The Fray - Look After You

или

Sia - Breathe Me

EPOV

Не хочется этого делать, но Белле нужно сейчас проснуться. Скоро придут медсестры, чтобы начать приготовления к операции. В целом это займет десять часов, плюс минус два часа, но я сдержу обещание и буду ждать, пока она проснется.

Я открыл в комоде второй ящик снизу и вытащил томик поэзии, в котором отыскал одно из ее любимых стихотворений. Присев на край кровати, я вздохнул и звонким голосом начал читать ( прим. переводчика: перевод стихотворения Элджернона Чарлза Суинберна «Любовь и сон» Георгия Бена, не мой):

В мой скорбный сон, ночной укрыта тенью,
Любимая явилась в тишине,
Бледна, как листья лилий на волне,
Прильнув ко мне в пьянящем упоенье;

Сглотни, Эдвард, дыши… сосредоточься. Просто читай, не думай сейчас о словах.

Ей бледность не дала зардеть в смущенье
При тусклой алебастровой луне;
И, рот разжав, она шепнула мне –
Я понял только слово «Наслажденье».

Почему я выбрал именно это стихотворение для чтения? Мне же хочется сейчас смыться, да?

Из влажных губ я ртом вливал нектар,
Глазами пасся на дразнящем теле,
А руки у нее огнем горели,
Я ощущал набухших грудей жар,
Изгибы ног, и бедер колыханье,
И пламя глаз – души моей желанье.


Я закончил читать… и не выпил ее… слава Богу.

Она немного пошевелилась, но еще не проснулась. Тогда я наклонился и нежно поцеловал ее в щеку - быстро из-за страха, что мои ледяные губы грубо ее разбудят.

- Белла… - пропел я шепотом. – Пора вставать.

Она простонала и вздохнула, еще больше сжавшись под мягким одеялом. Ненавижу больницы. Почему они настаивают на том, чтобы делать все это на рассвете. В любом случае, про себя я выразил свой гнев тем, кто заставляет мою Беллу просыпаться так ужасно рано.

Может, мне нужно более грубое стихотворение, чтобы вырвать ее из сладких сновидений.
Там был один поэт из Нанта́кета...* нет, это слишком.

Я повернулся, увидел CD-плеер и усмехнулся. Прости, Ринго, но это чрезвычайный случай. Я вытащил диск, который я никогда не думал, что у меня будет или что я хоть раз в тысячу лет буду его слушать. Но для нее я приму на себя такие мучения.

Я нажал на «play», и запела любимая рок-звезда Беллы.

«Я хотел… ХОТЕЛ… будь я мертвым или живым!» - выкрикивал Бон Джови, а после этого заиграла гитара.

Мне нравится эта строчка, всегда над ней смеюсь. Бон Джови говорит о жизни и смерти… забавно.

Она слегка дернулась, потом открыла глаза и оглядела тускло освещенную комнату; обнаружила меня, держащего книгу и улыбающегося ей.

Боже, теперь я могу его выключить. Пока, Бон. Я нажал на «стоп» и немного наклонился к ней.
- Привет, МН, - тепло поприветствовал я ее, дотрагиваясь да ее волос. – Как себя чувствуешь?
- Не знаю, просто проснулась, - она немного поныла.

Я улыбнулся еще больше. Белла точно не «жаворонок», но мне нравится видеть время от времени ее непослушную сторону.

- Ладно, поднимайся, потому что через несколько минут тебе придется снова уснуть. – Этой фразой я посмеялся над всеми этими больничными делами. Почему они не могут позволить ей спать и начать операцию, не будя ее? Это смешно. Но все же мне хочется немного на нее посмотреть прежде, чем ее заберут у меня на целый день.

С прикроватного столика я взял ее очки и аккуратно надел дужки на ее уши; они точно легли на ее нос.

Она немного поворчала, когда я нажал на пульт, из-за чего кровать сложилась так, что она села. Сегодня я ей во всем потакал, поэтому позволил ей разместить в палате телевизор. Когда я нажал на кнопку включения на пульте, телевизор, расположенный на правой стене, включился.

- Ну вот, - сказал я. – Смотри, я принес тебе кусочки льда.

Я протянул ей чашку с битым льдом, и она посмотрела на них.

- Вау, это ставит АЙХОП** под удар, - пошутила она в своей утренней сварливой манере. Ну, в конце концов, она сейчас была собой; страх, кажется, на мгновение, отступил.

- Обещаю, как только пройдет анестезия, я позволю тебе есть все, что тебе захочется, - подбодрил я, улыбаясь так, словно ей семь лет.

- Все, что угодно? – оживилась она, в глазах появился блеск. Я боюсь.

- В пределах разумного, - добавил я. – А что? Что ты хочешь?

- МММММ. – Она подумала и тихо перебрала все варианты. – Грибное равиоли.

- И все? – спросил я, потому что это слишком просто.

- И апельсиновую фанту, - добавила она. – Две штуки.

Я вздохнул. Терпеть не могу, что она это пьет. Если бы она только знала, что эта дрянь делает с ее организмом.

- Это все? – сдался я на это раз.

- И объятья, - улыбаясь мне, добавила она.

- А это в любое время. – Я наклонился к ней, обвил ее руками, когда она коснулась моей спины, а ее щека коснулась моей груди. Надеюсь, она не слушает, потому что мое сердцебиение может вызвать некоторые подозрения.

Я позволил ей обнимать меня столько, сколько она хотела. В конце концов, она отпустила меня. Я поцеловал ее в макушку и, выпрямившись, увидел чашку со льдом у нее на коленях. Я подал ей ее и вскинул бровь.

- Ешь, - решительно произнес я.

«Дурацкий лед» пробормотала она себе под нос. И начала его есть. Моя глупая маленькая девочка.

Тут распахнулась дверь, и необычно громкий голос Эммета пронзил тишину, подобно взрыву.
- Привет, БОЛЬНИЧНЫЕ СУЧКИ! – объявил он о своем появлении, как настоящая задница, которой он был все время.

Но это заставило Беллу улыбнуться и рассмеяться, поэтому я его не ударил.

- А ты не можешь просто войти и сказать «привет»? – скрестив руки, спросил я немного ревниво. Я первым хотел рассмешить Беллу. Кажется, она нашла моего старшего брата очень забавным, и это сводит меня с ума.

- ЭТО так скучно, - засмеялся он, потом вошел. У него в руках был розовый мешком с подарками, на верхушке которого красовался большой серебряный бант.

- Санта дома, детка! – сказал Эммет Белле, сообщая о подарках, которые он ей принес.
- Эммет! – мои глаза округлились. – Мы дарим подарки завтра, в Рождество, не сегодня.

- Остынь, Эбинайзер Эдвард, я просто принес их, - он положил их в другой стороне комнаты, на столешницу, затем он наклонился, положил руки на колени и обратился к Белле.

- Привет, куколка, хорошо выглядишь! – улыбнулся Эммет, в глазах нездоровый блеск. Мне захотелось хорошенько его отстегать. Никто так не улыбается моей Белле, кроме меня. Он знает это. Это было написано в правилах нового дома, которые я вручил им в прошлом месяце.

- Ей еще ничего не делали, - сообщил я.

- И что? – он нахмурился. – Я не могу сказать, что она хорошо выглядит? Ведь так и есть! Даже в этом больничном халате она клевая.

Я вздохнул, смотря на Беллу. Она порозовела, но хихикала. Боже, ненавижу тебя, Эммет. Меня всегда коробит то, что Эммет производит впечатление на Беллу раньше, чем я. В тот день, когда Эммет отметелил Ника к стенке за то, что тот дразнил ее, он заслужил ее симпатию. Они тоже дружат, не так близко как мы с ней, но я все еще схожу с ума, когда какой-нибудь парень ей улыбается. Элис была права – я собственник.

Только я собрался вышвырнуть Эммета, как вошла Элис и тоже принесла подарки; Джаспер остался в коридоре, держа еще больше презентов. Он не мог войти. Он все еще нервничал, находясь рядом с Беллой. Мы обсуждали это, и он сказал, что не хочет случайно потерять контроль и поранить ее. Он знает, что она для меня значит, и ему не хочется испытывать судьбу. Я ценю это.

Мы всегда говорили Белле, что Джаспер очень стеснительный, а она больше о нем и не спрашивала.

- Элис! – я громко выразил свое недовольство. Подарки продолжали накапливаться, а мои подарки ей все еще были дома в моей комнате. Я не хотел показывать их Белле.

- Сейчас придет терапевт, - пригрозил я, указывая на коридор.

Элис закатила глаза.

- Знаешь, Эдвард, тебе лучше перестать это делать, ты уже начинаешь верить, что он реальный человек. Тебе нужна помощь и срочно.

Белла спрятала улыбку за своей здоровой рукой, когда я выставил их, рассказав о всех преимуществах комнаты ожидания. Джасперу я прошептал:

- Ты можешь ее успокоить?

- Уже сделано, - Джаспер с улыбкой ударил своим кулаком по моему, когда выходил вслед за остальными в коридор. Я поблагодарил его и вернулся к Белле.

Вошла медсестра, а за ней Карлайл. Они снова заговорили об операции и о том, что она почувствует, когда очнется, чего нужно остерегаться после операции и т.д. и т.п. Я наблюдал за ее лицом и увидел, что она выглядела спокойной и расслабленной. Спасибо тебе, Джаспер.
Она вежливо кивнула и подписала все, что они попросили ее подписать, после того, как я просмотрел, конечно. Карлайл делает операцию бесплатно, поэтому я спросил, зачем ее подпись. Карлайл рассмеялся и все равно дал мне все прочитать.

- Адвокат Эдвард. – Белла рукой указала на меня, представляя меня отцу.

В итоге все оказалось в порядке. Карлайл спросил, есть ли у нее какие-нибудь вопросы, она ответила, что нет. Он дал нам несколько минут прежде, чем они заберут ее в операционную.
- Эдвард? – Белла дотронулась до моей руки. Я взял ее руку в свою, поцеловал ее пальцы и, глядя на нее, сказал:

- Да, милая Белла?

- Там, в моей сумочке, есть конверт, - показала она. Я подошел и взял его. Там было написано «Эдварду».

- Что это? – нежно спросил я. – Ты пациент, это я должен дарить тебе открытки и цветы.
- Ничего особенного. Мне просто хотелось дать тебе его, - она слегка задрожала, и я увидел, что внутри нее снова нарастает страх.

- Хочешь, чтобы я сейчас открыл? - спросил я.

Она кивнула; на щеках образовался румянец.

- Ладно.

Я вскрыл конверт и на передней части картинки – много-много падающих желтых осенних листьев – была надпись: «Если бы я была ангелом, я бы написала тебе послания на каждом листочке на каждом дереве…»

Я улыбнулся, открывая открытку. На каждом падающем листочке было написано – я люблю тебя, я люблю тебя, я люблю тебя. Также там была небольшая плетеная прядь ее темно-каштановых волос с рыжим оттенком. У меня отнялась речь. Белла смотрела на свои колени, снова став красной, когда я начал читать то, что было внутри.

Дорогой Эдвард, мой Лучший Друг,

Мне сложно передать словами, как много ты для меня значишь. Ты превратил мою адскую жизнь в прекрасную в столь короткий отрезок времени, и я это никогда не забуду. Я все еще в недоумении, почему ты столько обо мне заботишься, но я бесконечно благодарна за то, что ты есть моей жизни. Ты веришь, что мы с тобой знакомы всего лишь месяц и десять дней?
Я люблю тебя и хочу, чтобы ты это знал. Мы еще не смогли сказать это друг другу словами, но ты говоришь мне это каждый день, и мне хочется ответить тебе тем же.
Надеюсь, это не заставит тебя чувствовать себя странно или как-то по-другому рядом со мной. Мы все еще лучшие друзья, и я знаю это. Спасибо тебе за все, Эдвард. Ты лучший друг, который у меня когда-либо был… и будет. Навсегда.

Белла, исключительный МН.

Мои руки почти тряслись. Я не заслужил такой любви. Я был очень тронут тем, что это потрясающая девушка написала такое МНЕ. Несколько секунд я не мог совладать с голосом.
Я навечно сохраню эту открытку, я любым способом сберегу ее, чтобы время не заставило ее пожелтеть или развеяться на ветру. Это доказательство того, что я, возможно, не такой и плохой. Кто-то любит меня. Кто-то нереальный в своем великолепии.

- Белла, это самая великолепная открытка, которую я когда-либо получал. - Я не скрыл то, что мой голос надломился, когда я смотрел на нее, снова взяв ее руку и поцеловав ее. Мне хотелось сказать больше, но эмоции оказались сильнее моих мыслей и слов.

Напуганная, она в замешательстве посмотрела на меня.

- Да, ну, прядь волос для тебя в случае, если я умру или что-то подобное. Знаю, с этим ты сможешь вернуть меня из мертвых. Так?

Я снова улыбнулся.

- Ты не умрешь, - пообещал я. – Ты будешь ходить, Белла.

- Мне страшно, - прошептала она, крепче сжав мои руки, из ее глаз покатились слезы.

- Знаю, - низким голосом произнес я. – Но ты встретишься лицом к лицу со страхом и надерешь ему задницу. Сейчас ты сильная, Белла. Ты сильно изменилась с нашей первой встречи. Ты сможешь это сделать. Ты - Зена – королева воинов. Изобрази-ка клич.

Улыбнувшись, она еще сильнее покраснела.

- Нет, Эдвард, это же больница.

Я выпятил нижнюю губу и посмотрел на нее щенячьими глазами; наклонившись к ней, я положил голову ей на плечо и проворковал:

- Позяяяяяялуста.

А потом носом уткнулся в ее шею. Она – моя.

- Боже, ненавижу тебя, Малыш Эдвард, - она сердито на меня посмотрела, но я знал, что она это сделает. Она никогда не могла сопротивляться Малышу Эдварду.

Потом она издала идеальный, высокой тональности, боевой клич Зены. Я сел, и по телу пробежали мурашки.

- Боже, люблю это! – довольно воскликнул я.

- Если я получу за это грудь большого размера или что-то похожее, то ты будешь виноват. – Она нахмурилась и претворилась, что злиться.

Я рассмеялся. Сумасшедшая Белла. Боже, я люблю ее.

Вошел Карлайл с двумя медсестрами. Пришло время им забрать ее у меня. Но я еще не закончил. Я все еще должен дать ей понять, как много для меня значит ее открытка.

- Время полета, мисс Свон, - сказал Карлайл.

- Лебеди не летают. – Я бросил взгляд на Карлайла. – Они нелетающие птицы, почитай книги, а?
( прим. автора: да, так случайно получилось, лол)

Карлайл с Беллой рассмеялись, но не я.

- Дайте мне еще одну минуту. – Я поднял палец вверх, а одна медсестра нахмурилась. Я ответил тем же и повернулся к Белле. Она немного расплакалась. Сняв очки, она протянула их мне.

- Можешь их подержать? – прошептала она. Мне захотелось сжать ее в объятьях и убежать отсюда, чтобы ее никогда больше не обижали, и она не боялась.

- Да, я присмотрю за ними, дорогая. – Я аккуратно взял их, снова сев на кровать рядом с ней.
- Будь сильной, Белла, - почти умолял я. – С тобой все будет хорошо. Когда ты очнешься, я буду здесь.

- Хорошо.

Упала еще одна слезинка, и она вытерла ее здоровой рукой.

- И Белла? – Мне было страшно произносить слова, которые могут навсегда изменить нашу идеальную дружбу, но я должен… Я должен сказать ей правду до того, как она встретится со всем этим ужасом: ножами, стерильными инструментами…

- Я тоже люблю тебя, Белла, - прошептал я, и только я и она смогли это услышать, когда я, закрыв глаза, прислонился своим лбом к ее лбу.

Это не было обещанием любви в романтическом смысле, хотя мне этого очень хотелось. Но, как она сказала, мы можем быть лучшими друзьями и любить друг друга. Надеюсь, сказав это, я не совершил ошибку. Не хочу разбить ей сердце, но я не мог больше отрицать, что люблю ее. Чтобы подчеркнуть это, я оставил на ее лбу долгий поцелуй и задержал там свои губы чуть дольше, чем нужно было.

Она улыбнулась, и ее тело расслабилось. Взгляд ее мокрых маленьких темных глаз чуть ли не резал меня доверием, читаемым в них, когда я приподнялся, а медсестры уже разблокировали тормоза на колесах ее кровати.

Я пробормотал «Сострадание – душа медсестры» женщине, которая сейчас двигала кровать Беллы в коридор. Я шел позади, когда они медленно везли кровать по коридору.
Я подошел к ней с правой стороны и снова взял ее за здоровую руку, пока мы двигались. Я был благодарен за то, что они двигаются медленно. Мне хотелось быть с ней столь долго, сколько это возможно.

- Белла? – спросил я ее, когда мне кое-что пришло в голову. – Хочешь увидеть своего терапевта до того, как попадешь туда?

Терапевт мог отлично мотивировать Беллу сделать невозможное. Скорее всего, ей он нужен сейчас больше, чем я.

Она усмехнулась и сказала:

- Да, хорошо.

Улыбка моя исчезла. Я быстренько развернулся вокруг себя и стал терапевтом.

- Свон! – Я строго на нее посмотрел. – Какого черта плачешь?

- Ах… - Она снова вытерла слезы, а на губах заиграла усмешка. – Я просто немного боюсь.

- Боишься? – с отвращением нахмурился я. – Тебе что, три года?

- Нет, Эдвард.

- Я не хочу слышать страх в твоем голосе, это же не часть нашей программы, так? – я слегка повысил голос.

- Нет, Эдвард. – Она вздохнула. Не верится, что это ее успокаивает, но сейчас ее сердцебиение вошло в норму, и кровь циркулировала нормально.

- Я потратил на ТЕБЯ слишком много усилий, чтобы сейчас ты передо мной раскисла, - холодно сказал я. – Ты собираешься раскисать, СВОН?

- Нет, ЭДВАРД! – сказала она, как робот.

- Хорошо, не придется надирать тебе задницу, - ответил я. – Сегодня, по крайней мере. И не думай, что твое нахождение здесь означает, что у тебя каникулы. Еще огромное количество процедур следует пройти ПОСЛЕ операции, тебе ясно, Свон?

Медсестра снова на меня посмотрела, и я даже на нее немного прикрикнул.

- На что ВЫ уставились?

Белла рассмеялась, а потом успокоилась, когда я снова повернулся к ней.

- Я задал вопрос, Свон.

- Ох, да, Эдвард, - ответила она, мой несдержанный маленький солдат.

И вот мы пришли к двери операционной.

Карлайл остановился и посмотрел на меня, стараясь не смеяться над поведением моего терапевта. Он сказал:

- А теперь прощай, терапевт.

Тогда терапевт сделал то, что не делал раньше. Он улыбнулся Белле.

- Так держать, Свон. – Я вытянул вперед кулак. У нее снова были мокрые глаза, когда она ударила своим маленьким кулачком по моему. Это единственный комплимент, которым ее удостоил терапевт.

- Вали, Свон, - добавил я, указывая головой на дверь. Кровать проехала в двери, а она улыбалась мне все время до того, как дверь закрылась, оставляя меня снаружи.
Карлайл улыбнулся мне и произнес:

- Я прекрасно о ней позабочусь, Эдвард. Обещаю.

- Лучше ты, - поддразнил я его; в моих глазах был страх и одиночество, когда я посмотрел ему за спину.

- Увидимся вечером. – Он положил мне руку на плечо и прошел сквозь двери, оставляя меня.
Я почувствовал слабость и прислонился лбом к стеклянной части двери, а кулаками уперся в стену. Хотел бы я быть таким же сильным, как Карлайл, чтобы войти туда, чтобы только быть с ней. Я почти расплакался, только без слез, и еще до того, как я это понял, мое сердце уже молилось за нее.

Про себя я говорил вот что: «Не знаю, есть ли кто-то или что-то, что слышит меня, но если вы можете слышать меня, то, пожалуйста, верните ее мне. Пусть с ней все будет хорошо. Дайте ей храбрость и силу, чтобы пройти через все это. Об остальном я позабочусь. Я буду вам должен».
Эммет, подойдя ко мне через весь коридор, сказал:

- Давай, Эдвард, у нас много работы для тебя. Комната Беллы ждет.

BPOV

Карлайл был очень мил и добр, как прекрасный молодой отец. Он часто вспоминал Эдварда, пока готовил меня к операции. С ним я чувствовала себя в своей тарелке, даже тогда, когда медсестра сказала мне снять мой больничный халат. Взамен этого меня накрыли большой голубой накидкой, так что я не смущалась.

Каждый волосок на моих ногах и руке были сбриты сначала машинкой, а потом бритвой. Карлайл включил музыку в комнате, когда повернулся спиной ко мне во время бритья. Он очень тщательно вымыл руки. А мне нравилось наблюдать, как медсестры держат его перчатки. Он глубоко вдел в них руки, и шевелил пальцами, пока перчатки не сели плотно.

Я гордилась тем, что знаю, какая музыка играет.

- Чайковский? – спросила я.

- Да, это он, - Карлайл выглядел удивленным и впечатленным.

- Музыкальный Эдвард научил меня узнавать некоторые произведения по его работе, - мягко сказала я, гордясь своим учителем.

- Да, Музыкальный Эдвард и есть часть его работы, ведь так? – прокомментировал Карлайл, громко рассмеявшись.

- Да. – Я почти засветилась, когда подумала о нем.

- Скоро ты его снова увидишь, Белла, - пообещал Карлайл.

Они одели на него халат для операции, шапочку, которая не позволит ни одному его волосу попасть внутрь меня во время операции. Другой доктор, который будет ассистировать Карлайлу, приедет через час, когда я буду под наркозом. Мне о нем рассказывали, и я сама искала на него информацию. О нем отзывались как о новаторе и его очень уважали, как Карлайла.

Карлайл предупредил меня, что после того, как я засну, меня зафиксируют на столе, поэтому я не смогу дернуться и пошевелиться во время операции. Неожиданно я вспомнила, как один доктор, пытавшийся оперировать меня два года назад, привязал меня к столу еще до того, как дать анестезию. Шарлатан. Эдвард сказала, Карлайл лучший. Я доверяю Эдварду, а значит… Карлайлу тоже.

- Белла, - медовым голосом произнес Карлайл, когда я уставилась в его эдвардоподобные золотые глаза. Каким-то образом мне казалось, что я почти вижу Эдварда, и это меня успокоило.

- Сейчас я введу снотворное внутривенно, - сказал он, сообщая, что случится на каждом этапе. – Когда я это сделаю, ты почувствуешь себя очень сонной. Я хочу, чтобы ты считала от ста и по убыванию. Понимаешь?

- Да. – Я заставила себя быть храброй, надеясь, что анестезия в это время уже сработает, и мне не придется кричать на Карлайла, чтобы он не резал меня, пока я не заснула.
- Давая, милая, - сказал Карлайл, его пальцы в перчатках открыли капельницу для вливания. Я увидела, как светло-оранжевая жидкость полилась по маленькой тонкой голубой трубке и прямиком в иглу и мою руку.

- Сто… - я немного затряслась, закрывая глаза и думая о лице Эдварда; на моих губах заиграла улыбка. – Девяносто девять… девяносто восемь… девяносто семь.
Свет постепенно гас, чтобы подарить мне так любимую мной темноту. Осталась только одна лампа надо мной, над моими ногами.

С каждым новым числом в моей голове появлялась новая картинка с Эдвардом, или в моем сердце? В любом случае, это была божественная подборка моментов с нами обоими. Его улыбающееся лицо в автобусе в мой первый день; его злой взгляд на ланче, когда я впервые накричала на него в очереди; его грустные глаза, когда он прилег на мою кровать, положа подбородок на руки, и смотрел по телевизору, как Зена стучала по груди Габриэль, чтобы вернуть ее к жизни, и кричала «очнись, ОЧНИСЬ!»; его погруженный в медицинский канал взгляд; его смех надо мной, когда он лежал на моей постели, смотря между моих двух поднятых рук.

Это только некоторые из вспышек воспоминаний, которые я видела… последняя была лучше всех. Мне в голову пришел эпизод с его прекрасным спящим лицом ( он всегда будет со мной). Совершенство этого видения заставило меня дрожать, когда я вспомнила его голос, прозвучавший чуть ранее «Я тоже люблю тебя, Белла».

- Девяносто шесть… девяносто пять… - считала я, а Карлайл с удивлением смотрел на меня, вводя снотворное внутривенно.

- Не думаю, что это сработает… - Это была последнее, что я сказала… потом пустота.

* Нанта́кет - остров в Атлантическом океане.

** АЙХОП - фирменное название сети экспресс блинных компании "АЙХОП".

Welcome to Forum