Первые две недели я даже не замечала Джеймса. Он, так же, как и я, оставался незаметным, и поэтому то, что наши пути когда-нибудь пересекутся, было практически невозможно. У нас не было совместных уроков, мы были в разных классах, он был новеньким, в отличие от всех остальных. Все остальные были неразлучны ещё с детского сада. Родители Джеймса заставили его переехать в Форкс, и в Высшую Школу Форкса его привела просто цепочка неудачных обстоятельств. В школу Форкса, дом всего неизменного (о, и Спартанцев).
Мне теперь было негде сидеть во время обеда. После нашего небольшого спора с Эдвардом, их группа успешно заняла мой стол. Каждый день я входила в кафетерий, держа в руках свой бумажный пакет с баночкой арахисового масла, и неловко стояла около двойных дверей. Вы знали, что каждый раз, когда кто-то открывает двойную дверь она громко стучит, и каждый раз, когда она закрывается, она также громко стучит? О, я знала это. Я знала об этом очень хорошо. В конце концов я села за стол первокурсников. Это был удар ниже пояса, но мне действительно больше некуда было идти. Они бросили на меня странные взгляды, когда я села там, хоть я и выбрала место как можно дальше от их драгоценных сумочек Hello Kitty.
Знаете, что сделал Джеймс? Он просто подошёл и похлопал меня по плечу. Клянусь, меня чуть удар не хватил. Он был крайне прямолинеен.
- Почему ты сидишь за этим столом?
- Эээ...
- Давай, просто скажи это, - говоря это, он плевался. Капелька его слюны приземлилась на моё плечо. Я вытерла её. Он заметил.
- Потому что я тут сижу.
- Ты лжёшь, - он приподнял бровь. Он вёл себя так, как будто ему всё известно. Просто Джеймс всегда себя так вёл.
- И.
- Ха. Я знал.
- И.
- Расскажи мне.
- Нет.
Я обернулась. Я услышала, как он тихо фыркнул. Его ноги двигались по линолеуму вперёд и назад. Он всегда одевал ботинки с металлическими носами. И никогда не говорил мне, почему. Но я всегда могла слышать его приближение. Стук, стук его ботинок с металлическими носами по любой поверхности был как сигнал, или как ошейник на шее у животных. Колокольчик. Джеймс никогда не был бесшумным.
- Хорошо. Я Джеймс, - он сел рядом со мной. Тьфу.
- Что?
- Не пойми меня неправильно, но... - О, отлично, - ты могла бы быть очень горяча, если бы принимала душ или что-то вроде того.
- Эээ...
- И твоя одежда. Кто покупает тебе одежду? Она совсем не стильная, - он ел яблочное пюре.
- Ты что, гей?
Он подавился пюре.
- Нет!
- Если ты гей, я не имею ничего против этого.
- Ну, я не гей. Прости.
Мы ели в тишине. Ели спорками. Ели этими странными пластиковыми спорками, которые шли в наборе - нож, спорк и салфетка. Они плотно оборачивались в пластик, и швырялись в огромную корзину около дверей кафетерия, там, где люди покупали горячие обеды. Никому из нас не нужны были спорки. Мы использовали их, потому что это всё, что нам давали. Нам давали только практичные вещи, вещи, которые могли были быть сделаны лучше, но не были. Он доел своё яблочное пюре и кинул баночку в мусорку около края стола. Баночка пролетела прямо над моей головой.
- У тебя в волосах яблочное пюре, - сказал он мне. И стёр его рукавом своей кофты.
- Не трогай меня, - я ненавидела, когда люди притрагивались ко мне.
- Как скажешь.
Он стучал пальцами по столу. Все первокурсники перестали есть и смотрели на него, на его пальцы, постукивающие по поверхности стола. Он смотрел на них. Он ухмылялся им. Он продолжал стучать пальцами по столу. Он начал раскачиваться. Это действительно было странно. Он кивал головой в такт воображаемому ритму, как будто у него в голове проходил персональный концерт. Тогда я заметила, что в его правом ухе было шесть серёжек. Только в правом ухе. Это было так странно. Три кольца и три штанги, целая шеренга металла, поднимающаяся по его уху. Один из проколов был заражён, и выглядел кровавым и вздутым. Из-за этого целая часть его уха была красной.
- Один из твоих пирсингов красный, - я подумала, что как минимум должна сообщить ему об этом. Он кинул на меня взгляд.
- Ага. Я сплю на нём, поэтому он становится таким дерьмовым.
- Прости.
- Простить за что?
- Не знаю.
- Я так и думал, - он ухмыльнулся, высунув язык изо рта, как Джин Симмонс из Kiss, - знаешь, какую песню я играю? - его руки всё ещё выстукивали ритм.
- Эээ... нет.
- Значит, у тебя, скорее всего, нет никакого музыкального вкуса, - он выглядел крайне уверенно. Он наклонился к столу, чтобы лучше слышать стук пальцев, - я могу обучить тебя музыке, если хочешь. Потому что у тебя, наверное, нет совершенно никакого вкуса. Я имею в виду, у большинства людей его нет. Они просто думают, что он у них есть. Думают, что только потому, что солист их любимой группы носит шотландку и называет себя инди, у них автоматически появляется хороший музыкальный вкус. Что ж, они ничего не знают, понимаешь? Они могут постоянно расхаживать вокруг с умным видом и думать, насколько они умны, но на самом деле всё не так. Им просто нужно разнообразие. Всем необходимо разнообразие. Понимаешь?
- Конечно, - я откусила огромный кусок арахисового масла, чтобы мне не пришлось вдаваться в подробности.
- Ты не хочешь что-нибудь узнать обо мне? Узнать, откуда я родом? Я новенький, знаешь ли. И у меня бритая голова, - он провёл рукой по своим коротким волосам, - потому что я был в исправительном лагере. Могу поспорить, что ты не знала этого, потому что ты ни с кем не разговариваешь. Всем остальным это известно, потому что есть такая вещь, как сплетни и слухи. Вот в чём главная проблема Высшей Школы. Все эти сплетни. Я их просто на дух не переношу, - всё арахисовое масло прилипло к моему нёбу. Я поцокала языком, чтобы отлепить его.
- Ты сумасшедший? - спросила я, когда моя челюсть снова могла двигаться.
- Не-а, в отличие от тебя. Поэтому у тебя нет друзей. Потому что ты сумасшедшая, - он застучал по столу громче, как будто пытаясь заглушить все возможные возражения с моей стороны. Я же просто пожала плечами, снова откусывая кусочек масла. Лучше быть сумасшедшей, чем глупой, наивной лгуньей. Я всегда выберу сумасшествие. Меня также совершенно не волновало, откуда Джеймс приехал, что он делал в прошлом, или почему он здесь. Всё, о чём я беспокоилась - так это то, что он сидел рядом со мной и серьёзно вторгался в моё личное пространство.
- Почему ты всё время смотришь туда? - он показал пальцем на Эдварда. Прямо на него. Я даже не замечала, что смотрю туда, пока он не упомянул это. Я действительно смотрела. Я всегда смотрела. Могу поспорить, что Эдвард заметил это, если даже Джеймс обратил на это внимание. Думаю, я была крайне банальна, - ты же раньше там сидела, не так ли?
- Эээ...
- Я так и знал. Пойдём, - он поднялся и схватил меня за руку, поднимая меня на ноги. Я дёрнула её на себя.
- Не притрагивайся ко мне! - я не давала ему на это своего, мать его, согласия.
- Как скажешь, просто пойдём, - и он гордо прошествовал в их направлении. Вот дерьмо. Таня кормила Эдварда виноградом, как на тех картинах греческих богов и богинь. Единственным отличием было то, что вместо возлежания на облаках, они сидели на твёрдых пластиковых стульях прямо в центре кафетерия. Таня хихикала над какими-то словами Эдварда, и им потребовалось время, чтобы заметить, что Джеймс несётся прямо на них, а я следую за ним, пытаясь спрятаться за его спиной. Вот дерьмо. Я плотно закрутила крышку на банке с маслом, просто чтобы занять себя чем-то. Я смогла на чём-то сосредоточиться, поэтому я не ударилась в панику.
Вот дерьмо. Я чувствовала, как меня пожирает паника, она была как какое-то чудовище. Сначала мои пальцы начинало покалывать, а потом она росла и росла, сжимая мою грудь, не давая мне дышать, захватывая в кулак моё сердце, заставляя меня кричать, кричать и думать, что я вот-вот умру.
- Почему вы заняли её стол? Это всё, что у неё было. Ты забрал у неё стол, почему ты сделал это? - его кулак ударил по столу. От удара яблоко на столе подпрыгнуло. Они были настолько шокированы, что не сразу ответили - это заняло у них пару секунд. Их рты открылись в идеальных, одинаковых "о". Я скрючилась за Джеймсом. Это была не моя идея. Они же понимают, что это была не моя идея? Все остальные начали смотреть на нас, вытягивая шеи. Вот дерьмо.
- Она была эгоисткой, - сказала Таня. Она первой взяла себя в руки. В конце концов, это она была примером для всех остальных в её клубе, - а здесь, в Высшей Школе Форкса, мы не принимаем эгоистичное или аморальное поведение.
Джеймс хохотнул. Он совсем не был расстроен. Он звучал, как сумасшедший. Я знала, что он, скорее всего, и есть сумасшедший.
- Ты звучишь как плохое издание секс-брошюры.
Она ахнула, прижав ладонь к груди на уровне сердца, как будто пыталась не дать ему вырваться наружу. В любой момент, в любой момент её чёрное сердце может вылететь наружу и весь мир сможет его увидеть. Может, это я сошла с ума. Была ли Таня на самом деле злом? Была ли?
- Эй, - Эдвард хотел дать отпор этому новенькому сумасшедшему панку.
- Эй ты, мачо-мэн. Почему бы тебе просто не вернуть ей стол? Ты знаешь, что это будет правильно. Ты знаешь это. Я вижу всю твою ложь, милый мальчик. Вижу всю ложь на твоём милом личике, - вот дерьмо. Мне нужно выбраться отсюда. Я сейчас взорвусь. Взорвусь, и вырвусь из своей кожи. Из своей зудящей кожи. Джеймс обернулся, как будто почувствовал это. Как будто он почувствовал мою предвзрывную вибрацию.
- Уходи, малышка Би.
Я не знаю, почему он назвал меня малышкой Би. Я вообще даже не подозревала, что он знает, как меня зовут. Я не знала, что он заступится за меня. Не знала, почему он сделал это. Не знала, почему он подошёл ко мне. Я не знала, пока не пришла в тот день домой, что новый ученик Джеймс был отстранён за то, что побил на ланче нескольких парней, и пытался засунуть им в глотки пюре, пока они кричали. Он позвонил мне той ночью, чтобы рассказать об этом. Я не знала, где он взял мой номер, но что я знала,так это то, что, когда мой телефон прозвонит впервые (да, впервые за всё время), это должен быть он. Должен.
- Хэй, малышка Би, - при этом он растянул букву "й" и захихикал в трубку. Он, на самом деле, звучал, как серийный убийца, который звонит своим жертвам. Это было странно.
- Откуда ты взял мой телефон? - спросила я.
- О! Его дал мне твой отец. Это было просто. Я сказал ему, что я твой друг и всё такое, и он сначала начал орать на меня. Твой отец один из тех копов, которые просто стреляют в людей, то есть - бам! - и ты убит? Один из этих наслаждающихся звуком спускового крючка копов. Просто интересно, - он много говорил. Он в целом много и бессвязно говорил, но по телефону это всегда было ещё хуже. Ему нравилось слушать, как он говорит; ему нравился звук его голоса. Однажды он сказал мне это. Он спросил меня:"Малышка Би, ты знаешь, какой звук самый лучший в мире?" Я пожала плечами, а он засмеялся, как всегда шумный и беспечный. А потом он сказал: "Мой голос. Мой голос в душе. Это самый красивый звук во всём мире".
- Думаю, он мог тебя пристрелить.
- Да, я думаю, он мог. У него ведь есть пушка и всё такое. Итак, ты не поверишь. Меня отстранили. И ещё я знаю, где ты живёшь.
- Это гадко, - может, хоть это его успокоит.
- Да, знаю. Но не то чтобы у тебя много друзей. Я имею в виду, у тебя нет выбора - у тебя нет никого, кроме moi.
- Moi?
- Меня, малышка Би. Ты моя малышка Би. Жжж*.
И он повесил трубку. Он, Джеймс, действительно был гадким. Но он влиял на меня, как будто овладевал мной. Не в том смысле "овладевал", что он мне нравился всё больше и больше, а в том смысле, в каком грибок овладевает вашей ногой. Это просто медленный, гадкий процесс, который захватывает вас, и это крайне раздражающе, но это также и часть вас. И для Джеймса не было никакой мази от грибка. На самом деле, в каком-то плане он был прав. Мне некуда было от него деться. Я могла остаться одна, или быть с ним. Я не выбирала его, но я не выбирала и жизнь в одиночестве.
Лучше я буду сумасшедшей. Лучше я буду глупой, и наивной, и лгуньей. Лучше я буду кем угодно, чем снова останусь одна.

Примечания:
* в оригинале малышка Би - это little B, а B читается так же, как bee - пчёлка.

от переводчиков:
Всех дорогих читательниц с 8 марта! Маленькая глава - подарок вам.
У бедняжки Беллы появился друг. Что вы думаете о Джеймсе? Лично мы с удовольствием помогли бы ему пихать пюре в распахнутые рты этих школьничков. Извините нас за задержку, надеемся, вы всё ещё не потеряли интерес к этой истории!