Название: Мавка
Автор: bellaOlga
Бета: есть (не устану благодарить тебя, мой скромный ангел)
Жанр: Angst, Romance, Horror.
Рейтинг: R-17
Пейринг: супруги Ильины Настя\Сергей
Описание: Иногда с Черноморского побережья можно привезти не только загар и фотографии…



Великая Пасха (12 апреля 2015 г.)

Море раз за разом мягко накатывало косматыми волнами на прибрежные голыши. Веками трудилось оно, вылизывая камни до идеальной гладкости, одинаково усердно точа и сланец, и гранит. Отдергивая назад свои неутомимые прозрачные руки, оно извлекало из-под бесчисленных кругляшей целую россыпи золотистых песчинок, которые тут же увлекало за собой в пучину, а пестрая мозаика камней подставляла солнцу мокрые пузатые бока. До следующего соленого выдоха.

«Паах-х-шшш!» – нахлынуло снова, стряхивая пену, и студеная вода окружила босые ступни. Восторг наполнил все тело до предела и дрожал внутри, как натянутая струна: холод быстро становился обжигающим, словно идешь по горячей воде, которую едва удается терпеть.

- Настя! Вылезай! Простудишься! – позвал любимый голос – Иди лучше сюда, у меня уже все готово.

- Иду! – крикнула девушка и, не удержавшись, пробежала по кромке кружевного воротника, рассыпая вокруг себя мириады радужных брызг.

Опустившись рядом с мужем на толстый плед, Настя полной грудью счастливо вдохнула теплый воздух, напоенный йодом и свободой, и потянулась к пакету с продуктами.

- Ну-ка, дай я тебя приложу хорошенько! – грозным голосом проговорила она и замахнулась из-за плеча на Сережу. Ее тонкие пальцы крепко сжимали крашеное яичко…

… Накануне отъезда из Краснодара девушка сварила яйца в луковой шелухе - так учила бабушка, Царство ей Небесное. Девушке казалось, что покрашенные таким образом, они в самом деле являются самыми что ни на есть «настоящими», пасхальными, сакральными. Она не признавала искусственные красители и из года в год упрямо откладывала в пакетик золотые луковые шелушинки. Так же, как бабушка.

К кануну Пасхи набиралось приличное количество, и Сергей подтрунивал над женой, уговаривая передать это добро в фонд спасения горных орлов.

- Как? Скажи на милость, как луковая шелуха может помочь орлам? – отбивалась от него Настя.

- Ну, присмотрись, это же готовое гнездо. Такое огро-о-о-мное, мя-а-а-гонькое. Залетай и сразу живи – даже ничего доделывать не надо, - смеялся муж.

За годы, что они провели вместе, Настя привыкла к его специфическому юмору, жертвой которого обычно сама же и становилась. Но, кажется, любила мужа за эту его особенность еще сильнее. Хотя вряд ли это было возможно.

Она училась в девятом, когда в их деревенской школе появился новый одиннадцатиклассник, и событие это имело эффект разорвавшейся атомной бомбы местного масштаба. У Насти дух захватывало, когда она смотрела на новенького, - не мог парень быть так бесстыдно красив: черные густые брови расчерчивали лоб, словно крылья неведомой птицы, и придавали лицу непередаваемую гармоничную резкость. Смуглая кожа и родинка на правой щеке, которая оказывалась прямо над ямочкой, неизменно появлявшейся, стоило улыбке родиться на четко очерченных мужских губах. Высокие, идеально вылепленные скулы делали лицо Сергея Ильина – так звали новенького – мужественным и похожим на эпического героя с картин, изображающих славные битвы. Длинные чернющие ресницы обрамляли чуть раскосые миндалевидные глаза. Их особенная форма придавала взгляду новичка какую-то подспудную диковатость и первобытную притягательность. Темно-каштановые волосы, светлеющие на концах до теплого оттенка молочного шоколада, скручивались в мелкие тугие кудри и непокорными завитками падали на высокий лоб. Позже Настя узнала, какое на самом деле невообразимо мягкое на ощупь это густое, беспорядочное кудрявое волнение - до сих пор, стоило ей запустить в него руку, сердце девушки совершало кульбит, а потом тихо таяло в груди.

Настя не понимала, что с ней начинало происходить под прицелом зелено-серых глаз новичка. Пульс учащался, кровь бесконтрольно приливала к щекам, а тело изнутри обдавал непереносимый душный жар. Этот эффект сохранился и по сей день. Но тогда она отваживалась только украдкой наблюдать за ним в редкие встречи на перемене в школьном коридоре или на пятничных дискотеках, где он танцевал с очередной счастливицей. Из старшеклассниц, конечно. Да и не в возрасте было дело.

Несмотря на то, что вся внешность Сергея кричала о неукротимости нрава – под стать Григорию Мелехову, - у парня оказался очень легкий характер. Заводила, юморист, не лезущий за словом в карман, он очень быстро стал неформальным лидером. Одно только умение играть на гитаре прибавляло к харизме Сергея сто баллов форы перед другими деревенскими ребятами. А его голос… Куда уж ей, серой мышке, затюканной зубрилке - маленькой, худенькой, с тонкой светлой косичкой - состязаться за такого парня с первыми школьными красотками, веселыми и смелыми... Невозможно было даже представить себя рядом с Ильиным. Разве что в качестве объекта для насмешек. Нет, свою тайну Настя оберегала. Даже лучшей и единственной подружке Ленке ни полсловечком, ни намеком не обмолвилась.

Так продолжалось, пока однажды на школьной дискотеке Сережа неожиданно не заступился за нее, защищая от местного хулигана, успевшего в укромном закутке принять на грудь для храбрости. И домой проводил… С тех пор ребята больше не расставались. Школа, потрясенная этой новостью, пережила вторую Хиросиму, но уже ничто не могло омрачить Настиного счастья.

Сергей после школы поступил в медицинский. Шесть полных лет учебы были позади. Сейчас молодой специалист, практически новоиспеченный педиатр, доучивался в интернатуре. Настя тихо радовалась такому выбору профессии. Во-первых, она в чем-то была схожа с ее призванием – девушка собиралась стать учительницей начальных классов и сейчас училась в пединституте. Во-вторых, она давно и отчаянно хотела родить ребенка своему ненаглядному, но никогда не заводила об этом разговор.

Интуиция подсказывала ей, что муж любит детей и не будет иметь ничего против, но разум был неумолим - еще не время. Какие из них родители, пока они оба учатся! Не имея опыта, даже при наличии красного диплома, очень сложно найти хорошую работу, которая полностью устраивала бы зарплатой, графиком и отсутствием сверхурочных, а ребенок – это ответственность, с ним не до карьеры. Она чувствовала, что муж не отказал бы ей, может быть, даже обрадовался. Но Настя не хотела лишать Сережу права распорядиться своей жизнью и карьерой, вынуждая его принять такое судьбоносное решение. Просто ждала…

В настоящий момент супруги жили в тихом спальном районе Краснодара, где у родителей Сергея была свободная однокомнатная квартира. Ильины-старшие любезно выделили пустующую жилплощадь отпочковавшейся молодой ячейке общества, носящей с ними одну фамилию. Настя всегда с благодарностью вспоминала щедрость свекров, возвращаясь в их с Сережей небольшую, но уютную квартирку на пятом этаже.

Весна была в разгаре. Сердце радостно трепетало при виде проклюнувшихся свежих листочков, зацветающих садов, рубиновых головок тюльпанов, кивающих с клумб. Душа рвалась куда-нибудь. Сродни пушкинской Татьяне, истомленная, истосковавшаяся Настя с большим трудом уговорила мужа отметить Пасху на берегу Черного моря. В это время года туристы еще не успели оккупировать прибрежную территорию, и Ильины планировали понежиться под солнышком на пустынных пляжах с дикариным комфортом.

Рано утром они уже тряслись в электричке. Из-за плеча Сережи выглядывала неизменная гитара, а рядом с Настей уместился теплый толстый плед, на который можно было удобно облокотиться. В дорожной сумке лежали одноразовые скатерть и посуда, бутылка вина («бургундское», как называл Сережа любое вино – независимо от названия, сухости и цвета), небольшой пластиковый контейнер с замаринованным шашлыком, несколько шампуров. И, конечно, свежевыкрашенные яйца.

Они долго бродили по берегу в поисках подходящего места. Сергей, хмурясь, отмел несколько вполне подходящих площадок, хотя поблизости никого не наблюдалось. Конкурентов-«дикарей» не было, а муж продолжал неприветливо оглядывать давно облюбованные и обустроенные ими биваки. Наконец, на нецивилизованном пляже он выбрал уютное место, скрытое от ветра и посторонних глаз каменными уступами. Поглядев на воду, переваливающуюся бесконечными волнами, еще сильнее нахмурился и, сдержанно вздохнув, пошел собирать хворост для приготовления шашлыка, благо жестокие зимние шторма оставили на берегу множество коряг и размочаленных досок.

Настя, решив не обращать внимания на шаткое настроение мужа, тем временем расстелила на земле толстый плед и устроила импровизированный стол. Искренне не понимая, как можно не радоваться в такой замечательный денек, она разложила их съестные припасы, отставив в сторону шампуры и контейнер с истомившимся мясом. Для «бургундского» палочкой была выкопана ямка, которая тут же заполнилась студеной водой, - холодильник готов!

В конце концов шашлычному духу и вину, бегущему вместе с кровью по венам, удалось разогнать меланхолию Сергея, и теперь он расслабленно лежал, вытянувшись во весь рост на мягком пледе, подставляя довольное лицо пока еще ласковым лучам южного солнца, и наблюдал за женой, играющей ножкой с волнами…

…Сжимая красное, поблёскивающее золотым бочком, яичко, Настя замахнулась и тюкнула Сережу по лбу. Может, с досады, а может, хотела наказать его за непрекращающиеся беззлобные подначивания на тему ее фатального невезения при битье яйцами - она проиграла ему все предыдущие раунды. И в этот раз яичко характерно хрупнуло о высокий лоб мужа. Она с досадой уставилась на треснувшую скорлупу.

- Ай! Что ты делаешь?! – засмеялся Сергей. – Хочешь сжульничать? Не выйдет! - он перехватил ее руку и подмял под себя одним быстрым движением гибкого тела.

Настя ничего не могла противопоставить его мужскому напору, но не оставляла попыток освободиться и, отчаянно пыхтя, молча барахталась под Сергеем. Он с улыбкой смотрел на ее старания, результатом которых было только еще более безнадёжное заматывание в плед. Потом он разом расслабил мышцы и по-настоящему крепко навалился на нее всем телом. Настя сдавленно пискнула и затихла. Сергей, довольный своей окончательной и безоговорочной победой, наслаждался капитуляцией противника:
- Ну, теперь я вижу ваши методы, без пяти минут педагог начальных классов. Судя по всему, работать нам предстоит в тандеме: ты будешь учить детишек, а я их после этого лечить, - проговорил он сверхсерьезным бархатным голосом, в котором лился горячий шоколад. Правая рука погладила нежную кожу живота, оголившегося в пылу борьбы. Ловкие пальцы медленно проникли под курточку, пока настойчивый рот накрывал ее губы.

Настя не смогла сдержать тихий стон, когда поцелуи стали требовательнее и нетерпеливее.
- Подожди, – прошептала она.

Сергей с трудом отстранился, стаскивая с себя одежду, и потянулся к молнии на курточке жены. Тяжело дышащая девушка накинула на их тела край пледа. Мужская рука, высунувшись, быстро сбросила душный покров.

- Настенька, без него гораздо приятнее - солнце и так печет. Давай попробуем, – жарко зашептал он.

Девушка потянула плед обратно на плечи мужа:
- Увидят…

- Маленькая, да здесь в радиусе пяти километров нет никого! Ну чего ты стесняешься, сладкая моя?.. – прохрипел мужчина, медленно обводя языком твердый сосок, венчающий небольшую, но красивую нежную грудь.

Настя охнула от остроты ощущений, пронзивших тело, когда влажный ореол приласкал бриз. Маленькая горошина цвета горького шоколада превратилась в сверхчувствительный твердый камушек.

- Ну, Сережа… - с трудом прошептала девушка и накрыла их обоих с головой. Ее не покидало ощущение, что кто-то невидимый наблюдает за ними с пустынного берега…

…Счастливые, пряным вечером они спешили на электричку. Настя шла под руку с мужем и никак не могла надышаться сладким весенним воздухом. Соседство с морем придавало ему особый аромат, неизменно упоительный и манящий. Цветущие сады щедро вплетали в эту и без того головокружительную смесь горячую леденцовую патоку. Настя была пьяна этим запахом, Сергеем, ощущением бесконечной внутренней свободы…

Ночь на юге наступает быстро: падает черным толстым одеялом вслед за красным яблоком-солнцем, ныряющим в огненное море. Они ждали на перроне электричку до Краснодара, когда внимание Насти привлекла торговка, сидящая поодаль со своим лотком. Конечно, в курортных местах торговля шла в любое время дня и ночи, но до начала сезона еще было далеко, а товар был совсем не ходовой. Сердечко девушки учащенно забилось: фиалки, прекрасные цветущие фиалки стояли на лотке перед продавщицей.

Это были любимые Настины цветы. Каждый свободный сантиметр подоконников в их краснодарской квартире был занят цветущими красавицами. Девушка души в них не чаяла, уговаривала Сережу сделать ей маленький стеллажик, чтобы можно было завести еще несколько новых сортов. Но муж был категорически против.

Он с завидным упорством противостоял зеленым узурпаторам с круглыми бархатными листочками и ничего не хотел слышать о том, какие они красивые, как безумно цветут почти круглый год. Только жаловался в ответ, что квартира неотвратимо оккупируется наглыми пестрыми захватчиками и им с Настей самим скоро негде будет жить. На это Настя резонно заявляла, что он живет не на подоконнике. Но Сергей оставался непреклонен, и этот вопрос был, пожалуй, единственным яблоком раздора между супругами.

Вот и теперь, не обращая внимания на напрягшуюся спину мужа, Настя ринулась к лотку. Ее сразу очаровала фиалка, которая, казалось, светилась в стремительно сгущающейся темноте. Крупные волнистые фарфоровые звезды цветов обрамляла широкая зеленая кайма. Край нежных бледных лепестков причудливо извивался, словно морские волны набегали друг на друга, поглощали и кружили в маленьких водоворотах, захлебываясь пеной. Другие розетки на фоне этого цветка как будто бесследно скрылись под покрывалом весенней ночи. Настя даже не была уверена, продавались ли они там вообще.

- Настя! – сердито выдохнул за спиной Сергей.

- Что это за сорт? – восхитилась она.

Продавщица только промолчала в ответ, чуть опустив голову. Это была молодая худенькая девушка, непонятно как оказавшаяся в такой час на перроне со своими фиалками. Волосы и лицо торговки скрывал широкий капюшон. Она, возможно, задремала или просто не расслышала вопроса.

За спиной недовольно продолжал гудеть Сергей:
- Настя, наша электричка уже подходит! Куда нам с цветком и с вещами? Не довезешь – загубишь.

- Сколько стоит эта фиалка? – с отчаянием в голосе спросила девушка. К перрону, сигналя, прибывал пригородный поезд. – Продайте хотя бы листик! – обреченным голосом попросила Настя.

Молчаливая продавщица в ответ отрицательно покачала головой и еще ниже опустила голову.

- Настя! Наша электричка! Скорее! – закричал Сергей. Девушку обдало теплой душной волной, идущей впереди прибывающего состава. Ничего не оставалось, как последовать за супругом. Уже стоя в тамбуре, она в последний раз обернулась. Вагон тронулся. Бледная звездочка на лотке бесследно истаяла в темноте.

Полдороги Настя не могла смириться. Сидела надувшись, глотала злые слезы, норовившие пролиться в любую секунду. Она упрямо смотрела в черный провал окна. Не помогали даже Сережины «шахтеры» – песня, которую он пел ей под гитару:

Я помню белые обои, черная посуда,
Нас в хрущевке двое – кто мы и откуда? Откуда?
Задвигаем шторы. Кофеек, плюшки стынут…
Объясните теперь нам, шахтеры,
Почему я на ней так сдвинут?

Песня, собственно, называлась «Вахтерам», и слова были в ней соответствующие. Но Сергей упрямо пел «шахтеры». И всякий раз, когда они, смеясь, спорили по этому поводу до хрипоты, он утверждал, что главное не «шахтеры», а то, что он на ней сдвинут.

Но сегодня Настя ни разу не улыбнулась и даже не попыталась, как часто бывало, отстоять авторскую версию текста. Она только еще сильнее отвернулась к окну. Там, за стеклом, не отставая ни на миллиметр, мчался параллельно с ними точно такой же вагон с точно такими же пассажирами. Из этой жующе-дремлюще-зевающей толпы на Настю неимоверно огромными глазами, из которых в любой момент готовы были пролиться слезы, смотрела точно такая же девушка. Счастливая и несчастная одновременно.



Троица

Жизнь снова потекла в привычной круговерти. Будни сменяли скоротечные выходные. Учеба поглощала практически все время, а интернатура требовала суточных дежурств.

Последний день мая выдался на редкость скучным и долгим: поскольку Сережа как раз дежурил в больнице, Настя сидела дома одна. Она с досадой вздохнула: даже домашние дела, которые всегда помогали ей скоротать время в отсутствие мужа, нельзя было сегодня делать. Бабушка, почти заменившая Насте родителей, которые окончательно отдалились от младшей дочери, так и не оправившись от горя после трагической гибели старшей, красавицы Светланы, строго-настрого наказывала своей любимице, что в дни больших церковных праздников нельзя работать.

Хотя глубоко в душе Настя верила в Бога, она никогда не была набожной, не ходила в церковь, а о приближающихся праздниках узнавала по телевизору или из интернета. Внучка много раз пыталась объяснить бабушке: ну как же так, она и постов не соблюдает, и не молится, а тут вдруг послабление такое - работать нельзя, разговляться обязательно. Но та ничего не хотела слышать: большой грех – и точка. А теперь, когда бабушки не стало и спорить стало не с кем, ее наказ намного крепче удерживал Настю. Ну не могла она вот так перешагнуть через запрет родного человека. Это казалось ей предательством бабулиной памяти.

Девушка послонялась по квартире, придумывая, чем заняться. Ее окружала оглушающая тишина. Даже во дворе не кричали играющие дети – вероятно, родители использовали выходной, чтобы куда-нибудь выехать всем вместе. Да и с соседями в плане производимого шума Ильиным повезло: справа жила старенькая тетя Клава, которая всегда был в курсе всех последних сводок двора, а слева квартира стояла пустой. Соседка утверждала, что это богато обставленные хоромы, аж четырехкомнатные. Но с хозяевами - тут тетя Клава переходила на доверительный шепот - по слухам, дело нечисто. То ли арестовали их за неправедно нажитые деньги, то ли и того хлеще – умерли они нехорошей смертью. Опять же потому, что не приносит богатство счастья. Насте всегда казалось, что такой расклад несказанно радовал тетю Клаву. Как бы там ни было на самом деле, соседняя квартира действительно пустовала.

Сейчас тишина дома казалась давящей со всех сторон, и Настя решила прогуляться, сходить в магазин за продуктами. Прихватив деньги и сумку, она заперла дверь и стала спускаться вниз по лестнице. Миновав первый пролет, девушка остановилась как вкопанная. На подоконнике в подъезде стояла цветущая фиалка. Настя медленно подошла, не веря своим глазам: та самая, что ей так понравилась на перроне! Теперь она была здесь, в нескольких метрах от двери ее квартиры.

«Этого просто не может быть!» - гулко билось в голове. Но недоумение быстро сменилось необузданной радостью: «Ну конечно, это же мой Сережа! Моя лапочка! Он запомнил, как она мне понравилась тогда! И такой вот оригинальный сюрприз мне преподнес. Уууу!!! Зацелую!»
Настя наклонилась над горшком и увидела табличку с названием сорта, воткнутую прямо в грунт. «Мавка» гласила надпись. Как же шло это название цветку! Наверное, так и должны выглядеть настоящие русалки: бледные, с фарфоровой нежной кожей и волосами цвета морских трав. А может, волосы у них оттого и зеленые, что из-за долгого пребывания в воде покрываются водорослями?

Счастливая, Настя подхватила горшочек и торопливо вернулась домой - быстро отперла дверь и прошла на кухню. Удовлетворенный вдох слетел с ее губ, когда она поставила горшочек на подоконник. Все-таки этот сорт по-настоящему запал ей в сердце. Она снова, как тогда, на перроне, зачарованно засмотрелась на нежные лепестки, словно из хрупкого фарфора с кремовыми мазками. Широкая зеленая кайма обрамляла каждый лепесток. Это было странно и красиво: традиционный цвет листьев на цветах. Края лепестков волнились причудливыми оборками, невольно заставляя затаить дыхание от восторга. Крупные звезды тихо шептали о гармонии, непередаваемой прелести и светлой грусти. Да, это были скорее грустные цветы. На фоне цветущих празднично-ярких соседок новая фиалка выглядела падчерицей. Но такая особенная, такая влекущая своей потаенной прелестью, понятной только для посвященных, умеющих ценить не только внешнюю красоту.

Остаток дня пролетел для Насти незаметно. Она легла спать счастливая, с предчувствием чего-то хорошего, с нетерпением ожидая момента, когда сможет поблагодарить своего Сережу. И крепко заснула, очень быстро попавшись в черный невод сна.



Духов день

Утро понедельника выдалось пасмурным. Настя позавтракала на скорую руку и стала торопливо собираться на учебу. Перебирая в голове, все ли необходимое взяла с собой, девушка автоматически заперла дверь и легко сбежала вниз по ступенькам. Когда она вышла из подъезда, сквозь суматоху мыслей о предстоящем дне пискнул тревожный звоночек. Настя в растерянности остановилась посреди двора, тщетно пытаясь вспомнить, закрыла ли она дверь на замок. Прокручивая мысленно события утра, девушка подняла глаза к собственным окнам на пятом этаже. И застыла: из ее кухни, прильнув к стеклу, вниз во двор смотрела девушка.

Настя успела рассмотреть светлые длинные пряди, обрамляющие необыкновенно красивое и печальное лицо, в котором ей почудилось что-то неуловимо знакомое. Пока она мучительно напрягала память, белая худенькая ладонь незнакомки с каким-то отчаяньем ласково погладила прозрачность оконного льда. То ли прощаясь, то ли жалея, то ли зовя.

На одно мгновение Настя ощутила, как корни волос словно лизнуло пламя. «Этого просто не может быть», - полыхнуло в мозгу. Моргнула – и уперлась взглядом в пустую глазницу кухонного окна. «Показалось! - с облегчением выдохнула девушка. - Да это вообще не моя квартира была», - продолжала убеждать она себя, пытаясь унять внутреннюю дрожь. Но в глубине остался малюсенький червячок сомнения, который грыз ее, не унимаясь ни на секунду. «Этого. Просто. Не может. Быть!!» - отчеканила Настя, заставляя его умолкнуть.

Несмотря на пугающее начало, день прошел очень удачно. После лекций Настя отправилась на занятия в студенческий театральный кружок, который посещала с самого поступления. Вероятно, ей нравилась особая атмосфера игры, возможность проживать на сцене чужие жизни и примерять непривычные образы… А может быть, таким образом она просто стремилась поднять свою самооценку. Кто знает? И все-таки из-за природной скромности и некоторой скованности Насте никогда не доверяли мало-мальски значимых ролей. Лицедейство скорее было ее хобби, отдушиной.

Едва дождавшись, пока галдящие студенты займут свои обычные места, худрук Лев Михайлович огорошил всех новостью: в конце июля студенты-театралы должны будут поехать в Сочи со своей новой постановкой «Мавка». Худрук торжествующе оглядел удивленную «труппу», но Насте почему-то стало неприятно от этого странного совпадения, а червячок тревоги вновь оживился. По словам Льва Михайловича, в городе, принимавшем недавно Олимпиаду, планировалось грандиозное празднование Дня Нептуна. А это значило, что будут присутствовать самые высокие гости, в том числе иностранные. Мероприятие финансировал фонд Президента РФ. Лев Михайлович пребывал в возбужденно-приподнятом настроении: шутка ли! - перед ним стояла задача всей жизни: поставить зрелищный, красивый спектакль, современную интерпретацию классической темы. Это событие с большой вероятностью должно было стать вершиной его карьеры!

Волнение передалось всем и ощутимо возросло, когда худрук, не откладывая в долгий ящик, объявил о распределении ролей.

- Ильина, у тебя главная. Ты – Мавка, - смысл прозвучавшей фразы не сразу дошел до сознания. Настя привычно сидела в уголке и надеялась получить роль из разряда «кушатьподано», да хоть бы без слов вообще, лишь бы принять участие. Поэтому сначала она даже не поняла, почему все так дружно уставились на нее. Глаза большинства однополчан-театралов были полны изумления, чьи-то смеялись, в некоторых женских читалась зависть и злоба. Настя, не веря своим ушам, медленно поднялась.

В это время раздался оскорбленный женский голос, который оплели визгливые нотки готового разразиться скандала:
- Лев Михайлович! Мы вас правильно поняли? Ильину-у-у на гла-а-а-а-вную?! – В самом тоне вопроса явно читался призыв к саботированию решения худрука и поиск поддержки зала.
Опешившие студенты стали приходить в себя. Шепот легкой рябью пошел по рядам, перерастая в ропот и возмущение.

- Молчать! – задохнулся от возмущения худрук. – Коля, сделай «лунный свет», Ильина, иди на сцену и распусти волосы!

На минуту актовый зал погрузился в полную темноту, затем рассеянный неяркий луч выхватил из мрака тоненькую хрупкую фигурку, окутав ее мертвенно-голубоватой аурой и подчеркнув в стоящей на сцене девушке какую-то неуловимую грань неправильности, сместив ее в плоскость гипнотической притягательности.

Настя всегда стеснялась своей внешности, по-настоящему недоумевая, что в ней нашел Сергей. Лицо ее не соответствовало общепринятым канонам красоты: на узком лице с высокими скулами нос был слегка крупноват, розовые раковины ушей чуть оттопыривались в стороны, рот казался слишком широким из-за чрезмерной полноты губ, к тому же верхняя и нижняя были одинаково пухлыми, отчего возникала оптическая иллюзия, что верхняя чуть больше нижней. Уши Настя пыталась спрятать, отрастив длинные волосы, но Сергей часто просил жену носить дома конский хвост, убеждая, что ему все нравится, а ушки только придают ей особое очарование. Настя не принимала его слова всерьез, думала, или шутит опять, или пытается ее утешить, вселив уверенность. К слову сказать, сами волосы с возрастом без всякого окрашивания становились все светлее, отливая благородной платиной. Настя считала этот цвет мышиным и не подозревала, сколько женщин с завистью смотрели ей вслед.

Единственное, что ей в самой себе всегда нравилось, так это глаза. Огромные глазищи, бездонные озера. Их цвет был уникальным: по краю радужка была светло-бирюзовой, а ближе к зрачку насыщалась темным фиалковым оттенком. Фиолетово-синий цвет окружал черные мерцающие зрачки, в глубине которых ее Сережа мог разглядеть целую вселенную.
Однажды, когда Настя с Сережей ездили отдыхать в Турцию, на местном рынке пристал к ним какой-то чудак. Ходил хвостом полдня, рассказывая, что он, известный французский фотограф, ищет по всему миру моделей с уникальной внешностью. Утверждал, что девушка сама не подозревает о своем потенциале, что на модельной стезе она будет очень востребована. Такая внешность сразу запоминается, привлекает и эстетически шокирует. «Эльфийские глаза, - говорил он на ломанном русском, - большая редкость и ценность. Может, просто попробуете сфотографироваться?»

Сейчас в «лунном свете» Настина особенная красота вдруг стала очевидна всем. Сама она, преодолевая скованность от обрушившегося на нее внимания, медленно расплела свою платиновую косу, доходившую до талии. Запустила привычным жестом тонкие длинные пальцы в пряди на висках и провела несколько раз, расправляя мягкие невесомые локоны, совершенно не задумываясь, естественным изящным движением. Легкий вздох восхищения прошелестел по аудитории. Насте показалось, что кто-то тихо чертыхнулся с досадой, словно сожалея об ушедшем времени, потраченном на предрассудки.

Она стояла перед ними в полной тишине, неземная, близкая и далекая. Словно гостья из потустороннего мира, ангел – доверчивый и непорочный. Иллюзия пропала, когда в зале по сигналу худрука снова зажегся свет. Больше его решение никто не осмеливался оспаривать.
Когда ребята стали расходиться по домам, Настю в дверях нагнал Коля.

- Настя, Ильина, подожди, пожалуйста! Я сегодня, когда освещение включил… это… а ты такая… Ну, не знаю, как сказать… Можно провожу тебя до дому? – тихо сказал он.
- Коля, что на тебя нашло? – удивилась девушка. – Да и замужем я.

- Как замужем? – лицо молодого человека стало таким, словно он налетел на кирпичную стену – удивленно-обиженное, болезненное.

- Да что с тобой? Я давно уже, - сказала Настя, досадуя на заминку, развернулась и вышла.

Коля прошептал ей вслед:
- Как же это я проглядел, болван…

Жаркий отчаянный шепот Настя уже не слышала, она изо всех сил торопилась к остановке автобуса - с дежурства вечером возвращался Сережа, и она очень спешила.

За ужином довольная Настя рассказала мужу о том, что ее назначили на главную роль.
- Ну я же всегда говорил, что ты у меня красавица, – сказал муж, чмокнув усталую, но довольную жену в щеку. – Ты им всем еще покажешь.

Ночью, лежа в постели рядом со спящим Сергеем, Настя никак не могла заснуть. То ли сказывалось дневное перевозбуждение от пережитых событий, то ли постепенно начинала подступать летняя духота. Девушка потихоньку откинула простыню, подошла к окну и, открыв форточку, с наслаждением вдохнула прохладный ночной воздух. И замерла: ей показалось, что она что-то услышала. Но вокруг по-прежнему стояла только гулкая тишина, которую нарушало тихое посапывание Сергея.

Постояв с минуту у отрытой форточки, Настя вернулась в постель, но когда укрывалась, стараясь не шелестеть простыней, снова явственно услышала тот же звук: легкие шаги, словно кто-то пробежал за соседней стенкой. Девушка напрягла слух. Звук точно доносился из пустующей квартиры. Если раньше сон не шел, то теперь и подавно, даже намек на легкую дремоту как рукой сняло.

Лежа в полной темноте, она зажмурила глаза, стараясь убедить себя, что это всего лишь шутки разыгравшегося воображения. Наверное, просто с улицы долетел шорох шагов припозднившегося прохожего. Холодея от ужаса, Настя поняла, что совсем недавно уже испытывала похожее чувство, и сразу попыталась его подавить, не позволяя набрать силу.
Шаги отчетливо раздались совсем рядом и стихли прямо за ее головой, словно кто-то в соседней квартире решительно подошел точно к тому месту, где она лежала. Душный страх, прорвавшись, затопил тело, сковывая и выжимая холодный пот. Совсем некстати перед внутренним взором возникло бледное лицо прекрасной незнакомки в окне ее квартиры. Но девушка больше не казалась грустной. Напротив, она улыбалась, робко, но завлекающе. Потом подняла тонкую бледную руку и поманила Настю. Летя в темную пропасть, в которой стремилось укрыться ее измученное сознание, девушка ясно слышала тихий лукавый смешок.



Кострома

Обычно репетиции студенческого театра проходили в актовом зале Настиной альма-матер, и постановка «Мавки» не стала исключением, несмотря на значимость и масштабность.

Исполнительница главной роли ничего не видела вокруг себя, словно пребывала в трансе. Она до сих пор не могла стряхнуть с себя последствия ночного кошмара, пытаясь убедить себя в том, что и отчетливые шаги в пустующей квартире, и видение лица в собственных окнах ей просто приснились. А иначе что это было? Ну, да, бывают вот такие реалистичные сны, что даже она, нормальный человек, не могла отличить его от яви. Однако что-то продолжало мучить ее: то ли тяжесть в теле и голове от бессонного начала прошлой ночи, то ли смешок, звучавший в памяти снова и снова, как заевшая пластинка.

Погруженная в свои мысли, Настя не сразу заметила подошедшего Колю и сильно вздрогнула от неожиданности, когда он заговорил с ней:
- Привет, Ильина! Ты со вчерашнего дня не зазналась, случайно? – и, видя недоуменную складку, проявившуюся на лбу собеседницы, пояснил: - Ну, ты же у нас звезда теперь. Университетского масштаба! – хмыкнул он и сплюнул воздухом через зубы.

Настя решила, что таким образом Николай, девичий баловень, пытается компенсировать урон, который понесло его самолюбие после ее вчерашнего отказа. Но сегодня у нее не было настроения отшучиваться или даже просто молча улыбаться, ожидая пока он иссякнет.

- Коля, здравствуй. О чем ты? Ничего не изменилось: я такая, какая есть.

- Ну, не зна-а-а-а-ю, - протянул он вальяжно, - На моей памяти никогда еще дублершу никому не приглашали.

- Что? Какая дублерша? – изумилась Настя, - Мы же не кино снимаем!

- Да? А зачем тогда на площадке еще одна Мавка? – довольно протянул Коля и указал пальцем в сторону сцены.

Настя посмотрела туда, куда указывал ее скоропостижный поклонник. В правой кулисе, спиной к ним стояла девушка: худенькая, со светлыми длинными волосами. Со стороны действительно можно было принять ее за Настю, одетую в длинную славянскую рубаху до пола – неподпоясанную и, очевидно, даже не подвязанную у ворота. Широкий рукав-фонарик, украшенный традиционной вышивкой, соскальзывал все ниже, обнажая хрупкое плечико. Девушка, казалось, не замечала этого, так и стояла расхристанная, не предпринимая никакой попытки подхватить сползающую одежду. Насте стало стыдно, будто она подглядывала за человеком, который вот-вот попадет в неловкую ситуацию, ведь рубаха спускалась с плеча незнакомки все стремительней. И в тот самый миг, когда Ильина хотела отвести глаза, обнажилась спина.

- Вот это грим! – восхищенно присвистнул Коля. – Умеют же наши, когда захотят!

Оцепеневшая Настя забыла вдохнуть, когда увидела, что спина девушки представляет собой одну сплошную черно-ржавую рану. Ильина словно приросла к месту, не смея пошевелить ни рукой, ни ногой. На задворках сознания даже мелькнула отстраненная мысль, что ей бы не удалось это сделать. Кто-то будто зафиксировал ей голову и заставил: «Смотри!». И Настя смотрела.

В один удушающий миг «дублерша» оказалась прямо перед ней, словно приближенная чудовищным зумом: Настя поняла, что видит не рану, а внутренности со спины. Прозрачная кожа напоминала натянутый полиэтилен, под которым были видны белые кости позвоночника и ребер, а за ними - позеленевшие, словно давно не знавшие воздуха, легкие не бьющееся полуразложившееся сердце.

На Настю стала накатывать липкая дурнота. Девушка попыталась отвести взгляд, но краем глаза все же успела заметить сопревший кишечник. Ей показалось, что она чует тошнотворно-сладкий смрад трупа вперемешку с запахами болотной тины и донного сероводорода. Неимоверным усилием воли она заставила веки сомкнуться.

- На сцену! Все работать! – крик Льва Михайловича выдернул Настю из оцепенения. Она оглянулась кругом: ни страшной спины, ни загадочной девушки – место в кулисе пустовало. Будто там никого и не было всего мгновение назад. – Ильина, просыпайся! Одну тебя ждем! И зачем ты сняла костюм?

Настя съежилась под взглядами однокашников, которые таращились так, словно видели ее первый раз, и рванула в противоположную от сцены сторону. Она хотела только одного – успеть добежать до туалета. Ее неудержимо тошнило.

Вечером за ужином Настя рассказала о своем видении Сергею.

- Маленькая, ну чего ты испугалась? Видела, какой сейчас грим бывает? Просто один к одному, не отличишь. Придумали какую-то фишку и для тебя, - успокаивал ее супруг. – Наверное, в полиэтилен все это резиновое великолепие запаяли и на спине закрепили. Сама же говоришь, что очень натурально получилось, будто в воде внутренности гниющие плавают. А круто, согласись!

Настя согласилась. Но робкий звоночек тревоги уже перерос в набирающий силу набат. Почему ей такой грим не сделали и не показали даже? Почему дублершу взяли, и куда она потом пропала? Лев Михайлович даже словом о ней не обмолвился. Девушка смогла уснуть только после того, как решила, что завтра сама подойдет к худруку и обо всем расспросит.



Конец Зелёным святкам

Утро для Насти наступило с необычайно приятной неги, стремительно разливавшейся по всему ее телу из центра ее женского естества. Протяжно застонав от подступающего оргазма, она мгновенно пришла в себя:
- Сережа! – возмущенно прошептала она и сомкнула ноги, сжав изо всех девичьих сил кудрявую голову мужа.

- Настенька, любимая! – жаркий шепот между ног заставил Настю прогнуться в пояснице и закрыть от наслаждения глаза. – Тебе же так хорошо, я знаю. Ты такая сладкая, мне нужно, очень нужно. Ну, пожалуйста, позволь... – и Сережин язык снова невесомо быстро-быстро запорхал по вспухшей твердой горошине, замедляясь ниже, с упоением лаская каждую складочку.

- Мммм, вкусная моя! – гортанно застонал Сергей. – Дай еще! Хочу еще!

Настя затихала, прекратив сопротивляться. Но возбуждение спадало, а напряжение и неловкость все возрастали. Через минуту она не выдержала:
- Сережа, ну пожалуйста! Я не могу! Я же не мылась перед этим. Всю ночь запах, понимаешь?

- Ну какой запах, - выдохнул с досадой муж. – Ты пахнешь по утрам так завлекательно, что я готов кончить, едва почувствовав твой аромат, глупая.

- Нет, давай как обычно, - уже окончательно закрылась Настя.

Сергей снова тяжело вздохнул, поднявшись на колени. Положив стройную ногу жены себе на плечо, лег сверху. Оперся на локоть и, придерживая за бедро, не торопясь вошел в нее, медленно растягивая тугие стеночки. Настя быстро достигла кульминации, забившись под его безжалостно-медленными размеренными ударами. Чтобы заглушить дикий стон, неконтролируемо рванувший из ее существа, она сжала зубами обнаженное плечо Сергея. От этого он словно слетел с катушек: размеренные медленные удары превратились в сумасшедший ритм, не дававший до конца сжаться стенкам Настиного влагалища, продлевая сладкую пытку до бесконечности…

…Сергей уже давно ушел на дежурство, а Настя все нежилась в кровати, счастливо улыбаясь в потолок. Вдруг за стенкой в пустующей квартире отчетливо послышался плеск воды. Она булькала и чавкала, словно непослушный сорванец бегал туда-сюда по луже, шлепая посильнее, вопреки материнскому запрету. Настя подскочила на кровати словно ужаленная.

Посторгазменную негу как рукой сняло. Девушка бросилась одеваться, пытаясь попасть в рукава платья дрожащими руками. Последним, что она услышала, захлопывая дверь квартиры, был тихий заунывный, дрожащий на одной выматывающей ноте плач.

После учебы Настя, отправившись на репетицию, первым делом подошла к худруку, чтобы решить вопрос с дублершей и гримом.

- Ильина! – гаркнул Лев Михайлович. – А ты не много на себя берешь? Какая дублерша, голубушка! У нас тут не Голливуд! Но вот костюм твой вчера мне понравился – это ты молодец. И грим тебе отлично сделали. Очень эффектно. Иди работай, Настя. Непочатый край у нас еще.
Настя опешила: как же так? Кем же тогда была посторонняя девушка в кулисе, которую она видела так живо и реалистично. Как худрук мог ее принять за Настю?

Но Лев Михалйлович уже развернулся и привычно заорал, не обращая больше внимания на замявшуюся девушку:
- Коля! Чего ты копаешься?! Свет!!!

На пороге своей квартиры Настя рассеянно копалась в сумке в поисках ключа и чуть не подпрыгнула от неожиданности, когда, повернувшись, увидела, что дверь соседней пустующей квартиры слегка приоткрылась. Сердце сначала ухнуло в пятки, а кровь гулко загудела, ускоряя бег по венам. Девушка взяла себя в руки, решив, что этому должно быть самое простое объяснение: скорее всего, теперь у них есть новые соседи - надо пойти и познакомиться. А заодно и разрешить проблему своих «слуховых галлюцинаций». А то так и до паранойи недалеко.

Хихикнув над собой, Настя уверенно постучала по дверному косяку костяшками согнутых пальцев:
- Ау! Здесь есть кто-нибудь?

Ответом была тишина. Но девушка не собиралась отступать:
- Это я, ваша соседка! У вас дверь открыта. Можно войти?

Отважно толкнув скрипнувшую дверь, Настя шагнула в полутемную прихожую. Квартира была пустой, заброшенной и неуютной. Навстречу новые хозяева так и не вышли, и Настя прошла в сторону ближайшей двери, которая, очевидно, вела на кухню. Освещенное помещение казалось еще уродливее. Как можно здесь жить?

Стены были оклеены дорогими обоями. Только это было очень давно. Теперь место на них оспаривали друг у друга слой зеленой плесени и колонии черных грибков. Фрагменты бумажных полотнищ отстали по углам и свисали, готовые оторваться в любую секунду. Мозаичный паркет выглядел так, будто его принесли сюда с затонувшего «Титаника»: вспухшее дерево будто дышало под ногами, проседая и чавкая.

- Здравствуйте! – снова прокричала Настя. – Кто-нибудь есть здесь? Я соседка. Может, нужна помощь?

В коридоре скрипнула, захлопываясь, входная дверь. Насте и так уже было невмоготу находиться одной в таком месте, и она радостно поспешила на звук, но резко остановилась, увидев фигуру, неожиданно преградившую ей путь.

- Извините, что зашла без разрешения, я кричала… - попыталась объяснить свое вторжение Настя, но вдруг замолчала.

Молодая худенькая девушка со светлыми длинными волосами молча смотрела на нее. Ильина была поражена ее завораживающей красотой. «Роковая», - хотелось сказать про нее.

Какая-то тоска поселяется в сердце после одного взгляда на таких безупречных красавиц и возникает желание видеть это совершенство снова и снова. Ловить каждый поворот головы, каждый взмах ресниц, каждый трепет бледных губ. Погибель для мужчин такая женщина. Неизлечимая головная боль для любых соперниц.

Однако Насте было не привыкать к тому, что другая девушка оказывалась намного красивее, и сейчас она не испытывала ни тревоги, ни зависти. Ей просто стало неловко за свое поведение: вломилась без приглашения и еще бесцеремонно пялится. Она снова попыталась завязать разговор:
- Ммм… Я соседка ваша, Настя.

Небесное создание чуть улыбнулось в ответ, но не промолвило ни слова, продолжая смотреть, чуть склонив головку к изящной линии плеча. Ильина уже была не рада, что пришла – острых ощущений на сегодня и без того хватило.

- Я… могу помочь… и… - при этих словах личико молчаливой соседки словно засветилось. Она покачнулась в сторону Насти, излучая прекрасными глазами умиротворение и любовь, губы приоткрылись, словно желая что-то произнести. Но так и не проронили ни звука.

Ильина почувствовала сильное желание побыстрее уйти отсюда: складывалось стойкое ощущение, что незнакомая девушка была не в себе, чокнутая. Как еще объяснить эти странные улыбки и молчание?

Настя осторожно двинулась в сторону выхода:
- Я пойду, пожалуй, раз ничего не нужно.

Прекрасное лицо стало равнодушным и ровным, будто водная гладь озера во время безветренной погоды. Глаза цвета стылой воды словно погасли. Красавица величественно кивнула головой и посторонилась. Послышался характерный всплеск, словно кто-то ступил в лужу. Скользнув взглядом по подолу длинного летнего сарафана, в который была одета незнакомка, Настя обнаружила, что ткань в самом низу напитана водой, а под ноги красавице уже успела натечь маленькая лужица, и ахнула:
- У вас потоп! Давайте я вам помогу, пока вы нижних соседей не залили. Где ванная? – заметалась Настя, пытаясь сообразить, может ли вот эта белая дверь вести в санузел, и без всякой задней мысли протянула руку, чтобы открыть ее.

Дверную ручку буквально выворотило из ее ладони - хрупкое создание с завидной скоростью оказалось перед гостьей и с недюжинной силой, которой невозможно было ожидать от такой изящной особы, проворно захлопнуло дверь перед самым Настиным носом. На красивом лице изнутри проступила чернота, и на Настю взглянули безумные желтые глаза дикого зверя. И в ту же секунду наваждение пропало – перед девушкой стояло затравленное слабое существо, черты которого внезапно исказились в немом рыдании.

Настя уже не способна была контролировать липкий первобытный ужас, вырвавшийся из глубины ее души. До сих пор старательно подавляемый, он вернулся, набрав полную силу. Пятясь назад, девушка споткнулась о порог и кубарем выкатилась на лестничную площадку. В тот же миг с резким грохотом, от которого на минуту заложило уши, дверь жестко захлопнулась.

Настя на негнущихся ногах добралась до своей квартиры и перевела дух, неожиданно для себя порадовавшись, что Сережа этой ночью на дежурстве и не придется что-то придумывать, чтобы скрыть пережитый страх, имитируя хорошее настроение. Рассказывать мужу о своих приключениях Настя не хотела - понимала, что тот просто посмеется и пожалеет, как маленькую и глупенькую. Она тихо поужинала и решила пораньше лечь спать, чтобы поскорее наступило утро.

Как назло, сон не шел - Настя устала ворочаться с боку на бок, взбивать подушку. Шею свело, голова раскалывалась от боли, в горле першило. В конце концов она сдалась и пошла на кухню попить воды и принять болеутоляющее, но так и застыла в дверях, стараясь не закричать и сохранить остатки разума. Хотя в эту минуту ей показалось, что сохранять уже нечего: за их кухонным столом сидела роковая красавица из соседней квартиры. Она держала перед собой семейное фото Ильиных и ласково гладила Сережино лицо.

Помертвев от страха, Настя смотрела на незваную гостью.

- Что смотришь? – неожиданно заговорила соседка высоким чистым голосом. Его чарующий отзвук звенел и пел в голове. Звал. – Сережа такой хороший, не то что ты, – она снова погладила фотокарточку. – Я ему больше подхожу. Посмотри на себя! – отчеканила она и, подняв голову, взглянула Насте прямо в глаза.

Остолбенев от неожиданности, Настя вдруг подумала, что такое можно увидеть только во сне и этот выжигающий душу напалмом взгляд потустороннего существа не может быть реальным. С трудом разрывая удерживающие сознание путы, она заставила себя проснуться и, подскочив как ужаленная, села на своей постели.

Кругом стояла кромешная темнота, и Настя, как ни силилась, не могла понять, который сейчас час. Видимо, измученная событиями дня, она совершенно потерялась между правдой и вымыслом, незаметно соскользнув в сон.

Выдохнув с облегчением, она поднялась и пошла в ванную. Нужно было успокоиться и снова попытаться заснуть. Картинки из недавнего кошмара снова и снова вставали перед глазами, как кадры 3D-кино. Настя малодушно проскочила мимо темного входа в кухню. В ванной она поплескала холодной воды на лицо, пытаясь смыть свежие воспоминания и растормошить воспаленный мозг - у окончательно проснувшегося человека сны становятся всего лишь отголосками в памяти или забываются сразу после пробуждения.

Умывшись, девушка подняла глаза и уставилась в старенькое зеркало. «Посмотри на себя! Посмотри на себя!» - отдавалось в голове эхо жестоких слов. Ну и пусть она не красавица, но Сережа выбрал ее, полюбил. Она залихватски улыбнулась самой себе и подмигнула: «Не родись красивой!»

На долю секунды ей она решила, что у нее что-то не то со зрением: кожа на правой стороне лица будто помутнела, заметно сдвинулась с места и немного провисла. Девушка напрягла глаза, вглядываясь в свое отражение: да нет, показалось… И все же, поддавшись волнению, она торопливо провела по щеке рукой. Лицо на ощупь показалась незнакомым, чужим. Рука рефлекторно отдернулась, как от чего-то омерзительного, тошнотворного. Пласт кожи, заметно ускоряясь, стал смещаться, словно оползень или вязкая манная каша с наклоненной тарелки. Из горла вырвался отчаянный стон, переходящий в низкий рык. Насте оставалось только беспомощно наблюдать, как ее лицо превращается в месиво. Когда отверстие, бывшее когда-то глазницей, проползло по области челюсти, сквозь него Настя отчетливо разглядела жевательные зубы и дрожащий посиневший язык.



Русальская пасха

- Настя, родная, прошу, очнись! Что с тобой? – звал Сережин голос.

Постепенно приходя в себя, она поняла, что лежит на полу в ванной комнате, а муж смотрит на нее огромными от ужаса глазами. Настя села, стараясь не подавать вида, как тяжело ей было это сделать.

- Привет, мужа моя! Ты уже пришел, я рада. Сейчас позавтракаем вместе до того, как я уйду, - улыбнулась Настя и, отчаянно надеясь, что раз Сергей не орет дурным голосом, значит, с ее лицом все в порядке, все же украдкой ощупала щеку.

- Ты меня так напугала! Я зашел, тебя нет нигде. Зову - и не отзываешься, - он сжал большими теплыми ладонями ее лицо, - Скажи на милость, что ты тут делала, тебе плохо стало?

- Нет-нет! – как можно убедительней воскликнула фальшиво-бодрым голосом Настя, - Со мной все нормально. Просто этой ночью не могла никак заснуть без тебя, начала по дому слоняться и отключилась в ванной… - она осеклась, увидев сильно встревоженный взгляд Сергея, - Нет-нет, доктор! Сегодня я не ваш пациент. Бывает. Переутомление и все такое.

Настя быстро встала и ретировалась на кухню. Ей все труднее давалась ложь под беспощадным рентгеном этих излучающих заботу, все понимающих и прощающих глаз.

Они сидели на кухне и жевали яичницу-глазунью, на скорую руку приготовленную Настей. Сережа внимательно приглядывался к жене, пытаясь докопаться до причины обморока, ни на секунду не поверив, что можно вот так заснуть в ванной. Слушая рассказы мужа о прошедшем дежурстве, девушка украдкой бросила взгляд на семейный портрет: фото висело на том же самом месте. Ничего вокруг него не было потревожено. Настя еще раз опасливо провела пальцами по щеке и опустила взгляд в тарелку. «Всей этой чертовщине должно было быть разумное объяснение, – подумала она. - Наверное, и вправду переутомление сказывается...»

- Ой! – вдруг вскрикнула Настя, не успев додумать. Ощущение было таким, будто под зубы попался твердый камешек. Она тут же пожалела о своем вскрике, увидев, как дернулся побледневший Сергей. – Не пугайся так! Все со мной нормально, кажется, прикусила язык, – замахала она руками, сигналя, чтобы муж сел на место.

Демонстративно она принялась с удвоенным энтузиазмом жевать яйца. Пища потеряла вкус, а во рту постоянно что-то мешалось.

- Э-э-э, мне в туалет надо, - сказала Настя и стремглав бросилась в ванную, пока Сергей не одумался и не увязался за ней следом.

Заперев дверь, она подскочила к зеркалу. Лицо выглядело так же, как и всегда, только было чуть бледнее, чем обычно. Засунув два пальца в рот, Настя пыталась обнаружить причину дискомфорта. Нашла – аккуратно потянула. Словно в замедленной съемке она вытаскивала пальцы, раскрывала ладонь. Дрожащая рука держала большой желтый клык с огромными окровавленными корнями.

Волна неодолимого удушья захлестнула в один миг. Давясь собственным криком и зажав рот рукой, чтобы не услышал Сергей, Настя с омерзением зашвырнула клык куда-то в дальний угол, уже ощущая под прижатой к лицу ладонью липкую и мягкую, как отсыревший мармелад, кожу. Пальцы вязли, погружаясь в отвратительную субстанцию.

«Ы-ы-ы!!!» – прорвался бессознательный вой.

- Настя! С тобой все в порядке? Открой! – забарабанил в дверь Сергей. – Меня срочно вызывают в поликлинику, мне надо бежать.

Настя собрала в кулак остатки мужества и как можно более спокойным голосом ответила:
- Со мной все в порядке. Иди, Сережа. Это просто женские дни. Я не ожидала. И случайно об ванную ногой ударилась. Уже прошло.

Только после того, как в прихожей хлопнула входная дверь, она осмелилась пошевелиться. Медленно подошла к зеркалу и раскрыла рот. На месте зуба, зияла глубокая кровавая дыра. Щербатый оскал заставил Настю отшатнуться. Тем не менее она заставила себя умыться и прополоскать рот – беззубым студенткам освобождение от занятий не полагалось.

Еле досидев на галерке до конца лекций, Ильина нехотя поплелась на репетицию. Сказаться больной? Не выход. Нельзя подводить коллектив. Придется честно сказать худруку, что она не сможет играть, пусть отдадут ее роль кому-нибудь другому. Какой конфуз - беззубая ведущая актриса!

В общей гримерке никого из ребят пока еще не было. Настя села на табуретку перед большим зеркалом и, воровато оглянувшись на дверь, приоткрыла рот. Зуб был на месте. Самый обычный. Маленький. Белый. Она закрыла лицо ладонями и уронила голову.

Репетиция проходила как в тумане. Лев Михайлович все же заметил, что с Ильиной что-то не так, и отпустил ее пораньше. Настя приехала домой и тихонько отперла дверь. Было очевидно, что Сережа уже вернулся: из комнаты слышался его голос. Настя повеселела. Ей захотелось подкрасться сзади и закрыть мужу глаза рукой. Девушка на цыпочках пробежала по коридору и стала подкрадываться к двери, стараясь не захихикать, чтобы не раскрыть себя раньше времени. Но когда она остановилась в дверном проеме, ей показалось, что она в один миг умерла.

На их разложенном диванчике возлежала соседка, еще более ослепительная в своей наготе. Бесстыдно раскинув точеные бледные ноги, она смотрела в упор на Настю и сочувствующе-похотливо улыбалась. Длинные пальцы прелестницы снисходительно поглаживали кудрявую голову Настиного мужа, находящуюся между тех самых прекрасных в своей бесконечности ног.
Голый Сергей стоял на коленях перед диваном, спиной к входу в комнату, и не мог видеть жену. Повернуться посмотреть он тоже не мог – настолько был увлечен своим занятием. Его голова размеренно двигалась вверх-вниз, периодически застывая на месте, пока он работал языком. Простонав от удовольствия и притянув любовницу за бедра, Сергей еще крепче припал к средоточию ее женственности.

Настя опомнилась и попятилась назад, изо всех сил зажимая себе рот, словно смертельную рану, через которую вместе с криком и дыханием неотвратимо истекала ее жизнь. Блаженствующая соседка откинула назад голову, продемонстрировав изгиб изящной лебединой шеи. Ее глаза, смежившиеся на миг, резко распахнулись, и она снова посмотрела прямо на Настю. Призывная улыбка расцвела на красных припухших губах, и разлучница, запустив хищные пальцы в мягкие кудри, по-хозяйски два раза жестко впечатала в себя Сергея. Обманутая жена бросилась прочь из квартиры, а вдогонку ей цвенькнул тихий победный смешок.

Настя долго бродила по городу, не разбирая дороги и не замечая времени. В голове было пусто, как будто кто-то из милосердия отформатировал мозг, оттягивая наступление невыносимой боли. Она непременно должна была прийти сразу после осознания случившегося, но Настя не позволяла себе этого, погрузившись в эмоциональную летаргию. Не думала. Не чувствовала. Словно это все происходило не с ней и не сейчас. Пускай будет плохо потом, но в данный момент у нее не было сил пережить эту боль.

Настя пришла в себя на скамейке в старом парке на другом конце города. Она понятия не имела, как умудрилась дойти сюда пешком. Ночь еще не вступила в свои права, но на прозрачном сером небе уже проступали мерцающие вечные звезды – словно глаза, полные сочувствия.
- Внученька, ну что же ты не бережешь себя совсем?

Настя вздрогнула всем телом при звуках этого голоса, и сердце затопила детская щемящая тоска - на другой половине скамейки сидела бабушка.

- Бабушка, милая! Я так скучаю! – заплакала Настя.

– Что же ты, родная, не слушаешься бабушку свою? Ты мне что обещала? – продолжал журить голос, раздававшийся прямо в голове.

- Что, бабуленька?

- Я же тебе всегда строго настрого запрещала купаться до Троицы, а ты что?

- Бабуленька, не купалась я. Мы с Сережей, - она с трудом протолкнула в горле имя мужа, - никуда не ездили еще, все работа да учеба.

- Ай-я-яй! Внученька, а на Пасху что же? Ты же в море залезла, это в ледяную-то воду! Ходила, ножки мочила. Да как же можно-то? – возмутилась бабушка.

- Бабуленька, ну так и что с того? – прошептала Настя, силясь понять, на самом деле это все с ней происходит или опять морок взял власть над ее истерзанным сознанием. Но сейчас она, напротив, даже была этому рада. Она отвечала дорогому человеку и хотела, чтобы их разговор продлился как можно дольше. Особенно теперь, в сложившихся обстоятельствах. Для нее бабушка осталась живой в памяти, и девушка часто желала ей Царства Небесного, обращаясь за советом. Обычно проблемы, казавшиеся ей неразрешимыми, вскоре сами собой постепенно разрешались, и только в этот раз тишина откликнулась родным голосом.

- Ну, так и вот что: привезла паровозом мавку в свой дом, – проворчала старушка.

- Ах, это! – улыбнулась девушка, вспомнив чудесную фиалку. – Это просто цветок… Да и…

- Не о цветке я. Утопленницу ты в свой дом привела!

- Бабуленька, ну какая утопленница! Не существует же их! Сказки это! – засмеялась Настя.

- Настя, не смей обманывать: я про все знаю! – строго проговорила бабушка. Девушка сразу присмирела, она знала, что означает эта твердая нотка. – Ты чего на мужика взъелась? Мавка озорует, тебе голову задурила, а ты, простоволосая, и поверила. Иди домой и ложись спать – утро вечера мудренее. Не моги ей поддаваться! – прикрикнула старушка последнее напутствие и пропала.

Настя мгновенно очнулась и обнаружила, что заснула прямо в парке на скамейке. На душе было легко. Последним автобусом она добралась до дома, не раздеваясь, рухнула на постель, и в эту ночь впервые за несколько суток ее не мучили кошмары.



Игрище Ярилы
Разбудил Настю хлопок входной двери. Она резко села и затаилась, пытаясь понять в какой реальности находится. Блокируя подступающий к самому сердцу страх, она не пускала в сознание поганые картинки воспоминаний о муже и соседке. Настя просто ждала, когда придет ответ.

- Маленькая моя, Настенька! – позвал Сергей, - Я дома!

В комнату как ни в чем не бывало шагнул муж. Настя, не проронив ни звука, продолжала сидеть на постели и смотреть на него в упор.

- Настя, ты что же, одетая спала?

- Где. Ты. Был? – отчеканила, не отвечая ему, девушка.

- Насть, ты чего? Я ж сутки как папа Карло пахал в больнице. Вызвали меня вчера утром, помнишь? Там… случилось… Много пострадавших, в общем. Важна была каждая пара рук.

- И ты даже на обед домой не приходил? – прищурилась, глядя на него с подозрением, любящая жена.

- Какой обед? Я же там, в столовой, обедаю. Не ехать же через полгорода туда-сюда. Да и вообще не до еды вчера было. Я голодный, как триста китайцев. Ты меня кормить вообще собираешься? – наконец возмутился оголодавший медицинский работник.

- Ура!!! – завопила Настя. Подскочила на ноги и запрыгнула на Сергея, обнимая и целуя его в твердые теплые губы.

- Ну, наконец-то… - довольно проворчал Сергей и одним движением осторожно уложил жену обратно в постель.

День прошел просто замечательно. Настя не заметила, как пролетели пары. Она знала, что дома ждет ее любимый Сережа. Наверняка приготовит на ужин что-нибудь вкусненькое. Будет отдохнувший и веселый. А вечером, когда она вернется, предложит распить бутылку «бургундского». Все странности, произошедшие с ней за последнюю неполную неделю, позабудутся. Уже отошли на задний план, полустерлись, точно дурное сновидение.

Во время репетиции у нее все получалось, и Лев Михайлович остался чрезвычайно доволен:
- Ну, вот, Анастасия, отдых пошел тебе на пользу. Умница! Я всегда знал, что ты способна на большее. Работаем!..

…Вечером за вкусным ужином все было так, как она себе предвкушала весь день. С той разницей, что Сережа весь вечер играл на гитаре, которую с самой Пасхи не брал в руки, и пел песни о любви, глядя прямо в глаза, только для нее одной.

И дождь сквозь плащ и капюшон,
И пробегает дрожь. И страшно, и смешно,
И тесно облакам, и кругом голова.
По буквам, по слогам возьми мои слова
И брось к ее ногам.

Скажи, что я ее люблю,
Без нее вся жизнь равна нулю,
Из-за нее вся жизнь равна нулю…

В эту ночью Настя, усталая и счастливая, заснула в объятиях мужа глубоким сном без сновидений.

Пробуждение было неприятным и резким. Кап! – ледяная капля приземлилась на лицо и стекла по щеке на шею, потом продралась сквозь волосы на затылке и там впиталась в подушку. Девушка поняла, что капля эта была уже не первой, поскольку всем телом ощущала под собой холод намокшей постели. Раскрыв глаза, Настя вглядывалась в ночной полумрак, царивший в комнате: ощупав взглядом потолок, в тусклых отсветах уличного фонаря она заметила скопившийся на нем сонм капель. Они зрели, набухая и собираясь вместе, срывались вниз все чаще, словно спелые вишни.

«Соседи топят? – промелькнула молнией мысль, и Настя, уже набравшая воздух в легкие, чтобы разбудить Сергея, вдруг перестала дышать: – Какие соседи? Мы же на пятом, над нами чердак и крыша!» - уколола запоздавшая догадка. Стало очевидно, что кошмар, преследовавший девушку всю неделю, вернулся. Одновременно с этим пониманием потолок обрушился сверху стеной ледяной воды.

Настя ничего не успела сообразить: вода затекала в уши, нос, глаза, окружала со всех сторон. Комната в один миг превратилась в аквариум, в котором вместо гуппи жили они с мужем.

«Сережа! Нет!!!» - заорала она мысленно и, сжигая остатки кислорода в легких, попыталась нашарить его рукой, но пальцы только путались в мокрых простынях. Мужа рядом не было.
Отчаянная мысль, что любимый не попал в эту западню, на несколько секунд принесла облегчение.

А в следующее мгновение Настя поняла, что сейчас умрет. Первобытный страх смерти заставил тело бессознательно задергаться. Глаза в ужасе распахнулись: прямо над ней в толще воды зависла мавка. Она рассматривала тонущую девушку с абсолютно равнодушным выражением лица. Прекрасные очи были неподвижны и пусты. Светлые волосы, отливающие болотной зеленью, парили в воде, переплетаясь прядями, точно клубок змей во время брачного периода.

Потом она заговорила:
- Я ничем не хуже тебя, - голос сквозь водяную толщу звучал глуховато. - Я такая же, как ты. – По воде пошла мелкая вибрация, которую Настя почувствовала остывающей кожей. - Я тоже счастья достойна. – Вдруг Настино тело с силой расплющило о постель, словно ударило огромной волной, в ушах болью отозвался дичайший вопль: - ОТДАЙ МНЕ ЕГО!!! – и видение сгинуло без следа, словно Мавка растаяла в этой прозрачной бездушной стылой толще.

Настя тут же попыталась всплыть, но мокрые простыни, опутавшие ее по рукам и ногам, точно саван, надежно удерживали на месте. Она отчаянно билась всем телом, пытаясь сбросить путы, выдыхая пузыри бесполезного воздуха. Легкие уже горели, как будто из них кто-то жарил барбекю. Но девушка продолжала бороться, задерживая смертельный вдох, пока оставалась хоть малейшая возможность спастись. Наконец ей удалось отшвырнуть от себя большой пласт мокрой ткани, и она с ужасом уставилась на то место, где должна была увидеть свой живот: его попросту не было. Перед ее меркнущим сознанием зияла огромная неровная дыра с рваными краями из лоскутов кожи. Не до конца понимая, что она делает, Настя опустила внутрь дрожащую руку и, потянув, достала пучок собственных кишок. Разложившаяся плоть распалась в ее пальцах. Трубчатые кусочки выскользнули, закружились в воде трупной взвесью, словно уродливые черви. Осознав, что уже давно мертва, Настя заорала, выворачивая наизнанку измученные, спавшиеся без воздуха легкие. Но никакого звука за этим не последовало - в широко разинутый рот хлынула мутная вода.

Безотчетный ужас вытолкнул измученное сознание на поверхность реальности, и Настя проснулась, резко сев на кровати. Холодный пот струями стекал по лицу и спине. В носу стоял густой запах тухлятины. Рядом тихо посапывал Сергей.

Настя в панике провела ладонями по липкому от выступившей испарины животу – гладкому, теплому, с маленькой ямкой пупка, - с облегчением выдохнула и, завернувшись в простыню, понуро побрела на кухню. После такого реалистичного кошмара спать в ближайшее столетие не представлялось возможным. Налив себе стакан воды из чайника, Настя плюхнулась на табуретку и уставилась перед собой невидящим взглядом. Она чувствовала, что внутри у нее что-то надломилось. Вспомнился весь прошедший замечательный день, разговор с бабулей, Сережа…

На столе стоял их ноутбук, на котором они весь вечер смотрели совместные фотографии. «Да что же это такое! - психанула Настя, - Какая-то галлюцинация тебя почти до ручки довела, а ты и позволяешь! Соберись, тр-р-р-р-ряпка!!!» Она воинственно пристукнула кулачком по столу и решительно придвинула к себе гаджет. Ноутбук натужно взвыл разгоняющимся вентилятором. Экран засветился, и девушка увидела подборку снимков с их последней поездки на море. Чтобы как-то успокоиться и собраться с мыслями, Настя на автомате начала перелистывать памятные изображения. Ее палец застыл над клавиатурой, когда на мониторе возникло фото, где она мочила ноги в морском прибое. Видимо, Сережа снял ее перед тем, как заставил вылезти из воды. На снимке девушка стояла спиной, опираясь на одну ножку. Вторая была вытянута, застыв навсегда в изящном полете, взрывая ворох соленых брызг. А навстречу… Навстречу из воды среди играющих волн протянулась рука.

Не обращая внимания на зашевелившиеся волосы и учащенное сердцебиение, Настя покрутила колесико, и фрагмент увеличился. Сомнений не осталось – это была изящная бледная женская кисть с тонким запястьем. Ее положение одинаково могло означать как мольбу утопающего о помощи, так и попытку утянуть беспечную купальщицу на дно.

Ойкнув, Настя на мгновение застыла, как будто щёлкнули в голове шестеренки: «Да какая, к черту, галлюцинация! Коля же ее тоже видел! И Лев Михайлович… Точно! Надо что-то делать. Надо на миг предположить, что это действительно может происходить в реальности. Должен же быть способ, как прогнать ее, чтобы отцепилась!»

- Хоть попа зови! – пробурчала Настя себе под нос и решительно придвинула ноутбук. Сказки не сказки, а врага надо изучить. В поисковике она поочередно вбивала все синонимы, какие только смогла вспомнить к слову «русалка».

Ма́вки (на́вки) — славянские мифические существа, злые духи, русалки.
Их представляют в виде дев с длинными волосами, в белых сорочках. Особенностью внешнего вида мавок является отсутствие кожного покрова на спине, в результате чего сзади у них можно было видеть все внутренности. По этой причине их также называют «не имеющие спины».

Вдруг рисунок в статье ожил: ОНА улыбалась и манила, расчесывая волосы, послышалась тихая нежная песня. Настя насупила брови и отключила звук ноутбука. Однако пение не прекратилось. Не обращая внимания на происки нечисти, девушка открывала страницу за страницей.

Ундины - (от лат. unda — «волна») - духи воды, русалки. Это прекрасные девушки, иногда с рыбьими хвостами, которые выходят из воды и расчесывают свои великолепные волосы, пением и красотой завлекая путников в глубины. Могут погубить их или сделать возлюбленными в подводном царстве. Соблазняют мужчин, так как если родят ребёнка от земного человека — смогут обрести бессмертную душу.

Настя помертвела от страха, когда осознала эти строки. Песня неожиданно оборвалась, и раздался вкрадчивый сладкий шепоток: «Зря стараешься, он мой. Все равно отдашь!» Зажмурилась, она тряхнула волосами, отгоняя наваждение, и продолжила читать.



«Летнія Дзяды»

Утро нового дня началось с недовольного бурчания Сергея, который обнаружил на кухне спящую жену, лежащую лицом на клавиатуре.

- Опять всю ночь лупилась! Ну, сколько тебе говорить – отдыхать надо, спать.

Настя только молча крепко обняла его, сжав тонкими руками изо всех сил – не отдам! Сережа осекся и замолчал.

Весь день на учебе она была чрезвычайно рассеянна. Преподаватели не могли добиться от нее внятного ответа. Ильина только потерянно смотрела на них своими огромными неземными глазищами, в которых плескался страх. На репетиции все было и того хуже. Лев Михайлович очень быстро вышел из себя:
- Да что ж это такое творится! – орал он. – Тебя ночью подменили, что ли?! Чего ты мямлишь? А? Что?!! Да, куда, куда опять руками?! Етить-колотить! Ильина, разве это русалка, разве это мавка? Такая размазня никогда не сможет младенца выкрасть, чтоб тебя приподняло да пришлепнуло!

Настю точно обухом по голове стукнуло. Она сразу вся подобралась:
- К-как украсть? Какого младенца? - пролепетала она, перестав дышать.

- Ну, здрасти – приехали! Доброе утречко, исполнительница главной роли! Ты сценарий хоть разок до конца дочитала? Там все черным по белому, - Лев Михайлович промокнул лысеющее темя платочком, - Если у тебя задача свести меня в могилу посредством инфаркта, то ты приближаешься к цели семимильными шагами.

Настя не помнила, как прошла репетиция, как домчалась до дома. Раскидывая на ходу по прихожей туфли, она ринулась на кухню и включила ноутбук. Более узкие параметры поиска показали, что славянские мавки часто промышляли кражей детей, причем именно младенцев. В поле родители старались не брать малышей, чтобы лишний раз не искушать судьбу. Но случалось, что русалки умыкали ребенка прямо из колыбели. То ли тянулись к чистым безгрешным душам, то ли сами после этого приобретали эту душу - Настя так и не поняла. В голове царил сумбур. От новой информации спутались все карты. Догадка обожгла сердечко, точно огонек свечи. Девушка помчалась в ванную, дрожащими руками откопала в большой косметичке тест, купленный с надеждой и припрятанный до лучших времен.

Две полоски. Настя смотрела на две полоски и не понимала, какое чувство в ее душе преобладает: всеобъемлющая радость или отчаянный удушающе-безнадежный страх.

Она снова открыла ноутбук, запрещая себе думать о грядущей радости, словно мавка могла подслушать ее мысли. Надо было во что бы то ни стало найти способ прогнать, извести непрошенную гостью. Потерю Сергея она как-нибудь со временем смогла бы пережить, но не ребенка. Только не ребенка.

Ма́вки - славянские мифические существа, злые духи, русалки. По ряду признаков близки украинским «лесным паннам» или горным женским духам.
Считалось, что мавками становятся мертворождённые дети, умершие некрещёные младенцы, либо те, что умерли на Русальной неделе.
Слово мавка (навка) образовано от общеславянского «навь», означавшего «смерть», «мёртвое тело». Существует предположение, что оно восходит к праиндоевропейскому корню *nau- «труп», ср. готск. naus «мертвец» и тохар. naut «погибнуть».

«Ничего нового, - снова и снова вчитывалась Настя в отчего-то прыгающие строки, - Как их победить-то можно?!! Стоп. Что за Русальная неделя??»

Руса́льная неде́ля (также Троицкая неделя, Проводы русалок) – в славянском народном календаре троицкая (начиная с Троицы). Троица (День Святой Троицы, Пятидесятница) празднуется через семь недель (в 50-й день) после Пасхи. Считалась временем пребывания на земле русалок, вышедших из воды после Вознесения. На Русальной неделе обычно совершались обряды, связанные с прощанием с весной: Вынос троицкой берёзки, «Проводы русалки», «Похороны Костромы», «Вождение коня», «Проводы весны».

«Предки, вы это серьезно? – Настя сама себе покрутила у виска. – А какое число-то?» Сбиваясь, Настя отсчитала дни по календарю и поняла, Русальная неделя почти завершилась. Злоключения начались как раз после Троицы, и с каждым днем все становилось только хуже. А завтра последний день.

- Страшно! Страшно! Боженька, как же мне страшно!!! – Настя зашептала, крепко сплетя побелевшие холодные пальцы. Глаза смежила до боли так, что из уголков брызнули слезы. В эту минуту она позволила себе признать, что невидимая опасность реальна и она ничего не может ей противопоставить.

- Ну, чего духом падаешь – ушибешься! – услышала она родной голос и завопила, молитвенно сложив руки на груди:

- Бабуленька! Спаси, родимая! - она бы упала на колени, если бы не сидела на табуретке. Ног девушка больше не чувствовала.

Бабушка стояла посреди кухни и укоризненно качала головой, покрытой белым платочком в синенький цветочек. Она была совсем такой, как при жизни, только от ладоней, разбитых работой, исходил мягкий ровный свет.

- Отчаянье – смертный грех.

- Да что я могу! Чего она вообще ко мне привязалась? Почему я и мой ребенок? А-а-а-а! – Настя не выдержала и зарыдала в голос.

Бабушка молча ждала, когда истерика иссякнет. Девушка, боясь, что призраки не обладают ни временем, ни терпением, попыталась взять себя в руки сразу, как только схлынула первая волна прорвавшихся эмоций.

- Каждая, даже самая жестокая или заблудшая нежить тоскует по свету, теплу и любви, которые дарила душа, которая у них была когда-то.

- Ну, да. И что это значит?

Но в кухне больше никого не было. Только тренькнула, приоткрывшись, дверца древнего буфета. Настя подошла и открыла ее до конца. На самой верхней полке стояла старинная склянка со святой водой. Девушка непонимающе уставилась на нее. Разве это не против вампиров?

Вздохнув, вытащила бутылочку и, уже не выпуская ее из рук, снова села за ноутбук. Параметры поиска были предельно ясны.



День всех святых

Наступило воскресенье. Настя чувствовала, что все должно решиться именно сегодня. Накануне она уговорила Сергея уехать в гости к родителям, которые скучали по сыну и обижались, что он давно у них не был. Сама девушка ехать к свекрам отказалась, с большим трудом убедив мужа, что у нее завал в учебе и нужно готовиться к сессии.

Она выдохнула с облегчением, когда посадила вчера Сережу на вечернюю электричку. Все-таки трудно было предсказать, чем закончится ее противостояние с мавкой. Непредсказуемая прекрасная покойница – кто знает, какие будут последствия. Если можно уберечь хотя бы мужа, она должна была это сделать.

Настя просидела дома весь день. Никаких незваных визитеров, никаких видений и галлюцинаций. Даже поспала немного. Может, непрошеная гостья сама решила уйти, а может, ей и вправду Сережа был нужен и она за ним увязалась? Настя похолодела при этой мысли и прогнала ее прочь: «Нет, за мной ходит, ко мне прикипела, проклятая!»

За окном тихо наступила темнота. В одиннадцать часов уставшая от неизвестности Настя прилегла на диван. Склянку со святой водой, найденную в буфете, она ни на секунду не выпускала из рук. Сколько девушка ни гнала от себя сон, опасаясь, что мавка застанет ее врасплох, она так и не успела понять, когда задремала.

Очнулась Настя от холодного прикосновения: кто-то ласково гладил ее по животу. Подавив крик и желание тотчас же сбросить мертвую руку, Настя большим пальцем молниеносно сорвала пробку со склянки и плеснула содержимым прямо в совершенное лицо своего кошмара:
- Крещу тебя во имя Отца, Сына и Святого Духа!

Мавка на миг остолбенела, а потом расхохоталась демоническим смехом. Светлые длинные пряди на ее голове зашевелились, точно змеи, и приподнялись зловещим ореолом.
- Нет! Ты почти опоздала! Не стоит уже стараться!

Настя, проигнорировав злобное шипение, снова плеснула воды из склянки на мавку:
- Крещу тебя во имя Отца, Сына и Святого Духа!!!

Нежить вытерла упавшие на грудь капли и, глядя на светлеющую в полумраке ладонь, мертвенно проговорила:
- Что твое, то мое. Что мое, то твое. Мы - одно.

Настя почувствовала знакомый холод и дрожь, живот стал проваливаться к позвоночнику, к дыханию начал примешиваться отчетливый запах тухлятины. Она поняла, что снова умирает. Из последних сил преодолев сопротивление коченеющих рук, она выплеснула остатки воды на мавку и чернеющими губами, падая, прошептала:
- Крещу тебя во имя Отца, Сына и Святого Духа…Ами…

Рухнув на пол, она мысленно начала прощаться с Сережей и просить прощения, что не успела сказать ему про ребеночка – он, конечно, узнает, но ничего уже нельзя будет изменить. «Прости за двойную боль, любимый, прости!»

- Настенька! – кто-то ласково позвал ее. – Настенька! – на щеке отпечаталось теплое прикосновение любящей руки.

Настя с удивлением открыла глаза: наваждение пропало, тело больше не сковывал холод смерти, дыхание стало свежим. Вся комната была пронизана ярким золотым светом. Девушка заморгала с непривычки и восхищенно выдохнула, когда увидела женскую фигуру, стоящую посреди комнаты.

Свет исходил от нее, пронизывая насквозь золотыми лучами тонкую ниспадающую рубаху. По лицу сияющей гостьи пробежала тонкая рябь, и из-под таинственной патины потустороннего проступили знакомые с детства черты. Настя ахнула, вглядевшись в родное лицо:
- Света, Светочка! Ты ли это? Этого просто не может быть! – и заплакала, целуя и прижимая к щекам мерцающие ладони.

- Не плачь, сестренка, и прости меня за все, что я сделала.

- Света, как же так получилось-то? – глотая слезы, спросила Настя.

- Я же некрещеная утопилась, Настенька. Да еще на Русальной неделе меня угораздило. Почти семь лет минуло. В полночь истекло бы мое время. Спасибо тебе, сестричка, что не позволила вот так вечно нежитью промышлять, невинные души губить.

Настя до боли заломила пальцами ткань сорочки у себя на груди, пытаясь унять разверзшуюся ледяную пустоту в сердце:
- Света, опомнись, что значит «утопилась»? Это же несчастный случай был!

Светлая, погрустнев, склонила голову на плечо:
- Не знала ты правды, Настя. Родители пытались уберечь тебя, боялись. Да и сами не хотели верить… Ты же помнишь, какая я была: что ни захочу – все по-моему должно быть. Красотой своей пользовалась, ослепляла парней. На кого глаз положу – тот моим становится. Вертела как хотела - семьи рушила, пары разбивала. Но потом появился Сережа…

- Сережа?.. – помертвела Настя, боясь услышать что-то страшное, от чего ее отношения с Сергеем изменятся и никогда больше не станут прежними.

- Да, он. Мальчишка самый обычный. А я увидела его раз – и пропала. Не поддался он моим чарам. Уж я и так и эдак его привечала. Казалось, чего уж проще: опытной красивой девушке соблазнить подростка… Потом только поняла, что ты заняла его сердце. Ну и не пережила. Никто и никогда мне так сильно не нравился… – лик Светлой омрачился от воспоминания, - Да я бы и через тебя переступила. Думаешь, я не пробовала после того, как узнала, что он в тебя влюблен? Ты ж мелкая, дите-дитем, какая там любовь? Он с друзьями поехал на море в воскресенье, я за ними увязалась. Там Сережа мне уже прямо сказал, что ничего не испытывает ко мне и сердце его прочно занято другой девушкой, - хрустальная слеза, сверкнула, скатившись по мерцающей щеке, - Так больно мне было впервые. На себе почувствовала, какие страдания я приносила девушкам и женам, чьих любимых отбивала ради своей прихоти. Присушила ты его. Не ожидала я, что такая пигалица сильнее меня окажется.

- Что? – ахнула Настя. – Я никогда!..

- Силой своей любви, чистой и искренней, глупая!– усмехнулась Светлана знакомой усмешкой в уголке соблазнительных губ. – И на том свете от тебя теперь никуда не денется, не бойся! Ну, а мне уже пора и честь знать, сестричка. Спасибо тебе, век буду благодарна, хранить тебя и твою семью буду. Вечность служить за величайший подарок – возврат бессмертной души – такая малость. А ты Сережу счастливым делаешь. И еще счастливее он будет, когда подаришь ему сына. Берегите любовь – ничего нет ее сильнее. Пока есть любовь, все можно преодолеть. А мне уже пора. Не поминай лихом, сестричка.

Светлый лик тихо истаял, а Настя долго сидела в темной комнате, оплакивая родную заблудшую душу.



Великая Пасха (1 мая 2016 год)

__________________________________________________________________________________
В качестве эпиграфа использован текст песни «Далеко» группы «Мельница». В тексте упоминаются слова из песен групп «Бумбокс» и «Сплин».
Сорт фиалки РС-Мавка http://firepic.org/images/2015-05/14/dlif7sqjc3hx.jpg
За основу образа Насти Ильиной взяты внешность и типаж Марии Тельной (http://firepic.org/images/2015-05/14/kcl3dy7s7jxs.jpg и http://firepic.org/images/2015-05/14/cze4ln0ro3pb.jpg) и Натальи Водяновой (http://firepic.org/images/2015-05/14/e3yu4b6lc4fw.jpg).
Мавка – http://firepic.org/images/2015-05/15/86w3bir3ie98.jpg и http://firepic.org/images/2015-05/15/4dpiv75j9jce.jpg
Сережа получился из Эдди Сибриана (http://firepic.org/images/2015-05/15/31kjl6wstivc.jpg и http://firepic.org/images/2015-05/15/gfwojcny90le.jpg), Паши Артемьева (http://firepic.org/images/2015-05/15/qm7o86k4jzdk.jpg) и моего любимого мужа (http://firepic.org/images/2015-05/15/om10sumlgmqm.jpg) )))