Здравствуйте, дорогие мои, вот вы и узнали о событиях с другой стороны. Так же, в дополнительных материалах теперь есть информация на всех действующих агентов. Спасибо за отзывы - это чертовски приятно, видеть вашу реакцию на мое творчество! Эта глава не содержит экшн-сцен, но она расскажет вам нечто важное про наших героев. Приятного чтения!

---

Глава 6

- Здравствуйте, Белла, – поприветствовала меня Анжела Вебер.
- Добрый день, – ответила я, заходя внутрь и закрывая за собой дверь.
Я находилась в небольшом уютном кабинете нашего психолога. Комната была светлой, с большими окнами и множеством всяких интересных вещиц на полках. Анжела сидела в небольшом кресле с блокнотом в руках, в котором она постоянно делала пометки в течение наших встреч. Напротив нее располагался небольшой диванчик на двоих и глубокое мягкое кресло, в котором запросто можно было утонуть. С самой нашей первой встречи я выбрала именно это кресло. В нем можно было основательно угнездиться и расслабиться, позволяя доктору Вебер копаться в своих мозгах и переживаниях.

- Что вы чувствуете сейчас? – задала она свой обычный первый вопрос.
Я ненавижу этот чертов вопрос всеми фибрами своей души! Почему нельзя начать диалог с любого другого вопроса? Могу предложить парочку миллиардов вариантов…
- Облегчение, – уверенно сказала я.
- Это была сложная миссия?
- Нет. Разведка, внедрение и кража информации. Три месяца была под прикрытием в виде девочки-студентки, – под конец фразы я поморщилась.
- И вам это было не по душе, – заметила Вебер.
- Не люблю столь длительные операции.
- Но у вас получается хорошо, – ответила она, заглядывая в мое дело.
- Убивать у меня тоже получается, – подметила я. – Только это не означает, что я получаю хоть малейшее удовольствие от этого. Я хорошо делаю свою работу и люблю ее, но, как и у любой другой, есть обратная сторона медали…
- И что для вас — эта обратная сторона?
- Помимо убийства человека и составления отчетов? – пошутила я. – Мне чужда жизнь обычного человека.

- Я читала ваше досье, Белла, и в нем говориться, что вы прекрасно справляетесь с работой под прикрытием. Еще ни разу за шесть лет работы вас не раскрыли по вашей вине.
- Также, вы, наверное, знаете, что я проходила психологическую подготовку, обучалась входить в контакт, налаживать связи… Я могу изобразить кого угодно. Я могу имитировать любое психическое заболевание, что ни одна комиссия не заподозрит. Любой психотип, любой шаблон поведения… Я изучала психологию, и, поверьте, мне стоит больших трудов абстрагироваться от всех моих знаний во время наших встреч. Я стараюсь не анализировать вас, как вы анализируете меня, не анализировать ваши вопросы, их порядок, очередность и прочее… То, что я могу изобразить обычного гражданского человека, еще не значит, что я понимаю или принимаю, или…
Я глубоко вздохнула и потерла лицо.
- У меня не было нормального детства в общепринятом понимании этого слова. Мой отец был военным, мы постоянно переезжали. Я родилась в городке под названием Форкс в штате Вашингтон, но у меня нет Родины. Нет дома, в котором я провела детство. Мы пожили, наверное, во всех штатах этой страны. Но это были закрытые гарнизоны, ограниченное количество людей вокруг, я практически не общалась с детьми своего возраста. Вокруг царил строгий распорядок и правила. Из моего дела, вы, наверное, знаете, что, когда мне было около шести лет, мои родители развелись, и мама, забрав меня с собой, уехала в Финикс. Тогда у меня обнаружились большие проблемы в общении и восприятии. Заниматься терапией с гражданским психологом я не могла, поэтому я вернулась к отцу, и началось мое лечение с военным психологом. В возрасте девяти лет я уже знала, что такое уровень доступа, и что я многое не могу рассказать, например, маме. Также я не ходила в школу. Я вместе с теми немногими детьми, что жили так же, занималась с преподавателями индивидуально. Это все отложилось на моей личности, на моем становлении… я отторгаю обычных людей, я крайне остро реагирую на ложь, так как моя жизнь основана на секретах. И либо ты не можешь что-то рассказать, потому что это государственная тайна, либо «говори правду, только правду и ничего, кроме правды». Я хочу сказать, что для меня это норма. Это комфортно и привычно. Но когда мне нужно по три часа в день трепаться по телефону или смотреть телевизор – это просто раздражает.

- Хорошо. Вы сказали, что отторгаете обычных людей в своей жизни, а что происходит на задании?
- Мне редко встречаются гражданские люди, которые никак не связаны с моей работой. Если такое происходит, обычно они нуждаются в защите.
- На этой миссии вашим объектом был Джейкоб Блэк. Как складывались ваши отношения?
- Обычно я не испытываю сильных эмоциональных связей при вынужденном общении с… «плохими парнями». Джейкоб чем-то напоминал мне Эммета, так как он достаточно веселый и дружелюбный. Я предположила, что если бы мы встретились в обычной жизни, то, возможно стали бы друзьями. Привязанности к нему я не испытываю.

- Белла, вы сказали «обычно». Почему?
- На задании я познакомилась с мужчиной. Мы столкнулись с ним несколько раз, как оказалось, совершенно случайно. Но выглядело все так, будто он член террористической организации, и ему нужен Блэк — вымышленная личность, попытка гипноза, его поведение подтверждали наши догадки. И я ощутила жгучее сожаление от того, что он является преступником. Позже выяснилось, что он агент Ми-6, и это принесло мне облегчение.
- А почему вы обратили на это внимание?
- Потому, что это случилось впервые. Я не задаюсь вопросом о причинах, побудивших встать по ту сторону закона. Моя задача – предотвратить преступления против человечества. И если я испытываю эмоции, то не к конкретному человеку, а к его деятельности.
- А в данном случае вы испытали эмоции именно к этому мужчине, – уточнила Анжела, на что я кивнула.

- Какие еще эмоции вы испытали по отношении к нему?
Я удивленно посмотрела на нее и начала перебирать в своей голове воспоминания.
- Когда я его впервые увидела, то подумала, что он симпатичный. Скорее, даже красивый. Потом испытывала настороженность, потому что не знала, случайна ли наша встреча или нет. Потом спокойствие, злость, удовольствие от беседы, злость, ярость и смущение. При последней нашей встрече – раздражение и злость, облегчение и иронию, а в конце у нас состоялся вполне спокойный диалог, – перечислила я.
- Угу, – промычала Вебер, строча в блокноте. – Говоря о нем, вы произносили слово «мужчина», точно указывая его половую принадлежность, но перечисляя эмоции, вы не назвали ни одной, указывающей на… влечение или отвращение как к противоположному полу.
- Да, я заметила, – согласилась я, – может быть, это потому, что вначале он испытывал потребность меня защищать. А чуть позже пытался меня поцеловать.

- Вы бы хотели, чтобы это произошло?
- Не знаю, не думала об этом.
Я размышляла над ее вопросом некоторое время.
- Думаю, что нет, – все-таки ответила я.
- Вам не хотелось поцелуя именно с этим человеком или есть какая-то другая причина?
- Я была уверена, что этот человек – преступник, что он один из тех, что планируют совершить террористический акт против Великобритании. И, в лучшем случае, наши интересы не пересеклись бы. Поэтому любые отношения с ним для меня невозможны.
- А если бы вы знали, что он агент разведки?
- Нам запрещено иметь отношения с резидентами других стран. Так что тоже нет.

- Белла, вы упоминали жесткие правила в детстве, также свое отношение к правде и ваши слова относительно отношений, говорят о четком подчинении закону. Но мы с вами неоднократно разбирали случаи вашего неподчинения начальству. В вашем деле также указана эта характеристика. Я вижу в этом конфликт.
- О, в этом нет конфликта, – ухмыльнулась я. – Это совершенно разные вещи.
- Вы так считаете? – удивилась Анжела.
- Да. Я чту закон, правила и нормы морали. Это нерушимые основы, которые помогают миру не погрязнуть в анархии. Непреложные истины, как библейские заветы. Они не принадлежат никому конкретно, не зависят от конкретных людей, они не привязаны временными, территориальными, государственными или религиозными рамками.
- Понимаю, – почти шепотом произнесла доктор Вебер, строча что-то очень быстро в своем блокноте.
- А есть вещи, которые зависят от конкретных людей. Правила, субординация, протокол, личные предпочтения… и вот этим я могу пренебречь для выполнения первого пункта.

- Я поняла вашу точку зрения, – Анжела удовлетворенно кивнула. – Расскажите, Белла, в отчете сказано, что вы отдали приказ разъединить группу, и это могло привести к тому, что вас взяли бы в плен.
- Это привело к тому, что мы предотвратили непоправимое в трех крупнейших городах США, захватили ценного информатора, и меня-таки взяли в плен. Просто на этот раз мне повезло, – уточнила я. – Предполагаю, что вы хотите узнать мои ощущения на этот счет. Что ж, скажу, что это действительно страшно. И умирать мне совсем не хочется, но могли пострадать миллионы людей и мой напарник. Я выбрала минимальную потерю.
- Вы называете себя минимальной потерей?
- Я агент, мисс Вебер. Солдат, если так хотите. Я сама выбрала свою работу и знала, на что иду. А есть невинные люди, дети, которые не при чем. И есть корыстные, фанатичные, нездоровые преступники.
- Я с вами согласна, Белла. Есть еще что-нибудь, что вы хотели обсудить?
- Я только что сказала, что сама выбрала свою работу... Я бы хотела поговорить о своем отце, так как психологически и эмоционально еще не пришла к конечному мнению на счет его поступка и последующих событий. Но это не имеет прямого отношения к данному дебрифингу, поэтому я бы отложила этот вопрос до следующей встречи.
- Хорошо. Я свяжусь с вами, чтобы обсудить время вашего следующего визита. Всего доброго, Белла.
- Всего хорошего, Анжела.


Я шла по подземной парковке в здании ЦРУ, по направлению к своей машинке. Новенький Range Rover Evoque красного цвета с белой крышей. Его тюнинговали по моему запросу, и теперь это был бронированный автомобиль со встроенной техникой от Элис. Так что теперь моя машина разве что не летает… Хотя не могу утверждать это с полной уверенностью. С удовольствием плюхнувшись на удобное сиденье, я завела автомобиль и вырулила под палящее лос-анджелесское солнце. У меня будто выросли крылья. Я ощущала свободу и счастье, направляясь домой.

Жила я недалеко от океана в небольшом современном домике. Мне не хотелось покупать квартиру, но, поскольку я была одна, блуждать по огромному дому тоже желания не было. Поэтому я выбрала себе жилище с двумя спальнями и гостиной, объединенной с кухней. Тут, правда, тоже не обошлось без вездесущей крошки. По периметру были установлены всевозможные датчики, сканеры и камеры. Внутри имелся небольшой склад оружия, сейф и тревожные кнопки на случай, если ко мне кто-то заявится, а справиться в одиночку у меня не получится.


Шел второй год моей службы в ЦРУ, когда начальство заподозрило, что в отделе завелся крот. Я только вернулась домой после очередного провалившегося задания и собиралась принять душ, когда в дверь постучали.

Я была очень удивлена, увидев за дверью директора ЦРУ, моего начальника и группу оперативников.
- Агент Свон, вот ордер, – Хэтфилд протянул мне в руки конверт. – Эта группа уполномочена произвести обыск в вашем доме.
- Что случилось? – поинтересовалась я.
- Оставайтесь на месте, агент. После обыска вы должны будете пройти собеседование с отделом безопасности, – в ответ услышала я от директора.
- Хорошо, – только и ответила я.
Я сидела в кресле, пока мою квартиру перерывали вверх дном. Осматривали все поверхности, каждую книгу в моем доме, проверяли каждый электронный девайс. Я решила сама показать и открыть все мои тайники – скрывать мне нечего.

- Штурмовая винтовка, двенадцати зарядный дробовик, четыре пистолета, два тайзера и секретный ящик с ножами, – перечислял агент найденное в моем доме оружие.
Я лишь неопределенно пожала плечами и слегка улыбнулась ему.

Беседа с отделом безопасности и все тесты прошли успешно, а позже был найден и крот.


Я сидела в гостиной на диване с книгой, попивая вино. Мое тело было расслаблено после того, как я долго принимала пенную ванну, отмокая и расслабляясь в привычной обстановке. За окном уже стемнело, когда раздалось быстрое постукивание в дверь. «Элис», – промелькнуло в мыслях.
- Крошка, иду! – прокричала я в ее сторону.
Как только я открыла дверь, на меня налетел маленький ураганчик.
- Как ты узнала?
- Стучишь ты тоже нетерпеливо, – усмехнулась я.
Элис была миниатюрной девушкой ростом около ста пятидесяти сантиметров с задорным взглядом. Каштановые волосы ниже плеч струились по хрупкой спине, хитрые карие глазки и извечная довольная улыбочка, растянувшаяся на личике. От нетерпения и радости она периодически привставала на носочки.
- Ну что, девчачий вечер? – спросила она, протягивая мне две бутылки сладкого красного вина.
- О да! – я рассмеялась.
Мы уселись на диван перед камином после того, как я достала чистые бокалы и закуску для вина.
- Как прошла твоя беседа с психологом?
- Как обычно. Эмоциональная привязанность к объекту и мое решение разделить команду.
- Это понятно – ты с Блэком непрерывно общалась на протяжении трех месяцев, – согласилась всезнайка. – А за твое решение я вообще не прочь тебя поколотить! Ты представляешь, что я пережила, когда услышала звук выстрела, а ты не сообщала свой статус? – закипала крошка. – Я думала, что в штаны наложу. Зову тебя, зову, а в ответ еле живой шепот: «Феникс взят, разъединить связь».
- Как будто раньше такого не происходило?
- Ты раньше бодро материлась после выстрелов. Мне, знаешь ли, через наушник не видно, из чего в тебя там стреляют.
Эл сидела на диване, скрестив руки, и обиженно пыхтела. А я умилялась ее эмоциональности и искренней заботе – так приятно. За годы моей работы в ЦРУ эта крошка стала мне верным другом, даже сестрой. Непутевой, параноидальной, без чувства меры младшей сестричкой.

- Я тогда рванула к Хэтфилду с докладом, что тебя взяли, что там этот «Паскаль», и его файл засекречен.
- А он? – этой части истории я еще не слышала, и мне стало интересно.
- Он отправил запрос директору на доступ к информации. Нам сообщили, что директор на совещании по поводу какого-то скучного проектировщика… или что-то типа того. И освободится он не раньше, чем через два часа.
Тут Элис хитро заулыбалась.
- Что ты сделала, Эл?
- Я включила пожарную тревогу, – похвасталась крошка. – Нехорошо же, вечер на дворе, а люди вынуждены работать. В общем, тогда мы его перехватили, и он дал доступ на просмотр.
- Эл, ты когда-нибудь нарвешься, – в очередной раз предупредила я. – Я, конечно, тебе благодарна…
- Ну, вот и не гундось тогда. Думаешь, лучше было бы, если бы я сама взломала?
- Нет! – воскликнула я. – Лучше уж пожарную сигнализацию, чем взлом пароля безопасности высшего уровня.
Мы рассмеялись.
- В общем, мы выяснили, что это агент Ми-6, а потом начались официальные запросы, бумажная волокита, часы ожидания, – перечисляла Брендон. – И в понедельник утром Хэтфилд вылетел за тобой в Лондон.
- Я, когда узнала, что нахожусь в Ми-6, такое облегчение испытала, – начала рассказывать я. – Кстати, у тебя в британской разведке завелась парочка поклонников.
Эл встревожено на меня посмотрела и уже потянулась за своим планшетником¹, когда я ее остановила.
- Успокойся, всезнайка. Ничего криминального, просто их впечатлила твоя работа над вымышленной личностью. К тому же, нам, судя по всему, предстоит пару совместных операций.
Элис вытаращила свои глаза и приподнялась на диване.
- Ты же не говорила мое настоящее имя? – взволнованно спросила она.
- Ну что ты так распереживалась, Эл? Они хорошие ребята. Я, конечно, не видела их в деле, но один из них — Джаспер — он стратег и тактик. Судя по всему, хороший. А второй, Эдвард, — оперативник, так же, как и я с Эмметом.
Элис настороженно слушала меня, о чем-то раздумывая, а потом наставила на меня указательный пальчик и грозно сказала.
- Хорошо, но лично я с ними знакомиться не буду. Я не хочу, чтобы они меня видели, и я хочу посмотреть их личные дела.
Под конец своей тирады, она кивнула сама себе, а я лишь рассмеялась.
- Это все к Хэтфилду, я тут не при чем, сестренка.

Элис не взглянула на меня, а ее нижняя губа слегка задрожала. Она часто так реагировала, когда чувствовала себя частью семьи, или когда мы с Эмом называли ее сестрой.
- Иди ко мне, крошка, – я притянула ее в свои объятия и начала поглаживать по голове. – Ты же знаешь, что для меня ты стала сестрой, и для Эммета, кстати, тоже. Почему до сих пор тебя это так беспокоит?
Она всхлипнула и, свернувшись комочком, положила голову мне на колени.
- Я не могу привыкнуть к тому, что меня можно любить просто так. Что я вам нужна не за то, что я делаю... В детском доме меня били «за то, что я умничаю», за то, что мне не хватало сил на хозяйственные работы, и остальным приходилось работать больше. И только когда им нужно было, чтобы я делала за них домашку или писала контрольные, со мной обращались более-менее вежливо.
- Ты же занималась с нами самозащитой, ты теперь сильная, Эл. Ты можешь постоять за себя и дать сдачи... – успокаивала я.
- Да. И я уже не боюсь, когда меня трогают незнакомые люди, – прошептала она. – Но многие до сих пор обращаются ко мне лишь потому, что я могу помочь, могу многое, что никто не может. И у меня чувство, что меня можно любить только за что-то, – продолжала шептать Элис, всхлипывая сквозь слезы. – И только от вас с Эмом я чувствую, что вы меня любите. Ни за что.
- Эл, конечно, к тебе обращаются за помощью — у тебя самый большой IQ из всех людей, что я знаю. Это закон природы — чем больше тебе дано, тем большая на тебе ответственность. Все восхищаются твоим умом и неординарностью, кроха. Но невозможно, чтобы тебя любили все. Людям свойственно завидовать. А про нас с Эмом могу сказать лишь то, что по-настоящему родных людей не бывает толпы. Всегда лишь пара-тройка человек. Меня тоже любите лишь вы и моя мама… когда вспоминает, что я есть.
- Я так хочу маму, – зарыдала Элис. – Хочу помнить сказки на ночь, хочу строгого папу, который не пускал бы меня на свидания.
Я прижала сестренку к себе изо всех сил, склонившись над ней.
- Может, однажды ты их найдешь... – шептала я. – Но даже если нет, у тебя есть социофобная сестра и старший брат-полудурок.
Элис засмеялась сквозь слезы, но потом добавила.
- Как я найду их? Я испробовала все, что могла. Законное и незаконное. Я искала все семьи, у которых родился ребенок в том же году, что и я. Знаешь, сколько родилось детей в восемьдесят девятом? Двадцать две тысячи шестьсот сорок восемь.
- И ты всех проверила? – в неверии спросила я.
- Да. И не только девочек. Я искала по новостям, по пропавшим и украденным детям, по ДНК, в конце концов!

Мы сидели, обнявшись на диване. Я просто укутала Элис собой, а она тихонько всхлипывала, пока я гладила ее и шептала всякую успокаивающую ерунду, шептала о том, как я люблю ее, какая она хорошая, честная, красивая. Через какое-то время кроха заснула, а я аккуратно вылезла и укрыла ее пледом. Бутылка вина, теплый камин и эмоциональные переживания сделали свое дело — Эл расслабилась и спокойно посапывала в темноте. Я, прихватив с собой пачку сигарет, примостилась на крыльце своего дома.

Я смотрела на океан, и мое сознание наводнили воспоминания. Я пришла в Агентство, пройдя обучение на Ферме² за восемнадцать недель, в то время как остальным требовалось два года для подготовки такого же уровня. Не знаю, мои ли это заслуги или дело в том происшествии в детстве. Хэтфилд уверяет меня вот уже шестой год, что это мое призвание, а мое гребаное зомбирование тут не причем. Хотела бы я встретиться с тем человеком, что разработал эту программу и узнать у него лично...

Когда я пришла в Агентство, на меня реагировали точно так же, как тот придурок в Ми-6. Мол, что ты можешь с твоими-то габаритами. Еще и тебя защищать на задании. Сиди-ка ты, детка, за столом и не мешайся под ногами. А я все упорнее и упорнее тренировалась, оттачивала свою меткость и лингвистические навыки и тихо ненавидела Хэтфилда за то, что он не вмешивается в ситуацию. «Не хотите брать ее на миссию, пусть сидит в фургоне». Так продолжалось пару недель, пока однажды меня не отправили к технику за каким-то устройством. Я зашла в святая святых Элис и увидела девушку еще меньше меня. Даже не девушку, а девочку. Ей тогда было семнадцать лет. А она обернулась и так весело прощебетала: «А, новенькая, привет...». Дальше договорить ей не дала моя истерика. Я сползла на пол и горько зарыдала. Тогда я ей рассказала, как ко мне относятся, что на спаррингах я укладываю практически любого противника, кроме самых опытных, что все поручения выполняю, но никто не меняет своего отношения ко мне.

Когда Эл меня успокоила, она рассказала, что сама из детдома, что она даже школу не закончила, но сама прошла всю программу Массачусетского технологического, рассказала, как совершила несколько компьютерных преступлений и взломала систему ЦРУ. Тогда она поняла, что ей скучно просто так взламывать что ни попадя, а ЦРУ явно нуждается в хорошем технике. Тогда она вошла в их систему, создала вакансию техника в отделе по борьбе с терроризмом и назначила себе встречу с директором. Когда она пришла на «собеседование», то сказала «Привет, меня зовут Элис, и с сегодняшнего для я буду работать у вас». На вопрос шокированного директора «Почему?» лишь ответила, что ей скучно, а нарушать закон она не хочет. И здесь у нее будет возможность заниматься любимым делом, не причиняя никому вреда, а, наоборот, принося людям пользу. Ее приняли в тот же день.

Я тогда удивилась, почему она мне все это рассказала, а она ответила, что в агентстве для каждого свое место, и меня бы не взяли просто потому, что я захотела работать в ЦРУ. Ее взяли, потому что она лучшая. А почему взяли меня? Я тогда не поняла, как этот вопрос связан с отношением коллег ко мне, но еще через пару недель, когда чаша моего терпения вновь переполнилась, я пошла к Хэтфилду с вопросом, почему он ничего не делает.


- Я ничего не делаю, потому что ты сама должна перебороть такое отношение к себе.
- Я что, должна отлупить здесь всех и каждого, чтобы меня приняли? – удивленно спросила я.
- Я сказал «к себе», а не «к тебе». Все видят твой профессионализм, Белла. Все оперативники в курсе, как хорошо ты умеешь драться, я уверен, что большинство знает, что ты находишься на уровне агента, проработавшего несколько лет, а не новобранца с полугодовым стажем.
- Не понимаю, – я совсем запуталась.
- Ты очень хороша, Изабелла, и все это знают. Но ты не уверена в себе. Морально или эмоционально, ты чувствуешь себя новичком. И люди именно поэтому не хотят работать с тобой.


Меня потрясли тогда его слова. Я поняла, что, действительно, у меня был внутренний конфликт между тем, что я умею, и тем, что я понимаю. Когда я уже собралась уходить, я вспомнила слова Элис. Когда я спросила, какое место у меня в Агентстве, Хэтфилд сказал, что мне суждено было стать агентом.
- Почему? – спросила я.
Он дал мне папку, в которой оказалось мое личное дело. С характеристикой, списком навыков, пока небольшим списком выполненных операций и опытом работы. Я бегло просматривала страницы, пока мой взгляд не зацепился за дату в графе «опыт работы». Тысяча девятьсот девяносто третий год — операция «Колыбель». Здесь должна быть какая-то ошибка, в девяносто третьем мне было шесть лет.
- Гаррет, здесь ошибка, – указала я на неправильную надпись.
- В семидесятых годах советской разведкой была разработана программа по подготовке агентов. В школах проводились тесты на пространственное мышление у детей от шести до девяти лет. И тех, что проходили отбор, приглашали в летний лагерь, там детей обучали лингвистике, разным навыкам, необходимым для выживания, ориентирования, восприимчивости к новым знаниям, пользованию оружием, также они обучались сопротивляться перевербовке, быть невосприимчивым к гипнозу и промывке мозгов. Спустя несколько лет эту программу прикрыли, – пока Хэтфилд рассказывал, я холодела от ужаса.
Перед глазами всплывали воспоминания, как я ориентировалась в полной темноте в детстве, как выбралась из незнакомого леса, когда мне было десять, как за несколько подростковых лет выучила четыре языка...
- В восьмидесятых один английский разведчик разработал похожую программу для разведки Англии и США, – продолжал Хэтфилд. – Эту операцию назвали «Колыбель». Твой отец был военным, и когда он узнал, что существует такая программа, он привез тебя для прохождения теста. Ты выполнила его максимально хорошо, и, конечно, тебя сразу приняли и отвезли в тренировочный лагерь.
- Почему я этого не помню? – прошептала я, стирая со своих щек бегущие слезы.
- После прохождения программы и завершения обучения детям внушали другие воспоминания. Все, что они помнили — это то, что в лагере было весело.
Я молчала, пока обдумывала услышанное. Меня зомбировали, заставили. Это не мой выбор — пойти в разведку…
- Почему он это сделал? – прохрипела я после пары глубоких вдохов.
- Чтобы обезопасить тебя, Белла. Твой отец был военным разработчиком, который выполнял заказы правительства. И он понимал, что ты находишься в определенной опасности, что ты можешь быть использована для достижения чьих-то целей.
- Но он обрек меня! Из меня сделали машину! – закричала я. – Это не мой выбор! Вот почему я так быстро прошла обучение, вот почему мне все так легко дается... Меня зомбировали!
- Успокойся, Изабелла, – строго произнес начальник. – В «Колыбель» не сгребают всех детей без разбора. Этот тест очень сложный, и из нескольких тысяч проходят только единицы. Чтобы его пройти, невозможно научиться. Это либо есть в тебе, либо нет. Изабелла, я его не могу пройти, хоть я в разведке тридцать два года.
Я глубоко дышала, пытаясь успокоиться. Меня разрывала на куски мысль, что это все не моя воля, что меня запрограммировали, чтобы я пришла в агентство.
- Послушай меня, – Хэтфилд положил мне руку на плечо в успокаивающем жесте. – Все это — твои заслуги. Твоего упорства, упрямства, интеллекта. То, что ты побывала в «Колыбели», не гарантировало, что ты придешь в ЦРУ. Это твое собственное желание.
- Эта операция все еще активна? – спросила я.
- Нет. В США ее закрыли в девяносто четвертом или девяносто пятом году. В Великобритании, насколько я знаю, в девяносто шестом.
- Это хорошо, – безразлично отозвалась я. – Значит, больше никого не принудят.
- Белла, ну кто тебя принуждал придти в ЦРУ? Тебя агитировали? Вербовали? Звали?
От его слов я вскипела.
- Нет! Я всего лишь всю жизнь прожила с военными и в шесть лет была натренирована драться, убивать, врать и шпионить! – прокричала я и, пока не совершила необдуманных поступков, выбежала из кабинета.

Я шла по коридорам, не обращая внимания, что все смотрят на мои слезы, не обращая внимания на ехидные замечания о том, что «кто-то обидел малышку». Мне нужно было скрыться ото всех, нужно было побыть в одиночестве. Тренировочные залы обычно пустовали в это время, и я направилась туда. Забежав в один, я увидела сидящего в позе лотоса МакКарти, который лениво открыл глаза.
- Здесь занято, новичок.
И я не выдержала, начала крыть его, на чем свет стоит. Высказывать его высокомерной заднице все, что я о нем думаю, а потом начала колотить. Я старалась ударить его как можно больнее, старалась задеть болевые точки, применяла нечестные приемы… а он лишь сдерживал меня и не атаковал. Мои глаза застилала красная пелена гнева и ярости. Мне хотелось, чтобы он ответил, чтобы не было этой снисходительности. Не знаю, что привело меня сюда, не знаю, сама ли я достигла этих высот или виной всему эта чертова «Колыбель», но я достойна того, чтобы со мной считались. Я агент. Я талантливый и сильный агент. И я могу дать отпор как физически, так и умственно.

И как только эта мысль проскользнула в моей голове, Эммет напал на меня. Он атаковал меня в полную силу, использовал свои преимущества и не давал мне использовать свои. Мы дрались до синяков и вывихнутых суставов, мы дрались до изнеможения.

Обессиленные, потные, с текущей кровью из разбитых губ, носов и костяшек, мы повалились на пол. И тогда я засмеялась. Это был то ли смех, то ли стон, но я была свободна. Позже я спросила Эммета, почему он напал на меня именно в тот момент, а не секундой раньше или позже, он ответил, что в моем взгляде пропал вопрос «Можно?», а появился вызов «Я могу».

---

¹Планшетный персональный компьютер — полноразмерный ноутбук, относящийся к классу ПК, оборудованный сенсорным экраном и позволяющий работать при помощи стилуса или пальцев, как с использованием, так и без использования клавиатуры и мыши.

²Ферма (The Farm) — Главный тренировочный центр обучения и подготовки агентов ЦРУ, находится на армейской базе Кэмп-Пири, штат Виргиния. Второй центр — The Point (Точка) — находится в Харвей-Пойнт, штат Северная Каролина.

Эта глава получилась личной и эмоциональной. Как вам? Мне бы хотелось узнать ваше мнение в любом случае. Если есть комментарии по прочитанному, критика, тухлые помидоры или похвала - оставьте пожалуйста мне весточку на форуме =)

И Большое спасибо Ashley_Cameron, которая ковыряется в моих запятых и приводит все это в божеский вид! =)