Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Ёлка – не палка
В новогоднюю ночь каждый мечтает найти под ёлочкой заветный подарок. Но у судьбы своё мнение, что же на самом деле важней преподнести в волшебный момент.

Красота внутри
Отправившись на рождественскую вечеринку, Эдвард надеется провести время с коллегой, которой интересуется уже много месяцев. Оттолкнет ли ее его слепота или позволит увидеть ее в другом свете?

Мы с тобой знакомы, незнакомка
– Тяжело видеть мир без шор, да, мисс Грейнджер?
Из темноты раздался мягкий мужской голос, заставив девушку вздрогнуть всем телом и обернуться. Однако увидеть никого не удалось: тени надёжно скрывали собеседника, а может, и не только они.

Тайна
В один день рушится жизнь семьи: внезапно пропадает отец. Сын начинает расследование, но некоторым тайнам лучше оставаться нераскрытыми…
Мини-детектив.

Да, моя королева
Среди представителей моего рода были распространены одиночки. Кара настигала тех, кто осмеливался любить. Влюбленный вампир полностью подпадает под власть своей королевы и уже не способен на выживание. Любовь – это болезнь, способная уничтожить бессмертного.

Dracolis
Драко — один из солистов популярной рок-группы. После того как уходит из жизни дорогой ему человек, Малфой в течение нескольких месяцев не может прийти в себя. Остальные участники Dracolis, заботясь о товарище и будущем группы, пытаются что-то изменить. Гермиона Грейнджер появляется на горизонте неожиданно... никто из ребят не знает, насколько непростое прошлое связывает Драко и Гермиону.

Доступ разрешен
Эра новых технологий. Космос, звездная туманность Ориона. Космический корабль с земли захватывает корабль киборгов.
Недавно получившая звание космического капитана, землянка Френсис Нокс, никогда не ожидала, что ей самой предоставится случай увидеть «тех самых» киборгов, и что один из них окажется таким сексуальным...

В снежной западне
Джеймс знал, что космолетчики мрут чаще мух, но никак не думал, что будет отсчитывать минуты до смерти. Он думал, бах - и его не станет в одно мгновение, без боли и сожалений. Обычно так и погибают герои.
Эх, видать, быть героем ему на роду не прописано.
Мини



А вы знаете?

...что новости, фанфики, акции, лотереи, конкурсы, интересные обзоры и статьи из нашей
группы в контакте, галереи и сайта могут появиться на вашей странице в твиттере в
течении нескольких секунд после их опубликования!
Преследуйте нас на Твиттере!

...что, можете прорекламировать свой фанфик за баллы в слайдере на главной странице фанфикшена или баннером на форуме?
Заявки оставляем в этом разделе.

Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Фанфики каких фандомов вас интересуют больше всего?
1. Сумеречная сага
2. Гарри поттер
3. Другие
4. Дневники вампира
5. Голодные игры
6. Академия вампиров
7. Сверхъестественное
8. Игра престолов
9. Гостья
Всего ответов: 589
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

Онлайн всего: 111
Гостей: 110
Пользователей: 1
Karlsonнакрыше
QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Отдельные персонажи

Ад для двоих. Часть I. Тёмная Библия. Глава 9.2. Лаэрт и Офелия

2024-3-29
15
0
0
Ванная комната, в противовес пёстрой спальне, выглядела аскетично и давала понять, что пользовались ей не очень часто, хотя получасом ранее Деметрий сильно замочил пол. Вероятно, купание было ещё одной из немногочисленных вещей, в которых пьющий кровь не проявлял аккуратности. Всё здесь строго, пахнет чистотой. Никаких мочалок, щёток и шампуней. Нет даже мыла. Зеркало – ещё запотевшее, от этого не вызывающее привычного раздражения; в помещении почти нечем дышать – от водяного пара невыносимо душно.

Я слышала шаги. Теперь нас разделяло две двери. Усмехнулась собственной глупости – я, может, и считалась красивой по меркам перворождённых (мне так говорили), но вряд ли могла удивить искушённого пьющего кровь. Мысль придала смелости. Деметрий в любом случае не тронет меня.

Вода не успокаивала, не уносила прочь тяжёлые мысли. Я жмурилась, не понимая, что именно причиняет боль – впрочем, и не хотела знать причин. Во мне всё было надломлено. Хотелось сбежать – от себя, от всего мира.
Не у кого спросить совета.

Принять.

Посмотрела на свои руки, коснулась кончиками пальцев друг друга – облик уже не вызывал отторжения. Привыкла. Под оболочкой только… тьма? Голода раньше не было. Я обманулась, свято веря в то, чего нет?
Замерла, вытирая волосы – всё-таки не знаю, как реагировать. Деметрий не подходил, выдерживал дистанцию – только смотрел. Чувство такта, как же. Чуточку обернулась – взгляд у него холодный-холодный, как у рептилии. Обычный, в общем-то, взгляд. Даже привычный.

– Я тебя не звала.

Улыбка у Деметрия тоже змеиная – не хватает только раздвоенного языка. Пожал плечами. Он был честным даже в улыбке – ничего не скрывал и не прятал. Его эмоции сейчас – вот они, возьми и потрогай.

– Ты почти одета.

Я не чувствовала неправильности, хотя и понимала, что он – ледяной, далёкий и чужой, не пара мне. Он мне даже не должен нравиться. Потом осознала другое – не хочется разбираться и анализировать. Пустое и запоздалое. Пеньковая верёвка уже на шее – сожалеть поздно.

Отвернулась и продолжила одеваться. Хочется – пусть смотрит. Не стану доставлять ему удовольствие просьбами – они его только забавляют.

– Не думал увидеть на твоём теле рубцы, – что-то в его интонации заставило меня быстрее натянуть кофту. Деметрий хмыкнул – холод в его глазах чуточку подтаял.
– Он один.
– Откуда?

Пожала плечами. Ему не понравится мой ответ – мне вовсе не хотелось накалять ещё больше отношения между ним и Робертом. Я не объясню Деметрию причин, по которым брат оставил мне эту метку, как и не смогу произнести имя человека, спасшего меня от верной смерти.

Прошлое наступало на пятки.

– Линнет.
– На меня не действует твой строгий тон. Устрашай кого-нибудь ещё.

На его расчёске не было ни единого волоска. Понимала – рассказать ему придётся, но не знала, как. Слова простые – рука брата, дрогнувшая в последний момент, оставила на мне шрам. Он мог убить и себя – «перегореть», напитав холодный металл своей силой, но судьба в тот вечер была милостива к нам обоим – смерть нас не коснулась.

Волосы путались – в который раз я пожалела, что не набралась духу и не отрезала их хотя бы наполовину. Натан шутил в свойственной ему серьёзной манере о том, как во времена его молодости лишь высокородные женщины позволяли себе такую шевелюру, а носили распущенными и вовсе только падшие или независимые. Далёкое воспоминание. Кошмар.

– Будешь бушевать, если я не скажу?
– Хуже.
– Ты не такой страшный, как думаешь. – Я долго молчала, расчёсывая пряди. – Стилет помнишь?
– Да. Чья рука, пташка?
– Ты уже знаешь.
– Знаю. Убивать твой брат не умеет – свернуть шею куда надёжнее.
– Так ему и скажи.
– Обязательно, Линнет. Хотя удар хороший – за это можно похвалить, – ощущения холода его пальцев на спине, – точный – ювелирно между рёбер, но рука дрогнула, поэтому полоса шрама неодинаковой толщины.
– Что означает твоё задумчиво молчание, Деметрий?
– Вижу дьявола в деталях. Так не убивают, Линнет. – Я обернулась; вампир был спокоен и холоден, как скала. – Бьют, например, сюда, – его пальцы переместились выше. – Такой удар, – ощутимое давление на рубец, – проявление либо милосердия, либо трусость – он оставляет шанс на жизнь. Не очень надежный, но всё же шанс. Я вижу множество вариантов, но был выбран самый неудачный. Или самый безопасный.

Пожала плечами – меня не очень интересовали детали. Жнецам всегда перерезали глотку, насколько я была осведомлена, именно таким клинком, напитанным силой и кровью другого нефилима, способной заглушить неизбежный выплеск силы и оставить уродца беспомощным. Другие были слабы и не знали, что светом можно легко разрывать на части и корёжить души. Они никогда этого не испытывали. Они и убивали-то слабых, которые либо не прошли перерождения, либо только-только оправились от него.

Странные мысли.

Хелил положит войско, когда доберётся до Аарона. Возможно, безрезультатно.

– Может быть, – кивнула. Деметрий был рядом.

Нельзя.

Он тоже не оценит мою жертву, поэтому я, подавив нерешительность, обняла его, прижалась крепко-крепко, желая пережитой близости, переплетения душ и коря себя за слабость. Он никогда-никогда не узнает. Мгновение застыло золотой пыльцой.

Его дыхание на макушке и сдержанное объятие.

– Чему ты улыбаешься, пташка?
– Сейчас я счастлива, Деметрий.
– Отпусти прошлое – ад остался позади.

Я знала – ад был только впереди, но сейчас это казалась чем-то совершенно незначительным. Существовал только Деметрий и дрожащий свет его живой души. Мгновение застыло вечностью.

…– У тебя вспотели ладони, Линнет.
Я одёрнула перчатки. В подземелье было прохладно, однако мне это помогало мало – я волновалась куда больше, чем прошлым вечером. Вчера братом управляли эмоции – сегодня они не будут горячечными и импульсивными, а вполне взвешенными и обдуманными.

– Мне страшно.
– Знаю, но Роберт не посмеет тебя тронуть, – вампир говорил сдержанно и с ощутимым холодком, давая ясно понять – ему не по душе моё свидание с братом. От него веяло подавленной властностью и силой. Иногда это было приятно – он давал мне почувствовать иллюзию того, что я не одна. Скорее инстинктивно, чем осознанно положила руку ему на предплечье, поравнявшись и теперь вышагивая рядом, а не за ним; Деметрий незамедлительно накрыл мои пальцы своей ладонью, но мимолётное прикосновение закончилось чересчур быстро.

– Я не этого боюсь.
– Слов?
– И их тоже. Я хорошо выгляжу?
– Слишком бледная. Пощипать тебя за щёчки?
– Да ну тебя.

В переходе стало светлее – тьма приобрела оттенок графита; сердце подпрыгнуло к горлу. Смелость и уверенность растаяли снегом под солнцем. Я не знала про этот подземный путь, выводящий к одному из строений рядом с площадью – по правде сказать, мне не приходило в голову одной спускаться в лабиринт подземелья. Я плохо ориентировалась в пространстве – особенно плохо в пространстве, полностью лишённом света. Мы оказались не на улице, как я ожидала, а в одном, похожем на бытовку, тесном помещении, расположенным в здании городского совета. Узкий тенистый переулок, чёрный вход. Никогда прежде мне не доводилось заходить в кафе через кухню, но люди, видимо, приученные, не обратили на нас слишком много внимания – здесь часто обедали смертные обитатели замка, с ними видели и меня. Деметрий лишь бросил на входе короткую фразу – явный приказ – и нас пропустили внутрь без лишних вопросов. Вряд ли они знали нечто недозволенное обычным жителям – скорее привычно прогибались под власть имущим.

Я в очередной раз подивилась выдержке людей, работающих на Волтури – Деметрия не боялись (или, скорее, не выдавали открыто своего страха), выдавливали вполне искренние улыбки и приветствия. Синьоры редко опускались до общества смертных. Я же традиционно ловила неприязненные взгляды, на которые старалась не отвечать. В уютном небольшом зале было не слишком много посетителей.

– Так всегда? – в голосе вампира звучал неподдельный интерес.
– Ты разве не знал?
– Знал, но не видел настолько ярко вживую. Забавно.
– Чем это?
Взгляд у него стал до ужаса хитрым.
– Ни один из них не станет бессмертным, пташка. Брак, – он пожал плечами.
– И когда же? – я старалась сохранить будничный тон.
– Каждому в своё время – это решается гораздо раньше, чем они думают. Люди очень любят ложные надежды, Линнет – мы же не спешим их разрушать. Не жалей их – некоторые, более управляемые и разумные, доживают до старости. Тех, кто на нас работает, мы не убиваем без острой на то необходимости.

Брат выделялся среди людей, оставаясь похожим на них и при этом сильно отличаясь – так, должно быть, выделяется породистая лошадь в табуне обычных. В толпе нам не спрятаться. Перед ним стоял бокал тёмного вина, полная окурков пепельница и свеча в качестве детали интерьера. Он хмурился, барабанил пальцами по столу и заметил нас не сразу, а когда поднял взгляд, то не стал скрывать растерянности. Ему было так же неловко, как и мне. Пробившийся сквозь жалюзи лучик солнца путался в его ресницах.

Сбивчивое приветствие – только моё. Я не смотрела в его глаза, а он отводил взгляд. Он не говорил – видимо, не хотел говорить.
– Италия очень гостеприимна, – голос сбивчивый, тон сдержанный.
– Рад, что ты это оценил, Роберт.
– Я думал, что ты вновь посадишь её под замок.
– Возможно, но не сегодня. Я привык держать слово.

Сердце вместе с глупыми надеждами рухнуло вниз. Её. Брат выглядел хорошо – Деметрий если и достаточно потрепал его, то всё уже успело зажить. Он казался бодрым и отдохнувшим – разве что только удрученным и хмурым, как дождливое небо. Я села и уставилась на сцепленные руки, подавляя желание немедленно уйти. Напряжение, повисшее в воздухе, казалось, можно было резать ножом.

Ощущение прохлады на пальцах. Пьющий кровь сжал ладонь, будто подбадривая меня. Так не страшно. Он прав – в этом нет ничего неправильного.
Руки Деметрий не убрал.

– Давно гостишь в нашем городе? – тон вампира был подчёркнуто-вежливым.
– Пару дней.
– Тебе повезло. Полагаю, ты был последним, кому так повезло.

Слова не шли на язык. Я всё представляла совсем иначе.
– Как ты меня нашёл? – наконец слабо и неуверенно выдавила я из себя.
– Везение? – натянуто беззаботно. Вздох. – Линнет, я ожидал увидеть тебя не здесь и в другой компании, поэтому мне несколько сложно... понять.
– Твоё «не здесь» звучит весьма двусмысленно, – елейно улыбнулся Деметрий. – Пташка, зачем ты ударила меня по голени?

Роберт чуть склонил голову, почти коснувшись подбородком груди – вид у него сделался хитрым, как у лиса.
– Ты даже представить не можешь, насколько двусмысленно. – Тяжёлый вздох. – Чёрт возьми, почему не Натан? Чувство благодарности за спасение и прочие вещи, на которые так падки женщины.

У меня заледенели кончики пальцев. Если я заговорю, голос меня выдаст, но молчание будет ещё более красноречивым.
– Натан? Ты видел его?
– С того дня – нет, и как-то не очень горел желанием с ним увидеться, если быть честным. Будет слишком много взаимных претензий.

Лицо Деметрия сделалось совершенно непроницаемым – он внимательно слушал и, безусловно, делал выводы. Не то, чтобы я боялась… просто он не получит ответов на свои вопросы и, конечно же, рассвирепеет.

– Ты напрасно ждал увидеть его. Я даже не знаю, что с ним. – Укол вины – наверное, бессмысленный и неправильный. Я жалела того, кто причинил мне немалую боль, однако отрицать другое было сложно – Натан уже мог и не находиться среди живых. Я защищалась.

Прошлое отнюдь не наступало на пятки – оно набросило удавку на шею.

– Пожалуй, тогда буду считать, что он отирался в моём доме исключительно из-за меня. И тебя он спас, не желая видеть, как я замараю руки родной кровью, – его лицо потемнело. – Размолвка?
– Разногласия.

Брат улыбнулся – вполне широко и дружелюбно.
– Надеюсь, эти разногласия не помешают тебе разобраться с некоторыми недоразумениями, – он, очаровательно хлопнув ресницами, посмотрел в упор на Деметрия, ответившего чересчур широкой и излишне любезной улыбкой.
– Со временем я укорочу тебе язычок, малыш.
– Неужели?
– Помнится, некую проблему в отношениях с тобой Линнет тоже назвала «небольшими разногласиями». Поделиться причинами не хочешь?
– Это тебя не касается.
– Как я тебе говорил вчера, мой юный друг, всё, имеющее отношение к твоей сестре, касается и меня. Привыкай, – невозмутимо.
– Ты не имеешь на неё никаких прав!
– Как и ты… теперь.

Роберт, скорый на расправу и вспыльчивый, ожидаемо вскочил с места; Деметрий же продолжал безмятежно улыбаться. Стало предельно ясно, кто нанёс первый удар и почему. Мне вдруг сделалось очень обидно. Они вели себя как два мальчишки, не поделивших игрушку. Это было даже как-то унизительно.

– Мне уйти? Вы так мило общаетесь.

Брат очень медленно сел, успев испепелить презрительным взглядом вампира, который, изобразив на лице самую дружелюбную улыбку, попросил официантку принести что-нибудь прохладительное.

– Кому здесь и надо уйти, так это тебе… Деметрий, – сухо процедил Роберт, выплюнув имя, как ругательство. Если пьющий кровь походил в своей вальяжно-расслабленной позе на кота, пригревшегося на солнце, то брат казался филином, попавшим под дождь. – Или твои обещания дорого стоят только на словах?

Деметрий лениво прикрыл глаза.
– Я сомневаюсь в твоём слове, однако сдержу своё. У вас будет время пообщаться наедине, – он окинул брата оценивающим взглядом.
– Уходишь в свой склеп пить кровь девственниц?
– Не в моём вкусе. – Я не отдёрнула руки, когда он прикоснулся губами к ладони; дыхание его отдавало прохладой. Устыдилась сожалений – лишь имитация настоящего касания, а не оно само. Абсолютное непонимание – он видел, чувствовал, но всё равно оставался рядом. – Не скучай, cara [1] , я буду неподалёку.

Улыбнулась – его ребячество пусть и отдавало издевательством и провокацией, однако Деметрий был сейчас до чёртиков милым. Конечно, он развлекался, что в сложившейся ситуации недопустимо. Лицо брата совершенно окаменело.

– Не смей её так называть!
– Упустил время, Роберт, и потерял право быть главным мужчиной в жизни своей сестры. Она уже выросла, – это вампир прошептал ему на ухо, предварительно взъерошив волосы брата и приятельски хлопнув по плечу. – Помни об искренности. – Покачала головой. Он издевался – откровенно, изощрённо, даже не представляя, как оскорбил брата и как (конечно по меркам нефилимов) унизил меня. Однако я вовсе не чувствовала себя униженной и не ощущала неправильности. Знала, что нельзя, но разум не спешил кричать об аморальности.

Молчание давило. Роберт поджал губы, пытался проглотить обиду и взять себя в руки – если бы мы не были в городе, где на каждые четыре сотни жителей приходится один вампир, то он вёл бы себя иначе, не стал бы прятать и сдерживать своё презрение. Я же отчего-то стала чувствовать себя свободнее – в конце концов, иллюзии рухнули, и это было не плохо. Напротив, теперь всё стало проще.
Ни капли не обидно, хотя и больно. Ожидаемо.

– Осуждаешь? – наконец смогла спросить я, аккуратно перемешивая вилкой салат. Аппетит вдруг пропал.
– Солгу, если скажу «нет». Прости.
Ни взгляда в мою сторону.
– Понимаю.
– Для меня это очень дико.
– И мерзко.
– И мерзко.
– Тоже понимаю.

Он, опустив голову, запустил пальцы в волосы – судя по виду, всё же жалел, что не убил меня. Я легонько коснулась его руки и замерла, ожидая реакции. Брат смотрел дико, бешено. Всё понятно и без слов.
– Больше не буду, извини.

Люди глазели на нас далеко не украдкой, а рассматривали нас открыто и с нескрываемым интересом; нам бы поговорить наедине, понимала я, но тогда Роберт меня придушит. Его волчий взгляд прибавил смертным чувства такта.

– Чёрт возьми, почему именно это? – странно обречённо, горько. Я вскинула голову, улавливая в его голосе нотки вины.
– Не смогу ответить. Не знаю. Всё вышло само собой.

Он смотрел на меня долго, проницательно, позволяя почувствовать ощутимую разницу в возрасте между нами. Глаза старика. Ещё одно различие – у вампиров не бывает таких взоров.

– Насколько всё серьёзно?
– Я не буду стыдиться того, что чувствую к Деметрию. Мне вовсе не радостно и счастливо – чувство подавляет меня, ломает, да и он – не тот, кто полон добродетелей и достоинств. Я не обманываюсь на его счёт.
– Ты понимаешь, на что идёшь ради него? Что тебя будет ждать?

– Всеобщее осуждение и презрение для начала, а после – высшая мера, как той, которая посмела замарать кровь небесных существ связью с существом низшего происхождения, – пожала плечами. – Иными словами, всё то же самое, что ждёт меня и так. Изменится только формулировка. Я не строю иллюзий и, может быть, поэтому не боюсь пьющих кровь – что толку страшиться их, если свои растерзают за милую душу?

Он достал сигарету, и её кончик затлел будто сам собой. Затянулся раз, другой, вдыхая глубоко, словно успокаиваясь. Бутафория. Никотин, наркотики и алкоголь на нас действовали плохо и лишь в очень больших дозах, а все известные и неизвестные яды не могли нанести ощутимого вреда. Организм перворождённого был способен пережить почти всё.

– А что будет с ним?
– Он будет жить в любом случае, на чтобы мне ни пришлось пойти. Его жизнь ценнее моей.
Роберт выругался себе под нос – явно перебрал все известные проклятия, которые знал.
– Если признаться и говорить честно – если бы он не был акшаром, то моя реакция на него была такой же, – проворчал он, а после произнёс фразу, заставившую меня приподнять брови. Моего знания французского вполне хватало, чтобы понять, какую именно характеристику он дал Деметрию.

– Брось, он не так уж плох. Ну, не до такой степени.
– Я настаиваю.
– У него несладкий характер. С ним трудно, очень.
– Существование, подразумевающее определённый паразитизм… Я бы никого из них даже живым не назвал, а у этого к тому же «несладкий», – он хмыкнул, – характер. Он сожрёт тебя и выплюнет, а после потеряет интерес.
– Знаю. И так будет лучше.
– Для него, конечно?
– Это было бы несусветной глупостью рассчитывать, что он увлечён серьёзно и надолго. Роберт, пойми, в этом пьющие кровь мало отличаются от нас – они тоже способны любить лишь раз в своей вечности. Когда-нибудь Деметрий полюбит ту, которая будет ему подходить. Никак иначе.

– Он твою жертву не оценит.
– Я второй раз за день слышу эти слова. Мне и не надо, чтобы ценил.
– Он тебе враг.
Я улыбнулась.
– Враг, – слово ядовитое, горькое. – Но и тебе я враг.

Дым рисовал в воздухе причудливое переплетение узоров.
– Мне стоит попросить прощения за свои слова.
– Брось, разве за честность извиняются?

– Ты повзрослела, сестрёнка, – сбивчиво, порывисто. – Я запомнил тебя другой. – Он зажмурился, словно от сильной боли, и я уже протянула руки, чтобы коснуться его, но не посмела. Брат сделал всё сам, сплетя наши пальцы вместе. Ощущение нереальности происходящего. Мне было стыдно от того, что я против воли сжалась – он, конечно, почувствовал, но руки не отнял.

Всё хрупко, сложно и ненадёжно.

– Я никогда не приму, а ты никогда не забудешь – нас прокляли памятью. – У него на скулах заходили желваки. – В конце концов, сделанного не воротишь.

– Я тебе рада. Правда.
– Ты так легко даришь мне прощение? И тебя совсем не интересует, почему и для чего я здесь? И ты не ждёшь удара?

Ответила не сразу. Иногда честность – это очень сложно.

– Ты выполнял то, что предписывают наши законы, разве нет? Акт милосердия, – фыркнула. – Я слышала ваш разговор с Натаном – вы оба боялись увидеть во мне то, что видели в Аароне. Вы боялись изменений, которые наступят рано или поздно – я ведь такая же и меня ждёт его судьба. Думаешь, я не замечала жалостливых взглядов? Думаешь, ничего не понимала или не чувствовала?

– Представляю, как ты обижена на меня, да и на него.
– Не обижена. Меня душит осознание несправедливости – иногда думаю, что лучше бы и правда со мной поступили, как со всеми до меня, чем в насмешку оставили жизнь. Мы ведь обречены умирать не за свои грехи, а за проступок того, кого, может быть, даже не существовало. Мы опасны, но мы вовсе не чумные!

– Всего этого мало для прощения.
– Оно необходимо тебе?
– Да.
– Для чего?
– Понимаешь… – он запнулся, подбирая слова, насупился, отчего между бровей залегла складочка. Рука у него была тёплой и влажной. Улыбнулась.
– На самом деле, это всё не так уж и важно. Прошлое прошлому, как однажды мне сказал Деметрий, и я рада его послушать.
– Вряд ли он имел в виду меня.

Роберт надолго замолчал. Я не смела произнести ни слова, позволяя и ему, и себе оставаться наедине с мыслями и чувствами. Напряжение спало. Конечно, мы не будем общаться как раньше – взаимное доверие кануло в Лету, потонуло в клубке обид и недопонимания; мы стали другими – теперь уже смотрели на окружающее иначе. Я проверила на истинность, казалось бы, аксиомы – они превратились в сомнительные теоремы; брат лишь укрепился в своих суждениях и ненависти, иначе бы не было в его взгляде этой обречённости. Он похоронил меня ещё вчера, увидев в компании акшара, а сегодня лишь пытался не выдать своей скорби. Пропасть между нами разрослась только больше – ей было суждено постепенно расти, пока однажды она не станет непреодолимой.

Мы повзрослели и изменились оба – он не убил меня, но убил что-то в нас обоих. И всё же… Семья превыше всего. Но меня привязывала к нему вовсе не память крови – я любила брата, любила всем сердцем – безусловно, без чувства долга и обязанности. Невольно вспомнила нашу первую встречу – его комично-ошарашенный взгляд и мигом сброшенную маску надменности, а после искреннюю радость пополам с удивлением. Тогда он меня ещё не боялся и не жалел – всё было гораздо проще, получилось на уровне инстинкта, словно мы просто давно не виделись, а не знали о существовании друг друга. Сложнее стало потом – я пугала его, как и любого другого. Мой свет жёгся и обжигал. Он чувствовал смерть, ходившую за мной по пятам.

Обиды были и не могли исчезнуть – чувствовать себя чумной, которую проще убить, чем вылечить, оказывалось не очень приятно. Но принять его, перешагнуть через воспоминания, не было слишком уж сложно.

– И всё же как ты меня нашел, Роберт?
– Я отвык от того, что ты картавишь, – хмыкнул он, улыбнувшись. Я насупилась.
– А ты говоришь в нос, лягушатник.
Он рассмеялся.

– Скоро я начну жалеть твоего цепного пса. – Его глаза сверкнули. – Что касается твоего вопроса… Наш дорогой родитель, как оказалось, не так беспечен по отношению к потомству – отец знает, что ты здесь. Более того, видимо, он не против ни твоего пребывания здесь, ни мужчины, который сейчас рядом с тобой. Сам бы я не догадался тебя искать в Вольтерре – это всё равно что цыплёнку спрятаться в лисью нору.

– О. Не думаю, что, – запинка, – отца тревожит, где я и с кем.

Пальцы брата дрогнули в моей руке.
– Сомневаюсь, что ты права. Он осведомлён о нашей жизни куда больше, чем мы думали – буквально о каждом шаге. И я очень надеюсь, что он следит ради интереса, а не по другим причинам. Ты до сих пор не хочешь?..

– Нет. Пока нет.
– Его кровь обеспечивает высокое положение в нашем обществе.
– Если ты нормальный.
– Мы обязательно что-нибудь придумаем. Мы справимся.
– Мы?
– Ты так и не спросила, зачем я здесь, – взгляд хитрый-хитрый, беззлобный.
– Ты же здесь – разве может быть что-то важнее?

Вновь долгий взгляд.
– Я рвался к тебе на помощь. Не буду врать, меня в первую очередь гнало чувство вины – я осознаю всю тяжесть своего поступка, понимаю, что натворил. Я тогда правда думал, что делаю лучше тебе, потом цеплялся за оправдания, пытаясь заглушить совесть. Это было какое-то наваждение, – он отвёл глаза, и только сейчас я заметила, что под ними залегли глубокие тени. Рассматривая брата внимательно, было видно, как он осунулся и похудел – красивые скулы излишне выпирали, а на виске без труда можно рассмотреть все жилки. Наваждение. Каждое нервное окончание словно лизнуло холодком. – Потом до меня дошло и другое – я не желаю видеть, как тебя казнят, прикрываясь древними законами. Мир изменился.

Качнула головой.
– Ради общего блага. Мы неуправляемы, подвержены безумию и опасны для окружающих, – слова прозвучали заученно. Верила ли я в них?

Вновь молчание.
– Сначала, когда я только повстречался с Аароном, тоже считал так – меня успели напичкать «правилами», – его губы презрительно скривились. – Потом, когда меня перестала брать оторопь от его присутствия, – быстрый взгляд, – я стал больше замечать и видеть. Жнецы порождают страх, Линнет – мы не может вас принять, потому что боимся и не понимаем. Вы видите то, что не дано нам, делаете вещи, которые всем прочим неподвластны, и источаете вокруг себя совершенно особенную ауру. Законы – только оправдание. Нами движет страх. Говорят, Аррлис боятся куда больше Хелила – одно её появление заставляет всех умолкать, одно её слово приравнивается к закону. Ей почтительно вслед шепчут «видящая». Аарон только улыбается и лишь от этой улыбки люди рядом с ним готовы умирать – его уже прозвали Мором, признав его силу и страшась её. В вас живёт дикая сила, которая делает всех прочих мотыльками рядом с открытым пламенем. Вы закономерно рождаетесь очень редко – мир не вынес бы вас в большом количестве. Ты когда-нибудь видела ангела, сестра?

– Нет. Только Падшего. – Каблук застучал по полу. – Но я бы очень хотела увидеть – говорят, они другие.
– Что ты чувствовала рядом с Падшим?
Потупилась. Почему-то говорить стало стыдно.
– Он был как Солнце – ослеплял, обжигал, но всё внутри меня пело, отзываясь на его свет. – Побарабанила пальцами по столу. – А ты видел ангела?
– Только раз и давно.

Я мечтательно вздохнула – встретить такое чистое создание считалось огромной удачей, хотя интуитивно подозревала, что разница между ангелом и Падшим не так уж и велика. Однако это всё равно, что увидеть единорога. Невозможная невозможность.

Всё пустое и не о том.

– Как мы будем выпутываться?
– Знаешь, чем я больше всего унижен, Линнет? Тем, что их полукровки похожи на нас. Я нахожу это омерзительным.
– Комплексы по поводу того, что недостаточно вырос и не слишком изящен? – улыбнулась.

Он бросил на меня сердитый взгляд.
– Они не мы.
– В тебе слишком много ненависти.
– А тебе её недостаёт.

– Разве в ненависти есть смысл? Они отличаются от нас лишь образом жизни, да и то не всегда – посмотри на людей вокруг. Это смертная прислуга бессмертных. Ничего не напоминает? А Аарон и, подозреваю, что и Аррлис тоже… питаются живыми, – меня передёрнуло. Взгляд брата был полон непонимания, но я лишь махнула рукой – сегодня мне совсем не хотелось строить предположения.

– В Семьях неугодных смертных не пускают на обед.
– Их просто убивают. Пьющие кровь не отличаются от всех прочих существ – в них также пульсирует жизнь и бьётся душа, запертая в клетку бессмертного тела. Их тела больше похожи на человеческие, чем наши. – Кровь прилила к щекам. Деметрий добился своего – я невольно вспоминала его, остро ощущая его привлекательность.

– Натан говорил…
– Натан лгал или не понимал. Я не могу ошибаться.

Брат не выдержал моего взгляда, а я с горечью задумалась о том, что же он видит во мне. Не кого – что.
– Что между вами произошло?

– Недопонимание. Сильное, – ложь на удивление гладко сорвалась с языка. Я почти верила в неё и сама, желая, чтобы поверил и Роберт – ему вовсе не нужно разочаровываться в своём друге, которого он так уважал. Я понимала, почему брат хотел видеть рядом со мной Натана. – Я сбежала от него, прихватив наличность и машину. За это мне стыдно, но иначе бы я не выжила. Не смотри на меня так. Это ты был балованным графским сыном, а я выросла в приюте. Натан вынудил меня действовать, и медлить было нельзя.

Я всё равно опоздала.
– Он что-то сделал тебе?
– Нет. Просто он… пугал меня и не считался со мной. Он знал, что будет для меня лучше и почему. Я, по его мнению, должна была соглашаться и быть благодарной, что он снизошёл до меня.

Роберт подавился.
– Он явно был в тебя влюблён.
– «Ради твоего блага», говорил он. Я была не то куклой, не то живой игрушкой, хотя относился он ко мне неплохо. – Не подняла на брата глаза. Холодно. Пусто.

– Натан нравился тебе? – выразительный взгляд.
Кивнула. Я была почти влюблена – Натан казался мне рыцарем, прекрасным и благородным, но он же и раздавил мою симпатию.
– И возможно...
– Нет.

– Он отрёкся от Аарона – уж не знаю, что послужило причиной. – Я благоразумно промолчала – он называл мне причину, в которую Роберт не поверит. – Сейчас Натан в Мёртвом городе у трона Хелила. По слухам, его туда привели безрезультатные поиски чего-то. Или кого-то, – ещё один выразительный взгляд.

Я не рассчитала силы и погнула вилку.
– Довольно. Я не хочу больше о нём разговаривать. Мне неинтересно, кого или что он отчаянно ищет и зачем.
Проницательный взгляд впился в меня, но вопросов больше не было. Я откинулась на спинку, устремив взор в пространство, наблюдая за мельчайшими пылинками, причудливо танцующими в бледном свете ламп. Даже зная, что расспросов не избежать, я всё же надеялась на обратное. Те три недели пронеслись перед глазами яркой чередой воспоминаний, окунув меня в удушающий омут страха и беспомощности. Нравился… Как же жестоко я ошиблась! Предательство брата сменилось предательством Натана. Ведь всё могло бы быть по-другому – так, как казалось мне в самом начале нашего с ним знакомства, когда я отчаянно желала быть нормальной. Без постоянного бегства. Без Вольтерры. Без Деметрия. Но маски рухнули, осыпались – мужчина, которого я могла полюбить, стал потихоньку звереть, словно его одолевала хворь. Не осталось ни ослепительного ореола благородства, ни сияющей доблести. Он замкнулся, стал избегать меня. Или всё это лишь две стороны одной медали? Деметрий тоже бывает мягок и ласков, когда хочет. «Опьянён тобой». Быть игрушкой, послушной марионеткой… «Ненавижу тебя за то, что ты делаешь со мной». Ещё не известно, как всё сложилось, если бы мне не удалось сбежать в ту ночь.

Мне нравились какие-то неправильные мужчины.

Потом пришла другая мысль, отозвавшаяся во мне омерзением – а вдруг они оба и не видели меня, а пьянила их лишь близость той силы, что я источала? На душе сделалось пусто, как на выжженном дотла поле.

– Скажи, Аарон поможет выпутаться тебе из всего этого? – будничным тоном спросила я, пока официант подавал горячее. Кусок застревал в горле, но я упрямо жевала, не чувствуя вкуса еды – дань привычке. Кто знает, когда в другой раз удастся перекусить? – Возможно, на тебя повлиял отец, но ведь ты так и остался на стороне Аарона.

– Меня будут удерживать здесь силой?
– Тебе надо уходить сейчас – если Аро коснётся тебя…
– …то увидит мешанину образов и мыслей...
–…которая всё подтвердит. Даже несмотря на то, что наши истории каким-то чудом совпали. Думаю, как мы выглядим «внутри» он очень даже хорошо знает. Иных доказательств не потребуется.

Роберт сложил руки перед собой, переплетя пальцы, опустил голову – вид у него сделался несчастный и напуганный. Я потянулась к нему и замерла – от него исходил ощутимый жар, как от печки.

– Пусть касается. Акшары очень хорошо горят – я вчера проверил на Деметрии. А я… не слишком хорошо контролирую свои способности. И до чёртиков напуган их хвалёным гостеприимством, что тоже не помогает самоконтролю.

– Чересчур рискованно.
– Мы не будем просить помощи у Аарона – он потребует слишком высокую плату.
– Я готова её заплатить.
– Я не позволил тебе связываться с ним раньше – не позволю и сейчас. Это самоубийство. Он абсолютно непредсказуем.

То хрупкое, полупрозрачное создание, которое я видела два раза, не внушало страха – напротив, Аарон казался беззащитным и очень застенчивым. Он не походил на лидера восстания, однако именно он вчера разрушил до основания душу несчастного вампира, которому не повезло оказаться не в том месте. И именно Аарон, казавшийся тонким-тонким и слабым, что неосторожно дыхни – разобьётся, шёл на невообразимые зверства.

– Ты с ним связан.
– Долгая история.
– Мы, кажется, не очень спешим.

Теперь его взгляд стал по-настоящему грустным, а сам брат вдруг растерял и гордость, и жёсткость. Он потерялся, словно находился не рядом со мной, а в лабиринте, из которого не было выхода. Аарон имел над ним огромную власть. Понимала – мне не разрушить слепое доверие брата, не порвать сильнейшие узы, связывающие их. Если я начну говорить известные мне детали, брат решит, что я лгу, и мы рассоримся.

– Я обязан ему всем, – тоскливо, обречённо. – Он был тем, кто показал мне мир с иной стороны, кто показал, как глупы законы и насколько они устарели. Он стал моим проводником, он обучал меня, помог раскрыться моим силам. Вот ещё одно, за что вас не любят, сестра – вы универсальны. Он мой наставник и, – запнулся, – друг. Любое слово в его устах приобретает смысл и колоссальное значение, он без труда манипулирует людскими душами. Он никогда не приказывает – у него голос мягкий, как пуховое перо, но ему беспрекословно подчиняются. Аарон единственный, кто не желает влачить то жалкое существование, милостиво отведённое нам акшарами.
Мне не понравилось, как сверкнули его глаза – я уже видела такой блеск.

– Всего лишь жизнь. Многим она нравится, – пожала плечами я, без особого энтузиазма ковыряясь вилкой в спагетти. Мне осточертела итальянская кухня.
– Потому что из них вырастили рабов!
– Тише, люди вокруг. – Я позволила прикоснуться к манжету его рубашки.

Грудь моего брата сильно вздымалась – он едва-едва сдерживал гнев. Нет, его необходимо вовсе не освободить от предрассудков – ему нужно лекарство от ненависти.

– Мы первые бессмертные на земле, – тихо начал он, обведя невидящим взглядом людей вокруг, – но отчего-то должны пресмыкаться перед низшими созданиями, постаравшимися стереть любое упоминание о нас. Их молодежь не знает нас, а наша взрослеет, опекаемая гиблой политикой стариков, живущих в вечном страхе. Нам остались только осколки воспоминаний, да гипертрофированная гордость, от которой нет толка.

– Право сильного, Роберт. Историю пишут победители.
– Поколения вырождаются, Линнет, а кровь наша слабеет – дело далеко не в том, что перворождённых не обучают управляться своими силами. Не рождается сильных.

Я вздохнула, понимая, о чём он говорит – мы вымирали. Медленно, но верно. «Бракованные» рождались всё чаще – и жнецы, и те, кто был лишён крыльев, а среди всех других преобладал самый слабый из родов.

– Мы не переживём этой войны – она убьёт нас. Сильные погибнут – останутся только слабые.
– Ты много времени проводишь со своим акшаром, – буркнул он, втянув голову в плечи.
– Нет. Но он наёмник, поэтому часто разговаривает о «внутреннем устройстве мира» и принципах, управляющих жизнью. Рассказывает о битвах, об интригах, о последствиях.

Он насупился ещё больше, всё больше походя на нахохлившегося филина.
– Хелил заключил унизительный мир, обязав все Семьи следовать ему. Мы добровольно стёрли себя со скрижалей истории бессмертных. Неприкасаем лишь Ардис – другие, за его стенами, беззащитны. Их убивают, как людей, более того – их считают людьми!

– Мы слабее.
– Только физически. Но порядок, установленный Хелилом, сделал запретными наши способности – на такое было разумно соглашаться полторы тысячи лет назад, когда мы были на грани полного истребления, но не сейчас – нас, сестрёнка, в разы больше, чем их. Мы не хищники, нам не нужны охотничьи уголья и территории, мы редко убиваем друг друга – Семьи, связанные кровью, не конфликтуют. Ждать, если венценосный правитель, ждал – нет смысла. Необходимо действовать или действовать будут другие. Мы не люди, чтобы изображать из себя людей даже для других бессмертных.

– Мы люди наполовину.
– Признайся себе и подумай, сколько в тебе осталось от человека? Только память и привычки? Ты даже по человеческой морали пала ниже некуда – ты любишь убийцу и миришься с этим.
– Я сама убивала. Ты призываешь меня относиться к этому спокойно?

– Но сколько крови на нём? Скольких он убил сегодня? Ведь, кажется, утром у них был «завтрак». Ты не находишь это отвратительным?

Деметрий облизывал пальцы, а одежда – в крови… Примириться – почти невозможно.

– По человеческим меркам – да, но ведь он – не человек. Я же не могу осуждать льва за то, что он пожирает антилопу, хоть мне и мерзко от собственных слов. Должно быть, всё это звучит ужасно, да? – Я не выдержала его взгляда, закрыла лицо руками, пытаясь не думать. Всё, что я так отчаянно пыталась сохранить в себе, рассыпалось прахом в руках. Запуталась и потонула во тьме.

– Так почему у нас постыдно быть сильным? Почему мы обязаны противиться своей природе? Какое, к чёрту, созидание, если мы проклятая раса? Те, кто говорят, что высшим родам легче созидать, чем разрушать – лгут, и ложь эта уже въелась в кости молодёжи.

– Молодых учат выживать.

– Хелил держит прекрасно подготовленную армию – об этом твои новые друзья не знают. Он мог хотя бы попытаться что-то сделать и изменить баланс. Мог! – Роберт скривился, как будто ему под нос подсунули что-то дурно пахнущее. – Ты приговорена на смерть из-за своих способностей, а между тем жена и швагер Хелила – жнецы! Их-то никто убивать не собирается. Не это ли плевок в сторону остальных?

– Я убила пьющих кровь и четыре десятка смертных – это уже приговор. Не только вы нас боитесь, но и мы страшимся самих себя. Последствия же этого страха – фатальны, – грустно произнесла я, наблюдая, как брат изменился в лице. – Да и пример Маммона… Он опустошил целый город, едва войдя в него!

– Легенда, подтверждения которой нет. Оправдание ненависти, обеление страха. Ни один из Падших не называет имени Люцифера.

– Азазель говорил «Он», иногда – «Светоносный». Подозреваю, они просто боятся называть его имени или проявляют таким образом уважение.

– Пусть так. Скажи, кто из ангелов заплатил бы своими крыльями за убийство жалкого выродка? Мы проклинаем имя Маммона, но ни разу не слышали имени ангела, убившего его. Возможно, и для них необходимо было только оправдание, чтобы вычистить землю от скверны? А, быть может, нас истребляли вовсе не они? – лихорадочный блеск его глаз и болезненный румянец, вспыхнувший на впалых щеках, меня откровенно пугал. Я впервые видела брата таким разъярённым. Не его слова. Горечь и ненависть поднялись в душе. Пальцы вцепились в его предплечье, но Роберт был далеко от меня – не слышал и не чувствовал моего присутствия. – Не солгу, если скажу, что Аарон даст хорошую фору Маммону, – удовлетворённо, с почти животным удовольствием. Я невольно отшатнулась.

– Вчера я казнила пьющего кровь, создававшего новообращённых и убивавшего на глазах людей. У него почти не было души – только пепел от неё. Он был пуст, словно яичная скорлупа с избранными воспоминаниями. Он себе не принадлежал – марионетка, – меня передёрнуло. Новобращённые создавались не для устрашения бессмертных и людей, догадывалась я. Аарона тоже одолевал голод, но он вряд ли ему противился.

Я отодвинула тарелку. Сухой ком застрял в горле.

– Они заставляют тебя убивать?! – казалось, Роберт получил пощёчину. – Ты поэтому вчера была такая… тихая в парке.
– Им хотелось посмотреть. – Я не поднимала взгляда от своих пальцев. – Теперь большинство из них обходит меня стороной или не замечает ещё больше, чем раньше.
– А Деметрий-то, смотрю, бесстрашный.

– Ему всё равно.– Дыхание стеснило в груди. – Он… не считает меня ненормальной. И не боится, даже я когда делаю удивительные для него вещи. – Ладони взмокли. – Он принимает меня.

Роберт воздержался от комментариев. Кафе опустело – люди придут сюда только поздним вечером, когда спадёт жара. Бармен поглядывал на нас из-за стойки.

– Аарон…
Я прижала палец к его губам.
– Пьющий кровь рядом.
– Откуда?..

– Душа, – скривилась и прикрыла глаза. Ощущение присутствия другой души не было неприятным само по себе, но не вызывало во мне восторга; мне было страшно, ведь такого раньше никогда не было. Почти никогда и настолько долго. Я чувствовала пульсацию душ людей, которых не видела, и подозревала, что это лишь верхушка айсберга. С другой стороны – мёртвые казались почти обыденным делом.

Попыталась задушить страх.

Когда вновь посмотрела на брата, то даже улыбнулась – теперь я точно знала, какой вампир решил навестить нас. Зрачки у него расширились, оставив от тёмной радужки лишь тонкий обод, кровь окрасила щёки в нежно-розовый цвет, сделав его лицо поразительно живым. Он, выпрямившись и расправив плечи, застыл. Я не стала оборачиваться, теперь прекрасно понимая, что имел в виду Деметрий, когда говорил «К её присутствию было сложно привыкнуть». Хмыкнула. Мужчины.

– А, это Хайди.

Её присутствие обозначилось запахом – тонким и столь изысканным, каким не бывает самый дорогой и совершенный парфюм, шелестом одежды (или того, чтобы было под одеждой) и перестуком каблуков. Роберт, если и помнил о врождённом отвращении к акшарам, то оно не имело над ним такой власти, как прекрасная женщина, грациозно опустившаяся в кресло напротив.

Хайди, поставив локти на стол и положив подбородок на раскрытые ладони, прощебетала приветствие и извинилась за вторжение – ей лишь до ужаса было любопытно посмотреть на моего брата, и она совсем-совсем ненадолго. Её очарованию было невозможно сопротивляться. Я тоже была женщиной, но так же глупо улыбалась и хлопала ресницами, как и Роберт.

Брат отвечал совершенно невпопад; на его лице появлялось более осмысленное выражение, которое, впрочем, исчезало достаточно быстро. Я не сдержала смеха. Хайди не хватало только поцеловать его, чтобы окончательно ввести в совершенно невменяемое состояние. Вероятно, она усиливала эффект даром.

Брат не вздрогнул, когда она прикоснулась к нему и поспешно отдёрнула пальцы, не забыв царапнуть его кожу ноготками. Он защищался на подсознательном уровне – всё в нём восставало против того, что близость акшара может быть приятной. За ним было забавно наблюдать только первые несколько минут, а потом стало стыдно – Хайди играла с Робертом, как кошка с мышью. Азарт светился в её глазах.

Они с Деметрием действительно похожи. Мысль была грустной.

Хайди пробыла с нами менее получала, но успела сделать из моего брата нечто очень безвольное; я никогда не думала, что она вот так влияет на незнакомых мужчин. Мне стало его жалко – когда дурман сойдёт, то Роберт будет разочарован собой.

И всё же Хайди его поцеловала – целомудренно, в щёку, проворковав, что была безмерно рада познакомиться с ним, таким «очаровательно тёплым и живым».

– Как хорошо не быть мужчиной, – заметила я, глядя на донельзя растерянного брата.
Глаза пьющей кровь задорно сверкнули, стоило ей обратить внимание на меня.
– Какая ты ещё неиспорченная малышка, – лукавая полуулыбка.
Уходя, Хайди едва-едва, самыми кончиками пальцев, дотронулась до моего плеча. Мне сделалось неуютно и странно. Я решила, что, пожалуй, постараюсь избегать её. На всякий случай.

– Ты видела? – Роберт тряхнул головой. – Видела?
– Это Хайди.
– Нет, ты видела?! – он был не то смущён, не то разъярён. – Она… Она…
– Говорят, самая красивая женщина на всём свете. Как думаешь, если Иштар действительно существовала, то выглядела также?

Хмель с него начал сходить. Я чуточку наклонилась к нему, пытаясь разобрать, что такое он шептал себе под нос. Акшар – как молитва, как проклятие.

– Согласись, наша кожа больше похожа на змеиную, чем их, – я улыбнулась.
– Ты никому не скажешь. – Он уронил голову на руки, а я поняла, что для него даже проявление симпатии к кровному врагу больше, чем просто разочарование.
– Брось, Роберт…
– Мне бы вымыться, – глухо отозвался он и надолго замолчал.
Лекарство от ненависти. Только… существует ли?
– У Аарона в подчинённых ходят вампиры.
– Мы с ними не общаемся. Они часто гибнут, – жёсткая усмешка.
– А наши?
– И наши, – нехотя.
– Смерть для всех одна, брат, – задумчиво тяну я, глядя на его суровое лицо. Он как-то механически кивает – понимает, о чём я и почему говорю так, но не принимает. Никогда не примет. Ненависть въелась в кости.

Возможно, просто необходимо время…
Вино в пузатом бокале походило на свежепролитую кровь.

– Ты ни разу не сказала, что ты будешь делать сама? Я уйду, они меня выпустят – знают, что я приду за тобой, но ты-то останешься здесь. Ты не просишь у меня помощи и не ждёшь её. Что дальше, Линнет?
– У меня есть некоторые варианты.

– Аарон знает, что ты здесь – у него есть свои глаза и уши в Вольтерре, но, увы, я не могу назвать имен. Ты должна быть крайне осторожна.
– Значит, он будет знать, что и ты был здесь.
Брат отвёл взгляд. Молчал.
– Аарон ведь и мне предлагал встать на его сторону.

– Даже не думай. За стенами этого города уже началась война – Аарон склоняет на свою сторону большие Семьи, заставляет их разрывать отношения с троном Ардиса, под его началом вампиры и дети Луны, как гарант безопасности и расходные материалы. Хелил очень скоро лишится головы, как и те, кто не захочет жить в новом мире. Планы Аарона на тебя туманны и неясны – его может гнать как и сострадание к подобному себе, так и тонкий расчёт на что-то другое. Он не видит в тебе оружия. Как бы я к нему ни относился, но тебе идти к нему – всё равно что сейчас пойти к кровососам и рассказать правду. Боюсь, результат будет одинаков.

– Понимаешь, Деметрий обладает талантом…
– Охотничий пёс он. Наслышан. – Он злобно сощурился. – Постой, уж не хочешь ли ты сказать…

– Он не чувствует Аарона – не почувствует и того, кто будет рядом с ним. А если Аарон действительно пришёл в мир нести смерть, то я смогу выторговать жизнь для Деметрия. Убью двух зайцев одним выстрелом.
Спасу и тебя, брат, чтобы ни хотел от меня Аарон. Жнец стоит очень дорого.

На какой-то миг я подумала, что Роберт ударит меня – до того злым сделалось его лицо. Его буквально затрясло. Мне нечего было стыдиться – я не отвела и не опустила взгляда.

– Ты не понимаешь… – выплюнул он.
– Понимаю. Деметрий не должен пострадать из-за меня.
Никто не должен пострадать из-за меня.
– А если Аарон откажется, что тогда, Линнет?
Я произнесла лишь одно:
– Закон. Я выбрала себе палача, Роберт. Мне больше не страшно.


Источник: http://twilightrussia.ru/forum/38-16836-1
Категория: Отдельные персонажи | Добавил: Розовый_динозаврик (30.12.2015) | Автор: Розовый_динозаврик
Просмотров: 852


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 0


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]