Эдвард.

Я даже не дошла до дома, когда снова услышала его.

Сначала я испугалась, думая, что кто-то еще последовал за мной, но потом узнала его шаги и глубокое дыхание.

Он неуверенно бежал ко мне. Я тут же заинтересовалась, думая о том, зачем он вернулся. Он ранен? Что-то случилось? Я обняла себя руками и остановилась, дабы подождать, пока он нагонит меня. Мы были посреди леса, в окружении деревьев, скрывающих нас от этой облачной ночи.

Он остановился, облокотившись руками на колени, с трудом втягивая воздух.

И в этот момент я поняла, что его глаза встретились с моими, потому что почувствовала, будто он вторгся в мою душу. И хоть мои глаза были слепы, они являлись единственным путем, которым он мог воспользоваться, не погубив меня.

— Почему, — выдохнул он, его голос был полон мучений. Мое сердце забилось быстрее. — Почему ты не сказала мне?

В этот момент меня накрыло понимание.

Я замерла и начала дрожать. Он знал. Он знал. Он знал. Сердце пронзила боль, когда я услышала и почувствовала гнев Эдварда. Повернувшись к нему спиной, я снова, но на этот раз сильнее обняла себя руками, поскольку, хоть и не могла видеть его глаза, он мог видеть мои, а я не хотела показывать свои чувства, боль, муку и ужас, что наполнили их.

— Мне жаль, — тихо сказала я, не зная, что еще ответить.

— Почему? — спросил он снова, его голос повысился. Меня душили рыдания, я не хотела говорить. — Черт побери, Белла! Почему?!

— Потому что я боялась, что ты бросишь меня! — закричала я и упала на колени, рыдая. Эдвард застыл в потрясенной тишине, когда по моим бледным щекам потекли слезы. — Я боялась, ч-что ты оставишь меня! Я не х-хочу быть одна. Я очень сильно х-хотела рассказать тебе, но каждый день у-узнавала тебя все лучше. Я о-откладывала все дальше и дальше, и каждый д-день мной овладевала боль от м-мысли о невозможности открыться тебе, и от этого с-становилось все хуже и хуже, и х-хуже. Не оставляй м-меня, Эдвард. Пожалуйста, н-не бросай, — молила я, закрыв лицо руками, не желая, чтобы он видел слезы боли и разочарования, беспрерывным потоком стекающие по моим щекам.

Он долго молчал, открывая рот, пытаясь заговорить, но потом закрывал его, не способный вымолвить ни слова. Я обняла себе еще крепче, всхлипывая, ожидая слов, которые, несомненно, разобьют мое сердце.

Когда же он наконец заговорил, то в его голосе отражалась гамма эмоций. Гнев. Беспомощность. Горе. Разочарование. Снова гнев. Но я не чувствовала ни капли ненависти.

— Я бы не ушел… Я… Я... Черт возьми, не знаю, что бы я сделал! Но я не бросил бы тебя, Белла, я просто не смог бы этого сделать! Неужели ты не понимаешь?! Разве ты не слушала меня?! Я же объяснял тебе снова и снова, что не смогу отказаться от тебя! Не смогу! Ты значишь для меня слишком много, Белла, слишком много. Я не смог бы оставить тебя, даже если бы захотел, потому что каждый раз, когда я покидаю тебя, на ночь или даже на несколько секунд, боль, которая настигает меня, невыносима. Я должен быть с тобой, Белла! Мне тяжело, когда тебя нет рядом. Разве ты не понимаешь? — шептал он, просил, почти умолял, будто отчаянно нуждался в том, чтобы я поняла его слова.

— Эдвард, — выдохнула я, и он упал на колени рядом, мягко обнимая меня. — Эдвард, п-прости. Я должна была с-сказать тебе. Т-ты не можешь быть с-со мной. Я о-обуза. Я б-буду разрушать твою ж-жизнь. — Я заплакала громче, а он только крепче обнял меня.

— Белла, меня не волнует это. Это не важно. Не важно, что ты не можешь быть на солнце. Не важно, что ты живешь в темноте. Я хочу быть с тобой. Я хочу быть твоим другом. Навсегда остаться рядом. Но, тем не менее, это больно… Ты не доверяла мне настолько, чтобы рассказать.

— Я… я…

Но я не могла больше говорить. Даже не пыталась. Вместо этого я положила голову на его грудь и заплакала.

Эдвард

Она плакала очень долго, слезы медленно скатывались вниз по ее бледным щекам, когда она повернулась ко мне. Я мягко ей улыбнулся и заглянул в ее глаза, где легко можно было увидеть маленькую девочку. Девочку, которая никогда не стояла на солнце. Девочку, которая была слепой, которою дразнили, над которой издевались, которую обижали.

Я прижал ее к себе еще сильнее.

— Белла, — прошептал я, улыбнувшись в ее волосы, вдыхая их неповторимый аромат.

— Спасибо, Эдвард, — пробормотала она и несколько раз моргнула, чтобы избавиться от последних, упрямых слез, которые все еще держались на ее ресницах.

Я еще немного помолчал, а затем мягко прошептал: — Скажи мне теперь. Почему ты не доверяла мне?

— Я действительно доверяю тебе, — ответила она. — Даже слишком сильно. Я просто не знала, как сказать об этом. Но я хотела, правда.

Я улыбнулся. — Верю.

На некоторое время снова воцарилась тишина, пока она не была разрушена Беллой, голос которой дрожал от волнения.

— Что нам придется изменить?

— Ну… — начал я, пропуская ее мягкие локоны сквозь пальцы, — для начала нам нужно заняться окнами в нашем доме, чтобы ты могла приходить каждый раз, когда тебе этого захочется. Потом я собираюсь подкорректировать свое расписание, чтобы оставаться с тобой немного дольше. — Я широко улыбнулся. — И я стану твоим личным защитником, чтобы солнце никогда не навредило тебе!

— Как… — зашептала она, потом затихла, прикусив губу. — Как ты можешь… воспринимать все так легко?

Я горько усмехнулся. — Это не так легко, Белла. Все еще нет. Но если я не приму эту часть — часть тебя — то потеряю тебя навсегда. А я не хочу, чтобы это случилось.

Она снова затихла, и хотя уже давно начался дождь, ни один из нас не хотел двигаться. Я был готов сидеть на твердой, грязной земле вечно. Пока Белла будет в моих руках, я никуда не уйду.

— Это беспокоит тебя? Ты думаешь, что я… странная? — спросила она шепотом. Я нежно поцеловал ее в лоб.

— Нет, нисколько. Ты другая, это правда, но только не в плохом смысле. Расскажи мне об этом, пожалуйста, — попросил я спокойно, проводя пальцами по ее щекам, стирая холодные капли дождя. Она довольно мурлыкнула, и я улыбнулся, закрыв глаза.

— Это больно? — спросил я, понимая, что разговор придется начать мне. Она покачала головой.

— Нет. Это никогда не больно. Даже когда я выхожу на солнце.

Я напрягся, услышав, что она выходила на солнце до этого, и вспомнил слова своего отца.

«Они называют ее Дитя Ночи, потому что она не может выходить на солнечный свет, она может погибнуть».

— Разве… разве это не плохо для тебя? — сглотнул я, мои глаза расширились. Белла почувствовала мое беспокойство и положила ручку на мою щеку, чтобы успокоить. Даже в темноте я мог сказать, что она мягко улыбалась.

— Плохо. Но это случилось очень давно, я тогда была безрассудна. Теперь я более осторожна.

— Я рад это слышать, — ответил я и притянул ее еще ближе. Она радостно уселась на моих коленях. Положение было очень интимным, но все же казалось невинным, словно это было чем-то, что постоянно делают друзья.

Друзья.

Я нахмурился и обнял Беллу за талию, будто негласно утверждая, что она моя, даже при том, что мы действительно были только друзьями. Я хотел быть кем-то большим для нее, но не знал как.

— Расскажи мне больше, — попросил я, мой голос был настолько тих, что даже я едва слышал его. Но мои губы были около уха Белла, так что я был уверен, что она слышала каждое слово. — Расскажи мне о своей жизни, о том, как это повлияло на тебя. Пожалуйста. Я хочу знать.

— Я никогда не знала большего, — ответила она и пожала плечами, будто бы это ничего не значило. — Поэтому я никогда не менялась. Моя жизнь была трудной, но я принимала это и шла дальше. Я потеряла зрении из-за осложнении болезни, когда мне было пять. У меня не было много друзей, или друзей, которых я оставляла. Тем не менее, я была счастлива, — прошептала она задумчиво. — Я была так счастлива, как и… думаю, это не имеет значения.

— Я делаю тебя счастливой? — пробормотал я против ее кожи и убрал часть волос ей за ухо; мои губы ласкали ее щеку, а потом впадинку под ушком. Она задрожала.

— Да, ты делаешь меня счастливой, — прошептала она, затаив дыхание. — Я жила в темноте, боялась солнечного света, который в считанные секунды способен украсть мою жизнь. Но… когда я с тобой, я чувствую тепло. Ты — мое солнце, Эдвард.

Я улыбнулся в ее кожу, неспособный сдержать улыбку на лице.

— Ты боишься будущего?

Она не отвечала некоторое время, а когда заговорила, то звук дождя почти заглушал ее голос. Я едва ли был в состоянии услышать каждое слово.

— Когда-то… Я часто думала: а что если? Мало кто из тех, кто болен ХР, проживают долгую жизнь. Чаще всего умирают… очень молодыми. Я боюсь этого, Эдвард, потому что хочу поступить в колледж, хочу выйти замуж, хочу семью. Я хочу жить. Но… Я не хочу больше бояться. Не хочу жить в страхе каждую минуту каждого дня. Хочу быть сильной. Но не знаю как.

Я печально улыбнулся.

— Я покажу тебе, — поклялся я, сжав руки в кулаки. — Я покажу тебе мир; даже если ты не сможешь быть сильной, я буду сильным для тебя. Клянусь, Белла, ничто не сможет изменить этого. То, что я чувствую к тебе, никогда не измениться. Ничто не отпугнет меня. Разве что ты сама попросишь…

Наступила тишина, и Белла, передвинувшись на моих коленях, положила голову мне на плечо и закрыла глаза.

Наконец она прошептала три слова, которые заставили сердце в моей груди биться чаще:

— Спасибо тебе, Эдвард.

На моих губах появилась большая улыбка, я был беспомощен против счастья, наполняющего меня.

— Пожалуйста, Белла. За все.

0:01 – Белла

Он проводил меня до двери моего простого двухэтажного дома, а когда повернулся, чтобы уйти, дрожащими руками я схватила его за рукав застегнутой, промокшей куртки. Тогда Эдвард снова повернулся ко мне и обнял. В его безопасном объятии я снова почувствовала себя целой.

— Не оставляй меня, — выдохнула я, и он тихо засмеялся, целуя меня в лоб и утешительно пропуская мои волосы через пальцы.

— Я должен, Белла. Но я вернусь утром.

— Не уходи, — попросила я, понимая, что если он уйдет, мое сердце расколется. Я знала, что была глупой, полагая, будто он солгал и оставит меня навсегда, даже при том, что он все же принял меня. — Не уходи.

— Хорошо, — медленно ответил он и, взяв мою руку, сильно сжал ее. — Я никуда не денусь. Подвинься. Пойдем в дом, согреемся. Твой отец дома?

Я кивнула, а Эдвард поморщился. Я могла понять почему, и немного улыбнулась, подумав о Чарли, спускающемся вниз по лестнице, чтобы найти нас двоих на кушетке — или, упаси Господи, моей кровати — посреди ночи и взбеситься. Эдвард посмотрел на меня с любопытством, возможно, задаваясь вопросом о том, что же такого забавного я нашла. Я прижала ладошку к губам, чтобы приглушить хихиканье, когда он завел меня внутрь.

— Глупая Белла, — пробормотал он и оставил меня в дверях, мокрую, а сам направился в сторону кухни. Интересно, что же он хотел там найти, но я поняла, когда он вернулся и нежно приложил мягкую, теплую ткань к моему лицу, вытирая воду с моей бледной кожи. Я улыбнулась, когда он вытер мои губы и, подняв волосы рукой, стал вытирать затылок. Потом он стал вытирать полотенцем мои волы, смесь, когда я встряхнула головой, окатив его каплями воды.

— Пойди, переоденься в теплую одежду, — сказал он; я поняла, что он использует то же полотенце, чтобы вытереть себя.

Я кивнула и положила руку на стену, чувствуя свой путь на верх, в свою комнату. Она была первой в прихожей, рядом — ванная. Она была меленькой и удобной. По середине, рядом со столом, стояла небольшая кровать. Кресло-качалка, оставшаяся с тех времен, когда я была ребенком, стояло у окна — всегда закрытого, на полу лежал мягкий светло-голубой ковер. Я улыбнулась, закрыла позади себя дверь и стала искать в шкафу что-нибудь из теплых вещей. Я остановилась на паре спортивных штанов — я никак не могла определиться, потому что, к сожалению, на одежду нельзя навешать бирок — и свободной футболке.

Улыбнувшись, я побрела по деревянному полу в сторону ванной. Захватив с полок большое пушистое полотенце, я более тщательно высушила волосы. Я уже собиралась выходить, когда поняла, что Эдвард все еще мокрый, ведь кухонное полотенце, которым он вытирал меня, было очень маленьким. Поэтому я взяла в руки большое полотенце и стала аккуратно спускаться по лестнице.

— Ах, это ты.

Голос был нежен, почти как бархат, но я все равно вздрогнула, испуганно вскрикнув.

Эдвард рассмеялся.

— Прости, Белла. Не хотел тебя пугать.

Я улыбнулась, кладя руку на грудь, тщетно пытаясь успокоить быстро бьющееся сердце, которое билось из-за Эдварда, а совсем не из-за испуга.

— Вот, — сказала я и протянула руку с полотенцем. — Ты промок.

И как будто в подтверждение, капля воды с его волос упала прямо на мою щеку. Он мягко засмеялся и смахнул воду с моего лица, прежде чем взять полотенце.

Я стояла посреди гостиной, прикусив губу.

— Ты… тебе нужно что-нибудь, чтобы переодеться?

— Я сильно сомневаюсь, что пробираться в комнату твоего отца посреди ночи будет лучшей идеей в нашем «сохрани тайну» плане. Или ты думаешь, что мне подойдет твоя одежда?

Эдвард поддразнивал меня, так что я показала ему в ответ язык.

— Некоторые вещи Чарли лежат в прачечной. Уверена, мы сможем подобрать тебе что-нибудь.

— Чарли? — спросил он с сомнением, и я улыбнулась.

— Так я называю своего отца. Всегда. Так проще.

— О…

Мы замолчали, и единственными звуками, окружающими нас, пока я вела Эдварда к прачечной, были звуки наших шагов и стук капель дождя по крыше. Я показала на вещи, и он остановился на домашних брюках и большой футболке, похожей на ту, что была на мне. Я дала ему пару шерстяных носок, которые хорошо держались на ногах и согревали лодыжки, но вместо того, чтобы одеть их самому, он протянул руку и натянул их на мои ступни, перед этим поцеловав каждую из них. Мое сердце бешено забилось, когда он отступил, и его пальцы покинули мою кожу.

— Я не хочу, чтобы ты заболела, — объяснил он. — Я буду в порядке.

— Н-нет, — возразила я. — Я найду для тебя другую пару.

Я пробралась обратно в прачечную и остановилась у стены, глубоко дыша. Затем, улыбнувшись, захватила другую пару носков, чтобы отдать Эдварду.

Он снова засмеялся и взял их в руки.

— Что? — спросила я, испугавшись, что могла взять что-то другое вместо носков — например, свое белье — и стала пунцовой.

— Они розовые! — воскликнул он, но все равно надел их.

— Ах! — выдохнула я, раздражаясь. — Я дам тебе другие.

— Ха, — ответил он, — не волнуйся. Розовый очень мужественный.

Я закатила глаза. Взяв меня за руку, он повел меня вверх по лестнице.

— Я хочу увидеть твою комнату, — сказал он с улыбкой в голосе. — Хочу посмотреть, где ты выросла.

Я покраснела, но, так или иначе, позволила ему увидеть ее. Глубоко вдохнув, я открыла дверь, отчаянно надеясь, что в комнате достаточно чисто.

— Та-да?

Он снова засмеялся, и мне вдруг пришла в голову мысль, что за прошедшие несколько часов он смеялся больше, чем за все время нашего знакомства.

— Ну? Что ты думаешь? — спросила я и взвизгнула, когда он схватил меня в свои объятия.

— Мне нравиться, — ответил он, смеясь и двигаясь в направлении моей кровати. — Это удобно. — Он мягко повалил меня перину и присел рядом. Я свернулась под одеялом и, высунув голову, широко улыбнулась в его сторону.

— Моя компания? — спросила я, и он, поймав мою руку, нежно поцеловал суставы.

— Да, — пробормотал он и лег на одеяло около меня. Я прижалась к нему в объятии, положила голову ему на грудь, устраиваясь поудобнее. А когда начала засыпать, то вспомнила кое-что.

— Чарли найдет тебя здесь утром, — пробормотала я сонно. — Он всегда проверяет меня, прежде чем идет на работу. И разве тебе не нужно в школу завтра?

— Три дня выходных, — пояснил он. — И не волнуйся. Я проснусь к тому времени, как он уедет. А теперь спи, моя Белла. Сладких снов.

Но я уже была в мире грез.

Перевод: Nagaina