Белла не могла поверить своим ушам, когда за чтением книги услышала, как кто-то стучится в дверь, что было весьма необычно, учитывая некие особенности ее образа жизни, когда вот уже на протяжении четверти века ей приходилось мириться со своим одиночеством. Это была вынужденная мера, дабы не подвергать себя и своих близких опасности, но все же это также считалось весьма тягостным. А теперь этот звонок, словно спасительный круг от одинокого безумия, или же, наоборот, вестник беды. В голове вмиг вспыхнули миллионы различных вариантов, но не один из них не был правдоподобен. В этом городе никто бы не сунулся вглубь леса, чтобы просто поговорить с местным консультантом полиции, ибо она уже построила себе репутацию ненормального человека, с которым лучше вообще не иметь дело. А вампиры никогда не суются туда, где их обоняние ничем не отличается от человеческого.

Девушка осторожно подошла к двери, пытаясь прислушаться к шумам снаружи. В голове, конечно, был вариант, что кто-нибудь из парней умудрился потерять ключи, но они были вдвоем, и вряд ли бы ключи пропали у обоих. В принципе, имело место и чудо, если бы Ренесми решила вернуться домой, но она непременно бы позвонила, и, наверняка, от нее бы сильно пахло ее новоиспеченным мужем. Бель мгновенно встряхнула головой, чтобы вообще ничего не думать о свадьбе, про которую недавно узнала, так как она была еще не готова к тому, что у ее ребенка, уже своя семья. Она все еще верила, что Ренесми может вернуться к ней. Делать было нечего, пришлось открыть дверь, так как визитер явно видел, что в доме горит свет. Ей не особо хотелось, чтобы кто-либо решил, будто она боится чего или что-нибудь в этом роде. Но стоило ей только слегка толкнуть дверь, как она сразу пожалела о том, что не проигнорировала долгое и протяжное пищание их почти сдохшего дверного звонка.

Наверное, будь она сейчас все той же милой и невинной девочкой семнадцати лет, когда впервые влюбилась в Эдварда Каллена, то, не раздумывая, кинулась ему на шею, наплевав на то, что рядом стоят и его родители. Но теперь все иначе, чем было прежде — они уже успели совершить тысячи непоправимых ошибок, которые никак не могли уложиться вместе с их браком. И, только почуяв его запах, только увидев это лицо, она не ощутила ничего кроме растерянности. Что пошло опять не так? Почему ее личный кокон начинает рушиться, и ее смывают в бездну новые проблемы? Слова застряли в горле, она ничего не могла произнести, смотря на восемь жалобных пар глаз, будто вампиры, стоящие прямо у двери, видели в ней никоего спасителя, которым она не была. Это все казалось наказанием за ее предыдущие согрешения, и самым страшным из них было именно то, что пыталось с ней говорить.

— Белла, я знаю, что ты не хочешь меня слушать, но позволь сказать мне кое-что, — Эдвард говорил очень быстро, поэтому молодая вампирша ничего не успела сказать, дабы ему возразить; шатена, будто прорвало на слова. Бель быстро пробежалась взглядом по давно-забытым друзьям, можно даже сказать, по почти забытым членам ее семьи, которых она планировала навсегда вычеркнуть из своей жизни. И это у девушки очень хорошо получалось последние несколько лет, так как вампирская суть позволяла забыть многое из её прошлой, можно даже сказать, побочной жизни. А теперь снова она встретила эти лица, и воспоминания навеки отпечатались в ее памяти. Прилив злости окутал мятежный разум, отчего вампирша не слышала ни слова из того, что говорил ее партнер, ею обуяла ненависть к Калленам, в частности, ненависть к Эдварду и его дочки, которая цеплялась за его пиджак сзади. — Я прекрасно понял твои чувства, которые ты мне открыла на прошлой неделе, и не в коем случае не хотел тебе помешать строить свою дальнейшую жизнь, но сейчас мне, как никогда нужна твоя помощь.

— У тебя ровно полминуты, чтобы меня заинтересовать, а иначе… — «А иначе я порешу всю твою семью, оторву твоей ненаглядной дочурки ручки, и оставлю умирать на твоих глазах». Белла была благодарна за то, что Эдвард перебил ее прежде, чем эта гнусная фраза сорвалась с ее языка. Она не понимала, что только что с нею произошло, будто какое-то наводнение захлестнуло ее в привычную бездну безумия. Ох, если бы она сказала что-либо подобное, то ни в жизни не смогла бы смотреть кому-нибудь в глаза. А затем ею охватило что-то иное, приятное и такое родное. Да, это было спокойствие, и в мыслях мгновенно вспыхнули картинки из ее новой жизни: она, дети, братья, друзья… Все они сидели у камина, хотя им не было холодно. В бокалах плескалась кровь и вино, пунш, а рядом сверкала рождественская ель. Через три месяца вновь наступит Рождество, только вот больше никогда ей не собрать той прежней их компании. Алекс мертв, а с ним погребено и всё их подобие семьи. И кто же виноват? Чертов Джаспер начал менять ее настроение, как тому заблагорассудится.

— Это касается твоих врагов, которых ты обозначила моей дочери, как Лунатиков. Они ведь твои враги? — Бель моментально перевела свирепый взгляд с Джаса, который поспешил прекратить свою непродуктивную деятельность, и виновато посмотрел в пол. Бель теперь смотрела на Эдварда, что все еще с мольбою вглядывался в ее застывшую душу. Он задал самый ненавистный ей вопрос. И она знала на него ответ, но не могла произнести его в слух, не высказав слов, о своих накопившихся чувствах. Кто для нее Лунатики? Они были убийцами, которые забрали те осколки счастья, что связывали ее с этим миром. Они забрали у нее Алекса, убили его прямо на глазах его семьи, причинив тем самым невыносимый вред всем. А теперь тот, кто причинил прошлой «ей» невыносимую боль, и кто был почти забыт, колет в свежую, не затянувшуюся рану.

Шатенка отвела свой взор с бывшего мужа на один из кустов сирени, который они посадили всей семьей, и который привез их родитель, учитель и лучший друг. Там же несколько месяцев назад развеяли его прах, и на следующий день Ренесми покинула их дом. Наверное, если бы вампирша смогла расплакаться, то сделала бы это прямо здесь и сейчас, но все поменялось, перевернулась с ног на голову, и ей тоже пора измениться. Надо принимать верные решения, которые смогут изменить и ее жизнь к лучшему.

— Ну, допустим, они — мои враги. Хотя нет, Лунатики — это не мои враги, а ненужные отростки, которые портят всю нашу цивилизацию; мусор, который уничтожает все, что нам дорого. К врагам ты проявляешь хоть какое-то уважение, а Лунатики не достойны ничего, — Изабель скрестила руки на груди, и, отстранено смотря сквозь ее гостей, пыталась что-то им доказать. Она не желала говорить с Калленами, но прогнать их теперь тоже что-то не давало. Наверное, этот взгляд страха. Они знали, что были на грани такой потери, которую никогда бы не смогли восполнить. И, вероятно всего, они желали обрести пристанище за спиною тех, кто познал горе. — Что случилось? Вы, вроде, все тут, значит, никого не убили. Я думала, вы сами можете за себя постоять.

— Эти твари хотели забрать Элис и Жанин для какой-то коллекции, — Джаспер, наверное, впервые на памяти Беллы позволил себе выражаться в столь грубой форме, да еще и влезть в разговор без причины. Это слегка удивило девушку, но она мигом выкинула из головы ненужную для себя информацию. — Мы смогли отбиться, но один из них успел слегка подпортить нам жизнь — он сжег наш дом, документы деньги, в общем, все…

— Белла, мы бы не стали объявляться так внезапно, — главный козырь, по мнению Бель, пустили в ход. Эсме с ее причудливым мягким звучанием голоса, как будто слова матери перед сном. Девушка могла наплевать на слова всех, кто стоял тут, но Эсме была для нее чуть ли не свята, ибо именно она когда-то заменила ей маму. — Просто сейчас на кону стоит жизнь и здоровье Жанин. Ты ведь уже все знаешь о ней, правда? Мы можем больше рассказать тебе о дампирах, но, в целом, они не отличаются от людей. Нам ничего от тебя не нужно, просто, пожалуйста, приюти ненадолго мою внучку; мы, как восстановим документы и переоформим банковские счета, вмиг заберем ее от тебя и заплатим тебе за помощь. Нам лишь важно знать, что она будет в безопасности.

И бывшая наивная доченька шефа полиции Форкса с интересом взглянула на свою свекровь. Она не знала, как ей реагировать на это заявление: можно было бы просто зайти домой и хлопнуть дверью перед носом всего этого сброда; можно было бы рассмеяться прямо им в глаза; можно было бы наговорить всяких грубостей; и еще миллионы вариантов, но она даже и не думала о том, чтобы всерьез принять их слова. Однако теперь ей стало понятно, откуда взялись эти умоляющие и виноватые взгляды. А ведь Белла предупреждала их, хотя и посредственно, что следует уезжать отсюда. И это их вина, что они не послушали ее совета.

— Хах, смешная шутка, — девушка впервые улыбнулась за сегодняшний вечер, хотя самой ей было далеко не до веселья. Белла-то сразу поняла, что все это всерьез, но как лучше отделаться от этой грязи, что липла на нее, она знать не знала. — Мне просто интересно, кто стал инициатором этой идеи.

— Я! — Эдвард сказал это так серьезно, насколько только был способен, но в то же время, в его словах чувствовалось отчаяние, ибо он слышал, что в мыслях его семьи начала угасать надежда на то, что Белла сможет их впустить. Она сильно изменилась с того момента, как пропала в Рио, и что с ней происходило за время странствований, лишь сам Бог знает. Но она не могла полностью измениться, не могла бросить кого-либо в беде, иначе бы Эдвард уже точно бы смирился, что его девушка навсегда почила. — Белла, прошу в последний раз. Ты вряд ли сможешь когда-нибудь меня понять, и, возможно, возненавидишь сейчас мои слова, но Жанин — это лучшая часть меня, и самая любимая. Она — мое наследие, счастье и вера в лучшее будущее, и если меня не станет на этой земле, я хочу, чтобы моя дочь передала память о том, что я когда-то существовал. Будь у тебя дети, ты поняла бы мои чувства. Я не прошу у тебя защиты, или чего-то еще, я лишь молю тебя о том, чтобы ты сохранила мое наследие. Я не останусь в долгу!

И тут Бель задумалась над вариантом, который еще минуту назад даже не могла уместить в своей голове. А случись все наоборот, Эдвард бы приютил Несси и их братьев? Помогли бы Каллены Алексу избежать смерти, будь они хотя бы и не друзьями, но старыми знакомыми? Всякое может произойти в будущем, отчего враг обратится за помощью. Девушка думала над своим решением, забыв обо всем, что связывало ее с миром. А Каллены приняли ее молчание за отрицательный ответ, они уже даже повернулись к «выходу», и сделали пару не очень быстрых шагов, пока не услышали звонкий ответ.

— Заходите! — Белла открыла дверь настежь, ожидая, когда предатели и друзья в одном лице пожалуют к ней в квартиру. Она знала, что пожалеет, знала, что получит от Рика и младшего их члена семьи, знала, что будет тяжело, но все же сделала свой шаг.

Каллены скептически на нее взглянули, и Белла уже подумала, что они теперь вряд ли примут ее ответ. Возможно, гордость не даст, и тогда она сама почувствует себя еще хуже, но жребий брошен, теперь очередь ее партнеров. Любовь Эдварда к дочери все же победила гордость: вампир перехватил Жанин за запястье и вмиг подтащил к Белле. Он улыбался, хотя его улыбка выглядела кривоватой.

— Белла, спасибо тебе. Жанин очень хорошая, она поможет тебе по дому, — Эдвард снял с себя рюкзак с вещами, которые им удалось спасти из пламени, а также одеялами, пытаясь всучить в руки шатенки. Но та отскочила от него в тот же миг, как материя коснулась ее кожи, отчего вампир смутился.

— Когда я сказала «заходите», я обращалась ко всем, — Белла держала руки подальше от рюкзака и девочки, которая смотрела на нее своим еще совсем детским взглядом, и этот румянец, совсем как у… Нет, эта Жанин — не похожа на ее детей, она другая, не родная и не любима ею. — Я не оставлю вас на улице, зная, что в любой момент вас где-то могут на кусочки порвать. Да, и с ребенком твоим на шее я тоже остаться не хочу. Однако у меня есть несколько правил, по которым вы останетесь здесь столько, сколько сможете вынести это место, — девушка уже видела, как просияли лица ее визитеров, хотя они еще не знали, что их ждет. Каллены подошли снова к двери, а некоторые из них и вовсе преступили порог.

Изабелла решила, что лучше всего зайти в дом и подождать, когда вся эта стайка медленно и неуверенно заплетет в ее лачужку, прежде чем озвучить свои мысли. Ее уже начинало мутить от взгляда девочки, которую она спасла на пляже, ибо та не сводила с нее глаз ни на мгновенье. Бель старалась отогнать все плохие мысли, которые будто вопили, что не стоило всего этого делать: нельзя никого впускать в ее тайную обитель, тем более Калленов, тем более Эдварда, тем более с его дочкой. Однако она придумала себе оправдание в тех правилах, которые вскоре собиралась озвучить, но не сразу, как ее гости задут внутрь и разуются, а потом начнут разглядывать темный коридор.

— Итак, я решилась на это не потому, что мои чувства еще к вам не остыли, совсем по другим причинам. Эдвард спас меня тогда, у школьной парковки, и моя настоящая жизнь производна от того поступка, поэтому я обязана заплатить вам.

— Белла, это не так важно. Я сделал это потому что… — Эдвард не успел договорить, так как его перебили точно также бесцеремонно, как и он перебил подругу раньше, не давая сказать лишнего при Жанин.

— Для меня это важно, — шатенка оттолкнулась спиной от стены, заметив, что все сняли обувь, и, осторожно ее составив на почти пустую полку, уже были готовы осматривать дом. Поэтому-то и правила она решила объяснять в процессе небольшой экскурсии. Изабелла даже для себя самой решила, что нужно немного отвлечься на что-нибудь отстраненное. — Давайте я покажу вам дом, и, в процессе, все обсудим досконально.

Шатенка ткнула пальцем в большой проход слева от себя, который был отгорожен от коридора лишь широкой аркой, отчего все дружненько заглянули внутрь. Помещение было просторным и очень светлым, однако серые тона и цвет металла на столешницах и предметах электроники очень плохо подходили для кухни, столовой и гостиной вместе взятых. У самой дальней стены висела плазменная панель средней величины, а прямо у противоположной стены расположился большой овальный стол, по-видимому, тоже из металла. Напротив же двери раскинулись кухонные тумбы и все необходимое для приготовления еды, а пространство между ними и дверью преградил небольшой барный столик, которым пользовались гораздо чаще, чем столом. Помещение, без сомнения было красивым, но всем показалось, что оно выглядело так, будто сюда редко кто-нибудь заходил. Не было ни одной вещи, что могли бы обозначить, будто тут живет семья или просто человек. Казалось, что даже кухонная утварь не разу не была использована по назначению.

Бель не стала долго показывать место, где проводила очень мало времени, а иногда и вовсе не заходила туда неделями, и вспоминала про него только, когда хлопья пыли повалятся в коридор. Она ушла оттуда раньше, чем некоторые старые знакомые успели туда заглянуть, и сразу же подошла к проему напротив обеденной зоны, в уже самое любимое в доме место, и она очень сожалела, что не может впервые познакомить Калленов с их библиотекой днем, когда лучи яркого солнца проходят сквозь витражное центральное окно, и все озаряется сине-зеленым цветом, навивая воспоминания из детства, когда смотришь в калейдоскоп и думаешь, какой узор выпадет сейчас. Книг тут было не так много, и все они несли поверхностную информацию: сказки, романы, фантастика, мистика, история. Такую библиотеку можно встретить в доме каждого, и все это было потому, что ее клан был весьма молод, и самому старшему в их семье было всего ничего, пятьдесят пять лет. Если бы Алекс был бы еще жив, то девушка могла похвастаться, что ее создателю — шестьдесят два года, но не судьба. Тут, посреди книжных шкафов, лежа на махровом ковре и смотря на потолок, разрисованный светящимися красками, по ночам происходили поистине чудеса: игры, семейные разговоры, какие-то открытия. Тут проходила вся их жизнь, именно это место было сердцем их дома, семьи и цитаделью размышлений и одиночества каждого из них. Тут были приняты самые важные решения. И именно в этом месте Белла решила задержаться подольше, ибо больше-то и показывать особо было нечего.

Каллены не могли сейчас оценить всей прелести этой волшебной комнаты, и давить на них Белла никогда бы не стала, она просто отведет их наверх, где намеревалась расположить, и вернется сюда, дабы прочесть «Грозовой перевал» и окунуться в водопад своих размышлений. Она медленно побрела наверх, где располагались многие комнаты, применения которым еще не придумали. В общем, ее семья редко, когда отправлялась наверх, ибо там было, поистине грустно, ведь среди всех этих миниатюрных комнаток, была полюбившаяся их родителю угловая спальня, где тот хранил свои «трофеи» — вещи, которые понравились ему в его «великом путешествии по миру». Там же находилась и «Книга памяти», которую Алекс насильно заставлял заполнять всех членов своей семьи на новом месте. С этим было все просто: три фотографии себя на фоне тех достопримечательностей, которые могли полюбиться каждому из них, и не важно, что это: древний памятник или здание, или же просто камень в воде, сломанное дерево или лужа. Главное, чтобы место было любимо, и ради него можно было бы вернуться в этот город вновь. А потом он оставлял заметки под каждой фотографией, прочитав которые можно было бы рассмеяться и заплакать одновременно. Алекс умел придать настроение любой мелочи. И именно поэтому, когда он ушел, вся их семья решила, что мир теперь раскрошиться на куски, ибо исчез человек, что умел связывать противоположности.

Бель остановилась прямо у угловой комнаты, но не стала ее никому показывать, так же, как и два последующих по левой стороне помещения. Она начала с правой стороны.

— У меня только две гостевые комнаты, так что думаю, что Элис с Джаспером пойдут в одну, а Эммет с Розали в другую, — шатенка открыла запертые двери своим ключом-картой, которыми уже несколько лет были смещены с рынка механические замки. Век технических разработок, как ни как. Бель знала, что братья и сестры оставят дележку на потом, а пока все еще продолжат свою экскурсию, смотря, как их сестра открывает еще одну дверь. — Это моя комната, но я редко тут бываю, ибо мне незачем, поэтому Карлайл и Эсме могут ей воспользоваться. Эдвард же, прости, но тебе придется расположиться в гостиной или же где-нибудь со своими родственниками, так как больше свободных комнат нет.

Вампир лишь благодарно улыбнулся, так как не видел смысла в личном пространстве со шкафом, столом и кроватью. Он, в принципе, вообще не понимал, зачем Белла строила в каждой комнате спальное место, но, вероятнее всего, ей просто так было удобно свыкнуться с тем, что она все еще часть человеческого мира.

— К сожалению, у нас в доме только две работающие ванные комнаты, одна в моей комнате, а вторая в конце коридора, однако с водой иногда бывают перебои, поэтому не советую включать душ сразу в нескольких комнатах, — девушка застыла посреди широкого коридора, не зная, что делать дальше. Она понимала, что нужно показать уголок Жанин, но это не давало ей покоя, так как она считала, что сейчас должна будет предать свою дочь. – Эмм, я принесу вам одежду, полотенца, а то, смотрю, вы все в грязи. Умывальные принадлежности найдете в ваннах.

Шатенка заскочила в свою комнату, уже зная, что девушки прошли за ней, чтобы высказать свою благодарность и спросить о помощи, которую могли бы оказать по хозяйству, но они не успели открыть еще свои рты, как Белла уже всучила им пакеты из шкафа со своими вещами. Тут были разные размеры, ибо большинство из них она даже не покупала сама, они, как пояснил Ричард, шли в комплекте с ее комнатой. Парням же она отдала вещи самого Рика, которые он не носил, и носить не собирался, так как они были ответным подарком Беллы, и тоже там можно было отыскать все размеры. И примеркой она смогла отвлечь Калленов от Жанин, которой, конечно же, все было велико. Она выглядела младше Беллы года на три, но грудь у нее была больше, хотя фигура стройнее.

— Пошли за мной, девочка, — Вампирша не знала, как следует к ней обращаться, поэтому просто взяла за теплую руку, пытаясь отогнать все лики Ренесми в своей голове, когда она подходила к последней комнате по правой стороне коридора. Шатенка приложила свой ключ к замку, надеясь, что тот сломался за столько месяцев ее отсутствия, но нет, веселое пиликание предшествовало открытию дверей.

Свет зажегся сам, стоило девушкам пересечь проход. Жанин тихо вымолвила свое восхищение этой комнатой, которая не походила еще ни на одно помещение в этом странном доме. Эта комната была уютной, и тут царила атмосфера детства. Нежные зеленые обои на трех стенах прекрасно сочетались с картиной, что была нарисована на самой интересной из стен и на потолке. Прямо перед ней раскинулась сказка в духе Экзюпери: дети и лисы бегали от рабочей зоны к окнам, и забирались на потолок. Даже на столе лежали милые игрушки в виде лисят, а на большой кровати расположился тяжелый оранжевый плед. А у окна покачивалась кресло-качалка, оттого, что Бель слегка задела его, подходя к резному белому шкафу и открывая его.

— Тут одежда вся новая, как и белье с бюстгальтерами. Я пока пойду к твоей семье, а ты примерь пару вещей, чтобы понять, подходит ли тебе размер Рен… Не важно.

Белла выскочила за дверь, где уже Эммет и Джаспер игрались махровыми полотенцами, ожидая небольшого разговора, прежде чем они пойдут смывать с себя грязь этого дня. Шатенка же вообще не хотела ни о чем говорить, так как внутренний голос предлагал ей скрыться где-нибудь и не показываться, пока Каллены не решат уйти.

— Что там за правила? — Роуз перестала делать вид, что ей все по барабану, когда успела выхватить из рук матери какое-то милое хлопчатое платье. Она начала привыкать к этому дому, хотя находилась тут совсем недавно.

— Ах, точно. Итак, во-первых, я помогаю вам, чтобы потом расстаться равными, — Эдвард опять хотел вставить слово, но Бель перебила его. — Во-вторых, мы не говорим с вами о том, что нас связывало. В-третьих, вы не спрашиваете меня ни о чем, касаемо моей жизни в образе вампира, ибо у меня нет желания вам все это рассказывать.

— Ладно-ладно, — Эммету не хотелось слушать нудные ограничения, так как внимание его, как и всех стоящих тут, привлекали три комнаты по левой стороне коридора. Двери этих помещений были раскрашены каким-то интересным рисунком в уличном стиле, но на его фоне выделялись три буквы, присущие каждой двери: A, N, R. — А что находится там? За дверями с буквами?

— Там находится четвёртое и последнее правило — нельзя заходить туда! На этом все, — девушка вытащила из кармана сарафана телефон и побежала вниз, крича на бегу последнюю на сегодня фразу. — Мне нужно кое-куда позвонить, а вы, когда приведете себя в порядок, можете еще что-нибудь узнать о доме.

Теперь, спустившись в «сердце», она чувствовала себя немного лучше, чем наверху, так как знала, что может полностью закрыть себя щитом и подумать над тем, как сказать обо всем братьям. Она уже желала позвонить им, как вибрация телефона сама предупредила, что решение нужно принимать немедленно.

— Алло? — Белла прижала телефон к уху и смущенно проговорила банальную фразу.

— О, Белла, я тебе сейчас такое расскажу, обалдеешь, — смех слышался на другом конце провода, но он принадлежал не звонящему, а находившемуся рядом парнишке. — Наши с тобой знакомые так повеселились, что сожгли поместье тех вампиров. Мы преследовали нескольких из них, но смогли найти только одного. Он уже почти готов…

— Рик, могу я попросить тебя о помощи? — Белла будто бы и не слышала голос брата, ей было сейчас не до этого. — Бери моего сына, и полностью исследуйте лес и придорожную территорию на наличие штаба или места сходки этих гадов. Они затевают что-то серьезное. И прости меня за то, что я сделала.

— Белла, ты с ума сошла? Чтобы осмотреть тут все нам и трех дней не хватит, а твоя просьба на изобличение гадов намекает на то, что нужно ставить барьеры. Мы же тут надолго застрянем. И что эта за странная просьба «простить»? Я не понимаю.

— Давай, я тебе утром позвоню и все расскажу, а пока займитесь делом. — девушка знала, что Рик выполнит ее просьбу, когда сам того не хотел. Поэтому она не стала расстраиваться из-за отборного мата, который слышала в трубку, когда попрощалась с братом. У нее были в запасе несколько дней, чтобы подумать, как все рассказать Ричарду о том, что только что помогла людям, которых он так ненавидел. Каллены оставили в жизни парня огромную рану, такую же, как и у Беллы, и они оба поклялись, что будут ненавидеть их вечно. Можно сказать, что у Беллы и Рика был собственный клуб — презрения всех кланов вампиров, носящих древнюю ирландскую фамилию «Каллен».