33 несчастье, или Мечта, реальность и самый страшный кошмар.

Говорят, что беременные женщины несносны, это - вранье. Моя Белла была прекрасной примерно восемь месяцев из девяти.

Все началось с того, что моя засоня стала буквально засыпать на ходу. Придя с суточного дежурства в четверг, ты едва стояла на ногах, и я тщетно пытался накормить мою докторшу раньше, чем она вырубилась у меня на руках. Утром я поцеловал любимую перед уходом на работу, и ты даже не шелохнулась.

По пятничным вечерам ты обычно устраивала отменный семейный ужин, но в этот день я вернулся домой к спящей красавице.

- Родная, - шептал я, целуя кожу у тебя за ушком, - ты хорошо себя чувствуешь?

- Еще минутку посплю, - промямлила Белла, притягивая меня за волосы ближе, устраивая голову в изгибе моей шеи. Я вдохнул родной аромат, начав покусывать девичье плечико. Белла хихикнула и попыталась меня оттолкнуть.

- Сладкая, если ты спала весь день, нужно встать кушать, - моя женушка перевернулась на живот, простонав: "Сейчас приготовлю". Я хмыкнул и достал мобильный из кармана, чтобы заказать ужин на дом, потом улегся рядом с тобой. Через тридцать минут в дверь позвонил курьер. Отнеся пакеты на кухню, я вновь отправился в спальню, уже начиная волноваться. Может, что-то случилось на работе? Или моя кареглазая приболела?

- Родная, пойдем, поужинаем? Я заказал стейк и пирог, - спросил я, поглаживая твои плечи. И тут произошло невероятное. Та, которой требовалось, по меньшей мере, полчаса, чтобы проснуться, резко раскрыла глаза и со словами "где пирог?" на устах, рванула на кухню. Через секунду я видел лишь сверкающие пятки моей возлюбленной.

На кухне ты поедала пирог прямо из коробки, нанизывая на вилку внушительные куски. Обычно с таким рвением ты ела конфеты в месячные, но, судя по календарю, обновлять запасы сладостей еще рано.

Когда ты впихнула в себя добрую половину, то внезапно приободрилась и стала рыться в холодильнике в поисках чего-то.

- Белла, что ты ищешь? - спросил я, все еще озадаченный таким поведением, пока спокойно уплетал стейк.

- Молока... И сыра, а еще оливок, - задумчиво отвечала моя супруга, отпивая прямо из пакета.

В мозгу щелкнуло понимание, а в сердце зародилась надежда. Я встал, притягивая тебя, чтобы усадить на колени.

- Милая, как дежурство? Очень тяжелое? - начал я издалека.

- Нет, ни одного поступления, проспала всю ночь, - сказала ты, не переставая жевать.

- А что еще нового? - спросил я, перехватывая нежную ручку супруги, чтобы поцеловать колечко на безымянном пальчике. Белла хихикнула и дернулась, вырывая свою руку из моей.

- Эдвард, ты мешаешь мне есть, - закапризничала Белла, теперь выбирая маслины из банки. - Ну... Возможно, есть новость, я собиралась сказать тебе по-другому, но очень хочу кусочек твоего стейка.

Я хохотнул и протянул тебе вилку. Ты обхватила мясо губами перед тем, как отправить его в рот. Это было слишком притягательно, посему я внезапно прижался к твоим губам, чувствуя острую необходимость в поцелуе и странноватую смесь привкусов несочетаемой еды.

- Белла, я уже все понял. Скажи это вслух, любимая? - попросил я, преисполненный вдохновения. В груди разгорался пожар, казалось, я вот-вот взорвусь от счастья. Но ты окончательно добила меня, произнеся:

- Любимый, я вчера сдала анализ на работе. Я беременна, ты будешь папочкой! - шептала ты игриво, перебирая пуговки на моей рубашке.

Я вздохнул, пытаясь наполнить легкие кислородом, но это не принесло облегчения. Казалось, сердце поднялось к горлу, не давая мне дышать, неистово отбивая чечетку, обжигая своим жаром. Погасить это пламя могли лишь твои губы, к которым я и припал, словно к источнику жизни, и сейчас, в большей мере, чем когда-либо, ты была этим источником, волшебным Граалем, священным сосудом, что носил в себе жизнь.

- Спасибо! - прошептал я, когда смог разорвать столь необходимый мне поцелуй.

Вообще-то ты была весьма послушной беременной, единственными проблемами стали твои спонтанные желания. Я был рад исполнять любые капризы, тем более, благослови Бог круглосуточную службу доставки, мне даже не приходилось выходить из дому для этого. Возможность не ехать среди ночи за йогуртом, клубникой или конфетами стоила любых денег, которые я с радостью отсчитывал курьеру. Я даже не вылезал из постели, в полудреме набирая знакомый номер в два часа ночи. Была, правда, еще одна причина не вылезать из постели - Беллино необузданное желание. Было чертовски сексуально, когда моя супруга будила меня настойчивыми поцелуями и нежными ручками, и далеко не всегда объектом целования были мои губы...

Я помню, что гормоны превратили мою кареглазую в зависимую и импульсивную женщину, ты даже как-то раз появилась у меня на работе.

Дверь кабинета резко распахнулась, и на пороге стояла моя возлюбленная.

- Белла, милая, что случилось? - спросил я, вскакивая с места и подбегая к жене, предполагая, как обычно, лишь худшее.

- О, я надеюсь, что сейчас случиться, - жадно поедая меня глазами, произнесла она, закрывая дверь и сбрасывая куртку, а затем принялась за мой свитер, и, повинуясь прихотям беременной женщины (а совсем не потому, что мечтал видеть тебя на своем столе с первого дня знакомства), я потянулся к застежке на твоем платье.

Я подталкивал свою кареглазую к столу, приподняв, чтобы устроить ее на нем. Не переставая раздевать свою супругу, я нажал на кнопку связи:

- Да, мистер Каллен? - послышался голос секретаря.

- Кейт, на сегодня все, я сделаю пару звонков и сам закрою офис.

- Ой, спасибо. До завтра.

- Всего доброго, Кейт, - произнес я напряженно, в то время как Белла уже стаскивала с меня брюки вместе с боксерами.

- На чем мы остановились? - хищно поинтересовался я, разглядывая налитую грудь и круглый животик возлюбленной.

Пожалуй, в беременности не должно быть ничего сексуального, но, по-видимому, это шутка Всевышнего или гормональный всплеск, но одно лишь осознание того, что во чреве этой женщины живет твое продолжение, превращает ее в самую желанную. И вот сейчас я смотрел на налитую грудь, запакованную в лифчик для беременных, поддерживающие семимесячный живот трусики из эластичного хлопка, и видел настоящую красавицу.

- Так хороша! - прошептал я, переплетая наши пальцы. Моя кареглазая хихикнула, ерзая по столу в нетерпении. Я впился в пухлые губы и потянулся к резинке этих огромных трусов, на секунду задумываясь - а не на парашютном ли заводе шьют это чудо?!

Беременность изменяет женщин, и моя супруга, как бы так сказать... Стала очень чувствительной. Поэтому, стоило мне опустить руку к шелковым лепесткам, как все еще стройные ножки обхватили меня, с силой притягивая ближе, пока я не уперся в нее своим болезненным возбуждением. Хотелось прижать любимую к себе всем телом, но между нами был животик Беллы, что делало задачу невыполнимой.

Моя женушка стала постепенно отклоняться назад, ложась на стол так, что каштановые локоны рассыпались по чертежам и сметам, я замер на секунду, желая запомнить этот момент со всей четкостью перед тем, как совершить первый плавный толчок. Белла громко ахнула, с трудом глотая воздух, и, зная тебя достаточно хорошо, я понял, что долго ждать кульминации не придется. На второй толчок ты протяжно застонала, судорожно хвастаясь за мои плечи, с трудом выдыхая "под спиной". Я слегка потянул мою жену на себя, приподнимая над поверхностью столешницы настолько, насколько позволял живот, совершая новый толчок, который заставил мою кареглазую резко выдохнуть и задрожать. Пошарив по столу, я нашел карандаш и флешку, которые, по-видимому, и впивались тебе в спину, и сбросил их на пол, не прекращая движений. Я уже было собирался уложить тебя обратно, но моя жена лишь крепче ухватилась за мои плечи и, задыхаясь, прорычала: «Не меняй угол». Уж и не знаю, почему мне это показалось таким сексуальным, но я невольно ускорил темп, при этом стягивая эластичный бюстгальтер к талии и захватывая в плен твой правый сосок. Стоило моим губам коснуться острой вершинки, как тело подо мной напряглось, плотно сжимая своими мышцами, а острые зубки впились в основание плеча, заставляя перешагнуть черту вместе с тобой. В глазах мелькали огоньки, сердце отстукивало стаккато, а воздух из легких не то испарился, не то отказывался выходить. Я открыл глаза, понятия не имея, сколько прошло лет с тех пор, как последний раз находился на этой планете, и увидел, что моя Белла также с трудом возвращается в реальность, тяжело дыша, лежа на моем столе. И еще один кадр на память в моей голове. Я наклонился, целуя тебя во влажный висок, медленно выходя, с сожалением отмечая, что мы уже год женаты, а опробовали этот стол впервые.

Ты попыталась что-то произнести, но выглядело так, словно язык прилип к небу. На маленьком столике рядом стоял графин с водой и стакан, который я незамедлительно наполнил. Стоило поднести стакан с водой к твоим губам, и ты припала к нему, словно мучилась от жажды как минимум год.

- Это было сказочно! - с воодушевлением произнесла Белла, выглядя при этом будто кошка, проглотившая канарейку.

- Да уж! Как там наша доченька? Мы не очень ее побеспокоили? - спросил я, внезапно осознав, что вряд ли ей нравились наши "скачки". Белла погладила свой живот, будто баюкая малышку.

- О, полагаю, она рада, что ее неугомонная мамочка упокоилась. Эти гормоны совершенно вымотали меня окончательно. Утром я хотела тебя убить за то, что ты так и не решил с именем, в обед я хотела мидий и картофеля, а к ужину внезапно захотела тебя...

Я от души расхохотался и поцеловал раскрытую ладонь своей супруги.

- Ладно, пора перестать тебе морочить голову дурацкими именами вроде Меридит и Пэрис. Дело в том, что я уже довольно давно придумал одно, уверен, что ты тоже об этом думала, но постеснялась просить. Малышка Рене Каллен. Имя женщины, подарившей тебе жизнь достойно того, чтобы его помнили.

Белла прижалась ко мне изо всех сил, шепча мне в грудь:

- Спасибо! Ты самый лучший мужчина на земле!

- О, это в тебе говорят посторгазменные гормоны, - подразнил я, за что получил шлепок ладошкой по предплечью.

- Нет, посторгазменные гормоны говорят мне, что нашу малышку должны звать Рене Эсме Каллен. Имя женщины, подарившей тебе жизнь... - я расплылся в довольной улыбке, оставляя мягкий поцелуй на твоей макушке.

- Договорились, если только ты обещаешь больше никогда не употреблять слово "оргазм" в одном предложении с именем моей матери.

Я жил в раю тридцать шесть недель твоей беременности. Каждый день приносил счастье и радость, и хотя волнение не оставляло меня ни на минуту, я решил жить положительными эмоциями столько, сколько будет возможно. И так было вплоть до того самого дня, который был самым страшным испытанием, самым жутким кошмаром в моих снах. Еще долго меня преследовало это утро в моих снах.

Я был в полудреме, когда скрипнула кровать. Очевидно, моя доченька снова толкала свою мамочку в животик. Ты встала, и я услышал звук шагов и скрип кресла-качалки.

-Родная, ты в порядке? - пробурчал я сквозь сон.

- Кажется, голова болит, и тошнит, - явно обессилено ответила моя кареглазая.

- Принести тебе водички? - спросил я взволнованно.

- Нет, лучше достань тонометр из аптечки, - я вскочил, будто ошпаренный, побежал на кухню, где не привыкшими к свету глазами разглядывал "спасительный шкафчик" - как называл его Карлайл.

Я смотрел, как моя драгоценная супруга внимательно вглядывается в цифры на аппарате измерения давления. Я услышал судорожный вздох перед тем, как любимые уста перепугано прошептали:

- Эдвард, нам срочно нужно в больницу!

Сердце рухнуло в один момент, накрывая меня волной отчаяния. Счастье не может быть вечным, судьба не забудет предъявить счет за все минуты, когда жгла тебя в муках адского пламени. И теперь было мое время гореть в огне беспомощности.

Я гнал как умалишенный и был в больнице уже через пятнадцать минут. Белла была притихшая и лишь медленно наглаживала свой живот. Казалось, она прилагала все усилия к тому, чтобы держать себя в руках. Уже в машине она позвонила моему отцу.

- Папа! Прости, что так рано звоню, но... - моя кареглазая сделала глубокий вдох, чтобы договорить. - В общем, мы с Эдвардом едем в больницу, у меня наросли признаки гестоза, тошнота, анурия, давление сто пятьдесят на девяносто. Пожалуйста, приезжайте скорее.

Уже через десять минут Беллу разместили в палате, куда вбежал растерянный Каллен-старший, на ходу приговаривая, что все будет хорошо.

- Карлайл, я знаю, что такое эклампсия! - прорычала моя обычно покладистая жена. Отец крепче сжал ее руку, смотря своим понимающим взглядом. Я знаю этот взгляд, папа сейчас был напряжен до предела, и это пугало до чертиков.

- Только преэклампсия, дочка. Мы успеем, я уже вызвал хирургов, операционную подадут менее чем через полчаса.

- Спасибо, папа, - он поцеловал тебя в лоб, такой отеческий жест заботы.

Белла подняла взгляд, и там плескалось отчаяние. Впервые в жизни я был так напуган. Не зная, что именно отражается в моих глазах, я сделал глубокий вдох, собирая все свои силы, желая забрать твой страх. Но моя кареглазая была бы не Беллой, если бы не беспокоилась за других.

- Эдвард, послушай, ничего не случиться. Сейчас я усну, а проснусь уже мамочкой, для нашей малышки. - Я подошел ближе, присаживаясь на кровать, обнимая любимую за талию, притягивая к себе, я был не способен терпеть расстояние между нами в эту минуту. Мне необходимо было чувствовать, что ты из плоти и крови, что рядом. Белла спрятала лицо у меня на груди, а я вдыхал успокаивающий аромат каштановых волос, целовал макушку.

- Эдвард, я клянусь тебе, что все будет хорошо, слышишь. Я обещаю, что мы будем растить нашу дочурку вместе, обещаю вернуться, понимаешь. - Я неосознанно сжал руки крепче, будто пытался удержать песок, ускользающий сквозь пальцы, этим песком была моя жизнь.

- Изабелла Мари Каллен, клянусь, тебе лучше сдержать данное мне обещание, потому что нет и не будет места, откуда я тебя не достану. - Это была не шутка, мне не было жизни без моей кареглазой, и, к черту слюнявые романы, где мужчины плачут и сюсюкают, я был в ярости, в истинной агонии, я горел в огне беспомощности.

- А ты не такой уж и мягкий, да, Эдвард? - произносишь ты с вызовом.

- Нет, я властный тиран, но тебе лучше не знать этой моей стороны, - отвечаю я когда-то уже произнесенной фразой.

- Я люблю тебя, Эдвард, и я не прощаюсь, - обещала моя девочка.

- Я люблю тебя, Белла! Только посмей! - угрожающе шептал я, с напором набрасываясь на губы моей горемычной.

Следующие сорок минут были моим чистилищем. Под пристальным взглядом наших друзей и родственников я метался по комнате ожидания. Не было сил сидеть на месте, и когда в комнату зашел бледный, как приведение Чарли, я почувствовал себя только хуже. Мы с твоим отцом обменялись крепкими рукопожатиями в знак приветствия и поддержки.

- Сел на первый же рейс из Сиэтла, - сказал он, словно оправдывался.

- Мы ждем новостей, - ответил я, прекрасно зная, о чем он хотел спросить.

Я сижу в послеоперационной. На кушетке передо мной лежит та, что держит мое сердце в заложниках. Прошел уже час, как закончилась операция. Из хрупкого тельца моей любимой жены торчат трубки и капельницы, подключенные к каким-то приборам. Я выгнал всех родственников из палаты, не желая делить еще и их тревоги. Сейчас нужно быть сильным. Я нужен моей кареглазой. Хирург сказал, что она потеряла около полутора литров крови, что за время операции был резкий скачок давления, это может иметь последствия и сейчас важно пережить критический период. "Если ваша жена проснется, узнает всех и будет говорить, то опасность позади. На данный момент мы не можем исключить геморрагический инсульт".

Я с трудом отрываю руки от лица, удивляясь тому, как сильно затекло мое тело. Аккуратно вкладываю свою кисть в ее ладошку, поглаживая большим пальцем тыльную сторону.

- Послушай, родная, - говорю я хриплым голосом. - Я знаю, что у нас с тобой все всегда наперекосяк. Ты же понимаешь, такая дурацкая удача - и ты у меня просто собираешь неприятности. Но только посмотри, через что мы прошли? И все это не имело значения в сравнении с тем, как сильно мы счастливы вдвоем. Если бы ты видела этого ангела, что подарила мне, то наверняка бы потребовала у врачей отдать ее прямо сейчас! Уж я-то тебя знаю, упрямая моя, - горько усмехнулся я. - Милая, ты должна собрать все свои силы и выздоравливать, потому что впереди нас ждет еще тысячи тысяч счастливых дней. Мы будем растить дочурку, обожать ее, баловать, слегка журить и снова баловать. Будем сетовать, что она растет так быстро, и ненавидеть всех ее ухажеров. Будем гордиться ею, когда она поступит в колледж, сдаст на бакалавра. Я возьму у Чарли ружье, когда парень впервые придет за ней на свидание. А ты станешь ругать меня и прятать оружие. А когда она, будучи уже молодой девушкой соберется замуж, то мы просидим всю ночь, и я расскажу тебе нашу историю: каждую минуту каждого дня, любовь моя. Расскажу, чтобы навсегда оставить ее в нашем сердце, чтобы показать, как я благодарен тебе за счастье, что подарила мне. Ты только проснись, пожалуйста, и назови меня по имени, я буду знать, что все хорошо.

Я сидел на неудобном стуле уже больше четырех часов. Заходили Карлайл и Эсме, каждый из них приносил кофе и рассказывал, что наша доченька в порядке, все показатели в норме, что она спит своим детским сном. Это делало меня на мгновение счастливым: у меня были хорошие новости для Беллы, она не зря терпела все это. Но с каждой минутой отчаяние накатывало, словно бездушное цунами, что могло поглотить целые города. В груди разливалась тупая боль, страх съедал изнутри. Чтобы хоть ненадолго отвлечься, я склонил голову на твою кушетку, желая провалиться в забытье, сократить время этих мучений в неизвестности. Я был нервно истощен, раздавлен грузом этого несчастья. В этот раз злодейка-судьба раздала слишком плохой расклад. Три туза на мизере, так сказать.

Я вздрогнул, когда почувствовал какое-то невесомое шевеление в моих волосах. Боясь отрывать голову от простыни, чтобы не спугнуть удачу, я тщетно пытался унять гул своего сердца, отбивающего чечетку со скоростью света. Перестав дышать, я сосредоточился на мерном звуке прибора, подключенного к тебе. Если это не игры разума, то он пищал сейчас чаще, чем последние четыре часа. Я мысленно произнес молитву перед тем, как поднять взгляд на мою Беллу. На меня смотрели два карих омута на измученном лице, но это было неважно. Значение имело только то, что отражалось в твоих глазах: любовь, страх и волнение! Я готов был разрыдаться от облегчения! Черт, могу поклясться, что чувствовал, как в глазах предательски защипало.

- Господи, любимая! - выдохнул я, борясь с желанием сжать тебя в своих объятиях, чтобы не потревожить капельниц и датчиков.

Белла с трудом сглотнула, еле слышно произнеся:

- Родной, как она? - теперь я всерьез опасался, что просто взорвусь от переполнявшего меня счастья. Я точно знал, что все позади, чтобы не ждало нас дальше - мы справимся. Моя горемычная здесь, она не покинула нас, у меня есть прекрасная дочь, и, клянусь Богом, я дам им все, каких бы трудов это ни стоило.

- Она так похожа на тебя, и так прекрасна! - произнес я с нескрываемой гордостью.

Это последнее, в череде несчастий героев. Впереди - лишь эпилог, и хотя многие уже догадались, что именно ждет в финальных титрах - надеюсь, вы пройдете этот путь вместе со мной и Inmanejable до конца. Всем счастливого года. Не прощаюсь, ваша Анастасия.[color=orange]