Бета: Lelishna
Иногда, а точнее нет, не так. Всегда. Да, так правильно. Всегда твои решения приводят к какому-либо результату. Всю жизнь ты что-либо решаешь. Это может быть что угодно. Решаешь какую игрушку выбрать в магазине. Решаешь с кем дружить. Решаешь задачу по математике. Решаешь в какой университет тебе поступить, и кем ты хочешь стать. Все эти решения приводят к каким-либо результатам. Этот результат напрямую зависит от твоих решений. Винить ты можешь только себя. Никто не виноват, что ты всю жизнь принимал неверные решения. Наверное, там, на небесах, когда в нас вкладывали какие-то элементарные способности, кто-то схалтурил и не объяснил мне, как принимать эти решения. А, может быть, я просто не слушала. Я вообще не умею слушать. Виктория с Джеймсом говорили мне, что на нас кто-то вышел, но я не послушала их. Слепо поверила Райли, потому что его версия была намного вероятнее. А еще она была проще. Я и только я виновата, что оказалась в такой ситуации. Мне некого винить. И я никого не виню. Только себя. Так вот что я хочу сказать. Сама себе. Хватит заниматься самобичеванием, открой глаза и столкнись с результатом, к которому тебя привели твои гребанные, неправильные решения!
Я сильно зажмурилась и решительно открыла глаза. Было темно и сыро, и еще я плохо видела, глаза сильно болели. Каменный пол был ужасно холодный и мокрый. Пахло сырой землей. Я попыталась что-либо разглядеть в кромешной тьме, но из-за отсутствия света и жжения в глазах ничего не видела.
Я вздрогнула, услышав крик. Крик полный боли и злости. За ним послышался удар. Как раскат грома, как если бы камень ударили о камень с нечеловеческой силой. Господи, неужели они так пытают человека? А может это один из них? Снова послышался крик, только на этот раз он был пропитан яростью. У меня даже мурашки по коже пошли. Несколько минут все было спокойно, и, видимо, я отключилась.
***
Открыв глаза, я опять почувствовала жжение, черт, когда же это прекратится?!
Опять темно, в этой пещере окна вообще есть? Я попыталась что-либо разглядеть, но боль в глазах дала о себе знать, и я в очередной раз отключилась.
Не знаю, сколько прошло времени перед тем, как меня разбудили, больно ударив ногой в солнечное сплетение.
***
- Вставай, дрянь! – послышался злобный голос.
Задыхаясь от удара, я с трудом встала, опасаясь, что он может опять причинить мне боль.
- Бери скорее у нее кровь, Эмили долго не продержится, - сказал голос, но его обладателя я не видела.
Чертыхнувшись, парень достал что-то из-за спины, я с ужасом поняла, что это веревки. Его лицо я видела очень плохо, зрение было расплывчатое. Он связал мои руки и ноги, объясняя это тем, что я могу его ударить, пока он будет брать мою кровь. Я пыталась сопротивляться, но получила только новую порцию боли.
Через несколько секунд, я почувствовала, как игла впивается мне в кожу. Он взял у меня довольно много крови и, напоследок пнув в живот, вышел из моей камеры.
***
Опять эти крики. Они сводили меня с ума. Это место сводила меня с ума. Я чувствовала, что становлюсь шизофреником. Одиночество. Запах одиночества витал по моей камере. Я не чувствовала ничего, кроме этого. Не было ни боли, ни страха, только одиночество. Ко мне больше никто не заходил, со мной больше никто не говорил, меня даже никто не бил, но я бы отдала многое, чтобы меня хотя бы в живот ударили, подтвердив тем самым, что они обо мне не забыли. А может, было бы лучше, чтобы обо мне забыли? Было уже и без того ясно, что ни кормить, ни поить они меня не собираются. Да и зачем мне все это? Я же и без этого проживу? А потом, когда все эти твари вымрут, я выйду наружу и заживу нормальной жизнью. Да, пусть они про меня забудут. Я уверенна, что так оно и будет, я буду сидеть тихо-тихо и никак о себе не напомню. Нет, я так сойду с ума, а если и увижу небо, то возможно, даже не пойму, что это надо мной. Нужно как то выбираться. Но как? Что я могу? Безысходность решила составить компанию моему одиночеству.
***
Сколько я уже тут? День, три, год? Какое сейчас число, время суток? Я уже начинала привыкать к моей ситуации. Научилась отделяться от действительности и уходить в воспоминания. Все то, что я так отчаянно пыталась забыть в последнее время, вырвалось наружу. Я вспоминала все до мелочей: маму, папу, свое детство, лето у бабушки в Хемптонсе, знакомство с Викторией, наше лето на Санта-Барбаре, наши непристойные танцы в клубе, и какие потом были объявления в газетах. «Изабелла Свонзамечена в компании своей лучшей подруги. А наша девочка выросла».
Это был мой маленький мир, в котором я и жила непродолжительное время. Но как же было приятно фантазировать, будто все это – сон, что я проснусь и окажусь дома. Но, к сожалению, это не сон, это – реальность, и она действительно жестокая!
***
- Эй, ты тут еще жива? – послышался знакомый голос.
- Джейкоб? – даже Джейкоба я была рада видеть. Хоть кто-то знакомый.
- Надо сказать, чтобы тебе еще закапали эту гадость в глаза, а то смотрю, зрение к тебе возвращается, - сказал он усмехнувшись.
- Я хочу пить, - слова давались мне тяжело, в горле было сухо как в пустыне летом.
- Зачем тебе пить, Белла? Ты же не умрешь от жажды! Ты такая глупенькая, - он покачал головой, ухмыляясь своей шутке.
- Вы же уже взяли у меня кровь, чтобы спасти Эмили, так? – продолжала я, надеюсь, что он понимает мою речь. – Так отпустите же меня, обещаю, я никому ничего не скажу, хотя и говорить то мне нечего, я ничего не знаю!
- Нееет, - самодовольно протянул он, - мы не можем тебя отпустить. Тебя ищут, и не только люди. Если эти кровососы узнают о тебе и твоей способности, то во что бы то ни стало попытаются добраться до тебя. Еще бы, нескончаемый источник крови! Тогда мы никогда неистребим этих дьявольских отродий!
Вот значит как. Я останусь тут. Навсегда.
- Но не бойся, мы пытаемся найти способ, как закончить твои страдания и спасти всех нас.
- Что это значит? – переспросила я, как они могут мне помочь?
- Мы попытаемся найти способ убить тебя! – ответил он беззаботным голосом. – Попытки начнем завтра, а пока у тебя есть время отдохнуть, ведь завтра важный день!
- Стой, а какое сегодня число?
- Зачем тебе знать какое сегодня число, Белла? Покойников время не волнует! – смеясь сказал Блэк.
- И все же, - сквозь стиснутые зубы сказала я, хотелось наброситься на Блэка и убить его, отправить в ад, где ему самое место, - какое сегодня число?
- Сегодня тринадцатое сентября, - ответил он и вышел.
Класс, меня убьют в день моего рождения.
***
Меня заковали в цепи и подвесили так, что ноги едва касались пола. Было жутко больно, и все тело ныло. В моей камере находилось пятеро вервольфов, и все они с ожиданием смотрели на мои муки.
- Что же, мы уже выяснили, что наркотики временно забирают у тебя способность к регенерации, но потом, когда их действие прекращается, ты снова превращаешься во фрика. Так что мы подумали, что если ввести тебе двойную дозу, то, возможно, ты просто отключишься, и перезагрузки не произойдет, ну и в это время мы перережем тебе горло. Что скажешь? Ты готова?
Процессом руководил Джейкоб-мать-его-Блэк! Он ввел мне какой-то наркотик, скорее всего опиум, и подождал, когда зелье подействует, затем сделал надрез на моей руке и с удовольствием смотрел на него, когда понял, что наркотики дали нужный эффект.
- Прощай, Белла, - сказал он, а потом темнота.
***
Опять темнота. Я ощущала, что еще живу, но все тело горело. Я смутно слышала какие-то голоса, но не могла понять, что они говорят.
- Черт, жива сука! – выругался кто-то, а потом послышался удар ногой об железную дверь. Надеюсь, ему было больно.
Кто-то вылил на меня ледяную воду. Спасибо.
- Ну что же, ты снова с нами! Хорошо, ты была в отключке три дня.
- Вы ведь не знаете, что делать, у вас нет идей, как меня убить, вы ведь пробовали сжечь меня, не так ли? Я чувствовала, - самодовольно говорила я, смеясь над ними, - вы в тупике. И вы боитесь. С каждой клеточкой, которую сжигал огонь, с каждой спичкой, что вы подкидывали в пламя, я становилась только сильнее. Это как зарядка, чем больше ты упражняешься, тем сильнее становишься. Все, чего вы добились, это испорченной прически.
Ему явно не нравилось, что я смеюсь над ними.
- Интересно, а без сердца ты тоже сможешь?
- А с чего ты взял, что оно у меня есть? – плюнула я в Блэка.
Это было моей ошибкой. Слишком далеко я зашла, слишком сильно его взбесила. Он весь затрясся в конвульсиях, у него начался приступ ярости. Он, отшвырнув кого-то от меня, подошел сам и с силой ударил в то место, где у меня должно быть сердце. Потом еще раз и еще. В первый раз было больно, очень, но потом я уже была готова к последующим ударам.
- Ты обрекла себя на вечные муки, чтобы спасти своих друзей, - прошипел он тихо, хотя я уверенна, что все всё слышали, - у тебя точно есть сердце, и в этом твоя главная проблема.
Дальше последовал еще один удар, только на этот раз Джейкоб ударил с нечеловеческой силой, и я почувствовала его руку, сжимающую мое сердце.
- Подаришь ли ты мне свое сердце, Изабелла?
***
Дом в деревенском стиле находился недалеко от Венеции. Моя бабушка, француженка, перебралась сюда после смерти дедушки. Моя мама каждое лето отправляла меня сюда. Я любила бабушку. Было просто чудесно на время забыть, что ты «золотой ребенок» и побыть обычной девчонкой, за которой не ходит охрана и которая сама готовит себе еду. Мой дедушка, Дэвид, оставил бабушке все свои деньги, но она не сняла ни цента с этого счета. Ей не нужны были деньги, и она говорила, что именно они свели моего деда в могилу. Она учила меня играть на фортепьяно и говорить по-французски. Сначала у меня получалось плохо, слова я запоминала легко и быстро, но произношение было ужасным. Тогда она взяла меня на месяц во Францию в Париж. Мы провели там целый месяц, и в течение всей этой поездки мне не разрешалось разговаривать ни на каком языке, кроме французского. После этого все мои проблемы с произношением исчезли, и когда мы встречались с бабушкой, то всегда разговаривали только на этом языке. Маме это ужасно не нравилось. Отчасти из-за того, что она не знала, что именно мы говорим. Именно поэтому мы с бабушкой любили подшучивать над ней.
- Прошу принять мои соболезнования, ваша бабушка была замечательным человеком, - вырвал меня из размышления чей-то голос.
- Да, - сдерживая слезы, сказала я,- была, есть и будет. Прошу меня простить.
Я убежала в комнату на втором этаже, чтобы никто не видел моих слез, которые со временем перерастут в истерику.
Я пыталась маму уговорить не продавать этот дом, но она сказала, что не может его сохранить, здесь все напоминает о бабушке.
Через две недели дом был продан.
***
Не знаю, почему я вспомнила день похорон. Возможно, потому что я уже надеялась, что они найдут способ добиться желаемого, и я уйду, а может, потому что бабушка учила меня, что насилие – не выход из ситуации, и что если я поступлю плохо, то со мной тоже через какое-то время поступят плохо. Я хотела убить Блэка или хотела, чтобы он убил меня. Неважно, либо одно, либо другое. Только вот у него опять не получилось, потому что я чувствовала, что сознание вновь возвращается в мое измученное тело, и я уже могу пошевелить пальцами.
Когда я открыла глаза, зрение опять было мутным, и я практически ничего не видела, никого в камере не было. Возможно, им надоело пытать меня.
Дальше опять пошли дни, когда меня никто не тревожил, я просто лежала и копила силы.Когда на третий, кажется, день, я смогла встать, то обнаружила, что мои ноги затекли, поэтому немного походила по своей небольшой камере. Голос за стеной опять кричал, может от боли, может от ярости, а может он просто пугал меня. На самом деле мне не было страшно. Какую бы рану они мне ни нанесли бы, она меня не убьет, а значит, смерти мне не стоит бояться. С другой стороны, если они все же надут способ убить меня, то это тоже не страшно. Я уже готова покинуть этот мир. Все равно все давным-давно покатилось к чертям! Весь мир, вся история, эти демоны просто стерли ее, заставили нас жить на коленях, отняли все, до последний капли, осталась только надежда, да и то не у всех… Я не буду жалеть о том, что не прожила дольше, все прекрасное осталось в прошлом.
Целыми днями я спала, только изредка вставала и ходила по камере. Зрение было просто отвратительным, и держать глаза открытыми дольше минуты я не могла.
Воспоминания – мое спасение от безумия. Воспоминания – самый сильный мой союзник в этой борьбе и самый главный враг. Миллион раз, обращаясь к услужливой памяти, воскрешавшей былые дни, я задавалась вопросом, что случилось с моим братом, Райли и Викторией?
***
- Белла, Белла, ты в порядке? – послышался взволнованный голос в телефоне. - Белла, ты меня слышишь? Би, нас поймали, ты должна немедленно убираться из города!
По щеке покатилась одинокая слеза, которую я постаралась скрыть от Блэка, чтобы не показывать ему мою слабость.
- Джеймс, - выдавила я, - меня тоже поймали. Но выход есть. Только послушай меня очень внимательно…
- О чем ты говоришь, Би?
- Ты должен сделать все, как я тебе скажу.
- Хорошо.
- Вы с Вики и Райли должны уехать, уехать и никогда не возвращаться. И ни за что не искать меня.
- Что? Что за черт, Белла? Что за выходки? Что значит уехать? А что будет с тобой?
- Я останусь.
- Черта с два! Этого не будет!
- У тебя нет выхода, послушай, они не убьют меня, забыл?
- Белла, мы не оставим тебя!
На другом конце послышался голос Виктории, говорящий о том, чтобы я не говорила ерунду, они найдут выход.
- Другого выхода нет, иначе они убьют вас. Джеймс, ты знаешь, что должен так сделать, это будет правильно, ты меня знаешь, я не смогу жить, зная, что с кем-то из вас случилась беда, хотя я могла бы этому помешать…
- Но какой ценой?! – прошипел брат.
- Ничтожной для такой цели, - решительно ответила я.
- Белла…
- Просто сделай это! Хватит меня мучить! – прокричала я, а Блэк сорвался с места от неожиданности. – Они все равно получат меня, но так вы хотя бы сможете уйти. Мысль о том, что вы живы и вместе, придаст мне сил!
Пару минут он молчал, а потом я услышала утвердительный ответ и крик Виктории.
- Джеймс, я люблю тебя…
- И я тебя, Би. Виктория хочет с тобой поговорить.
Я посмотрела на Блэка, а тот лишь кивнул.
- Белла? – послышался плачущий голос подруги.
- Вики, - я тоже готова была расплакаться.
- Белла, не делай этого, - умоляла она.
- Я буду скучать, Вик…
- И я тоже.
Блэк протянул руку, забирая у меня телефон.
***
Из воспоминаний меня опять вырвал крик за стеной, он был такой громкий и яростный, что по телу пробежали тысячи мурашек, и я инстинктивно вжалась в стенку, желая растворится в ней. Закрыв уши руками, я свернулась в углу моей камеры.