Пока девушка в возмущении хватала ртом горячий, душный воздух конюшни, мужчина чуть потянул на себя штанину, и Изабелла увидела у него на лодыжке, повыше голенища сапога, ржавые кандалы. Он пошевелил ногой, и послышалось звяканье завалявшейся в сене цепи.
«А, так он до меня не достанет? Это хорошо. — Мисс Свон чуть подумала. — Или плохо? — закрыла крышку ноута и аккуратно положила сверху на неё свою ладонь. — Кстати, у нас ведь отменили смертную казнь. Да ещё и виселицу. Не электрический стул».
— Вы… — она заправила волосы себе за ушко, — вы… должно быть… бредите? Какая… виселица?
— Я бы и рад, но…
— На территории штата Вашингтон виселица отменена в девятьсот первом году, — отчеканила Белла, хоть и не была точно уверена в цифре.
Шатен напрягся и даже немного отодвинулся к стене.
— В каком-каком?
— В тысяча девятьсот первом, — повторила девушка, попутно отмечая, что он переспрашивает год, но не штат.
«Значит, я дома».
Красавчик посмотрел по сторонам, почему-то глянул на свои сапоги, повертел ступнями туда-сюда.
— А сейчас какой год по-вашему?
— Две тысячи восемнадцатый.
— Ого! Это вы живёте в этом году?
— Я… я … да. А… а вы?
— В тысяча восемьсот восемьдесят пятом.
— Что-о-о? — Изабелла подпрыгнула. Затем осела и недоверчиво начала осматривать своё временное убежище заново.
И только сейчас обратила внимание, что за дощатыми воротами, там, на улице, то и дело слышатся окрики людей, скрип повозок, лай собак, иногда ржание лошадей и звон каких-то цепей или капканов, или чего ещё похуже. Мисс Свон очень хотелось подойти и заглянуть в щелочку, но она помнила о нарушении уединения и изо всех сил пыталась собрать в голове всё, что знала о Диком Западе.
— А какое сегодня число?
Ковбой виновато замялся.
— Эм… кажется, июль месяц.
«Ну что же, — вздохнула девушка, — июль, так июль. У меня только три часа. Вернее, уже меньше, а вот у него… виселица. Какая дикость!» — ей сделалось жаль красавчика до щемящего нерва через всё нутро, практически до боли в сердце.
— А за что вас… на виселицу.
Мужчина высокомерно ухмыльнулся.
«Точь-в-точь как в фильмах с Клинтом Иствудом», — заметила Изабелла.
— Этой весной мы с квилетами Черным Джейком и Грустной Чистой Водой грохнули банковский дилижанс с деньгами на строительство моста через Валлийское ущелье.
— Это отвратительно, — гневно сдвинула бровки мисс Свон.
— Не знаю, дамочка, вам видней. Но поймали меня не за это.
— А за что?
— Соблазнил юную дочь Вольтури.
— А кто это.
— Это и есть владелец банка и дилижанса.
Мисс Свон уже не стесняясь рассматривала красавчика и чувствовала, что и расслабляется, и заводится одновременно.
«Сдохну, останусь здесь, но не пущу его на виселицу! — И тут же перед глазами неотвратимо, как укор самой себе предательнице, нарисовался кабинет на пятнадцатом этаже, просторная квартирка, мама со слезами скорби на глазах, папа. Изабелла уже давным-давно научилась гнать подальше мысли о том, насколько одинока посреди всего этого великолепия. Так проще.
На её пути встречались особи мужского пола, желающие всё это подвинуть собой, но у них не получалось.
И вот перед ней мужчина, который смог.
«У него приятный голос. Обволакивающая манера говорить. Обаятельный сукин сын! — Смотрела на его пуговицы на рубашке и на запылённые сапоги. — Он в них что, пару раз вокруг Земного шара прогулялся?»
Лицо загорелое и обветренное. Губы…
«Так, о губах потом».
А волосы! Цвета рыжего ракушечного песка на холодном тихоокеанском побережье, и всклоченные, местами свалявшиеся, словно тина на Карибах.
«Такие красавчики играют в австралийских фильмах сёрферов».
В глаза парню девушка старалась не смотреть — слишком уж пронзительный и прямолинейный взгляд. Таким он обычно становится из-за многочисленных и регулярных свиданий со смертью. И зачастую тоже глаза в глаза. Избегая его, ещё можно как-то сопротивляться или хотя бы обманывать себя, что контролируешь ситуацию, а вот когда попадёшь на крючок, там уже сложнее.
Изабелла Свон никогда не была синим чулком или занудой. Она являлась целеустремлённой деловой женщиной, умеющей правильно расставлять приоритеты и следовать им, не отвлекаясь. Нет, поскольку ещё со школы Белла отличалась неплохой внешностью и уживчивым, контактным характером, то недостатка в поклонниках не испытывала. Скорее наоборот. Ну и, конечно же, в её жизни случались романы и даже была почти любовь.
Но у него тоже имелись цели и приоритеты. Он выбрал их.
— Ну, хорошо, а ежедневник вам не дали?
— Ох, вы всё слова какие-то странные говорите, цивильная дамочка, — деланно вздохнул шатен и поменял позу. Улёгся навзничь и, заложив за голову скрещенные кисти рук, уставился взглядом в досочный потолок, как в бескрайнее голубое небо.
«Боже, какие у него глаза», — романтическую натуру в себе девушка всё-таки сохранила.
— Тогда расскажите мне про листовку, пожалуйста.
— Можно. — Кивнул. — В ней обещали тысячу долларов за мою голову.
— Тысячу? Так мало? — невольно возмутилась финансист, тем более что имела в наглядности ту самую голову. — Оу, простите. Это я так… Ну а что… относительно времени.
— Да я и не помню уже.
Он что-то явно не договаривал.
— Говорите прямо. Я вам не неженка какая-нибудь, чтобы упасть в обморок. Как случилось, что именно со мной вы разделили эти три часа. Вернее, я с вами, вернее… неважно.
— Ну… там, с обратной стороны было написано, что если я сдамся, то получу перед смертью красивую девушку.
Пауза.
Немая сцена.
«Мне краснеть или ругаться?» — растерялась мисс Свон.
— Это… это очень интересно, — она с шумом и нажимом вытолкнула из себя воздух.
— Согласен.
— И вы? Вы согласились пойти на виселицу только бы получить перед этим… меня?
«И что же он со мной делать собирается?»
— Ну… тогда я ещё не знал, что это будете вы… но я не разочарован. — Ковбой окинул не очень хорошим, а скорее каким-то потребительским, притязательным взглядом свой «приз» с ног до головы.
— Я вам не верю.
— Воля ваша, но я устал прятаться. Это надоедает. — Он опять повернулся на бок. — Вы когда-нибудь жили на мокром мху под проливным дождём неделю, потому что чёртова солдатня прочёсывает все пещеры, а охотники за головами кишат, как вши на фронте?
— А письмо вы отсылали? — сделал она ударение на слове «вы». — Ну это… с тремя часами.
— Да. Я. Перед тем, как отправиться к Бирсам.
— А кто такие… Бирсы.
— Райли Бирс, местный фермер с шестью отпрысками. У него… неурожай и… Короче, я уговорил его меня связать и сдать, чтобы ему досталась тысяча долларов.
— И вас даже не удивило, что вот так просто можно отправить время в конверте?
— Пф, подумаешь, — скривил свои фактурные губы шатен. — Танцующей с Волками в чужое тело переселиться, как на лошадь вскочить, она с умершими разговаривает, а тут… какое-то время.
Изабелла судорожно вздохнула. Её грудь поднялась и опустилась. Увидев, что это не ускользнуло от внимания шатена, она… нет, уже не насторожилась и не испугалась, скорее, заинтересовалась.
— И… что вы… хотите со мной… сделать?
Ковбой скривился.
— Просто познакомиться.
— Угу. Просто познакомиться. Перед смертью.
— Да.
— Ну, что же, хорошо. Давайте знакомиться. Как вас зовут?
И тут под воротами показалось какое-то шевеление, и в помещение протиснулся большой полосатый котяра с рваным левым ухом. Он нашел единственное сухое место в продольной луже и пролез именно там. В полумраке Изабелла не сразу рассмотрела, в чём конкретно дело, но всё стало понятно, когда животное подошло к краю сена и положило на утрамбованную землю полуживого маленького крысёнка.
Мир разорвало мощной вспышкой ужаса, и он тут же померк, как сгоревшая лампочка, сердце пропустило удар, тело распрямилось мощной пружиной, голосовые связки завибрировали, горло полоснуло огнём.
— И-и-и-и-и-и-и-и, — уши заложило собственным визгом — мисс Свон подскочила, как ужаленная и прижалась к дощатой стене спиной, будто котяра положил к её ногам живую извивающуюся змею.
Кот не испугался, не дёрнулся и даже глазом не моргнул, а только лишь посмотрел на неё, как на умалишенную истеричку.
«Бабы. Что с них взять», — повернулся он к шатену. Только что плечами не пожал.
— В сене, кстати, тоже полно мышей, — тем временем спокойно улыбался тот.
Изабелла сама не заметила, как ринулась к нему, упала на колени и прижалась к плечу.
— Ауф…ич… ну же! — хотела сказать хоть что-нибудь кроме, но не смогла.
— Успокойтесь, — взял её ладони в свои красавчик. — Они вас боятся ещё больше, чем вы их. — И посмотрел девушке прямо в глаза. — И меня… — прошептал одними губами.
Зелень его взгляда завораживала. Или этот голос. Или ладони. Или ещё что.
— Я вас… не… — уже практически под гипнозом проговорила Изабелла.
Их губы встретились примерно посередине расстояния — девушка тянулась к мужчине столько же, сколько и он к ней.
Матерь божья, сколько же она не целовалась! Год? Два? Три? Уже и забыла.
Его губы не то ласкали, не то совращали сразу же. Вот он в эту секунду собирает с её губок сладость, как с верха подтаявшего рожка мороженого, а затем, явно перестав себя контролировать, уже врывается в рот и присасывается жадно, властно, поедая её, выедая из неё её нежность, мягкость и женственность — источник наслаждения для мужчины.
Изабелла откликнулась тут же. С желанием. С давнишней, затаённой потребностью, которую держала «в футляре» под замком столько времени. Бесчисленное количество загруженных работой дней и пустых, одиноких ночей запрещала себе быть женщиной.
Девушка в нежном жесте положила одну ладонь ковбою на щеку, а второй довольно крепко обняла за шею. Его кожа была мужской и надёжной на ощупь. И очень приятной. Хотелось водить руками бесконечно долго. Его вкус — это табак, самец и похоть.
Мужчина и женщина переплетались и толкались языками, забыв о времени и не в силах оторваться друг от друга.
Страх, ужас, волнение, предвкушение, удовольствие, возбуждение, боже…
Маятник дыхания раскачивался всё сильнее и сильнее в стороны. Вдох-выдох всё больше напоминал океанские волны с их мощным прибоем. Наверное, они произносили какие-то звуки. Да, вне всякого сомнения произносили, но со дна омута вожделения их плохо слышно.
Всё тело налилось томностью и густым, вязким желанием. Движения сделались тягучими и грациозными, как у похотливой кошечки. Кругом пошла голова, ослабли коленки, вспотели ладони. Где-то заныло, где-то стало тесно — наверное, в груди — где-то запело. Кажется, это сердце.
Ковбой по-мужски агрессивно-крепко стискивал её изгибы, продавливая подушечками мягкость её тела и как бы играя на нём. Его ладони незаметно продвигались верх, и девушка выгнулась им навстречу. Она чувствовала себя женщиной. Слабой, безвольной, беззащитной и самое главное — желанной. Полностью во власти мужчины, подчиняясь его воле. И своей тоже. Необходимости отдаться.
А пока пришлось всё-таки оторваться друг от друга.
У обоих осоловелый, расфокусированный взгляд, открытые рты, неровное, рваное дыхание.
И улыбка в глазах.
— Как… тебя… зовут… — еле выдавила из себя девушка. Её несказанно обрадовало то, что она увидела в его зелени отражение себя. Того, что чувствует, чего хочет. А если он ещё раз её так поцелует, она пойдёт за ним на виселицу с песнями и танцами.
— Эдди Каллен, — не удержался и опять лизнул он её губки.
— Изабелла Свон.
— Ты потрясающе пахнешь, Изабелла, — зарылся лицом в её шейку и потянул там ноздрями воздух.
Но мисс Свон уже немного пришла в себя и, отстранившись, уселась на пятках.
«Я же должна работать! Чёрт! Совсем забыла! — схватилась ладонями за пылающие щёки, попутно пряча блаженную улыбку на воспалённых и припухших от поцелуя губах. — Да-да, вот сейчас ещё кое-что спрошу у него, и потом — за работу».
— А дочь банкира ты так же соблазнял?
Он тоже опасливо отстранился.
— Хе-хе… это она меня соблазнила.
— Ну, конечно! — всплеснула руками девушка. — Невинный агнец божий пал жертвой коварной чики.
— Я не агнец. Я мужчина. Только и всего.
Она обернулась и глянула на кота с его крысёнком.
— Это Джас, — Эдди поднялся и, гремя цепью, подошел к коту. — Я его иногда подкармливаю, а он… вот… иногда подкармливает меня. — Поднял крысёнка за хвост. — Нет, спасибо дружище. Но как-нибудь в другой раз мы с тобой обязательно попируем. — И, пригнувшись, пульнул маленький трупик в прорезь под воротами. Тот, как это ни странно, пролетел именно туда и вылетел на улицу. За ним кинулся Джас.
Мистер Каллен выпрямился, повернулся к Изабелле и пошел на неё уже с весьма недвусмысленным выражением всего: лица, глаз, бровей, уголков, губ, кистей рук.
И с этого момента время будто стало проваливаться в некую чёрную дыру — как пришло, так и ушло.
Они целовались, потом разговаривали, затем опять целовались. Изабелла успела даже всплакнуть. Мысль о том, что больше никогда не увидит Эдди, перекрывала кислород. Становилось трудно дышать, да не очень-то и хотелось.
Хотелось сдохнуть.
В нём чувствовалось какое-то вселенское спокойствие по отношению к своей судьбе. Ирония, флегматизм, умение держаться над ситуацией. В двадцать первом веке люди что только не делают, чтобы обрести душевное равновесие: и отращивают некий пресловутый Дзен, и проторяют дорожку к кабинету психолога, и пьют много чего всего вместе сразу и много, а этот…
«Надёжный».
У него нет ничего кроме смертного приговора, но именно прикасаясь к этому мужчине и целуясь с ним — да даже просто сидя рядом — Белла чувствовала себя под защитой. Откуда ни возьмись мелькнула мысль, что, если в неё будут стрелять, он загородит её собой, и не поморщится. Схватит пулю, предназначенную ей, и не поймёт, если кто-то ему начнёт доказывать, что можно поступить иначе. Он тот, с кем никогда не останешься голодной и одинокой — обязательно найдёт выход из любого положения.
— Ты пахнешь раем, — шептал Эдди, покусывая и посасывая мочку её ушка.
— Это не рай, это Живанши, — невесело улыбнулась девушка. Она уже была не прочь остаться здесь и то и дело зыркала на запертые ворота.
Но это потом.
А сейчас ей очень хотелось быть с ним более свободной и доступной, но она не могла, а сам парень не настаивал.
— Я могу прислать тебе время, — страдальческим жестом стискивала на его груди рубашку.
— Не надо.
— Надо. Ты сможешь нарушить уединение, и останешься в моём времени насовсем.
— Я? — он спокойно улыбался. — Я бандит. Разбойник. Что я буду делать в твоём времени? Грабить банки?
— Для начала ты будешь жить, а там посмотрим.
— Нет, я слишком стар для всего этого дерьма.
— Не говори глупостей, — ринулась к его губам и поцеловала будто хотела убедить, что не стоит отказываться от шанса заполучить её и её поцелуи. — К тому же, — оторвалась, — мы ещё не дошли до третьей базы.
— Что?
Не успела Изабелла объяснить всё в деталях, как вдруг в этот момент где-то сразу за воротами раздалось очень шумное дыхание с фырканьем. Девушка с мужчиной повернули туда головы и увидели, что сквозь щели вырисовывается силуэт лошади.
— Малыш! — дёрнулся к ней Эдди. Он подскочил, как юный влюблённый мальчишка, безбожно громко звеня цепью, и, подбежав к воротам, припал к ним ладонями.
«Ого! — посмотрела Изабелла на длину его привязи. — Он бы до меня легко дотянулся».
— Это Вольво, — повернулся к ней мужчина с сияющей улыбкой от уха до уха. — Малыш, сейчас я тебя накормлю, — с этими словами он ринулся к сену и начал ворохами его выталкивать в прорезь под створками.
Кажется, конь принялся жевать.
Обратно в своё время Изабелла вернулась совсем в другой манере — картинки поменялись, словно фотки в слайд-шоу. Вот она стоит с открытым ртом и любуется на единение лошади с хозяином, а потом беззвучный щелчок, и вот она уже в своём холле, в ту же секунду, в которую выпала из времени.

Предыдущая глава || Следующая глава