- Эсме! Мэри! Куда вы опять запропастились? - орала с надрывом мама.
- Опять придется её успокаивать, что нет ничего страшного в том, чтобы покупаться в реке, - раздраженно сказала Мэри.
- Ты же знаешь, она всего лишь беспокоится, - успокоила я сестру.
Мэри была тринадцатилетней рыжеволосой девчонкой с зелёными глазами и длинными ресницами. Ее курносый, немного вздернутый нос и щеки были усыпаны веснушками. Язвительная ухмылка коснулась её пухлых губ.
Мама уже сбежала с небольшого склона и запричитала не своим голосом:
- Сколько раз я просила вас не ходить на реку самим! Эсме, ведь ты уже взрослая, тебе шестнадцать. Могла бы уговорить младшую сестру не лезть в воду.
Мы обе вздохнули. Все эти предосторожности мамы были из-за её непреодолимого страха перед водой. Когда-то в детстве она тайком от бабушки и дедушки ушла на реку, захотелось искупаться в жару. По ее словам, вода тянула девушку все дальше и дальше в омут неизвестности, она потеряла сознание и долго пробыла под водой. Если бы не деревенские мальчишки, плескавшиеся на берегу, матери не было бы среди живых. После этого случая она никогда не разрешала нам с сестрой без присмотра спускаться к воде, а мы, в свою очередь, старались не огорчать ее.
- Мама, но мы были осторожны, - хныкала Мэри.
- Ничего не хочу слышать. Бегом домой и чтоб я вас здесь одних больше не видела! - угрожающе крикнула мама.
Мы очень любили нашу мать. Люси Платт – она была очень своеобразной женщиной. Когда-то, будучи только пятнадцатилетним подростком, ее родители заставили выйти замуж за нашего отца. И вместо учебы и врачевания, о котором так мечтала наша любимая мама, ей пришлось заниматься хозяйством. Мне всегда было очень больно от того, что я знала, как она не хотела замуж, не хотела детей, а всем сердцем желала помогать людям, лечить их. У меня тоже были скрытые от всех мечты – я хотела стать учительницей, мечтала быть с детьми, ведь так сильно любила этих ангелочков, была очарована ними. Однако мои родители, как и бабушка с дедушкой, были непреклонны, к этому времени они успели расписать мою жизнь наперед – замужество, дети, большое хозяйство, домашние хлопоты – ни о какой учебе и работе с детьми даже речи не могло и быть.
Мы уже поднялись на склон, и совсем недалеко нашему взору открылся ветхий родительский дом. Отец что-то мастерил возле забора. Роджер Платт – консервативный и уверенный в своей правоте всегда, он внушал недоверие и даже страх при одном взгляде в его строгие, полные мудрости глаза.
- Вы что опять ослушались мать? - со злобой в глазах рявкнул отец.
- Что ты, отец, мы просто измучились на жаре и решили немного освежиться в реке. Мы не заплывали далеко, - пропела Мэри.
- Вы же знаете, как мама боится за вас, особенно за тебя, Мэри. Сегодня ты наказана. Проведешь ночь в хлеву, накормишь скотину, помоешь лошадей. А ты, Эсме, не смей приносить сестре ужин, иначе и тебя накажу! - с угрозой кинул отец.
Я была расстроена. Я знала, что сегодня меня точно не накажут, поскольку к нам должен был заглянуть он – Чарльз Эвенсон – мой будущий жених. Отец уже договорился с ним об ужине, вечером нам предстояло познакомиться. Его семья не была богатой, но, по сравнению с нашей, им было чем гордиться – прекрасный большой дом, огромный участок земли, большое хозяйство. Его родители умерли, когда парню было восемнадцать и все имущество досталось Эвенсону-младшему, как единственному наследнику. Сейчас Чарльзу было двадцать, он хотел жениться, и в лице жены приобрести не любимую женщину, а хозяйку, партнера и поддержку. С виду мужчина был довольно привлекательным – высокий, стройный, с ярко выраженными чертами лица, легкой щетиной на щеках и подбородке. Но я не рассматривала его с этой точки зрения, не хотела любить Чарльза, ведь на данный момент моей единственной мечтой была учеба, о которой родители запрещали даже думать. Я знала, что обязана им за все, что было у меня в этой жизни, поэтому боялась расстроить их своим неповиновением. Лишь Мэри постоянно удавалось делать это безболезненно для нее самой. Она показала отцу язык, развернулась и быстро побежала в сторону хлева. Я вздохнула:
- Неужели нельзя перенести ужин?
- Эсме, дорогая, не спорь с отцом, - мягко произнесла мама.
- Если я дал слово, то сдержу его. Я не собираюсь расстраивать бедного Чарльза, я обещал его родителям. Чем возражать, лучше помоги матери с ужином! - ответил отец
Обойдя его, я побрела в дом. Не хотелось, но надо было. Я стольким обвязана маме и папе. Я так их люблю. Я должна попытаться.
Пока бобы варились, а баранье мясо тушилось в горшочке, я накрывала на стол, мама тем временем нарезала хлеб. Я решилась заговорить.
- А что, если ничего не получится, если я не полюблю его, - на последних словах у меня дрогнул голос.
- Дорогая, но я ведь тоже не любила твоего отца, боялась выходить за него замуж, не зная о нем нисколечко. Все же страх прошел, все наладилось с годами.
- Да, но… Ты ведь не выбирала его, - вздохнула я.
- Не выбирала, за меня это сделали мои родители, - печально сказала она, бросив взгляд куда-то вдаль. - Но я ведь полюбила его. И ты полюбишь Чарльза. Он добрый.
- Да уж, - скупо отрезала я. Мне больше не о чем было разговаривать с матерью. Она понимала меня с одной стороны, и совсем не хотела понять – с другой. Люси прошла через то же самое, что теперь прохожу я, и даже не возразила отцу, не попыталась что-то поменять в его решении. А я всего лишь должна была покориться своей злосчастной судьбе.
Я тихо вошла в хлев. Мэри нежилась на сене с закрытыми глазами. Я поняла, что она занимается своим любимым делом – летает в облаках. Как это здорово было просто лежать и мечтать о чем-то, стремиться ввысь, владеть тем, чего никогда в реальности не будешь иметь.
- Мэри, ну сколько можно! Ты так огорчила маму, а теперь еще, развалившись тут, продолжаешь гневить отца. Лучше займись путным чем-то.
Сестра только слегка улыбнулась.
- Эх, любимая сестренка, сколько же этой жизни, чтобы тратить ее на мытье лошадей или доение коров! Я лучше полежу здесь тихонько, и помечтаю о том, как я вскоре сбегу от родителей и от их мучительных поучений.
У меня в сердце что-то дернулось.
- Мэри! Да ты с ума сошла! Мы стольким обязаны матери и отцу, а ты хочешь их просто бросить! А что будет, если я все-таки выйду замуж? Они ведь останутся одни! - от волнения у меня начало сильно стучать в висках.
- Успокойся, Эсме, они дали нам жизнь, но не имеют права проживать ее за нас! - процедила сестра. - Я не намерена претворять их прихоти в реальность каждую минуту.
У меня перехватило дыхание. Я настолько не понимала свою сестру прямо сейчас. Я быстро подорвалась и выбежала из хлева. Натолкнувшись взглядом на большое дерево, мне вновь захотелось, как в детстве, взобраться на него, присесть на самой высокой ветке и углубиться в свои мысли. Я приподняла юбку до колен, и начала взбираться по нижним ветвям. Уже взобравшись на самую высокую, я услышала, как меня окликнула сестра. Развернувшись на месте, я поскользнулась и, потеряв равновесие, полетела вниз. Приземлившись на родную землю с криком, я ощутила боль в правой ноге, незамедлительно послышался хруст. Боковым зрением я видела только несущуюся ко мне Мэри.
- Эсме, ты что, с ума сошла?! Оно же ветхое, даже я не взбиралась по этим веткам с тех пор, как мне исполнилось пять!
Я не могла выдавить из себя ни слова. Отец подлетел ко мне и сразу принялся осматривать на предмет серьезных повреждений.
- И как ты умудрилась, ведь уже давно не ребенок! - ругался он.
-Я... ай! - завидев побледневшую маму на пороге дома, запнулась я.
- Эсме! Что же ты делаешь! Сегодня уже второй раз ты меня огорчаешь! Хочешь, чтобы мое бедное сердце разорвалось? - с негодованием кричала мать.
- Прости, мама, я не хотела... Аай! Очень больно! - нога болела так, будто её раздробило совсем.
- Плохи дела, нужно отвезти её к врачу, чтобы осмотрел ногу, – чертыхаясь, произнёс отец. - Мэри, выведи лошадей. Как хорошо, что я не стал распрягать их.
Сестра, повинуясь, направилась к хлеву. Я лежала на земле, с каждой минутой ощущая все яснее, как моя нога ноет от раздирающей боли. Мне было больно, но гораздо сильнее была боль от того, что я вновь умудрилась расстроить своих любимых родителей. И зачем я только взобралась на это дерево?!
Отец аккуратно сгрузил меня на повозку, и, устроившись на козлах, погнал лошадей в пригород. Надеюсь, ничего серьезного с моей ногой не приключилось. В затуманенной от боли голове промелькнула мысль, что сегодняшний ужин расстроился, даже не начавшись, на что я улыбнулась, сквозь болезненные ощущения.

Первое произведение так сказать. О моей любимой героине Саги. Попыталась расскрыть её сущность со своей точки зрения. Судить Вам, дорогие читатели! Жду Ваших коментариев на форуме!..