Науэль и Леа как по команде сосредоточенно втянули носами воздух, одновременно почуяв едва уловимый пока запах.

Запах трёх чужих полукровок.

И один их них Науэлю был слишком хорошо знаком.

Леа ещё не видела их, но уже понимала, что так далеко от Гнезда обычные полукровки зайти не могли. Значит, их выследили или боевики, или разведчицы. Три хорошо обученных полукровки на одну волчицу – это многовато. Но не смертельно. Бывало и похуже.

Леа досадливо покосилась на Науэля: всего-то и надо было вовремя принять волчий облик, сейчас «чёрные» не застали бы её врасплох… и такой замечательный день не был бы испорчен глупой ссорой. Но все их взаимные упрёки вдруг потеряли всякое значение – теперь, перед лицом настоящей проблемы, в мире не было ничего важнее безопасности этого мужчины, стоящего напротив неё…

- Отойди, - шепнула она одними губами, продолжая вглядываться в джунгли за спиной Науэля. – Я могу тебя покалечить…

Но больше уже ничего не успела сказать - он толкнул её в сторону, и она услышала характерный свист над своим ухом: дротики, мать их! Полукровка навалился на неё всем весом своего горячего тела, прижимая спиной к отвесной скале. Он оказался сильнее, намного сильнее, чем Леа могла предположить.

Глаза их снова оказались почти на одном уровне, губы… Слишком близко…Эх, о чем ты только думаешь, Глупая Клируотер!
- Дротики отравлены, отпусти сейчас же, - прошипела Леа, тщетно пытаясь вырваться из крепких объятий полукровки.

- Яд не убьет меня, просто больно, - вздрагивая и шипя сквозь зубы от каждого попадания, ответил Науэль и пригнул её голову к своему плечу. – Не высовывайся, осталось не больше двух, я считал.

- Откуда ты… - удивилась было волчица такой точности, но полукровка перебил её:
- Всё, отстрелялись. Теперь твой выход, и… будь осторожна, Красавица.

Науэль отпрянул в сторону, давая Леа пространство для превращения. Он видел, как, с силой оттолкнувшись, девушка взмыла в длинном прыжке. Лоскуты её шорт и разорванной красной майки ещё парили в воздухе, а стремительная волчица уже опрокинула передними лапами одну фигуру в чёрном комбинезоне и в сильном широком развороте ударом головы отшвырнула подальше вторую.

Чтобы не потерять равновесие, Науэль упёрся рукой в скалу, к которой всего мгновение назад прижимал Леа. В глазах потемнело от боли, он часто моргал, пытаясь вернуть зрение, чтобы оценить обстановку: три полукровки - это много даже для Леа, и без его помощи ей не справиться. Если бы хоть немного яда могло вытечь вместе с кровью… Резким скользящим ударом спиной о скалу полукровка сшиб проклятые дротики – часть из них, разорвав кожу, упала к его ногам, и Науэль почувствовал, как горячая кровь пропитывает его рубашку. Но тем же ударом он, вероятно, загнал ещё глубже несколько оставшихся – и чуть не потерял сознание от слепящей боли.

В это мгновение первая полукровка, выкатившись из-под волчьих лап, вытащила свой боевой нож и бросилась на волчицу. Но Леа была быстрее – взрыв лапами землю, снова круто развернулась, уходя от удара. «Поиграли, и будет, - подумала она, рассчитывая смертельный бросок и отчаянно надеясь обойтись без крови. – Только перебить позвоночник…»

Всего пара секунд почти невыносимой боли показались Науэлю вечностью. Наконец он оттолкнулся от скалы и увидел, как Леа опрокинула одну из «чёрных» на землю, но вторая, вскочив на ноги, по широкой окружности заходит волчице за спину.

В одно мгновение Науэль остро осознал, какой невыносимо пустой станет его жизнь без Леа. Дело не в совести. И даже не в Блэке. Она нужна ему. Просто нужна. Именно она.

Собрав все силы, он бросился на спину крадущейся «чёрной» - охотничьи навыки не подвели, и, несмотря ни на что, прыжок получился точным. Рывок, хруст ломающихся позвонков – и полукровка со сломанной шеей уставилась стекленеющими глазами в белое от зноя тропическое небо. Науэль встретился взглядом с волчицей, горделиво поднявшей голову от поверженной «чёрной», и в эту секунду… нет, даже не услышал, а скорее угадал лёгкое движение в зарослях за спиной у Леа.

«Миика!»

Науэль вдруг отчётливо вспомнил, как во время побега намокшие штаны разведчицы облепили её голень, обозначив закреплённые на ней ножны стилета. Тогда он не придал этому значения, а теперь эта мелочь могла стоить одному из них жизни. Намётанным взглядом охотника он моментально просчитал траекторию возможного броска полукровки, а в следующую секунду уже рванул с шеи свой скинер, почти не замахиваясь, метнул его в заросли и тут же услышал высокий вскрик и треск ломающихся веток.

«Всё…» - мелькнуло в голове, и Науэль тяжело повалился на землю.

Леа бросилась в заросли, туда, где раздался крик, готовая прикончить последнюю из нападавших, но дело уже было сделано: третья полукровка, не в чёрном, а в синем комбинезоне, ничком лежала на земле. Волчица наступила ей на спину и почувствовала расслабленную податливость мёртвого тела. Ударом лапы Леа перевернула убитую: один глаз полукровки закатился, а из глазницы другого торчала гладкая рукоятка ножа Науэля. Мёртвые пальцы правой руки продолжали сжимать тонкий стилет с бороздкой, заполненной вампирским ядом. Этот стилет предназначался ей, Леа, потому что только для неё он был смертельно опасен даже при неточном попадании.

«Спасибо, Науэль…» - растроганно подумала она и тут же почувствовала, как шерсть у неё на загривке встает дыбом от ужаса: «Науэль!»

Леа бросилась обратно. Науэль лежал лицом вниз, и первое, что она увидела – огромное красное пятно на новой белой рубашке и торчащие из спины полукровки дротики. В два больших прыжка она оказалась с ним рядом и перекинулась, совершенно не задумываясь о своей наготе.

- Науэль! – Леа упала перед ним на колени. Её собственное сердце стучало так громко, что она не могла разобрать, бьётся ли ещё сердце полукровки. – Нет! Пожалуйста, нет!

- Что именно «нет», Красавица? – прохрипел Науэль и попытался перевернуться.

- Черт бы тебя побрал! Что за детский героизм! – она хотела, чтобы её слова прозвучали жёстко, но получился только жалобный всхлип. – Потерпи, я вытащу...

- Осторожно, не прикасайся к жалу, держи за оперение… - прошептал полукровка, стараясь не застонать, пока девушка резкими рывками вытаскивала глубоко засевшие дротики. – Испортил твой подарок…

- Сколько крови…

- Это хорошо, вместе с ней выходит яд…

- Ты встать сможешь?

- Думаю, да, но сейчас я тебе буду обузой в пути. Тут неподалёку есть один из входов в пещеру, оставь меня там, через несколько часов я буду в форме.

- Покажи, куда идти, - сказала она коротко.

Науэль слегка приподнялся и Леа, поднырнув под его правую руку, помогла ему выпрямиться.
- Через перевал было бы ближе, но, боюсь, мне сейчас его не одолеть. Отсюда вот до того большого камня, видишь его? А потом направо будет достаточно пологий подъём, я справлюсь.

- Понятно, подождёшь минутку, я принесу рюкзак? – и прежде чем полукровка ответил, уже отскочила в сторону и перекинулась. Не прошло и пары минут, как серая волчица вернулась, держа в зубах за лямку рюкзак с притороченной к нему фляжкой. Она остановилась перед Науэлем и терпеливо ждала, пока он отвяжет фляжку и сделает несколько жадных глотков, а потом легонько, но требовательно боднула его в бок, вынуждая закинуть руку себе на шею и опереться.

- Что ты, я сам… - смутился полукровка, но счёл за лучшее подчиниться, услышав глухое волчье ворчание. – Хорошо, хорошо…

Он пропустил между пальцев серебристую волчью шерсть и слабо улыбнулся:
- Мягкая…

Волчица оглянулась на него и насмешливо фыркнула.

- Мне ещё вчера хотелось… потрогать… Только я боялся твоих насмешек… - смущенно пробормотал Науэль.

Волчица снова фыркнула, и полукровка расценил это как гарантию того, что насмешки ему обеспечены уже в ближайшем будущем.

Спустя полчаса Науэль с облегчением опустился на прохладный пол каменного грота. Волчица выпустила из пасти лямку рюкзака и настороженно повела носом. Науэль тоже чувствовал это: совсем недавно в гроте были те самые три полукровки, тела которых остались в зарослях неподалеку.

- Ли, не ходи туда… - но волчица уже двинулась по следу в гулкое чрево пещеры. – Ли, прошу тебя…

- Всё хорошо. Эти трое были здесь, но других следов нет. И ещё я нашла воду. Хорошая, здесь источник, - раздался из глубины грота голос Леа, искажённый эхом. – Только отвернись, мне нужно одеться.

- Конечно-конечно, я не смотрю, - отозвался Науэль. Полумрак грота не был помехой его острому зрению, и он деликатно закрыл глаза ладонью. Однако одна только мысль об обнажённой Леа заставляла его испытывать странное волнение, и даже жгучая боль не становилась этому помехой.

Тихо взвизгнула «молния» рюкзака и тут же раздался возмущённый возглас:
- Какого дьявола, Науэль?!

Полукровка зажмурился: определённо, не так Леа должна была обнаружить его подарок. И таких отчаянных ноток в её голосе он ожидал меньше всего.

- Извини, не удержался… Ты была в нём такой… красивой… - оправдания звучали не слишком убедительно.

- Ты не понимаешь… Не поймёшь…

- Пожалуйста, Ли, возьми его…

Она не ответила, не смогла ответить. Дело было не в платье – само по себе оно было ей не нужно. Ей нужен был этот мужчина – сильный и бесстрашный, насмешливый и заботливый - единственный. Для него одного она хотела стать другой - Женщиной и Любимой, Матерью его детей. Но ничему из этого не суждено сбыться, потому что это был чужой мужчина. И никакое платье не могло этого исправить. Леа проглотила ставшие комом в горле слезы и длинно, тяжело вздохнула. Науэль встревоженно обернулся, вглядываясь в темноту грота, и увидел девушку, уткнувшуюся лицом в белую ткань.

- Ли?

Она вздрогнула, словно очнувшись, засунула скомканное платье обратно в рюкзак, а вместо него вытащила одну из футболок невообразимого размера и резко выпрямилась, одёргивая ее на себе.
- Можешь снять рубашку? – спросила она деловым тоном, повернувшись к Науэлю.

- Наверное… - неуверенно ответил тот. Подсохшая ткань прилипла к спине, заскорузлую от крови рубашку предстояло оторвать от ран.

- Постой, я сама, - она опустилась на колени. – Нет, ничего не выйдет… Перевернись на живот.

Науэль с облегчением подчинился – так боль была почти терпимой. Леа выплеснула ему на спину остатки воды из фляжки и осторожно принялась отделять от кожи намокшую ткань:
- Очень больно?

- Нет, - сквозь зубы ответил полукровка. – Ты не обязана возиться со мной. Двумя милями севернее есть перевал, несложный, ты справишься, а потом на юг…

- Угу, - неопределенно ответила Леа, осторожно промакивая остатками рубашки окровавленную спину полукровки.

- …Одна ты доберёшься быстрее, - продолжал Науэль. - А я вернусь ближе к ночи, в крайнем случае - к утру…

Леа молча скрылась в глубине грота, а вернувшись, протянула полукровке фляжку, наполненную ледяной водой.
- Как ты? - Леа вытерла испарину со лба полукровки влажным обрывком рубашки.

- Нормально, - ответил Науэль, осторожно делая глоток. – Иди…

Он хотел бы остановить её – даже боль казалась терпимой, когда она была рядом. Но не остановил. Не посмел…

Девушка, чуть помедлив у выхода, выбежала прочь.

Науэль едва удержался от того, чтобы ее окликнуть, так мучительно трудно было позволить ей уйти. Даже в своих собственных мыслях он не разрешал себе назвать то чувство, которое он испытывал к Леа. Чувство, для которого он навсегда закрыл своё сердце, на которое запретил себе даже надеяться… Но оно обошло все запреты и всё-таки ворвалось в его жизнь – то самое чувство без названия. Науэль опустился ничком на каменный пол пещеры и тихо простонал сквозь зубы: «Почему я так поздно встретил тебя?».

И забылся с лёгкой улыбкой: «А ведь мог бы совсем не встретить…»


Джейкоб с трудом просыпался, медленно выдирая себя из сна. Сон был хорошим, но уж очень неправдоподобным, а главное, даже во сне он понимал, что спит, и неприятное пробуждение – просто дело времени. Он ненавидел такие сны, потому что после них приходилось долго собирать себя по кусочкам, напоминая, почему он ещё здесь, почему не на противоположном краю планеты. Вот и сейчас – Несс ещё заливисто смеялась под бледным северным небом, запрокинув голову и подставляя его губам свою нежную шею, а он уже с тоской ждал, когда её облик начнёт расплываться, делаться прозрачным, смех стихнет, словно растворившись в тишине, а в голову опять полезут горькие мысли.

Глядеть на белый свет не хотелось, однако первый же сознательный вдох принёс такие неожиданные запахи, что глаза распахнулись, как будто он вовсе и не спал. Джейкоб рывком сел – но тут же вспомнил, где он, и успокоился. Разумеется, пахло всякой медицинской химической дрянью, а сквозь эту жуткую смесь щекочущих чуткие волчьи ноздри «ароматов» неуклонно пробивался запах крови. В том числе – человеческой. И это была единственная странность, потому что остальные запахи объяснялись легко – он был в медпункте, куда притащился приходить в себя после утреннего сеанса Несси, едва не закончившегося трагедией. Джейк до сих пор чувствовал во всём теле лёгкую слабость, но, конечно, это не шло ни в какое сравнение с тем состоянием выжатого лимона, в котором он находился сразу после возвращения из потустороннего мира.

«Бррр…» - оборотень поёжился, вспоминая. Всё-таки есть в этой Кашири что-то от ведьмы. Как она тогда сказала? Да что уж там – он невесело ухмыльнулся в полумраке палаты – разве такое забудешь! До сих пор мороз по коже: «Забери свою женщину оттуда, воин…». Свою женщину… Это он – её волк, а она вовсе не его женщина, шаманке ли не знать, ведь Несс отдала предпочтение её воспитаннику, этому Мистеру Совершенство... И это он, Науэль, по праву должен был идти за Несси туда, в тот странный лабиринт. Но Кашири даже слышать об этом не захотела, почему? Сказала что-то странное про выбор, который вовсе и не выбор даже. Что всё проверено… Кем, когда?

В сердце Джейка, как он ни противился этому, внезапно вспыхнула надежда – чуть ли не раньше, чем догадка в голове. А вдруг?.. Вдруг шаманка не ошиблась? Вдруг с самого начала знала что-то такое? Что если именно Несси она имела в виду тогда, в пещере, сказав, что из мира духов Джейкоба вывел кто-то более сильный, чем она. Более важный для него. И это странное выражение лица Несс перед сеансом. Как будто она боялась его отказа, а когда поняла, что он согласен, обрадовалась почти до слёз…

Да нет, не может быть… Надежда погасла так же быстро, как вспыхнула. Память услужливо подсунула нужные – будь они прокляты! – аргументы. Ведь Кашири не зря назвала его сильнейшим из потомков воинов-духов. Значит, смысл именно в этом, действительно, какое дело вампирше-шаманке до волчьей любви, взаимная она или безответная…

Джейк тяжело вздохнул и снова вытянулся на кушетке с приставленным к изножью табуретом. Сон больше не шёл, но и вставать не хотелось – зачем? Несси в безопасности, окружённая плотной группой своих бессмертных и неуязвимых родственников и друзей. Сейчас, наверное, как раз лакомится чем-нибудь у Эсме, а Белла сидит напротив и глаз с дочурки не сводит. Он поймал себя на том, что растроганно улыбается, и покачал головой, дивясь собственной глупости. Леа права: ещё немного – и его, кажется, вполне устроит коврик под лестницей в семейном гнёздышке счастливых молодожёнов.

«Всё-таки надо бы ещё поспать, понадоблюсь – найдут», - решил оборотень и завозился, устраиваясь поудобнее на своём жёстком ложе, но тут же замер, услышав приближающиеся лёгкие шаги. «Чёрт, сейчас унюхают и начнут окружать заботой», - он даже сморщился, представив. Меньше всего в этот момент ему требовалось общество. Больше всего хотелось накрыться с головой и забыть обо всём ещё хоть на час-другой, но чуткие вампирские уши где-то за стеной лишали его малейшей возможности шевельнуться, оставшись незамеченным. А если не двигаться, есть шанс, что его запах не различат сквозь всю эту химическую вонь.

За стеной тихо заговорили. Джейк невольно прислушался – а, понятно, Карлайл и эта женщина-врач, которая помогала ему с переливанием крови, спасая Сета. Ух, даже сейчас вспомнить страшно то тошнотворное чувство, которое испытал Джейкоб, увидев посеревшее лицо друга и жуткую кровавую «мишень» на белоснежной повязке – прямо над сердцем.

Женщина – кажется, доктор О’Грэйди – говорила странно слабым, безжизненным голосом. Ранена? Тогда понятно, откуда запах человеческой крови. Кто мог её ранить – может быть, кто-то из этих отмороженных полукровок? С них станется. Да, жаль, если так. Женщина ему понравилась – спокойная, не паникёрша, а взгляд и манера в задумчивости чуть поджимать губы показались странно знакомыми, хотя он был уверен, что тогда, в день штурма, увидел её впервые.

Занятый своими мыслями, оборотень вздрогнул, когда Мэрион внезапно вскрикнула, словно Карлайл причинил ей боль. Но тот успокаивающе произнёс, чуть повысив голос:
- Мэрион, прошу вас, вы же не хотите, чтобы у вас снова открылось кровотечение!

Видимо, Мэрион действительно была серьёзно ранена, если сам док Каллен не смог надёжно остановить кровь. Какие же дряни всё-таки есть среди этих девчонок! А с виду такие тихони, просто ангелочки. Не считая «чёрных», конечно. Да и «серая», устроившая засаду на Сета и Баниико, тоже была ещё та оторва…

- …Ваша дочь и две другие девочки в полной безопасности, – продолжил Карлайл. - В настоящее время органы опеки рассматривают возможность оставить их с приёмным отцом. Насколько я знаю, какое-то время побыть с детьми согласилась мать мистера Мерфи. Позже, вероятно, ему придется нанять гувернантку, если он будет бороться за сохранение семьи. Разумеется, сейчас все они в шоке – такая внезапная смерть… Девочки очень любили свою приёмную маму и тоскуют по ней – мистер Мерфи предпочёл сказать детям правду…

Джейк услышал, как доктор О’Грэйди тихо всхлипнула.
- Мне срочно нужно в Ирландию, Карлайл! Я должна убедиться, что с моей дочерью всё в порядке.

- Мэрион, вы же сами врач, - неожиданно жёстко сказал Каллен-старший. – Что вы ответили бы на моём месте?

- Но как же?.. – захлебнулась рыданием женщина. – Я просто не смогу… здесь… когда она…

- Речь идёт буквально о нескольких днях, - теперь голос вампира утешал, сострадая. – Кроме того, вас вряд ли устроит, если придётся передвигаться в инвалидном кресле. А в конце недели вы уже сможете вернуться практически к нормальному образу жизни. Я даже не стану к вам приближаться, буду подстраховывать издали, на всякий случай.

- Да, я понимаю, - чуть спокойнее сказала Мэрион. – Но… они не уедут? Люси не заберут в приют?

- Нет, ничего подобного в видениях Элис пока нет. Хотя в том, что касается вас, её видения достаточно зыбки, но Люси она отчётливо наблюдает на прежнем месте, в Баллироне, в семье мистера Мерфи.

- Элис… не видит меня? – дрогнувшим голосом спросила женщина. Джейкоб страдальчески свёл брови: дела доктора О’Грэйди, кажется, были совсем плохи.

После паузы Карлайл осторожно ответил:
- Я не очень хорошо разбираюсь в видениях дочери, но она говорит, что они странно изменчивы, как будто меняются какие-то обстоятельства в вашей жизни… Правда, Элис считает, что возможной причиной является то, что вы ещё не приняли решение…

- Решение? – с иронией переспросила Мэрион. – И какое же решение может вернуть мне дочь, не подскажете, доктор?

Карлайл промолчал, а Джейку почему-то вспомнился серый дождливый день на маленьком кладбище в Ла Пуш, сгорбленная фигура отца и сдавленные рыдания сестёр. Вспомнился нудный дождь, размывающий глину свежего холмика… И безмолвие их старого дома, сразу ставшего холодным и неуютным… И то, как впервые испытал леденящую пустоту необратимой потери…

Джейкоб глухо сглотнул подступившие к горлу слёзы, как будто снова был тем испуганным мальчишкой, только что постигшим, что такое смерть…

Он отвлёкся на тяжёлые воспоминания своего детства, чуть не пропустив момент, когда тихий диалог за стеной возобновился. И вздрогнул, услышав внезапно окрепший голос Мэрион:

- Я понимаю, что у вас добрые намерения, доктор Каллен, но и вы поймите меня: моя жизнь ничего для меня не будет стоить, если я не смогу видеться со своим ребёнком. Пусть не сразу, пусть когда она немного подрастёт и можно будет рассказать ей правду. А то, что вы предлагаете… это просто неприемлемо! Мне приходилось видеть новорожденных вампиров, хотя обычно их держали вдали от Гнезда, пока они не начинали себя контролировать. Тех же, кто не поддавался дрессировке, говорят, просто уничтожали. Сколько лет пройдёт, пока я хотя бы издалека смогу наблюдать за жизнью Люси, не рискуя убить свою дочь или устроить резню в городе? Нет... Всё… что угодно… только… не это! – последнюю фразу женщина договорила еле слышно, задыхаясь и делая паузы после каждого слова.

Чёрт! Док предложил ей обращение? Выходит, дела у Мэрион – хуже некуда. Жаль, вдвойне жаль.

Джейк вдруг поймал себя на том, что досадует, услышав решение женщины. Да, жизнь среди хладных определённо изменила его даже больше, чем он думал. Ещё несколько лет назад он яростно негодовал бы по поводу предложения Каллена-старшего – как же, если и есть что-то хуже смерти, то это обращение в монстра, жаждущего человеческой крови. А теперь сердится на Мэрион, вот так, без борьбы, отказывающейся от жизни. От дочери.

А если бы у его матери тогда был выбор? Неужели она тоже не попыталась бы ничего изменить?..

Разговор за стеной тем временем продолжался. Но теперь говорил только Карлайл. Мэрион упрямо молчала – впрочем, может быть, просто истратила все силы на эту вспышку.

Голос вампира звучал устало:
- Мэрион, я не стану убеждать вас, хотя у меня есть весомые аргументы. Посмотрите на мою невестку – Белла тоже была обращена по жизненным показаниям. Удивительно, но она смогла держать свою жажду под контролем буквально с первых же минут после завершения перерождения. В первый же день ей доверили её теплокровную дочурку, - в голосе Карлайла послышалась нескрываемая нежность, но в следующую секунду тон снова стал деловым, «докторским»: - Однако я проявил бы непростительную безответственность, если бы гарантировал вам такой же исход. Увы, мы не знаем, что послужило причиной такого выдающегося самоконтроля Беллы. Поэтому могу сказать только: не спешите с окончательным ответом и как следует обдумайте моё предложение. Мы с уважением отнесёмся к вашему выбору. Может быть, есть смысл отложить окончательное решение до возвращения из Ирландии?

Мэрион чуть слышно прошептала что-то – даже острый волчий слух не помог Блэку разобрать её слова. Но Карлайл ответил ясно и чётко, по-человечески:
- Нет, мы не настаиваем на вашем возвращении, но очень надеемся, что вы окажете нам доверие и разрешите в любом случае позаботиться о вас. Со своей стороны могу твёрдо обещать вам лёгкую смерть… в случае отказа от жизни.

Женщина снова что-то сказала, а Каллен горько хохотнул:
- Да, представьте себе. Это тоже жизнь, хотя к ней, безусловно, нелегко привыкнуть. Многое станет временно или… или постоянно недоступным, но сохранится главное - возможность помогать вашей дочери, даже если вам придётся оставаться в тени. Вы сможете оберегать её. С течением времени – даже общаться. Сейчас есть способы… Достижения электроники…

Голос вампира замер, прерванный неожиданным всхлипом Мэрион, перешедшим в тихие – вероятно, приглушённые подушкой – рыдания.

Джейк чувствовал себя не в своей тарелке, став невольным свидетелем этого не предназначенного для чужих ушей разговора, но выхода у него не было, поэтому приходилось сохранять полную неподвижность и ждать.

- Вот, выпейте, - снова заговорил Карлайл, когда рыдания прекратились. – Это позволит вам спокойно подумать. Я понимаю ваше состояние, Мэрион, но ещё раз прошу оценить тот факт, что сейчас вы держите свою судьбу в собственных руках. Никто из нашей семьи не имел такой возможности. Даже Белла, которая сознательно избрала наш способ существования, всё-таки была обращена экстренно, в ходе реанимации. За Эдварда, Эсме и Розали сделал выбор я сам – и до сих пор не уверен, благодеянием это было или злодеянием, хотя в момент обращения все они находились при смерти. Мои дети и жена настолько благородны, что не упрекают меня, хотя было время… - за стеной повисла пауза. Потом Каллен-старший продолжил более спокойно: - За Эммета принимала решение Розали, спасшая его от медведя, ну а у нас с Джаспером классический случай – встреча с вампиром, только моего приёмного сына сознательно обратили, а я просто попал под горячую руку бессмертному, которого преследовала возглавляемая мной толпа религиозных фанатиков. Элис – единственная из нас, кто вообще не помнит обстоятельств своего обращения. По некоторым данным, это сделал вампир, который хотел спасти её от смерти.

- Страшные истории, - сказала женщина тихо, но уже не тем безжизненным голосом, какой был у неё вначале.

- Ваша история им не уступает, дорогая Мэрион. И только от вас зависит, чем она закончится и когда. Сейчас вам нужно отдохнуть, а у меня назначена встреча. Дежурные принесут вам обед, постарайтесь поесть как следует, вам нужны силы. Иначе я вынужден буду назначить вам парентеральное питание…

- Ох, только не иголки! – совсем по-девчоночьи испуганно выдохнула Мэрион, а Джейкоб недоверчиво покачал головой: неужели врачи тоже боятся?

- …Я навещу вас позже. Если у вас будет достаточно сил, то я рекомендовал бы вам недолгую прогулку – разумеется, не пешком, - спёртый воздух бункера совсем не способствует вашему восстановлению, тем более что вентиляция всё ещё не в порядке.

- Пожалуйста, не беспокойтесь, доктор, здесь я чувствую себя… в безопасности… - слабо возразила Мэрион.

- Как вам будет угодно, дорогая. Отдыхайте, - со вздохом сказал Карлайл, и вскоре послышались его быстрые и лёгкие удаляющиеся шаги.

Выждав минуту-другую для гарантии, Джейкоб встал. Сон окончательно пропал. Собственные передряги показались вдруг такими незначительными по сравнению с трагедией, которую сейчас переживала эта хрупкая сероглазая женщина. Какое право он имел ныть и жаловаться на несчастную судьбу? Он сам жив и здоров, Несси жива и здорова, а его разбитое сердце разве можно считать настоящей проблемой по сравнению с невозможностью быть рядом с тем, кого любишь?

Скривившись от отвращения к самому себе, Джейк, неслышно ступая, вышел в коридор и направился к лифту… Но, выйдя за дверь медпункта, остановился. Не мог он вот так взять и уйти. Что-то держало.

Он с силой потер ладонями закрытые глаза и понял – что. Просто вспомнил, почему ему показалась знакомой мимика Мэрион. Это его мать, Сара Блэк, имела привычку точно так же поджимать губы, находясь в глубокой задумчивости. И отводить взгляд в сторону и вниз, слегка прикрывая глаза, когда бывала чем-то расстроена.

Джейкоб знал, откуда доносился разговор – между приёмной и палатой, где он отсыпался, была комнатушка, в которой, насколько он понял, жила доктор О’Грэйди. Вход туда был из приёмной, поэтому Блэк осторожно заглянул в это проходное помещение с парой кушеток и перевязочным столом. Дверь в комнату Мэрион была чуть приоткрыта и оборотень, бесшумно пройдя через приёмную, прислушался, а потом и заглянул в узкую щель. Ещё мгновение – и он негромко, чтобы не испугать, постучал и вошёл.

Доктор О’Грэйди лежала лицом к грубо оштукатуренной стене и молча плакала.
«Похоже, лекарство не подействовало», - мельком подумал Джейк. Заметив, что женщина никак не отреагировала на его присутствие, он уже собирался бесшумно выйти, но Мэрион вдруг встревоженно повернула голову и, увидев в дверях огромного голого по пояс парня, быстро вытащила из кармана носовой платок и прижала его к мокрому от слёз лицу.

- Добрый день, доктор, - Джейкоб лихорадочно придумывал предлог для такого бестактного вторжения. Ему хотелось так много сказать ей… Но сейчас, глядя на лежавшую поверх покрывала в простом бордовом домашнем халате, цвет которого еще сильнее подчёркивал её нездоровую бледность, осунувшуюся женщину, совсем не похожую на собранную и компетентную помощницу Карлайла, какой она ему запомнилась, он вдруг понял, что жестоко было бы прямо сейчас завести тот тяжёлый разговор, ради которого он к ней пришёл. Но и обманывать её, притворяясь, что оказался здесь случайно, он тоже не мог.

- Я могу вам чем-нибудь помочь? – теперь врач говорила деловито, пристально глядя на смущённого Джейка.

- Вряд ли… - собравшись наконец с мыслями, негромко ответил он. – Но, может быть, я смогу помочь вам?

Женщина немедленно насторожилась и опустила платок:
- Что вы имеете в виду?

- Сегодня отличная погода, - осенило Джейкоба. – Как вы смотрите на то, чтобы прогуляться?

Мэрион опасливо подобрала под халат босые ноги и затянула потуже пояс:
- Я бы с удовольствием, но мне предписан постельный режим.

- Вы ранены? – спросил Джейкоб и тут же мысленно обругал себя последними словами за идиотизм. Нашёл о чём спрашивать, дубина!

Женщина покачала головой и печально улыбнулась его наивности:
- Нет, не ранена. Просто умираю.

Она тут же опустила голову, как будто жалея о своей откровенности, а Джейк, с усилием сглотнув и стараясь, чтобы голос не подвёл, признался:

- Я слышал часть вашего разговора с Карлайлом. Нечаянно. Спал тут… по соседству. Но знаю только, что он предложил вам… Неважно, - перебил он себя. – В общем, я предлагаю всё-таки прогуляться. Постельный режим я вам обеспечу… прямо там, на воздухе, - бормотал оборотень, оглядываясь по сторонам. – Разрешите? – спросил он, протягивая руку к висящему на спинке стула пледу.

Мэрион, похоже, растерявшаяся от такой настойчивости, тихо возразила:
- Я ненавижу Гнездо. Там, на поверхности, я каждую секунду помню, что нахожусь в тюрьме, а здесь уже… как будто дом.

- Обещаю, мы не пойдём наверх, - с лёгкой улыбкой ответил индеец, осторожно поднимая женщину на руки: - Я не делаю вам больно?

Мэрион отстранённо качнула головой, обхватив слабой рукой могучую шею оборотня.

Через несколько минут дежурившие у выхода в тоннель Розали и Кармен с изумлением увидели выходящего из кабины лифта Блэка, несущего на руках доктора О’Грэйди, которая, судя по остановившемуся взгляду, была озадачена происходящим не меньше, чем они сами.

- Погуляем немножко, доктор разрешил, - смущённо буркнул Джейкоб, проходя мимо замерших с приоткрытыми ртами часовых. Вампирши запоздало покивали ему в спину и молча переглянулись.

Мэрион лежала на сложенном вдвое пледе, которым Джейкоб застелил наспех нарванную им огромную охапку папоротника. Глаза женщины были закрыты, но она не спала. Сегодня был странный день. Ранним утром, когда она наконец уснула, ей приснилась Люси – и не маленькой, четырёхлетней, какой она видела её в последний раз, а такой, как на фотографии, раздобытой Элис – стройной глазастой школьницей в джинсах и нарядном пуловере, прижимающей к груди старенького плюшевого зайца – игрушку, которую Мэрион подарила дочурке в день своего отъезда в Южную Америку. Она вспомнила, что заплакала во сне от огорчения, потому что никак не могла ни подойти к своей малышке, ни хотя бы позвать её, как будто между ними было толстое звуконепроницаемое стекло…

Разбудили её от этого сна тихие возбуждённые разговоры девочек-сиделок, которые обсуждали происходящее в Гнезде. Оказывается, старших всех отрядов рано утром, ещё до завтрака, собрали на какое-то совещание, с которого некоторые из них не вернулись. Ходили упорные слухи о том, что их отправили в изолятор. А после завтрака во «взрослых» отрядах прошли собрания – вещь небывалая, уже одного этого хватило бы для взволнованного обсуждения, но на собраниях произошло нечто ещё более удивительное.

Сёстрам предложили выбор. Да-да, настоящий и совершенно добровольный. Он касался тех, кто ещё не прошёл процедуру «разоборудования», как между собой называли полукровки удаление эндопротеза. Таких колеблющихся было ещё много – пожалуй, больше половины. И вот теперь они должны были решить свою дальнейшую судьбу. Вариантов было два: или срочно записаться у доктора Каллена на «разоборудование», или по собственному желанию покинуть Гнездо вместе с представителями клана Вольтури, чтобы присоединиться к итальянской группе и продолжать кормить своей кровью «высокородных» в Вольтерре.

Правда, всех строго предупредили, что даже там, в замке, порядков, заведённых в Гнезде при Господине, не будет, за этим станут пристально наблюдать и беспощадно пресекать малейшие поползновения, изолируя нарушительниц. От старого уклада останется только казарменная дисциплина, по которой почему-то скучали некоторые полукровки, и обязанность снабжать «высокородных» своей кровью. Разумеется, гарантировался полный пансион и максимально возможная безопасность. На раздумье дали время до вечера, поэтому сиделки ещё не знали, как разделятся сёстры, и заранее переживали о том решении, которое примут их близкие родственницы и соплеменницы. Сами девочки из «медицинской группы» такой выбор уже сделали, избавившись с помощью Мэрион или Карлайла от «оборудования» в числе первых, и ни в какую Вольтерру, разумеется, не собирались.

Когда лихорадочный шёпот за дверью наконец-то утих, а Мэрион помогли с утренними процедурами и напоили бульоном, вкуса которого она не почувствовала, настолько ушла в воспоминания, вызванные сном, пришёл Карлайл. Выпроводил под каким-то предлогом полукровок и завёл с Мэрион тяжёлый и неожиданный разговор.

Сейчас она и сама уже не понимала, почему предложение Каллена-старшего оказалось для неё таким неожиданным. Живя в окружении вампиров, владея достаточной информацией о том, как происходит перерождение, Мэрион, тем не менее, почему-то никогда не примеряла на себя такую участь. И просто похолодела от простых слов врача, которого начала беспредельно уважать после того, как несколько дней поработала с ним бок о бок. «Вам не обязательно умирать, Мэрион, - сказал он. – Я хочу предложить вам обращение. Не скрою, процесс очень болезненный, хотя вам, должно быть, это известно. Кроме того, вы, вероятно, не сможете сразу вернуться хотя бы к относительно нормальному существованию, но после определённого периода привыкания…»

Дальше она слушать не стала, ответив что-то резкое, и сейчас очень надеялась, что не обидела сгоряча этого замечательного… так и хотелось сказать: человека… Он не пытался её убеждать, но в мягкой форме предложил подумать, заодно вкратце рассказав, как стали вампирами он сам и его семья. Грусть, звучавшая в его голосе, взяла её за живое, но не заставила согласиться на предложение того, что в её представлении было совершенно неприемлемым.

После ухода доктора Каллена Мэрион собиралась как следует выплакаться, но странности этого дня продолжались, и именно поэтому сейчас она не лила слёзы в своей клетушке, к которой так привыкла за годы жизни в Гнезде, а лежала в лёгкой кружевной тени на мягком и душистом ложе из папоротника, с упоением вдыхая свежий воздух, удивляясь птичьему пению и тихому журчанию протекающего где-то совсем рядом ручья. Хотя от выхода из тоннеля до этой поляны было не меньше мили, Джейкоб донёс её сюда, даже ни разу не остановившись, чтобы передохнуть. Только время от времени обеспокоенно спрашивал, как она себя чувствует.

А чувствовала она себя… странно, как и полагалось, наверное, в такой чудной день. Ведь за четыре года, проведённые в Гнезде, она впервые была вне территории этого концлагеря для полукровок. Больше того, Мэрион редко доводилось бывать даже просто за пределами бункера. Медпункт, иногда изолятор, покои Господина – даже про себя она не могла называть его просто Амуном, настолько глубоко за эти годы въелся страх…

Не верилось, что ей удалось выжить. Впрочем… Губы Мэрион тронула ироничная улыбка – недолго ей довелось считать себя везучей. Диагноз, поставленный Карлайлом, за несколько страшных мгновений разрушил хрупкое ощущение возрождающейся надежды…

…А ведь она почти забыла, что за бетонными стенами её укрытия продолжается жизнь, простая и вечная: журчат ручьи, кричат птицы, цветут диковинные тропические растения, светит солнце и… поднимается радуга над далёким водопадом. Этот мир был таким удивительным… Но её жизнь оказалась слишком короткой, чтобы успеть им насладиться.

- Вы в порядке? – встревоженно спросил Джейкоб, и она запоздало поняла, что, вероятно, всхлипнула или застонала.

- В полном… насколько это возможно, - Мэрион открыла глаза и увидела устремлённый на неё вопросительный взгляд тёмно-карих глаз. – А всё-таки, для чего мы сюда… - она замялась, подбирая правильный глагол.

- Я хотел поговорить без свидетелей, - признался Джейкоб, прикусывая идеальными белоснежными зубами какую-то травинку. – Но не знаю, как начать… Хотя нет, уже знаю.

Карлайл шёл по двору, с интересом поглядывая вокруг. Гнездо напоминало разворошенный муравейник: повсюду сновали озабоченные полукровки, возле бараков, у столовой, практически на каждом крыльце собрались кучки девушек, оживлённо что-то обсуждающих – и он знал, что именно. Даже не прислушиваясь, он улавливал отдельные фрагменты разговоров, которые заставляли его то сдержанно негодовать, то улыбаться.

- Думаешь, здесь будет лучше, младшая сестра? – коренастая полукровка, потуже затягивая косынку на косах, покачала головой. – Ну, смотри! А мне что-то уж очень не по душе новые порядки. Раньше всё было ясно, всё по правилам…

- По правилам?! – с жаром перебила её вторая, простоволосая, с аккуратной красивой стрижкой – явно делом рук Розали или Тани. – Тебе, может, и нравились эти правила, ты из канцелярии не вылезала, доносила на своих… а я уже вся в минусах была, каждый раз списки штрафников с дрожью читала, искала себя. Нет уж, такие правила мне и даром не нужны! Желтоглазые обещают научить нас всему и найти подходящее место, где можно будет жить.

- И ты им веришь? – прищурилась та, что постарше. – А я своими ушами слышала, что они собираются увезти всех «разоборудованных» с собой в ту холодную страну, откуда они сюда нагрянули.

Третья, до сих пор молчавшая, полукровка фыркнула:
- Нужны мы им! Ты уж ври, да не завирайся, сестра.

- Я завираюсь? – запальчиво воскликнула коренастая. – Да мне Тиазо сразу сказала: им нужна наша кровь, они только прикидываются такими благородными.

Обе её собеседницы расхохотались:
- Ну да, и как раз поэтому они так уговаривают всех снимать «оборудование», - отсмеявшись, сказала младшая из полукровок.

- Смейся-смейся, - презрительно пожала плечами старшая. – Я тоже так вначале подумала, но Тиазо объяснила: им не нравится питаться через трубочку или из чаши. Они любят пить прямо из нас. Вот отсюда, - она картинно показала на свою шею.

- Как… из нас? – слушавшие её полукровки испуганно переглянулись. – А яд?!

- Яд не страшен… - наслаждаясь произведённым эффектом, вкрадчиво протянула старшая. И договорила жутким шёпотом: - Если тебя выпивают досуха.

Карлайл быстро подошёл к девушкам, еле сдерживаясь, чтобы не дать волю гневу.
- Тиазо готовила заговор, поэтому и рассказывала подобную злонамеренную чушь, - стараясь сохранять спокойствие, объяснил он полукровкам, смотревшим на него со смесью изумления и ужаса. – Никто никуда не поедет против желания, а мы не питаемся вашей кровью, ни через трубочку, ни каким-либо другим способом. Разве вы не помните, какого цвета были глаза у ваших «высокородных»?

- Нам говорили, что у вас жёлтые глаза, потому что вы пьёте кровь младенцев, - запинаясь, ответила младшая полукровка. – Но я в это не верю. Госпожа Эсме… и остальные… все так добры к нам… Высокородные только мучили и обижали нас. И я помню их глаза, - тихо добавила она после паузы. – Они были злого цвета. Совсем не такие, как у вас.

Карлайл улыбнулся. Вот ради таких девочек и стоило заниматься этим Гнездом, отложив все остальные дела.

- В общем так, дорогие мои. Решайте сами, оставаться вам или уезжать в Италию, но если я услышу, что кто-то из вас… - он пристально посмотрел на старшую полукровку, и та, густо покраснев, опустила голову, - разносит по Гнезду подобные слухи, то лично прослежу, чтобы виновная провела время до отъезда в изоляторе.

Девушки усиленно закивали, явно радуясь тому, что легко отделались, а Карлайл продолжил свой путь, не забывая прислушиваться. К счастью, больше никаких страшилок никто не рассказывал, обсуждение в основном касалось обещанных условий проживания в замке и родственных отношений, иной раз оказывающих влияние на окончательный выбор. Некоторые полукровки плакали или молча раздумывали, другие запальчиво уговаривали сестёр последовать своему примеру, а уже принявшие решение снисходительно поглядывали на гудящий разговорами двор. Обеденный перерыв близился к концу, но Карлайл знал, что споры продолжатся и после обеда – на рабочих местах, в бараках, повсюду.

Каллен-старший ещё раз огляделся, однако Кашири нигде не было видно. Но тут, как будто услышав его мысли, шаманка показалась из-за угла ближайшего барака. Приветливо кивнула Карлайлу и предложила:

- Прогуляемся до Дома? Я хочу сменить Сенну, а завтра она подежурит вместо меня, когда я поведу девочек за лекарственными травами.

- Хорошо, поговорим по дороге, - охотно согласился он. – А то здесь бог знает что творится.

- Им полезно, - в который уже раз удивив Карлайла своим умением понимать собеседника с полуслова, ответила Кашири. И продолжила, внимательно вглядываясь в его лицо: - Но ты ведь не об этом хотел со мной поговорить?

Врач вздохнул:
- Не об этом. О Мэрион.

- Понятно, - коротко отозвалась шаманка и надолго замолчала. Уже за воротами Гнезда она снова заговорила: - Я и сама собиралась с тобой о ней поговорить. Жаль женщину. Ей и так тут досталось, а теперь вот такое…

- Элис тебе рассказала? – понимающе спросил Карлайл, но Кашири удивлённо взглянула на него и покачала головой:

- Элис сказала только, что ты хочешь со мной поговорить. А про болезнь Мэрион я знаю и так. Запах… - лаконично уточнила она и снова умолкла.

- Дело в том, что Элис плохо видит её будущее, - задумчиво объяснил Каллен-старший. – Но не так, словно она… словно её вообще не будет, а странно… Туманно. Зато постоянно видит вместо неё тебя и не может понять, в чём дело.

- Зато я, кажется, понимаю… - Кашири остановилась, явно взволнованная темой разговора. – Я ведь врачую, ты знаешь. Конечно, не как ты, не режу людей, однако кое-что умею. Болезнь Мэрион смертельна… но…

- Продолжай! – нетерпеливо попросил Карлайл, пристально глядя на шаманку.

- Болезнь смертельна. Но сколько ты дал ей времени?

- Около восьми недель, - со вздохом ответил врач. – А после вчерашнего кровотечения и за этот срок не поручусь. Опухоль расположена у корня лёгкого и рост агрессивный. Следующее кровотечение может убить Мэрион в любой момент… думаю, в лучшем случае у неё примерно месяц.

- Я могу дать ей полгода, - со сдержанной гордостью сказала Кашири. – И никаких кровотечений в ближайшие два-три месяца.

- Ты способна на это?! – взволнованно воскликнул Карлайл. – Но как? Травы? Заговоры? Что? – отрывисто спрашивал он.

- В основном травы. Раньше я могла бы дать ей только несколько лишних недель, но не так давно опробовала новый сбор… и больной, который его принимает, до сих пор жив.

- То есть может оказаться, что он излечился? – волнение Карлайла достигло апогея.

- Нет, не может, - твёрдо ответила шаманка и разочарованно поджала губы. – Недавно у него возобновились кровотечения. Правда, не такие сильные, но признак плохой, ты и сам понимаешь.

- Жаль… Что ж, в положении Мэрион и полгода – просто подарок! – Карлайл благодарно посмотрел на «амазонку». – Когда ты приступишь? И сможет ли она поехать в Европу во время лечения?

- Во время – не сможет, - покачала головой Кашири. – Ей не справиться: отвар нужно принимать каждые полчаса, общее состояние резко ухудшается, и если меня не будет рядом, она рискует умереть, не дотянув до конца курса. Но в промежутках – почему бы и нет? – шаманка пожала плечами. – Каждое лечение длится три дня, потом месяц перерыв. Проверено, это лучше всего. Большего организм смертных просто не может выдержать.

- И что же входит в этот чудесный отвар, если не секрет, разумеется? – с любопытством спросил врач.

- Для тебя – не секрет. Асаи, бертолетия, мате, ещё девять разных трав и кореньев… Я напишу тебе полный состав, с точными пропорциями, - пообещала «амазонка».

Карлайл почувствовал острое желание поскорее вернуться в Гнездо, чтобы хоть немного утешить Мэрион.
- Так когда ты сможешь начать лечение? – спросил он с таким явным нетерпением, что Кашири не удержалась от улыбки.

- Чем раньше, тем лучше, - уверенно ответила она. – Все нужные коренья, ягоды и травы у меня есть, так что сегодня вечером и начну. Только предупрежу девочек, чтобы дежурили без меня, - сказала она, явно имея в виду остальных «амазонок», - и скажу Эсме, чтобы отложила экскурсию. Дело-то важное.

- Конечно, - кивнул Каллен-старший. – Спасибо тебе, Кашири! Пойду подготовлю Мэрион. Теперь мне понятно, почему Элис видела тебя, - и он повернулся, чтобы уйти обратно в Гнездо.

- Мне понятно, - подчеркнув слово «мне», возразила шаманка. – Тебе – пока нет. Но об этом мы потолкуем позже.


Джейкоб говорил долго, но Мэрион не замечала времени. Чувствовалось, что этот мощный индеец обычно немногословен, однако древние легенды своего племени он рассказывал с воодушевлением и плавностью, которые свидетельствовали о большом опыте. Между делом он развёл прямо рядом с её ложем небольшой дымный костёр, чтобы отпугнуть летающих насекомых, которые его почему-то не трогали, а на Мэрион пикировали с энтузиазмом – видимо, чувствуя в ней лёгкую добычу.

Наконец преамбула явно подошла к концу, и Мэрион с нарастающим интересом ждала, когда же Джейкоб объяснит, зачем так подробно рассказал ей историю племени воинов-духов и их затяжной вражды с Хладными Демонами.

Но вместо этого он вдруг сказал почти со злостью, обжигая её взглядом:

- Я плохо помню свою мать. Она погибла в автокатастрофе много лет назад. И вы, наверное, поняли, что большую часть своей жизни я считал, что стать вампиром – это хуже, чем умереть. Так меня воспитали, ведь мы – оборотни, защитники – исконные враги вампиров, нам даже запах их кажется омерзительным… Но я уже семь лет живу вместе с семьёй Калленов - и вот что скажу вам: если бы сейчас на вашем месте была моя мать… - он замолчал, явно борясь со слезами. Потом договорил сквозь стиснутые зубы, хриплым шёпотом: - Я в ногах бы у неё ползал, умолял бы… только бы она согласилась.

И он резко отвернулся, пряча лицо от Мэрион.

Потом заговорил снова, уже спокойнее:
- У вас ведь растёт дочь, насколько я слышал?

- Да… Люси. Ей сейчас восемь.

Джейкоб кивнул и вновь повернулся к Мэрион.
- Не отказывайтесь. Не лишайте матери вашу дочь.

- Но она в приёмной семье, - женщина всхлипнула. – У неё всё хорошо… во всяком случае, было… до недавнего времени.

- У меня тоже всё было хорошо. Отец, старшие сёстры… Но знаете, как иногда хотелось, чтобы была она… мама… Пусть бы ругала меня за двойки и порванные штаны… И заставляла прибирать мою комнату… Но она обязательно всё понимала бы, а не говорила, что я уже большой и что нужно быть мужчиной. Просто понимала. Гладила по голове, давала что-нибудь вкусное… Дула, если больно… Отец не умел так подуть, чтобы всё прошло… - совсем по-детски сказал Джейк.

Мэрион удивленно подняла глаза и вдруг увидела перед собой не воина, а просто большого мальчишку. Очень-очень большого.

- Но ведь я буду не… не человеком, - осторожно возразила она.

Оборотень покачал головой:
- Да разве вы не поняли, что таких людей, как эти вампиры, ещё поискать! Кто вам сказал, что вы будете хуже? Моя лучшая подруга стала вампиром – и как я ни бесился по этому поводу, а пришлось признать: она осталась собой. Не иначе как у этих Калленов яд повышенного качества, - пошутил он, ухмыльнувшись, хотя глаза оставались грустными. И договорил – уже совершенно серьёзно: - Она вампир, но она существует. И по-прежнему понимает меня как никто. А если бы не… если бы Эдвард не успел или растерялся… то её уже семь лет не было бы на свете. И у Несси не было бы матери… Смерть – единственное бесповоротное событие в нашей жизни. Всё остальное обычно поправимо… или почти всё.

- Пора возвращаться, - вместо ответа сказала Мэрион, зябко поведя плечами, хотя жаркое послеполуденное солнце раскалило всё, до чего были в состоянии дотянуться его лучи.

- Да, пожалуй.

Джейкоб легко поднял её на руки вместе с пледом, загасил костёр сырыми папоротниками ненужного уже ложа и неспешно, чтобы лишний раз не тряхнуть, понёс обратно к Гнезду. Мэрион была рада молчанию оборотня, который, вероятно, считал, что сказано достаточно. Этому парню с устрашающе мускулистым телом и печальными глазами удалось заронить в ней сомнение. Возможно, она должна ещё раз всё обдумать. Съездить в Ирландию и своими глазами посмотреть, как теперь живётся Люси… Как сможет её приёмный отец справиться с горем и сохранить семью.

Джейкоб прав в главном: поправимо всё, кроме смерти. И если судьба предлагает выбор, то просто нельзя, невозможно принимать такое решение за двоих…


Очнулся Науэль от прохладных прикосновений к горящей спине… А ещё - от такого желанного запаха хвои и океана, который безошибочно угадал, несмотря на то, что его заглушал другой – терпкий травянистый запах листьев теспезии.

- Ли? - необъяснимая бурлящая радость, которую чувствовал полукровка, удивила даже его самого.

- Я нашла это… Забыла название… - ответила девушка, продолжая обкладывать растёртыми листьями израненную спину своего спутника.

- Теспезия… - подсказал Науэль. – Почему ты вернулась?

- Мы ушли вместе и вернемся тоже вместе. Я отвечаю за тебя, - невозмутимо ответила волчица.

- А я думал, что это я за тебя отвечаю, - слабо улыбнулся полукровка и облизнул пересохшие губы. – Ты мой ангел-хранитель…

- Я оборотень, - холодно ответила Леа, поднося к губам Науэля фляжку. – Очень больно?

- Совсем не больно, - ответил полукровка, сделав несколько глотков. – Теперь… Когда ты рядом…

- …Теперь, когда твоя спина в теспезии, - поправила волчица и её плотно сжатые губы всё-таки дрогнули в лёгкой улыбке.

«Красавица…» - подумал Науэль и опустил голову на руки, с наслаждением закрыв глаза – боль действительно отступала. Теперь он был уверен, что, несмотря на потерю крови, замедлившую заживление ран, через пару-тройку часов целительного сна будет в состоянии продолжить путь. Только бы она не ушла… только бы осталась с ним…

- Не уходи… - прошептал он, не открывая глаз, совсем не уверенный, произнёс ли это вслух, или только подумал.

Девушка удивленно оглянулась у выхода из пещеры:
- Сейчас вернусь… я недалеко – только за папоротником… Ведь это лучше, чем спать на камнях?..

…Леа вытащила из рюкзака подарок Науэля и провела указательным пальцем по крошечным белым стежкам искусной вышивки. Две тяжёлые горячие капли упали на невесомую ткань. «Черт! Этого ещё не хватало! - волчица запрокинула голову, чтобы удержать неуместные слёзы. – Это просто ткань. Нитки и стежки. Это платье не изменит мою судьбу. Тот, кто мог бы это сделать, сегодня спас мне жизнь. Но он никогда не разделит её со мной. Оставь свои нелепые надежды, Клируотер!» - и решительно оторвала от подола полосу шириною в ладонь.

От тихого треска разрываемой ткани полукровка дёрнулся на своей папоротниковой подстилке и распахнул глаза. Сердце болезненно сжалось: Леа сидела перед ним на каменном полу и сосредоточенно пластала своё белоснежное платье.

- Что ты делаешь? – Науэль протянул руку в попытке остановить ее. Для неё это было не просто платье, он понял это ещё тогда, когда увидел её в тусклом зеркале маленького магазинчика в Науте.

- Тебя нужно перевязать, - наконец проговорила Леа тихо и отстранённо, а потом добавила не слишком убедительно: – И это лучшее, что у нас есть для перевязки...

- Ли! Зачем? Почему именно платье?

- Оно ни к чему одинокой волчице. Это – чужая судьба. Не моя…

- Но она могла бы стать твоей! Мне так хотелось...

- Ты не понимаешь, - она не дала ему договорить. - Это невозможно. Пустые мечты, которым не суждено сбыться. У разбитых иллюзий, Науэль, слишком острые края, - Леа с силой дёрнула белую ткань. - Я больше не играю в эти игры.

Не глядя на полукровку, она ловко смотала полосы ткани в рулоны и деловито спросила:
- Можешь подняться? Держись за меня…

- Что ты… не нужно… я сам, - смутился Науэль. Еще совсем недавно он не только не рассчитывал на помощь Леа, но даже не позволял себе надеяться на её возвращение. И вот сейчас она была рядом. Не насмешливая и не сердитая – простая и настоящая. Он не хотел быть ей в тягость, не хотел, чтобы она считала его беспомощным и слабым. Прикусив изнутри щеку, чтобы не застонать, Науэль медленно сел. Но всё равно вздрогнул от осторожного прикосновения Леа, когда она приложила к его ранам свежие листья.

- Больно? – участливо спросила она из-за его спины и вдруг неожиданно добавила: - Я не поблагодарила тебя… Спасибо…

- Ну что ты… Я бы не простил себе… - растерялся Науэль, на секунду представив, как он жил бы дальше, если бы не уберёг эту удивительную девушку от беды, если бы потерял ее, едва успев обрести. – Да и Блэк оторвал бы мне голову, - неловко пошутил он, пытаясь унять бешено бьющееся сердце.

- Точно. Он мог бы, - рассмеялась Леа, ловко раскатывая полосу ткани по его спине. Ей пришлось почти обнять полукровку, перекладывая рулончик самодельных бинтов из одной руки в другую. Науэль перестал дышать от близости её горячего сильного тела, от запахов хвои и океана, которыми пахла её челка, касавшаяся его плеча. Почти не отдавая себе отчета в том, что он делает, Науэль прижал руки Леа к своей груди - и в эту секунду что-то необратимо изменилось.

Полумрак беспросветного одиночества Науэля озарила ослепительная вспышка - это под теплыми ладонями волчицы, где-то в самой глубине опустошённого сердца, зажглось его собственное солнце.

И жизнь вдруг раз и навсегда обрела смысл.

Леа вздрогнула от прикосновения горячих рук полукровки и замерла, перестав даже дышать: впервые за долгие годы её сердце билось в унисон с чьим-то ещё… Она не чувствовала такого даже с Сэмом. Она ни с кем и никогда такого не чувствовала. Этот чужой мужчина, заслонивший её от смерти, заполнил собою все мысли, все чувства, всю её душу, стал смыслом всей её нелепой жизни.

В это мгновение, пока их руки соприкасались, для неё перестало иметь значение, кого он любил – имело значение только то, что она, Леа, любила его. Вдруг стало так легко отказаться от всех своих надежд, потому что только его счастье теперь было важно.

- Я так долго ждал тебя, - прошептал полукровка, не позволяя Леа отнять руки.

- Не надо. Не усложняй всё ещё больше, - тихо ответила она.

- Ты тоже почувствовала это? – игнорируя боль, Науэль рывком обернулся и требовательно посмотрел ей в глаза. – Скажи!

Она выдержала его взгляд, осторожно освобождая свои руки из его пальцев:
- Нет. Я не понимаю, о чём ты. Повернись спиной и сделай одолжение, посиди неподвижно. Я не слишком искусный лекарь.

- Ли?! – не удержал полукровка отчаянного возгласа. Неужели ему всё показалось? Неужели он снова ошибся?.. Неужели только что прикосновение её горячих ладоней не сотворило чуда и в этом мире по-прежнему не было солнца?

- Ты говорил, что мы могли бы стать друзьями? – спросила она, всё так же прямо глядя на него.

Науэль закрыл глаза и медленно покачал головой: всё изменилось, и дружбы ему теперь было недостаточно.

- Давай… попробуем, - прошептала Леа: это казалось теперь единственным способом остаться рядом с Науэлем и не разрушить его жизнь. – А теперь повернись, я закончу…

Полукровка послушно повернулся спиной и замер, позволяя наложить повязки: он не мог больше медлить ни минуты: ещё никогда он так не стремился вернуться в Гнездо. Потому что там сейчас находилась та, кому все ещё принадлежала его жизнь – Ренесми Каллен. Он дал своей юной подруге слово оставаться с ней, пока она не вернёт себе своего волка.

Он был уверен, что Несси его поймёт: они оба едва не совершили непоправимую ошибку, и наконец настала пора расставить всё на свои места. Сейчас это было необходимо им обоим.

«Я не могу позволить себе потерять эту женщину. Я слишком долго ждал её, - подумал Науэль. - Если понадобится, я сам теперь буду на коленях умолять упрямого волка поверить Ренесми».



Авторы: O_Q (Ольга); partridge (Анна)
Редактирование: lilit47