Это было более чем странно для Джейка. И не только потому, что непривычно жить с девушкой в одном доме, воспитывать при этом самостоятельно ребенка, не рассчитывая при этом на помощь старших. Взросление парень воспринял весьма спокойно. Странно было чувствовать себя другим, счастливым, что ли. Что уж там говорить, с Криси было непросто поначалу. Она слишком стремительно пыталась залечить ту рану в груди, которую Блэк холил и лелеял последние годы своего существования. Она силой пыталась вылечить его одержимость Беллой, совершенно ничего не зная о ее существовании.

Все началось с банальных завтраков и уборок в квартире, превративших холостяцкое логово в маленькое, но подобие дома. Джейк не привык к тому, что холодильнике постоянно теперь стояла еда, а с полки в ванной ничего не валилось ему на голову, когда он принимал душ, или же, что одежда его была всегда выстирана и выглажена. Непривычно было иногда не просыпаться по ночам от жалобного ворчания Ньюта, просившего свой законный ночной перекус, непривычно было и не слышать соседского младенца, орущего денно и нощно. Криси даже там постаралась. Но больше всего было непривычно возвращаться в дом, где тебя ждут, где могут поддержать, когда на работе что-то пошло не так. Криси была идеальна практически во всем, что касалось дома. Почти…

Джейк улыбается сам себе, откладывая на мгновение незаконченную работу. Двигатель очередной машины шумно гудит, иногда, примерно несколько раз в минуту, поскрипывая от какого-то дефекта. Парень опирается локтями о капот, опуская голову вниз, и смотрит внутрь этого зверя, пытается найти поломку. А на лице его мелькает улыбка, вызванная приятными воспоминаниями ушедшего года о немного неловком опыте, и предвкушением нового будущего, связанного с Криси. И эти счастливые моменты уже начали перекрывать все то плохое, что ему пришлось пережить в своем родном городе. А ведь даже родная семья не смогла сделать ничего подобного.

— Папа, вот, — Ньютон стоит позади, держа в руке несколько гаечных ключей разного диаметра. Он настолько быстро выучил все содержимое мастерской, что Джейкоб начал понемногу привлекать его к работе, раз уж ему все равно приходится проводить дни напролет с этим маленьким олицетворением непростого прошлого в Форксе. Наверное, раны бы давно зажили, если бы перед глазами не маячила копия Эдварда и Беллы в «чиби-размере». Однако избавится от Ньютона Джейкоб не мог теперь не только потому, что того не позволяли законы сверхъестественного мира или законы чести, а потому что он успел полюбить этого ребенка. Полюбить той самой любовью, которая связывает родителей и детей. И даже бы если его недавняя мечта осуществилась бы, и кто-нибудь из Калленов дал о себе знать, то волк нашел бы способ спрятать мальчишку так, чтобы никто и никогда не смог бы его отобрать. Потому что Ньют связывал их с Криси в единую, почти уже настоящую семью.

— Спасибо, сына.

Ньют вновь пихает себе в рот пустышку, которую Криси давно уже пытается отобрать у него, и которую он раз за разом вытаскивает из мусорного бака, опять возвращая на ее законное место – себе в рот. Джейкоб понимает, конечно, что он достаточно большой, чтобы прекратить целыми днями причмокивать этой резиновой дрянью с лягушкой на колпачке… Но Джейкобу так не хочется думать о том, что когда-то этот забавный карапуз станет взрослым и независимым мужчиной, способным докопаться до истины с той же легкостью, с какой к концу первого года своей жизни почти выучил испанский, на котором разговаривали люди у них квартале. Наверное, тогда Ньют будет очень несчастен, и сделает такой же несчастной и Криси. Девчонка же ничего не знает о его рождении, но уже успела его полюбить настолько, что каждый раз, когда Джейк уводит его утром с собою на работу, разве что истерику не закатывает из-за того, что ей не доверяют ребенка. И Блэк не может объяснить ей, что просто боится за ее жизнь, ведь не известно, когда монстр вырвется наружу.

Джейкоб надеется, что этого и не произойдет теперь, раз уж почти полтора года Ньютон совершенно спокойно сосуществует в гармонии с «нормальным» миром. Хотя обычным ребенком назвать его у Джейка и язык не повернется. Во-первых, Ньют не просто умен для своего возраста, а чуть ли не гениален. Иногда в его детских, еще исковерканных словах, можно было услышать кое-что знакомое Джейку из школьной программы, или какие-то умозаключения, к которым и в старости не каждому человеку случается прийти. Во-вторых, его детская сонливость не проходила. Ньютон по-прежнему спал, как хорек, по шестнадцать часов в сутки, тем самым становясь для молодого семейства самым что ни на есть «удобным» ребенком.

Даже сейчас, иногда маяча перед глазами отчима, Ньютон постоянно вздыхает и зевает, словно от усталости, будто его заставляют бодрствовать. Совсем скоро он уйдет в свою «комнату», где включит себе мультики, и проспит под их бормотание до самого закрытия мастерской.

Прошло не больше часа, и из двигателя вместо поскрипываний наконец послышались приятные слуху нотки спокойного дребезжания ремня сцепления. Это была не та работа, которой Джейкоб мог бы гордиться, но все равно на душе стало как-то хорошо. Наверное, потому, что даже такой простой труд стоил денег, из которых складывался доход его маленькой семьи.

О семье Джейк задумался сравнительно недавно. Еще полугодом ранее ему бы и в голову не пришло считать Криси и Ньюта людьми, с которыми он был готов провести свою жизнь. Но нескольких месяцев хватило, чтобы понять и осознать значимость этих двоих в его жизни. И то была непросто привязанность, а необходимость, без которой Джейкобу не удавалось оправиться от мучавших его душевных ран. Так если присутствие в его жизни Криси превратилось в потребность, так почему бы и официально не скрепить их отношения?

Джейк был честен с собой, поэтому не мог сказать, что осознание любви пришло сразу, как только он встретился с этой девчонкой в мастерской. Вначале Криси очень раздражала его своими девчачьими заморочками, да так, что порой хотелось пинком выкинуть ее из дома. Она поучала его по любой мелочи: рубашку так не носят, обувь губкой для посуды не моют, испорченные продукты выкидывают. Или его любимое: «Как ты кормишь ребенка одним молоком? Ему же уже полгода!». Зачастую доходило и до скандалов, после которых Криси, глотая слезы, принималась собирать свои немногочисленные вещи, купленные, кстати, Джейком, и волку в очередной раз приходилось ее останавливать, просить прощения и уговаривать вернуться. Такое случалось раз пять, пока однажды мольба о прощении не закончилась поцелуем, перешедшим в нечто большее.

И это «большее» теперь стало неотъемлемой частью их совместной жизни.

И вот, вроде бы и все хорошо: каша по утрам, курица на ужин, бессонная ночь, но заменившая ему солнце Криси словно погасла. И Блэк уже несколько дней ломает голову над тем, что могло ее огорчить. Неужели он опять оплошал? Но только речь заходит о случившемся, как рыжеволосая девчонка нервно сглатывает и как-то наигранно хихикает, повторяя раз за разом, что Джейк надумал себе лишнего, и что все в порядке и с ней все хорошо. А потом она, как по заранее написанному алгоритму, берет еще недоевшего свое пюре ребенка и утаскивает его в дальнюю спальню, утверждая, что уже пора спать и ночь на дворе. И в их комнату она больше не возвращается, в который раз засыпая в детской. Наутро она также безжизненно соберет им ланч, поцелует малыша в лобик и уйдет убирать дом, ничего не объяснив. И это так не похоже на его Криси, ведь он полюбил совсем не такую девчонку.

День выдался скучный, новые клиентов в мастерскую не заглядывали. Можно было немного еще покорпеть над бумажками, но Джейку это кажется бессмысленным: отчет он, может, и составит, но вечерком сюда нагрянет Криси и начнет все исправлять, фактически начав работу заново. Пускай лучше она придет, и объяснит, как сделать так, чтобы страховой агент потом не наведывался по пять раз в неделю к нему на работу. А пока можно выпить кофе.

Его личный уголок каждый день все больше и больше напоминал старый чердак, где можно было найти много вещей из «прошлого». Здесь и идеально вычищенный граммофон, забытый прежним хозяином, и расположенный у окна видавший многое детский манеж, которого напрочь лишили прутьев. И всюду, буквально всюду: в манеже, возле него, под ним, на окне, в мойке, иногда и в холодильнике виднелись старые, потрепанные жизнью детские игрушки, среди которых и спал, укутавшись в байковое одеяло, плод чресел Эдварда Каллена. Было много и другого хлама, забытого тут клиентами, но на нем Джейк внимания никогда не акцентировал.

- Опять халтуришь? – Криси не нужно было разрешения, чтобы пройти в служебное помещение. Сегодня ее голос звучал мягко, нежно и в нем чувствовалась та любовь, за которую парень готов был сделать все возможное. Ему нравилось быть любимым, нравилось даже думать о любви Криси к нему. А она лукавит, зная о зависимости Джейкоба от нее, крутит им как хочет, но в то же время оберегает от страданий. Он полностью принадлежит ей, но душа его ранима и может рассыпаться от неосторожного обращения. Поэтому ей так тяжело сказать о наболевшем, боясь причинить боль, и это не вызывает ничего кроме грусти.

Криси видит, что недомолвки и отчужденность ранят ее мужчину, наверное, нужно было давно уже все рассказать. Но почему-то кажется, что такая новость не обрадует Джейка, что она обязательно разрушит их хрупкий мирок, ведь они еще нетвердо стоят ногах, чтобы принять спокойно то, что их ждет.

— Ньют крепко спит, да? — Криси присаживается рядом, как обычно, кладет свою голову на плечо «спасителя», а потом, вдруг тяжело вздыхает. Совсем не похоже на нее прежнюю, но это она и есть. Его солнце.

— Да, ты же знаешь, — Джейк обнимет ее своими тяжелыми горячими ручищами, притягивая ближе к груди нежное тонкое тело. Она дрожит, словно одинокий осиновый лист на ветру, и Блэк понимает, что не отпустит ее, пока не узнает все, как оно есть. Он должен это сделать немедленно, и, кажется, и сама Криси не против. — Так что с тобой…

Договорить он не успевает – легкая фраза, тихо сказанная на выдохе вмиг врывается в его голову докрасна нагретым гвоздем, навеки оставшись внутри еще совсем детского мозга, постоянно отзываясь неприятной острой болью на любое раздражение:

- Я беременна. Где-то недель восемь, может, десять.

Ему ведь всего восемнадцать, и вся еще жизнь впереди. И, наверное, стоит испугаться, что свободного времени теперь не останется совсем, а денег не то что на развлечения не останется, а даже на хлеб с молоком не всегда можно будет набрать.

Джейкоб сжимает губы в тонкую линию, и зажмуривает глаза так сильно, что начинают болеть веки. Он медлит, пытается осмыслить все только что сказанное, все еще надеясь, что это неправда. Но нет, ему не чудится эта фраза, она также реальна, как и вся его на волоске держащаяся спокойная жизнь. Но картина моментально меняется в его голове. Вот он – парень по имени Джейкоб, умеющий больше работать руками, нежели головой. Ему не нравится быть одному, не нравится чувствовать себя одиноким, поэтому что-то неосязаемое, может, какая-то высшая материя посылает ему, сначала, Ньюта, затем Криси. И да, он ворчит, бухтит, всем своим видом показывает свое недовольство, а потом просто привыкает, получая от этого такое удовольствие, какое не даст и самый мощный наркотик на земле. А теперь жизнь преподносит ему новый подарок, особенный – сына или дочь. И разве можно теперь думать о деньгах, о личном времени, когда мечты о счастье и любви сбываются?

Он – отец. Папа. Папуля. Джейк пробует это слово на вкус, смакуя его на языке, и понимает, как круто оно будет звучать из уст его ребенка. А там уже не важно, каким он будет, главное, что он станет только его и Криси.

***


Джейкоб наконец разрешил Ньютону оставаться с Криси наедине, да и то только потому, что она закатила такую истерику, что волк впервые серьезно испугался за душевное здоровье своей подружки. Вначале, она долго его уговаривала, потом плакала, кричала, затем смеялась, снова плакала, и потом плакала, и даже на следующий день она тоже плакала. Раздутые от долгой истерики щеки, казалось, вскоре и вовсе закроют ее глаза. И она, словно огромная бочка, перекатываясь под тихие завывания из угла в угол, прогнув спину под тяжестью выросшего живота, все же смогла довести своего без пяти минут уже мужа до белого каления, когда тот, забыв про все нормы безопасности, согласился оставить Ньютона дома. И, наконец, в доме повисла благодатная тишина, о которой мечтали все. А Криси была рада, что добилась своего, в любом случае, она так думала до грядущего вечера.

Воспользовавшись внезапно освободившимся временем, Джейкоб решил устроить небольшие посиделки в баре со знакомыми парнями. Он взял с суженной слово, что та не будет поднимать тяжести и Ньютона, поэтому, в почти спокойном состоянии ушел на всю грядущую ночь в предвкушении чуть ли ни чуда. Он уже и забыл, каково это быть свободным от ответственности, которую он взвалил на себя. Сейчас был почти уверен в том, что Ньют не выйдет из себя, что он, скорее поможет своей приемной мамочке, нежели решит поддаться своим инстинктам. Да и в то, что с дисциплиной у него проблем не будет, Джейк верил тоже, ибо знал Ньютона больше полутора лет.

Бар был не тем местом, где Джейк хотел бы провести вечер, ибо волчий обмен веществ не давал ему возможности опьянеть, а огненная вода из-за обостренного обоняния не вызывала ничего кроме отвращения. Но здесь был бильярд и транслировали полуфинал кубка Европы, поэтому выбор именно этого места был очевиден. А договориться с барменом, чтобы тот вместо текилы наливал подкрашенную сиропом содовую – вообще не проблема, особенно когда в брюках лежит сбереженная двадцатка. Ночь не предвещала ничего, кроме упоительной свободы, дурманящего сознание запаха ночного города и воспоминаний минувших лет, когда Джейк еще был вправе чувствовать себя мальчишкой, а не мужчиной.

Поэтому, когда в кармане задребезжал телефон, Джейкоб даже и не подумал, что могло случиться что-то из ряда вон выходящее, изменившее течение всей его жизни. Сначала он не мог даже разобрать слов, но когда крик о помощи дошел до его сознания, вся эта привычная молодости обстановка в один миг словно перестала существовать, будто Джейк смотрел на развлечения замученных семейной жизнью мужиков со стороны, не принимая в этом никакого участия. И те несколько минут, когда он бежал до дома, пронеслись в его голове секундой, словно он, преодолел это расстояние в считанные секунды, находясь в своем ином обличье – обличье зверя.

Криси встречает его у порога, и Джейкоб, находясь в состоянии паники, принимается осматривать ее от макушки до пяток, ища раны и кровоподтеки от проделок монстра. Но она одёргивает его, и наконец Джейкоб понимает смысл ее слов: Криси плачет не за себя, а за сына.

Ньютон лежит прямо на самой последней – нижней ступеньке лестницы, неровно дыша во сне. У виска заметно небольшое рассечение, однако крови столько, что трудно поверить, что в этом маленьком ребенке еще осталось хотя бы несколько унций. Где-то совсем рядом раздается вой сирены скорой помощи - и тут одна паника сменяется другой.

— Ему нельзя в больницу, — Джейкоб даже не успевает присесть рядом с сыном, как уже подоспевают вызванные Криси парамедики. Ох, как же не вовремя, просто черная полоса неблагоприятных обстоятельств. Врачи оттесняют Джейкоба, бьют наотмашь глупыми вопросами и распоряжениями: "Номер вашей страховки? Предъявите документы. Найдите теплую одежду, а мы тут разберемся». И Джейкоб вдруг с ужасом начинает видеть ситуацию их глазами: не сам ли он скинул с лестницы собственного сына? Да еще этот отвратительный запах алкоголя и табачного дыма, за вечер въевшийся, кажется, прямо в кожу, говорит совсем не в его пользу. Но сейчас беспокоит больше не это, а то, что теперь будет с Ньютоном, во-первых, и как бы в больнице не раскрылась тайна его рождения, во-вторых. Семейка и правда хоть куда: папочка оборотень, сынок полувампир – фильм ужасов да и только. А уж о том, что их маленькая семья теперь окажется под бдительным контролем органов опеки, можно даже и не сомневаться.

В больнице им не разрешают побыть с сыном и минуты - сразу увозят его в педиатрию, а их с Криси оставляют внизу заполнять какие-то идиотские длинные анкеты, отвечать нанелепые вопросы: «Были ли в роду гипертоники?», «Количество половых партнеров?», «Стоит ли на учете у нарколога?». Какой к черту нарколог, ребенку всего полтора года!

И Джейк уже готов сорваться на любого индюка в белом халате, беспечно расхаживающего по коридору, трясущего своим громадным животом, наращенным, видимо, безбедной жизнью. И, кажется, каждый входящий в приемный покой врач, умудряется с мордой Синьора-Помидора повернуться в сторону обезумевших родителей, считая их едва ли не законченными садистами, которые, вероятно, не в первый и не в последний калечат собственного сына. И Джейкоб сгорает от бессильной злости, потому, что в руках одного из них сейчас находится жизнь его ребенка.

Но ни в чем не повинный толстяк, показавшийся Джейкобу воплощением мирового зла, уходит по своим делам, а вместо него появляется благообразный старикашечка. Он слегка прихрамывает на правую ногу, а планшетку держит так, будто та она весит несколько фунтов. Он даже не спрашивает о том, кем приходится Ньютону эта парочка – вероятно, это написано на их перепуганных лицах, тихо представляется, и, поманив их указательным пальцем, приглашает следовать за ним.

Кабинет доктора Сноу – так представился им старичок - оказался совсем простым, и единственным его украшением служили несколько десятков сертификатов и благодарственных писем, свидетельствовавших о высокой квалификации лечащего врача Ньютона. Джейк отодвинул для Криси стул, сел на предложенное ему место, и еще долго вынужден был наблюдать, как доктор медленно вытягивает из планшетки снимок за снимком, затем так же долго устанавливает их на подсвечивающийся стене, а затем присаживается в свое видавшее виды кресло и задумчиво крутит в руках указку. Они предвкушают уже нудную речь о том, как можно быть такими безответственными родителями, но старик лишь хмуро смотрит на них обоих, будто ожидая, что какая-нибудь уставшая от долгой смены медсестра занесет еще какие-нибудь результаты анализов.

- Такое случалось раньше? — он говорит очень быстро, несмотря на медлительность движений, и Джейк даже не с первого раза понимает, что у него хотят спросить, он слишком обеспокоен состоянием Ньюта, поэтому вопрос этого доктора вообще кажется ему странным. И он был очень рад, что его девушка пришла в себя раньше, чем он сам. Зря про женщин говорят, что они несобранные.

- Нет, ничего подобного. - Криси уже дрожит от волнения, и даже успокаивающие жесты Джейка не могут никак помочь ей. Она находилась на грани, и даже неповоротливому врачу пришлось встать и выйти из своего кабинета, чтобы принести успокоительное.

— Ну-ну, милочка, успокойтесь. Все будет хорошо, — старик подает заранее приготовленную салфетку прежде, чем Джейкоб успевает найти такую же в сумке. И, вытерев слезы и хлюпающий нос, Криси, наконец, замолкает. — Мы сделали снимки рентгена и МРТ, и я могу с уверенностью вас заверить, что мальчик не падал свысока, а если и упал, то настолько удачно, что не повредил себе практически ничего. Даже сотрясения нет.

— Но он без сознания! Вероятно, вы что-то напутали! — волк не умеет сдерживаться и в какой раз подряд выплескивает эмоции на того, кто фактически пытается им помочь. Но старик остается невозмутим, очевидно, привыкнув за долгие годы своей профессиональной деятельности к реакции обезумевших от тревоги родственников.

— Он не без сознания, а просто спит. Вероятно, он уснул на той самой ступеньке, на которой миссис Блэк, как я понимаю, его оставила.

— Как можно уснуть стоя на лестнице? Если бы он хотел спать, то пошел бы к себе в кровать, как и всегда.

— А вот тут, молодой человек, я с вами не могу согласиться, — старик, казалось, растерял все свое благодушие, и строго взглянул на Джейкоба, не смеющего более повышать голос в больнице. — Наверняка, вы замечали, что у вашего ребенка постоянно подавленное настроение, он ленится, часто спит, мало бегает. Так ведь? — Джейкоб и Криси синхронно кивнули, продолжая слушать доктора Сноу так, словно он знал все тайны их семьи - как будто перед ними сидел не врач, а медиум. Тот лишь поправил свои очки и со скрипом собственных суставов указал на один из снимков головы Ньюта. «Черное пятно», как зачастую говорят в фильмах, было правее серединки головы, как для себя это понял Джейкоб. Криси перестала всхлипывать и внимательно разглядывала изображение. — Это, грубо говоря, скопление отмерших в результате ишемии клеток мозга. Вероятно, у мистера Блэка-младшего был момент, когда его состояние уже находилось на грани жизни и смерти?

И теперь Криси, широко раскрыв от удивления глаза и разинув рот в пугающей гримасе, косо смотрит то на доктора, то на Джейка, удивленного таким заявлением: это ведь было так давно, почему проблемы появились лишь сейчас? Хотя нет, проблемы и раньше были, просто внимания им не уделялось.

— Да, он родился недоношенным. Его долго откачивали, — парень впервые за этот год вспоминает Карлайла. Интересно, а если бы сердце Ньюта забилось до того, как Каллены сочли его мертвым, их всезнающий врач заметил бы болезнь внука прежде, чем малыш успел себя покалечить? Хотя… наверняка заметил бы.

— Ну, вот вам и ответ. Долгое отсутствие дыхания привело к кислородному голоданию внутренних органов. Видимо, остальное смогло со временем восстановиться, а поражение мозга оказалось необратимым. В любом случае, теперь безжизненные клетки мешают нормальному функционированию всего мозга, и, в первую очередь, это провоцирует выработку огромного количества мелатонина. Надеюсь, что это объяснять не нужно?

Но ни Джейк, ни Криси не знали ничего о мелатонине. Доктору пришлось объяснять и это:

— Мелатонин — гормон, отвечающий за сон, и его повышенная выработка приводит к тому, к чему, собственно, это все привело. К нарколепсии.

— И что нам теперь делать? Как это лечить?

— Сама по себе нарколепсия не лечится, только купируется лекарствами. Но в вашем случае, она вызвана патологическим образованием, от которого можно избавиться. Операция может решить все проблемы.

— Постойте, постойте, — Джейк подскочил на стуле. Он не мог понять, как ребенку, который по факту рождения просто обязан быть неуязвим, может потребоваться вмешательство хирургов. Это было просто непостижимо его разуму, не говоря уже о том, что он боялся даже представить, как Ньютону вначале снимут скальп, потом вскроют череп, а затем отрежут часть мозга. Это ведь опасно до чертиков. — Нет, я не хочу операцию. Неужели нельзя снизить уровень этого гормона иначе, таблетками, пилюльками, уколами?

— Можно, почему же нет. Только вот проблему это не решит. Конечно, пока это кажется не таким опасным, как могло бы, но ваш ребенок уже пострадал. Сегодня он отделался пятью швами, а завтра он потеряет сознание, когда будет переходить дорогу. Да и к тому же эта «неживая часть» мозга не только провоцирует выработку мелатонина, но и влияет на развитие, как физическое, так и умственное. Сейчас, ваш сын физически развит на свой возраст, но со временем, он может просто перестать расти, или же потеряет способности к познанию. Вы готовы к такому?

И у Джейка в голове все наконец сложилось по полочкам: Ньютон не растет, потому что ему мешает это черное пятно в голове, вероятно, он и умный не настолько, насколько мог бы быть, учитывая его уникальную природу. А возможно это и тягу к крови притупляет, и другие вампирские штучки. Он растет обычным только потому, что болеет. И Джейкоб не готов лишить его нормального взросления, раз таблетками можно скорректировать не только болезнь, но и более опасные последствия.
Только вот у Криси на этот счет оказалось другое мнение. Она заговорила о кредите, о продаже ее машины, о второй работе. Она была готова поставить на кон чуть ли ни всю себя, только, чтобы помочь Ньюту.

— Ну, мы ведь почти накопили мне на обучение. Осталось еще совсем чуть-чуть, и мы сможем заплатить за операцию. Мы спасем нашего ребенка!

— Послушай, доктор же сказал, что от этой штуки надо избавиться до тех пор, пока Ньюту не исполнится десять. Мне кажется, торопиться не стоит. К тому же, у нас скоро будут близнецы, которых тоже надо обеспечивать. Да и наша квартира не приспособлена для пятерых, нужно искать новую. Пока, несколько лет, мы сможем обойтись и лекарствами. К тому же, он ведь такой крошечный, пускай подрастет.

Криси ничего не ответила, потому что и в ее душе было много сомнений. У них действительно пока не было возможностей что-то изменить, но и сидеть на месте она не могла. Потому что боялась потерять своего первого, пока еще единственного ребенка.

***
Уважаемые читатели, надеюсь, глава вам понравится, ибо я работала над ней не одна - мне помогала неожиданно, но так вовремя нашедшая меня бета - Oxima.
Не сочтите меня нехорошей или наглой, но прошу вас не лениться и оставить мне немножко отзывов.
С уважением, Doctor2319!