горячий гвоздь, и в тот же миг я застыла, не в силах сдвинуть ногу с места.
Женщина исподлобья смотрела на меня в упор. Ее покрасневшие глаза, испещрённые сеткой налитых кровью сосудов, были воспаленными и тусклыми. Одутловатые отекшие веки делали их похожими на узкие щелки, сквозь которые меня сверлили абсолютно черные зрачки. Цвет радужки тоже был черный, а, может, ее не было вообще. Складывалось впечатление, что в двух центрах тяжело ворочаются два ртутных тайфуна, втягивая мой разум, высасывая и дезориентируя. Что-то шептало мне, что уступить этим омутам будет очень легко, и я утону в них, радостная и умиротворенная.
Когда она заговорила, ее лицо стянуло сетью морщин, особенно глубоких вокруг глаз и синеватых, плотно сомкнутых губ. В один миг передо мной оказалась скорбная старуха, давно похоронившая всех своих детей и внуков, но которую Бог по какой-то причине никак не хотел прибирать к рукам, и она коротала долгий век, ежечасно оплакивая невосполнимые потери. Ее голос отдавался эхом прямо в моем плывущем сознании: узкие пересохшие губы, покрытые трещинками и язвами, оставались неподвижными. На нижней губе были с силой оттиснуты следы зубов. Глухой обесцвеченный голос замещал мои мысли.
- Бог? Боль? Сердце? Помощь? Ты ничего не знаешь о боли и потерях. Ты сразу это поймешь, когда испытаешь: твоему сердцу ничто не сможет помочь. Можно только смягчить удар, подготовившись к нему.
Не могу вспомнить момент, когда я смогла вырваться из ее гипнотической паутины. Просто передо мной вдруг в следующий миг распахнулись двери подъехавшего автобуса. Возможно, звук двигателя заставил меня прийти в себя. Я изо всех сил вцепилась в поручни и, спотыкаясь, суетливо поднялась по ступенькам. Не удержавшись, я, осмелев, посмотрела сквозь закрывшиеся двери на остановку. Там я увидела сгорбленную фигуру в той же самой позе, в какой застала ее в первый раз. Плащ погреб под собой молодое тело, которое согнулось, будто на его плечи навалилась невыносимая тяжесть. Голову на старомодный манер снова покрывал просторный капюшон, надежно скрывая волосы и лицо. Прощальный порыв ветра качнул подол девушки-старухи, и я с ужасом увидела, что она была босой. Ступни, покрытые слоем грязи, стояли прямо на холодном бетоне. Неудивительно, что ее тело было таким ледяным. «Да она просто сумасшедшая! – озарила меня догадка. – Надо было сразу звонить в полицию!»
- Зачем полиция такой красивой девушке? – мужской голос позади меня выдернул из оцепенения, заставив подпрыгнуть и развернуться на пятках. Сердце в груди трепыхалось, как заячье. Видимо, последнюю фразу я произнесла вслух.
Тронувшийся автобус качнуло, и мои руки уперлись в грудь Джейкоба Блэка. Друг детства, который упорно отказывался понимать, что он только друг. И навсегда останется для меня таковым.
- Джейк, что ты делаешь в общественном транспорте?
Нависая надо мной, он томно прошептал:
- Ну если гора не идет к Магомету… Привет, Белла. Так что там с полицией? - продолжал он проявлять свое благородство.
- Там, на автобусной остановке, сидела сумасшедшая женщина. А я сразу не поняла этого. Вдруг ее ищут родственники или она опасна.
- Какая женщина?
- Ну та, что на… - я оглянулась, показывая рукой направление, и осеклась на полуслове: удаляющаяся остановка была безлюдна. Уходящей серой фигуры тоже нигде не было видно.
- Э-э-э…
- Белла, когда мы подъехали, ты одна ждала автобус, – сказал Блэк, участливо заглядывая мне в глаза. - Ты ничего не перепутала?
В ответ я могла только растерянно молчать. Мои мысли метались, как перепуганные птицы в клетке. Еще не хватало тронуться умом на почве моей затянувшейся депрессии. Хорошо, что не успела позвонить никуда. Неожиданный спаситель, он же Магомет, который сам шел ко мне все это время, словно прочитал мои невеселые мысли.
- Белла, ты такая красивая девушка. Тебе давно пора выходить из этого состояния. Невозможно столько мучиться по такому, в общем-то, пустяковому поводу. И… - он хитро прищурился, - я вижу перемены, они тебе очень идут. Новый имидж – просто шикардос!
Пока Джейк намекал на мою стрижку и еще более тонкие материи, я задумалась. Сколько я нахожусь уже в таком подвешенном состоянии? И поняла, что не могу вспомнить, когда это случилось с нами.
Мы иногда ссорились. В основном по пустяковым поводам. Но такие пустяки иногда перерастали в довольно серьезные выяснения отношений. Каждый вываливал на другого все, что накопилось. Но потом мы всегда мирились. Я очень любила мириться с ним.
Вспомнила: на мне были надеты его старая майка и мои трусы. Мы громко кричали. Точнее я. А потом он ушел. Даже не поймешь, какое время года было…
- Белла, Белла! Твоя остановка! – со ржавым скрежетом разорвал мои мысли голос Блэка.
Надеюсь, он подумает, что я очень тороплюсь на работу, поэтому, вывалившись из автобуса и не попрощавшись, сразу понеслась от него со всех ног.
Оказавшись в здании библиотеки, я перевела дух. На меня очень умиротворяюще действовала аура тысяч книг, собранных в одном месте. Этот особенный пыльный запах из смеси бумаги и кожи, тишина, изредка перебиваемая извиняющимся шарканьем ног посетителей. Читатели будто просили разрешения войти в этот своего рода храм. Оказавшись окружённой привычной монументальной атмосферой, я быстро забыла утреннее происшествие. Когда я о нем иногда случайно вспоминала, то оно казалось мне случившимся давным-давно. А то и вовсе плодом моего воображения, обрывком сна, некстати всплывшего, когда я, задумавшись, стояла на остановке.

***


Вечером я вернулась домой в приподнятом настроении. В общем холле я столкнулась с мисс Коуп. Она была экономкой старика Гарри, моего соседа по дуплексу, занимавшего первый этаж. Мы с Эдвардом сняли у него второй этаж. Общим у нас был только просторный холл с высокими потолками. Нам очень нравилось это тихое уютное место на окраине Сиэтла. Прямо за двухэтажным коттеджем начинался лес. Из окон второго этажа открывался вид на густую непроходимую чащу. Не могу сказать, что была в восторге от этого, но в теплые дни нельзя было не смотреть с замиранием сердца на паутину, виртуозно сплетенную лучами солнца. Сети из чистого невесомого золота полностью опутывали ветви вековых деревьев.
Гарри не ломил цену. Ему важнее было найти хороших соседей, которые к тому же были согласны проживать в этой глуши. Иногда я слышала, как поскрипывают колеса его инвалидной коляски, когда он неторопливо двигался по своей комнате. После этого мисс Коуп выкатывала его на улицу за глотком свежего воздуха. В последнее время хозяину дуплекса нездоровилось.
- Мисс Коуп, как Гарри? – спросила я после того, как поздоровалась.
- Сегодня ему было гораздо лучше, милая! – ответила экономка повеселевшим голосом. – Если дело пойдет так и дальше, то завтра я смогу сопроводить его на прогулку.
У Гарри были русские корни. Он всегда просил называть его по имени, не терпя обращения «сэр» и по фамилии. Эта привычка прочно въелась в нас: даже в разговорах между собой мы продолжали так его называть.
- Это просто замечательно, мисс Коуп, - улыбнулась я. – Приятного вечера. Передавайте Гарри привет.
С улыбкой я поднялась по лестнице до своей двери. Шагнула в прихожую, привычно съеживаясь в ожидании спотыкания о разбросанные на проходе ботинки. Запнулась о пустой, зверски чистый коврик. Я уже не могла делать вид, что меня это бурно радует. Осточертевшие до зубовного скрежета порядок, тишина и даже вечно опущенный стульчак – моя мечта во плоти – приводили к судорожным горячим копаниям глубоко в груди. Раскаленные вертлявые искры вгрызались в мое тело изнутри, заставляя тяжело дышать и сожалеть. Бесконечное число раз. До мутящего горького привкуса в гортани. Хотелось сесть на пол или метаться по комнатам. Или стучать себя подушкой по голове. Дать в пятый раз корм ошалевшему от нагрянувшего счастья Пирожку. Или открыть в сотый раз стерильный холодильник, заглянув в его голодную умоляющую пасть. Лишь бы больше не чувствовать этой разрастающейся гангренозной червоточины в груди.
Наконец, в спальне мой мечущийся взгляд остановился на Эде, и мне как будто стало немного легче. Он сочувствующе смотрел на меня своими нарисованными глазами, в которых не было ни следа упрека и обиды. Я подбежала и схватила Эдю с полки, крепко прижав его к груди, изо всех сил душа подступающее рыдание. Би, оставшаяся на полке, лишившись надежной опоры, тут же завалилась набок, глухо стукнувшись фарфоровой головой о дерево.
Не обращая на нее никакого внимания, я забралась на кровать вместе с ее спутником. Мы вместе накрылись одним одеялом. Эту куклу я случайно купила в сувенирной лавке. Она мне показалась чем-то похожей на него. Притащив это чудо домой, я торжественно объявила ему, что отныне это Эдя. У Эди были фарфоровые ручки и голова, а остальные части тела тряпичные, тискательные. Эдварда всегда ужасно бесило это обращение, и он запрещал мне так называть его. В моменты, когда мне в отместку за что-нибудь хотелось его позлить, я обращалась к нему опосредованно, через Эдю, который всегда был хороший и делал так, как просит Белла. Не то, что этот гадкий Эдвард.
Что и говорить, вскоре Эдя обзавелся парой. Каллен притащил кукольную брюнетку с огромными карими глазами и сказал, что это Би.
Рррр! Я ненавидела это панибратское прозвище, намекающее на гипотетические прорехи в моей ориентации. Он очень смеялся, глядя на мое вытянувшееся лицо. Его смех такой искренний, мурашкопроизводительный. Я впитывала его тепло всем своим существом и становилась похожей на лес, опутанный солнечной паутиной: настолько неотделимо и повсеместно он врастал в меня, проникая в каждую клетку.
Наверное, я все-таки плакала, так как первое, что я почувствовала, придя в себя, это мокрую холодную подушку. Вокруг стояла кромешная темнота. Тоска по его теплым рукам в этот миг была подобна цунами: неуправляемая, погребающая меня, как микроскопическую песчинку. Я была готова отдать сейчас все, чтобы снова, вот прямо сейчас он зашел и лег со мной, укрывшись одним одеялом. И больше ничего, только его теплые ласковые пальцы.
За окном раздался подозрительный звук, заставивший меня насторожиться. В ночной тиши был ясно различим тихий всхлип. Я изо всех сил напрягла слух и села не шевелясь. Похоже, показалось. Как только я расслабленно откинулась на подушку, звук повторился. Нет, точно не показалось: на этот раз стон был громче и протяжнее. Может, какое-нибудь животное бродит поблизости, и голод пригнал его ближе к человеческому жилью?
Усиливающиеся всхлипы звучали все чаще. Казалось, кто-то быстро приближался со стороны непроглядно-черной стены полуночного леса. Стало понятно, что это не животное. Плакал человек, точнее, ребенок. Догадка заставила меня подскочить на кровати. В один миг я оказалась у окна и отдернула штору. Жалобный тоскливый детский плач зазвенел у меня в ушах. Я всматривалась, изо всех сил напрягая зрение. Но на лужайке, залитой мертвенным светом полной луны, ничего не было видно, кроме корявого черного силуэта дерева, росшего на заднем дворе. Оно словно было предводителем лесной братии, опередившим свою деревянную армию.
Дернув раму, я подняла створку окна и высунулась наружу. Крупная дрожь сразу стала бить мое тело, оказавшееся во власти холодного октябрьского ветра. Он словно хлестал меня мокрой тряпкой, заставляя вернуться в безопасное тепло спальни.
Но я забыла про свой дискомфорт, когда до меня снова донесся детский плач. Он был грустным и жалким, словно ребенок искал и не мог найти любимую игрушку. Заунывные всхлипывающие нотки быстро перерастали в громкие горькие рыдания. Рыдающий истеричный крик безутешного малыша, узнавшего, что умер его любимый щенок, вызвал приступ сильной тошноты. Мысль о том, что там, в кромешной темноте леса, бродит заблудившийся или брошенный ребенок, невыносимым молотом била по голове.
Я решительно задвинула створку обратно. Накинув на плечи толстый махровый халат Эдварда, я максимально тихо спустилась по лестнице и, распахнув настежь двери холла, выбежала на улицу. Лужайка за домом по-прежнему пустовала. Трава, обескровленная ночными заморозками, трясла серебристыми прядями на ветру. Умирающие сухие стебли переплетались между собой, послушно ложась, повторяя текучую форму его волнообразного тела. Надрывный детский плач стих. Я бегала и звала ребенка, умоляя его откликнуться.
- Эй! Отзовись! Я не сделаю тебе ничего плохого! Я хочу помочь! - возле черного силуэта ствола одиноко растущего исполина мне почудилось быстрое движение. – Ау! Я тебя вижу! Выходи! Пойдем скорее в дом! – уговаривала я, задыхаясь на бегу.
Ноги путались в пушистых мягких складках длинного халата, который к тому же волочился сзади по земле. Наконец моя рука коснулась шершавой коры. Никого. Я обошла вокруг два раза, чтобы в очередной раз убедиться, что под деревом я стою одна. Вздохнув, я было шагнула прочь, но подпрыгнула от неожиданности, хватаясь за сердце: боковым зрением я заметила движение у веток на противоположной стороне кроны. От радости я даже не сразу сообразила, что в темноте шевелилась явно немаленькая детская фигурка.
Надо мной возвышался исполин, лицо и тело которого надежно скрывали ночная тьма и долгополый плащ. Из горла рванулся истошный вопль, который я не смогла сдержать, даже зажав рот ладонью. От страха я словно парализованная стояла и смотрела, не шевелясь и не убегая. Очередной налетевший порыв ветра распахнул полы плаща. В этот же самый миг туча, набежавшая на полную луну, поплыла дальше по своим делам, и серебристые нити залили лужайку, даря хоть какое-то подобие света. Это позволило мне увидеть, что под плащом никого не было. Накидка просто висела, зацепившись капюшоном за ветку старого дерева. Одежда раскачивалась под порывами ветра, и это я приняла за движения человека. Мое тело расслабилось, и я выдохнула, испуская нервный смешок. Но игривое настроение испарилось в тот самый миг, когда я узнала этот старомодный покрой и серую ткань, сплошь забрызганную грязевыми разводами по всему подолу.
Это был тот самый плащ, в который была одета сумасшедшая женщина на автобусной остановке. В моей голове сложилась кристально четкая картина: я один на один с неизвестной чокнутой бабой под покровом ночи, практически в одном нижнем белье. И она знает, где я живу, она пришла за мной. Наверное, ей не нужно, чтобы я сообщила о том, что видела ее. Когда речь зашла о спасении жизни, мои ноги наконец оттаяли, и я со всех ног рванула обратно к спасительному коттеджу.
Точнее, мне показалось, что я бегу с несвойственной для меня скоростью. Резкий жестокий рывок за волосы в первую же секунду отбросил меня назад. По шее, вспарывая кожу, полоснули жесткие когти. Я больно ударилась копчиком о камень. Воздух с тошнотворным гаком выплюнуло из сплющившихся легких.
Не могу сказать, сколько я просидела на холодной жесткой земле, приходя в себя. Но как только боль отступила, я поняла, что меня никто не убивает и это ветки дерева запутались у меня в волосах, пока я шарилась в темноте вокруг ствола. Я вздрогнула от ужаса, когда представила, что могло бы случиться, будь у меня по-прежнему те, длиной до талии, густые локоны.
С трудом поднявшись, я, не мешкая, отправилась домой. С каждым шагом я поневоле прибавляла скорость. Не выдержав, я, подхватив халат, побежала изо всех сил. Я боялась оглянуться назад. Было ощущение, что за мной гонится сам дьявол, дыша в затылок и протягивая когтистую лапу, чтобы схватить меня за шиворот. В голове билась только одна мысль: «Не споткнуться! Не споткнуться!»
На мое счастье дверь была по-прежнему широко распахнута. У меня зашевелились волосы от перспективы, что ветер может захлопнуть ее перед самым носом. Тогда мое сердце просто бы разорвалось от малодушного страха. Казалось, быстрее бежать уже невозможно, но я побежала. Последние метры я уже не чувствовала ног. Мое тело ниже талии казалось деревянным колесом, плавно катящимся и приминающим травинки. Я уже внутренне ликовала, сделав последний прыжок через порог, но в этот момент ясно ощутила жесткий толчок ледяных мертвых пальцев в плечо. Я ввались в холл, практически упав лицом вперед. Каким-то чудом мне удалось удержать равновесие, единовременно развернуться, путаясь в халате, и захлопнуть дверь. За хлопком сразу раздался тягучий мучительный стон. Словно дали понять, что меня просто пожалели и отпустили.
Я, как бешеная белка, взлетела на второй этаж. Трясущиеся одеревеневшие пальцы с трудом справились с замками. Затем я, по-прежнему не оглядываясь, ворвалась в спальню и забилась под одеяло, накрывшись с головой. Настолько страшно мне не было никогда в жизни. Даже в детстве, когда казалось, что стоит опустить ногу на пол, как из-под кровати высунется кожистая когтистая лапа и схватит за ногу, увлекая в свою нору.

***


Утром я проснулась очень рано: свет едва начал брезжить через окно. Я так и вырубилась в теплом халате, накрывшись одеялом с головой, поэтому была вся мокрая от пота. Чертыхаясь сквозь зубы, я потащила себя в душ. В ванной первым делом подняла глаза к зеркалу и чуть не заорала. По ту сторону меня разглядывало чудовище. Его красные опухшие глаза, казалось, вылезали из орбит. Волосы были всклокочены, по всей голове свисали огромные колтуны. Натуральное сходство с гнездом придавали торчащие ветки и полусгнившая листва. Шея и грудь были покрыты бурыми пятнами крови несчастных жертв. Нежить была одета в махровый халат Эдварда.
Мой рот резко захлопнулся, когда я поняла, что вижу собственное отражение. Как же вовремя он слинял, а то у него была реальная перспектива увидеть мое истинное лицо.
После душа я обматерила стерильный холодильник, в который заглянула в поисках пропитания. Лозунг «К черту диету – несите котлету» ознаменовал начало новой жизни. Протяжным троекратным «ура!» мне вторили желудок и Пирожок. Ночное происшествие казалось просто страшным сном. Джейкоб ведь сказал, что никакой женщины на остановке не было. Значит, не было вчера на ветке и этого жуткого плаща. Никто не плакал и никто меня не преследовал. Расшалившиеся нервы требовали радикального, но стопроцентно эффективного лечения. До работы у меня была еще куча времени, и я отправилась плотно позавтракать в кафе быстрого питания, находившееся неподалеку от библиотеки.
После уничтожения сочного мясного бургера и двойного эспрессо жизнь засверкала новыми гранями. Я отправилась на работу в приподнятом настроении. Блэк прав: пора заканчивать с моей затяжной депрессией. Пора перестать себя обманывать. Я жутко скучаю по Эдварду. Мне все равно, с кем он и сколько раз был после меня. Я верну его. Вечером позвоню и буду умолять приехать. Страх быть отвергнутой глубоко и прочно гнездился во мне. Для меня такой поступок был равносилен подвигу. Нужно было переступить через себя и гору надуманных комплексов, волочившихся за мной мертвым грузом еще со школьных дней.
Да, я упорно избегала смотреть ему в глаза. Мне казалось, что он сразу увидит всю правду в них: насколько сильно он мне нравится. Что я больше ни о чем другом не могу думать, только о следующей встрече с ним. Как я с трепетом жду этих моментов. Что больше никто не занимает мои мысли. Даже при малейшем намеке на разоблачение я умирала от страха, отводила взгляд, напуская равнодушный вид.
Но смотреть на его руки мне ничто не мешало. Его кисти были одним из лучших творений природы, в них воплотилась совершенная геометрия Вселенной. Похожие на крылья взлетающей птицы, фаланги и ногти создавали идеальный ансамбль. Я заподозрила в себе зачатки фетишизма. Нельзя поклоняться какой-либо части тела человека. Но это было только началом.
Купив той зимой абонемент в бассейн, я с ужасом и восторгом обнаружила, что и он посещает его. У вас когда-нибудь возникало желание ласкать мужские ступни? Гладить, целовать? Этот истинный атрибут мужественности со всем прилагающимся всегда отталкивал меня. До того времени, пока я не увидела, какие они у него. Не побоюсь святотатства, но, наверное, такие ступни были у Христа: красивые, узкие, с длинными ровными пальцами. Так я открыла в себе фут-фетишистку.
Весь день на работе я представляла, как буду звонить ему и что говорить. Адреналин бешено вскипал каждый раз, стоило мне об этом подумать. Доведя себя до дрожи в пальцах и стука зубов друг об друга, вечером я наконец отправилась домой.
Торопливо отперев входную дверь, я быстрым шагом прошла в холл. В следующий миг я резко застыла на месте, как будто меня наотмашь ударили доской по лицу. Справа от лестницы стояла крышка гроба, прислоненная к стене. В тусклом свете настенных бра был различим темно-бордовый цвет бархата, которым было обтянуто дерево. В верхней части, на уровне лица, виднелся рельефный медный крест.
Силы разом покинули меня, и я быстро стала оседать на пол. В голове одномоментно разверзлась черная пропасть. Чьи-то руки подхватили меня, не дав упасть. Поддерживаемая ими, я плавно опустилась на пол.
- Белла, Белла! – донесся до меня, как сквозь толстый слой ваты, дребезжащий голос мисс Коуп. – Не пугайся, девочка, – она пропустила всхлип. - Это Гарри. Гарри умер сегодня утром. Это была его последняя воля. Он не хотел быть кремированным и завещал вынести его тело прямо из родного дома. Так у этих русских вроде принято.
Я молча слушала ее, сидя на ковровой дорожке холла. Она поддерживала меня, обнимая за плечи, и гладила по голове. Хотя это она нуждалась в большем утешении, чем я. За столько лет мисс Коуп из экономки фактически стала для Гарри женой.
- Я не могла тебе дозвониться весь день. Телефон не отвечал.
Наконец я смогла выдавить из себя:
- Мисс Коуп, простите, наверное, он разрядился. Это страшное горе. Примите мои соболезнования.
Мы, обнявшись, поднялись с пола, и я побрела к себе наверх. О звонке Эдварду в таких обстоятельствах не могло быть и речи. Вдруг он бы согласился помириться, а, приехав, увидел… Как символично.
Как-то сразу все посыпалось одно за другим. Сначала Эдвард ушел. Мне следовало еще тогда съехать, но я продолжала цепляться за это жилье, где мы были вместе. Не могла поставить точку. Внезапная смерть Гарри поставила меня перед фактом скорого отъезда. Все продолжало рушиться, подобно карточному домику. Судьба ставила точку за меня именно в тот день, когда я хотела вернуть свое счастье.
Я тихо прошла в спальню и залезла под одеяло прямо в рабочем костюме. Мне было все равно. Не знаю, сколько я пролежала, уставившись на невидимое пятно на потолке. Мой мозг шутил со мной: это уродливое пятно перебегало туда, куда я переводила взгляд.
Пирожок, кратко мыркнув, запрыгнул на кровать. Потоптавшись по мне широкими мягкими лапами, он завалился, накрыв мое тело всей своей огромной тушей. Пушистая кошачья голова этого бесцеремонного монстра умостилась на груди. Стало не так одиноко. Тяжесть на сердце разделило тело, которое теперь претерпевало космические перегрузки. Словно из сообщающегося сосуда чувство невыносимости перетекло из духовного состояния в физическое. Как ни странно, стало немного легче. Ведь внутреннюю боль терпеть гораздо труднее. Она не исчезает после таблетки. Не слабеет со временем, только маскируется, глубоко заталкивается и игнорируется. Но стоит самой ничтожной мелочи напомнить о ней, как вот она – слепящая и вспарывающая.
Прошел час или два, не знаю. Я поднялась, ссадив с себя недовольно ворчащего Пирожка.
- Пойдем на кухню, мой хороший, надо поужинать, - сказала я, ласково почесав за большим ухом.
Кот спрыгнул на пол. Едва я опустила ноги следом за ним, как раздался характерный треск. Электричество беспомощно мигнуло два раза и потухло. Комната погрузилась в темноту. Мы с Эдвардом привыкли к таким сюрпризам. Старая проводка иногда не выдерживала сильных порывов ветра. Для таких случаев в прикроватной тумбочке хранились свечи.
Вздохнув, я встала и на ощупь в темноте подошла к изголовью. Скрипнул выдвигаемый ящик. Я чиркнула спичкой и подожгла фитиль толстой белой свечи. Пошарив еще, извлекла подсвечник в виде маленькой шпаги и надежно закрепила на нем единственный источник света.
- Пойдем, обжора, - сказала я коту, пытаясь обойти его тушу, чтобы попасть на кухню. Но животное, которое обычно только при одном намеке о еде неслось к миске, взрывая дорожки в коридоре, не шелохнулось.
- Пирожок, ты уснул? – недоверчиво спросила я, легонько ткнув его ногой.
Кот не сдвинулся с места. Он стоял, застыв, напряженно глядя на выход из спальни. Я осторожно обошла его и присела рядом.
- Маленький, что с тобой? – встревожилась я.
Попытка погладить, чтобы успокоить, ни к чему не привела. Наоборот, у кота поднялась шерсть на загривке и вдоль всей спины. Раздувшийся хвост стал похож на толстый ершик для уборки пыли. Я видела, как кошачьи, по-прежнему неподвижные, глаза стали черными и полезли из орбит, словно их кто-то выдавливал изнутри. Я, повернув голову, проследила за направлением его взгляда.
Огонек свечи, которую я держала в руках, позволял увидеть кусочек коридора, в начале которого располагалась входная дверь. Из этого коридора можно было попасть в любую комнату квартиры. Сначала я ничего особенного не заметила. Плотная ткань ночной тьмы рвалась об ореол огня, дрожала на границе, борясь со светом за каждый сантиметр пространства. Потом четко пришло осознание того, что кто-то стоит там, в темном коридоре. Его присутствие подавляло. Воздух с той стороны, где он находился, шел какой-то густой и с трудом проталкивался в легкие. Мутный страх заставлял затаиться, исходя холодной испариной.
Привыкшие к скудному освещению глаза уже явно различали место, где тьма была гуще и плотнее. Все остальное пространство постепенно становилось прозрачным для глаз. Сгусток в коридоре, напротив, виделся все темнее, на глазах приобретая очертания высокой мужской фигуры. На какую-то секунду силуэт стал четким, резко обозначив края.
- Господи, Гарри… - прошептала я, прикрыв рот ладонью. Ошалевший кот утробно заорал и прыгнул, слепо заметавшись, в сторону. Потом забился под кровать. Когда я вновь посмотрела на выход из спальни, в коридоре уже никого не было. Мужчина словно растаял, смешался с ночной темнотой.
- Покойся с миром, Гарри, - невыплаканные слезы душили меня.
За окном тихо накрапывал частый мелкий дождь. Вспыхнуло ожившее электричество.

***


Дождь шел всю ночь и продолжился днем. На похороны пришли несколько хороших знакомых покойного, его экономка и я. Даже если у него и оставались живые родственники, то они жили в далекой России. Не знаю, какие были отношения у них с Гарри, но приезжать никто точно не собирался.
Почему весть о смерти всегда так шокирует? Ты живешь с известной мыслью, что все это временно. Почему человек устроен так, что он не может ясно представить и смириться с мыслью об уходе: своем или кого-то близкого? В голове это некая абстрактная перспектива, которая не произойдет еще долго-долго. А если и произойдет, то только не с тобой или кем-то дорогим для тебя. Невыносимо примерять саван. Хотела бы я знать, когда это случится со мной? Нет! Сидеть, зажмурившись, ожидая, когда Дамоклов меч упадет? Физически чувствовать, как утекает с каждой секундой мое время? Какая радость от такой жизни? Тратить такой бесценный дар на ожидание неизбежного ухода?
Так размышляла я, сидя вечером в старой заросшей беседке перед домом Гарри. Чашка давно остывшего чая сиротливо стояла передо мной. Даже у нее, оказывается, присутствовала маленькая теплая душа, которая улетучилась. И только с ее уходом я заметила, что она была. Декоративная решетка, сплошь увитая плющом, в это время года представляла собой печальное зрелище. Совсем недавно стебли были полными жизни, толстыми и сочными, покрытыми изразцовыми темно-зелеными листьями с белыми ручейками прожилок. Теперь же это были просто безжизненные палки, из которых холод и природный ритм без жалости высосали соки, оставив лишь сухие оболочки.
- Как символично, не правда ли? – прозвучал у меня в голове, замещая мысли, знакомый бесцветный голос.
Вход в беседку преградила статная женская фигура в зеленом шерстяном платье. Седые пряди колыхались на ветру. Черные дыры глаз пригвоздили меня к месту. То ли благодаря их воздействию, то ли ужас, объявший меня, был сокрушительной силы, но я ничего не чувствовала и не предпринимала. Неподвижно сидела и слушала монолог в своей голове, уставившись на неподвижные искусанные губы.
- Не хочешь знать заранее, когда придет твой черед? А ты бы хотела знать наверняка, когда покинут тебя близкие люди? Исправила бы ты тогда что-то, изменила ли свою жизнь?
Так как я по-прежнему молчала, женщина продолжала:
- Приласкала бы мать ребенка вместо шлепка в качестве наказания, знай она, что еще немного и ей больше никогда не удастся обнять свое дитя? Поцеловала бы жена мужа вместо очередного упрека за позднее возвращение с работы, знай она, что он вернулся в последний раз? Благодарны были бы далекие родственники за весть о скором их уходе и предоставленной возможности в последний раз попрощаться, забыв старые обиды? Затаил бы злобу друг на своего друга, знай он, что пожал его руку в последний раз и больше никогда не ощутит тепло этой ладони? – я чувствовала: чем больше она говорила, тем глубже я падала в пропасть. Ее невыразительный голос как будто оживал, рос, становился громче. Мучил и оглушал. - Разве расходились бы тогда люди, поссорившись из-за пустяка, который ничего не значил для них уже наутро и никто из них даже не мог вспомнить о нем? – истошно закричало нечто в моих ушах.
Это словно заставило меня прийти в себя. Я изо всех сил несколько раз ударила ладонями по ушам. Почувствовав снова свое тело, я вскочила на ноги и заорала в ответ:
- Разве людям нужна весть о смерти любимого, чтобы лучше к нему относиться, начать беречь каждый миг, проведенный вместе?
Фигура плавно сдвинулась назад, точно проплыла, паря над землей. Голос был красив и жалел меня.
- Ты все правильно поняла, девочка. Многие, даже прожив жизнь до конца, так и не осознают этого. За это я вознагражу тебя хорошей новостью. Распорядись ею должным образом.
- Что вы имеете в виду? Уходите! Я боюсь! – продолжила кричать я. – Вы сумасшедшая! Я в полицию позвоню!
- Девочка, слишком поздно, - продолжил голос, не обращая внимания на мой истерический взрыв, - но у меня для тебя хорошая новость…
- Нет! Нет!!! Убирайся!!! Тебя нет! Я не слушаю тебя! – забилась я в исступлении, закрывая уши ладонями так, что, казалось, еще чуть-чуть и у меня затрещит череп.
Но призрачная посланница не обращала на меня внимания. Она еще немного отошла назад. Вскинув ладони, закрыла ими лицо. Послышались знакомые нотки тихого детского плача. Кожа на руках стала на глазах дряхлеть и высыхать, вздуваясь венами и покрываясь возрастными коричневыми пятнами.
Обиженный ребенок стремительно становился плачущей обиженной девушкой, рыдающей над своей разбитой любовью. Тихий и жалостный звук через мгновение поглощала другая волна, тяжелее и горше. Все громче и надрывнее завывала женщина:
- Аа! Ааааа! Всхааааа! Ммма!!! Ммм! – она заломила в исступлении руки, и я смогла увидеть покрасневшие белки глаз, направленные прямо на меня. Видимо, зрачки закатились так высоко, что их не стало видно. Старая морщинистая кожа, покрывавшая все лицо, имела характерный рисунок. То была рельефная маска непереносимого горя. Она мокро блестела от пролитых слез.
Вдруг плакальщица упала на колени и скрюченными пальцами левой руки вцепилась мертвой хваткой в свою нижнюю губу. Казалось, что она старается как-то заглушить неконтролируемое проявление рвущегося наружу горя, но на самом деле она разорвала плоть, и по ее подбородку побежали бордовые струйки. Правой же рукой она указала прямо на меня и издала звук, от которого замерзла в жилах кровь. Чувство безысходной необратимости словно умертвило сердце.
- ЫЫЫ-АААА!!! – жутко заорала она, дико хрипя сорванной гортанью, и принялась в забытьи рвать волосы на голове. Седые оборванные пряди тут же были подхвачены ветром, который не замедлил швырнуть мне в лицо эти свалявшиеся клочья.
Прикосновение чужих жестких, как стальные проволоки, волос тряхнуло меня чувством омерзения. Я, дрожа всем телом, выплюнула один, застрявший на лету в уголке рта. В голове вдруг прояснилось. Вернувшиеся силы позволили вскочить на ноги. Я изо всех сил побежала к дому.
Позади неведомая женщина продолжала неутешно оплакивать еще живого неизвестного покойника.

***


По лестнице я пронеслась, не разбирая дороги. Распахнув дверь в квартиру, стремглав прыгнула через порог и тут же упала, спотыкнувшись о бедного Пирожка, выбежавшего меня встречать. Упав, я больно ударилась коленкой.
Не разуваясь, я поползла из коридора в спальню, где оставила телефон. Проклятой трубки нигде не было видно, и я металась по комнате, как загнанный зверь, разбрасывая вещи и сдирая белье с кровати. Остановилась только тогда, когда задела очередной попавшейся под руку тряпкой полку с Эдей и Би. Куклы с глухим стуком попадали на пол. Звук удара был такой, словно живой человек со всего маху упал головой на твердую поверхность.
Мои злость, отчаяние и ужас тут же растворились без следа. Я бросилась к куклам и подхватила их на руки, шепча, как заведенная:
- Маленькие мои, простите меня! Хорошие мои, простите!
У Би вдоль лба пролегла небольшая трещинка – ничего страшного. У Эди же не было половины черепа. Хрупкий фарфор раскололся от удара об пол. И тогда я наконец заплакала, с силой прижимая разбитую куклу к груди. Слезы горячими дорожками чертили лицо, стекая по подбородку. Я плакала над нами, над несбывшимся и тем, как все глупо получилось. Как ни странно, становилась легче, словно со слезами выходило все наболевшее.
Я утерлась рукавом, заставляя себя успокоиться. Вот прямо сейчас найду телефон и позвоню ему. Какая я дура, что не сделала этого раньше. Как ничтожны все те причины, которые разделили нас. Звонок раздался прямо рядом со мной. Я обрадованно схватила трубку, испытывая благодарность к звонившему. В своем нынешнем состоянии я даже не заметила телефона прямо под собственным носом.
- Алло! – приняла я входящий, коротко всхлипнув.
- Алло! Белла? Ты что, плачешь? – раздался в ответ самый родной и желанный на свете голос.
- Боже, Эдвард! Любимый! Я только собиралась тебе позвонить! – тараторила я в трубку, боясь, как он скажет, что ошибся. – Пожалуйста, приезжай! Столько всего произошло с тех пор, как ты ушел. Все плохо стало, и делается только хуже с каждым днем. Ты знаешь, Гарри умер. И меня какая-то сумасшедшая преследует. А я, кажется, сама с ума схожу. У меня галлюцинации очень реалистичные. Приезжай, умоляю! Хотя бы поговорим… Эдвард…
- Белла! Я поэтому и звоню, - ответил мягкий глубокий баритон. Внутри все вспыхнуло россыпью тлеющих угольков и стало непередаваемо тепло. Как же я могла жить последнее время без этого? Дура! Миллион раз трусливая малодушная дура! – Милая, я выезжаю прямо сейчас. Не могу без тебя больше. Как все глупо тогда получилось. Ведь я в тот вечер кольцо купил…
- Эдвард, замолчи и просто приезжай. Это больше невыносимо не видеть тебя. Нам многое надо обсудить и отпустить, но не теперь. Ты придешь, и мы просто долго будем лежать, молча обнявшись. И ничего больше не надо ни делать, ни говорить.
В ответ раздались короткие гудки. Я тихонечко засмеялась, представив, как он нажал отбой и сразу выбежал за дверь, схватив ключи от машины.
Продолжая улыбаться, я поднялась и пошла в ванную, чтобы привести себя в порядок. Погладила свои короткие волосы и начала переживать, как он отреагирует. Ему так нравились мои длинные косы. Ведь я назло ему отрезала. Господи, еще одно подтверждение тому, что я дура.
Частые ритмичные всплески вырвали меня из ментального сумбура. Я задохнулась от испуга, что забыла выключить воду и, наверное, уже успела затопить полдома. Резко распахнув дверь, я застыла на месте, словно ударившись о невидимую стену. Вид шерстяного темно-зеленого платья вышиб воздух, вырвав из горла полузадушенный вскрик. Женщина стояла на коленях перед ванной, что-то полоща в воде. У меня все затроилось в глазах и поплыло. Чтобы не сползти на пол, я схватилась за дверной косяк.
- Что. Вы. Здесь. Делаете? – смогла я выдавить вопрос ровным, спокойный тоном. Она не удостоила меня ответом. Даже не повернулась, продолжив свое занятие. Седые свалявшиеся колтуны колыхались по спине в такт ее размеренным движениям. Локти однообразно двигались вверх-вниз. Женщина что-то старательно отстирывала в моей ванной. Мерзко чавкали те самые всплески, которые я приняла за звуки потопа.
- Убирайся сейчас же, – сказала я, практически зарычав на ее треклятую зеленую спину. – Я вызову полицию. И мой мужчина уже едет сюда.
Она резко прекратила свое занятие и выпрямилась. На моих глазах ее тело сделалось сначала полупрозрачным: прямо через него стало видно, что она отжимала на весу какую-то тряпку. Когда прачка истаяла без следа, мокрый комок еще какое-то время висел прямо в воздухе так, как она его держала, а потом шмякнулся обратно в ванную. Раздался громкий всплеск – в меня полетели теплые брызги. Я остолбенело смотрела, пытаясь сохранить остатки разума, на свои ладони и пальто, забрызганные красной жидкостью. Одновременно я чувствовала, как эти струи, остывая, стекают по моему лицу.
Ничего не понимая, я медленно подошла к краю ванной и заглянула в нее. Любимая рубашка Эдварда плавала в колыхающейся толще густой черно-багровой крови. Осознание того, что вестница смерти стирала именно его рубашку, вложило последний кусочек пазла в мое сознание. Я закричала так, словно умирала от удара ножа:
- Эдвард! Нет! Нет!!! Эдвард!!!
Мой крик еще звучал в ушах, отраженный кафельными стенами, когда я пришла в себя, услышав ласковый любимый голос:
- Белла, все хорошо. Очнись, милая, это кошмарный сон. Я уже здесь, с тобой… - моих рук коснулись его ладони. – Я вернулся навсегда и никогда больше не уйду, – обвившие мои запястья до боли знакомые пальцы были ледяными, как у мертвеца. Холод от них, казалось, достигал до самого сердца.
Я в отрицающем ужасе распахнула глаза, не подпуская к осознанию самую страшную догадку, и обнаружила, что лежу на кровати. Там, где предположительно передо мной на чуть просевшем матрасе должен был сидеть Эдвард – пустота. Из противоположного угла комнаты на это место вытаращился Пирожок. Его вздыбленная шерсть и неподвижные глаза на предельно возможном выкате сказали мне обо всем.
Я не услышала собственного крика. Только горло вспухло от боли так, словно в него залили расплавленное олово. Мой разум наконец-то смилостивился надо мной, и я погрузилась в обезболивающую тьму.

***


- Ну и что нам с ней делать, мой хлебобулочный дружище? Давно она заснула? – теплые нежные пальцы прошлись по моим скулам, а губы ощутили мягкую твердость поцелуя.
- Эдвард! – не в силах поверить в то, что снова чувствую его живительные прикосновения, я распахнула глаза. Мой взгляд сразу повстречал две пары глаз напротив. Одни, желтые с разбойничьим прищуром, располагались на наглой белой морде. А вторые… В этой паре глаз, тоскующих и внимательных, была заключена вся моя жизнь.



Источник: http://twilightrussia.ru/forum/365-16567
Категория: Мини-фанфики | Добавил: bellaOlga (31.10.2015) | Автор: Романенко Ольга
Просмотров: 2265 | Комментарии: 18


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 181 2 »
0
17 ecaterina_80   (14.12.2017 13:40) [Материал]
Спасибо!Прекрасная история,захватывающая.Хотя немного попахивает дурдомом smile

0
18 bellaOlga   (15.12.2017 23:47) [Материал]
Большое спасибо! Люблю в таком духе кино и книги)

0
16 робокашка   (31.07.2016 22:27) [Материал]
Отличная история прекрасный слог и живое изображение! Спасибо! А нечто, к сожалению, действительно существует...

0
15 Althessa   (18.07.2016 19:47) [Материал]
Оригинально. Спасибо. Надеюсь, история имела для Вас терапевтический эффект.

0
"хлебобулочный дружище" очень милый персонаж давно мечтаю об огромном белом пушистом коте happy

0
13 Svetlana♥Z   (22.01.2016 15:17) [Материал]
Потрясающая история! Настолько красиво литературное описание, что невозможно оторваться! surprised Очень бы хотелось продолжения... smile

0
12 SvetlanaSRK   (21.01.2016 02:00) [Материал]
Читала в 2 часа ночи, страху натерпелась, жуть! Спасибо!

0
11 Marishelь1   (04.11.2015 21:51) [Материал]
Отличная вещь! Едва дух перевела happy

1
10 Валлери   (04.11.2015 12:15) [Материал]
Ух навели вы страху, автор! И как достоверно, брррр! И как же я рада финалу!!!!!!! happy happy happy

П.С. За носки в начале истории огромное спасибо, я даже мужу прочитала biggrin

0
9 lelik1986   (04.11.2015 00:28) [Материал]
Ох, сколько же удовольствия я получила, читая эту историю: тут и мой любимый ангст, и жуткие появления банши, очень красочно расписанные Автором, интересный образ ироничной Беллы. Написано очень живо, ярко, эмоционально, да и слог у Вас, милый Автор, просто отличный! С удовольствием вчитывалась в каждое предложение, даже не думая прокрутить колесико мышки в поисках более напряженных моментов, кульминации. В итоге сама не заметила, как дошла до финала. Мистика здесь умело переплетается с личной жизненной драмой Беллы и ее депрессивным состоянием. Очень понравилась идея с фарфоровыми куклами в целом, и в частности то, как символично они падают и повреждаются (особенно Эдя). Вообще, не увидела тут ни одной лишней и не нужной детали, все здесь правильно, все на своих местах, каждая, даже самая, казалось бы, незначительная мелочь играет важную роль в создании нужной атмосферы.
В общем, спасибо Вам огромное за эту шикарную историю! wink

0
8 Natavoropa   (03.11.2015 13:19) [Материал]
Очень пугающая история, неожидала, что ХЭ, такое реальное горе у Белы было, до потери рассудка, но это всего лишь сон, не дай Бог приснится.
Автору спасибо.

1-10 11-17


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]