За окном падает снег. Красиво, как на Рождественской открытке. На улице, наверное, холодно. Я не знаю. Последний раз, я чувствовала холод более ста лет назад. Кто бы мог подумать, что та ночь станет для меня последней?
Нет, Белла, не давай воспоминаниям завладеть тобой, но уже поздно. В голове всплывают картинки далекого прошлого, которые я, к сожалению, не в силах забыть.

Нестерпимый жар по всему телу постепенно уходит. Я открываю глаза и вижу знакомые лица, ― Эдвард, Элис, Джаспер и Карлайл смотрят на меня со смесью беспокойства и любопытства. Только на этот раз они кажутся мне другими. Нет той идеальности, что была раньше. Я оглядываюсь вокруг и понимаю, что нахожусь в кабинете Карлайла. Только на этот раз все тут совсем другое ― цвета кажутся более яркими, запах спирта разжигает огонь в горле. Я вижу каждую пылинку, витающую в воздухе. Все это похоже на какой-то странный сон. Подобные ощущения, я испытывала, когда была под наркозом после нападения Джеймса. Только какая-то часть мозга подсказывает мне, что это не сон.
Тишину, царящую в комнате, нарушает Эдвард:
― Милая, как ты? ― голос обеспокоенный. Он с трепетом смотрит на меня.
― Нормально.
― Я…Я так волновался. Ты чуть было не погибла.
При этих словах я вспоминаю нападение Виктории и тот удар о дерево. Так вот в чем дело.
― Ты укусил меня?
― Да, я не мог по-другому. Иначе тебя было не спасти, ― в его глазах читается сожаление. ― Но ты ведь сама этого хотела. Правда?
В голове всплывают воспоминания о том поцелуе на поляне, дети, убегающие в лес, мое решение повременить с превращением. На меня накатывает чувство обреченности. Вот так, когда вечность была мне не нужна, судьба сама распорядилась моей дальнейшей жизнью. И ничего уже нельзя изменить.
Я резко встаю с кушетки. Эдвард готов схватить меня, что бы защитить от моих же необдуманных поступков.
― А как же Чарли? Рене? Что мы всем скажем? ― я прижимаюсь к его груди. Если бы я могла, наверное, зашлась бы рыданиями.
― Мы пока не думали на этот счет, ― Эдвард слегка поглаживает меня по спине. ― Может, смоделируем автокатастрофу.
От его последних слов мне становится еще хуже. Значит, я больше никогда их не увижу. Бедный папа. Он ожидал, что встретится со мной через пару дней, а я…
Непрошено вспоминается счастливый взгляд Джейка. Он был так счастлив. Нет, о нем точно нельзя вспоминать! Теперь мы враги. Он возненавидит меня, а я должна просто о нем забыть.
Я по-прежнему прижимаюсь к Эдварду. К такому родному, привычному, но, увы, не достаточно любимому, что бы провести с ним вечность. Все перевернулась с ног на голову. Если раньше я считала, что моя любовь к вампиру настолько безгранична, что сможет победить любые другие привязанности, то теперь я понимаю, что это был самообман. Эдвард не сможет заменить мне тех, кто так дорог мне.
Мой слух удавливает тихие шаги ― это остальные Калены покинули кабинет, что бы не мешать нам.
Простояв так еще немного, Эдвард спросил:
― Белла, а ты разве не чувствуешь жажды?
Как только он это сказал, пламя в горле запылало с удвоенной силой. Словно туда плеснули бензина.
― Чувствую. Я ведь могу охотиться?
Его глаза просияли. Не знаю, чему он был так рад. То ли тому, что теперь я с ним на одной волне, точнее, на одной диете. То ли то, что он смог вытащить меня из грустных мыслей. Мне было все равно.

В ту ночь я впервые вышла на охоту. Впервые почувствовала вкус человеческой крови. Сила новорожденной давала о себе знать. Даже очень быстрый, по меркам вампиров, Эдвард не мог угнаться за мной и слегка отставал. А я неслась со всей мочи, казалось, что скорость позволит мне хотя бы на время выкинуть все сожаления из головы. Тот несчастный молодой парень, который набрел на поляну, где я его настигла, наверняка тоже имел какие-то надежды и планы. Мечтал о семье, детях, но я жестоко оборвала все это. Эдвард не успел меня остановить. Когда он подскочил ко мне, я уже вонзила необычайно острые зубы в горло бедняги. Он пытался меня оттащить, но все было тщетно.
Самое страшное, что мне не было стыдно. Я будто мстила за свою погубленную жизнь. Я была зла на весь мир. На Эдварда, за то, что он отнял у меня эту жизнь, пусть даже пытаясь спасти от смерти. На Джейка, который открыл мне глаза на все прелести настоящей ― человеческой жизни. На саму себя, за глупое желание стать вампиром, которое к моему горю материализовалось.
Калены даже не были удивлены моему нападению на человека, особенно Джас. Они надеялись, что Эдвард сможет совладать со мной в случае подобной ситуации. А что я? Я новообращенная. Я не могу себя контролировать, тем более при запахе человеческой крови.
На следующий день мы навсегда покинули Форкс. С тех пор прошло много лет, но я больше никогда не нападала на человека, хотя была весьма не прочь отведать человеческой крови.
Я очнулась от воспоминаний, когда услышала тоненький голос Элис. Она напевала какую-то Рождественскую песенку. Точно, она сегодня собиралась наряжать елку. Интересно, что она на этот раз придумает?
Даже неугомонная Элис, со своим вечным оптимизмом, в последнее время не могла облегчить мою участь. Мне все приелось. Каждый раз я подходила к зеркалу и видела все ту же прекрасную девушку, что и пятьдесят и сто лет назад. И я знала, что буду видеть тоже и через сотни лет. В моей жизни, нет, в моем существовании ничего не изменится.
Зачем ты жалуешься Изабелла Каллен? Ты ведь сама этого хотела!
Скрипнула дверь, и в комнату вошел Эдвард.
― Я скучал, ― он только вернулся с двухдневной охоты. Я знаю, сейчас он позовет меня в наш домик.
Так и происходит. Мы заходим внутрь. Сейчас он закроет дверь на ключ и, подхватив меня на руки, направится в сторону кровати. Потом аккуратно, как будто я фарфоровая кукла, положит на огромную кровать. Я закрою глаза, и он начнет покрывать мое лицо поцелуями. Опустится к шее и его руки потянутся к пуговицам моей блузки, потом дальше.
Я открываю глаза, когда его руки уже лежат на моей обнаженной груди. Он не обращает на это внимания и приближает свои губы к моим, но я отстраняюсь.
― Нет, Эдвард, хватит! ― встаю с кровати и, подняв с пола блузку, накидываю ее на себя.
― Что-то случилось? ― он непонимающе смотрит.
Я медлю с ответом. Отворачиваюсь к окну, что бы не видеть его глаз.
― Я устала, ― я чувствую, как его глаза округляются. Дурачок, я говорю это не в том смысле, в котором говорят жены своим мужьям, когда тем приспичит сейчас же исполнить супружеский долг.
― Я ухожу от тебя, ― пальцы быстро застегивают пуговицы на шелковой блузке.
― Ты…Я… ― он не знает что сказать. ― Не горячись. Все хорошо.
Не горячись?! Это он мне говорит? Мне, которой уже как сотню лет ненавистна эта проклятая сущность!
Я застегиваю последнюю пуговицу и поворачиваюсь к нему лицом, пытаясь взять себя в руки. Всегда спокойная, я не могу вот так просто сорваться, или могу:
― Ты не понимаешь. Я не хотела быть такой. Я передумала тогда превращаться в вампира.
Он встает с постели, подходит ко мне, но я отшатываюсь от него. Он не может уговорить меня остаться, иначе я сама себе этого не прощу. Пусть я уже никогда не стану прежней обычной девчонкой Беллой Свон, но, уйдя от него, я хотя бы обрету свободу.
Хотя он так и не смог читать мои мысли, он будто понимает, что уговаривать бесполезно, только тихо спрашивает:
― Ты вернешься?
― Не знаю. Может быть, но только когда сама этого захочу, ― я подхожу к двери и последний раз оборачиваюсь к нему. ― Не ищи меня, пожалуйста.
С этими словами я закрываю дверь нашего дома. Вот так, как в дешевом дамском романчике закончилась вечная любовь между вампиром и человеком. Хотя, пожалуй, она закончилась еще тогда, когда человек перестал быть человеком.
Я бегу в сторону большого особняка.
Сейчас в доме только Элис и при удачном стечении обстоятельств я смогу уйти без препятствий со стороны родственников.
Запрыгнут через окно в комнату, я хватаю большую сумку и закидываю в нее какие-то вещи, потом кошелек. В руке уже лежат ключи от машины, подаренной мне на столетие со дня обращения. Минута, и я уже в гараже. Странно, как Элис до сих пор не сообразила, что ее подруга решила совершить побег. Наверное, слишком увлечена творческим процессом. Оно и к лучшему.
Я завожу мотор и выезжаю из железных ворот. Я пока точно не знаю, куда оправлюсь, знаю одно: я вряд ли вернусь сюда по собственной воле, хотя бы в ближайшие пару столетий.