Глава 63. Срыв. Она
Мы возвращались домой в тишине. Папа был за рулем, рядом с ним сидел Карлайл, мама и Эсми расположились на заднем сидении. Здесь же была и я: забилась в самый дальний угол, устремив пустой взгляд в окно, но совершенно не замечая проносящихся за стеклом пейзажей. Никто не трогал меня, не донимал вопросами и навязчивым вниманием. Меня словно не существовало, и это было именно то состояние, которое требовалось мне в тот момент. Что и говорить, мои родные были невероятно тактичны и, благодаря своим уникальным способностям, достаточно осведомлены обо всем произошедшем, чтобы в столь сложный, практически переломный момент оставить меня в покое и позволить сначала самой пережить и осмыслить ситуацию. Так что я могла сидеть, отвернувшись к окну и отгородившись ото всех непроницаемой стеной молчания, снова и снова воскрешать в памяти недавний разговор с Дэниэлом.
Трудно даже представить, чего ему стоило произнести все те слова. Ему, такому гордому, независимому, самодостаточному и решительному, открыться другому существу и признаться в своей слабости. Я бы даже сказала единственной слабости, которой по нелепой иронии судьбы оказалась я.
Я бы солгала, если бы сказала, что исповедь Дэниэла оставила меня равнодушной. О нет, она вызвала во мне бурю самых противоречивых эмоций. Но самой сильной из них оказалось глупое воодушевление, от которого ускоренно стучало сердце и в груди становилось тесно. Приятно тесно.
Это просто невероятно! Способность Дэниэла всякий раз заставлять меня отступать от своих убеждений, снимать свою защиту и впитывать его обаяние и очарование, в который раз поразила меня. Но сегодня всему виной были не просто его природный магнетизм и харизма. Его слова. Именно они привели меня в состояние близкое к трансу. Настолько сильному, что даже сейчас, сидя в теплом салоне автомобиля, я все еще не могла освободиться от него.
Происходившее между нами было невозможно… Непристойно… Непростительно. Я ругала себя, ругала его. Но не могла отрицать, что все случившееся между нами в этот вечер было чем-то особенным. Особенным не только для меня, но и для него. И это особенное нечто не позволяло нам так просто разойтись. Оставить друг друга в покое.
Вот ведь загадка. На первый взгляд все так просто. Есть он, и есть она. Два человека, которые питают друг к другу сильнейшие чувства. Но почему-то они не вместе, хотя никто и ничто не мешает им быть вдвоем. И, кажется, что тут думать? Сойдитесь – и все в выигрыше, но нет. Чувства так непонятны, так сложны и извращены, что просто сойтись нельзя. Можно ругаться, можно ненавидеть, можно слепо любить. Можно прогонять и бежать. Можно отрицать и принимать. Можно сгорать от страсти. До безумия, до угара, до пепла. Можно обжигать лютым холодом. Можно играть. Можно бояться и кричать. Но просто сойтись? О, нет… Просто сойтись нельзя. И ничто этого не изменит, даже если постараться.
Вот Дэниэл в этот раз старался. Я признаю это. Он запихнул свою гордость куда подальше и говорил. Хотя он вообще не любитель разговоров. Он говорил такие простые вещи. Говорил без прикрас и притворства. Говорил так искренне, что я не могла сопротивляться этому. Помимо воли и разума, с каждым сказанным Дэниэлом словом мои защитные бастионы рушились, и я снова открывалась ему навстречу, поддавалась, да что там, бросалась в омут с головой. Но даже тогда я понимала, что просто сойтись нам нельзя.
И все же, когда он сказал, чтобы я приходила к нему когда угодно и зачем угодно, что-то дрогнуло в моей душе. Я смотрела на него и чувствовала, как прошлое, так долго державшее меня в плену, отпускает. И на смену обидам, злости, ненависти, раздражению, приходит печаль. Тихая. Глухая. Всеобъемлющая. Печаль по тому, что было. И тому, что уже никогда не вернешь. Не вернешь, потому что не сойдешься. Нельзя сходиться дважды. Разорвав однажды, уже не сошьешь как было. Разбив по неосторожности не склеишь так, чтобы было незаметно.
А что если попробовать?..
Едва эта крамольная мысль возникла в моей голове, как я осознала всю опасность откровенности Дэниэла. Я буквально заставила взять себя в руки, сказала тихое, но твердое «Прощай», и пошла прочь. И на этот раз Дэниэл не остановил меня. Будто понял, что я испытала, и дал мне время осмыслить это.
Но я не осталась одна. Ступая по скользкой дороге, я ощущала, что он идет за мной, будто безмолвный страж, не догоняя меня, соблюдая дистанцию, оставаясь в стороне. И я, вопреки своим желаниям, чувствовала благодарность. И еще тепло в груди и в животе. Мне бы хотелось думать, что тепло не имеет никакого отношения к моему спутнику, но в тот миг я не могла лгать даже себе: мне было тепло, потому что он был где-то рядом.
Я заметила своих родных задолго до подхода к кинотеатру. Они стояли на улице тесной группкой, но когда я попала в поле их зрения, они тут же обернулись. Будто повторяя за ними, я позволила обернуться себе тоже. Но было поздно. Позади меня был только ветер и темная ночь. Мой страж растворился в ночи, удостоверившись, что я в безопасности…

Домой мы приехали вторыми. Роуз, должно быть, гнала как сумасшедшая, потому что когда мы парковались в гараже, там не было ни следа Джаспера, Элис, Роуз или Эммета, а двигатель их машины уже почти остыл.
Папа открыл для меня дверь и помог мне выбраться из машины, но я отстранилась от него, когда он постарался обнять меня. Мысленно я попросила его понять, что мне сейчас нужна эта дистанция, но вслух произнесла:
- Я в порядке, честно. Это лишнее.
Дома было светло и тепло. Эсми хотела накрыть на стол и накормить меня, но я отрицательно покачала головой. Тогда Эммет предложил сыграть в настольную игру, но я снова отказалась.
- Я хочу побыть одна. Устала. Попробую заснуть, - виновато объяснила я, избегая смотреть им всем в глаза.
Я чувствовала, что пока я медленно поднималась по лестнице на второй этаж, семь пар глаз буквально сверлят мою спину, но я не обернулась. Зато, как только за мной закрылась дверь моей комнаты, я сняла с себя маску спокойствия и буквально рухнула на кровать. Раскинув руки и ноги, я глубоко вздохнула и уставилась в потолок, чувствуя, как от невыплаканных слез пощипывает глаза.
Я думала, что изматывающие мысли не дадут мне заснуть, но я снова ошиблась. Где-то на полпути мысли от Вольтерры к парку мой мозг отключился, и я погрузилась в глубокий сон без сновидений.
Много позже я проснулась от ужасной жажды. К тому же мое тело затекло от неудобной позы, в которой я заснула. Я встала с кровати, поморщившись от нытья в мышцах, сделала глоток воды из стоявшего на столике графина, и пошла в ванную. Умывшись и прополоскав горло, я стащила с себя джинсы и свитер, которые я так и не сняла перед сном, переоделась в домашнюю одежду и взглянула на часы. Было почти три ночи, но я совершенно не хотела спать.
В голове было пусто. Не знаю, мне кажется, в тот миг я на самом деле не думала ни о чем, даже о Дэниэле и нашей запутанной истории. Я чувствовала легкий голод. Такой, что в другое время я даже не обратила бы на него внимание. Но так как спать я не хотела, а занять себя нужно было, я решила спуститься на кухню. К счастью, внизу никого не было. Конечно, папа должен был знать, что я проснулась, но видимо, он прислушался к моим словам о том, что я хочу побыть одна. Я все еще хотела.
Я залезла в холодильник. Достала сыр, ветчину, салат и помидоры. Отыскала хлеб. С полок выудила нож и разделочную доску. Выложив все это перед собой на стол, я начала мастерить сэндвич. Я быстро нарезала хлеб, ветчину и сыр. Мои движения были механическими и слаженными. Ополоснув помидор, я промокнула его полотенцем, и как раз занесла над ним нож, когда почувствовала, что больше не одна в кухне. Нож с громким стуком опустился на деревянную дощечку. Я подняла голову и встретилась с холодным взглядом Розали.
- Не спится? – безразлично поинтересовалась она, проходя в кухню и усаживаясь на стул напротив меня.
- Как видишь, - так же холодно ответила я, с внезапным раздражением вонзая нож в помидор.
- Должно быть, противоречивые мысли не дают тебе заснуть, - не скрывая иронии в голосе, протянула Роуз.
- И что это должно означать?
- Только то, что я сказала.
Внезапно, мое терпение лопнуло. Я снова отбросила нож на разделочную доску и, упершись руками в стол, спросила:
- Не надоело ходить вокруг да около, Роуз? Хочешь сказать мне что-то – говори! Хватит недовольно кривиться и упражняться в сарказме всякий раз, когда ты видишь меня на горизонте.
Роуз презрительно приподняла брови и встала со стула, принимая мой вызов. Ее лицо было непроницаемо, но вот глаза... Она смотрела на меня так, как будто я нанесла лично ей невероятное оскорбление. Как будто я самый ужасный человек на свете, и она с трудом выносит мое присутствие с ней в одной комнате. Под ее оценивающим, холодным немигающим взглядом я почувствовала себя полным ничтожеством. Должно быть, это отразилось и на моем лице, потому что, почувствовав мою слабину, Роуз наконец-то заговорила.
- Да просто меня достало, как ты носишься от одного мужика к другому, и делаешь вид, будто все это так тяжело для тебя. А на самом деле, ты просто наслаждаешься вниманием к своей персоне и играешь чувствами других. Ах, Ренесми, ты такая несчастная. Все ходят за тобой, предлагают свою помощь, сердце и душу в придачу, а ты никак не можешь выбрать. Конечно, куда проще хлопать своими глазищами и заставлять других гадать, кого ты предпочтешь на этот раз.
- Кого я предпочту? – тупо повторила я, совершенно растерявшись от столь несправедливых упреков со стороны Розали.
- Кого ты предпочтешь, - отчеканила она. – Ты давно могла сказать Дэниэлу, что не желаешь иметь с ним ничего общего. Ты могла устроить любовное гнездышко со своим ненаглядным Алеком и уже успокоиться. Но вместо этого, ты не отпускаешь ни одного, ни другого, кормишь их своим вниманием, распаляешь в них чувства, а сама строишь из себя оскорбленную невинность, тогда как Дэниэл…
- Оскорбленную невинность? – недоверчиво переспросила я, чувствуя, как ярость застилает мой разум. – Тогда как твой Дениэл – что? Ангел?
- Когда Дэниэл так любит тебя, что позволяет тебе вытирать об себя ноги! Когда он мучается и страдает, но не может уйти, потому что все еще мечтает, что в один прекрасный день, ты позволишь ему быть рядом! – срываясь на крик, произнесла Роуз.
- Значит, он страдает? – гневно воскликнула я, впиваясь глазами в искаженное злостью лицо некогда любимой тети. – Прекрасно! Он это заслужил, а я – нет. Я давно выстрадала положенное мне, и даже больше. Так что же ты хочешь от меня? Что он хочет от меня? Чтобы я пострадала за компанию с ним? Я больше не хочу! Не желаю этого!
- Тогда скажи ему! Скажи ему, чтобы он оставил всякую надежду! - с невыразимой болью закричала Розали. – Скажи ему, чтобы он перестал гадать, чтобы он перестал как одержимый терзать себя. Скажи ему, чтобы он больше не чувствовал себя виноватым, чтобы не продолжал мечтать, - она перевела дыхание. Голос ее дрожал: - Скажи ему, чтобы я могла увезти его из Лондона, чтобы я могла попытаться вернуть его к жизни. Потому что я не могу смотреть на то, во что он превращается. Больше не могу. Он не слушает меня. Но тебя он послушает.
На этот раз я не смогла ничего ответить Роуз. Ее искренняя, такая бескорыстная и всепоглощающая любовь к Дэни, которая сквозила в каждом произнесенном слове, совершенно лишила меня запала злости. Я почувствовала слабость, и тяжело опустилась на стул. Я больше не могла винить Розали в предвзятости. В слепоте. В глупости. Она просто любила. А я знала, как это бывает, когда любишь кого-то настолько сильно, что больше не видишь ничего вокруг.
- Мне жаль, - тихо прошептала я. Я действительно сожалела, что Роуз вынуждена была переживать все это вместе со мной и Дэниэлом.
- Сожалений недостаточно, - печально ответила она, неправильно истолковав мои слова. – Ты можешь дать ему шанс. Настоящий шанс. Ведь не только он виноват в том, что вы расстались.
- Ты хочешь сказать, что виновата я? – вырвался у меня изумленный вскрик. - На какой планете ты живешь, Розали?
- Я вижу, как он страдает, - в который раз повторила она.
- А что же я? Ты видела, как страдала я?
Розали поджала губы. Меня взбесило это. Той презрительной гримасой, которая застыла сейчас на ее лице, она словно говорила мне, что я не страдала. Или, страдала недостаточно. Не так, как по ее мнению, нужно было. И это стало последней каплей.
Переживания, злость, обида вырвались из меня, заполняя пространство кухни колкими, болезненными и надрывными словами.
- Ты хоть имеешь понятие, как много слез я выплакала из-за него? Как много синяков набила? Как много истерик пережила? Сколько раз я бежала, но падала, разбивая ноги и руки в кровь? Сколько раз я кричала? Сколько раз я просыпалась в бреду? Сколько раз я загибалась от боли в сердце? Сколько раз мне не хватало воздуха? Сколько раз я думала, что умираю? Знаешь ли ты, как много недель и месяцев своей жизни, я истратила впустую, потому что страдала по тому, кто так безжалостно бросил меня, вычеркнул из своей жизни? – теперь я уже кричала. - Потому что моя любовь предала меня, а я просто не могла справиться с этим! Где ты была, когда я рыдала, отказываясь верить? Где ты была, когда я как живой труп слонялась по дому? Где ты была, когда я болела? Когда родители едва не упекли меня в психушку? Где ты была? Когда-то ты говорила мне, что я – самое дорогое в твоей жизни. Но когда ты больше всего нужна была мне, ты показала мне свою спину. Ты настолько зациклилась на том, что ушел он, что не заметила, в какую развалину превратилась я.
Я замолчала. Душевная боль буквально разрывала меня изнутри. Дышать приходилось коротко и часто, потому что сердце стучало как сумасшедшее. И снова вернулась эта жалость к самой себе…
- И вот ты стоишь сейчас, - продолжила я, чувствуя необходимость высказать все до конца. – И говоришь мне, что я должна дать ему еще шанс. Шанс, чтобы он причинил мне еще столько же боли?
- Не боли. Любви.
Я покачала головой. Я не представляла, как Розали все еще может в это верить.
- Вы любите друг друга! Это очевидно для каждого, кто хоть мгновение посмотрит на вас вместе. Вы живете, только когда находитесь рядом. Вы светитесь. Ты светишься, Несс.
- Ты ошибаешься, Розали. То, что происходит между нами – не любовь. Это одержимость. Больная и извращенная одержимость, от которой нет никакого лекарства.
- Ты просто боишься. Боишься впустить его к себе в душу. Я только не могу понять почему. Ведь раньше ты была такая сильная, такая открытая. Ты стремилась к любви, ты всю себя отдавала чувствам. И вот сейчас, когда чувства перед тобой, ты трусливо отворачиваешься и бежишь от них. Почему, Несс?
- Почему? – произнесла я отстраненно, но какая-то новая сила, рожденная, вероятно, обидой, заставила меня поднять подбородок и, не опуская глаз сказать: - Потому что чувства уже ранили меня так сильно, что я никак не могу восстановиться. Потому что Дэниэл ранил меня! Он ранил меня больше, чем кто бы то ни было в моей жизни! Он ранил меня сильнее, чем я вообще представляла себе возможным. Он был единственным существом, которому я доверилась без остатка. И он стал тем, кто предал меня. Он был моим чудом. Но в один прекрасный день он сделал мою жизнь адом. И если я впущу его в свою жизнь снова, я боюсь, что он ранит меня еще сильнее. Это пугает меня. Он пугает меня! То, что я чувствую, глядя на него, пугает меня.
- Потому что ты любишь его! Иногда любовь толкает нас на самые невероятные поступки, за которые потом бывает стыдно и хочется стереть их из памяти, - убежденность, с какой говорила Роуз, ставила меня в тупик. - Противостояние, бесконечные споры, взаимные оскорбления. Но в какой-то момент ты приходишь в себя... Главное – не переступить черту, из-за которой уже не будет возврата.
- Роуз, мы давно ее переступили, - устало произнесла я. – Я не знаю, что ты себе напридумывала про наши с Дэниэлом взаимоотношения, но я уверяю тебя, ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
- Что ты хочешь этим сказать?
На этот раз настала моя очередь смотреть на нее с презрением. С болью, которую уже не спрятать и не скрыть. Я знаю, что я обещала себя больше никогда не вспоминать Вольтерру, но сейчас она рвалась наружу из затаенного уголка моей души. И я никак не могла помешать ей.
- Что ты на самом деле знаешь про Вольтерру, Розали? Точнее не так, знаешь ли ты, что случилось между мной и Дэни в этом городе?
- Ты нашла его там, но он сделал все, чтобы не подпустить тебя к себе, потому что думал – так будет для тебя лучше. Но после этого спас нас от Вольтури.
Спас?..
Чувство обиды охватило меня. Он спас, а я значит – неблагодарная? А как же моя боль? Все те раны, полученные в тяжелой и изматывающей конфронтации с Дэниэлом, и не заживающие под тяжестью вины перед семьей? А как же моя борьба за жизнь? Как же мой мир, который развалился на куски, когда я вернулась из Вольтерры? Как же мои волнения? И моя боль, в которой слились переживания из-за потери любви, друзей, части семьи? Но Роуз ничего этого не поняла. Она продемонстрировала свою полную бесчувственность, отвернувшись от меня в тот момент, в который я так нуждалась в ней. Но отворачиваясь от меня, она, все же, успевала посылать презрительные взгляды и усмешки, обвиняя меня в том, что ее ненаглядный Дэни больше не рядом с ней. И вот теперь она стоит в нашей кухне и смеет обвинять в чем-то меня. Обвинять, когда должна просить прощения.
- Он сделал все? Что именно Роуз? Что он сказал тебе? – подгоняемая яростью прокричала я. – Ты знаешь, как он убедил меня отступиться? Он сказал тебе, что он ударил меня? Что он обозвал меня такими словами, которые я до сих пор не могу произносить без жуткого отвращения? Что он сказал мне, что я ничтожество? И что он больше не испытывает ко мне даже влечения?
Я видела, что с каждым произнесенным мною словом, Роуз теряет свою уверенность, и это еще больше распаляло меня.
- Но знаешь, что самое главное? Он целовался со своей новой девицей на моих глазах! Извращенно и противно. И это было так отвратительно, что меня тошнило, когда она засовывала свой язык в его рот, а он публично гладил ее по самым откровенным местам.
Роуз молчала. Я же едва не плакалась от отчаяния.
- Что, у тебя пропал дар речи? – спросила я. – Больше не защищаешь своего ненаглядного? Вот и отлично! Надеюсь, теперь ты оставишь меня в покое и перестанешь посылать в мою сторону проклятья и презрительные взгляды. Потому что, как видишь, Розали, любовь не всегда побеждает все. Иногда реальность оказывается сильнее. И в нашем случае, это именно так, – выкрикнула я, и так и не доделав сэндвич, потому что у меня полностью пропал аппетит, пролетела мимо застывшей Роуз и побежала в свою комнату.
Слезы застилали мне глаза. Снова воскресив в памяти те отвратительные постыдные сцены, я словно прожила их вновь. И высказав все Розали, заметив ее болезненную реакцию, никакого удовлетворения я не чувствовала, только боль. Я же поклялась когда-то, что больше никогда не буду плакать из-за Дэниэла. Что я не дам ненависти к нему отравить мир, в котором я живу. И что же? Я снова проиграла по всем статьям.
Буквально взлетев на второй этаж, я едва не столкнула с Беллой. На мгновение я застыла, схватившись за перила, но потом вдруг собралась. Мама раскрыла свои объятия, и я полетела в них, ища успокоения, поддержки, помощи.
- О, Ренесми, - прошептала Белла, прижимая меня к себе. – Милая, мне так жаль.
Мы опустились на пол, так и не переступив порога моей спальни. Нас могли увидеть другие, но мне было все равно. В тот миг меня перестало заботить, что свидетелями моего нового срыва из-за Дэниэла могут стать родные. Я плакала так, как не плакала с Бразилии. Я плакала до самого дна, насквозь, наизнанку. Я плакала так, что мои внутренние органы содрогались и болели, а горло ныло от сухости и продолжительных спазмов. Я плакала, потому что я ненавидела Дэниэла. Я плакала, потому что несмотря ни на что я так сильно его любила.
- Что же мне делать, мамочка? – пробиваясь сквозь сиплые всхлипы, произнес мой голос.
- Я не знаю, милая. Боже, я не знаю.