End без Happy

Автор: -
Рейтинг: G
Пейринг: -
Жанр: POV, Deathfic, Angst
Аннотация: Что бы Вы сделали со своей жизнью, если бы у Вас обнаружили неизлечимую болезнь?

---

- Биопсия выявила, что у Вас периферический рак левого лёгкого. Предположительно он находится на третьей стадии…
- Боже… - Шёпот мамы прервал доктора Как-то там. Врач вдруг замялся. Теперь я видела не сочувствующего доктора, а доктора, которому жаль меня. Ему, чёрт побери, меня жаль! Я отвернулась от всех к окну. Жалюзи были открыты и между пластин виднелись кроны деревьев. Воробьи сидели на веточках.
- Рак лечиться. – Утвердительно заявил папа не своим голосом, наверное, от долгого молчания. – Ведь, не всё ещё запущено… Так?

- Если не началось метастазирование в другие органы, тогда после операции и химиотерапии она будет полностью здорова. Естественно, может возникнуть ремиссия, но не всегда и не у всех.

-А что будет, если есть эти… метастазы? – Я умру, мама, вот что! Не нужно быть гением, чтобы это понять. То как он сказал про эти метастазы, каким тоном, уже говорит о многом, чем бы эти метастазы не являлись.

- Мало вероятно, что метастазы… Образование опухолей в другие органы мало вероятно. Как я уже сказал, предположительно третья стадия, а может и вторая. Больше вероятностей, что третья… Точно можно узнать во время операции. А поражение метастазами жизненно важных органов это уже четвертая стадия. Вам не о чем волноваться.

- Когда операция? – спросил папа.
- В шесть вечера. Вам нужно подписать «Согласие». Вы должны знать, операция это всегда риск.

- Да… Хорошо. Я подпишу.
Я услышала, как отец расписался. Я всё ещё смотрела в окно.

У меня рак. У меня рак. Рак. Рак у меня. Меня, у, рак. У меня рак. Боже… До меня начал доходить смысл слов. У меня рак! У меня, чёрт дери, рак!
Стали болеть пальцы. Я не заметила, как сжала их, а вместе с ними и простыни. Но я не разжимала их. Я надеялась, что боль физическая загородит наступающее опустошение.

- Милая моя, - мама, всхлипывая, села ко мне на кровать, нагнулась и обняла меня. Видимо ей стало не удобно, и она забралась ко мне вместе с ногами и обняла меня сзади. – Девочка моя, всё будет хорошо, вот увидишь. Слышала, что сказал врач? Тебе сделают операцию, а потом ты походишь на химиотерапию. Ты выздоровеешь. Всё будет хорошо. Будет. Будет хорошо.

- Джилл, - отдёрнул папа маму уставшим голосом. Мама остановилась причитать. Не знаю, кого именно она успокаивала: меня или себя. Или папу?

- Всё будет хорошо. Нет. Всё будет отлично. Отлич…

- Джилл! – Папа срывался на крик. – Перестань. Всё будет хорошо. Мы все это знаем. Доктор Деккет сказал, что всё будет хорошо. Нам не о чем переживать. Ты нервируешь своим депрессивным монологом. Перестань наводить панику.

- Грег, как ты можешь? У нашей девочки рак. Рак. – И она снова заплакала. – Ты сволочь. Она наша дочь. Операция это риск! Ты же слышал, что он говорил.

- Хватит. - Сказать вслух у меня не получилось. Понятное дело они меня не услышали.

- Я пытаюсь успокоить Мэг. Из-за тебя теперь станет ещё хуже.

- Хватит. – Вслух, но не достаточно громко.

- Ты не её, а себя успокаиваешь!

- Хватит! – Вот теперь я достаточно громко это сказала. Они заткнулись. Даже сейчас они думают о себе. Ссорятся из-за пустяков. Сейчас! – Прекратите. Сейчас не ваша сцена. Ни ваши реплики. Это мой номер. Хоть раз в жизни подумайте обо мне. Даже сейчас вы ругаетесь. Сейчас. – Я почти никогда не удивляюсь их выходкам. Но я думала рак, мой рак, обратит их внимание на меня. Мама успокаивает себя, потому что она, она не знает, что будет делать без ребёнка. Ведь она привыкла, есть дочь и есть. А отец хочет, чтобы ничего не нарушало его спокойствие, его идиллию. А мама своими разговорами тревожит его спокойствие.

- Убирайтесь. – Я повернулась к ним лицом. – Я не шучу. Выметайтесь из моей палаты!
- Милая… - Мама всхлипнула. Нет, она не возьмёт меня на жалость. Не сейчас. Ни тогда, когда у меня рак.

- Пошли вон! – Закричала я, выталкивая мать с кровати. Она встала возле кровати вся раскрасневшаяся от стыда, а отец стоял на том же месте, изумлённо глядя на меня. – Убирайтесь, я сказала! – И кинула подушку в отца.

Они ушли. Наконец-то они ушли. Сейчас они разговаривали с врачом и смотрели на меня. Я отвернулась опять к окну. Солнца уже не было, вместо него лил дождь. Скоро операция. А потом всё будет хорошо. Самое главное выжить на операционном столе. А там уже останется только химия.

Интересно, а волосы у меня выпадут? Не хотелось бы, видеть себя лысой. А могут ли они не выпасть? Вот это уже интересный вопрос. В кино всегда показывают, что больные раком лысеют или уже лысые. Может они просто давят на жалость? Больше драмы. Да, так и есть. Не думаю, что волосы всегда выпадают. После операции спрошу врача на счёт волос.

А если они всё же выпадут? Они выпадут кусками или равномерно? Надеюсь равномерно. Если будут выпадать, надеюсь, что это будет происходить равномерно, – поправила я себя. А когда полностью выпадут, что тогда? Покупать парик? Ну, чёрный парик не трудно найти. А может, не свой цвет? Может что-то экстраординарное? Розовый или голубой, или фиолетовый? Как у Кетти Перри. Можно попробовать.

Тогда все узнают, что у меня рак. Цветные парики больше похожи на искусственные. Придётся чёрный покупать. Ни к чему, чтобы все смотрели на меня, как на умирающую, если я буду всего лишь лечится, точнее долечиваться.

Интересно, от чего вообще у меня рак? Я не курю. Да, я слышала, что те кто не курит тоже болеют этим недугом. Но от чего? Если у курильщиков больше шансов заболеть раком, значит это из-за сигарет. Из-за того, что содержится в сигаретах. А что там, кроме никотина? Когда выпишусь, надо будет почитать в Google. Допустим там никотин и яд «А». Где ещё может содержаться никотин и яд «А»? Никотин в сигаретах и сигарах. А яд «А»? О яде «А» мы ничего не знаем, потому что яд «А» это не яд «А». Я разозлилась и запуталась.

А может дело не в никотине и яде «А», или как там его. Может они лишь воздействуют на что-то. Своего рода катализатор. И катализатором может служить не только никотин и яд «А». Да, логично.

Теперь мне легче. Не знаю почему. По идее, я должна расстроиться, как минимум, от того, что больше шансов заболеть. Но, наверное, из-за того, что я примерно знаю из-за чего, от этого и легче. Неизвестное стало чуть меньше неизвестным. Да, это страх перед неизвестностью.

Боже, когда уже операция?! Мне скучно. Хочу, чтобы всё быстрее закончилось и я вернулась домой. К обычным неприятностям, наподобие того, что Стив не позвонил, закончился хлеб, даже к ссорам родителей.

- Мэг. – Я открыла глаза. На меня смотрела мама. Видимо я задремала. – Мэг, пора на операцию.

- Угу.

Меня отвезли в операционную. Положили на правый, здоровый бок. Левую руку согнули и зафиксировали над головой. Я наблюдала за тем, как хирурги за стеклом мыли руки, а медсестры раскладывали инструменты. Ожидание наводило панику. И вот хирурги уже заходили в операционную.

- Мэг, сейчас мы вколем анестезию, хорошо? – Я кивнула. – Ты должна посчитать от одного до десяти в обратном порядке.

- Десять, девять… - Я почувствовала слабость, все стало расплывчатым и заторможенным. – Восемь…

- Можем начинать.

Головокружение, чувство сдавленности в груди, лёгкая боль слева под рукой, тошнота. Я почувствовала это одновременно. Открыв глаза, головокружение пропало, а тошнота стала терпимей.

- Мэг? – Хриплым голосом сказала мама. – Грег, она очнулась, - она шлёпнула его по руке, - вставай. – Он спал в кресле. Мама подошла ко мне.

- Милая ты как?

- Немного больно. – Я выжила. Осталось за малым и я здорова. – А когда начнут химию? – Говорила я медленно, язык немного заплетался. – Мне хочется быстрей со всем этим покончить и вернуться в Норфолк.

- Ох… - Мама заплакала. Папа подошёл к нам. Он посмотрел на маму, они переглянулись и он повернулся ко мне, а мама зарыдала ещё горьче.

- Детка. Они не сделали операцию. – Глаза у папы увлажнились. Подождите, что значит не сделали? Почему?

- А? – А что ещё сказать в таких ситуациях?

- Мэг, они сказали у тебя метастазы пошли на другие органы. А в таких случаях не оперируют. Они просто зашили тебя и привезли обратно. – Он сдерживал слёзы, когда мама во всю заливалась ими. А я не могла понять, что это значит.

- Что?

- Ми… ла… я. – Мама явно захлёбывалась. Я перевела глаза на папу.

- Милая, опухоль не удалили.

- И что это значит? – Голос начал ужасно хрипеть. В горле резко пересохло.

- Они предложили лечение химиотерапией или лучевой терапией. Сказали это может продлить жизнь, но всего лишь на несколько недель.

Я поражённо отвернулась от их заплаканных лиц и уставилась на свои колени.

О, Боже. О, Боже. Боже. Я… Я… Не верится, что это происходит со мной. Неделю назад всё было хорошо. А сейчас я узнала, что у меня неизлечимая стадия рака и спасения нет. Я… Чёрт.

Слёзы полились из глаз.

Нет. Нет. Но почему? Почему я? Что я сделала, чтобы заболеть раком лёгкого? У меня даже не было шансов его лечить. Все произошло быстро, очень быстро. Началось с кашля и осиплого голоса. Чёрт. Чёрт. Чёрт!

- Сколько у меня осталось?

- Малышка. - Сочувствующе произнёс папа.

- Сколько? – С нажимом спросила я.

- От недели до месяца.

- Что?! – Я резко повернулась к ним. Так мало? Почему так мало? Разве люди могут умереть за такой короткий срок от рака? Я думала, это занимает от полугода до двух лет. Но не... неделю. Неделя. Семь дней. Как минимум. Или тридцать дней, как максимум!

Открыв глаза, я удивилась, что нахожусь в своей комнате. А потом воспоминания последних дней накрыли с головой.

После того, как я узнала, сколько мне осталось, у меня началась истерика. Родителям пришлось вызвать медсестру, так как я кричала, плакала и кидалась всем, что попадётся под руку. Я даже укусила папу, когда он пытался меня урезонить. Мне вкололи какой-то дряни и я уснула. А проснувшись, долго лежала и думала. Думал, думала и думала. Я успела смириться. Я думаю, что смирилась, по крайней мере. Мама и папа спали в креслах, поэтому они мне не мешали. И я не хотела их тревожить. Мне нужно было всё тогда обдумать. И пока я лежала, решила, что буду жить. Жить так, как захочу. Проведу последние дни, как заблагорассудится.

Я буквально умоляла родителей забрать меня домой. Доктор был на моей стороне. Но родители упрямились. Они боялись. В больнице мне могли оказать любую помощь сразу же. А если я буду находится дома, не факт, что успеет приехать помощь. В общем, они бояться меня потерять. Они это так объяснили.

В итоге, я провела в больнице три дня. В первый день мне делали анализы. Во второй – операция. А третий день был днём просьбы отвезти меня домой.

А сейчас уже четвёртый день. Но я не в больнице, а дома.

Проснулась я довольно рано. На часах было 06:34.

Не знаю, что делали на операции, но болит только кожа. Видимо они меня разрезали, а потом сквозь рёбра увидели всё. Хотя вчера, полазив в Google, узнала, что то, что предположительно должны были сделать мне включало раздвижение рёбер. Да, и не до конца меня разрезали. Разрез идёт от лопатки до подмышки и всё.

Я натянула футболку и джинсы, взяла с собой толстовку. На улице оказалось довольно-таки холодно. И кряхтя и жмурясь, я всё-таки одела толстовку.

Сначала я сидела на скамейке у дома. А спустя минуту решила прогуляться.

Теперь мир казался другим. Ярким, светлым, полным счастья, радостным, весёлым. Он словно показывал чего я лишусь в ближайшие дни или недели. Это несправедливо. Почему теперь мне хочется и закончить школу на отлично, и поступить в выдающийся университет, и завести семью? Теперь ссора с Брук кажется просто глупостью. Мы столько лет дружим и мне хочется и дальше видеть её в своей жизни. Почему мне моя жизнь не нравилась? У меня есть родители, которые любят меня, хоть и редко это выражают, подруга, которая меня поддерживает и защищает. Меня в школе не задирают, с парнями тоже не всё так плохо… И всё же мне моя жизнь не нравилась. А сейчас, словно насмешка судьбы, жизнь круто изменилась. И я мечтаю воплотить все эти глупости. Хочу ошибаться, радоваться, горевать, плакать, любить и быть любимой. Но это уже не важно. Всё не важно. И сколько не пытаюсь, не могу сделать что-то безумное или глупое и по-детски безрассудное. Каждый поступок сопровождается мыслью, что это может быть моим последним мгновеньем. В итоге я сижу взаперти в своей комнате и не выхожу. Я думала, что смирилась, но это не так. С этим невозможно смириться.

Мне становилось хуже, но я всё так же упиралась выходить из своих покоев. Дверь была заперта на ключ. Мама или папа периодически пытались со мной заговорить. Я редко им отвечала и то, только в тех случаях, когда понимала, что они сходят с ума, думая, что я уже мертва. Я не знаю, хочу ли я, чтобы это всё быстрее закончилось или не заканчивалось вообще…

Я не считала дни. И не знала ни какое число, ни какой день недели. Я либо лежала в кровати и смотрела в потолок, либо сидела на ней и смотрела в окно.

Дни тянулись. Мне становилось хуже, а я еще жива, но не живу.

Мне было настолько тоскливо и скучно, что я буквально сходила с ума. Выражалось это в выдёргивание волос из головы и постоянной чесоткой. А ещё мне казалось, что рисунок на обоях в моей комнате движется.

Дни шли, шли и шли. По любому прошло недели три. Да, мне становилось хуже, но я не ощущала, что скоро умру. Это больше походило на то, как во время простуды повышается температура, только медленно. Я даже думала выйти и заняться обычными вещами. Пойти в школу, гулять с друзьями, убираться по дому… Но теперь мне было страшно покидать комнату. Я настолько отгородилась от людей, что теперь я их боялась.

Поэтому я оставалась в своём мире.

Я не выдержала. Я вышла на улицу, выбралась из окна. Дом у нас одноэтажный, поэтому это не составило труда.

Я бреду по улочкам. Сейчас очень рано и на улице абсолютно никого. Я уселась на скамейку возле парка и вдыхала свежий воздух. Грудь сильно давила, но я не обращала на это внимание. Вот появилось солнце. Всё больше машин проезжали мимо меня. Люди сновали туда-сюда.

В ушах стало глухо. Подкатила тошнота. Сердце ускоряло ритм. Грудная клетка ужасно сдавливала содержимое. Какие-то нервные импульсы стали ёкать в груди. Было похоже на то, когда иногда вздыхаешь и колит «сердце», как все говорят, не принимая во внимание, что колит справа. Следующий импульс согнул меня и я свалилась со скамьи на асфальт. Ко мне подошла женщина. Она что-то спрашивала. Я не понимала. За ней было небо. Облака медленно летели…

Это конец. Я сейчас умру…