Гость успел молниеносно развернуться и подставить навстречу объятья, но она всё-таки снесла его. Впечаталась от всей души так, что он сделал вынужденный шаг назад и спиной врезался в холодильник.
— Живо-о-ой… — Изабелла выдохнула из последних, оставшихся от ожидания, сил, обвилась руками вокруг его головы, а он молча зарылся лицом ей в грудь. — Больше не отпущу… — с горящими глазами, вот-вот готовыми «дать течь», отстранилась и покрыла рваными, жадными поцелуями обветренное, загорелое любимое лицо. — Мой. Не отдам. — И не позволив возразить, да и вообще произнести хоть слово, впилась в рот.
Это было вкусно. Просто объедение. Его, любимые, ставшие уже родными губы. Девушка целовала, как несмышлёная девчонка, будто восторженная, впервые влюблённая школьница — искренне, неподдельно, с придыханием, даже где-то наивно и смешно. Вся сосредоточилась на своих губах. На его губах. Ушла в поцелуй с головой, утонула, купаясь ладонями в вихрах цвета песка на тихоокеанском побережье.
Эдди поддерживал её под попку и с удовольствием отвечал на каждое движение. С любовью и вызовом сразился с её язычком, перехватил инициативу во взаимных ласках, как в танце, пососал нижнюю губку, потом насладился верхней. Но мужчина — это не женщина — дышал он всё глубже, из мускулистого нутра то и дело начали вырываться короткие рычащие звуки, а кисти мощных, вместительных рук загребли полные жмени её ягодиц и хорошенько сжали.
В холодном, нежилом воздухе дома запахло «жаренным».
«Нужно слезть с него», — мелькнула в туманном мозгу мисс Свон актуальная мысль, но если бы это было так просто. Девушка как никогда чувствовала, что такое «невозможно оторваться». Ей сделалось стыдно, потому как она действительно присосалась и отстраниться никак не получалось. Углубляла, наращивала поцелуй, внедряясь мужчине в рот всё дальше, как обезумевшая вампирша, и неизвестно чем бы дело закончилось, если бы Эдди, локтем оттолкнувшись от холодильника, не сделал шаг к диванам.
И тут на его ноге зазвенела знакомая цепь.
Мисс Свон очнулась.
— Ой, прости… прости… — отстранилась и начала вырываться, чтобы встать на ноги. — Я совсем что-то... Сколько у нас времени? — спросила, как бы между прочим.
Он улыбнулся и, всё-таки не дав ступить на пол, отнёс на диваны.
— Эдди? — насторожилась Изабелла, по дороге краем глаза заметив в кресле свои оставленные в прошлом гаджеты и пуховик.
Показательно сцепив губы, мистер Каллен с лукавством в зелёных глазах покачал головой.
— Не скажешь? Но почему?! — гневно сдвинула бровки девушка.
В ответ: то же самое движение с тем же выражением глаз.
— Ну и ладно. Вредина, — хотела отстраниться и вырваться, но мужчина уложил и прижал её собой к мягкой поверхности, и опять потянулся к губам.
— Эдди… у тебя… цепь. — Упёрлась она ему ладошками в грудь.
— Ну и что? Не верёвка же на шее, — провёл он носом вдоль её сонной артерии и лизнул там томным, расслабленным языком. — Но… я бы и с ней от тебя не отказался.
— Тут… есть гараж. Наверное, там… инструменты. — Мозги держались на... впрочем, Изабелла и сама не знала, каким волшебным способом или чудом сохраняет ясность мысли.
— Инструменты? — потянулся к её ротику мистер Каллен. — А пистолета нет? Это быстрее. Пиф-паф — и нет колодки.
У неё глаза сделались квадратными.
— Дикарь. — Она сглотнула. — Забудь про оружие. — С укором стукнула его кулачком в плечо.
Они всё-таки спустились в гараж, где ковбой довольно легко открутил болт на кандалах.
— Сколько возни вместо одно выстрела, — ворчал он.
А потом был душ.
Пока Изабелла показывала ему, что да как, мужчина затащил её с собой под этот «писающий водопад», как сам и окрестил сие достижение цивилизации, и всё продолжилось под струями воды.
Режим «искусственный дождь» добавлял романтики — капли можно слизывать с любимого тела, впервые ощупывать друг друга под красивыми нисходящими потоками, целовать, куда дотянешься, и получать удовольствие от аккомпанемента журчания воды, вздохам и стонам. Это был мокрый пожар, пылающий лёд, костёр в бездне океана.
С каким наслаждением она подставляла всю себя его жаждущим губам. Выгибалась навстречу. Изабелла чувствовала себя богиней, попавшей в лапы грубому, влюблённому зверю. Эдди касался её и жестко, но и подобострастно одновременно. Обращался с ней и как с французской вазой, и как с добычей хищника в одну секунду. Сейчас он не игрался, не дразнил, мужчина упивался. Целовал девушку, как нежный, уверенный в себе самец. В своей силе, власти над женщиной, во владении ею, обладании. Он сминал её губы так, что она уже практически видела картинки того, как они дойдут до конца. Сжимал её тело в ладонях столь сильно, будто хотел, или съесть, или убить. Это неимоверно заводило и окрыляло. А какие у него мышцы! Каменные, играющие рельефы, покрытые гладкой, бархатистой кожей — хотелось бы эротичней да некуда. Изабелла с восхищением и любовью нежно водила по ним ладошками и не могла насладиться вдоволь. Ловила себя на мысли, что не прочь превратиться в воду и стекать, стекать бесконечно по этим бицепсам и трицепсам вниз к...
А когда пришло время «заодно и помыться» и Каллен, повертев в руках мочалку, как некий непонятный инородный предмет, откинул её в сторону и принялся намыливаться самим мылом, Изабелла передумала и решила, что хочет быть именно этим куском мыла и ничем другим.
«Да-а-а… чтобы прямо вот та-а-а-а-к… — наблюдала, как мужчина повторяет контуры рельефов своих квадратных плеч. — Размазаться по нему, покрыть его слоем себя».
Но ничто не вечно под Луной. В какой-то момент они выполоскали весь бойлер, переместились на диваны, и ко всему прочему присоединилось ощущение полёта. Как скворец из скворечника вылетело из груди сердце и рвануло в небеса по спирали. С песнями. Будто весной.
И пусть время остановится, а весь мир — подождёт.
Где-то в недрах сознания зародилась реакция — они начали пропитываться друг другом. Загораться один другим. Жар. По телу пошли очаги внутреннего полыхания, огня. Холодного, но испепеляющего. Голова кружилась, мир вокруг превратился в карусель — замелькали фрагменты предметов, смазанные фигуры, расплылись очертания. Что-то где-то пульсировало — не то в голове, не то в ладонях, не то под кожей. Двигающиеся в унисон тела, жгучий, не дающее покоя, тугой клубок где-то в центре их общей Вселенной. Одной на двоих.
Кажется, послышался треск ткани, но Изабелла не поняла — это её одежда или Эдди.
«Какая разница».
Ощущений прибавлялось с каждой секундой, они уже не умещались ни в груди, ни в голове, всё внутри отчаянно рвалось куда-то, грозясь разорвать тело на части бомбой, напичканной острыми, игристыми осколками счастья. Оба задыхались, не в силах справиться с подступающим потоком наружу всего, что накопилось и требовало выхода. Тела начали вибрировать, как натянутые струны — того и гляди или лопнут, или зазвучат чарующим звуком.
И они лопнули.
Оба.
Сначала она, а потом он.
Неподвижное, устоявшееся пространство холла взорвалось от вымученных стонов наслаждения и облегчения. Молнии сладострастия и кайфа засверкали в наэлектризованных венах. А когда поток блаженства схлынул, зеркально отображая один другого, посмотрели глаза в глаза расфокусированным, ошалевшим, но абсолютно счастливым взглядом, чтобы не упустить момент, запомнить и унести каждый в своё время.
— Мы созданы друг для друга, — упал он на неё потный и обессиленный. — Только немного… заблудились… во времени. — И благодарно чмокнул в губки.
* * *
— Пресвятая дева, как ты вообще жив остался… — сокрушалась Изабелла, водя ладошкой по испещрённому шрамами мужскому торсу. Отметин оказалось великое множество. Больших и маленьких, от пуль и хлыстов и ещё бог весть чего. Заметила она их чуть раньше в душе, но только лишь мельком, и не улучила момент спросить.
А сейчас, полностью опустошенные и по уши умиротворённые, ковбой и финансовый директор лежали на диванах. Он теребил её тонкие пальчики, лениво поигрывал ими и периодически подносил к губам.
— Остался, как видишь. Рождённый быть повешенным, не утонет.
Мисс Свон тема виселиц категорически не нравилась.
— А что ты делал перед холодильником?
Эдди сдвинул брови к переносице.
— Перед… чем?
— Холодильником, — показала она себе за голову в сторону кухни. — Рассматривал себя?
— А! Да. Зеркало я видел только у… — тут он запнулся и боязливо скосил глаза на свою спутницу, — не важно. — И махнул рукой.
Изабелла хотела посмеяться над ним, но в этот момент в тишине комнаты раздалось громкое урчание её желудка. Вне всякого сомнения, организм не хотел далеко отходить от темы холодильника.
Который, кстати, при более детальном ознакомлении оказался категорически пуст. Не имелось внутри даже повесившейся суицидницы мыши. Ничего.
— Вот это да… — обескураженно взлохматила себе чистые после душа волосы мисс Свон. — Ну что же, будем питаться друг другом, — закрыла дверцу и счастливо улыбнулась своему отражению в нержавеющей поверхности.
— Согласен, — обнял её руками за талию сзади ковбой и, притянув, кратко поцеловал за ушком. — Но что я за мужчина, если не смогу добыть еды для своей скво.
Так он начал действовать.
Распустил небольшой плетёный коврик, лежавший перед камином, и приделал к нитке крючок из скрепки с файлов Изабеллы. Соорудил наживку из блестящей фольги для выпекания, имеющейся в столе.
— Из пузыря первой же рыбёшки сделаю ещё и поплавок, — планировал голосом, от которого вся рыба в озере должна прижать плавники к жаберным крышкам и не дышать.
А девушка в ужасе схватилась за голову и расширившимися от страха пустыми глазами уставилась в пространство перед собой.
«Презерватив. Предохранение. Ну ладно он-то из каменного века, но я-то, я!»
— Что. Что такое, — насторожился ковбой.
— Ничего, — она выдохнула и в бессилии уронила руки.
«Ладно. Что уж теперь».
— У меня есть кое-что, — направилась в прихожую, вытащила из кармана пальто презерватив и вернулась, протянула его Эдди. — Вот.
— Что это, — зашелестел в руках упаковкой Каллен.
— Его можно надуть и прикрепить к крючку. Он не утонет, — объясняла мисс Свон, а чуть позже сполна насладилась картинкой, как мужчина кривится и ругается на смазанное «какой-то дрянью акулье брюхо», еле-еле надувает его и привязывает к скрепке.
Поймав с десяток озёрной форели, они развели костёр и поджарили себе завтрак.
Ели без соли, и это было чертовски вкусно. А подкопчённые головы и хребты Эдди применил как приманку для зайцев. Нашел в кухонном столе проволочный венчик для взбивания и, распрямив его, завязал какую-то замысловатую петлю. Обмотал её зубной нитью из душевой, сделав некое подобие сетки, стряхнул туда объедки и отнёс недалеко в лес.
— Да, хорошо здесь у вас, — сказал, после того как вернулся, осматривая окрестности озера с повелительным видом знатока и ценителя.
Днём водоём выглядел довольно приветливо и уже не казался таким уж глубоким и опасным. Но вместе с этим исчезло и нечто мистическое, волшебное. Зато при свете дня в лесу стали различимы еловые лапы, причудливым узором великолепного паркета переплетаясь между собой. Светило солнце. Одно на всех. На все времена, обычаи, понятия, сезоны и ландшафты. Снег искрился алмазной крошкой. Ни ветерка, ни звуков вокруг. Всё та же тишина и уединение.
— Оставайся, — выпалила девушка еле державшуюся на языке фразу. Как только она понимала, что он никогда этого не сделает, и её вмиг охватывала резкая, удушающая паника.
— Не могу.
— Можешь. Я тебя не отпущу. — Изабелле хотелось оглушить этого красавчика дубинкой и увезти в Лексусе к себе домой. Она жутко не хотела с ним расставаться.
«Никуда бы он потом не делся», — строила планы похитительница и тут же понимала, что это невыход. Всё должно быть по-другому, но вот как именно, девушка не имела ни малейшего понятия и каждый раз, когда Эдди скрывался из виду хотя бы в туалете, замирала сердцем и приготавливалась разрыдаться.
Она и сейчас сидела, с аппетитом жевала остатки форели, а по щекам текли слёзы. Костёр весело потрескивал дровами, угли приветливо переливались жаром. Было немного морозно, но Изабелла хорошо оделась, да и Эдди сделала отличное пончо из диванного пледа.
— Не плачь, — вытирал он ей слёзы тыльной стороной ладони.
— Буду.
— Не надо.
— Ну почему? Почему, почему, почему всё так сложно? Почему ты там, а я здесь!
— Так сложилась жизнь. — Каллен не изменял себе и говорил со свойственным ему спокойствием и флегматичностью.
— Что… — вытерла она себе лицо судорожным, раздраженным движением, — что, я тебе нисколечко не нравлюсь, да?
Он глянул на неё резко и даже гневно.
— Ты — лучшее, что случалось со мной в моей чёртовой жизни. Я везучий засранец.
— Ну так останься! Это же так просто! — закипала мисс Свон.
— Это очень сложно. Если я брошу своё время, свою жизнь, своего коня, который спасал мою задницу чёртову дюжину раз, и однажды вытащил меня зубами из реки полумёртвого, и… — он осёкся, — в твоём времени буду уже не я.
Она молчала.
«Он прав».
— Ну хорошо. Тогда пришли мне время, я нарушу уединение и останусь там с тобой.
— Ты? — он ухмыльнулся. — Я конечно эгоистичный ублюдок и много чего ещё, но не до такой же степени. Посмотри на себя. Посмотри на свою эту, как её… — показал он рукой на Лексус, — машину. Ты там не выживешь.
— Выживу! Я выживу везде, где будешь ты!
— Я не хочу делать тебя несчастной. Вечно опасающейся, что меня или убьют, или повесят.
— Но теперь-то ты уже без оков и сможешь бежать?
— Да. Опять бежать, — он вздохнул. — Но это ненадолго. Однажды меня обязательно или убьют, или повесят. — Его прищуренный, «ковбойский» взгляд сделался слепым и задумчивым. — Нас всех… там…
Один раз над ними пролетел вертолёт. Очень высоко. Изабелла во все глаза смотрела на Эдди, но тот не испугался и не дёрнулся, а только лишь искренне восхитился. Как школьник, юный мальчишка.
А потом в один из моментов ушел в лес проверить силки, и его не было минут пять.
Потом десять.
Девушка бросилась туда и начала метаться, совершенно забыв, что может заблудиться.
— Эдди! Э-дди-и-и! — Ей казалось, что вот-вот она ещё чуть-чуть пробежит вперёд и там уж точно найдёт своего ковбоя, хотя уже давно или даже сразу поняла, что на самом деле его здесь нет.
«Ушел». — Упала коленками в снег и разрыдалась. Закрыла лицо руками и громко, не стесняясь, ревела, как раненная медведица, на всю округу.
Ей казалось, что её жизнь кончена, что она уже никогда не станет счастливой. Работа? Да к чёрту работу, к чёрту эту дурацкую никому не нужную карьеру. Что ей от того, что через пару лет станет исполнительным директором филиала, а через пять — дослужится до генерального.
Если рядом не будет ЕГО.
Того, кто заставляет сердце выпрыгивать из груди, а тело становиться талым, мягким податливым маслом. Который делает тебя счастливой. Одним своим присутствием.
Изабелла чувствовала, как разваливается на части, как отрываются плечи, руки, ноги, голова. Она крошилась на крупные фрагменты и мелкие фракции, словно старый, высохший пень.
Когда стало коленкам больно от холода, поднялась, развернулась и поплелась обратно.
И только тут поняла, что не знает, куда идти.
Но не испугалась — назад, к людям, в свою жизнь, ей хотелось меньше всего. Ей нужен он. Эдди Каллен. Только он может спасти её от полного выгорания. Опустошения. Апатии и как следствие — депрессии.
Блуждала долго, но кое-как сориентировалась и вышла к дому часа через полтора. Мокрая, грязная, замёрзшая, без сил, без чувств, без мыслей, без себя. Увидела озеро и знакомые очертания жилища, и в сердце возродилась надежда — может Эдди ещё здесь? А вдруг она искала его, а он — её?
— Эдди-и, — позвала насколько могла громко. — Э-эдди-и-и …
И тишина в ответ.
Прошла в дом, забрала свои ноутбук и пуховик, выключила везде свет. За собой они уже давно всё убрали, поправила покрывало на диване, чуть не разревевшись по новой.
Села в машину, на автомате завела двигатель, и развернувшись, отправилась домой. Даже не оглянувшись. Она надеялась, что в этот раз они с Эдди будут вместе навсегда.
«Пока смерть не разлучит нас… но видимо, не судьба, — как бы в неверии качала головой, утирая всё так же тихо льющиеся слёзы. Он — там, а она — здесь. У них разные дороги, пути, судьбы, жизни. — Придётся смириться».
Но если бы это было так просто.

Предыдущая глава