«Я тоже люблю тебя… Джейк…»
Несколько слов – и жизнь разлетелась на миллион острых осколков, каждый из которых впился прямо в сердце. Науэль снова и снова вглядывался в нежные черты беспокойно спящей девушки и пытался убедить себя, что ослышался, неправильно понял её невнятный сонный лепет… Слушал, не сорвется ли с любимых губ его имя…
Время шло, сумерки сгущались, надежда таяла, с ней таяли мечты о счастливом будущем. Казалось, что жизнь остановилась и вот всё, что у него осталось: душная ночь, спящая девушка, лунный свет на её щеке… Но с первым лучом солнца бесследно растает и это.
Как теперь жить в этом мире без будущего? Для чего?
Науэль лихорадочно искал решение.
Он должен освободить эту несчастную девочку от своей любви. Должен вернуть ей всё, что разрушил.
Но как?
Поговорить с Несси? Попытаться объяснить всё Блэку? Тихо уйти прямо сейчас, без объяснений и вопросов? Рано или поздно они разберутся во всём, и не так уж важно, что будут считать его, Науэля, предателем. Возможно, ненависть к нему способна будет объединить их…
Полукровка осторожно поднялся и, стараясь не разбудить крепко спящую у него на руках девушку, медленно побрел домой. Тихо поднялся по каменным ступеням, вошел в комнату, хранящую аромат дикой розы и вишни, и опустил свою ношу на кровать.
Несси открыла глаза, прижалась щекой к его ладони и сонно прошептала:
- Науэль… Спасибо тебе, спасибо за всё… мой милый, добрый, самый лучший…
«Но любишь ты его, а не меня…» - полукровка тяжело проглотил стоящий в горле ком.
Опустившись на колени, он гладил разметавшиеся бронзовые кудри, вдыхал дурманящий аромат, слушал ровное безмятежное дыхание – словно пытался забрать все это с собой на память: и запах, и шёлковую нежность локонов под ладонью, и звук дыхания…
«Милая, маленькая моя девочка, - мысленно прощался он с Ренесми, - завтра всё встанет на свои места. Ты проснёшься, а рядом, как раньше – твой волк. Как будто не было всего этого ужаса: Гнезда, Амуна, изолятора... Как будто все это тебе приснилось. И я тоже»…
Науэль вернулся в свою комнату и замер. Он знал, что нужно бежать отсюда, бежать немедленно, пока горечь открывшейся ему истины затмевает все остальные мысли. Покончить со всеми надеждами и иллюзиями одним махом, сейчас, немедленно… Но продолжал стоять, прислонившись лбом к бамбуковой стене, понимая, что закрыв за собой двери этого дома, он раз и навсегда лишит себя надежды на счастье – сделав шаг в пропасть одиночества, лететь можно только вниз.
Науэль медленно вышел на крыльцо. Голубоватый свет луны придавал какой-то мистический оттенок всему происходящему. Полукровке показалось, что кто-то смотрит ему в затылок. «Может быть, совесть? Собрался малодушно сбежать от правды, как последний трус! А если волк не простит её? Не поверит в её чистоту? Обидит своими подозрениями? Нет. Сначала я должен поговорить с ней самой, а потом, если понадобится, с Блэком», - решил полукровка и вернулся.
***
Сон рассеялся неожиданно. Синеватый лунный свет вливался в комнату, проецируя косой прямоугольник окна на бамбуковый пол. Было тихо, только из-за стены доносился едва слышный шепот Сета и Баниико. Вспомнился прошедший вечер, и тревожной холодной испариной на лбу вернулась реальность.
Несси поняла, что больше не чувствует ревности к маленькой полукровке, завоевавшей расположение оборотней. Когда она думала о том, сколько пришлось вынести Баниико за её короткую жизнь, собственные страдания казались не такими непереносимыми.
Этой девочке повезло: Сет умеет прощать. А Джейк? Какое страшное у него было лицо. Наверное, он презирает её теперь – слабую, раздавленную, обесчещенную. За всё это время даже ни разу не прикоснулся к ней. Но ведь она сохранила свою чистоту для него: Амун не успел, а Науэль ни разу не воспользовался её слабостью, вольной или невольной.
Она всё та же. Джейк просто не знает. Надо сказать ему. Если он будет знать, что она по-прежнему невинна и любит только его, может быть, всё изменится? Может быть, ещё не всё потеряно и он сумеет простить её ошибки? Поможет всё объяснить Науэлю?
Несси села на своей жёсткой низкой кровати, собрала и скрутила жгутом растрёпанные кудри, разулась, чтобы шаги были совсем бесшумными, и выбралась в пустую гостиную. Она прислушалась к звукам ночного дома: к тревожному дыханию в комнате Науэля, шёпоту в комнате Сета и Баниико. И к непроницаемой, мёртвой тишине в мансарде.
Поколебавшись несколько мгновений, Несси прокралась по бамбуковой лестнице наверх – двенадцать ступеней неизвестности не скрипнули под её легкими шагами – и осторожно отодвинула занавеску.
Мансарда, залитая лунным светом, была пуста.
Он даже не дал себе труда застелить постель – простыни так и лежали на углу широкой кровати ровной стопочкой, точно так, как их три дня назад оставила Эсми, - как будто здесь никто никогда не жил. И только рюкзак Джейка, небрежно брошенный у входа, говорил о том, что он всё-таки бывал здесь. Несси наклонилась и вдохнула знакомый, почти уже выветрившийся запах своего волка. Всего на несколько секунд она позволила себе представить, что ничего этого не было: ни Гнезда, ни Амуна, ни изолятора. Что всё это просто нелепый ночной кошмар и на самом деле они с Джейком никогда не расставались.
Еще мгновение - и она снова разрыдается, как ребёнок. Несси резко выпрямилась, вытерла ладонями влажные глаза и снова прислушалась к звукам, долетавшим снизу: неясные шорохи в комнате Науэля, сонное дыхание Сета и Баниико, тишина в комнате Леа. Такая же мучительная, как здесь, в мансарде.
Где они? Дежурят? Но в дежурстве нет необходимости: кто-нибудь из вампиров всегда поблизости, если бы была опасность, они предупредили бы. Где-то глубоко-глубоко Несси почувствовала лёгкий укол нового, незнакомого чувства. Обиды? Досады? Горечи?.. Ревности? Она прикусила губу и бесшумно вернулась в гостиную.
Если бы Ренесми чуть меньше скучала по этому голосу, если бы глухая тишина в мансарде так не угнетала её, она даже не услышала бы сквозь шум близкого водопада негромкий разговор оборотней:
- Спасибо, Блэк…
- Всегда пожалуйста, Клируотер. Остаться с тобой?
- Ну уж нет, на сегодня достаточно...
Несси испуганно отступила в тень террасы.
Что это значит? Неужели…
Нет-нет, это же Леа! Это же Стальная Клируотер, оборотень, а не девушка.
Сколько ни пыталась она утешить себя, коварный внутренний голос находил все новые тревожные аргументы: «Не может быть. Она же старше его!» - «Ну и что? Зато бессмертная, и такая же, как Джейк». – «Но они столько лет в одной стае, и никогда ничего…» - «А вдруг?..»
…Это у Джейка была она, Ренесми. А у Леа, сколько Несси себя помнила, не было никого. Память услужливо подкинула шутку Джейка за завтраком: «Я теперь волк свободный…»
Свободный… Свободный? Неужели Джейк говорил тогда не для Баниико, а для Ли?
Как он мог так быстро забыть ее? Променять на эту…
Несси независимо вскинула голову: не хватало ещё, чтобы Джейк услышал, как она плачет! Плачет о нём!
Она стремительно выскользнула в гостиную, а оттуда решительно направилась в комнату Науэля.
- Несс? – вскочил с постели полукровка, едва она раздвинула бамбуковую занавеску. – Что случилось, Несси?
Глотая слёзы, Ренесми прижалась к Науэлю. Гладя её спутанные кудри и ожидая, когда девушка сможет ответить, он вдруг почувствовал себя древним и почти неживым.
- Поцелуй меня, - всхлипнула Ренесми.
Науэль наклонился и прикоснулся губами к горячему лбу.
- Нет. Не так. Как раньше…
Но полукровка не спешил выполнить её просьбу, только внимательно смотрел на неё какими-то усталыми глазами:
- Что случилось, Несс?
Ренесми оттолкнула его и бросилась прочь из дома.
Науэль догнал её на крыльце, попытался остановить, но девушка резко рванулась из его руки и, не разбирая дороги, стремительно кинулась в джунгли. Науэль не считал себя больше вправе удерживать её, но всё же опасался оставить одну в таком состоянии и некоторое время молча бежал сзади, соблюдая дистанцию. Наконец Несси остановилась и, прислонившись лбом к стволу огромного дерева, разрыдалась, вздрагивая всем телом.
Науэль бесшумно подошел сзади, по-отечески положил руку ей на плечо и тихо сказал, удивившись, как глухо прозвучал его голос:
- Ты совсем запуталась, малышка. Давай поговорим?
Девушка вздрогнула от неожиданности и, не оборачиваясь, выпрямилась, пытаясь удержаться от всхлипов.
- Я всё знаю, Несс. Знаю, что ты любишь его, - голос полукровки звучал тихо и как-то бесцветно.
- Я его ненавижу! – выкрикнула Несси и ударила кулаком по стволу.
Науэлю хотелось застонать от боли: отчаянная реакция девушки не оставила ему никаких надежд. Но он не мог позволить себе поддаться горю. Возможно, позже, когда всё будет кончено. Когда он снова останется один в этих бескрайних джунглях. На всю свою проклятую вечность…
Но не сейчас.
Сейчас он должен быть сильным, чтобы освободить эту невыносимо дорогую ему девушку от своей любви.
- Тише, тише, малышка, - Науэль прижал её к груди. – Я знаю, что любишь. Вам многое пришлось пережить. Но всё наладится. Вот увидишь.
- Не наладится, - всхлипнула Несси.
- Поверь мне. Все встанет на свои места, как только я… - голос его сорвался, и он закончил с легким вздохом: - уйду отсюда.
- Уйдешь? – вскинулась Несси. – Ты бросаешь меня?
- Я освобождаю тебя от твоих обещаний, малышка, - грустно улыбнулся Науэль.
- Не покидай меня! Особенно сейчас, Науэль…
- Несс… - терпеливо прошептал полукровка. – Ты не можешь получить нас обоих. Остаться должен один. И это Блэк. Потому… - комок застрял в горле, дыхание перехватило, но он сделал усилие и закончил: - потому что без него ты не будешь счастлива.
- Но я обещала тебе… - не поднимая головы, прошептала Несси.
- Милая моя девочка… Неужели ты думаешь, что я смогу принять от тебя такую жертву? Неужели ты правда веришь, что я смогу быть счастлив, зная, как несчастна ты?
Несси почувствовала, как краска стыда заливает её щеки и собрала все свои силы, чтобы не разрыдаться от чувства вины перед мужчиной, столько сделавшим для неё. Несмотря на то, что Несси обещала своё сердце Науэлю, она не способна была выполнить обещание – она не была больше хозяйкой своему сердцу: оно теперь всегда будет там, где Джейкоб.
- Прости… Пожалуйста, прости! Я хотела… Пыталась…
Сердце Науэля сжалось от боли.
- Я знаю.
- Науэль… - она хотела приласкать его, сделать хоть что-то, чтобы тоска в его глазах не была такой невыносимой, но не знала, как. – Почему все так сложно?
- Не знаю, Несс. Это просто жизнь. Сердцу не прикажешь… – Говорить было трудно. Решать конкретные задачи, сосредоточиться на простых и правильных поступках вместо того, чтобы искать несуществующие ответы – это был единственный способ держаться: - Хочешь, я поговорю с твоим волком?
- Нет. Не нужно, - поникла Несси. – Он не станет слушать. Кажется, ему теперь всё равно.
Науэль был уверен, что Блэк не продержится долго – бросит свои игры в невозмутимость, как только место будет свободно.
- Ты ошибаешься… - начал он было переубеждать её, но понял, что не сможет, что срывающийся голос выдаст его и станет только хуже.
- Нет, - перебила его Несси и тут же сменила тему: - Когда ты… уходишь?
- Как скажешь. Сейчас? – он замер в ожидании ответа. Чего он хотел больше: продлить агонию своей души или прекратить всё как можно скорее?
- Так быстро… - выдохнула Несси. Ей было невыносимо страшно отпускать его от себя, но удерживать, давая надежду и заставляя страдать, было бы ещё хуже. И всё же она отчаянно искала причину отсрочить расставание: – И… не попрощаешься с… остальными?
- Я вернусь через пару дней за Уалемо. А пока подготовлю нам дом и… все необходимое… - Науэль просто не хотел, чтобы кто-то видел его таким беспомощным. Пусть пара дней ничего существенно не изменит. Даже годы безнадежного одиночества теперь ничего не изменят. И всё же ему нужно было немного времени, прежде чем он сможет говорить с Карлайлом.
Несси поднялась на цыпочки, чтобы поцеловать Науэля в обветренную щеку. Было жестоко удерживать его только потому, что она боялась остаться одна. Науэль не слышал разговора оборотней, не знал того, что знала она, Несси… Но даже это ничего не меняло: она не сможет разлюбить своего волка, даже если он нашёл способ забыться и больше не вернётся к ней.
Науэль осторожно обнял её за плечи, прижал к груди и замер на несколько минут, зарывшись лицом в шелковистые кудри и пытаясь надышаться на всю предстоящую бесконечную разлуку запахом дикой розы и вишни с едва заметной ноткой ванили… Как будто пытаясь забрать в свою опустошённую мёртвую душу хоть искру тепла этой юной девочки.
- Науэль, - тихо позвала Несси. - Я буду скучать по тебе… Потом, когда тебе не будет так больно от моего… предательства… Когда ты сможешь простить… Приезжай иногда… Пожалуйста.
- Обязательно, милая, - соврал Науэль. – Пойдём, я провожу тебя.
- Нет, не нужно. Я дойду сама. Пожалуйста, иди… - по-прежнему не глядя на него, Несси разомкнула объятья и сделала шаг назад.
Чувствуя, что ещё секунда, ещё слово – и он не найдёт в себе силы осуществить задуманное, Науэль широкими шагами бросился в джунгли.
Силы покинули Несси, она упала на колени и, закрыв лицо руками, дала наконец волю слезам. Почему она должна причинять боль Науэлю? Почему не может любить того, кто так предан ей? Почему вместо этого её сердце останавливается от одной только мысли, что она опоздала и ей уже никогда не вернуть любовь Джейкоба? Как она будет жить дальше, если все его клятвы и сказки о запечатлении – всего лишь слова, пустые слова? Несси чувствовала, что вся её прежняя жизнь рассыпалась на части: не было больше ничего постоянного, ничего надёжного, ничего правильного.
Крепкая рука полукровки заботливо легла ей на плечо:
- Пожалуйста, не плачь, я не могу уйти, пока ты так несчастна.
- Тогда ты никогда не сможешь уйти, - всхлипнула девушка.
Науэлю хотелось верить, что эти слёзы – о нём. Но ничего нельзя уже было изменить: о нём она поплачет всего один день, а любовь к Блэку будет оплакивать всю жизнь.
Он ничего не спрашивал, не утешал, но и уйти больше не пытался. Несси обессиленно привалилась к его тёплому плечу и прикрыла глаза.
- Науэль, - вдруг спросила она, - как ты думаешь, Леа красивая?
Полукровка вздрогнул: даже в душном мороке этой бесконечной ночи Леа казалась Науэлю одуряюще, невыносимо красивой. Странно было, что именно сейчас, когда, казалось, до основания были разрушены их жизни, Несси вдруг вспомнила о волчице. Неожиданно для себя полукровка почувствовал щемящую глухую тоску от мысли, что больше никогда не увидит эту дерзкую девушку.
- Почему ты спрашиваешь? – осторожно спросил он.
- Просто ответь, - голос Несси был слабым и безжизненным. – Она красивее меня?
Науэль почувствовал, как холодная испарина раскаяния выступает у него на лбу: неужели он чем-то выдал себя? Слишком откровенно засматривался на голые ноги Леа? Шептал её имя во сне? Не сумел скрыть от Эдварда свои мысли о ней в тот первый день, когда она сердитым и прекрасным вихрем ворвалась в перевязочную?
- Нет, конечно, Несс. Никакого сравнения, - торопливо ответил он. Наверное, слишком торопливо.
- Тогда почему он с ней? – отчаянно всхлипнула Несси. – Почему, Науэль?
Полукровка едва сдержал вздох откровенного облегчения:
- Возможно, он просто пытается заставить тебя ревновать? - ему почему-то не хотелось думать о том, что между Джейкобом и Леа есть что-то кроме старой дружбы. – Твой волк, Ренесми Каллен, не так равнодушен, как хочет казаться. Поговори с ним, и всё наладится, вот увидишь.
- Ты плохо знаешь его. Он не станет даже слушать!
- Я заставлю, - жёстко сказал Науэль.
Несси похолодела от страха, вспомнив опасное напряжение между оборотнем и полукровкой, которым закончилась безобидная игра в ножички. Ей до сих пор было стыдно, что это не она, а Леа остановила не на шутку разошедшихся парней.
- Нет! Вы же просто убьёте друг друга! – воскликнула она и вдруг подскочила на месте от пришедшей ей в голову авантюры: - Значит, ты считаешь, что он хочет разозлить меня? А ведь в эту игру можно играть вдвоём! Пожалуйста, помоги мне заставить его ревновать!
- Это плохая идея, Несси, - слабо возразил полукровка. Он не был уверен, что у него достаточно самообладания, чтобы благополучно пройти по краю этой пропасти: слишком остра ещё была боль потери, слишком опустошена выгоревшая дотла этой ночью душа. Но глаза Ренесми так сияли… Науэль вспомнил отчаяние Блэка в Норвегии, когда ослеплённый ревностью оборотень оказался способным на немыслимые для мужчины поступки… И сдался. Он старательно улыбнулся, проглотив ком в горле. Если с его помощью возможно вернуть этой девочке её волка – он должен сделать всё, что в его силах. И цена, которую он заплатит за это, не имела значения.
- Я разрушил твою жизнь, Несс, я должен всё исправить, - Науэль притянул её к своей груди и улыбнулся: – И потом… У меня будет уважительная причина ещё немного побыть с тобой рядом, а это лучше, чем совсем не видеть тебя. Ты свободна, Ренесми Каллен. Но если вдруг передумаешь…
- Науэль, - прошептала Несси, уткнувшись в плечо полукровки, – как бы я хотела любить тебя так, как его… но ничего не могу с этим поделать.
- Я знаю, Несс. Но мы что-нибудь придумаем.
Сейчас, когда Науэль смирился с мыслью, что фактически уже потерял эту бесконечно дорогую ему девушку, он, как ни странно, вдруг почувствовал себя несравненно счастливее, чем в те дни, когда заблуждался на её счет и считал своей: теперь он знал, что нужен ей, нужен по-настоящему. Она никогда не смогла бы полюбить его, но по-прежнему доверяла ему как самому верному и преданному другу. И эта, казалось бы, уже невозможная между ними искренность теперь давала ему силы пережить крушение надежды на личное счастье. В его опустошённой душе затеплилась тихая радость от мысли, что ещё несколько дней он сможет держать её за руку, видеть полные надежды глаза, слышать милый звонкий голос. Он действительно был счастлив, что может ещё ненадолго остаться с ней. Пусть даже для этого ему придётся снова играть в подростковые игры.
***
- Госпожа! Госпожа Синора!
- Мммм…
Госпожа Синора, проснитесь!
- Да отстань от неё, ты что, не знаешь, она больше на «госпожу» не откликается.
- А как же к ней обращаться?
- Да как ко всем: сестра.
- Чёрт, как-то непривычно. Ну, сейчас попробую. Сестра… э… старшая… проснись, тебя вызывают в канцелярию.
- Правда, что ли? Прямо сейчас, ночью?
- Конечно правда. Ночь не ночь, начальство не спит. А где начальство, там и канцелярия.
Синора лежала с закрытыми глазами и пыталась сообразить, снится ей этот нелепый диалог или два бесплотных голоса реальны. Глаза, разумеется, пришлось открыть. Над ней возвышалась рослая полукровка в чёрном.
«Почему не в зелёном?» - промелькнула неясная мысль, но нужное воспоминание пришло почти сразу - заученная, как считалочка, привычная фраза: «Гнездо захвачено, Амуна больше нет, отца тоже, все равны и должны работать, чтобы есть». И постоянных посыльных теперь не было, поэтому для мелких поручений использовали не только «серых», но и «чёрных». Тоска тоже была привычной. Она клубилась где-то в самой глубине, время от времени заволакивая весь разум непроницаемым покрывалом, и тогда приходилось останавливаться и напоминать себе: «Гнездо захвачено, Амуна больше нет…»
- Что тебе нужно, сестра? - сипловатым спросонок голосом спросила Синора.
- Тиазо просила тебя прийти к ней в канцелярию, - с облегчением в голосе объявила «чёрная».
- Сейчас, ночью? – Синора уже села в постели и быстро соорудила из растрепанных и не слишком чистых волос немудрёную причёску. Потом надела свою серую униформу, снова почувствовав прилив непонятной, хоть и привычной, тоски. Она не понимала, в чём дело: униформа была чем-то знакомым, понятным, но её ладони словно помнили что-то другое – мягкое, шелковистое, приятно льнущее к коже. Уныло одёрнув шершавую мешковатую блузу, Синора выжидательно посмотрела на «чёрную». Та молча направилась к двери, кивком пригласив «сестру» следовать за ней.
Уже спускаясь с крыльца, «чёрная» объяснила:
- Там у них какая-то проблема. Авария, что ли. Велели тебя позвать.
- А я-то при чём? – пожала плечами Синора.
- Так это же в твоём бывшем… - провожатая осеклась. – Хотя прости, забыла. Ладно, там объяснят, - и «чёрная» окончательно замолчала.
Они подошли к хижине в дальнем углу двора, у самого забора. Поднимаясь на стандартное крыльцо, Синора поймала себя на том, что принюхивается – из приоткрытой двери пахло чем-то до боли знакомым. «Чёрная» за ней не пошла, буркнув что-то про срочные дела.
Синора прекрасно помнила этот дом – возле него всегда стоял пост «чёрных», но она никогда не задумывалась, зачем это нужно. Теперь-то ясно – значит, здесь находится канцелярия. Но тогда почему сейчас у крыльца нет охраны? Может быть, все внутри? Синора нерешительно взялась за ручку двери – и она неожиданно привычно легла в ладонь. Наверное, нужно было остановиться, обдумать все эти странности, но в голове уже заклубились первые клочья тёмного тумана, поэтому женщина предпочла не задерживаться, чтобы не сердить начальство.
В прихожей действительно стояли две «чёрных», которые без слов посторонились, пропуская её в дверь комнаты. Сидевшая за столом полукровка подняла голову, и Синора узнала Тиазо. На бывшей «синей» была простая серая униформа; правда, на руке выше локтя красовалась повязка того самого, тёмно-синего, цвета, который когда-то был знаком принадлежности к элите Гнезда.
- Вот и ты. Заставляешь себя ждать, - недовольно сказала она.
- Виновата… - Синора опустила голову.
- Ладно. Проходи, садись. У меня к тебе важное дело.
- Спасибо… - Синора торопливо уселась в ближайшее кресло, усиленно отгоняя мысли о том, что тело странным образом помнит это положение, а кресло буквально пропитано её собственным запахом, только с добавкой ещё какого-то тонкого, щекочущего ноздри аромата.
- От тебя требуется небольшое содействие, сестра, - небрежные слова не соответствовали напряжённому голосу, но Синора была настолько поглощена знакомыми ощущениями, что не обратила на это ни малейшего внимания и молча кивнула, ожидая продолжения.
- Желтоглазые хотят найти организаторов Наказания отступницы, - Тиазо сделала паузу и внимательно посмотрела на сидящую напротив бывшую хозяйку дома. Но лицо той выражало только вежливое недоумение. – Ну, не делай вид, что не знаешь о справедливой каре, постигшей эту предательницу, Баниико. – На лице Синоры появилось что-то похожее на понимание. – Вот-вот. Мы прикрывали тебя изо всех сил, и до сих пор это срабатывало, но завтра… вернее, уже сегодня вечером, должны прибыть те желтоглазые, которые улетали в Европу, а среди них есть такие, что видят всех насквозь.
- Прикрывали… меня?.. – голос Синоры был полон чистейшего изумления.
- Разумеется, - нахмурилась Тиазо. – Ведь это ты подговорила остальных и устроила и суд, и заслуженную казнь. Это было смело, не спорю, - она смотрела с уважением, и Синора приосанилась, хоть и не помнила ничего из того, о чём говорила начальница. Но бывшая «госпожа» и сама знала, что на её память нельзя положиться – уж слишком часто она подсовывала воспоминания о том, чего не было и быть не могло. А в таком случае вполне могло быть и наоборот – Синора сделала что-то, но в памяти об этом нет ни малейшего следа. Начальству в любом случае виднее. Поэтому бывшая хозяйка дома сочла за лучшее согласно кивнуть. – Ну вот, - в голосе Тиазо послышалось явное облегчение, и Синора обрадовалась, поняв, что выбрала правильную тактику. – Нельзя же допустить, чтобы за твой храбрый поступок наказали ни в чём не повинных девочек.
Действительно, нехорошо. Нужно отвечать за свои поступки, тем более что Тиазо явно восхищена тем, что, оказывается, совершила Синора, а восхищение начальницы заработать непросто, это каждая сестра знает.
- Что я должна сделать? – Синора даже приподнялась в своём кресле, демонстрируя искреннее желание помочь.
- Всё очень просто, - Тиазо положила перед ней лист бумаги и авторучку. – Ты сейчас напишешь то, что я продиктую, а потом мы отведём тебя в безопасное место. Ты будешь жить там, пока желтоглазые не вернутся к себе, в вечные снега. Они не могут долго находиться здесь, под горячим солнцем. – Синора понимающе кивнула и потянулась за авторучкой. – Ты пишешь по-английски? Нет? Тогда давай по-испански…
- Я готова, сестра.
- Пиши… - и Тиазо принялась размеренно диктовать, чуть прикрыв глаза: - Я осознала свою ошибку. Мне не следовало брать на себя то, что дано только богам и великим предкам – право распоряжаться чужой жизнью. Боги сами покарали бы отступницу, а я решила, что должна сделать это вместо них. Мне жаль, что я уговорила других сестёр помочь мне и теперь их могут за это наказать. Я не могу жить, сознавая глубину своей вины…
- Не могу жить? – Синора подняла глаза на Тиазо, на секунду перестав писать.
- Не обращай внимания, - отмахнулась Тиазо. - Это чтобы обмануть желтоглазых, иначе они начнут тебя искать, а от них не скроешься.
Синора снова склонилась над бумагой.
- …своей вины. Дописала. Что дальше? – спросила она.
- Осталось совсем чуть-чуть. Дальше так: Прошу прощения за то, что совершила. Пусть моя смерть искупит всё. Не нужно наказывать тех, кто помогал мне по моей просьбе, они просто не понимали, что делают. Прощайте. Храни вас Нгенемапун, а я вверяю себя богине Луны Киллен, которая отведёт мою душу в царство мёртвых Нагмапу.
Синора старательно выводила буквы, дописывая последнее слово.
- Всё? – спросила она, довольно глядя на ровные строчки.
- Да, только подпишись, - Тиазо встала и обошла стол. – Вот так. Ну что ж, прекрасно, у тебя очень красивый почерк. Сейчас, правда, пишут немного по-другому, но это даже хорошо, - непонятно похвалила она. – Письмо мы подсунем желтоглазым, а ты будешь отдыхать, пока они не уберутся. Охотиться, гулять, отсыпаться… Ну а когда они уедут, за тобой придут. И тогда ты сама решишь, возвращаться или нет. Счастливого пути, - закончила она разговор и, чуть повысив голос, позвала: - Девочки, зайдите.
Вошли обе «чёрных».
- Значит, действуйте, как я вам сказала, - сухо сказала Тиазо. – И возвращайтесь поскорее, у нас много дел, а уже почти рассвело.
Встав из кресла, Синора направилась было к двери, через которую вошла, но Тиазо окликнула её:
- Нет, Синора. Тебе не туда. Нужно будет пройти подземным ходом, а потом ещё немного проплыть, чтобы сбить желтоглазых со следа. Девочки покажут тебе дорогу.
Боевики уже стояли у открытой потайной двери. Синора послушно повернула к ним, мучительно пытаясь припомнить, почему всё кажется ей таким знакомым, как будто она здесь уже не раз бывала… А может быть, этот дом просто снился ей когда-то? Да и весь этот разговор, это странное письмо, которое она только что написала, - вдруг это тоже только причудливый сон и сейчас она проснётся в своём бараке?
Устав думать, Синора уныло вздохнула и пошла к узкому проходу, где уже скрылась одна из «чёрных».
- До свидания, - вежливо попрощалась она с Тиазо, но не расслышала, что ответила начальница, потому что в этот момент дверь в комнату захлопнулась и вокруг стало темно.
- Налево и вниз! – довольно непочтительно скомандовала та «чёрная», которая была за спиной у растерявшейся Синоры. Женщина повиновалась, пытаясь разглядеть, где она очутилась. В этой чернильной темноте не слишком помогало даже острое зрение полукровки. Провал подземного хода она заметила в самый последний момент, да и то только потому, что оттуда шёл отчётливый запах речной сырости. «А потом ещё немного проплыть», - вспомнила она слова Тиазо и почему-то вздрогнула, хотя неплохо умела плавать.
Мягко спрыгнув в подземный ход, Синора, не дожидаясь команды неприветливой «чёрной», пошла на звук удаляющихся шагов первой провожатой. У развилки, где ощутимо пахло гарью, шедшая впереди девушка свернула налево. Тычок в спину подтвердил, что Синоре следует идти за ней. Неприятный запах остался позади, а навстречу уже веяло речной прохладой, и Синора ускорила шаги.
У расселины, сквозь которую в туннель проникал тусклый зеленоватый свет, никого не было – видимо, первая «чёрная» уже вышла на поверхность. Синора тоже хотела было нырнуть в узкую щель между базальтовыми плитами, но вторая сопровождающая молча придержала её за руку. Через пару секунд снаружи донёсся голос её напарницы: «Можно!» И «чёрная», не выпуская руки Синоры, так же не говоря ни слова, подтолкнула её в сторону выхода.
Оказавшись на скалистом берегу, нависающем над быстрым полноводным потоком, Синора поёжилась, вдруг осознав, что ей предстоит сейчас вплавь преодолевать эту опасную реку. Но другого пути, похоже, не было, и она, заискивающе посмотрев на бесстрастные лица «чёрных», покорно шагнула к краю. Стоя в нерешительности над несущейся внизу водой, Синора не видела, как, хищно пригнувшись, отработанным плавным движением одна из «чёрных» бесшумно извлекла из ножен узкий стилет, больше похожий на иглу.
Боль пришла не сразу – вначале Синоре показалось, что её просто резко толкнули в спину. Она с громким плеском ушла с головой в воду и поняла, что произошло, только когда не смогла пошевелить руками. Внезапно всё вдруг стало кристально ясным, словно с разума сняли наконец тёмную густую вуаль. В одно мгновение она вспомнила всё, до последней мелочи, и ужаснулась тому, что с ней сделали, а потом – тому, что всю свою долгую жизнь творила сама. На последнем выдохе Синора успела произнести: «Господи, спаси и помилуй!», - а вдох ей уже не понадобился.
...вы можете стать членом элитной группы сайта с расширенными возможностями и привилегиями, подав заявку на перевод в 
0
,мне по кайфу ваши "гуманные " решения 
, хотя перевоспитать можно было и попробовать ,потешили мою кровожадную душеньку 
