Плавая в бесконечном кружении удовольствия, я с радостной детской непосредственностью изучала странности, которых не замечала еще вчера. Дверь, теряющаяся во мраке палаты, вдруг обретала ясность, я могла разглядеть неравномерность слоя белой краски и даже пыль, забившуюся в щель. Запахи вдруг расслоились на элементы, как макет 3D-голограммы, я могла точно определить каждое лекарство, разлитое там и тут и впитавшееся в предметы, могла сказать, что за шторкой, на тумбочке, миссис Коуп оставила в вазе увядшие цветы, а возле порога под плинтус затек апельсиновый сок и заплесневел там. Шелестел ветер за окном, разбиваясь об оконную раму, заставляя ее скрипеть, по больничной аллее шел человек. А в невнятном гуле больничных голосов, жужжащих как сонный пчелиный рой, я уловила голос Эдварда, стоявшего этажом выше на лестничном пролете.

- Что ты с ней возишься? – выговаривал ему другой мужчина. – Ты сошел с ума, что оставил ее в живых на третий день. Люди скоро начнут замечать, и ты знаешь – Тане это не понравится. За нарушение правил по головке не гладят.
- Она такая молодая, - задумчиво пробормотал Эдвард, прервав затянувшийся монолог. – Этот случай труднее обычного…
- То есть девчонка уговорила тебя подождать? Да ладно тебе, Эдвард, просто признай, что перестарался, дав ей больше, чем следует, и теперь она манипулирует тобой. Ты же знаешь, что мы так не делаем! Их облегчение должно быть едва заметным и длиться недолго, а иначе они быстро забывают боль и уже не хотят умирать. Ты должен был дать девчонке ровно столько, чтобы она продержалась один день, не привлекая к себе особого внимания! И что я вижу? Вторые сутки вокруг нее суетятся врачи, сняли капельницы, анализы берут. Ты понимаешь, что будет, если эта информация дойдет до Тани? Мы в этом городе уже несколько десятков лет, она не позволит тебе разрушить всю схему только потому, что ты пожалел какую-то молоденькую смертную!
- Я всегда умел дозировать яд, Эммет, - оправдывался Эдвард. – Это не моя вина! Ты бы видел, как она вцепилась в меня, словно сама вампир. Я не знал, как остановить ее, она забрала столько, сколько хотела, я был бессилен!
- Ну и убил бы ее сразу, пока не пришла в себя. Зачем тянул?
- Сделка есть сделка, думал, от одного дня хуже не будет. К тому же, ее кровь… - восхищенный вздох. - Эммет, я еще никогда не пробовал ничего прекраснее. Кристально чистая! Никаких примесей страха, гнева, даже удивления. Мое личное Экстази, подарок судьбы. Ее кровь идеальна, будто создана специально для меня, в ней нужные пропорции всего, чего мне не хватает.
- Ага, и поэтому ты решил трахнуть ее, чтобы пристраститься еще сильнее? – саркастически усмехнулся Эммет, я хоть и никогда не видела его лица, но могла подключить воображение и представить, как он со скепсисом смотрит, скрестив руки на груди. – Тебе нужно было чаще посещать Ирину, она бы отбила у тебя охотку вступать в половые контакты со смертными. Или подкатил бы к самой Тане, все знают, что она благоволит к тебе.
- Ни Таня, ни Ирина никогда не подарят мне такого блаженства, какое я испытал с Беллой.
- Э, да ты уже подсел конкретно, брат. Ты говоришь, как заядлый наркоман, - Эммет был не в восторге от своего умозаключения. – Ты совершенно размяк.
- Я серьезно, Эммет. Между нами возникла связь, с первого дня, она будто мое зеркальное продолжение – в чем-то похожая, но одновременно другая. Я думаю, что знаю, как она поведет себя и что скажет в следующую минуту, но еще ни разу не угадал! Я гипнотизирую ее, чтобы она думала, что ей все приснилось, а она меня помнит. Я накладываю на нее запрет – она нарушает его. Я хотел напугать ее, явившись без маскировки – а она уложила меня в постель и ни разу, ни капли не дрогнула! Зная, что спит с вампиром. Она удивительная. Я думаю…
- Ну?..
- Что, если она моя половинка?
- О-о, брось! – застонал второй вампир. – Съезди к Аро, увидишь, как в действительности обстоит дело! У них там любовь поставлена на поток, каждый вампир имеет свой гарем девочек, готовых на все ради секса. Их кровь так же чиста, как и у твоей смазливой смертной. Они подсаживаются на наш яд как на героин, их можно использовать как сосуд раз в несколько дней, но никто там не думает, что все они – половинки. Правда, съезди, погости в Вольтерре, быть может тот образ жизни тебе больше, чем наш, подходит. Аро не станет тебя гнать. Только эту убей… все сроки вышли, реально, Эдвард. Пора было сделать это еще вчера… Уже пошел третий день, и я вижу по твоим глазам, что ты и сейчас не уверен, что все получится. Черт возьми, чувак, просто сделай то, что должен, в конце концов, ты вляпался сам, и сам обязан убрать за собой. Не доводи до греха, а то и мне попадет за то, что я тебя прикрываю. Проклятье, что за лицо? Я сейчас просто пойду и все сделаю за тебя, надоело с тобой нянькаться! Посмотрим, настолько ли вкусна и приятна ее кровь, как ты говоришь…

Раздался шаг, затем рычание. Я по-кошачьи удовлетворенно улыбнулась, словно вживую видела своего возлюбленного вампира, преграждающего другу путь и скалящего острые зубы, чтобы защитить принадлежащую ему кровь. Завязалась непродолжительная потасовка, я слышала лишь напряженное скольжение обуви по каменному полу, треск ткани под руками и свирепое пыхтение борьбы.

- Мать твою, ты совсем с катушек слетел? – прошипел Эммет, драка прервалась, оба вампира возмущенно и быстро дышали. – Да что с тобой?! Постой-ка… А ну-ка, что это? Дьявол тебя подери, Эдвард! Свежачок, еще даже не успел зажить…
- Отвали, - низко прорычал Эдвард, шлепок мог означать, что он стукнул друга по руке, отталкивая от себя.
- Вот блин, ну ты и влип, – резюмировал Эммет и затих.

Несмотря на любопытный разговор, я все время отвлекалась то на пролетающую мимо пылинку, имеющую необычную форму, то на новый всплеск эйфории, электризующей бегущую внутри меня кровь, будто поступивший в желудок наркотический коктейль постепенно растворялся, открывая предо мной новые грани удовольствия и все сильнее расширяя возможности.

- Ты ведь помнишь, что по закону женщин запрещено обращать уже почти двести лет? – тихо сказал Эммет безмолвствующему Эдварду. – Ты же не надеялся сделать это? Как ты вообще допустил, чтобы она тебя куснула? Она же… просто человек, слабая.
- Я увлекся, не заметил, - раздраженно отмахнулся Эдвард. – Я собирался допить ее, она уже холодела в моих руках, оставались последние удары сердца, все… Клянусь, я почти убил ее. Не знаю, откуда у нее взялись силы, да и сама идея в голове. Без понятия. Я же говорю – она удивительная.
- Чувак, тогда чего ради ты подарил ей еще один день? Нужно убить ее как можно быстрей, пока журналисты не разнюхали и не пришли снимать сюжет новостей про чудесное исцеление. Если нужна помощь, так и скажи! Я подержу ее, пока ты возишься. Впрочем, нет. тебе я это уже не доверю, ты увяз по уши и не способен здраво мыслить. Ее кровь задурманила тебе все мозги. Мой совет: делай ноги. Прямо сейчас, пока никто не узнал… Брось ее тут, мы с ребятами сами с ней разберемся. Если сделать все тихо, Таня ничего не пронюхает, тогда я свистну, и ты вернешься. А до тех пор – отсидись. Давай, - уговаривал он.
- Нет, Эммет, - мрачно проговорил Эдвард. – Я это заварил, мне и заканчивать. Завтра. Я убью ее завтра, обещаю.



Я спала крепко и без сновидений, как убитая. Без сомнений, слабости или терзающей тело боли. А проснулась оттого, что кто-то полоснул по пальцам то ли кипятком, то ли острым ножом. Подскочила, как ужаленная, вскрикнув и отдергивая руку, чувствуя запах гари. Руку щипало огнем, на тыльной стороне остался ожог, покрытый слоем… пепла.

- Прости, что разбудила, - сестра Рената, как всегда приветливо улыбающаяся, замерла, не открыв до конца жалюзи, и обернулась, морщась и шевеля ноздрями. – Что горит?

Я в панике спрятала руку за спину, пытаясь отобразить вместо шока невинное лицо. Я не могла отвести глаз от яркого света, сочащегося сквозь жалюзи, солнечные полоски, покачиваясь, достигали моей кровати.

- Стоп, стоп! – закричала я, когда Рената вернулась к прежнему занятию. – Пожалуйста, уберите свет! – Мозг отлично соображал. Чтобы понять, что происходит, хватило пары секунд. – У меня… голова болит сегодня, солнце глаза режет. Пожалуйста, верните полумрак.
- Ох, бедная моя девочка, тебе снова хуже? – запричитала медсестра, к моему облегчению, опуская жалюзи без лишних вопросов. – Сделать тебе укол? Позвать врача?

Я натянуто улыбнулась, мысленно пытаясь осознать, во что же вляпалась. Я помнила ночное приключение хорошо. Но ясность воспоминания не делала его менее сюрреалистичным. Как раз наоборот – теперь мне казалось, что все это сон, и я никак не могу до сих пор пробудиться. Скорее всего, я нахожусь в непрестанном бреду. И скоро умру. Я просто спутала выдумку с настоящим, сбежала в галлюцинацию и осталась в ней до конца.

- Просто дайте мне еще немного полежать, - попросила я. – Я только проснулась и не понимаю, как себя чувствую.
- О, конечно, моя дорогая, - улыбнулась медсестра. – Пойду узнаю, можно ли предложить тебе завтрак.

Меня начали кормить обычной едой еще накануне, когда освободили от большинства медикаментов. Но когда Рената прошла мимо меня, я испуганно потянула носом шлейф запаха, который она оставляла, боясь обнаружить, что хочу крови. Воспоминание о солоноватом опьяняющем вкусе сжали гортань, сделав ее сухой, и я испуганно накрылась с головой одеялом, едва дыша, слушая затихающие вдали шаги медсестры и подрагивая от ужаса.

Нет, я, верно, сошла все-таки с ума. Не может быть, чтобы со мной все это случилось! Но приятное покалывание в каждой клеточке тела, какое бывает после хорошего массажа, или горячей возбуждающей ванны, или употребления наркотический веществ, убеждало, что все происходящее – правда. Да и какие доказательства еще нужны, когда моя кожа стала бояться солнечного света?

Я осторожно вытащила из-за спины руку: пепел стерся, оставив след на постельном белье, но сам ожог исчез. Мне не хватило силы духа еще раз проверить теорию: весь долгий день я продолжала прятаться от солнца, держась подальше от окна. Согласилась на обезболивающий укол, притворившись, что голова продолжает болеть. Выдержала пристальный осмотр врача, порываясь напроситься на анализы, чтобы посмотреть, что они покажут, но промолчала, памятуя о заинтересованных журналистах. Становиться объектом каких-нибудь научных изысканий не хотелось, и я решила сначала дождаться Эдварда и получить разъяснения. Вдруг это всего лишь временный эффект?

Его появления я и ждала, и боялась. Он ведь обещал Эммету убить меня. Впрочем, он обещал это каждую ночь, и я все еще жива. Гораздо сильнее пугало, что «Эммет и ребята» уговорят Эдварда бежать и займутся мной сами. Я напрягала слух, пытаясь вычленить из больничного гомона присутствие Эдварда, но он, видно, спал? В гробу, не иначе, усмехнулась я, представляя это. Представляя, черт возьми, рядом теперь себя…

Может и не стоило дожидаться, когда убийца придет за мной. Я чувствовала в мышцах небывалый и могучий прилив энергии, в разуме – ясность. Могла незаметно покинуть больницу, избежав казни. Но где спрятаться, не имея одежды и документов? Я не могла рассчитывать даже на собственную мать. Просьбу забрать меня домой она восприняла негативно, пригрозив рассказать о моей идее побега лечащему врачу. А если бы я поделилась с ней настоящей причиной, она привела бы ко мне психиатра.

Разные мысли посетили меня за долгий день, неуклонно стремящийся к закату. Обретя шанс, я отказывалась его терять. Я уже побывала на пороге смерти. И не желала туда возвращаться. О жизни вампиров и их законах ничего не знала, но в память врезались слова Эммета о том, что женщин не обращают больше ста лет. Поэтому, как только я услышала тихое приближение Эдварда к моей палате, атаковала его вопросами даже прежде, чем он успел войти:
- Привет, почему женщин нельзя обращать?

Он в шоке покачал головой, закатывая глаза: уже привык, что я его неизменно удивляю.

- Опять нетерпелива, Изабелла? – мрачно констатировал он, плотно прикрывая за собой дверь и прислушиваясь, нет ли свидетелей. Уверена, Эммет находился где-то неподалеку, бдительно следя за исполнением долга. От этого бросало в дрожь. Но желание сохранить жизнь разгоралось лишь сильнее от необходимости прервать ее.

- Я знаю, что превращаюсь в вампира, сегодня солнце чуть не сожгло меня! – выпалила я, испуганно наблюдая за тем, как Эдвард внимательно и медлительно осматривается, что-то ища в палате.
- Ты бы стала необузданным вампиром, Изабелла, - спокойно проговорил он, трогая пальцами электрическую проводку, слегка выпирающую из стены возле двери.

Мне не понравилось слово «бы» в этом предложении.

- Я могу остаться человеком, - пробормотала я робко. – Я чувствую себя так хорошо. Хотела сдать сегодня анализы, чтобы посмотреть, что в них…
- Ты сильно огорчишься, если узнаешь, что они покажут: ты полностью здорова?

Это навело меня на кое-какие новенькие размышления.
- Если кровь вампира исцеляет болезни, - пыталась я заговорить зубы убийце, чтоб оттянуть конец, - то почему вы не лечите больных, а убиваете? Уверена, многие охотно и даже с радостью отдадут свою кровь в обмен на выздоровление. Это можно было бы сделать торговой маркой: панацея в уплату за столько-то литров…
- Если бы все было так просто, Изабелла, то мы бы, конечно, обдумали этот вариант, - покачал вампир головой.

Крадучись он приблизился, аккуратно отодвинул шторку, так что мне стала видна опустевшая койка миссис Коуп. Длинные пальцы чуть касались покрывала, привлекая мое внимание: сероватые, как старый папирус, с удлиненными остроконечными ногтями, непохожими на человеческие. Я проследила фигуру до плеча: в свете вечерней лампы лицо вампира казалось неестественно бледным, бесцветным, страшным, как у трупа. Тонкие губы были сжаты до белизны. А когда Эдвард бегло посмотрел на меня, я вздрогнула всем телом, увидев алые глаза.

- Ты выглядишь по-другому, - прошептала я, со страху натягивая одеяло на подбородок.
- Это потому, что ты выпила мою кровь, - заметил он, трогая провода, ведущие к аппарату искусственного сердца миссис Коуп, и меня бросило в адский жар, когда он провел пальцами вдоль, проверяя прочность резины. – Мы вынуждены носить привлекательную и внушающую доверие «маску», чтобы люди не боялись нас. Но твои способности усилились благодаря моей крови, и ты видишь теперь вещи такими, какие они есть.

Он прямо взглянул на меня, чтобы я оценила его метаморфозу. Он все равно был красивым мужчиной, но кровавого цвета глаза наводили страх, а темные круги на нижних веках придавали лицу болезненный вид.

- Мне нравились твои малахиты, - пробормотала я с сожалением. – Ты сам выдумал их?

Короткая улыбка тронула его губы, чуть снизив напряжение.
- Человеком у меня были зеленые глаза.

Я робко улыбнулась в ответ, но Эдвард шагнул к моей постели, рассматривая опустошенную капельницу, у которой болтался длинный прозрачный шнур. Улыбка с моего лица стерлась, кровь отхлынула прочь. Резким движением вампир оторвал шнур, я завороженно наблюдала, как он спокойно накрутил один конец на правую ладонь, второй на левую, оставив небольшой кусочек посередине.

- Ты шутишь? – низким от страха голосом выдавила я, когда он поднял глаза. Один уголок его рта чуть искривился, выдавая жестокую решимость.
- Я похож на клоуна? – серьезность его интонации пробирала до мозга костей, неотвратимость смерти нахлынула на меня, сжав сердце тисками неконтролируемого страха.

Дыхание стало рваным и неглубоким от ужаса. Не плакать, не плакать, твердила я себе, ищи выход. Придумай, как его задержать. Уговори подождать, отпустить. Умоляй. Или хотя бы прими смерть достойно.

- Ты же сказал, что договор расторгнут, - хрипло заговорила я, когда Эдвард застыл передо мной: призрачный исполнитель предначертанного финала моей недолговечной жизни. – Значит, тебе необязательно меня убивать.
- Ты неправильно поняла условия договора, Изабелла, - сурово прошептал он, до скрипа натягивая руками шнур; от этого звука я мгновенно вспотела до самых кончиков волос, соленая испарина просочилась сквозь дрожащие губы к языку. – Цена вопросы была – не жить тебе или умереть. А то, КАК это произойдет. Ты могла уйти покойно и счастливо… но теперь я не могу обещать, что ты не испытаешь боль…

Он наклонился, примеряясь, и я выставила руки, защищая шею и собираясь бороться изо всех сил. Скосила глаза на кнопку вызова медсестры, выдав порыв.

- Не усложняй, - попросил Эдвард со сдержанной злобой.
- Пожалуйста, - сорвалась я на мольбы, надеясь слезами разжалобить стоявшего передо монстра, которого еще вчера, думала, что полюбила, - я передумала и уже не хочу умирать… Прошу тебя, я сделаю все, что захочешь, если ты отпустишь меня… все, что попросишь… умоляю…
- У тебя нет ничего, в чем бы я нуждался, - чуть мягче проговорил Эдвард, и я поняла, что за бездушной оболочкой все еще прячется тот нежный и страстный любовник, котором он был еще вчера. Тот испытывающий к умирающим жалость призрак смерти, облегчающий переход в иной мир не только потому, что это делает кровь приятней, а потому, что сочувствует безнадежным больным.
- А как же моя кровь? – вскрикнула я, когда Эдвард надавил одним коленом на кровать, нависая надо мной с пугающе серьезными намерениями, я чувствовала, как неумолимо утекают последние секунды.

Его глаза жадно сверкнули, и я поняла, что нащупала слабую точку.

- Ты можешь выпить меня, незачем душить, - если у меня и был шанс спастись, то только такой, как вчера. И теперь-то я знала, что вернет меня к жизни в последний момент. Я не стану стесняться. Но Эдварду об этом знать необязательно.

Я робко коснулась опасно натянутого провода дрожащей рукой, настойчиво отодвигая орудие убийства от себя подальше, взывая к остаткам самообладания и ища в себе хоть каплю сексуальности, способности соблазнить вампира обождать. Второй рукой я нежно прикоснулась к холодной бледной шее, провела пальчиком вниз, расстегивая верхнюю пуговичку рубашки и с надеждой отмечая, что Эдвард медлит.

- Пожалуйста… - шепнула я, почти уверенная в силе своего обаяния. Кто знает, может, и я теперь способна использовать тайную магию? Эдвард выглядел колеблющимся, не отрывая от меня взгляда. Черный зрачок почти закрыл радужку, выдавая сильную жажду, а бледный язык прошелся по тонким губам.

- В последний раз, - надавила я ласково, расстегнув вторую пуговицу и дотронувшись до кожи его груди, отчего внезапно меня накрыло возбуждением, несмотря на напряженное противостояние момента. – Ты еще можешь выполнить условия договора, незачем причинять боль. Моя кровь так сладка, ты говорил, что не пробовал ранее ничего подобного, что это неземное удовольствие. Разве ты не хочешь вкусить ее еще раз? Мы можем принести друг другу наслаждение вместо страха. Ты ведь в глубине души не монстр, я знаю это. Займись со мной любовью. Заставь меня добровольно отдать тебе непревзойденную чистую кровь, всю до последней капли, Эдвард…

Дыхание его участилось. Рискуя, я приподнялась, доверчиво целуя вампира в подбородок и одолевая еще одну пуговицу, после чего, распахнув рубашку, добралась до джинсов. Я победила. Пальцы Эдварда разжались, выпуская шнур, и я незаметно, но с отвращением, сбросила опасный предмет с кровати, вытягивая кожаный ремень из петелек и отправляя его к шнуру – в целях собственной безопасности. Губы мои блуждали по холодной груди, отвлекая, и Эдвард, казалось, не замечал хитрых манипуляций, полностью попав под мое влияние.

Решительно он сбросил рубашку с плеч, помог мне разобраться с остальной одеждой и забрался под одеяло. Мы замерли, глядя друг другу в глаза, колеблясь и не доверяя. Правая ладонь Эдварда скользнула вдоль моей щеки, нежность прикосновения покорила, заставила забыть, что передо мной убийца. Выражение лица вампира отражало смесь противоречивых эмоций, но перевесила сексуальная жажда: закрыв глаза, мужчина припал к моим губам в мягком, трогательном поцелуе, в котором нельзя было заподозрить фальши. Я приоткрыла рот, впуская холодный влажный язык, практически впадая в транс от вкуса вампирской слюны, одурманивающей разум и полностью подчиняющей своей воле. Должно быть, вампир намеренно делал это, преследуя свою цель. И я, все еще оставаясь человеком, не могла противодействовать нарастающему расслаблению и взрывному возбуждению, охватывающему тело.

Вскоре мы оба извивались, как две сплетенные в экстазе змеи, трясь друг об друга, хаотично целуя и облизывая каждый уголок, сминая в исступленном вожделении, агрессивно пытаясь взять верх, проникнуть буквально под кожу и стать единым целым. На этот раз мы оба действовали как опытные любовники, исчез мой страх и вчерашняя невинная скованность. Я предавалась ласке с не меньшим энтузиазмом, чем Эдвард, исследуя неизученные до сих пор места, словно искушенная и бывалая шлюха. И полные наслаждения стоны мужчины, которых мне удалось добиться, были наградой стараниям.

Он ворвался в меня резко, без предупреждения, когда я почти довела его до пика ртом, облизывая, словно голодное животное. Внезапно я оказалась лежащей на спине, с раздвинутыми ногами и распятыми руками, и свихнувшийся от страсти Эдвард жестко двигался, задыхаясь в экстазе. Я пискнула от короткой боли, и Эдвард коварно усмехнулся, шепча в мое лицо:
- Сегодня никакой анестезии, детка. Все по-настоящему.

Новые ощущения настигли меня: тугая наполненность, интенсивное рельефное трение, уверенное движение, достигающее приятной точки. Реакция не заставила себя ждать, лавинообразный оргазм накрыл с головой. Вчера я летала в облаке легкого как перышко, неземного блаженства. Сегодня оно ударило в меня как локомотив, по-человечески естественно, по-вампирски сильно. Беспрецедентно и первобытно. Еще не стихла пульсация моего лона, а я уже хотела повторить это.

А Эдвард уже иссушал свой любимый сосуд, со стоном присосавшись к моей шее и даже не скрывая, насколько ему хорошо. Его мускулистое тело дрожало в испытываемом восторге, ноги поменяли положение, зажав меня с двух сторон, только руки мои были свободны.

Я подождала пару секунд нарастающей слабости, целясь в вампирское горло. Оргазм продолжал еще бушевать, сбивая меня с толку, но я не собиралась пропустить момент, когда станет поздно. Но стоило приподнять голову, как чертов вампир схватил меня за волосы и с рычанием опустил ее обратно, пригвоздив к подушке. Не было в этом жести ни жалости, ни нежности, жажда крови захватила его целиком, и он, несмотря на подаренное ему удовольствие, безупречно помнил о главной цели.

- Нет! – прохрипела я, впадая в панику, когда онемение захватило руки и ноги, продолжая безудержно нарастать, а слабость оставляла все меньше шансов на спасение. Страх вышел на первый план, черпая в нем силы, я забарахталась, как приколотая иголкой к подушечке еще живая стрекоза, но вампир был слишком сильный, абсолютно непобедимый. Ужас надвигающейся неизбежной смерти затопил мой разум, отравил мысли как ядовитая разъедающая кислота. И в то же мгновение давление на шею исчезло, с гневным стоном разочарованного охотника Эдвард отцепился от меня, алая кровь, которую он с отвращением сплюнул, заляпала мое лицо, волосы и подушку. Страх, пропитавший мои вены, превратил непревзойденный прекрасный напиток в непригодный яд…

Несколько мгновений мы, тяжело дыша, с ненавистью смотрели друг на друга. А затем твердые пальцы сомкнулись на моем горле, сдавливая его в кольцо; окровавленные губы, бешеный алый взгляд и исказившая черты злость превратили мужчину передо мной в вылитый ночной кошмар – тот самый призрак смерти этой больницы, о котором ходят легенды много десятилетий. Пискнув, я вцепилась в жестокие руки, напрасно пытаясь их отнять.

Воздух не поступал, тело конвульсивно задергалось, прижатое сильным накачанным телом. Глаза выкатились из орбит, а ногти бессмысленно царапали безжалостные руки. Жилы на шее Эдварда напряглись, и он усилил хватку, когда я беспомощно заколотила его по лицу в последней безнадежной попытке спастись от удушения. Мир стал неуклонно темнеть. Последнее, что я запомнила перед смертью, это выражение бешеной решимости в красных глазах и подрагивающие в неистовом усилии блестящие от крови губы, обнажившие сцепленные зубы.

________________________

От автора: Все счастливое и хорошее должно случаться к Рождеству и Новому Году, так что я добавлю Эпиложек 20-30 декабря))
А пока жду всех на Форуме, приготовившись к метанию ваших дротиков и помидор Очень интересно, что вы скажете!