Пролог.

В людском сердце кроется столько страхов. Подумать только, как глуп порой человек. Стоит ему только увидеть что-то сильнее и совершеннее, чем он сам, это «что-то» непременно становится связанным с «чертовщиной».
Люди… Скажите, им правда нужно объяснение всему, что происходит в мире? Неужели им так сложно просто жить на земле и заботиться только о своих проблемах, не суя свой нос в чужие дела?! Да, конечно, как можно забыть о том, что человек провозгласил себя высшим существом на всей планете… И, разумеется, ему плевать на такую мизерную, почти незаметную вероятность, что это далеко не так.
Вера… Да, разумеется, это то, что человеку необходимо… всем необходимо. Но что люди с ней сотворили?! Они не стремятся служить Богу, они стремятся захватить как можно больше власти, прикрываясь тем, что так желает Господь. Именно с помощью веры они дают себе право на пытки и убийства, умело объясняя это «истреблением того, что связано с Дьяволом».
Окажись ты немного сильнее, чем остальные, немного умнее и мудрее, как тебя хватают и выбивают признание в колдовстве. А что потом? Конечно, всем известно, что дальше следует смерть. Других вариантов нет и никогда не было…
Большая парижская площадь перед Нотр Дам де Пари вся переполнена. Зрелище, что там происходит, не из приятных, но горожане всё равно смотрят. Потому что должны. Должны знать, как быстро и неизбежно вершится в это время «правосудие». В центре площади, там, где зияет пустое пространство, сложен большой костёр из сухой травы и сучьев. Огонь неторопливо лезет всё выше и выше, будто желает сильнее запугать приговорённых. Тех, кто в самом центре всего этого гудящего улья с мольбой смотрят в небо, прося спасения от неминуемой мучительной гибели.
Беспомощные женщины и мужчины в рваных лохмотьях, с въевшейся в кожу грязью и запёкшейся повсюду кровью. Со сморщившейся вокруг глаз и на щеках кожей от нескончаемых слёз. Уже немного безумные, но всё же способные мыслить достаточно здраво, чтобы ощущать приближающуюся боль.
А огонь уже почти достиг цели. Пара миллиметров, и вот первая жертва оглушающе кричит, извиваясь всем телом и пытаясь вырваться из надёжных оков. Остальные тоже приходят в движение, причитают, относительно тихо, пока обжигающая смерть не доходит и до них.
Столько невинных, столько беззащитных, слабых, запуганных… столько людских жизней погублено просто из-за людских предрассудков, из-за человеческих страхов и опасений! Столько огня… он везде, так же, как и кровь… дым, серый, едкий, поднимающий к небу истошные вопли обречённых. Боль, непереносимая, съедающая тебя вместе с огнём, который по сантиметру всё ближе и ближе подбирается к босым ногам.
Мгновение, и завораживающее рыжее зарево обхватывает неприкрытую кожу, подвергая поистине адским мучениям. Миг, и раздаётся нечеловеческий крик, смешанный с тихим потрескиванием горящих поленьев и соломы и громкими завываниями восторженной и одновременно напуганной толпы зевак. Через весь этот запутанный клубок звуков отчётливо слышен переливчатый звон колоколов собора Парижской Богоматери.
В стороне от всего этого столпотворения, в отдельной ложе, восседает монарх со всей его монаршей семьёй, скучающе обводя взглядом толпу людей. Эту картину он уже видел десятки, а то и сотни раз. Какое ему дело до простых несчастных крестьян. Если беспокоиться о каждом человеке в отдельности, не оберёшься хлопот. К тому же, всем этим зверствам есть неоспоримые оправдания. Зачем тогда беспокоиться о чём-то? Около королевской семьи столпились придворные, а чуть в стороне от них, у ступеней величественного собора, служители церкви, взирающие на всё с одинаковым выражением фанатичной смиренности на лицах.
Но всё же, один человек из этой тёмной церковной массы отличался от остальных. Чёрный подол его одеяния слабо колыхался, задеваемый порывами ветра, но сама его фигура была неподвижна, подобно статуям, которых в изобилии можно было увидеть на стенах готической церкви. Взгляд его чёрных глаз внимательно смотрел на горящий костёр, будто без его надзора в любой момент что-то может пойти не так. Раздался женский вопль. Новый голос, чистый, разительно отличающийся от предыдущих, прокатился над толпой, заставив бледные губы черноглазого священника дрогнуть в неуловимой улыбке.
Он ищуще водил взглядом по горящей завывающей куче, пока не нашёл желаемое. Совсем ещё юная девушка с волосами чёрными, словно ночь, прилипшими к потному лицу, в грязном платье, порванном почти до самой талии, гибко и остервенело извивалась всем телом, дёргала связанными ногами и руками, рыдая в голос из-за обхватившего её ноги пламени. Священник предвкушающе вздохнул, с уже явным нетерпением наблюдая за казнью. Всё для него в этот момент стало далёким, остались только он и она… и пламя, съедающее её. Он смотрел на погибающую девушку с непонятным превосходством и торжеством, будто сейчас давит букашку подошвой своего сапога. А она всё горела.
Вот девушка перестаёт кричать. Боли слишком много, чтобы принять её всю, осознать её всю. Из груди вырывается воздух, и голова девушки обессилено падает, тело её обмякает, нависая над языками разыгравшегося пламени. Ещё чуть-чуть, и огонь сожжёт её ноги, перекинется выше, на тело, а потом и поглотит всю её.
Но вдруг что-то переменилось. Стремительный поток ветра заставил пламя резко дёрнуться в сторону. Через мгновение огонь снова разгорелся, добивая обгоревших мучеников, только лишь священник заметил разницу, которая для него была очевидна как разница между ночью и днём. Скрипя зубами и раздувая ноздри от гнева, он с яростью смотрел туда, где пустой деревянный столб медленно поглощала огненная стихия. Туда, где секундой раньше в агонии умирала его жертва, туда, где она сейчас должна быть! Но её уже не было…
_______________
Здравствуйте, дорогие читатели) Вот и пролог фанфика) Очень интересно ваше мнение по поводу всего этого, так что очень жду всех на форуме))