Форма входа

Категории раздела
Творчество по Сумеречной саге [264]
Общее [1686]
Из жизни актеров [1640]
Мини-фанфики [2734]
Кроссовер [702]
Конкурсные работы [0]
Конкурсные работы (НЦ) [0]
Свободное творчество [4826]
Продолжение по Сумеречной саге [1266]
Стихи [2405]
Все люди [15365]
Отдельные персонажи [1455]
Наши переводы [14628]
Альтернатива [9233]
Рецензии [155]
Литературные дуэли [105]
Литературные дуэли (НЦ) [4]
Фанфики по другим произведениям [4317]
Правописание [3]
Реклама в мини-чате [2]
Горячие новости
Top Latest News
Галерея
Фотография 1
Фотография 2
Фотография 3
Фотография 4
Фотография 5
Фотография 6
Фотография 7
Фотография 8
Фотография 9

Набор в команду сайта
Наши конкурсы
Конкурсные фанфики

Важно
Фанфикшн

Новинки фанфикшена


Топ новых глав лето

Обсуждаемое сейчас
Поиск
 


Мини-чат
Просьбы об активации глав в мини-чате запрещены!
Реклама фиков

Давным-давно в Китае
Действие происходит в 1926 году во время Гражданской войны в Китае. Эдвард - сельский врач, Белла - строптивая дочь миссионера. Столкновение неизбежно.

Рояль не помешает
Они встретились в загородном доме его родителей. Что дальше?

Игры судьбы
Что если кто-то, обладающий неограниченными возможностями, решит вмешаться в судьбу человека? А если ставкой в этой игре служит твоя любовь, твоя жизнь?..
Смогут ли Эдвард и Белла снова быть вместе? Что им придётся преодолеть на пути к своему счастью?

Неотвратимость
Я был опасен для Беллы, я знал это всегда, а сейчас удостоверился в правильности своих мыслей. Я бы оставил её навсегда, чтобы уберечь от такого монстра в человеческом обличии, но не мог нарушить клятву, данную ей однажды. Тогда я уже принял это, как потом оказалось, неверное решение, которое едва не привело к её и моей гибели. Хотя бы эту ошибку я постараюсь не повторять.

Противоположности
Сборник мини-фиков для всех поклонников Драмионы

Dreamcatcher (Ловец снов)
Эдвард — вор, забравшийся в дом к Белле накануне Рождества. Но охотится он не за обычными ценностями…

Исключительный вкус
Высокомерный, популярный шеф-повар, британец Эдвард Каллен, произвёл неизгладимое впечатление на Беллу Свон, директора фирмы, обслуживающей банкеты, задолго до того, как каждый нашёл свой путь к успеху. Вооружившись кошкой и однажды коварно пошутив, Белла и подумать не могла, что повысит градус напряжения между ними.

Редкий экземпляр
Эдвард - вор, забравшийся в дом к Белле накануне Рождества.
Романтический мини.



А вы знаете?

...что, можете прорекламировать свой фанфик за баллы в слайдере на главной странице фанфикшена или баннером на форуме?
Заявки оставляем в этом разделе.

... что попросить о повторной активации главы, закреплении шапки или переносе темы фанфика в раздел "Завершенные" можно в ЭТОЙ теме?




Рекомендуем прочитать


Наш опрос
Каким браузером Вы пользуетесь?
1. Opera
2. Firefox
3. Chrome
4. Explorer
5. Другой
6. Safari
7. AppleWebKit
8. Netscape
Всего ответов: 8474
Мы в социальных сетях
Мы в Контакте Мы на Twitter Мы на odnoklassniki.ru
Группы пользователей

Администраторы ~ Модераторы
Кураторы разделов ~ Закаленные
Журналисты ~ Переводчики
Обозреватели ~ Художники
Sound & Video ~ Elite Translators
РедКоллегия ~ Write-up
PR campaign ~ Delivery
Проверенные ~ Пользователи
Новички

Онлайн всего: 146
Гостей: 136
Пользователей: 10
jekaterinakrasnova, bbbb4902, Milochk@1504, Nataly2784, Елена3259, 77777Змейка77777, moonflower7088, _Luca_, Zenya7717, mashenka1985
QR-код PDA-версии



Хостинг изображений



Главная » Статьи » Фанфикшн » Мини-фанфики

Мыс Доброй Надежды

2024-3-29
21
0
0
Название: Мыс Доброй Надежды
Обложка: 8
Жанр: Romance/Angst
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Изабелла (Изизи) / Эдвард (Капитан)
Бета: +
Саммари: В дар от горячо любящего его деда Эдварду Каллену досталась яхта с алыми парусами, на которой теперь, исполняя давнюю мечту детства, он бороздит воды Средиземного моря. Однажды, поддавшись любопытству, Эдвард решает проверить, заселена ли маленькая россыпь греческих островов возле обрывистого мыса. Только вот встречают его не тишина и покой безлюдной земли, а восхищенная улыбка женщины, уже много лет убежденной в том, что судьба ее - человек, прибывший к берегу под алыми парусами…



Саундтрек




– АЛЫЙ! – закричала она.
Огонь вызывающе блеснул, темно-карие глаза сверкнули, а голос мгновенно подскочил вверх на целую октаву. Она вскинула руки к небу, попыталась пальцами схватить убегающие к звездам искры. Заверещала.
– Алый! Алый цвет!
Кружком сидящие рядом девочки, переглянувшись, со всей серьезностью посмотрели на свою маленькую гостью. На их лицах нельзя было отыскать ничего, кроме сосредоточенности, но крикунья знала, что там насмешка. Это было не больше, чем спектаклем. Спектаклем-местью, правда.
– Большие надутые шторы, я вижу шторы! Простыня, которая треплется на дереве… парус! – предсказательница в экстазе сошедшего озарения прикрыла глаза, скривила губы (чтобы не засмеяться), ударила ребрами ладоней по выжженной теплой земле. Камешки на ней подскочили и опустились обратно. Пригнулось пару редких желтых травинок.
Алала – Крикунья – вполне соответствовала своему нареченному имени. Шепотом она не говорила никогда, крик стал ее голосом. И вряд ли бы с таким изъяном она отыскала себе верных подруг, если бы не умение предсказывать будущее. Алала на самом деле кое-что умела, так считали все на острове, но все же столь далекие события, тем более в человеческих судьбах, были ей неподвластны. Девочки из кружка гадалок знали это. Знала Алала. И только Изабелле, вечно попрекаемой из-за своего необычного имени, было невдомек.
– По городам, по городам, по морям, по морям… – вскрикивала, то и дело подскакивая на своем месте, Алала, жмуря глаза, – плывет и мчится как жар-птица, несется, жаром истекая, капитан, и ищет остров… ищет остров… нашел он остров…
Черноглазая Арахна, отвечающая за сбор кружка по вечерам четверга, многозначительно посмотрела на маленькую Изабеллу, со знанием дела протянув к ней руку. Ее длинные пальцы, вкупе с неожиданно высоким ростом для девочки, производили жутковатое впечатление. Зато оправдывали паучье имя, которое спьяну выбрал для внучки ее дед. А еще ей досталась от него хватка. Предсказания не были бесплатными – это сообщили новоприбывшей гостье сразу же. За парус и его цвет, за нарекание места встречи, Изабелла уже заплатила одной своей золотой сережкой, сейчас шел черед второй.
Девочка, задумавшись лишь на секунду и глянув на горящие под стать разведенному ими костерку в проталине между камнями глаза Арахны, все же послушалась. Протянула свою последнюю драгоценность. За надежду, говорят, и не столько можно отдать.
Собирательница чинно кивнула, двинув коленом сидящую справа от себя толстую Дамали, и когда короткие пальцы той забрали сережку себе, сохранив в складках фартука вместе с остальными драгоценностями, позволила Алале продолжить.
– Этот остров!
Ее крик, эхом отдавшись от камней, заскользил по примятой пожухлой траве к обрыву. Кружок собирался на возвышении мыса, подальше от маленькой рыбацкой деревни и поближе к морю, чьи брызги во время шторма долетали даже сюда. Море любило этот остров, но порой наказывало его. Бывало так, что из и без того немногочисленного населения пропадали в море две-три рыбацкие лодки. И никто их никогда больше не видел – штормы здесь были настолько же жестокими, насколько плодородной почва. Не будь рыбы, можно было выжить на фруктах и овощах… однако насекомые были страшнее даже неудержимой стихии.
Остров Хеномелес на юго–западе архипелага Малых Кикладов имел площадь двадцать квадратных километров и население в двадцать-двадцать пять человек. Здесь осталось мало семей с детьми, многие уезжали, но некоторым, как Изабелле, просто некуда было ехать. Оставалось прозябать здесь. Тем более, до ближайшего материка напрямую по морю было двести километров.
– Этот остров? – будто бы сомневаясь, переспросила Дамали, играя свою роль для наивной гостьи.
– Молчи, глупая! – перебила ее Арахна, вступая на арену, – дай досказать! А то предсказательница замолчит и провидение на нее снизойдет не скоро.
Благодарно посмотрев на нее, Крикунья кивнула и продолжила. Для пущего эффекта она даже обернулась к Изабелле, не моргая, глядя в ее золотисто-карие глаза.
– Он придет за тобой на остров, Изизи. Он прибудет на корабле с алыми парусами и увезет тебя. Он подарит тебе весь мир, если ты захочешь. И конечно же, он уже в пути. Его корабль с каждой минутой все ближе к нам…
Губы ошарашенной Изабеллы задрожали. Она придвинулась к предсказательнице, нерешительно тронув ее плечо ладонью.
– Приплывет за мной, Алала? Правда?
Возможно, имей Крикунья больше сострадания или, раз уж на то пошло, хотя бы совесть, она не стала бы делать из жизни маленькой Изабеллы сплошное нескончаемое ожидание чуда. Она не дарила бы ей надежду, которой не суждено осуществиться, и которая неминуемо разобьется, как рыбацкие лодки, о суровую действительность.
Но у Крикуньи не было сострадания, у нее была лишь зависть. Среди черноволосых и черноглазых девочек, населяющих остров, каштановые локоны Изабеллы и ее яркие и большие золотисто-карие глаза вызывали трепет и восторг. Редко кто не оборачивался ей вслед и редко кто ей не улыбался.
Матерью Изабеллы была итальянка, такая же прекрасная, как и море на закате. Она прибыла на этот остров с какой-то благотворительной миссией, и, встретив отца Беллы, решила остаться. У них получилась неплохая семья, у них была любовь, и плодом этой любви стала очаровательная девочка – эту сказку местные старушки любили рассказывать детишкам, собирающимся под их окнами по пятницам, чтобы послушать интересные рассказы. Телефонов, телевизоров и прочей техники, если не считать моторы двух самых дорогих лодок, на острове не было.
Алала не слыла красавицей, она даже и полукрасавицей не слыла. Но она не была наивна, была умна и умела все повернуть в свою пользу. Поэтому она и не задумалась, когда серьезным тоном заверила свою гостью:
– Все, что я говорю, правда. Я так вижу – и оно сбывается. А если не веришь, иди отсюда вон.
Изабелла поспешно смолкла, быстро кивнув, и отодвинулась, убрав руку. В ее сердце затеплился огонек надежды. Зажегся, как зажигается от спичек бумага. И стал расти, перекидываясь на близлежащие уголки сознания. Сжигая их.
Она не заметила, восторженно вглядываясь в горизонт, подернувшийся предрассветной синей дымкой, как Алала, Арахна и Дамали тихонько обсудили, сколько получит каждая из них за такой сеанс, а потом, забрав обе сережки Изабеллы, двинулись вниз, к деревне.
Предсказания на сегодня были окончены.
Замешкавшаяся Изабелла вспомнила, что забыла спросить, как выглядит этот прекрасный принц под алыми парусами, сколько ему лет, где он живет, откуда о ней знает… и почему паруса у него красные, алые даже, когда этот цвет считается на острове несчастливым?
Она запаниковала и обернулась, пытаясь придумать, что еще может предложить девочкам, но их уже и след простыл. На вершине мыса она осталась одна.
Грустно вздохнув, Белла села на траву, какую следовало бросить на угольки затухающего огня, и посмотрела на море. Спокойное, темное, соленое и делающее воздух влажным. Море, которое и дарило жизнь, и убивало. Бескрайнее море.
Ее отец был в числе тех, кто ощутил на себе всевластие морской стихии. Его лодка была в числе трех, которая не вернулась с рыбалки пару лет назад, и Белла навсегда запомнила крики и слезы сошедшей с ума матери, когда она рвала зубами подушки и царапала деревянные стены дома своими ногтями. Она быстро затухла – не прошло и полугода. Теперь все, на что была способна прежде прекрасная и утонченная итальянка – приготовить обед и убраться дома. Она не жила, она существовала. И Изабелле, даже в ее девять лет, это было ясно как день.
Но теперь ожидание такого же существования для себя было в прошлом.
Девочка сидела, смотрела на воду и понимала это. У нее была не мечта, нет, у нее была надежда. Вера была. И вера эта с каждым днем призвана была лишь крепнуть. Алала не обманула, подсказывало детское сердечко, Алала сказала правду. Зачем ей лгать?..
С той ночи, кончившейся как никогда ярким рассветом, Белла стала называть мыс, на котором состоялось предсказание Крикуньи, мысом Доброй Надежды. По сути, вторым из существующих, но откуда же ей было это знать? Просто такое название воплощало все то, что она в него вкладывала.
Да и не в названии было дело. Речь шла о мечте.
А мечты, особенно самые страстные, как говорят, всегда сбываются…

* * *


– Сто сорок миллионов и двадцать пять тысяч долларов.
Лишенный эмоций голос, сосредоточенность, выражение лица «меня ничем не удивить» и выпрямленные пальцы с идеальным маникюром. Самый дорогой, а потому самый неподкупный адвокат Италии. Под стать стране рождения, в хрустящей белоснежной рубашке, галстуке, сочетаемом с запонками, и кожаными остроносыми туфлями. Альфонсо Арзезо – Дьявол Завещаний – никому еще просто так кусок имущества не отдал, все по букве закона.
– Особняк на острове Сицилия, Италия, коттедж на острове Лампедуза, Италия, и, что важнее всего, белая парусная яхта Finngulf 37 с красным парусом.
Мужчина, занявший темное кресло возле давно не зажигаемого камина, насилу кивнул. Оглашенное завещание, которое ему предстояло услышать первым, как единственному прямому наследнику Карлайла Каллена, не интересовало молодого итальянца. Гораздо больше его занимали – почти терзали мысли – что вовремя он, как всегда, не успел. Пунктуальность, столь восхваляемая дедом, не передалась внуку по наследству. В самую ответственную минуту, в роковой момент он оказался слишком далеко, чтобы попрощаться. И когда приехал, остывшее тело лежало в гробу на белом мягком шелке – под цвет выцветшим волосам Каллена-старшего.
И вот теперь деньги, особняки… а человек? Для Эдварда Карлайл был единственным близким родственником, практически его душой. Он единственный не отвернулся от него, когда внуку понадобилась помощь, и он единственный, день за днем сдерживая яростные порывы и ворох оскорблений, присматривал за ним, пока алкогольная зависимость не отпустила.
Своего дед добился – Эдвард больше не смотрел на спиртное. Однако сердце его, похоже, заплатило высшую цену – оно и наказало непутевого внука.
– Парусная яхта с красным парусом, мистер Каллен, главная составляющая коллекции вашего деда, – тем временем продолжал адвокат, меряя ровными, размеренными шагами вычищенный паркет резиденции Карлайла, – за нее могут поспорить, но право выбора за вами. В крайнем случае, можете передарить.
– «Алые паруса»… – шепнул Эдвард.
– Что-что, мистер Каллен? – Альфонсо сделал вид, что слушает, но так и не дождавшись продолжения, покачал головой, складывая в свою папку лист с подписью Карлайла, – впрочем, не суть важно. Судебный процесс не затянется и совсем скоро вы сможете вступить в права наследования. Уверяю вас, что сделаю все, чтобы каждый цент, переписанный на вас, за вами же и остался.
Эдвард сдержался, чтобы не усмехнуться. Как минимум пятнадцать-двадцать тысяч сразу же перейдут на счет Арзезо. Услуги дорогих людей и стоят дорого – ничего не попишешь.
Поэтому все, что Каллен сделал – согласился. Кивком головы.
– Где находится яхта? – поинтересовался он, наливая себе воды со льдом из хрустального графина, прежде отданного под виски, – и когда я смогу ее увидеть?
– С ней связана какая-то история, мистер Каллен?
– Она – составная часть коллекции, мистер Арзезо. Вы сами сказали.
– Да, – тот со знанием дела согласился, сделав неглубокий вдох, – яхта в данный момент у острова Понца, ваш дед пожелал оставить ее там до вашего приезда.
Эдвард улыбнулся – Карлайл любил Понца. Там он встретил Эсми.
При воспоминании о бабушке, ушедшей так рано, но так много привнесшей в жизнь их обоих, он покачал головой. Теперь скучать ему предстоит по ним двоим.
Это ведь Эсми первой прочитала ему самый знаменитый рассказ Грина. И в ту же неделю, удивив внука, Карлайл надел на яхту красный парус, превращая, как и Грей для Ассоль, мечту в реальности. Воплощая ее.
Это событие стало его маленьким личным чудом. Его верой. Можно ли такое забыть?
– В первую очередь мне нужна яхта, – обернувшись к адвокату, заявил Эдвард. Он был одет гораздо проще, не так претенциозно, но все же и дорого, и со вкусом. Карлайл в обход сына Джулиано переписал большую часть своего имущества на внука, зная пристрастия первого к дешевым развлечениям. Эдвард же, родившийся от первого брака Джулиано с англичанкой Джулией (ирония судьбы), стал его счастьем, вдохновением и надеждой. Статный, воодушевленный, заинтересованный во всем и вся и буквально жадный до открытий. Они с Карлайлом лелеяли мечту пройтись под парусом по Средиземному морю, собирались даже этой осенью… но не успели.
Теперь же Каллен-младший, отодвинув все навалившееся на потом, принял сиюминутное решение исправить такое неправильное положение дел. Со ста сорока миллионами ему не было жуткой необходимости думать о работе прямо сейчас. Пора в отпуск.
– Дома?..
– Деньги и яхта. Дома потом, – Эдвард качнул головой, впившись пальцами в мраморную полку камина, – у меня есть незавершенное дело и эти два составляющих позволят его завершить.
Альфонсо не задавал вопросов. Он спрашивал только тогда, когда было нужно, а уж влезать в душу и вовсе не умел. Его дело – завещание. Его работа – суд. А на какие цели собирается спустить сотню миллионов мальчишка (в свои пятьдесят пять двадцативосьмилетний клиент был для него именно мальчишкой) значения не имело вовсе. Вознаграждение в любом случае последует.
Поэтому адвокат собрал бумаги и просто вышел, прикрыв за собой дверь.
А Эдвард вытащил из стола деда карту мира, с яростным нетерпением принявшись орудовать маркером по пожелтевшей бумажной поверхности. Прокладывал маршрут.

Двумя неделями позже после (как и предполагалось) оглушительного разгрома Альфонсом Азезо «бедных родственников», претендующих на то, что не было им отписано, Каллен находился на борту своих «Алых парусов», наблюдая в кокпите за работой капитана и с воодушевлением встречая холодные морские брызги возле бортов. Носом яхта разрезала воду, орошая все вокруг влагой, и неслась вперед. Она оказалась не просто парусной, а парусно-моторной – Карлайл был предусмотрительным человеком.
Первым пунктом их длительного путешествия были, конечно же, итальянские острова. Перемещаясь от города к городу, от острова к острову, они заново знакомились с собственной культурой и традициями.
Отбросив желание забыть свое горе литрами виски или водки, Эдвард преобразовал его в исполнение давней мечты – и своей, и дедушкиной. Скорбь не была скорбью как таковой, хотя какая-то часть сердца его внука, несомненно, умерла вместе с Калленом-старшим. Но то ли море воодушевляло, то ли смена обстановки, то ли просто сам факт свободы и бесконечного удовольствия новых открытий, но слез не было. Больше нет.
Вместо этого Эдвард собирал свою собственную коллекцию сувениров, под стать той, что украшала виллу деда в Риме. Карлайл был страстным путешественником… но Эдвард хотел его превзойти.
Последующими пунктами направления значились греческие острова, а потом Кипр. Команда была оплачена до сентября и не было никакой нужды поворачивать обратно раньше времени. Неблагоприятные погодные условия переживались в каких-нибудь приморских городках, а шквалистый ветер порой играл на руку, нежели трепал нервы. Капитан был выбран очень опытный, а матросы свое дело знали. Один из них, к тому же, мог похвастаться действительным кулинарным талантом – может, правда то, что говорят, будто итальянцы с рождения хорошо готовят?
Еда вообще важная составляющая жизни любого государства и любой народности, однако итальянцы сумели превратить еду не просто в ритуал, а в целый культ – даже Эдвард, наполовину являющийся англичанином, не мог этого не почувствовать. Всю свою жизнь он провел на Апеннинах, а потому имел четкое представление о съедобном и несъедобном в собственном рационе, но повар все требования без труда удовлетворял. В богатой жизни тоже были свои плюсы, хоть и не заменит она живого общения и семейного тепла, теперь окончательно канувшего в лету.
Тот самый случай, к слову, перевернувший жизнь Эдварда Каллена на до и после, так же произошел во время обеда. Он приканчивал спагетти с морепродуктами и чернилами каракатицы, попутно разбираясь с послеобеденным маршрутом. Они бросили якорь в море, недалеко от греческого архипелага Малых Кикладов, и как раз думали, какой остров посетить до заката – здесь их было слишком много.
Эдвард неспешно зачеркивал крестиками те острова, какие его не интересовали, сверяясь с «Энциклопедией мореплавателя», как наткнулся на кружок замысловатой формы. Он чем–то напоминал плод айвы, закругляясь снизу и удлиняясь кверху. К тому же, зеленым листочком в морскую бескрайнюю глубину отходил от него небольшой мыс, преступно напоминающий форму мыса Доброй Надежды, какой они с Карлайлом посещали, когда Каллен-младший был ребенком.
Заинтересованный, мужчина не упустил шанса узнать про остров побольше, поискав его название – странное до ужаса – Хеномелес – в книге. Однако результатов найдено не было – только рассказ о каких-то кустах. Остров знаменит растениями?
Эдвард нахмурился, гоняя по тарелки остатки розовой креветки. Ему становилось все интереснее.
– Алекс, – он подозвал одного из матросов, кивнув на карту, – что за остров?
– Необитаемый, – пожал плечами тот, – вроде Андимилоса или Полиегоса. Маленький и зеленый, наверняка там тоже пасут коз жители Кимолоса.
– Думаешь, там только козы?
– Слишком далеко от суши, чтобы быть населенным, – матрос прикусил губу, – хотя кто его знает… сейчас же не Средневековье. Существуют и лодки, и самолеты.
– Стоит на него посмотреть? – Эдвард прищурился, повернув карту чуть влево и приблизив кончик маркера к точечке суши посреди бескрайнего моря.
– Нам нужно где-то пришвартоваться на ночь в любом случае, сэр, – вежливо ответил матрос, – но выбор за вами. Отсюда недалеко до Куфониси, можно переночевать там.
Усмехнувшись, Каллен отодвинул от себя пустую тарелку, сделав глоток яблочного сока из запотевшего от жары стеклянного стакана.
А затем маркером обвел остров жирной красной линией.
– Плывем на Хеномелес, передай всем. И если ветер хорош, пусть выключают мотор и ставят алые паруса.

* * *


Как и на любом острове Средиземного моря, будь то Италия или Греция, а может и вовсе Кипр, в разгар полуденной жары на Хеномелесе наступала сиеста. Лодки возвращались из моря, рыбаки обедали, немногочисленные жители отдыхали, уложив детей спать, а море легкими волнами с барашками перетирало камни у берега в гальку. Сегодня оно было таким же лазурно-голубым, как и небо, постепенно, ближе к закату, наливаясь розовым и нежно–желтым.
Предзакатное время стало самым любимым временем дня в распорядке Изабеллы. Причиной этого она сама считала то, что небо на закате было алым, а облака, проплывающие по нему, располагали к фантазиям.
Девочка, какой предсказали встречу с загадочным капитаном иностранного судна, должного приплыть сюда, выросла. Волосы Изабеллы теперь вились ниже талии, как правило, переплетенные алыми ленточками, короткие детские шортики и майки сменили традиционные длинные юбки жительниц острова, идеально подходящие под легкие хлопковые блузки с закатывающимися рукавами. Чаще всего она ходила в балетках матери, опасаясь порезаться о камни на дороге, но на свой мыс Доброй Надежды традиционно их не надевала. Шла босиком. Любила чувствовать под ногами траву, песок и теплую землю. Возвращаться в тот далекий, казалось бы, всеми уже забытый день, и думать о каждом слове, сказанном Алалой.
Изабелла не была глупой, она была мечтательной. И за эту мечтательность очень часто оказывалась в дураках, потому что девочки, выросшие вместе с ней, потому что взрослые и даже мама не принимали проявлений столь бурной фантазии. Они называли веру Беллы извращенной, а ее саму – не самой одаренной женщиной. К ней даже не сватались. На острове на одну женщину приходилось как минимум два мужчины, а потому жен часто не хватало, но иметь под боком такую, как Изабелла, готовы были не многие. Ее мать, на какое–то мгновенье вырвавшись из своего забытья–существования, попыталась исправить ситуацию, в лицо высказав дочери, что такими темпами она навсегда останется в одиночестве. Но подобрать жениха не успела – умерла. И оставила дочь наедине со своими мечтами.
Белла никому не верила. Ни в какие убеждения, ни в какие разговоры, ни в даже утверждения, будто она – слабоумная. Посеянное Алалой в душе зернышко веры выросло в цветущее дерево, и теперь, сколько бы топоры по его стволу не стучали, отказывалось падать.
Девушке было двадцать лет, но она до сих пор отказывалась признавать существование страшной силы разочарований. В ее лексиконе не было такого слова.
И поэтому Белла всегда приходила на свой мыс, не пропуская и дня. Она сидела на земле, так же, как сидела и сейчас, она вглядывалась в горизонт, используя для наблюдений старый отцовский бинокль, и она не думала о том, что корабль может не приплыть. Смысл ее жизни был в предсказании завистливой подружки. Эта была та надежда, что держала ее на плаву. На острове было мало отрады, а его жители и вовсе были людьми крайне приземленными.
В ее правом кармашке на юбке вот уже как три года лежали стихи, обнаруженные в материнском дневнике, и датированные годом еще до ее рождения. Она вырвала эту страничку и никогда от себя не отпускала. Строчки в них заставляли ее верить еще больше прежнего.

Побеждая боль, побеждая смерть,
Мчится Капитан, мчится, чтоб успеть.
Алые, как кровь, паруса плывут,
Чистую любовь в светлый мир несут.

Девочка Ассоль ждёт на берегу,
Переносит боль, холод и жару.
Где-то, где-то там, через сто морей
Чудо-Капитан мчится всё быстрей.


Конечно же Белле было невдомек, кто такая Ассоль, почему в продолжении этих стихов капитана зовут Греем, и не является ли эта книжка отражением ее собственной судьбы? Чем все закончилось? Она перерыла малочисленную домашнюю библиотеку в поисках «Алых парусов», но не нашла. Не было такой истории. Не рассказали. Довольствоваться было позволено разве что стихами.
Этим днем не должно было ничего измениться. Белла так же перебирала руками травинки, чертила пальцами узоры на песчаной почве, глубоко вдыхала морской запах и следила за медленно садящимся кругом алого солнца.
Она потому и не поняла, что вовсе это не солнце движется к берегу по водной глади, из-за прежде его яркого прощального сияния. Усмехнувшись ночному ветру и решив, что тот самый час еще не настал, Изабелла поднялась на ноги и намеревалась уйти. На секунду обернулась – за биноклем, брошенным на траве. И вот тогда остекленевшими глазами наткнулась на воду.
Это не было солнцем, это было… кораблем? Большим, белым, идущим на парусах. На парусах запретного на острове, яркого, пронзающего цвета. Алых.
Белла ущипнула себя за руку, забормотав что–то, чего потом не вспомнила. Застывшая, пораженная в самое сердце, она стояла на краю высокого мыса, смиряясь с происходящим.
Какие чувства одолевают душу, когда сбывается самая главная мечта? Когда то, что никто не считал реальным, осуществляется? Когда наперекор и устоям, и жизни, и вообще всему на свете, происходит чудо? Алым парусом мелькает на горизонте…
Толком так и не придя в себя, Белла оглянулась назад, стараясь понять, видел ли кто-нибудь это еще, кроме нее?
Но сзади никого не было. Лодки с рыбаками уже вернулись в море на ночной клев, а женщины, видимо, занимались по хозяйству. Никто не ждал гостей в такое время. Никто вообще не ждал на Хеномелесе гостей…
Да что же это такое! Зачем она теряет время?!
Кое-как сделав глубокий вдох, Белла опрометью кинулась вниз, к берегу. Бинокль был позабыт там же, где всегда находил приют, а примятые юбкой мечтательницы травинки отказывались возвращаться к прежнему виду.
Белла бежала, держа полы своего наряда, не опасаясь острых камешков у берега, и думала, какой теперь станет ее жизнь. Вот теперь, когда этот корабль, почти мираж, появился-таки. Приехал за ней. И ее увезет.
Она бежала, задыхаясь, но не останавливаясь. Вниз по склону, потом по песку, потом по траве, а затем опять по склону. И только там, возле самого берега, где установили деревянные подмостки, ей удалось найти опору в деревянных перилах. Лестница была засыпана мелкими камешками и песком, но кого это волновало? Теперь уж точно нет.
Изабелла остановилась возле кустов японской айвы, хеномелеса, какую завезли на их остров еще сто лет назад. Колючие широкие кустарники с шестиугольными прекрасными цветами, защищенными острыми шипами. На них росла айва, но кому нужны плоды, когда цветы столь прекрасны? На острове, названном в честь этих кустарников, даже был посвященный им день-праздник. В него рыбакам запрещено было выходить в море.
Притаившись в зарослях, девушка попыталась успокоить дыхание. Легонько касаясь, она отодвинула ветки кустов пальцами, открывая себе обзор. И хоть вела себя совсем тихо, казалось, бешено стучащее сердце быстро ее выдаст.
Корабль, какого прежде Белла не видела никогда в жизни – искрящийся, металлический и белый (по–настоящему, а не выбеленный дешевой краской, как было на их лодках) – не стал подходить к самому берегу. Предусмотрительно оставшись на расстоянии трех сотен метров, он спустил на воду... самокат?
Затихшая девушка, затаив дыхание, наблюдала за странным средством передвижения, больше всего напоминающим либо ее детский самокат, либо старый мотоцикл дядюшки Херса, живущего здесь с незапамятных времен и накопившего на своего «дружка» непосильным рыбачьим трудом. Только вся разница была в том, что передвигаться его мотоцикл мог исключительно по суше, а вот этот, тот, который с корабля – по воде. Громкие ревом, от которого Белла содрогнулась, известив о своем прибытии, мотоциклы – не один, а два – направились к берегу. Прямо к самодельному причалу, откуда отправлялись лодки.
Сейчас я его увижу… он покажется мне, а я сразу его узнаю. Я знаю его уже. Я приму его любым. Но какой он? Он красивый? Он черноволосый? На кого он похож?
Мысли так быстро перебегали с одной стороны сознания на другую, что Белла с трудом успела контролировать и их, и ситуацию.
Мотоциклы остановились. Трое мужчин, двое в серых майках, а один – в светлой рубашке навыпуск и странного вида брюках, грубых и толстых, заглушили моторы. Резко выделяющийся на контрасте с остальными, водитель в рубашке выглядел совсем не так, как Белла представляла себе капитана Алого Паруса в самых смелых фантазиях, хотя, несомненно, был красив. Волосы у него были цвета карамели, а не сажи, большие зеленые глаза вместо черных ягод смородины, и, что невероятнее всего, белая кожа. Белла никогда бы не сошла за чистокровную аристократку Старого Света, но цвет ее кожи был все же ближе к снежному, нежели к цвету топленого молока, как у всего острова. За это ее так же не слишком жаловали… а у этого человека кожа была белой. Бледной почти. Схожей с ее.
Мечтательница заулыбалась.
Вот он, капитан. Мой капитан.
Незнакомец ступил на мель, взяв с собой одного из свиты, а второго оставив на мотоциклах в воде. Он изящно спрыгнул со своего ревущего коня на хлипкий причал, со скрипом прошествовав к берегу. Он с восхищением смотрел на остров и это грело Изабелле сердце, подсказывая, что далеко не случайно мужчина здесь оказался.
Белла знала, что он видит: углубленную бухточку, внутри которой они все находятся и которая выходит к морю пологим сходом, а так же возвышающиеся над ней скалы мыса. Ущелья невероятной красоты, заросли хеномелеса, нечто напоминающее плющ и, разумеется, пудру-песок. Чистый и неиспорченный даже за сотню лет. Истинно-природный, нетронутый.
Новоприбывший улыбнулся. Он что-то сказал своему сопровождающему и тот со знанием дела кивнул, повернувшись к сторожу. Показал на верх, на мыс, на скалы.
Они собрались идти вглубь острова? Уже? А разве он не был должен сперва ее позвать?..
Заволновавшись, Изабелла порезалась колючкой куста, дернув руку и выгнав наружу капельку крови, такую же алую, как виднеющийся на воде впереди парус. Она решила не медлить.
Вдруг капитан подумает, что приплыл за Алалой или еще кем? Вдруг он не помнит, как точно она выглядит? Вдруг собирается искать?
Ему нужно сказать. Определенно нужно. Он обрадуется, когда узнает, как верно и преданно Белла его ждала. Все эти годы.
Заулыбавшись шире, девушка отпустила ветки, обходя куст. По песку, больше не заботясь о том, чтобы поднять юбку, вышла на дорожку к берегу. Прямо напротив новоприбывших. Прямо на их глаза.
Первым ее заметил сторож своеобразных мотоциклов, похлопав стоящего рядом мужчину в сером по плечу. Забормотал что–то, указав на нее пальцем.
И почти сразу же, еще до того, как обратить внимание своего хозяина на девушку впереди успел главный помощник капитана, зеленоглазый сам обернулся к Изабелле.
Он был высоким – гораздо выше ее, он был стройным, явно не ленивым, а еще у него были длинные музыкальные пальцы – по красивому длинные, не как у Арахны. Наверняка он умел играть на пианино. Белла любила играть на пианино – ее научила мама.
Капитан ей вежливо кивнул и девушка поспешно зарделась.
Он меня узнал?..
– Здравствуйте, – поприветствовал, сделав шаг вперед, мужчина в серой майке. Он не был капитаном, Белла знала. Но он говорил по-гречески – и ей хотелось ответить.
– Здравствуйте, – она прикусила губу, засмущавшись, почему-то, своего наряда, казавшегося старым и потрепанным по сравнению с их… обмундированием? Неужели по ту сторону безбрежного моря так одеваются?
– Это остров Хеномелес, не так ли?
Изабелла посмотрела на капитана, выжидательно за ними наблюдающего и, судя по всему, не понимающего ни слова. Вот поэтому он и привез свиту, до нее дошло. Капитан не знал греческого. Капитан уж слишком сильно хотел ее увидеть, чтобы тратить время и учить его. Но как же им тогда общаться?..
– Да, остров Хеномелес, – девушка приветливо обвела рукой владения небольшой рыбацкой деревушки, а затем, к удивлению приезжих, кивнула на кусты вдоль берега, – вы кого-то ищете?
Ее сердце забилось быстрее в предвкушении ответа, глаза загорелись, а брови призывно выгнулись. Она давала им сознаться, сказать правду. Она показывала, что прекрасно понимает мотивы приезда. Алые паруса были очень красноречивы.
– Спроси, одна ли она здесь, – негромко попросил капитан, сложив руки на груди. Его глаза изучали островитянку, задержавшись на ее юбке, ленточках в волосах и белокожем личике.
Только вот для Беллы вовсе не зеленый взгляд в эту секунду оказался волнующим, а язык новоприбывшего. Ее родной. Второй родной. Мамин.
– Здесь рыбацкая деревня, – не дав сопровождающему и рта открыть, на чистом итальянском объяснилась она, – мы здесь живем.
Глаза капитана распахнулись и от неожиданности он даже опустил руки.
Он узнал меня? Вот теперь узнал, да? Да!
– Я сам, – мужчина положил руку на плечо бывшему переводчику, глаза в глаза глядя на Беллу, – позволите мне подойти, мисс? Я не очень люблю разговаривать криком. Я не причиню вам вреда.
Не любит кричать и заботится. Уже заботится обо мне, ну конечно. Алала была права. Я не зря отдала ей сережки. Он идеален…
Изабелла с готовностью кивнула, демонстрируя, что доверяет ему. Как же она могла не доверять?
Все еще удивленный, но теперь, к тому же, и нахмуренный, зеленоглазый все же сделал пару шагов вперед. Он был в кроссовках такого же белого цвета, как борт его корабля. Он любил белый.
– Мы не потревожили вас? Мы считали, остров необитаем…
Белла мягко рассмеялась его виноватому тону, очаровательно покраснев.
– Мы ждали вас…
Эдвард остановился, не дойдя до приветливой островитянки пару шагов.
– Ждали нас? – недоверчиво переспросил, с вопросом оглянувшись на свою свиту.
Девушка сжала пальцами края своего одеяния, кусая губу. Глаз оторвать от незнакомца у Беллы сил не было.
– Я ждала вас, – все же честно призналась она, взволнованно выдохнув, – и вы приехали.
– Вас здесь удерживают силой? Вы потерялись?
Обеспокоенность в его тоне заставила Беллу решиться на главное откровение и задать главный вопрос. В конце концов, все предсказания уже сбылись, корабль здесь, капитан рядом, от него пахнет морем и немного какими-то цветами, и его сильные руки, его улыбка… все пронизывает атмосферу вокруг.
– Вы приплыли за мной, верно? По городам, по городам, по морям, по морям… плывет и мчится как жар–птица, несется, жаром истекая, капитан, и ищет остров… ищет остров… нашел он остров… ЭТОТ остров.
Она без труда повторила запомненные, впаянные в память слова Алалы в ту ночь и едва не подпрыгнула на своем месте. Мечтательность, порой, переходит все границы.
Ошарашенный же зеленоглазый мужчина не понял ни строчки этой странной песенки… и так же не понял вопроса островитянки, хоть говорил на итальянском с рождения.
Его хватило только на одну фразу, от которой золотисто-карие глаза романтичной молоденькой девушки затянулись пеленой слез:
– А почему вы так решили, мисс?..

* * *


Нет, не было и не будет ничего страшнее человеческого разочарования. Не суть, в чем, порой даже мелочи приводят к фатальному исходу. Просто разочарование - сама по себе убийственная вещь, не зависящая ни от каких увещеваний и уж тем более убеждений. Воздушные замки рушатся куда чаще и куда больнее, тяжелее, нежели настоящие каменные сооружения пятнадцатого века. И порой из-под завалов вытащить человека просто невозможно…
Эдвард Каллен не был подонком, садистом или же попросту глупцом. В душе у него не было темноты, а в зеленых глазах – жестокости. Он просто оказался не в том месте не в то время и не на той яхте не под тем парусом. Не желая того, даже не думая о том, он разбил детскую мечту молоденькой островитянки, которая являлась ключевым звеном между понятиями «жить» и «существовать». Он рушил не подпорки, он рушил само это звено. И, конечно же, нельзя было его в этом обвинить. Эдвард просто ничего не знал.
Перед ним стояла улыбчивая, доверчивая, нежная девушка в юбке бог знает какого столетия, и блузке, которые в Турции сейчас продают как греческий антиквариат. В ее волосы были вплетены различного цвета ленточки, но превалировала алая, а на ее щеках был румянец. Была ли она гречанкой? Сошла ли она с ума? Кто его знает… но щеки ее пунцовели так же, как заросли кустарника вдоль кромки воды. За ними она, похоже, и пряталась.
– Это ваш корабль? – тихонько спросила незнакомка, сделав все, чтобы не заплакать.
Эдвард уже пожалел о грубости своей фразы и думал над тем, как извиниться, но какого черта, боже мой, она вдруг решила, будто он здесь из-за нее? Это какая-то игра слов на итальянском? Или греческий его эквивалент?
Каллен оглянулся через плечо на яхту, оставленную на всякий случай подальше от берега. На гидроциклах было надежнее добираться к нему, тем более, на них куда быстрее можно было уплыть.
– Мой, – он нахмурился, но ответил, – если вы о яхте… там нет корабля, мисс.
На незнакомое слово девушка не отреагировала.
– У вас красный парус.
– «Алые Паруса» – так называется яхта, – Эдвард почувствовал себя не в своей тарелке. Стоять рядом с ней было странно, да и вела себя девушка отнюдь не так, как он обычно привык видеть.
За его спиной напряглись матросы, и рука сторожа гидроциклов, он мог поклясться, дернулась к зажиганию.
– Значит, вы за мной, – упорно повторила островитянка, кое-как поправив свою залатанную юбку, – может быть, вы просто не знаете, кто я?
– Мы не знакомы, – Каллен кивнул. Ему казалось безумием продолжать эту беседу, но женские слезы, тем более по его вине и тем более после такой яркой улыбки были непосильной ношей. Прежде чем они отплывут на яхту, она перестанет плакать. Абсолютно точно. – Меня зовут Эдвард, мисс.
– Белла, – подавив всхлип, шепнула девушка, – Изабелла. Изизи. Вам это что-нибудь говорит?
В ее глазах была такая надежда, что Эдвард едва не подавился. За кого она приняла его? И кого она здесь ждет?
– К сожалению, нет, мисс. Вы говорите, вы здесь живете?
– На холме, – она энергично закивала, закусив губу, – мыс. Мыс Доброй Надежды.
Мужчина прищурился.
– Мыс Доброй Надежды?
– Наверху, – Белла ткнула пальцем в небо, имея ввиду тяжелый навес из скалы, отбрасывающий тень на песок, – я была уверена, что вы меня узнаете…
На ее щеках показались слезы. Они потекли вниз двумя ручейками и коснулись блузки. Щеки покраснели, а бледные пальцы стали поспешно их утирать.
Более жалкого зрелища еще стоило поискать.
– Ну зачем же, – не знающий, что делать, Эдвард, сам того не замечая, погладил девушку по плечам, – успокойтесь. Хотите воды?
Белла взглянула на него из–под потяжелевших от слез ресниц, и он сам же ответил на свой вопрос.
– Сейчас. Паоло, у тебя вода?
Расторопный матрос без лишних вопросов поднес боссу бутылку, но на его лице было такое же недоумение, каким совсем недавно окрасились и черты самого Эдварда.
После первого же глотка Изабелле стало легче. Она поглубже вздохнула, успокаиваясь, немного зажмурилась. Ей начало казаться, что это просто сон. Капитан еще не приплыл, а больное воображение уже рисовало, будто не узнает ее. Это шутка. Это розыгрыш. Это сон. Точно сон.
– Это не вы, – Белла сглотнула, уверяя себя в ошибке, как все эти годы уверяла в том, что корабль приплывет, и отошла на два шага в сторону. Вернула бутылку с водой, крышку… и еще на два шага. А потом развернулась и опрометью кинулась вдоль кустов к деревянной лестнице. Домой, на мыс.
Мало кто способен лицом к лицу столкнуться с разочарованием. Сразу же его принять.
Может быть, поступала она и не разумно, но, по сути, Белла всего лишь бежала от своей проблемы.
Эдвард ошарашенно смотрел как внезапно появившейся, так и внезапно исчезнувшей девушке вслед, сжимая в своих музыкальных пальцах пластиковую бутылку.
– На острове, часом, нет психбольницы? – хмуро позвал Паоло, став рядом с ним.
– Она определенно не в себе… – пробормотал Каллен, жалостливо взглянув на разметывающуюся в воздухе красную ленточку убегающей сеньориты.
– Она говорит, здесь есть деревня…
– Чего они только не говорят, – почему-то Эдварду стало неуютно, а под ложечкой предательски засосало, – наверное, нам лучше отправиться на Куфониси. Здесь может быть небезопасно.
Он положил только начатую бутылку с водой на землю, крепко закрутив крышку, а потом повернулся со своим сопровождающим к гидроциклам.
Решено было немедленно отплыть.
Но, к всеобщему удивлению возвратившихся из недалекого и недолго путешествия матросов и Каллена, капитан яхты доложил о надвигающемся морском шторме. Небезопасно было не оставаться в бухте, а выходить из нее. Мужчина сомневался, что даже на полной мощности мотора им удастся преодолеть двадцать километров опасной зоны к следующему далее острову. Логичным, здравым и самым наилучшим решением было бы остаться здесь. Хотя бы до конца штормового предупреждения.
Прагматичный, рассудительный и почти циничный в отношении всяких небылиц Эдвард на мгновенье задумался о каком–то знамении, наказании, или попросту злости высших сил. Греция – страна мифов. Но кто сказал, что мифы не могут ожить?.. По крайней мере, теперь появление и исчезновение девушки на берегу не выглядело как случайность. Тем более, о ее присутствии ничего не напоминало – поднявшийся ветер загладил следы на песке, бутылка осталась нетронутой, а незнакомки и след простыл – нигде не было видно ее фигурки, даже на пресловутом мысе.
Проклятый остров? Легенда о девушке с ленточками в волосах, которая ждет капитана с алыми парусами на корабле и живет на мысе Доброй Надежды. Это почти история Летучего голландца, ей богу. Дернул же его черт выбрать этот Хеномелес!
Команда была настроена менее пессимистично, но так же немного испугана. Матросы поделились своими наблюдениями на берегу и капитан стал бормотать что–то о рассказах бабушки… или дедушки? Будто бы на морских просторах такие встречи к несчастью.
Других лодок, людей, животных – да хотя бы вездесущих собак – за полдня так и не показалось на берегу. И сомнения от того лишь углубились.
К тому же, беда, как говорится, не приходит одна. К ночи погодные условия ухудшились, яхту то и дело поднимало на огромных волнах, и команда приняла твердое решение, что выдуманные призраки куда менее опасны, нежели реальные скалы и волны. Пока стихия позволяла, необходимо было подвезти яхту поближе к берегу и эвакуироваться на него. И пусть вид острова в сумерках был жутковатым, но здесь имелся какой–никакой пирс и твердая земля. С этим необходимо было считаться.
Единственным опасением как Эдварда, так и капитана было то, чтобы яхта не села на мель. В противном случае они могли и не выбраться с этого колючего айвового острова…
Правда, к моменту, когда все приготовления были завершены и яхта причалила–таки ближе допустимого, на берегу ждали уже не призраки с ленточками, а вполне реальные люди.
Всей деревней.

* * *


Проливной дождь, стучавший в окна Изабеллы, не обещал ничего хорошего. Разогнав солнечные облака и уничтожив надежду на тихую, спокойную ночь, он возвестил собой о приходе шторма.
Под стать полоснувшему по живому острым ножом разочарованию в капитане, в его судне и, впервые за столько лет, в предсказании той летней ночи, дождь не хуже накатившего горя заставлял плакать.
Обняв свою подушку, прижав к груди одеяло, Изабелла, так и не раздевшись, лежала на узкой постели, проливая горькие слезы.
Она не верила, не хотела верить, будто капитан ее не узнал. Это просто был не он. Это был другой. Мало ли алых парусов на свете?.. И мало ли из них причаливает именно к ее острову, к ее мысу, ну конечно…
Он. Он это был. Может, не захотел узнавать? Не понравилась? Не такой меня себе представлял?
Белла чувствовала себя настолько же сумасшедшей, насколько была счастливой, когда увидела на горизонте багровый цвет. Сейчас все слова местных жителей не были пустым звуком, а жалили как пчелы. Их насмешки, оскорбления, их выкрики вслед… и усмешка Алалы. Белла думала, она завидует… а усмехалась она, похоже, потому, что знала, что так будет. И капитан будет, и парус… но не к ней. Уплывет, сразу же ее увидев. Отвратительную и лишенную в жизни всего, кроме веры в чудеса и призрачной надежды на какой–то корабль.
Решают ли корабли проблемы?..
Она так увлеклась мыслями о том, почему не стала нормальной и, как все, не окунулась в жизненную рутину, заняв себя домом, мужем и детьми, раз уж на то пошло, или же мечтала о чем-то более земном, вроде переезда с острова или поступления в какой-нибудь университет, как в дверь постучали.
В дверь некому было стучать, Белла знала. Но стук упрямо раздавался, смешиваясь с дождем, и игнорировать его не получалось. В конце концов, могло случиться что-то срочное. Корабль смыло? Страшный шторм начался…
Изабелла забеспокоилась.
Она открыла дверь очень быстро, по своему обыкновению даже не спросив, кто там.
И почти сразу же, не успев отбежать, наткнулась на зеленые глаза, снежную кожу и темные волосы, обладавшие когда-то цветом карамели.
За спиной горе-капитана, какой не посчитал нужным узнавать ее, стояли еще четверо. И вид у них всех было далеко не удовлетворительный. Тяжелые капли проливного дождя падали на лица, мочили одежду, заставляли дрожать от порывов ветра и необычайно холодного воздуха. На мысе не было тепло. На мысе было либо жарко, либо холодно – иного не дано. С этой его особенностью Белла давно смирилась.
– Добрый вечер, – негромко поприветствовал ее Эдвард, неловко переминаясь с ноги на ногу, – Изабелла, ради всего святого, простите за позднее беспокойство, но ваш дом последний в деревне, где мы еще не были… – он перевел дыхание, опустив голову ниже. Капли с волос покатились по лбу и щекам, делая кожу еще белее, – вы не позволите нам переночевать здесь? Мы не займем много места и заплатим вам сполна, сколько захотите. Из–за шторма мы не в состоянии оставаться на яхте…
От неожиданности Белла даже не придумала какого-нибудь язвительного ответа – ее сердце просто забилось быстрее, а глаза повлажнели.
Ну конечно же никто их не пустил. Алый цвет на острове – цвет смерти. Алая кровь внутри рыбы, которую считают нечистой, алая кровь у людей, когда их разбивает о скалы или переворачивает на них лодки и режет досками и гвоздями, алые цветы у хеномелеса… и цветы эти защищают острые, колючие заросли. Есть отчего не любить определенный цвет.
Она замешкалась на секунду, посмотрев за спины путников, внезапно решивших искать убежище у нее в доме. Шел дождь, гремел гром, бушевало море под утесом и плыли по черному небу черные облака. Было бы в высшей степени ужасным деянием заставлять их пережидать такую погоду на улице. Она не могла пойти на это, даже помня свою обиду. Бывают люди светлые и чистые, бывают люди, для которых чужие страдания – свои. И Белла принадлежала к их числу, несомненно, потому что решительно распахнула дверь и отошла с дороги.
– Заходите.
Настолько же благодарные, насколько замерзшие, Эдвард и его команда протиснулись в узенькую полосу между косяками, попутно бормоча что-то об оплате. Белла их не слушала. Она терпеливо ждала, пока все окажутся внутри, готовясь запереть дверь.
Возможно, это было рискованно, пускать незнакомых людей к себе в дом, зная, что никто из деревни в случае, если они решатся причинить ей вред, не поможет. Но Изабелла рассудила, что, в крайнем случае, терять ей нечего. Капитана с алыми парусами она дождалась… хоть и не тем он оказался.
– Спасибо вам огромное, Белла, – искренне произнес Эдвард, останавливаясь у одной из стен.
По сути, дом девушки и был всего лишь небольшим пространством между четырьмя темными стенами, спасибо еще, что не деревянными. Внутри было две крохотных спальни, кухня, одновременно являющаяся и подобием гостиной, а также ванная комната. Все было отделано в светлых тонах, сочетая в себе белый, желтый и синий цвета. На диване и кроватях стояли остроугольные подушечки в цветастых наволочках – все не было настолько плохо, насколько, исходя из материального положения Изабеллы, стоило бы представлять. Колоритно. С любовью к стране и острову, где живет. С любовью к своему дому.
Сама же хозяйка молчаливо застыла у противоположной стены, скрестив руки на груди. Мокрые матросы, нерешительно стоя возле босса, не говорили ни слова, ожидая его действий. И вот тогда Эдвард понял, что он последний, кому здесь позволено молчать. Это недопустимо.
– Мы еще раз просим прощения за беспокойство, мисс…
– Белла, – недовольно исправила она, нахмурившись. Тоненькая складочка пролегла между бровей, а губы изогнулись от презрительности к слову «мисс».
– Мы еще раз просим прощения за беспокойство, Белла, – поправился зеленоглазый, поморщившись от того, как упала на деревянный пол парочка капель воды с его рубашки, – мы уйдем сразу же, как утихнет шторм, и не причиним вам вреда.
– Уплывете.
– Конечно же, несомненно уплывем…
– До рассвета уплывете, – заключила девушка, с удивлением обнаружив, когда поправила локоны, что вид ленточек в ее волосах их пугает, – и прекратите извиняться. Я буду спать в своей спальне, остальной дом – ваш.
Она не знала, почему на место мечтательности и романтичности пришла жесткость. Сейчас казалось жутко глупым верить во всю эту канитель с алыми парусами. Естественно, мама и подруги были правы – это невозможно. Паруса как паруса. Люди как люди. И не собираются они увозить ее с собой.
Вера в чудеса… как недостойно теперь это звучит.
– Вам нужна сухая одежда, – пробормотала она скорее для себя, чем для мужчин, поворачиваясь к шкафу, – у меня есть несколько вещей.
– Не стоит беспокоиться…
– Я все равно не стану носить мужскую одежду, – пожала плечами Белла, доставая вещи отца с верхней полки, – здесь несколько рубашек и брюк. Вам должно подойти.
И лишь затем, убедившись, что ее слова достигли ушей нежданных гостей, девушка позволила себе удалиться. Она прошла в спальню, закрыла за собой дверь на замок, и откинулась на подушки постели.
За сегодняшний день лимит добрых дел для незнакомцев исчерпан. Завтра все пройдет и забудется, как нереальный сон, коим всю сознательную жизнь она и живет. Утром будет как прежде – ожидание и вера наперевес с биноклем. А плохое забудется.
Разочарования, она очень надеялась, можно забыть.
Даже такие.

Когда Белла проснулась после беспокойного сна и повернулась на своей кровати в сторону окна, она была уверена, что утро наступило. Просто после шторма небо всегда серое и все затянуто тучами, потому и нет солнца.
Она зевнула, подумав, что вся эта вчерашняя канитель с кораблями была лишь игрой воображения, а затем приоткрыла форточку, запуская свежий утренний воздух в нагревшуюся на ночь спальню.
Только вот вместе со свежим воздухом, который был куда свежее, чем нужно, в комнату влетело одно очень неприличное слово, произнесенное мужским голосом.
Белла знала мало мата на итальянском, но этот, самый красноречивый, почему-то знала. И даже подпрыгнула на месте от того, что услышала его в столь неожиданное время.
Боязливо потянув штору в сторону, она выглянула в окно, ища грубияна глазами. Но найти не смогла – за окном были сумерки, доказывающие, что сейчас еще владеет воздухом ночь, а солнце взойдет хорошо если через полчаса-час. Она проснулась раньше нужного.
Растерявшаяся Изабелла не совсем четко понимала, что должна дальше делать. Ее разбирало не детское любопытство, правда ли, что ночные гости еще здесь? И в то же время холодил вены страх, а не готовят ли они ей какую-то ловушку? Благодарности благодарностями, но все-таки они мужчины. А мама еще давным-давно предупреждала ее об их сущности.
И все же, в битве между разумом и сердцем победило сердце. Белле непреодолимо сильно захотелось увидеть, что происходит снаружи. Под ее окном располагались заросли хеномелеса и ими, при желании, можно было здорово порезать кожу. Спрячется, если что, там.
Потому, мгновенно сменив ночнушку на одно из маминых платьев, достаточно короткое, но все же закрывающее нужные места, Белла накинула на плечи легкий платок и вышла из спальни. Только ей одной было известно, что из этой спальни (перестраховку никто не отменял) имелся отдельный выход. Прямо к краю утеса, чем она и пользовалась, и о чем в ее детстве переживали родители.
По узенькой каменной дорожке, наскоро обув шлепанцы, девушка шла прямо на звук продолжающихся негромких ругательств и тихого стона в ночной тишине, который можно было сравнить со звуком накатывающего на берег прибоя. Страдалец явно не хотел никого будить.
Дорожка повернула влево и Белла повернула влево за ней. Как раз к самому большому кусту, который ограждали четверо маленьких, низкорослых. В темноте их достаточно легко было принять за обыкновенную траву или, в крайней случае, безвредные цветы для клумбы.
Как раз здесь, на крохотной лужайке, и оказался тот, с кем увлечение каким–то делом и незнание свойств хеномелеса сыграли злую шутку. Целая ветка колючек, маленькая, но жутко острая, впилась в его ногу. И если дернуть не особым образом, а просто, чтобы выдернуть, большая их часть, разумеется, намертво всадится в кожу.
– Не трогайте, – поспешно прошептала в темноте Белла, выдав себя. Она увидела, как бледная рука протянулась к веточке, стремясь избавиться от нее.
Мужчина почти сразу же затих, громко сглотнув. Он оглянулся, пытаясь отыскать ее глазами, но из-за надежной защиты большого куста никак не мог этого сделать.
Зато прекрасно видела его Изабелла. И почти сразу же, как обернулся, поняла, кто попал впросак с кустами колючек.
Зеленоглазый капитан, сменивший мокрую рубашку современного покроя на старую, темно-серую, с широкими рукавами, и свои недоштаны, которые, как выяснилось, зовут джинсами, на нормальные хлопковые брюки рыбака терракотового цвета и кожаный жилет им под стать, сидел на земле. Ему не хватало только шляпы, которая валялась вдалеке. И, будь щетина подлиннее, возможно, он вполне сошел бы за чистокровного островитянина.
– Не трогайте, – повторила Белла, но уже громче, когда заметила, что теперь его желание вытащить колючки лишь усилилось, – вы раздерете все окончательно.
С прерывистым вдохом остановившись, Эдвард все же послушался ее. Нехотя, но убрал руку.
– Я вам помогу, – успокоила девушка, подходя ближе. Медленно, будто бы он мог наброситься на нее. И не теряла, даже когда приблизилась к опасным кустам, зрительного контакта.
– Я не думал, что они такие… – на его лице было страдание.
– Они защищают свою территорию, – она осторожно присела, намереваясь не задеть кусты сама, и быстро осмотрела его пострадавшую ногу, благо, в предрассветных сумерках это было возможно, – шипы – все что у них есть. Простите и поймите.
Эдвард невесело усмехнулся от такого заключения, поудобнее устроившись на траве. Оперся руками о землю как следует.
– Вы знаете, как ее выдернуть?
– Поверьте, мы с этим сталкиваемся каждый день, – кивнула Белла, приноравливаясь, чтобы боли было меньше, а толку больше. Самые маленькие колючки все равно придется выбирать руками, но две–три штуки это не десять. Уже прогресс. – На острове есть дети.
И с чего бы это ее пробило на откровенность?
Но мужчине, похоже, не было противно. Он ее слушал.
– Вы извините, я не хотел портить вам клумбу…
– Хеномелес е, как раз и портит, – она хмыкнула, берясь за веточку всеми пятью пальцами, – так что вы сделали доброе дело. Но теперь потерпите.
И дернула руку вверх, высчитав правильную траекторию. Со всеми, на удивление, колючками.
Эдвард рявкнул, сжав зубы, и ударил кулаком по земле. Под стать цветочкам растения, ткань его штанов заалела.
– Хеномелес?.. – спросил сквозь зубы, стараясь отвлечь себя от боли.
– Растение так называется, – Белла кивнула, откидывая ветку подальше и задирая его штанину, – в честь него и назван остров.
– А мы-то думали… – зеленоглазый поморщился, когда пальцы островитянки коснулись пострадавшей кожи.
– Все взаимосвязано, – будто бы извиняясь, пробормотала Белла, – вам бы рану обработать. У меня есть спирт, но он в ванной. Зачем вам вообще понадобилась клумба?..
Она спросила, а потом подумала, что спросила. И ответ, почему-то, будто бы только этого и ждал, всплыл в сознании. Полоснул острыми краями.
Белла мгновенно покраснела, ощутив жар на лице, и отпрянула от Эдварда.
Зеленые глаза лучились сожалением.
– Я не был уверен, есть ли у вас ванная, Изабелла… простите…
Ей захотелось усмехнуться, но она сдержалась. Вместо этого с готовностью протянула своему капитану руки, помогая подняться с земли.
– Теперь вы знаете, что есть.
Они переступили своеобразное заграждение из маленьких кустиков, направившись к дому.
Эдвард не удивился ни отдельному входу, ни размеру спаленки Изабеллы, ни даже банальному отсутствию перекиси, которую заменял чистый спирт. Его внимание привлекла картина, висевшая на стене и собранная из природного материала: цветочков, листочков и веточек.
Это был корабль с алыми парусами, большой и близкий. Он рассекал волны из выкрашенного в синий мха, лавируя по ним, и приближался к берегу из зеленого листа с веточкой посередине – мысом. Заглядевшись, мужчина чуть не споткнулся на ровном месте.
– Осторожно, – предупредительно придержав его за руку, Белла поспешно усадила капитана на свою кровать, где заранее застелила покрывалом простыни, – я сейчас вернусь, подождите.
Не собираясь понапрасну тратить время, Эдвард как следует огляделся вокруг, но больше ничего, достойного внимания, не увидел. Все было слишком маленьким, хоть и уютным. Но живя здесь, абсолютно точно несложно было заработать клаустрофобию.
Он медленно закатал штанину, пытаясь определить степень бедствия. Все оказалось не таким страшным, как представлялось на улице. Просто глубокие царапины с полукругами по всему периметру от соприкосновения с колючками. Кровь есть, но немного. Уж точно можно остановить.
Белла вернулась со спиртом и бинтом в одной руке, и кружкой воды в другой.
– Выпейте, – протянула свою ношу капитану, пока сама устроилась на полу.
Он и сказать ничего не успел, не успел даже сделать первый глоток, а девушка уже скинула крышечку с банки и опрокинула ее на тут же разгоревшиеся алым пламенем ранки.
Все-таки перекись современного общества куда более гуманный вариант…
Эдвард сжал зубы, стиснул пальцами ручку кружки. Но голову не запрокинул и вслух не застонал, чем гордился.
– Полностью заживет через три дня, – подвела итог Изабелла, аккуратно, убедившись, что ранки чистые, оборачивая бинт вокруг его голени, – они не ядовитые.
И только потом, с ощущением выполненного долга, позволила себе глубоко вздохнуть.
За окнами занимался рассвет, небо посветлело, показались среди солнечных лучей облака. Утро наступало. Шторм закончился.
– Очень красивая картина, – решив, что тишина никому не идет на пользу, мягко заметил Эдвард.
Белла сперва не поняла, о чем он, а когда обернулась и увидела, покраснела.
– Спасибо…
– Вы сами ее сделали?
– Да. Много лет назад, – ей стало неуютно, а ладони вспотели. Захотелось уйти куда-нибудь подальше и, наверное, не возвращаться.
– Это и есть тот самый корабль, которого вы ждали?
– Тот корабль не приплывет, – девушка качнула головой, нахмурившись, – так что картину пора снять со стены.
– Может быть, вы просто мало ждете? – сочувствующе позвал Каллен.
– Может быть, – неопределенно отозвалась Белла. С трудом, но выдавила улыбку, – вы можете сегодня поспать у меня. Вам нужно отдохнуть.
– А вы?..
– Я прогуляюсь, не беспокойтесь, – она покрепче завязала на груди платок, накинутый на платье, и улыбнулась уже искреннее, – здесь великолепные рассветы.
Эдвард не стал ей препятствовать. Каким-то уголком души Белла надеялась, что он хотя бы пойдет за ней, когда выходила за дверь, но он не пошел. Вместо этого, приняв ее предложение, он всего лишь прижал к себе подушку.
Скинув шлепанцы и сморгнув слезы, Изабелла направилась к краю мыса в одиночестве – как и всегда. В ее душе теперь не было место ожиданию чуда или предвкушению момента, когда увидит на горизонте алые паруса. Она была уверена, что больше того трепета и восторга, каким окрасился мир в момент причаливания корабля нежданных гостей, больше не почувствует.
Разочарование неминуемая вещь – так или иначе, раньше или позже. Просто стоило принять это во внимание. Просто не стоило делать из мечты культ и так им проникаться.
Теперь вся деревня знает, что предсказание Алалы сбылось и корабль под алыми парусами прибыл–таки к берегу острова. Несчастливый корабль, большой и белоснежный, который чуть не разметал на кусочки шторм. Но не забрал он Беллу, он приехал не за ней – он случайно оказался тут. В этом Алала ошиблась… или же просто подшутила над ней, а она приняла все за чистую монету.
Горько? Ну да. Неужели кто-то ожидал иного?
Глупость какая. И какая я глупая!..
Однако как только Белла подошла к краю, как только увидела на робких, ласковых волнах покачивающуюся яхту, чей парус был заправлен, но все же виднелся, отсвечивая алым цветом, все перестало казаться столь безнадежным. И даже пережитое уже не было проклятием.
Он был великолепен, этот сказочный не деревянный корабль. Зачем пришел или за кем, туда и нет, но ему не было равных. Как раз вот это стоило признать.
– Восхитительно…
Вздрогнув, Белла испуганно обернулась.
Зеленоглазый капитан, стоящий у нее за спиной, сожалеюще кивнул, подняв руки вверх. Он не хотел ее напугать. Наоборот, был уверен, что его, прихрамывающего на одну ногу, обязательно услышит. Возле края мыса мох сменялся пожухлой травой.
– Уже выспались?
– Захотелось увидеть ваш рассвет, – Эдвард краешком губ усмехнулся, медленно подойдя поближе, – и вы правы, он великолепен.
– Под цвет парусам… – сорвалось с губ девушки.
Мужчина, который отыскал и надел свою потерянную у кустов хеномелеса шляпу, согласился.
– Я чаще сравниваю их с закатом, но и под рассвет подойдут, вы правы.
Белла почувствовала, что воздух холодеет. Ее пальцы сами собой покрепче сжали платок.
– Почему вы выбрали алый?
Ее тихонький шепот звучал как нечто само собой разумеющееся здесь, на лоне природы. Под стать шелесту листвы или нежному прибою моря.
Эдвард облизнул губы, пригласительным жестом указав Белле на землю. Она удивилась, что не сама предложила это, но согласилась. Села рядом с капитаном, тяжело, из-за пострадавшей ноги, опустившимся на траву.
Они вместе производили довольно интересное впечатление. В старомодной одежде с широкими рукавами, без обуви, на фоне светлеющего неба и встающего солнца. Лучшая картина–иллюстрация к романтической мелодраме. Жалко лишь, что Белла никогда не смотрела телевизор.
– Была такая история, – он мечтательно посмотрел на горизонт, поражаясь красоте простых вещей, о которых раньше даже не думал. Рассвет. Он проводил его в постели, даже на яхте. А ведь это зрелище мало с чем сравнимо по своей прелести, – мне кажется, вы знаете ее – «Алые Паруса». Моя бабушка читала мне ее в детстве.
– Что-то про Ассоль…
– Да, – мужчина улыбнулся, – про Ассоль и капитана Грея. Вы тоже находились от нее под впечатлением?
– Я знаю лишь то, что она ждала корабля так же, как ждала я, – смущенно пробормотала Изабелла. – Я не читала книгу… это легенда?
– Это выдуманная история, – Эдвард нахмурился, придвинувшись к островитянке ближе, – неужели действительно не знаете? Вы – живое воплощение сказки, рассказанной Грином, и понятия об этом не имеете?
– Это не было сказкой, – обиженно протянула девушка, прикрыв глаза, – мне нагадали… в детстве, на холме чуть ниже мыса.
Каллен был озадачен. Он потихоньку терял суть повествования и понимание того, что происходит. Эта девушка действительно всю жизнь ждала корабль с алым парусом? Действительно вела себя под стать Ассоль, хотя знать не знала, кто она такая?
– Вам нагадали, что придет корабль?
Белла почувствовала себя неловко. Но, взглянув на мерно качающуюся на волнах яхту еще раз, повторила-таки слова, запомненные много лет назад. Каллен их уже слышал.
– По городам, по городам, по морям, по морям… плывет и мчится как жар–птица, несется, жаром истекая, капитан, и ищет остров… ищет остров… нашел он остров… этот остров. Тебя с собой забрал.
В душе мужчины свернулись противоречивые эмоции. Она в это верила. Она поверила. И она, что удивительнее всего, дождалась… его.
– Но местные, насколько я вижу, не любят алый цвет?
– Это цвет несчастья, – она кивнула, – поэтому только я и могла в такое верить. Остальные усомнились еще в самом начале.
– Но предсказание сбылось… – Эдвард никак не мог взять в толк, как такое возможно. Воплощение сказки в реальности, какие-то глупые слова, которые стали прямым отражением грядущих событий. Будущее на тарелочке. Может быть, стоит разыскать этого предсказателя и спросить о себе? Не бывает же таких совпадений… это просто невозможно!
– Вы просто полюбопытствовали, – стараясь сдержать горечь, просившуюся наружу, Белла опустила глаза, – вы не узнали меня и не за мной приехали. Это случайность.
– Но случайности не случайны, – Эдвард нерешительно, с робостью, коснулся пальцем левой руки пальца беллиной правой, – разве может такое совпасть?..
– Значит, это чудо, – девушка хмыкнула, но руки не отдернула, – вы верите в чудеса? Я думала, что верю.
– В современном мире мало кто верит в чудеса, – примирительно заметил Каллен, – у нас есть все, чего мы не пожелаем, и чудо воспринимается уже как данность. У вас же единение с природой, море, остров… необычайная красота и своя жизнь, наверняка со своим ритмом. Вам позволена эта ценность: верить в сказку.
– Блажь, вы хотели сказать?..
– Нет, все же ценность, – не согласился мужчина, – на примере Ассоль могу подтвердить. Ее судьба сложилась счастливо, а рациональной женщиной она уж точно не была.
Глаза Изабеллы засверкали и обратились к нежданному гостю. К своему реально существующему миражу, к выдуманному образу, так необычайно быстро воплотившемуся в плоти и крови. Здесь. За сотни миль от цивилизации.
– Вы знаете, чем закончилась ее история? – с надеждой позвала она. – Капитан приплыл?
Эдвард удивленно заморгал.
– Да. Он приплыл к берегам на корабле с алыми парусами и, когда увидел ее, увез с собой. Сказка закончилась счастливо.
Белла невесело усмехнулась.
– Ей повезло…
– Это просто история. Я никогда не думал, что такое может… что вы можете…
– Чудеса, – мрачно резюмировала островитянка, поправив свою юбку, а потом убрав руку от ночного гостя, – я представляла себе этот момент по–другому и думала, что начну верить еще больше…
– А теперь вы не верите? – его черты подернулись грустью. Красивой грустью, доброй. Капитан был привлекательным, очаровательным мужчиной. И даже в шляпе, даже со щетиной, выделялся из толпы. Особенно толпы островитян.
– Ну почему же, – придавая себе самой оптимизма, девушка аккуратно поднялась с края обрыва, последний раз взглянув на яхту у берега, – мечта-то сбылась и чудо воплотилось. Я смогу поверить. Однажды – обязательно. Спасибо вам.
Эдвард поднялся следом, никак не в состоянии отделаться от навязчивой мысли, что это цветной сон. Не бывает такого, не может быть. Уж слишком невероятно. Люди циничны… радуга после дождя – это не волшебство, это – природное явление. И эмоции так же подвластны цинизму, как и мысли. Это их общий крест.
– Белла…
– Вам пора, – она покачала головой, наглядно демонстрируя, что на этом все. Удивительная, невероятная женщина. Мечтательная, доверчивая и наивная, как ребенок. Счастливая в своей идиллии и сполна заплатившая цену за ожидание. Вся ее жизнь должна была быть ожиданием, зато радостным. А сейчас ждать больше нечего. Глаза потухли. – Рассвет наступил.
Эдвард оглянулся на небо и вынужден был признать, что она права. Солнце поднялось и ярким кругом озаряло все вокруг, отражаясь в воде, и свежий морской воздух легонько царапал горло. К отплытию все было готово – полный штиль.
– Вы любите Хеномелес, Изабелла? – вместо ожидаемого ей прощания, вдруг спросил он.
– Это мой дом.
– Но вы хотели уплыть отсюда…
– Лишь на одном корабле, – она сморгнула навернувшиеся слезы, так и не повернувшись к мужчине лицом, – мы договаривались, капитан, до рассвета. Ваше судно ждет.
В голове Каллена лихорадочно крутились самые разнообразные мысли. Он думал и говорил одновременно, а оттого слова звучали искреннее. И теплее.
– Вы верили и ваша вера подарила счастье сбывшейся мечты. Вы доказали мне, что чудеса случаются, Белла! Вы всем доказали, что им в нашей жизни есть место! Так почему же ваша история не может кончиться счастливо? Как и у Ассоль?
– «Алые Паруса» – сказка, вы ведь сами сказали… – ее голос дрожал. Она проникла в суть его вопроса, но пока не решалась принять полностью озвученную правду. Обманутое ожидание могло дорогого стоить.
– А вы? Вы разве не сказка? Ваша жизнь? Так поделитесь ею…
Эдвард сделал шаг вперед, невесомо коснувшись плеч островитянки и ее нежных пальчиков, сжавших платок. На самое ухо, наклонившись, прошептал:
– Сделайте вымысел реальностью. Вы можете.
А затем отстранился. И, погладив то самое узкое плечо Беллы, вынудил ее обернуться прямо навстречу его собственным искрящимся, горящим глазам. Даже больная нога перестала иметь значение.
– Изабелла, я не капитан и уж точно не сказочник, мне не под силу быть романтическим героем или воплощать чужие задумки в жизнь, но поверьте, я хочу попробовать стать этим всем для вас. Хотя бы попробовать. И, если вы согласитесь, если примете такое решение, мы отчалим отсюда вместе с вами. Как вы и хотели.
Белла закрыла глаза, стараясь дышать ровно. Стараясь сказать то, что давно хотела. Что нужно было бы сказать.
– Я не Ассоль… я не знаю ее…
– А я не Грей, – Эдвард хмыкнул, наклонившись и, поддавшись сиюминутному желанию, своим лбом приникнув ко лбу девушки, – но у нас есть шанс стать кем-то большим, чем мы есть – ваша вера в чудеса нам это дала. Стоит ли его упускать?
Белла подняла на капитана мокрые глаза. Карий идеально соединился с зеленым, окрасив все разноцветной волной. Проник к сердцу.
– Не стоит, – шепнула она. И заплакала.

Уснул портовый городок,
И только ей одной не спится,
И лишь сильнее разгорится
Свечи несмелый огонек.
И протянув к свече ладони,
Душой умчавшись в поднебесье,
Она поет чуть слышно песню
Про алый парус в синем море.


Стоя на носу своего долгожданного корабля, держа за руку Эдварда, который все-таки увидел в ней кого-то большего, нежели островитянку и глупую девочку, Белла бормотала свои заветные стихи одними губами, и плача, и смеясь от того, как летели в лицо брызги и как уходил, растворяясь за кормой, по морю остров. Родной и близкий, но такой далекий, такой горький. На нем уже ничего не осталось…
Она видела, как ошарашенные жители деревни стоят на берегу и смотрят ей вслед, она видела, казалось, приоткрытый от удивления рот Алалы, она видела алеющие кусты хеномелеса вдоль воды, и она улыбалась…
И когда яхта поворачивала влево, навсегда скрываясь за скалами бухты, последнее, что наблюдала Изабелла – свой обрывистый и высокий мыс Доброй Надежды, на котором все-таки дождалась того момента, когда сказки становятся былью, а чудеса приходят в нашу жизнь.
…Нашел он остров… этот остров. Тебя с собой забрал!..
Твой капитан, Изизи.

__________________
От автора: все стихи, использованные в фанфике, взяты с ресурса Стихи.ру


Источник: http://twilightrussia.ru/forum/350-25843-1
Категория: Мини-фанфики | Добавил: fanfictionkonkurs (09.07.2016)
Просмотров: 2312 | Комментарии: 31


Процитировать текст статьи: выделите текст для цитаты и нажмите сюда: ЦИТАТА






Всего комментариев: 311 2 3 »
0
31 tatyana-gr   (06.09.2016 22:50) [Материал]
Жасмин! Мне понравилось! Алые паруса в современном мире. У Грина Грей также искал свою судьбу и счастье и поэтому был готов узнать это счастье при встрече. А здесь Эдвард тоже ищет, но пока еще не осознает этого. Вот ему и потребовалось время, чтобы представить себя Греем. Ну и здесь меньше романтики, чем у Грина, и больше реализма.
Здорово получилось!

0
30 Svetlana♥Z   (11.08.2016 01:48) [Материал]
Спасибо! happy wink

0
29 Berberis   (10.08.2016 23:07) [Материал]
Обложка, конечно, замечательная. Как и её воплощение. Мне понравился отсыл к произведению Грина. И именно тем, что он очень явный. Это не Грей и Ассоль, это два человека, которых соединила одна из самых потрясающий и знаковых историй любви. Написано очень красиво. Герои очаровательны. А сюжет увлек сильнее на моменте встречи героев уже в доме Беллы.
Спасибо большое за историю с прекрасным смыслом!

0
28 Kittiy   (05.08.2016 22:38) [Материал]
Чудесная история!
Сказка о Ассоль нашего времени.. Мне Очень понравилось.. Так красиво и легко читается..

0
27 Korsak   (05.08.2016 10:38) [Материал]
Спасибо большущее!
Прочитала с превеликим удовольствием!
Я как будто погрузилась в легенду из легенды)) Упоминание произведения А. Грина подчеркнуло,что это не пересказ,а другая история,основанная на похожих событиях. Конечно очень сильно удался момент разочарования Изабеллы,так все четко описано,что у меня даже слезы навернулись...вспомнились свои детские разочарования.
Очень понравилось описание.Я смогла "увидеть"остров и жизнь местных жителей. Переход от наивной Беллы к жесткой,меня слегка тоже удивил,но я потом подумала,что наивность была связана лишь с мечтой,а в другом для выживания на острове нужно было быть достаточно жесткой хваткой.Просто чтобы увидеть это нужна история побольше.А автор предлагает вначале только мечту,т.е.о быте и одинокой жизни Изизы нам не известно.
Я не знаю,что еще можно придумать по этой прекрасной обложке с Алыми парусами,кроме Алых парусов)) И романтика от обложки в минике дана!
Еще раз спасибо и удачи!

0
26 Lucinda   (04.08.2016 23:26) [Материал]
"ребята, надо верить в чудеса
когда-нибудь осенним утром ранним.
Над океаном Алые вметнутся паруса,
И скрипка пропоёт над океаном"
А мне понравилось! И, несмотря на то, что история перекликается с историей Грина (а ведь автор того и не скрывает), история всё равно волшебная и чудесная! спасибо!!!

0
25 Элен159-1   (02.08.2016 20:20) [Материал]
Работа очень легкая по прочтению и достаточно яркая к тому же) Приятно было почитать про современных героев старой сказки про Алые паруса. Спасибо большое за новую Ассоль и нового Грея. Но концовка все же мне показалась несколько оборванной. А в остальном очень круто!!!

0
24 Farfalina   (01.08.2016 14:38) [Материал]
Я, пожалуй, отобьюсь от коллектива и скажу, что мне история понравилась. Пусть решение главного героя и не расписано с точки зрения логики, по пунктам, но я все же верю, что он просто захотел подарить девушке сказку. Он же не обещал ей любовь до гроба. Он обещал ей попробовать) В целом, я покорена. Это мило, романтично и сказочно.

1
23 partridge   (31.07.2016 09:59) [Материал]
Изложение по А.Грину? Жаль, потому что обложка просто великолепная, а стиль автора дал мне надежду на большее. Признаться, после разочарования Беллы в мечте ожидала какого-то более сложного финала, а ради такой карамельки (и паруса Эдварду достались на халяву, и Белла всего лишь легкой жизни ищет), по-моему, не стоило и беспокоить дух Грина.
Надеюсь, история найдет своих поклонников - красивая жизнь без забот и усилий, да еще если все вокруг от зависти рты раскроют - это ли не мечта?

0
22 Galactica   (23.07.2016 13:30) [Материал]
Честно говоря, во время чтения никак не могла отделаться от "Алых парусов" Грина. Но история получилась милая, да и язык весьма хорошо. Некоторые моменты вызвали у меня вопросы, но это не помешало мне с интересом прочитать эту историю.
Спасибо Автору и удачи!

1-10 11-20 21-29


Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]