Глава 1. Стихия
«Уважаемые пассажиры, с вами говорит командир корабля. В связи с неблагоприятными погодными условиями, наш самолет вынужден совершить посадку в аэропорту города Варшава. Ориентировочное время прибытия 19.35 по местному времени. Мы начинаем снижение. Пожалуйста, займите свои места, приведите спинки кресел в вертикальное положение и пристегните ремни безопасности. Спасибо за внимание».
Только этого не хватало!
С растущим раздражением я защелкнула ремень и откинулась в кресле, прикидывая, сколько мне придется проторчать в Варшаве, прежде, чем я смогу вылететь в Хельсинки. Мама сойдет с ума от беспокойства. Сестренка, наверняка, расплачется. А вся большая семья напрасно соберется сегодня на торжественный ужин по случаю моего приезда.
Ну, что за невезенье? Как будто мало неприятностей свалилось на меня в последнее время.
Я закрыла глаза и сглотнула, чувствуя, как из-за перепада давления начинает закладывать уши. Я, наверное, чем-то очень расстроила кого-то важного там, наверху, иначе, почему бы проблемы сыпались на меня в последнее время как из рога изобилия? Все-таки, Ренесми права: если черная полоса начинается, то пока ты не пройдешь ее от начала до конца, со всеми вытекающими последствиями, не видать тебе полосы белой. Хотя, куда уж мне до белой.
Снова рефлекторно сглотнув, я невольно вспомнила о Джейми. Еще неделю назад мы планировали совместный новый год в Лондоне. Не вдвоем, как я хотела, а в компании его друзей. А вместо этого, я лечу домой в другой конец Европы, а он, наверное, уже пригласил на вечеринку какую-нибудь девицу, одну из тех, что вечно вьются вокруг него, даже когда я рядом.
Черт! Черт! Черт!
Я же обещала себе не вспоминать о нем. Не жалеть о своем решении порвать с ним и нашими извращенными отношениями. И уж тем более не чувствовать себя такой жалкой! Но с другой стороны, разве я не жалкая? Разве прежняя уверенная в себе и в мире вокруг Суви когда-нибудь со злости, из мести и по пьяни прыгнула бы в постель к первому встречному парню, как это сделала я после рождественского приема в доме Калленов? И кому я сделала хуже? Определенно только себе и своей самооценке.
Самолет тряхнуло. Потом еще раз. И еще. Послышался детский плач. Вновь поднялся гул голосов. Скорее бы уже приземлились, с тоской подумала я, впиваясь пальцами в подлокотники кресла.

***
Варшава встретила меня плотными сумерками, пронизывающим ветром и метелью. Кутаясь в пальто и проклиная свою забывчивость, которая оставила меня без перчаток, я сбежала с трапа и юркнула в тихо урчащий автобус. Печка работала на полную мощность, но ветер и снег залетали в салон через открытые двери, выдувая все тепло. Поплотнее затянув шарф я посмотрела в окно, подсчитывая снегоуборочную технику, которая, несмотря на внушительное количество, едва справлялась со стихией. Если наш самолет посадили здесь, учитывая эту погоду, сложно представить, что творится в Хельсинки!
Когда последний пассажир самолета занял место в автобусе, двери закрылись, отделив нас от холода и ветра, и я, наконец, немного расслабилась. Поездка до здания аэровокзала заняла добрые десять минут из-за постоянных снежных заторов. Пока мы ехали, я немного огляделась по сторонам и, увидев огромное количество пассажиров с детьми, которые наверняка спешили на новогодние праздники, укорила себя за эгоизм – вот кому куда тяжелее из-за этих катаклизмов, чем мне.
В аэропорту было светло, тепло и шумно. Вместе с пассажирами моего рейса я поднялась по эскалатору наверх в зону прилета. Здесь сотрудники авиакомпании направили нас к информационной стойке. Видя ежесекундно растущую возле стойки и касс очередь, я поспешила было занять свое место, но вдруг увидела странно знакомый силуэт в черном, стремительно направляющийся к кассам. В сердце что-то екнуло и затаилось. А потом оно вдруг начало биться с небывалой скоростью.
- Алек! – крикнула я, но мой голос потонул в многоголосом шуме аэропорта. Между нами было метров пятьдесят и не было никакого шанса, что он мог услышать меня. И все же, каким-то непостижимым образом, он услышал. Он обернулся так же стремительно, как мгновение назад прокладывал свой путь к билетным кассам. Его темный взгляд буквально просканировал зал и мгновенно выделил меня из толпы. Я улыбнулась ему и помахала рукой. Но на его лице я не заметила ни ответной радости, ни дружелюбия – лишь учтивое равнодушие, какое вызывают давние знакомые, и, кажется, немного раздражение, словно ему не понравилось, что я встретила его здесь.
Видя, как он нехотя двигается в мою сторону, я испытала одновременно разочарование, досаду и жгучий стыд. Ну что я за дура? С чего решила, что парень, так откровенно увлеченный моей лучшей подругой, обрадуется случайной встрече в аэропорту? Не нужно было мне окликать его. Мы не так уж и хорошо знакомы, в конце концов. Подумаешь, встретились несколько раз, да поболтали на выставке. И всегда рядом с нами была Ренесми. Моя подруга. Его очевидное романтическое увлечение.
Пока он шел мне на встречу, я успела как следует разглядеть его. Темные джинсы. Черный свитер под горло. И синий пуховик с капюшоном. На одном плече висел рюкзак, а на шее покачивались наушники. Типичный представитель современной молодежи. Расслабленный, невозмутимый, космополитичный. На первый взгляд. Но на второй… Я почему-то всегда терялась в его присутствии. Было в нем что-то… Темное, таинственное, дикое. Даже когда он улыбался, я не могла отделаться от ощущения опасности, исходящей от него. Хотя, какая может быть опасность? Ему было лет 20, не больше. Ренесми говорила, что Алек американец, но практически всю жизнь он прожил в Италии. И я могу точно сказать, что Италия наложила на него куда больший отпечаток, чем Америка. Этот лоск, несвойственный молодежи. Какую-то глубину. И выражалось это не столько в одежде, сколько в том, как он ее носил, а еще в его поведении, в разговоре, в манерах, наконец. Пока я думала обо всем этом, виновник моего смятения преодолел разделявшее нас расстояние.
- Здравствуй, Суви,- спокойно сказал Алек, остановившись в полуметре от меня.
- Привет, - я робко улыбнулась, чувствуя, что меня отчего-то бросило в жар. Будь на месте Алека любой другой человек, я бы подставила ему щеку для поцелуя. Но с ним я не могла позволить себе такую фамильярность. Что-то удерживало меня. Что-то в его поведении, что не давало мне права на любую, даже видимую, близость. Полная смущения из-за поворота, который приняли мои мысли, я пролепетала: – Не ожидала тебя здесь увидеть.
- Взаимно. Летишь на каникулы?
- Домой в Хельсинки, - пробормотала я, кивая. – Хочу провести новогодние праздники с родными. А ты?
- По делам, - уклончиво ответил он, но сказано это было таким тоном, словно он предупреждал меня не лезть к нему с расспросами.
- Ммм. Понятно, - протянула я, не зная, что еще сказать. Разговор не клеился. Алек был совершенно безучастен, а я чувствовала себя как полная дура. Не нужно было мне его окликать! – Ну, тебе, наверное, пора. И мне тоже пора занимать очередь, иначе я не попаду на следующий рейс, - скороговоркой выпалила я, махнув рукой в сторону информационной стойки. – Рада была встрече.
Темные глаза Алека сверкнули. Он как-то совсем по-мальчишески наклонил голову и прищурился, мгновение разглядывая меня, как причудливую букашку, а потом кивнул.
- Счастливо, Суви.
И я не успела ничего сказать, потому что он отвернулся, и решительно зашагал прочь, мастерски лавируя в толпе.

***
- Вы, должно быть, шутите? – воскликнула я, в изумлении таращась на девушку за стойкой. – И что, по-вашему, я должна делать до завтрашнего вечера?
- Мисс, я дам вам ваучер на проживание в отеле с ужином и завтраком за счет нашей авиакомпании. Это единственное, что я могу для вас сделать. На ночном рейс не осталось ни одного свободного места. Вы можете улететь только завтра.
- Я могу полететь с пересадкой, - предложила я. – Мне не обязательно дожидаться прямого рейса.
- Из-за снегопада в северной Европе масса рейсов была отменена, - профессионально-сочувственным голосом произнесла девушка. – Если бы был шанс достать вам билет через Копенгаген или любой другой город, я бы это сделала. Но у нас тысячи людей, которые оказались в таком же положении, как вы. Пожалуйста, возьмите ваучер и скажите, будете ли вы получать багаж или мне перерегистрировать его на ваш завтрашний рейс?
- На завтрашний, - мрачно ответила я.
Дожидаясь, пока оформят все документы, я позвонила маме. Она разволновалась, но, кажется, не теряла оптимизма – очень уж давно она ждала моего возвращения домой, чтобы ее смутила задержка рейса даже на сутки. Она лишь потребовала пообещать ей никуда не уходить из гостиницы и хорошо поужинать, что в этой ситуации было для меня совсем не сложно.
Через минуту девушка за информационной стойкой авиакомпании вновь назвала мое имя и мне ничего не оставалось делать, как только забрать протянутый мне лист бумаги с координатами отеля, новый билет и багажную бирку.
- Отель находится прямо у аэровокзала. Выходите через главный вход, мимо парковки, к первому шестиэтажному зданию. Приятного вечера.
Я едва удержалась, чтобы не нагрубить девушке. Но в конце концов, она ведь тоже ни в чем не виновата. И, я убеждена, многие сегодня уже не удерживались от язвительных комментариев в ее адрес. Поэтому я лишь раздраженно вздохнула и пошла мимо таких же неудачников как я, которым суждено коротать ночь в отеле, вместо того, чтобы встречаться со своими родными и близкими.
- Проблемы?
Я едва не подпрыгнула от неожиданности, когда прямо над моим ухом раздался знакомый голос. Стремительно развернувшись, я вновь оказалась лицом к лицу с Алеком Вольтури. Наверное, я просто не ожидала его появления или сильно испугалась. Иначе как объяснить тот факт, что в этот момент что-то странное случилось с моим дыханием. Как будто бы, внезапно стало недостаточно воздуха, и я судорожно втянула его, чувствуя, как бешено стучит сердце и немеет что-то в животе. Господи, со мной явно что-то не так в его присутствии. И черт бы меня побрал, если я не догадываюсь, что именно.
- Проблемы? – повторил он, насмешливо изогнув бровь, видя мое замешательство и словно понимая, какую бурю чувств поднял во мне.
- Я… Да. Смогу улететь домой только завтра вечером, - выпалила я, отводя взгляд.
- Я тоже застрял здесь, по крайней мере, до утра.
- Паршиво.
- Не то слово, - мрачно усмехнулся он.
- Ты тоже проведешь ночь в отеле?
- К сожалению, - подтвердил он. – Составишь мне компанию?
Я подумала, что ослышалась. Учитывая, что пятнадцать минут назад он едва ли не открытым текстом сказал мне, что не рад встрече и не желает, чтобы я совала нос в его дела, предложение провести с ним время показалось мне крайне нелогичным.
- Прости?
- Составишь мне компанию? – повторил он. - За ужином.
- А. Да, конечно, - смущенно пробормотала я, чувствуя, что мои щеки начинают предательски гореть. – Я ужасно голодна.
Алек улыбнулся.
Не знаю, что его насмешило, но впервые за сегодня он улыбнулся мне по-настоящему. В темных, почти черных глазах зажглись огоньки. На щеках появились две очаровательные ямочки, а лицо на мгновение утратило всю настороженность и напряженность и стало казаться совсем молодым, почти детским. И в этот миг я с растущим беспокойством почувствовала, что таю, как шоколадка, забытая на солнцепеке.
- Ты без вещей? – спросил он.
- Решила не забирать. Самое необходимое у меня с собой, - я повернулась к нему спиной, продемонстрировав увесистый рюкзак.
- Тогда, пойдем?
Встретив его загадочный взгляд я вдруг заколебалась. Не могу понять откуда он возник, но меня вдруг одолел безотчетный страх. Что-то происходило в моем мире в это самое мгновение. Что-то, чему я пока не могла подобрать объяснения, но чувствовала. Ох, мамочки… Я всегда верила в интуицию. И сейчас она кричала мне бежать от Алека Вольтури подальше. Но я, как обычно, проигнорировала здравый смысл. Я кивнула. И почувствовала мгновенное облегчение от странной бесшабашной мысли, что это согласие каким-то образом изменило всю мою жизнь.