— Белла, прихвати с собой бутылку пива, пожалуйста, — крикнул из гостиной Эдвард. Попкорн был почти готов, поэтому я вытащила две бутылки пива и стала ждать, когда пропищит микроволновка.

Сегодняшняя пятница не отличалась от остальных совершенно ничем, за исключением того, что традиционный баскетбольный вечер моего мужа срывался. Его друзья Эммет и Джаспер, а также мои братья Алек и Джеймс по тем или иным причинам не смогли сегодня присоединиться к нему за просмотром какого-то там матча, и он уговорил меня присоединиться к нему, аргументировав это тем, что баскетбол в одиночку смотреть категорически нельзя. Я только закатила на это глаза, прекрасно понимая, что ему просто не хочется проводить вечер пятницы одному. Но когда я предложила устроить вечер кино и всей семьей посмотреть какой-нибудь фильм, он попытался доказать мне, что это какой-то очень важный матч сезона и что он просто не может пропустить его.

Эдвард всегда был пристрастен к спорту, особенно к баскетболу. Он не пропускал ни одного матча НБА, внимательно следя за развитием событий в мире спорта. По выходным он учил нашего старшего сына обращаться с мячом и нередко по вечерам вместо сказки читал нашему младшему сыну биографию какого-нибудь выдающегося баскетболиста. Меня это, конечно, смешило, но жаловаться я не собиралась, потому что после такой «сказочки» малыш засыпал очень быстро.

Муж когда-то и сам был баскетболистом. Его отец был таким же отчаянным любителем спорта и в свое время привил эту любовь Эдварду, поэтому нет ничего удивительного в том, что муж, повзрослев, стал играть за команду нашей школы. Ничего особенного, всего лишь школьная команда маленького городка Форкс на окраине Вашингтона, однако ему прочили великолепное спортивное будущее, о котором он всю жизнь мечтал. Окончив школу, Эдвард решил переехать в Лос-Анджелес, объяснив это тем, что всегда мечтал играть за Лос-Анджелес Лейкерс. Конечно же, я поехала следом за ним.

Эдвард был прекрасным баскетболистом. Его даже стали называть киллером, потому что он почти никогда не промахивался. Мы уже учились на четвертом курсе, когда его наконец заметили и пригласили тренироваться в Лос-Анджелес Лейкерс, но… он просто отказался. Я долго пыталась его вразумить, пыталась достучаться до него, чтобы он не отказывался от такого шанса, но никакие уговоры не помогли. Когда же Эдвард признался, в чем причина его отказа, я не знала, как на это реагировать.

— Эта жизнь не для нас, Белла. Все это… постоянная суета, нескончаемые тренировки и полное отсутствие личной жизни. Я не хочу однажды проснуться и понять, что мы стали чужими из-за моего постоянного отсутствия. Я все чаще стал замечать, что не хочу идти на тренировку, желая провести это время с тобой, — объяснил мне Эдвард.

— Я не хочу, чтобы из-за меня ты отказывался от своей мечты. Ты пожалеешь об этом, Эдвард.

— Я отказываюсь от нее не из-за тебя. Я отказываюсь от нее, потому что понимаю, что это больше не моя мечта. И я не пожалею.

Мы вернулись в Форкс, что шокировало не только наших родственников, но и весь город. Однако на протяжении нескольких лет никто не осмеливался спросить о причинах нашего неожиданного возвращения.

Эдвард сдержал свое слово. За все пятнадцать лет брака я ни разу не слышала от него упреков в том, что если бы не я, то у него была бы замечательная спортивная карьера. Конечно, иногда я замечала, что он с тоской смотрит на ребят, и в такие моменты у меня слезы на глаза наворачивались. Как-то я даже осмелилась спросить его, не жалеет ли он.

— Шутишь? — воскликнул он, посмотрев на меня удивленным взглядом. — Да разве можно жалеть о такой жизни? Красотка-жена и два спиногрыза, ради которых любому глотку перегрызу. Разве можно о таком жалеть?

Я расхохоталась и больше не стала развивать эту тему, надеясь на то, что это действительно так.

Вернувшись в Форкс, мы оба устроились работать в школу. То, что я стала учителем английской литературы, никого не удивило, а вот над новым школьным физруком весь город еще долго потом ахал и охал. Кто бы мог подумать, что местная звезда Эдвард Каллен не только вернулся в город, но и устроился работать обычным учителем физкультуры. Мне оставалось только хихикать каждый раз, когда он в очередной раз рассказывал о флиртующих учителях средней школы Форкса. Молодыми были только мы с Эдвардом и Челси, но она никогда не позволяла ничего лишнего, будучи замужем за моим старшим братом Алеком. Стоит ли упоминать, что остальным преподавателям было далеко за сорок?

Спустя год мы с Эдвардом поженились, а спустя два у нас родился первенец — Коллин Мейсен Каллен. Муж не мог нарадоваться, всегда мечтая о сыне, но спустя десять лет завел разговор о дочери. Правда девочка у нас так и не родилась, зато на свет появился второй наш сын, которого мы назвали Саймоном.

— Беллз, ну, где ты там застряла? — снова крикнул Эдвард, вырвав меня из воспоминаний.

— Не кричи, детей разбудишь, — пожурила я мужа, сев на диван рядом с ним и поставив все на стол.

— Прости, — виновато улыбнулся Эдвард, закинув руку на мое плечо и притянув меня в свои объятья. — Просто игра вот-вот начнется, а тебя все нет.

Я усмехнулась и, прижавшись ближе к мужу, бросила взгляд на телевизор. Игра уже началась, и Эдвард весь напрягся, внимательно следя за матчем, в то время как я просто наслаждалась его компанией. Иногда мне приходилось шикать на него, потому что он возмущался слишком громко, на что муж отвечал мне лишь виноватой улыбкой и на время сбавлял тон.

— Ты видела это? Видела? — встрепенулся Эдвард, подпрыгнув на месте. — Эх, жаль, что за такой бросок дают всего лишь три очка. Закрыв рот рукой, я сделала вид что кашляю, на самом деле тихо хихикая над своим мужем. Конечно, мне не удалось скрыть это от него, и он, повернувшись ко мне лицом, недоуменно посмотрел на меня.

— Что смешного? — удивлялся он.

— Ничего, прости, — хихикала я.

— Белла? — вопросительно выгнул бровь Эдвард.

— Прости, просто ты так радуешься мячу, попавшему в корзину, будто игрок мяч сквозь стену перекинул, — все-таки не выдержав, рассмеялась я.

— И тебя это смешит? — возмутился Эдвард.

— Конечно. Такое ощущение, будто ты сам забросил мяч.

— Ты думаешь, это так легко? Ты никогда даже не пробовала кинуть мяч, — негодовал муж.

— Большое дело, — фыркнула я. — Спорим, что я смогу кинуть трешку после одной тренировки? Конечно, если ты не будешь мухлевать и честно научишь меня бросать мяч.

— Идет, — не раздумывая, согласился Эдвард. — На что спорим?

— Если я попаду в корзину с трехочковой линии, то ты проводишь двадцать четыре часа наедине с детьми. Никакой помощи со стороны родителей или же сестер. Только ты, Коллин и Саймон, — широко улыбнувшись, выдвинула я свое условие.

— Белла… — заныл муж.

— Что, куда делась твоя уверенность? — ухмыльнулась я.

— Ладно, — нехотя согласился он. — Но если ты не попадешь в корзину, то ты рожаешь мне девочку.

— Ты издеваешься? — громко возмутилась я, но, вспомнив, что наверху спят дети, сразу же осеклась. — Нет, Эдвард, я не согласна.

— Что, куда делась твоя уверенность? — вернул мне он мою же фразу.

— Нет, Эдвард, я не поведусь на «слабо». Мы уже не раз с тобой это обсуждали. Саймон слишком маленький, я не буду справляться с двумя маленькими детьми, — аргументировала я.

— Ладно, — сдался он. — Тогда ты сделаешь татуировку. На шее. Какую — я выберу после того, как ты проиграешь.

— Договорились, но я не проиграю, — заявила я, протянув руку для того, чтобы закрепить наше пари рукопожатием, но Эдвард оттолкнул ее и, притянув меня к себе, настойчиво поцеловал.

Может, все-таки стоило согласиться на девочку?..

***

Одевая Саймона в теплую курточку, я поверить не могла в то, что поспорила с собственным мужем из-за такой глупости. Да какая из меня баскетболистка? Я понятия не имею, что на меня нашло, ведь на самом деле я так не считаю. Скорее всего, мне просто захотелось подразнить мужа, но я вовсе не ожидала, что это обернется для меня таким спором. Я всегда была против татуировок и целую неделю не разговаривала с Эдвардом, когда он после рождения Коллина сделал свою первую татуировку на шее — три даты, выбитые на задней части его шеи: день нашей свадьбы и наши с Коллином дни рождения. Хоть это и было безумно трогательно, я долго дулась на него за то, что он просто не посоветовался со мной. Уж я бы его точно отговорила. Позже он добил татуировку, добавив туда еще и дату рождения Саймона, но на этом настояла уже я, аргументировав это тем, что так она будет выглядеть полноценной.

Мы договорились встретиться в спортзале школы Форкса после пятого урока. Сегодняшний день был выходным для меня, но я все-таки сумела договориться с мамой Эдварда Эсми, что она посидит часок с малышом, пока я буду «тренироваться». Господи, я так далека от спорта, что мне смешно от одной только мысли, что я еду на тренировку.

Зайдя в спортзал, я осмотрелась и почти сразу же нашла взглядом своего мужа. Он стоял у кольца с мячом в руках и раз за разом закидывал его в корзину. Черт, я определенно проиграю этот спор.

— Не струсила? — ехидно спросил Эдвард, заметив меня в дверях.

— За кого ты меня принимаешь? — фыркнула я, решив полностью насладиться этой тренировкой. Это будет весело.

Скинув куртку и переобувшись в кроссовки, я подошла к мужу и приготовилась к своеобразным пыткам.

— Ну, тренер, я вся в вашем распоряжении, — раскинув руки, заявила я.

— А ты все шутишь, — усмехнулся Эдвард и, не предупредив, кинул мяч в меня. Я едва успела сориентироваться и поймать его, но с уверенностью могу сказать, что как минимум два ногтя сломала. Ну-ну, Эдвард Каллен, ты еще ответишь мне за это. — Реакция у тебя хорошая.

— Неужели за двадцать лет ты этого еще не понял? — съязвила я, попытавшись чеканить мячом. Конечно же, у меня не получилось, и мяч укатился от меня раньше, чем хотя бы три раза ударился об пол, что очень рассмешило моего мужа.

— Я понял лишь то, что за двадцать лет хотя бы должен был научить тебя чеканить мяч, — смеялся он.

— Ха-ха. Ты будешь меня сегодня учить кидать мяч или только смеяться горазд? Через тридцать минут закончится урок и освободится Коллин. Мне нужно будет отвезти его домой, — напомнила я Эдварду.

Как будто по щелчку муж тут же превратился в строгого тренера, который, надо заметить, очень профессионально объяснил мне технику бросания мяча. Поначалу у меня ничего не получалось и мяч даже не долетал до кольца, но спустя несколько десятков неудачных бросков, я стала попадать уже в щит. Как в раз в этот момент вернулся игривый Эдвард и стал подстегивать меня к точности.

— Одно попадание равняется одному поцелую, — бросив мне мяч, заявил Эдвард.

— Слабая мотивация, — пропыхтела я, кинув мяч в кольцо. Промах.

— Десять попаданий равняется одному оргазму, — снова подал он мне мяч.

— Это уже интересненько, — сделав очередную попытку, проговорила я. Попала.

Когда в нашем распоряжении оставалось меньше пяти минут, муж, подобрав мяч, повел меня к трехочковой линии.

— Итак, Белла, судя по тому, что я видел, ты проиграешь. Но, чтобы растянуть свою победу, я позволю тебе сделать десять попыток. Если хотя бы один раз ты попадешь, то я проиграю, если же ни разу не попадешь, то проиграешь ты. Давай, дорогая, покажи мне, на что ты способна.

Конечно же, я не сомневалась в том, что проиграю. Одной тренировки оказалось слишком мало для того, чтобы я попала в кольцо с трехочковой линии. Сначала я обрадовалась, что хотя бы смогла заработать тридцать страстных поцелуев и три не менее крышесносящих оргазма, но от моей радости не осталось и следа, когда муж объявил мне, какую татуировку хочет видеть на моей шее.

— Vae victis.

— И что это значит? — нахмурилась я, оперившись руками о бедра.

— Это на латинском. Переводится как «горе побежденным», — улыбнувшись хитрой улыбкой, объявил он.

— Ты не можешь так поступить со мной, — не верила я.

— Могу. Хочу, чтобы ты всегда помнила об этом своем промахе.

Именно так я и стала обладательницей невероятно позорной татуировки.

Vae victis — горе побежденным.