Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Занятная история из прошлого
Первая брачная ночь приятно удивила его – избранница была невинной. Это было единственным сходством, которое он и нашел между своими женами

Кукла
В Форкс падает метеорит, и Эдвард замечает, что поведение Беллы пугающе изменилось.

Великая скорбь
Новый день мы встречали с радостью: яркий диск зондера медленно всходил над полями и дарил тепло. Дружной толпой мы плелись обрабатывать грядки гри и ропши, кукура и подзондерника. Мы не жаловались на тяжёлую долю.
Фантастика, мини.

Бронза
Буйный новорожденный Эдвард кидается на тех, кто пытается ему помочь. В отчаянии Карлайл просит Изабеллу, которая когда-то была его наставницей, взять Эдварда под крыло, пока не остынет его жажда крови.

Каждому своё
Юношеская любовь. Что может быть слаще и милей? Но если нежные чувства будут приправлены горечью измены и лжи, то станет ли привязанность роковой ошибкой? Обман иногда тоже приносит немного удовольствия. Куда же заводят подобные отношения? На грани между жизнью и смертью ты понимаешь, что уже всё равно. Лишь бы смотреть в любимые глаза, положившись на собственное сердце…

Только моя / Mine alone
Любовь вампира вечна. Но что, если Белла выбрала Джейкоба вместо Эдварда после «Затмения»? Эдвард медленно сходит с ума, после того, как потерял Беллу и сделает всё, чтобы вернуть её.. ВСЁ.

The Falcon and The Swallow
Белла начинает привыкать к Берлину – городу, в котором оказалась из-за неразделенной любви и работы – во многом благодаря внезапному знакомству с Эдвардом, чей интерес и ухаживания оказываются взаимны. Но как только Белла решает рассказать о своем новом возлюбленном Элис, лучшей подруге, их с Эдвардом история становится в разы сложнее. Ведь и Элис, и Эдвард уже много лет знают друг друга.

Лунная нить
Эдварда Каллена преследуют неудачи с рождения. Вооружившись знаниями о тайных ритуалах, старинным зеркалом и книгами с древними заклинаниями, в холодную зимнюю ночь, в далеком от цивилизации месте, Эдвард попытается снять с себя проклятие невезения.



А вы знаете?

...что, можете прорекламировать свой фанфик за баллы в слайдере на главной странице фанфикшена или баннером на форуме?
Заявки оставляем в этом разделе.

... что победителей всех конкурсов по фанфикшену на TwilightRussia можно увидеть в ЭТОЙ теме?




Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Самый ожидаемый проект Роберта Паттинсона?
1. The Rover
2. Жизнь
3. Миссия: Черный список
4. Королева пустыни
5. Звездная карта
Всего ответов: 238
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Отдельные персонажи

Ад для двоих. Часть I. Тёмная Библия. Глава 7.2 Правила маскарада

2024-3-29
15
0
0
– О, хоть на это Деметрию хватило ума. Однако моё предостережение он со смехом проигнорировал, – она гордо повела плечиком. – Я не причиню тебе вреда, Линнет, но это совсем не означает, что это не сделает кто-то другой. Держи ухо в остро – в традициях лучших гаремов бывшие фаворитки могут попытаться убрать с пути действующую любыми доступными способами. Никогда не считала глупостью, что женщины мстят не обидевшему их мужчине, а другой женщине?

– О, – только и смогла произнести я. Намёк был предельно ясным, но ко мне никто не проявлял никакого интереса – меня принято было не замечать, отчего моё присутствие в замке практически не ощущалось. Никто не бросал на меня гневных взглядов, никто мне не угрожал или приводил бы угрозы в реальность… Да и при существовавших между мной и Деметрием отношениях это было не совсем разумно.

Или же меня предупреждали прямо сейчас?

Хайди покачала головой.
– Незачем. Подобные интриги мне давно наскучили, да и, признаться, гораздо приятнее мстить мужчине, если он, конечно, виноват, а мужчина по определению всегда виноват, – улыбка её не была теперь дружелюбной. – Не жди помощи мужчины – если в тебя решила запустить коготки женщина, то любовник, друг, брат или отец не защитят. Полагайся на себя – от свирепой ярости Деметрия не будет пользы или же научись направлять её в нужное русло, пока он похож на тигра, который никого не подпустит к своей добыче.

– У меня нет такой власти над ним, да и я её не хочу.

Я не смогла определить ни выражения глаз Хайди, ни чувств, заискрившихся в ней вихрем; она казалась задумчивой, а в скудном лунном свете была подобна алой розе, брошенной на снег.

– Власть слабого над сильным – стань ещё холоднее, и он сойдёт с ума. Подумай над этим, Линнет. – На тонких пальцах блеснули драгоценные камни.

– Вы давно знакомы?
– Когда я оказалась в замке, мне было немногим больше тебя. К сожалению, – несмотря на слова, её лицо не отражало сожаления, а взгляд светился весёлостью. – С тех пор прошла половина тысячелетия, но он всё так же остался единственным мужчиной, который способен игнорировать меня. Деметрий самовлюблён, горд и тщеславен – это лишь очень краткий список его недостатков, но ты и сама это прекрасно понимаешь.

Я только молча кивнула.
– Я считала вас парой.

– Мы никогда не были парой в том смысле, который принято вкладывать в это понятие – партнёры, друзья, иногда любовники. Мы слишком похожи, чтобы уживаться вместе. Я не способна долго любить одного мужчину – скучно, а Деметрий не в силах противостоять своей главной страсти – охоте, и ему совершенно плевать, кто окажется трофеем. Для него не существует понятия верности и у него нет совести, – Хайди вздохнула, опустив длинные ресницы. Я видела лёгкое, похожее на блеск снега в лучах полной Луны сияние души пьющей кровь, сверкающим ореолом окружавшее её. Возможно, я была не так уж и проклята, раз способна видеть подобную красоту.

А как выглядит моя душа?..

– Я не понимаю…
– Помни моё предостережение, Линнет. Сейчас же позволь оставить тебя наедине со своими мыслями, – мягко, прикосновением кошачьей лапки прозвучал её голос. Сама она исчезла, оставив после себя лишь шлейф чарующего аромата.

Тишина.
Мне хотелось быть спокойной, и я убеждала себя, что совершенно спокойна, но выходило жалко. Хайди не поведала мне ничего нового, за исключением предостережения, однако боль ржавыми иглами впивалась в кожу. Пьющая кровь сказала немного, но важнее было то, о чём она умолчала. Слухи, слухи… Она не торжествовала и не злорадствовала, но я, одурманенная собственными домыслами, слышала и то, и другое. Я не ненавидела её, мне было лишь обидно и бесконечно горько.

Вольтерра безопасна – город патрулировали днём и ночью, а нынешнюю игрушку повелителя (или двух повелителей) остальные вампиры не тронут. Деметрия мне не хотелось видеть вовсе. Я, ещё раз окинув взглядом пейзаж за окном, направилась к двери, когда услышала за спиной вкрадчивый голос:

– Ты ведь не пытаешься сбежать, я прав? – Мне не было нужды видеть Деметрия, чтобы без труда представить, как его губы искривились в усмешке. – Мы можем погулять после.

– Я не буду с тобой гулять.
– Я тоже очень рад тебя видеть, пташка.

Глубоко вздохнув, я медленно обернулась. Деметрий полулежал на моей кровати, откинувшись на подушки и не сводя с меня внимательного взгляда. Он поглаживал атласное покрывало жестом властным и чувственным. Рука с длинными изящными пальцами, тонким запястьем, должно быть, ничем не уступала в своей изысканной утончённости руке Фредерика Шопена; не стоило труда представить эту кисть, легко порхающую над клавишами рояля или сжимающей смычок – я ведь видела в его комнате пустой футляр от скрипки. Лицо ищейки не выражало эмоций, если не считать игривой полуулыбки, застывшей на губах; сам он был полностью расслаблен и казался ленивым домашним котом, свернувшимся на хозяйской постели. Бархатистый взгляд алых глаз из-под полуопущенных ресниц медленно изучал меня, и, клянусь, это было почти тем же самым, если бы Деметрий касался меня. Его душа мягко искрилась, переливаясь спокойными, умиротворёнными эмоциями, если не считать явной дымки тревоги.

Быть может, действительно не проклятие… Другие видеть и осязать этот дрожащий свет не способны.

– Что тебя тревожит? – я постаралась, чтобы мой голос звучал ровно, и отвела взгляд от мужчины, бесцельно наблюдая за бледным лунным лучом, прокравшимся в комнату. Это было странно – ощущать эмоции и чувства Деметрия, и мне безумно хотелось разорвать эту связь; я не желала с ним такой близости – его душа отзывалась на моё присутствие, уже не щерясь и не щетинясь инстинктами. У меня не было ни сил, ни опыта, чтобы избавиться от оков чужого сознания. Я словно подсматривала сквозь замочную скважину, и если ощущать Хайди не казалось столь неправильным, то чувствовать Деметрия… Нельзя прикоснуться к нему, не дотронуться до кожи – только осязать трепет сияющей души.

– Многое, – последовал сухой ответ, не предполагающий дальнейших вопросов. – Ты выглядишь заметно лучше – почти светишься, – удивление и ласка. – Я опоздал с подношением?

Я не сразу поняла значение последнего слова – манера Деметрия изъясняться иногда была слишком сложной, а, поняв, лишь покачала головой.

– Ты был не прав – и только, – холодно, как только могла. Медленно, с некоторой опаской обвела взглядом комнату и почти позволила себе вздох, не увидев трупа. Сжалась и тут же отвернулась от зеркала, которое так и не убрала – глаза того создания, что взирало на меня из зазеркалья, были холодны и безжизненны, не выражая эмоций, словно у меня самой, способной видеть души других, души не было.

Проклята – не стоит обманывать себя.
Замарана кровью и убийствами.
Отмечена смертью.

Всплеск тревоги, сильное и мощное душевное волнение, похожее на штормовую волну – не моё, другого… И интерес, глубокий, сильный интерес.

– Что ты видишь там, Линнет? Или кого? – Деметрий, оказавшись рядом, едва ощутимо провёл пальцами по моему плечу. Он прекрасно всё знал. Хватит ли одной только гордости на сопротивление? Я лишь чуть повернула голову в сторону, смотря на мужчину через гладкую зеркальную поверхность.

– Только себя, – отвела взгляд, вмиг растеряв всю смелость. – И тебя сейчас.

Не объятие – легчайшее прикосновение, а потом мужчина, которого мне полагалось избегать, пьющий кровь, которого я должна была – обязана! – бояться, уткнулся лбом мне в плечо и издал глубокий гортанный звук, напоминающий урчание большой кошки.

– Уходи, пожалуйста.
– И гулять со мной не пойдёшь?
– Не пойду.

Он глубоко вздохнул и не сразу выдохнул.
– Что у тебя делала Хайди?
– Визит вежливости, не более.

Его пальцы с силой сжали предплечье, когда я только попыталась увеличить дистанцию, а потом Деметрий принялся вытаскивать шпильки из моих волос. Невесомая, нежная ласка.

Уходи, уходи, уходи…

– И только?
– И только. Она очень красивая.
– Ага.

Он отстранился, но не отступил, оставаясь нестерпимо близко и подавляя своим присутствием. Душа моя замерла.
– Ты дрожишь, потому что рядом я, – удовлетворённо, коснувшись кончиками пальцев тыльной стороны ладони, – но в твоих глазах лёд. Я поступаю очень жестоко, не оставляя тебя в покое?

– Разве есть тебе дело до того, что творится в моей душе? – Я прикрыла глаза, чувствуя, как большинство прядей свободно спадают на спину. – Нам обоим должно быть всё равно.

Шпильки с мелодичным металлическим звоном посыпались на пол. Деметрий резко, одним движением развернул меня лицом к себе, больно сжав плечи. Мне не нужно было ощущать его эмоции, чтобы понять, в какой дикой ярости он находился – будь он зверем, на его загривке топорщилась бы шерсть, но при этом губы его кривились в усмешке. Медленно разжал пальцы, убрав руки, точно ему было неприятно ко мне прикасаться.

– Я дал тебе достаточно времени, чтобы одуматься, Линнет. Продолжишь упрямиться? – он вскинул бровь и шагнул ко мне, заставив меня отступить. Интересно, если я залеплю ему пощёчину, он ударит в ответ? Не стоило строить иллюзий – общество бессмертных отличалось от общества смертных; у первых царило пресловутое равноправие в том плане, которого не существовало у людей. Те, кто живёт вечно, не имеют пола.

Боюсь, я не отделаюсь так легко, как Лиза [2], если Деметрий решит ответить на удар. Он легко проломит мне череп.

– Убирайся ко всем чертям, – произнесла я, даже несмотря на то, как опасно заблестели глаза вампира.
– И не подумаю. Это ты меня избегаешь и исчезаешь, как только мы оказываемся в одной комнате, а я подобной трусостью никогда не отличался, – Деметрий ещё не шипел, но был близок к этому. Его слова сильно уязвили меня; в конце концов, имелась целая тысяча причин, по которым он мне не подходил и не должен был даже нравиться. – И да будет тебе известно, что воспитанные девочки так не выражаются.

Не должен был…

– Чего ты хочешь от меня? – мой голос прозвучал на удивление ровно. Сжала руки в кулаки.
– Тебя, – просто отозвался ищейка, невозмутимо взирая на меня сверху вниз. – Ты до сих пор этого не поняла?

Наверное, подобное должно быть приятным, и, вероятно, являлось бы таковым, если бы… я обладала иным талантом. Да и я слабо представляла нормальные отношения между мужчиной и женщиной – горько осознавать, насколько Деметрий был бы разочарован. Чёрт возьми, я не должна даже думать о таком.

И, конечно, я полагала, что ухаживают несколько иначе. Его прямолинейность зачастую убивала, особенно, когда вампир вёл себя вот так.

Мне не везло на мужчин.

– Ты сошёл с ума.
– Да, Дьявол тебя побери, я с ума схожу по маленькой несносной девчонке!
– Мне ненавистно и твоё отношение, и твоё внимание. – Ищейка сильно встряхнул меня, мгновенно заставив замолчать; взгляд его алых глаз впился с силой стального лезвия. Мне сделалось не по себе, а ещё он заставлял меня чувствовать беспричинную вину. Больше всего на свете я не хотела причинять ему боль или изводить тем или иным способом.

Я никогда не понимала женщин, играющих с мужчинами. Я совсем не хотела такой быть. И когда он глядел на меня так обиженно, я чувствовала себя гадко, хотя разумом понимала – это не более, чем хорошо поставленная игра. Да он ведь перед Люцифером способен убедительно разыграть святую простоту!

– Довольно, – очень спокойно и тихо. – Я, быть может, предлагаю тебе отношения, какие были у Элоизы и Абеляра [3], а ты ведёшь себя, будто моя жена, как если бы мне вздумалось поселить любовницу в нашем доме.

– Я не знаю, кто это, – сердито. Мне стало неловко – вероятно, он говорил о ком-то очень известном. Интересно, действительно пьющий кровь мог настолько унизить женщину, находящуюся с ним в браке? Стоило признать – ответа я знать не хотела.

– Занимательная история об ученице и наставнике. Тебе должно понравиться. – Деметрий хмурил брови и едва ли сделался спокойнее хотя бы на йоту – всё так же почти шипел и обнажал зубы в оскале. – Я не увивался за женщиной с тех пор, как был тебе ровесником, но появилась ты! – раскатистое рычание. Я замерла, не смея пошевелиться, и только молча вглядывалась в его глаза. В этом простом «ты» звучало так много лютой ненависти и злобы! Он был несправедлив ко мне. У наших отношений не существовало будущего – они были даже лишены настоящего.

– Ты просишь невозможного, Деметрий.

Алая радужка стала походить цветом на выцветшую эмаль, а горечь, которую он ощутил, была разрушительна. Он лжёт, уговаривала я себя. Просто идёт напролом и играет нечестно… Но души не способны к обману.

Он не должен пострадать из-за меня.

– Прошу, разочаруйся во мне, – выдохнула я. Его глаза несколько расширились, выдавая удивление. – Что мне сделать для этого?

– Как ты разочаровалась во мне? – глухо. Наверное, я способна сейчас отвергнуть его или же просто выйти победителем из этой схватки – Деметрий явно не имел желания сегодня спорить; он был тих и решителен. Ощущение затяжного падения – так, наверное, птица летит вниз, сложив крылья. Чувство целостности. Не лжёт. Я осознанно совершала глупость. Провела кончиками пальцев по его щеке, коснулась шрамов на шее, до смерти боясь, что мужчина оттолкнёт меня; это было очень естественным желанием – дотронуться до него, пригладить волосы.

– Ты простишь меня? – я глядела прямо в его глаза, не пытаясь унять бешеного стука сердца. Деметрий весь замер в ожидании, его эмоции не померкли, лишь смешавшись так, что я и не пыталась в них разобраться. В глубине его существа бушевала буря – или же она была во мне?

– За что, пташка?
– За это, – поднявшись на носочки, я неуклюже поцеловала его с тем чувством безысходной потребности, от которой хотелось выть. Он отозвался мгновенно, сжав меня в объятиях, чем причинил ощутимую боль. В нашем распоряжении – всего несколько секунд… Невозможно быть рядом с ним.

Я отстранилась, но он не выпустил меня; мы молчали, просто смотря друг на друга. Пообещала себе – это наш последний поцелуй; вампир, судя по взгляду, клялся себе прямо в противоположном.

– Я всё ещё чертовски зол, пташка, – строго выговорил Деметрий, хотя в голосе его и проскальзывали нотки весёлости.

– Теперь ты уйдёшь.
– Линнет!
– Всё это неправильно.
– А ну-ка поцелуй меня ещё разок, а потом повтори то, что сказала.
– Это не имеет значения, – возразила я, пытаясь выглядеть безразличной. С души сняли кожу.
– Да неужели? Давай попробуем?
– Тебе надо уйти.

– Ты выбрала не самый удачный способ, чтобы сказать «нет». Помнится, ты просила меня больше не говорить глупости, поэтому я больше и не буду – считаю, что долг мой выполнен и совесть чиста, ведь ты в курсе моих намерений. – Он улыбнулся и склонил голову набок, отчего на щеке у него появилась ямочка. – Я лишь хочу, чтобы ты перестала от меня бегать, а я, в свою очередь, постараюсь не тревожить тебя. По возможности.

Условия капитуляции. Деметрий проявлял благородство, не предлагая ничего унизительного; он действительно сказал всё раньше. Губы жгло от поцелуя. Я выскользнула из его объятий и отступила на пару шагов назад.

– Если?.. – он вытянул руку и чуть сжал пальцы. Я замотала головой. – Уверена? – Кивнула. – Жаль. – Чуточку сощурился, словно довольный кот, и прикоснулся кончиками пальцев к губам. – А ведь в этот раз я не украл твоего поцелуя – ты подарила мне его сама.

– В другой раз я тебя убью, – опустила взгляд, но успела заметить, как вампир, проживший целое тысячелетие, показал мне язык. Улыбка шла Деметрию – особенно такая – шкодливая, откровенно наглая и до жути довольная, но улыбался он нечасто. Я бросила страшные слова, которые никогда не исполню.

– Другой раз, пташка? – голос его был так сладок, что сочился нектаром. ¬ ¬– Думаю, в другой раз ты сдашься гораздо быстрее.

Я не ответила; моим вниманием завладел предмет, оставленный ранее без интереса – рядом с кроватью стояла весьма объёмная бутылка с багряно-алой жидкостью, которая не являлась вином. Горлышко плотно закрыто пробкой; сам сосуд не из стекла – уж слишком прозрачными и чистыми были грани. Хрусталь?

– Разделишь со мной добычу, Линнет? Конечно, она уже имеет несколько иной вкус, но кровь эта не свернётся и пока ещё не успела остыть, – Деметрий говорил мягко, вкрадчиво, словно успокаивая. – Ты же не думала, что я шутил?

– Что мне полагается сделать, следуя этикету пьющих кровь? – выдавила я из себя, не отрывая взгляда от бутыли. Бледный, словно сотканный из тумана силуэт рядом – смертный, убитый ищейкой. Не разобрать черт лица, одежды или волос – он не желал мне показываться, но смотрел на меня – спокойный, так отличный от всех тех, кто застрял в замке; сложно ли это – сохранить достоинство, даже не помня себя?

Бежать без оглядки.
– Для начала поблагодарить.
Деметрий не заставит меня пить при нём.

Я не имею права отводить взгляд от своего будущего. Прокляты Небом и отвергнуты Адом – нам оставили лишь вечные скитания в беспамятстве.

– Спасибо.
Я благодарила за чужую смерть.

– Я бы хотел посмотреть, но пойму, если ты не желаешь свидетелей. – Он промолчал, прежде чем добавил: – В этот раз пойму.
Отсрочка.
– Можно вопрос?

Его глаза были такого же глубоко цвета крови, как и содержимое бутыли; свежевыпитая жизнь плескалась в них. Наверное, со столь же гордым видом мужчина когда-то очень давно приносил с охоты подстреленную дичь.

– Конечно.
– Что ты предпочитаешь?
– О, – вопрос пришёлся ему по вкусу – Деметрий даже облизнулся. – Не ожидал от тебя такой смелости, – усмешка. – Кровь молодых созданий – она терпкая, словно вино из виноградников Луары, и сладкая, как сам грех, в ней сохраняется неуёмная жажда жизни, присущая молодому существу. Ты была бы мне по вкусу, если бы была смертной – твоя кровь пахнет диким мёдом. – Он застенчиво опустил ресницы, но плотоядное выражение глаз не вязалось с жестом. – Я бы желал попробовать и так, но, боюсь, подобная просьба покажется тебе бестактной.

– Я должна чувствовать себя польщённой?
– Не обязательно, пташка. Кровь есть кровь. Я убиваю старых, молодых, больных, здоровых…
– Детей?
– Тебе не понравится ответ. Иногда, если вынуждают обстоятельства. Я не люблю их крови – она безвкусная, как сок недозрелого плода, хотя и отчаянно пахнет жизнью, – будничный тон, каким обычно обсуждают погоду за окном или иные, не стоящие внимания вещи. – Я тщательно выбираю жертву, если обедаю вне замка – ни свидетелей, ни следов.

Глаза его лишились блеска, в них отразилось животное удовольствие от пережитых убийств; я бы солгала себе, если бы сказала, что мне не было страшно, но Деметрий выглядел притягательно, несмотря на сказанные им ужасные вещи. Ему нравилось быть пьющим кровь – можно ли за такое винить?
Я не оправдывала его, лишь просила небо дать мне мудрости, чтобы понять.
Чужой. Или чуждый?

– Ты способна поцеловать меня, так почему…
– Нет! – я взмахнула рукой, не позволив ему продолжить. – Смерть тоже всегда смерть.
Он задумчиво кивнул.

– Бокал один. – Изящный хрустальный предмет стоял рядом с бутылью, ловя в свои чистые грани скудный свет от слабо мерцавшей души убитого, глядевшей теперь пустыми провалами глазниц на собственную кровь. Ещё связан с телом…

Как не сойти с ума от такой реальности?

– Свою часть я уже выпил. Оставить тебя?
– Если можно.
– Сегодня да, – он чуть склонил голову, – но я приду к тебе во сне, – мягко, с ощутимой хрипотцой. Исчез, точно его здесь и не было – стремительный, словно дуновение ветра. Я прислушалась к тишине.

– Я очень этого жду, Деметрий. – Пустые глаза потерянной души теперь глядели на меня. Вздохнула. Не пошёл за своим убийцей – выбрал меня, понимая, что и я причастна. – Тебе надо уйти к Свету. Тебе нельзя оставаться здесь.

Очертания фигуры стали ярче, точно их прорисовали несколькими мазками кисти; душа излучала тот первородный Свет, к которому ей необходимо было уйти.

– Покажи мне Свет, – глухой, шелестящий и мёртвый голос, но призрачные губы не шевельнулись – звук шёл изнутри хрустально замерцавшей сущности. Бокал выскользнул из моих пальцев.

***
(Деметрий)


Глубокий вдох. Ненужное дыхание замерло в груди. Выпад, словно бросок кобры, который должен был сокрушить моего врага, но рука схватила лишь воздух – мне не уступали в проворстве. Издевательский смех и мой рык, разорвавший тишину. Разворот на месте и прыжок назад – уже меня едва не поймали за горло. Два шага в сторону. Я не сводил взгляда с лица своего противника, отмечая малейшие изменения в его алых глазах. В них отражался такой же азарт и то же нежелание уступать. Мне очень повезло с напарником – правда, об этом он не узнает. Зазнается.

Любая схватка – тот же танец, где ты должен очень чутко чувствовать партнёра, иначе проиграешь, сбившись с ритма. Достаточно одной ошибки.

– Ну же, Деметрий, ты слишком осторожничаешь, – весёлый голос Феликса прогремел в пустом зале, который был не так просторен, как тронный, но места здесь хватало. Ни капли возвышенной красоты – лишь серый, безликий камень вокруг, кое-где покрытой сеткой трещин. Ни одного окна. Полумрак разгонял лишь немногочисленные светильники под самым потолком – свет не был необходим, но мы находили его приятным. – Я начинаю скучать.
Замкнутое, ограниченное пространство – то, что надо для хорошей и сложной тренировки. Мало места для манёвров – ни сбежать, ни толком отступить. Новенькие не любили этого места – их здесь слишком часто унижали, смешивая гордость с пылью на полу. С юных следует сбивать спесь. Впрочем, не только молодые должны спотыкаться и падать хотя бы время от времени.

– Ты слишком нетерпелив, друг мой, – отозвался я, парируя очередной его выпад. Удар пришёлся ему в грудь – не кулаком, ладонью, как если бы я просто хотел его оттолкнуть, но Феликс успел поймать меня за руку, едва не выдернув её из сустава. – Поэтому на мне меньше шрамов, чем на тебе.

– Оставь, Деметрий – я просто дольше живу. И, смею заметить, твою неосторожность я видел во всей красе.
– Разве я бываю безрассуден?
– Ты бываешь излишне азартен – это хуже.

Мы вновь разошлись, кружа друг против друга. Я не спешил. Бой приносил мне удовольствие, давал возможность выплеснуть накопившиеся эмоции; я иногда, если того требовала ситуация, разделял жизненную философию своего побратима – частенько нет ничего лучше хорошей драки. Карминные глаза моего оппонента блеснули – это было подобно боевому кличу, и с небывалой для своих габаритов скоростью Феликс бросился в атаку. Ах, как часто противники обманывались насчёт него, считая его неповоротливым и медлительным, и сколь дорого это заблуждение им обходилось! Он умело разыгрывал неуклюжего увальня при случае, хотя, по моему мнению, не заметить грации его движений мог только слепой идиот. Однако сейчас в затруднительном положении находился я – проигрыш во времени составлял одну сотую секунды. Его было достаточно. Схватив меня за шкирку, Феликс хотел, видимо, прижать меня к полу, но мне удалось этого избежать. Удар, который я получил в солнечное сплетение и который выбил воздух из лёгких, обладал такой сокрушительной силой, что мне представилась возможность изучить камни в стене. Из моего горла вырвался низкий рык – ответом служило шипение, больше подходящее рассерженному гремучнику, чем человекоподобному существу. Мгновенно оказавшись на ногах, я отскочил в сторону. Глухой стук поднял в воздух клубы пыли. На раздумья времени не осталось – в моём распоряжении две тысячные секунды перед тем, как Феликс развернётся ко мне. Зверь внутри меня ликовал. Один прыжок. Один вдох. Я значительно проигрывал сопернику в силе, но движения опережали мысль. Мой слух уловил скрип двери, но подобные мелочи меня не интересовали. Скорость действий являлась теперь залогом победы. Я оказался за спиной Феликса; моя рука вцепилась в его шею, опрокидывая вампира назад. Подножка и ещё один удар. И вот уже я держу голову оппонента так, словно собираюсь оторвать её.

Большой соблазн пусть в ход зубы и дёрнуть сильнее.
– За последнюю сотню лет ты не придумал ничего нового, Деметрий. Стареешь.

Я разжал руки и отступил, отряхивая пыль с рубашки; шаг оставался пружинистым – мы не закончили.
– Пока ты попадаешься, и не стоит придумывать ничего нового, – я церемонно склонил голову. Феликс не смотрел на меня, уделив внимание гостье, но попытка воспользоваться брешью в его обороне провалилась – короткая ожесточённая схватка явила печальный итог: я был пойман за горло и на расстоянии вытянутой руки поднят над землёй. Хрустнули позвонки. Ноги не касались пола. Я приказал себе расслабить мышцы, оставив в напряжении лишь шейные.

– Один-один, ищейка, – он ощерился в улыбке, наслаждаясь произведённым эффектом. – Не удалось порисоваться, Деметрий?

– Я не считаю своё положение унизительным, – мой голос звучал тихо и хрипло, но был преисполнен достоинства. Феликс чуть разжал пальцы. – И уж тем более, оно не безвыходное.

– А ну-ка. – Он не сильно встряхнул меня. – Ты и этой женщине успел насолить, раз ей так весело от того, что я могу оторвать тебе голову?

– Действительно можешь? – я не видел Линнет, но тон её был серьёзным и отражал необходимую долю скепсиса. Аромат мёда защекотал ноздри – девушка была явно впечатлена происходящим. Быть может, стоит действительно немного порисоваться? И если это ребячество чистой воды – пусть будет так.

Вероятно, она стояла, скрестив руки на груди и смотрела на меня достаточно недружелюбно – за время знакомства со мной пташка научилась быть холодной.

– Показать?
Неясная, неуютная мысль – Линнет может всерьёз такого желать. Это не казалось мне невозможным.

– Que femme veut – Dieu le veut [4], – смиренно произнёс я, опустив ресницы.
– Подозреваю, что мужчины используют это выражение только когда оно удобно им, – невозмутимо отозвалась Линнет. Феликс ухмыльнулся:
– У тебя, оказывается и зубки есть?

Я расслабил шейные мышцы, одновременно оттолкнувшись от его груди обоими ногами и разжав пальцы пьющего кровь своими. Мы сцепились, словно два стравленных пса – теперь закипевший поединок был вполне серьёзен и грозил реальными повреждениями. Феликс едва не лишил меня кисти – его силы хватало, чтобы разрывать плоть без помощи внешних повреждений, но я всегда был проворнее него. Следовало достойно расплатиться. Ложный выпад. Я был и ниже, и меньше партнёра, но не настолько, чтобы превратить это в преимущество и эффективно использовать, однако пальцы сомкнулись на его плече, выворачивая его из сустава. Рычание в ответ на рычание.

Открою самую страшную тайну – все впечатляющие бои, продолжающиеся часами или днями, лишь легенда, призванная заметно приукрасить действительность; в реальности исход схватки решается гораздо быстрее, за несколько первых минут, если противники равны по силам, или же за пару мгновений, если хотя бы один имеет преимущество над другим – стремительность заложена в нашей природе. Уложить новообращённого на лопатки дело трёх секунд. Я не обманывался – Линнет мало что понимала и различала среди наших движений, ведь зрелищность происходящего была весьма условной.

Сокрушительный удар в грудь отбросил меня к противоположной стене; прочный камень треснул под моей спиной, крошкой осыпавшись на пол. На мне же была свежая рубашка! Я увернулся от следующей атаки раньше, чем первая песчинка коснулась пола.

– Ну же, Деметрий, пусть твоя ярость уйдёт в бой! – Он ушёл от выпада с изяществом умудрённого опытом матадора.
– Я не испытываю ярости.

– Ага, – Феликс понимающе кивнул, парируя мой очередной выпад. Мы заметно замедлились, кружа теперь с осторожностью двух повстречавшихся на границах владений волков. – Тебе просто не хватает женщины.

– Брось, я не смертный, – улыбка.
– А иногда ведёшь себя, как смертный.
– Не приписывай мне своих грехов, – я отскочил назад, словно наступивший в лужу кот. Ловкий, не лишённый изящества выпад, чуть больше везения, чем у Феликса – он оказался повержен, а я прижал его к полу; любое лишнее движение грозило ему оторванной головой. – Два-один. Доволен новеньким?

– Всегда подозревал, что ты не упустишь возможности потешить своё тщеславие.

Я разжал руки и не спеша отступил, чуть склонив голову – как и положено хищнику, ожидающего броска, ничего не отрицая и не подтверждая – при свидетелях, особенно, если они принадлежали к прекрасному полу, сражаться было гораздо интереснее. Это вам скажет любой мужчина.

Чувства обострены до предела. Каждый жест, дыхание или движение заставляет мозг просчитывать сотни вариантов действий, анализировать различные исходы и возможности. Я вижу, осязаю, ощущаю действительность каждой клеткой тела. Нервы дрожали натянутой струной арфы. Но Феликс, вопреки своему обычному поведению и к моему глубочайшему разочарованию, принялся невозмутимо отряхивать одежду от каменной крошки.

– Что ж, так и быть, признаю, мой друг, что ты не в такой отвратительной форме, как я думал, – он оскалился в улыбке.

– Не могу сказать того же о тебе. – Я лишь молча посмотрел на него в ответ на скользящий шаг в мою сторону, не обещавший ничего хорошего – любой зверь старается занять более выгодную позицию, чтобы нанести удар. Техника большинства боёв сводилась к одному – необходимо как можно удачнее вцепиться врагу в глотку. Наверняка. Тысячи способов, которыми люди убивали друг друга, в мире бессмертных заметно упрощались. Иногда меня расстраивал этот досадный факт – тысячу лет назад я был сведущ и в искусстве ядов, и очень недурно управлялся с мечом и кинжалом. С обращением некий шарм убийства потерялся.

– Это было впечатляюще, – в голосе Линнет звучало неподдельное, искреннее восхищение. Я чуть повернул голову – девушка стояла у двери, сцепив затянутые в чёрные атласные перчатки руки на груди; её глаза ярко блестели, сама она зарделась – наверное, мы могли бы сорвать и аплодисменты. Феликс согнулся в учтивом поклоне и, доверительно понизив голос, произнёс:
– Ты же понимаешь, что я поддался.

Я щёлкнул зубами.
– Потянуло гулять по подземелью, пташка? Некоторые тёмные закоулки могут тебе не понравиться.
Она потупила взгляд.
– Я не там свернула и не обратила внимания, когда именно. Можешь начинать ехидничать.

– Ты глубоко забралась, – сказал Феликс. – Проходила мимо того зала, что под тронным? – его ноздри чуть дёрнулись – я тоже улавливал запах тлена и разложения, который уже не вывести с тех стен. Линнет хорошо пропахла – отмыться будет непросто. Сейчас, конечно, утилизация трупов происходила гораздо чище, чем раньше, однако стойкий аромат остался; после трапез в том каменном мешке глазам представала весьма апокалипсическая картина с несколькими десятками окровавленных и изломанных тел. Живые люди, которые случайно забредали туда, подозрительно быстро утрачивали все иллюзии относительно своего будущего, наступавшего гораздо раньше отмеренного им срока.

– Ага. Могильник?
– Значит, не заглядывала? – улыбка Феликса была чересчур широкой, что в иной ситуации считалось бы угрозой. Уголки губ Линнет приподнялись; взгляд её оставался спокойным и почти безмятежным – она смотрела на что-то между нами, как если бы здесь присутствовал кто-то ещё.

– Послушала интуицию. – Её пальцы дрогнули, чуть сжались; теперь она её нездешний взор был направлен на меня, оставляя в глубине моего существа неуютное ощущение чужого вторжения. Она не кусала губы, но, волнуясь, облизывала их – подозреваю, что эта привычка была перенята от меня.
Её следовало отучить под каким-нибудь благовидным предлогом. От греха подальше.

– Да, Линнет? – мягко и в высшей степени учтиво. Я с удовольствием вступил в новую игру – теперь мне не хотелось сломать её (хотя, конечно, этого не избежать и желание не было подавлено – лишь хорошо стреножено и спутано, точно лошадь на кузне), я жаждал приручить её, находя приятной компанию девушки не только чисто эстетически.

– Можно мне понаблюдать за вами?
– Только если ты будешь болеть за меня, – Феликс опередил мой ответ.
– Замётано.
– А если покажешь, как одурачила его в самый первый раз, я женюсь на тебе.
– От этого великодушного предложения я, пожалуй, откажусь.

– Что ты там говорил, Деметрий, про иной подход? Напомни-ка, пожалуйста. – Напарник полушутливо, с апломбом церемонности поклонился и принял боевую стойку.
– Проблемы с памятью, мой друг?
– Лучше проблемы с памятью, чем с завышенной самооценкой.

Пришла моя очередь склонить голову; я посчитал лучшим пропустить его реплику мимо ушёй – он пытался меня задеть, и у него это получалось. Как и любой мужчина, в присутствии симпатичной мне женщины я терял некоторую часть приобретённого с веками безразличия к едким уколам и шпилькам из-за нежелания хоть на йоту потерять с таким трудом добытое влияние.

Мы дурачились, даже если учесть, что повреждения – как то сломанная ключица и раздробленная кисть – были вполне реальными, но жестокий бой проходил гораздо медленнее, чем в реальности. Этого достаточно для незабываемого впечатления. Поединок не на силу и скорость, а на внимательность. Линнет выдавала своё присутствие лишь дыханием и биением сердца; я отвлёкся на неё только раз – весьма опрометчивый и необдуманный шаг, расплата за который пришла мгновенно в виде сокрушающего удара, опрокинувшего меня навзничь. Ошибка желторотого юнца… Она бы стоила мне конечности, если бы не должное проворство и умение пользоваться ситуацией – позволившее мне увернуться с изяществом пойманной за хвост ящерицы.

Связи ослабляют. Впервые я задумался об этой нехитрой истине, позволившей мне уничтожить слишком многих. Впрочем, опасности не было – Линнет слишком слаба, чтобы оказаться вне стен замка, а те, кто мечтает свести со мной счёты, о ней не были осведомлены. И не будут.

– Почему ты хмуришься, Деметрий? – Она осталась на своём месте, весьма опечалившись тем фактом, что Феликс исчез настолько быстро, как будто здесь его вовсе не было. Не меня хотели видеть провожатым, вынуждая ответить упрямством на упрямство. Теперь я ему должен, о чём мне напомнят несколько позже. – Победа сегодня твоя.

– Я размышляю о ценности пешек, пташка. – В её взгляде читался вопрос, но отвечать я не собирался – разум юных не следует отравлять безрадостными мыслями. Обесцененные таланты или их полное отсутствие гарантировало в любом серьёзном сражении место на передовой; я всегда был на острие атаки, в самой гуще боя, спина к спине с Феликсом или кем-то менее надёжным. Никто не спрашивал, какой ценой доставалось право быть лучшими из лучших. Смерть, которую мне удалось когда-то обмануть, множество раз пыталась вернуть свою законную добычу себе, подарить последний холодный поцелуй. Но я был опытен, а ещё чертовски, до неприличия везуч.

– Вы ведь дурачились?
– Не совсем, но ты права – это не реальный бой. Мы должны быть всегда в идеальной форме, поэтому и не отрываем друг другу конечности. Осечки случаются, – я закатал рукав, демонстрируя тонкую бледную полосу шрама, охватывающего середину предплечья почти замыкающейся линией, – но достаточно редко.

В её глазах я увидел явно неодобрение подобного рода забавам. Ей не нужна была привычка к такой боли – нас же она не отвлекала в горячке боя, отчего не могла стоить жизни. Увечья разной степени тяжести – всего лишь дело привычки.

– А если представить всё на самом деле?
– Ни капли эстетики – останется только жестокость разумного хищника. В пляске смерти нет ничего прекрасного – во всяком случае, я утратил все романтические иллюзии, когда оказался в гуще боя. Тогда я был смертным – смею заметить, моё восприятие в этом вопросе изменилось мало.
Линнет склонила голову набок.

– Но ты говорил…
– Да, я люблю убивать, – улыбнулся, – но в массовых сражениях не вижу ничего привлекательного. Мне не нравится охотиться в стае.

Я принялся неторопливо, методично оправлять и отряхивать одежду; пташка переминалась с ноги на ногу у двери. Предлагать проводить я не собирался – не пойдёт мне хотя бы на такую жалкую уступку, значит, будет бродить по подземелью в столь желанном одиночестве. Гордость хороша только до определённых пределов.

Молчание затянулось.
– Ты тогда, когда мы встретились в первый раз, ведь развлекался?
– Я мог сломать тебе шею за одно мгновение. Нет ничего проще, чем убивать слабых, а вот сохранять жизнь – искусство гораздо более тонкое.
– Милосердие?

Качнул головой:
– Сильные не проявляют милосердия, пташка – они лишь не убивают без нужды.

Она молча посмотрела на меня, бросая вызов, но отказавшись от спора – ах, милая, не хочется мне втолковывать тебе, что милосердие и прочие добродетели не стоят ничего в мире бессмертных. В другой раз.

– Не жалей врагов, Линнет – тебя они не пожалеют.
– Ты знал мирную жизнь?
Хмыкнул, почесав затылок.


Источник: http://twilightrussia.ru/forum/38-16836-1
Категория: Отдельные персонажи | Добавил: Розовый_динозаврик (29.12.2015) | Автор: Розовый_динозаврик
Просмотров: 940


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 0


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]