Дневник жизни моей

Автор: -
Рейтинг: PG
Пейринг: -
Жанр: Angst
Аннотация: Привет, мамочка. Знаешь, наверное, это глупо: сидеть против твоей могилы и писать тебе письма. Да что там, не «наверное», это точно глупо. И так не свойственно мне…

---

«28 июля. 1996 год.
Привет, мамочка.
Знаешь, наверное, это глупо: сидеть против твоей могилы и писать тебе письма. Да что там, не «наверное», это точно глупо. И так не свойственно мне…
Обычно пятнадцатилетние девочки заводят дневники для того, чтобы описывать свои «драмы» местного разлива, очередное увлечение, в виде симпатичного мальчика с параллельного класса, первый поцелуй, первое свидание (желательно с тем же мальчиком), изливать свою душу. Благо, хоть последний пункт подходит ко мне. Но не думаю, что хоть кто-то прежде писал в них письма своим родным людям, которых больше не увидят.
Честно, я не знаю, что на меня нашло. Просто мне надоело сдерживать все в себе. Хоть таким образом, хоть с кем-то, но я все-таки выговорюсь. И пусть это будет сделано таким оригинальным образом.
С того момента, как тебя не стало, прошло четыре года. Ровно четыре, сегодня ведь двадцать восьмое июля.
А такое ощущение, словно это было вчера. Как будто бы только вчера доктор вынес тебе диагноз, как будто бы только вчера я рыдала, запершись в своей комнате и молясь. Впервые в жизни. Впервые в жизни я молила Бога, чтобы он оставил тебя со мной.
И я до сих пор не понимаю, почему мои молитвы не были услышаны. Может, мне стоило ходить в церковь? Хотя, помнишь, ты говорила, что Бог помогает всем, нужно только, чтобы все шло от чистого сердца. Но разве у меня было иначе? Не знаю… Да и глупо рассуждать об этом.
За эти четыре года много чего изменилось.
Мы несколько раз переезжали. Сначала переехали в Сан-Франциско, потом в Лос-Анджелес. И все равно вернулись в Спокан. Знаешь, здесь все напоминает о тебе. Наша любимая пиццерия, где мы заказывали «Маргариту», небольшой парк возле нашего дома, где мы гуляли всей семьей. Даже дерево на заднем дворе, с которого мы когда-то снимали котенка.
Мне иногда кажется, что именно поэтому мы уехали отсюда: папе и так было тяжело, без всего этого. А еще я считаю, что это и являлось причиной нашего возвращения: слишком тяжело было упускать такие ценные воспоминания.
Папа опять женился. Дженни – очень хорошая женщина. Красивая, добрая, умная и очень похожа на тебя. Она любит меня и Дина, но как можно не любить моего братца? И папу она тоже любит. Но мне иногда кажется, что он все время ищет в ней тебя. Сравнивает твою улыбку и ее, твои глаза и глаза своей новой жены… Дженни знает об этом, но молчит. Любит…
А Дин через месяц женится, ты представляешь? Дин! Который несколько лет назад клялся, что даже смотреть на нас, хитрых и коварных женщин, не будет, по крайней мере, до окончания университета. Не дотянул маленько: он сейчас на третьем курсе. Хотя, если бы я была на его месте, то поступила бы также. Кейт – просто замечательная! Уверена, она тебе понравилась бы. Она всем нравится.
Так что у нас сейчас полным ходом идет подготовка к свадьбе. Все как на нервах! Дин и Кейт, на удивление, самые спокойные. Где логика? Свадьба-то у них.
Кейт, правда, никак не может выбрать себе платье, и каждый день таскает меня по свадебным салонам. А во второй половине дня меня перехватывает Дин, и мы вместе идем выбирать ему костюм. Благо, хоть каникулы, а то я бы не выдержала.
Знаешь, ты была бы счастлива. Здесь. С нами. Я уверена в этом.
Жаль, конечно, что я не увижу твою улыбку, когда ты будешь смотреть на Дина и Кейт…
Люблю тебя,
Твоя Лили».
«30 июня. 1996 год.
Вчера была свадьба, и Кейт отныне Стивенсон. Она жутко гордиться своей новой фамилией, и, по-моему, ей все равно, что она такая банальная. Они с Дином умотали в медовый месяц в Таиланд. Причем, действительно месяц, не неделя-другая. Так что своего братца я увижу нескоро. И вообще, вряд ли мы теперь будем общаться столько же, он наверняка с головой уйдет в семейную жизнь. Это видно по тому, с какими глазами и улыбкой он смотрит на свою новоявленную жену. Знаешь, мамочка, я тоже хочу, чтобы на меня так смотрел мой будущий муж.
Папа опять начал пропадать на роботе. Дженни очень беспокоится, но пока ничего не говорит, видимо, она прекрасно понимает, что ему нужно время. В конце концов, здесь все наполнено воспоминаниями о тебе. Она, кстати, как и я, целыми днями сидит дома: домохозяйка. И мы скучаем вдвоем…
Знаешь, а я уже забыла как это: быть одинокой. После твоей смерти Дин и папа всегда были рядом со мной. Частично, чтобы помочь мне, частично, чтобы не оставаться одним. А тут… Можно, конечно, поговорить с Дженни, я это и делаю большую часть времени. Но так сложно смотреть на нее, понимая, что она заняла твое место! Так больно… Я рада за папу, не пойми не правильно. Но раньше, когда ее не было в нашей семье, я могла просто представить, что ты куда-то вышла, уехала в командировку, что скоро вернешься. Знаю, это глупо: подавать себе пустые надежды, но мне так было легче. А сейчас, видя ее, я понимаю, что ты не вернешься.
И от этого становится только хуже…
С любовью,
Твоя дочь».
«2 сентября. 1996 год.
Вчера был первый день в моей новой школе. Или старой. Смотря как посмотреть.
Сегодня я не пошла в школу. Сложила рюкзак, позавтракала в компании папы и Дженни. И поехала сюда, к тебе. Просто потому, что не могу пойти туда.
Господи, прошло четыре года, неужели мои одноклассники, люди, которых я считала друзьями, так изменились? Куда делись те милые одиннадцатилетние дети, предлагающие помощь любому прохожему? Которые делились бутербродами, если ты скажешь, что забыл дома свой? Которые старались помочь всем и вся? Такое ощущение, что я попала на другую планету.
Милая и приветливая Моника, которая когда-то была моей подругой, уже не такая милая и приветливая. Я даже не узнала в той злобной девушке, разодетой в откровенные вещи и издевающейся над другой девочкой, ту Монику, которую я знала. А Джаред? Тот хороший Джаред, который носил мне портфель и провожал меня до дома, сейчас стал настоящим грубияном. А знаешь, что он сказал мне? «О, а это что за представитель мышиного семейства?» - разве так можно обращаться с другими людьми? А остальные засмеялись… Надо мной. Боже, как унизительно! И так ужасно…
Хотя, может, это я слишком отсталая? Может, это я неправильная? А не они? Не знаю…
И все-таки, время меняет людей…
Люблю,
Твоя познавшая новую жизнь девочка».
«20 декабря. 1996 год.
Привет, мам.
Скоро Рождество. Мы с Дженни украсили наш дом и наготовили кучу вкусностей. Помнишь, как и мы когда-то? И елку поставили в центре гостиной, и стол накрыли, и омелу повесили. Дин и Кейт специально под каждой останавливаются. Они такие милые и такие влюбленные. Даже завидно как-то. По-хорошему, конечно.
На улице просто замечательная погода! Снег падает целыми хлопьями, кажется, что все вокруг белое-белое. Папа с Дином сегодня целый день лазали по крыше, пытаясь красиво развесить гирлянды под строгим руководством Кейт. Помнишь, ты тоже когда-то была на ее месте?
И все-таки, хоть погода и замечательная, а пишу я тебе из своей комнаты: никто меня не пустит сейчас к тебе. Да и снег страницы намочит. Обидно будет…
Знаешь, а в школе у меня уже все нормально. Нет, насмешки не прекратились, но их стало меньше. Наверное, потому, что я, попросту, их игнорирую, как ты меня когда-то учила. Я подружилась с Линой – очень хорошая девочка, честно. Я даже удивляюсь, как в таком гадюшнике (прости-прости-прости, я знаю, как ты ненавидишь подобные слова, но другого слова я подобрать не могу) смог найтись такой приятный человек. Но Лина говорит, что к этому просто нужно привыкнуть. Хотя, если честно, я не понимаю, как к такому можно привыкнуть… Каждый раз, глядя, как кто-то унижает кого-то другого, мне хочется вступиться за него, но Лина меня останавливает. Говорит, только хуже будет.
А еще я утроилась на работу. Официанткой в кофейне, нашей любимой, помнишь? Мы часто заказывали там чизкейк, еще шутили, что это лучшая кофейня в Спокане. Персонал очень хороший. Она ведь небольшая, там помимо меня еще две официантки: Кристина и Анджела. Ну, а кондитер остался тот же, с ним проблем вообще не возникло. Ты ведь помнишь Алана? Он хороший.
Папа, правда, поначалу против был, чтобы я работала. Мол, не стоит тебе напрягаться, у меня и так зарплата хорошая. Наверное, любая другая девушка бросилась бы ему на шею, радостно крича и говоря всякие глупости. А я просто не хочу сидеть у них на шее. Да и покупать им подарки за их же деньги – это как-то неправильно.
С Рождеством, мам!
Люблю тебя,
Лили Стивенсон».
«1 апреля. 1997 год.
Привет мам.
Сегодня первое апреля, у меня День Рождения. Мне наконец-то исполняется шестнадцать! Круто, правда?
Сегодня утром я проснулась под крики: «Лил, горим!». Дин решил первым поздравить меня с этим праздником. Знаешь, иногда я жалею, что мой День рождения припадает на День смеха. Потому, что каждый считает своим долгом поздравить меня сразу с двумя этими праздниками.
После своеобразного «пожара», я позавтракала пластилиновым печеньем. Жестоко, правда? Это уже был папа – шутник… До сих пор не понимаю, как я не поняла, что оно из пластилина? Кошмар… Зато наградой за мои мучения был мой первый автомобиль: темно-серебристый ниссан. Красивый…
Слава Богу, хоть Дженни воздержалась от этих шуточек, просто подарила серебряный кулон в форме сердечка. Знаешь, в который фотографии вставляют? На одной половинке была фотография с моего первого юбилея, когда мне пять лет исполнялось. Мы тогда еще в нашей пиццерии праздновали, помнишь? А на другой фотография с этого Рождества. С Дженни и Кейт. И гравировка: «Помни прошлое, живи настоящим».
Знаешь, я бы с радостью. Я бы с радостью отпустила тебя, начала бы жить по новой, но я не могу. Просто не готова. Наверное, я именно поэтому и завела этот дневник. Чтобы понемногу отпускать мое прошлое… Я не знаю, насколько это затянется. Не знаю, когда смогу жить без тебя. Не знаю…
Но надеюсь, что скоро.
Люблю тебя,
Твоя шестнадцатилетняя дочь».
«29 июня. 1997 год.
Сегодня была первая годовщина Дина и Кейт. Они пригласили нас к ним в квартиру. Она была небольшая, скромная, но очень уютная и теплая. Как наш старый дом, помнишь, мам? Их квартира очень напоминала мне его.
Празднование слегка затянулось. Наверное, мне стоило обозначить в начале тридцатое июня, потому что сейчас уже далеко за полночь.
Знаешь, именно в такие моменты мне хочется задуматься о жизни. Вернее, не совсем о жизни. А о том, что было бы, если бы ты была с нами.
Скорее всего, мы бы не переезжали. Я не увидела бы ни Сан-Франциско, ни Лос-Анджелес. И, я почти уверена в этом, стала бы такой же, как мои одноклассники. И Дженни не было бы. Но была бы ты! Такая родная, понимающая, любящая… В Сан-Франциско и Лос-Анджелес мы может и не поехали бы, но наверняка объездили бы немало стран. Ты ведь любила путешествовать… И ты никогда бы не позволила мне стать такой же, как и мои одноклассники. В этом я уверена намного больше.
Ты была бы на свадьбе Дина и Кейт. Улыбалась бы, танцевала, смеялась, радостно сжимала в объятьях молодожен. И, я уверена, ты была бы самой прекрасной свекровью. Знаешь, Кейт когда-то сказала мне: «Я абсолютно счастлива. У меня самый прекрасный муж. Жаль, я так и не встретилась со своей свекровью».
Ты наверняка сейчас зашла бы ко мне в комнату, чтобы проверить, сплю я или нет. И мне очень этого не хватает: этих твоих ночных проверок. Помню, как я испугано замирала с фонариком и книгой под одеялом, слыша тихие шаги за дверью и пытаясь побыстрее принять вид спящего человека. А ты открывала дверь, несколько секунд смотрела на меня, а потом легонько качала головой, словно точно знала, что я не сплю.
Боже, как мне тебя не хватает…
Люблю,
Твоя Лили».
«20 марта. 1998 год.
Привет, мамочка. Я долго тебе не писала, видимо, начинаю привыкать к жизни без тебя.
Но я просто не могла пропустить день твоего рождения.
Тебе бы сейчас исполнилось сорок лет. Юбилей. С юбилеем тебя, мамочка! Хотя, это наверное как-то странно прозвучит.
Прошло больше полугода. Дженни беременна, ты представляешь? Уже два месяца как. И все это время она почти не выходит из ванной. Папа сидит такой радостный и грустный в одно и то же время: он рад, что его жена беременна, но эта тошнота убивает как его, так и Дженни. Мне ее жаль.
Знаешь, раньше я очень хотела детей. Помнишь, в детстве я часто переспрашивала тебя после очередной сказки: «И у них было много-много детей?». На что ты ласково улыбалась и, гладя меня по голове, тихо отвечала: «Да, много-много». После чего так же тихо желала мне сладких снов и, поцеловав меня в лоб, уходила. А сейчас, смотря на Дженни, мне становится как-то страшно. Я понимаю, что рано или поздно, но это все равно случится, что это естественно, но… я боюсь. Эх, если бы ты была со мной! Ты бы наверняка рассказала мне, что это не страшно, не больно. И я бы поверила тебе. Конечно, я могу расспросить об этом у Дженни, но с ней – это не то. Ей я не поверю.
Если бы ты была со мной…
Люблю тебя,
Лили».
«19 октября. 1998 год.
Привет, мам.
Представляешь, Дженни вчера родила замечательного здорового мальчика. Назвали Джоном. Помнишь, ты хотела назвать так своего ребенка, если бы у тебя был второй мальчик? Папа помнит… Он помнит тебя…
А еще наше семейство ждет очередное пополнение: Кейт буквально вчера сообщила нам, что беременна. Дин места себе не находит. Он уже раз двадцать звонил мне, папе, Дженни. Он такой счастливый, такой радостный, впервые вижу его в таком состоянии. Ты была бы счастлива.
Сколько раз я писала тебе эти слова! Не помню. Но ты действительно была бы счастлива. Я не раз представляла, как ты, горячась, сжимаешь нас всех в объятьях. Как когда-то давно. Как ты ласково улыбаешься Кейт, радуясь такой прекрасной невестке. Как ты шикаешь на Дина, который порой не может сдержать своего слишком длинного языка за зубами.
Ты была бы счастлива, мам…
С любовью,
Лили Стивенсон».
«28 июля. 1999 год.
Такая ирония судьбы, мам. Злая шутка жизни.
Сегодня день твоей смерти.
Сегодня Кейт родила малыша. Мальчика. Здорового, крепенького, красивого. Маленький Кристиан прекрасно вписался в нашу семью.
Помнишь, ты говорила, совпадений не бывает?
Так что же это, если не дурацкое совпадение?! Твой внук появился на свет в день твоей смерти… Боже, мам, как я смогу праздновать День рождения своего племянника, если каждый раз, все семь лет с момента твоей смерти, закрывалась в комнате и тихо плакала? Ты бы сказала мне, что мне делать. Посоветовала бы. И я бы послушалась…
Знаешь, а вчера мне пришли документы из Колумбийского университета. Меня приняли. Представляешь, меня приняли? До сих пор поверить не могу… Как ты и хотела, мам, как ты и хотела.
И знаешь, я уверена, ты была бы прекрасной бабушкой…
Люблю тебя, моя молодая бабушка,
Твоя Лили».
«21 декабря. 2001 год.
Привет, моя дорогая мамочка.
Два года прошло с тех пор, как я сделала в этом блокноте последнюю запись.
Знаешь, я уже почти отпустила тебя. Почти – ключевое слово, кстати.
Скоро Рождество, помнишь, я уже писала тебе перед Рождеством? Все почти также. Украшенный дом, вкусные блюда, омела над дверями…
Все также, и совершенно по-другому.
Маленькие Джон и Кристиан, не смотря на свой возраст, уже умели командовать своими папочками (особенно Кристиан), так что сейчас всячески гоняли своих папаш. Я, кстати, все-таки сумела искреннее радоваться, когда мой племянник становился на год старше. Ты уж прости, мам, но так будет правильней.
А еще в этом году, помимо Кристиана и Джона, Рождество с нами будет отмечать еще один парень – МОЙ парень.
Эндрю самый-самый лучший, честно! Он бы понравился тебе! Знаешь, наверняка так говорят абсолютно все влюбленные, но я ведь никогда не вписывалась в общепринятые рамки, верно? И он любит меня. Все так говорят: и сам Эндрю, и окружающие, и наши друзья, и папа, и Дженни, и Дин с Кейт.
И я в это верю.
Люблю тебя,
Лили».
«15 ноября. 2003 год.
Привет, мам.
И снова я не писала тебе два года. Наверное, это моя последняя запись. Я наконец-то смогла тебя отпустить. Знаешь, я бы, наверное, и не писала здесь, но, думаю, ты должна знать: я выходу замуж. За Эндрю. Буквально через час я уже буду не Стивенсон, а Джайд. И мне очень нравится эта фамилия.
Мне будет не хватать тебя, мне и сейчас не хватает. Но, по правде, я уже давно должна была отпустить тебя. Да и замужней женщине уже не до этого будет, верно? Ты всегда так говорила.
«Помни прошлое, живи настоящим»
Помнишь, я писала тебе об этом подарке? Я живу настоящим, мам.
И я буду помнить тебя. Всегда.
С любовью в последний раз,
Лили Джайд».