Suddenly my eyes are opened
Everything comes into focus..
We are all illuminated,
Lights are shining on our faces ....blinding
(Вдруг мои глаза открылись,
Все стало таким четким...
Мы все в свечении,
Свет сияет на наших лицах,
...слепя нас
Hurts – Illuminated)

Очередное утро встретило Беллу ярким, противным, пасмурном светом за окном, уже родной, практически не ощущаемой чёрной дырой в сердце, которая напоминала о себе лишь каким-то лёгким, тошнотворным чувством в районе грудной клетки. Голова раскалывалась из-за тревожного, нездорового сна и ночной истерики. Будто мешки разгружала, а потом ещё пошла в какой-нибудь захудалый бар и надралась там вызывающим сомнение в его качестве алкоголем. Потирая красные от высохших слёз глаза, девушка прошла в ванную, включила там свет, уставившись на своё отражение в зеркале. Её уже давно не волновали ранее такие красивые, длинные, каштановые локоны, потерявшие свой прекрасный природный блеск, глаза, абсолютно без единой жизненной искры, что должна присутствовать в молодой девушке, у которой вся жизнь впереди, а под ними огромные лиловые синяки. Бледная, но слегка сияющая на свету кожа приобрела зеленоватый оттенок, которая бывает лишь у нездоровых людей. Абсолютно обескровленные губы и мёртвый взгляд дополняли эту «прекрасную картину». Чего удивляться или возмущаться, что школьные друзья отвернулись от неё? Несколько месяцев подряд нескончаемой депрессии, ночных кошмаров, и чего греха таить, нестабильного психического состояния сделали своё поистине чёрное дело. Белла отгородилась от всего мира, она не хотела соприкасаться ни с одной мелочью из вне, что могла бы её вывести из этого зомбированного состояния. Когда надо отвечать- отвечала, когда надо было что-то сделать – делала, но не более. Никто не понимал, что так легче, потому что, если она вернётся обратно, то настоящий мир затопит своими эмоциями, девушка окажется погребённой под чужими радостями, горестями и уже не сможет существовать даже в этом своём хрупком мире. Инстинкт самосохранения сработал сам по себе и дал приказ поставить огромный забор между остальным и своим.
Белла неспеша почистила зубы, ополоснула лицо холодной водой, чтобы прошла заторможенность, что всегда присутствует после утреннего пробуждения, завязала волосы в простой, не слишком тугой хвост. Пока девушка натягивала на себя обычные синие джинсы и такую же обычную клетчатую рубашку, в её голове появилась забавная мысль. Сама не зная почему, но от подобной версии дочь шерифа даже улыбнулась, правда, про себя. Она похожа на робота, запрограммированного робота. Давно не ощущая вкуса еды, не раздражаясь как раньше от вечно серой, унылой погоды Форкса, специально не смотря телевизор и не слушая музыку, походила ли она на живого человека? Конечно, нет. Белла даже сама себе не могла ответить честно, распознавала ли она по-прежнему запахи, вызывал ли хоть какие-то эмоции, приятный, свежий ветерок, что своими невесомыми пальцами ласкает кожу? Чувствовала ли она хоть что-нибудь? Испугается ли она, если на её глазах жестоко убьют другого человека, а если это будет кто-нибудь из её знакомых? Или вообще кто-то из родных? Или удивится ли она, если как обычно выйдет из дому и направится к своему старенькому пикапу, а мимо по дороге пронесётся единорог? Как бы страшно это не звучало, но Белла не знала. Даже на такие риторические вопросы, пустота, что неровными краями больно пульсировала внутри неё, не давала ответов.
Схватив рюкзак и куртку, Белла вышла из своей комнаты и быстро, перебирая ногами по немногочисленным ступенькам лестницы, спустилась в маленькую кухоньку. Чарли уже уехал на работу и завтракать, как всегда, пришлось в одиночестве. Что девушку совсем не расстраивало. Даже на такие вопросы, «как спала?», «что нового в школе?» и тому подобное, требовалась не мало сил. Да и кого шериф хотел насмешить? Ну что может быть нового или мало-мальски интересного в средней школе города Форкс?
Наложив себе немного хлопьев в тарелку и залив всё это молоком, Белла быстро проглотила еду, даже не почувствовав вкуса и вышла из дома.

Дорога до школы заняла, как всегда, не больше пяти минут. И вот припарковавшись одной из первых на стоянке, Белла сидела в машине, всё ещё вцепившись руками в руль, и смотрела вперёд. Ничего примечательного там не было, серая, обшарпанная стена одного из корпусов заведения, в котором она училась. Очнувшись, словно, от долгого сна, девушка вновь поругала себя за то, что впала в ступор. Подобное с ней в последние несколько месяцев случалось часто. Помимо овладения в совершенстве таким приёмом, как отторжения от себя окружающих, Белла научилась ещё и такому фокусу, как внезапное выпадение из реальности. Правда, второе, скорее всего, выходило у Свон непроизвольно.
Побыв немного в салоне пикапа, наверное, единственной вещи, которую Белла продолжала любить в этом городе после Его исчезновения, дочь шерифа решила выйти из автомобиля и посидев немного на его капоте, почитать темы, которые ей предстоит пройти по математике. Всё, что угодно, лишь бы забить голову, лишь бы ни о чём не думать. Мокрый, тёмный асфальт с многочисленными выбоинами тускло мерцал в пасмурном свете, прохладный, чистый, кристальный воздух, от которого начинала слегка побаливать гортань, не смотря на неудобства, вдыхался легко. Ребят на парковке становилось всё больше, кто-то шёл компаниями, весело переговариваясь, кто-то по одиночке старался быстрее попасть в само здание, кто-то медленно вылезал из своих тёплых, нагретых печками салонов, ёжился и лениво зевал.
Взгромоздившись на своего верного железного друга, девушка уткнулась в книжку, но мысли разбегались в разные стороны, словно, тараканы, на которых направили яркий свет. Слышался мотор, вновь подъезжающих автомобилей и сквозь эту какофонию звуков Белла не так далеко от себя расслышала хриплый, по-ребячьи весёлый, но по-мужски соблазнительный смех. Скорее инстинктивно подняв голову, чтобы увидеть человека, который так искренне рассмеялся в такое сонное, промозглое, обыденное утро, девушка увидела, стоящую в метрах трёх от себя Джессику Стенли. Школьная приятельница находилась к Свон спиной, а перед ней, что-то эмоционально рассказывая, жестикулируя, стоял высокий брюнет. И в этот момент глаза Беллы, словно, впервые распахнулись в этой жизни. Так резко и широко, что девушка готова была поклясться, что слышала, как ресницы ударились о её веки. От неожиданности она задохнулась, глотая холодный воздух слишком часто и слишком жадно, будто, боялась, что-то кто-то вот-вот перекроет ей кислород, способность дышать. Чёрная, стильная кожаная куртка, под ней серая, v-образная футболка, чёрные, прямые джинсы и тяжёлые, чёрные ботинки прекрасно сидели на стройной, внушительной фигуре. Но не как у какого-нибудь качка или бугая, нет, опасность внушала та животная гибкость, с которой обладатель этой фигуры двигался, невероятная, нечеловеческая пластика, уж Белла могла различать. Опасность резких движения, но при этом мягкость линий, углов перемещения, чтобы ненароком не напугать лишний раз. Так действуют хищники перед своими жертвами, запудривают мозги, гипнотизируют своей дьявольской соблазнительностью. Часто-часто заморгав, девушка вновь уставилась на незнакомца, стараясь впитать в себя каждую чёрточку его совершенного лица. Бледная, мраморная кожа в пасмурном свету и с такого расстояния казалось бархатной. Хотелось ощутить под пальцами её мягкость, но Свон прекрасно знала, что вряд ли она будет мягче камня. Огромные голубые глаза, как два прозрачных озера, чистых, кристальных взирали на Джессику с неподдельным интересом. В них была невероятная жизненная энергия и искра настоящего безумия. При чём это одновременно притягивало и отталкивало. Магнетизм, которым обладали эти очи невозможно было отрицать, дьявольский магнетизм, они практически гипнотизировали, но тот сумасшедший огонь, что горел в самой глубине подсказывал – ничего хорошего ждать от хозяина этих глаз не стоит. Обрамляли эти прекрасные, до невозможности голубые зеркала души чёрные, густые, длинные ресницы, которые просто не могли расти у мужчины. Такие ресницы сильном полу стоило бы запретить. Чёрные, густые, немного длинноватые волосы были аккуратно уложены, но несколько прядей на чёлке слегка разметал ветер, они выбились из ряда и упали на лоб, предавая загадочности этому парню просто до невозможности. Чуть припухлые, розовые губы двигались, быстро, ловко, обнажая ровные, белые зубы. А точённые, словно, у греческой статуи скулы дополняли совершенный образ. Белла откровенно любовалась незнакомцем, боясь лишний раз моргнуть, она даже решила не обращать внимания на тот факт, что хоть глаза у красавца были чертовски притягательными, но имели голубой оттенок. Ничего подобного у вампиров, которых она знала никогда не видела, более того, по рассказам тех же вампиров, существа тьмы имели лишь три оттенка глаз, и голубой в этот список не входил.
Странно, но девушка даже не обратила на привычное, но такое болезненное жжение в районе груди, когда приходилось вспоминать о Них, всё её внимание было сосредоточено на существе напротив. Да, она могла поклясться, он не был человеком. Он не мог быть человеком. Глаз в таких делах у Свон был уже намётан или ей просто ужасно захотелось увидеть в очень красивом парне с бледной кожей вампира. Возможно, её памяти стало мало, возможно Белле захотелось, чтобы какие-то существенные факты доказали, что Они были в её жизни и что этот отрезок времени останется самым счастливым в её существовании.
Дочь шерифа полиции спрыгнула с капота и неуклюже приземлилось коленями прямо на мокрый, грязный асфальт. Учебник выпал из рук и с глухим стуком упал о твёрдую поверхность. Белла ойкнула и почувствовала, как джинсовая ткань намокла из-за воды, что скопилась в лужах на стоянке. Вряд ли повреждения были серьёзными, но саднящая боль, словно, отрезвила разум. Кажется, она по-настоящему начинала сходить с ума. Но тут же мысленно прикусила себе язык. По видимому, парень давно распрощался с Джесс и уже некоторое время наблюдал за неловкими попытками девушки встать с земли, поднять учебник и немного отряхнуть колени. Ровная, гордая осанка, которая, делала его на несколько сантиметров выше, чем брюнет есть на самом деле. Уверенность и превосходство, с которым он взирал на внешний мир так и исходили от него волнами, колеблющими воздух вокруг. Руки были сложены на груди, на губах играла кривоватая, ехидная полуулыбка, полуухмылка, сразу видно, отработанная долгим временем. Но в глазах отражалось лёгкое напряжение, серьёзность, огонёк жизнерадостности пропал без следа, и Белла сразу поняла, он был наигранным. Правда, мастерски. Невероятный голубой оттенок, который бывает только у моря на берегах каких-нибудь Карибских островов, заметно потемнел. Стал невыносимо синим, как небо погожим, весенним днём в лесу.
Во дворе школы неожиданно и пронзительно прогремел звонок. Не помня себя, не оглядываясь, Белла сорвалась с места и понеслась на урок.