Глава 27
- Артем... Артемка... Очнись, Артем... Пожалуйста, открой глаза... Я хотел сказать, что мне уже нечего открывать, но с удивлением осознал, что никаких неприятных ощущений больше не было. Веки распахнулись легко. И удивленно заморгали, приспосабливаясь к новым условиям. Вокруг меня была темнота... Но стоило остановить глаза на одном месте, как под взглядом мрак смущенно растворялся, светлел, клубясь дымными облаками, образовывал неясные, смутные формы, плавные и текучие, сменявшие друг друга и не прекращавшие движение. Я повернул голову и опознал первую знакомую мне вещь в этом мире. Всё ту же высокую и стройную березу, величественно уходящую вверх в темно-серое небо. Вот только это дерево имело черный ствол с многочисленными белыми пятнами и белоснежными ветвями, которые тихо покачивались и нежно позвякивали невидимыми колокольчиками. Я поднял свои руки и с изумлением посмотрел на темные, аспидно-серые ладони, испачканные какой-то сияющей клейкой массой. Порезы на пальцах светились так, как будто внутри руки горела лампочка. - Бубен держи! - раздался испуганный голос из-за спины, и я машинально ухватился за шаманский инструмент, который выпал из моей ладони и наполовину уже увяз в матовой черной поверхности, на которой я сейчас находился. Рассудок, в отличие от удивительно легкого тела, работал с большим скрипом. Так медленно я, наверно, ещё никогда не соображал. Усиленно тупя, неуверенно спросил, пытаясь встать и повернуться на голос: - А... Аяна? - Сиди, не вставай! - чьи-то ладони с силой ухватились за мои плечи и легко удержали меня. - Если встанешь, можешь пропасть! – в словах девушки звучал страх. - Аяна? - Артемка, ты меня, наверное, никогда не простишь! Я так виновата перед тобой!.. - Аянк, да... – я попытался повернуть хотя бы голову, но мне тут же зажали глаза. - Нет, не смотри! - Почему? - Не надо... Я тут маленькая, страшная и голая, - Аяна всхлипнула и прижалась к моей спине горячим телом. Я попытался свободной от бубна рукой сдвинуть необычно сильную ладошку от глаз, но у меня ничего не получилось. - Слушай, дай я хоть после смерти на тебя погляжу! И вообще я тут тоже голый! – осознание последнего факта пришло внезапно. Мозг явно не справлялся с обработкой поступающей информации. - Нет! Ты не мертв! Не мертв! – вскрикнула Аяна и, задохнувшись на мгновение, торопливо зашептала в мое ухо: - Артем, ты... Ты молодец... Ты такое сделал, такое! Но тебе пора обратно! Здесь нельзя оставаться надолго, кровь быстро слабеет! - в голосе девушки слышался ужас. - Ну Аян! - Не открывай глаза! Послышался слабый шорох, гибкое тело скользнуло из-за спины и прижалось к моей груди, я автоматически неловко приобнял Аяну. Бубен мне чертовски мешал, но я боялся выпустить его ещё раз. К моим губам торопливо прижались другие, горячие и живые. Слова оказались не нужны... Я всё-таки приоткрыл глаза, разглядывая черно-белую маску черепа, неумело, но жарко целующего меня. Всё вокруг было как на негативной фотографии: светящиеся, как звездочки, зрачки в светло-серой радужке распахнутых глаз Аяны, наша аспидная кожа и черно-белые полосы рисунков на ней. Широкие черные полосы, на них ярко-белые, слабо искрящиеся мельчайшими алмазными гранями угловатые стрелки, нарисованные на мне, и волнующе плавные завитки на бархатной коже Аяны. Девушка, не выдержав моего взгляда, смутилась, вырвалась из моих рук, отступила на шаг, съежилась и закрылась ладошками. Переступила с ноги на ногу и жалобно взмолилась: - Артем... Всё... Ты посмотрел. Хватит, уходи, поторопись! Я уже закончила с бубном! - Да... Уходить?.. А как? - Забыл? Я же говорила! Я кивнул, пожирая её глазами. Хрупкая девичья фигурка вздрогнула и распрямилась, сжав кулачки у груди: - Артем, это не шутки! Закрой глаза, расслабься, стучи в бубен и представляй обычный мир! Цветной! Где кровь красная, огонь оранжевый, палатка зеленая... И неси бубен в мою палату сразу же! Хорошо? - Хорошо... - Ой, забыла!.. Маме передай, чтобы перестала дедушку ругать! - Э... Ладно... - Артем, закрывай глаза! Хватит на меня смотреть! Аяна неуловимым движением снова скользнула за мою спину и ладошками заставила зажмуриться, при этом прижалась ко мне острыми горячими грудками. Зашептала отчаянно: - Стучи же!.. Раскрашивай мир в цвета! Быстрее! Поторопись, пожалуйста! Возвращайся! Я начал бить в бубен, но вот с «раскрашиванием» получалось не очень. Ранее я так хорошо сконцентрировался на белой равнине с серым небом, что теперь никак не мог отвязаться от этой картинки. Полотно с поляной и костром, нарисованное мной, раз за разом рвалось, и из-под него выползало белое бесконечное пространство. Мне стало как-то неуютно, руки слабели, ног я просто не чувствовал. Аяна отстранилась, чтобы не отвлекать меня, но это не помогло. Промучившись ещё немного и окончательно лишившись сил, я устало опустил бубен на колени и прошептал: - Не выходит. Оцепенение, охватывающее меня, вдруг стало даже приятным, я как будто терял вес, словно погружаясь в теплую ванну. Всё явно заканчивалось. Я сделал, что мог... Обидно, да... Зато теперь можно будет отдохнуть... Вяло улыбнувшись этой мысли, я последним усилием заставил себя поднять веки. Аяна, упав на колени передо мной, зажимала себе рот, чтобы не кричать, и я ещё раз ласково обвел взглядом её стройную нагую фигурку, обвитую плавными линиями рисунков на коже. По раскрашенным черным щекам из широко открытых глаз с безумными светящимися зрачками медленно текли прозрачные жемчужины слез. Увидев мою расслабленную улыбку, девушка рывком вскочила: - Нет! Артем, не сдавайся! Артем! Дедушка, пожалуйста! У него не получается! – безнадежно закричала она куда-то вверх, в пустоту. И в следующий момент я услышал над собой хлопанье больших крыльев, крючковатые когти впились в мои голые плечи, острый клюв ударил в затылок, ослепительная вспышка взорвалась в сознании, а вслед за ней пришла дикая боль. Воздух с хрипом врывался в мои горящие легкие, перед глазами пылали багровые круги, череп раскалывался на части. - Артем, ..., братан, а ну дыши, су..., быстро! В моей голове взорвалась новая вспышка, щеку обожгло болью, и я, уткнувшись лицом в колючий снег, очень медленно поднял руку, заслоняясь от нового возможного удара. - Артем! Ожил?! Б..., скажи что-нибудь!!! - Что-нибудь, - прохрипел я распухшими губами и скрючился от боли во внутренностях, подтянув коленки к животу. - Что?! Чем помочь-то? В больницу?! Я слабо мотнул рукой и выдавил, пережидая огненные вспышки в мозгу: - Антох, отстань... Дай в себя... Прийти... Антон, бессильно матерясь, прекратил меня теребить и встал, с ужасом глядя на мою тушку. - Что тут... было? – едва шевеля непослушным языком, поинтересовался я, когда устал просто лежать мордой в снег и прилагать всё силы, чтобы не стонать громко. - Да тут п... был полный! Ветруган дул такой, что я боялся – сосны попадают. У тебя, кстати, палатка сломалась, на неё здоровый сук свалился. Дуги треснули нах... А ты, б..., вырубился и вроде уже и не дышал даже. Я решил, что всё, тебя не в больницу, а в морг можно сразу тащить. А ты вдруг захрипел и задергался! Антон, опасливо поглядывая на меня, кинул в почти прогоревший костер ещё пару поленьев. - Слушай... Ну ты как ваще? У тебя получилось? - Ага, - вяло откликнулся я. – Всё ништяк сработало. Почти по плану. - Них... себе план. - Да за...сь просто, - с гигантским усилием я перевалился на колени и начал вставать. Но голова тут же немилосердно закружилась, меня повело в сторону, и я грохнулся прямо рядом с костром. Антон вскочил, и с его помощью мне удалось сесть. - Может, тебе съесть чего? – озабоченно осведомился товарищ. При мысли о еде мой желудок прицельно выстрелил в глотку струей желчи, и я опять повалился лицом вперед, пытаясь вывернуться наизнанку и выложить на снег собственные внутренности. Антоха, по-моему, уже устал реагировать и только отсел подальше, наблюдая за моими мучительными судорогами. - Попить дай, - прохрипел я, наконец. И, захлебываясь, жадно влил в себя чай, проливая горячую жидкость на чертову неуклюжую одежду. - Бубен! – шею заклинило, и я повернулся налево всем телом, в дикой тревоге ища глазами выпавший из моих рук предмет гордости любого шамана. К моей радости, окровавленный бубен лежал спокойно на снегу, не собираясь никуда исчезать или проваливаться сквозь землю. - Антох... Поехали в больницу. - Ты что, в этом прямо поедешь? - А б...! Слушай... принеси мою куртку из палатки, а? Я потянул с себя одеяние через голову не перестающей кровить рукой, и от этого усилия мир перед глазами опять закружился веселым хороводом. Короче, я опять рухнул на землю, только на этот раз другим боком. Антон снова поднял меня и помог попасть в рукава. Замотал распухшие порезанные пальцы моей же футболкой. - Пошли в машину, - пробормотал я невнятно, судорожно хватаясь за бесконечно драгоценный бубен. - А... А тут всё оставим что ли? - Пошли, - я упрямо мотнул головой, и Антон, закинув мою свободную руку себе на плечи, потащил меня к Ниве. Добравшись до цели по темному заснеженному лесу, я без сил рухнул на сиденье, начиная мелко дрожать, но не выпуская бубен из рук. - Ты как... Помирать не собираешься? – с тревогой спросил Антон. - Не, - желчно выплюнул я и закашлялся в комок из смятой футболки. - Слух... Я всё-таки вещи соберу тогда. Я быстренько, оки? - Давай. Рачительная натура Антона не могла выдержать перспективы оставить столько ценных вещей на поляне без присмотра. Пока он копошился и перетаскивал барахло, я как мог, так и вытер своей многострадальной футболкой большую часть жирной краски с лица. В голове шумело и трещало, но затылок, который я осторожно пощупал, боясь найти там проломленный череп, оказался совершенно цел. Посмотрев в салонное зеркало, я убедился, что у меня ещё и кровь из ушей и глаз лилась. Красавчик. Хорошо, подсохла уже. Офигенный грим для фильма ужасов получился. Я с непонятной нежностью вспомнил про душевую в цокольном этаже Балашихинской больницы. И даже вредная медсестра-вуайеристка меня сейчас не смутила бы, тем более что, боюсь, от моего вида она бы заорала и убежала в ночь темную. Антон хлопнул багажником в последний раз и, устало сопя, сел за руль. - Ну что? Куда? - Я ж сказал. В больницу. - Уверен? Ты вроде оклемался чутка? - Б..., Антох, не спорь! Не меня спасать надо! - Не тебя? Ладно-ладно... Поехали, - при маневрах друг изредка опасливо косился в мою сторону. Подрулив к больнице, мы пошли между корпусами в свете одиноких тусклых оранжевых фонарей. Было уже около полуночи. - Что теперь? – вполголоса осведомился Антон, помогавший мне ковылять. В этот момент к головной боли присоединились мучительные рези в животе. Они составили достойную конкуренцию ощущениям в котелке на плечах, ещё недавно с легкостью перекрывавшим все остальные. - Туда. - Нас же не пустят! Ты на себя посмотри. - Не кричи, а? Башка болит. Дотащившись до крыльца служебного входа, я достал сотовый и, вглядываясь расфокусированными глазами в мутный запотевший экранчик, набрал номер Светланы. Потянулись длинные гудки, которые сменились вдруг короткими. - Б…! Сорвалось... Я нажал вызов второй раз. И очень усталый и удивленный голос Светланы произнес: - Да, Артем? Я раскашлялся, заперхал, но, наконец, справившись с собой, тихо выдавил в телефон: - Вы можете выйти на улицу? - Да. Сейчас? - Ага. - Бегу, - встревоженно отозвалась Светлана. Я со стоном привалился к кирпичной стене и сполз по ней вниз. - Артем, б..., может, тебя всё-таки в приемный покой? - Да не бзди, - вяло ругнулся я. – Сейчас уже. Почти. Медленно тянулись секунды. Или даже минуты. - Что-то она не очень торопится, - буркнул Антон. Я не ответил, с закрытыми глазами полностью погрузившись в свой буйный внутренний мир, в котором бушевали торнадо, кислотные дожди, пожары и землетрясения. Заскрежетал ключ в замке, и деревянная старая дверь, выкрашенная грязной бежевой краской, открылась. Светлана побежала ко мне, а в дверном проеме как грозная статуя Медузы Горгоны стояла и хмурилась на меня знакомая медсестра. - Артем! Собрав все силы, я поднялся. - Артем, ты что, пьяный? Тебя побил кто-то? Антон топтался рядом, не рискуя ничего объяснять. - Светлана, - мой голос опять мне отказал, и я раскашлялся, потом сипло произнес: – Отнесите... В палату. Мама Аяны недоуменно посмотрела на пакет с бубном, взяла его из моей руки и заглянула туда. - Ты что, - начала она возмущенно, но я прижал окровавленный палец к губам и шепнул: - Не надо. Подсуньте бубен. Ей под левую руку. Ещё раз ладонь порежьте. И положите на центр. Там, где бурое пятно. И молитесь. Испуганные черные глаза Светланы закрылись на мгновение, её скуластое лицо исказилось, но, взяв себя в руки, она кивнула:. - Я поняла. Щурясь от головной боли, я всматривался в лицо Светланы, пытаясь понять, не говорю ли впустую. - Чтобы её кровь… смочила центр. Ясно? И ещё... Аяна просила… - Аяна?! - Тише... Не ругайте дедушку. В смысле, вашего папу. Он не виноват. Он меня спас. Наверное... Светлана на миг зажмурилась, отступила назад, неверяще шаря глазами по моему лицу, и стала, спотыкаясь, подниматься по ступенькам. Что-то сказала медсестре, отчего та одарила меня сердитым взглядом и, уходя вслед за мамой Аяны в здание, раздраженно хлопнула дверью. Всё.
Источник: http://twilightrussia.ru/forum/304-15668-1 |