- Джаспер? – я удивился, когда именно он бесшумно возник на берегу реки, направляясь явно ко мне, а не разгуливая по лесу просто так.

«Позволишь?» - мысленно попросил он, и я подвинулся на камне, освобождая ему место. Непомерно удивленный поступком Джаспера, я ждал узнать, что привело его сюда.

Какое-то время мы оба молчали. Тогда я снова начал отковыривать кусочки камня и кидать в бурлящий поток, следя, под каким углом они падают на дно из-за сильного течения. Один камушек машинально передал брату.

- Ты держишься лучше, чем мы ожидали, - сказал тогда Джаспер, кидая камушек в воду вслед за мной, она наши камешка попали в одну цель и упали на дно рядом. – Я хочу сказать – ты смог убедить даже Карлайла в том, что находишься в относительном порядке. А ведь он уже готовился потерять тебя.

Я поморщился. Снова это упоминание о самоубийстве. И как же мне теперь избавиться от этого неприятного клейма?

- Я в порядке, - хмуро ответил я и чуть сильнее бросил следующий камешек в воду, от чего он срикошетил по поверхности, долетев почти до другого берега неширокой реки.
- Да, - подтвердил Джаспер, а затем удивился: - Но как тебе удается это? Я не могу понять…

Он вспомнил мои сильные чувства, которые ударяли в него, когда он вошел, а затем момент, когда я подавил их и смог поддержать нормальный разговор. Он был удивлен, что мне удалось отодвинуть эмоции в сторону не только внешне, но и внутренне, абстрагироваться от них. На его памяти, никто другой на подобное был не способен, особенно, когда дело касалось любовной привязанности.

- Я не знаю, - сказал я растерянно, - я просто… я не думаю об этом, вот и все.

Не думаю пока, потому что кто знает, что будет, если мои мечты разрушатся.

Я пожал плечами, отвечая более полно:
- Наверное, это потому, что я не верю в поражение. Пока жизнь не докажет мне обратное, я буду бороться… а может даже и тогда, когда все будет потеряно. Я не сдаюсь, и это помогает чувствовать себя лучше. Для меня наша разлука носит временный характер. Я знаю, что я ее верну, рано или поздно, любым способом. Я не отпущу ее просто так, не сложу руки.

Джаспер какое-то время обдумывал мои слова и пришел к выводу, что склонен согласиться с моими доводами.
- А что потом? Что если ничего не получится? – очередной камешек полетел в воду, на этот раз тоже срикошетив на другую сторону реки, и ударился в дерево.

Меня передернуло.
- Тогда не знаю, - признал я. – Но я буду пытаться. Всегда. Не уверен, способно ли что-то остановить меня. Пока я буду надеяться, я буду и пытаться.
- Она человек. Она когда-нибудь умрет. А прежде – состарится, - напомнил Джаспер и кинул еще один камень.
- Это поправимо, - парировал я, мой камень нагнал его камень, ударив по нему и сбив с пути.
- А если она не захочет?

Нда, это была еще одна проблема, надо которой мне стоило задуматься сейчас, а не потом. С другой стороны, что бы это изменило? Мою любовь и желание быть с девушкой? Никогда.

- Значит, буду наслаждаться тем, что есть, - сурово сказал я и кинул камень прямо в глубину, он резко вошел под воду, не создавая брызг, зато поднял несколько камешков со дна и разбросал их в разные стороны.
- А потом? – спросил Джаспер, и я чуть не зарычал на него.
- Я не собираюсь умирать, - отрезал я, пытаясь пресечь подобные мысли даже в теории. – Я не стану, - добавил чуть мягче, когда брат вздрогнул от моих слов.

Джаспер помолчал немного, а затем уверенно кивнул, безусловно, слыша правдивость в моих чувствах. Он все еще был удивлен, но поверил мне.
- И все-таки я не очень понимаю… - Вдруг он наклонился вперед, его плечи поникли, а камешек безвольно упал вниз, как будто Джаспер потерял к нему интерес. Он покачал головой, и я слушал, как чувство вины, вырвавшись на волю, затапливает его сознание. Он думал о том, через что мне пришлось пройти из-за его ошибки. Он думал о том, что, в отличие от него, трагедия не сломала меня, а сделала сильнее. Он думал о собственной беспомощности, о слабости духа, о том контрасте, который был между мной и ним.
- Чего тут непонятного? – я пытался разобраться в клубке его эмоций, но их было слишком много.

Джаспер потер лоб, раздраженно качая головой. Он практически ненавидел себя сейчас, злился в самой крайней степени.
- Не понимаю, как ты можешь быть таким… Ты… молодой, совсем недавно обращенный, тебе выпало столько боли… Мне почти две сотни лет, и я не могу похвастаться даже частью того самоконтроля, который есть в тебе. Не то что бы я… завидовал. Я просто пытаюсь понять, как это возможно. На мой взгляд – абсолютно неестественно, фантастично. Я считал, что Карлайлу просто повезло, в этом часть его дара, о котором он просто не имеет представления. Но ты и твоя сила… это убивает меня.

Джаспер зажмурился, не желая вспоминать, но страшная картина в его голове заставила меня содрогнуться: девушка, чье лицо я уже знал, успел запомнить, Белла, сидит на крошеве битого хрусталя, а капающая из раны на ее руке кровь превращает Джаспера в дикое неуправляемое животное в считанные секунды…
- А ведь ее кровь даже не пела для меня, - пожаловался он с глубоким раскаянием в голосе. – Даже и тогда… он не тронул ее. А я…

Чувство вины поразило мою грудную клетку с той же силой, с которой Джаспер сейчас испытывал ее. Это были его эмоции, которые он не смог сдержать, выплеснул на меня совершенно случайно. Я задохнулся, отклонившись назад и потрясенно наблюдая, как мучается Джаспер. Он даже не мог взглянуть мне в глаза. Наш разговор из сочувствия мне вдруг превратился в покаяние Джаспера. Неожиданно я обнаружил причину, по которой Джаспер всегда держался особняком, никогда не приближаясь достаточно близко, не становясь моим другом вроде Эммета. Чувство вины въелось в него, словно неизлечимый рак. Он хорошо держался, не показывая этих чувств никому, как военный, в крови которого – потребность всегда показывать характер. Но внутри он сгорал. И сейчас наша разница стала последней каплей, вскрывшей гнойник застарелой болезни, которая изъедала его изнутри на протяжении двух с половиной десятков лет. В его понимании, от него не было никакого толку в семье – только одни проблемы. Его постоянная несдержанность и слабый самоконтроль стали причиной несчастья, от которого десятилетиями не может оправиться вся семья. И даже сейчас, отправившись за мной, чтобы помочь мне, он обнаружил себя лишним. Я справлялся лучше, чем он, с худшими и куда более серьезными проблемами, чем приходилось сталкиваться ему. Он же не мог справиться даже с такой ерундой, как собственные эмоции. Он думал, что найдет меня в депрессии, надеялся помочь… вместо этого обнаружил меня в порядке, тогда как он сам нуждался в помощи гораздо сильнее, чем я….

Я не знал, как помочь ему, хотя очень хотел сделать это. Я смотрел на него, отклонившись назад и испытывая боль от того, что он так сильно мучается. По сути, никто не обязан быть самым-самым. У каждого свои возможности и свои особенности. Нет смысла винить себя в том, что ты хуже, чем другие, если природа сделала тебя именно таким. Я хотел бы сказать все это Джасперу, да только видел, что это не поможет. Ему говорили это уже и до меня. Тут требовалось что-то другое, более существенное, что-то, что сможет его убедить, чтобы он смог… простить себя.

- Почему ты вы винишь себя? – удивился я, не удержавшись от вопроса. Из того, что я узнал о смерти моего предшественника, я сделал совсем иные выводы.

Джаспер понял, что я прочитал его мысли, и не стал лукавить:
- Он… погиб по моей вине. Да, я виню себя. Не могу забыть этого, и каждый день вижу подтверждение своей ничтожности. Посмотри на себя – тебе всего год. Но ты уже справляешься лучше меня. Я же так и не научился контролировать себя за десятилетия.

Я думал, как я смог бы помочь ему справиться с этим. В конце концов, я же спасатель. Я хотел избавить его от страданий, от напрасного разъедающего душу чувства вины.

Джаспер сказал – он, не называя моего имени… От меня не укрылось, что он старается не думать обо мне, как о прошлом своем брате.

И в этот момент в моем мозгу замкнулась цепь. Я понял, что могу попытаться… что могу попробовать облегчить его страдания, если у меня получится. В конце концов, что я теряю?..
- Джаспер, - спросил я спокойно, меняя тему, чтобы он отвлекся от своей изнуряющей вины. – Могу я спросить тебя кое о чем?
- Да, конечно, - с готовностью поднял голову он. «Все, что угодно».

Я задумчиво выковыривал новый камешек из валуна, правильно подбирая действенные слова.
- Скажи мне, я – это он? – огорошил я его прямым вопросом.

Джаспер шокировано уставился на меня, пытаясь разгадать, какой скрытый подвох таит мой вопрос, и какие последствия будут у ответа.

- Давай, скажи правду, не бойся, - подбодрил я его уверенным голосом. – Ты же знаешь это лучше, чем другие?

С сомнением разглядывая меня, Джаспер не решался.

А затем подавленно кивнул, и его чувство вины обожгло меня с новой силой, когда он подумал, будто я собираюсь обвинять его, и буду прав. Он собирался достойно встретить мою ненависть или обиду, или ярость – то, как он считал, чего заслуживал.

- Да, - теперь голос Джаспера был тверд, как сталь. – Да, ты – это он.
- Это точно, - утвердительно добавил я, напоминая, что это все не я придумал, и Джаспер не смог бы позже отказаться от своих слов.
- Это точно, - прошептал он, снова боясь смотреть мне в глаза. – Я не мог ошибиться.

Он переживал маленькую агонию, ожидая моего гнева буквально за все: за то, что он разрушил мою прошлую жизнь, за то, что бесполезен в этой, за то, что посмел сравнить меня с тем Эдвардом, зная, как меня это раздражает. Если бы он только взглянул на меня сейчас или прислушался к спокойствию, с которым я воспринял это сравнение, Джаспер бы понял, что я не собираюсь его ненавидеть или обвинять, и что цель моего странного вопроса совсем другая.

- Если я – это он, - продолжал я развивать логическую цепочку, ведущую туда, куда мне требовалось, удивленный, что Джаспер до сих пор не догадался об уловке, - значит ли это, что я могу говорить от его имени?

Этот вопрос обескуражил Джаспера. Он поднял на меня глаза и растерянно моргнул, не понимая, к чему я клоню. Не знал, что ответить.

Ну, давай же, Джаспер, это легко! Просто скажи это!

Несколько секунд брат тщательно изучал мое настроение, и я знал, что он не увидел там ни гнева, ни ненависти. Тряхнув головой, тогда брат неуверенно молвил:
- Эм… наверное.
- Да или нет? – настаивал я, видя, как ему трудно, но зная – зато потом станет легче. Он просто должен принять правильное решение, иначе моя попытка не сработает.
- Да, - наконец, принял решение он. Другой ответ был невозможен: другой ответ показал бы сомнения в том, что я – это он, а Джаспер никогда в этом не сомневался. – Да. Думаю, можешь.

Я выпрямился, открыто глядя ему в глаза, наполненные непониманием и тревогой. Если бы мы были друзьями, я бы положил руку ему на плечо. Но мы не были друзьями. Пока еще не были.

Джаспер с волнением наблюдал за мной, все его эмоции замерли в странном состоянии, как будто я толкнул его к краю пропасти. От моих слов сейчас зависело, воспрянет ли он из пепла или полетит вниз, и я ощущал весь тот огромный груз ответственности, который взвалил на себя в эту драматическую секунду.

Была – не была. Я надеялся, что спасаю его, а не рушу сейчас его жизнь. Надеялся, что рассчитал все правильно. Раньше мне всегда везло в этом…
- Тогда я скажу тебе вот что: я не виню тебя, Джаспер. Мне достаточно рассказали о том прошлом, которое было. Я достаточно вспомнил, чтобы рассуждать, основываясь на фактах. И я полагаю, моя смерть была вовсе не по твоей вине, а из-за моего упрямства. Разве не так? Все высказались за обращение девушки, но я не слушал никого и поступил по-своему… за что и поплатился. Тут нет твоей вины, Джаспер!

Джас смотрел на меня настолько ошеломленно, что на секунду я испугался, не перегнул ли палку в своей откровенности. У вампиров бывает шок? И что мне делать, если бывает? Может, не стоило…

Я протянул руку для рукопожатия, не сводя с Джаспера глаз, опасаясь какой-нибудь неожиданной реакции, с которой не буду знать, как справиться. Надеясь не испортить все.
- Я прощаю тебя, - сказал я со всей серьезностью, на которую способен, наблюдая, как от шока у брата медленно открывается рот.

Я слушал, как полное отсутствие каких-либо других эмоций, кроме огромного потрясения, медленно сменяется на понимание и … надежду. Я чуть не выдохнул от облегчения, когда Джаспер опустил глаза на мою протянутую руку, не решаясь взять ее, опасаясь, что все это может оказаться просто грубой шуткой.

- Ты это серьезно? – сглотнул он, поднимая на меня широко раскрытые глаза.
- Абсолютно, - я протянул руку ближе, подталкивая его к решению. – Ты позволишь мне простить тебя? Я никогда не сердился на тебя за то, что было, и никогда не стал бы обвинять. Но я вижу, что ты нуждаешься в моем прощении. Поэтому я прощаю тебя, чтобы ты смог простить себя, Джаспер.
- Черт возьми, - пробормотал он. – Ты… - в его голове смешались образы прошлого Эдварда и нынешнего меня, и он не мог поверить в то, что я только что вслух признал это.
- Да, я вспомнил, - подтвердил я и мрачно улыбнулся. – Так я прощаю тебя?

И тогда Джаспер наконец пожал мою руку – крепко и отчаянно, с чувством сжал мою ладонь, скрепляя нашу договоренность.
- Не знаю, смогу ли я… - прошептал он, ощущая, как вина отступает, оставляя его в покое, но считая это не меньше чем предательством по отношению к себе и ко мне.
- Сможешь, - пообещал я, утвердительно качая головой и улыбаясь более расслабленно. – Может, не сейчас, но постепенно, позже, когда у меня все наладится, - и я подмигнул ему, чтобы он окончательно успокоился и поверил.
- Ну, если только так, - согласился Джаспер с облегчением и… улыбнулся тоже.

На этой замечательной ноте стоило закончить. Я не желал продолжения этого разговора, пусть прошлое остается в прошлом, там, где ему и место.

- А теперь, - как ни в чем не бывало предложил я, чувствуя себя хорошо – очень хорошо от того, что у меня получилось помочь кому-то. Старое, не забытое, приятное чувство прирожденного спасателя – всегда испытывать удовлетворение от того, что спас кому-то жизнь. - Может, ты научишь меня драться? – Я вернулся к теме, о которой некоторое время не думал, занятый другими проблемами. Но сейчас был подходящий момент, чтобы вспомнить это.
- Драться? – как я и хотел, Джас мгновенно переключился, и его облегчение стало еще более заметным, как будто прошлое и правда стало исчезать, все меньше тяготить его. – Зачем?

Я кинул камешек в воду.
- Эммет собирается караулить меня и ставить подножки всякий раз, когда я забуду подслушать его намерения, - с досадой сообщил я. – И он, черт возьми, сильный, а мне не хочется постоянно падать в грязь лицом.

Джаспер рассмеялся; его плечи расслабились.
- Ох, Эммет, - закатил глаза он. – Отрывается по полной.
- Он не оставит меня в покое, - недовольно проворчал я, представляя себе, как вспахиваю щекой мох, снова и снова, пока Эммет глумится над моей беспомощностью, наслаждаясь своим преимуществом, против которого нет приема.
- Нет, не оставит, - согласился Джаспер, кидая камушек в воду вслед за мной, и снова рассмеялся. Картины в его голове не казались мне забавными. – Когда ты хочешь начать?
- Да прямо сейчас, - я подскочил с камня, и мы направились на поиски достаточно большой полянки, чтобы было место, где потренироваться.



На самом деле, мое настроение не было таким уж легким, как я показывал. Апатия медленно завладевала мной, я не видел выхода и опустил руки. Первую неделю я постоянно искал решение своей проблемы. Вторую неделю понял, что решения не существует. Третью я перестал выезжать в город, не видя в этом никакого смысла – я мог спокойно находиться среди людей, но это не давало шанса устоять перед поющей кровью.

Джаспер провел восемьдесят лет, учась быть вегетарианцем, и до сих пор с трудом находился среди людей.

Эммет, Розали, Эсми, Элис – все они неплохо адаптировались в человеческом обществе, но любая пролитая капля крови превращала их в чудовищ, устоять стоило огромных усилий.

Лишь Карлайл мог похвастаться отменным самообладанием. Но у меня не было в запасе четырехсот лет, которые он потратил, чтобы стать таким стойким. Мне нужно было найти способ как можно быстрее стать таким, как Карлайл.

Но, кажется, лекарства от жажды действительно не существовало. И это не просто удручало – это убивало меня!

Несмотря ни на что, я старался держаться, чтобы не причинять родным боли. Я видел, какие взгляды, полные сочувствия и любви, бросает на меня Эсми. И улыбался ей, старательно показывая, что со мной все в порядке.

Я видел, как Карлайл каждый вечер, приходя домой, выдыхает от облегчения, как будто боялся увидеть мой хладный труп (горстку пепла, в нашем случае). Я брал в руки игровую приставку, показывая заинтересованность в жизни.

Эммета было несложно обмануть – он воспринимал жизнь такой, какая она есть. Хватило пары игр в шахматы и покер, нескольких соревнований, чтобы он поверил, что со мной все нормально, и перестал думать обо мне, как о самоубийце.

Элис теперь чаще присматривала за Мелиссой, нежели за мной, убедившись в том, что я не собираюсь бежать в Вольтерру или поджигать самого себя. Но ее видения не были обнадеживающими – постоянно одна и та же рутина: колледж, дом, колледж, дом… Мелисса просто жила своей жизнью… без меня. И если так продолжится много лет, пока я тут кисну в своей жажде, девушка окончательно меня забудет, и на нашем с ней счастье можно будет нарисовать жирный крест.

«Эдвард?» - голос Джаспера проник в мое сознание, когда я подумал, что остался в гостиной один. Эсми колдовала над уборкой в комнатах, Эммет и Роуз были на затяжной охоте. И я, забывшись, ненадолго предался отчаянию, позволив ему взять надо мной верх. Запустил пальцы в волосы и просто боролся с болью, охватывающей при мысли, что никогда больше не увижу девушку. – «Я могу помочь…»

Джаспер стоял в дверях, когда я поднял голову, и смотрел на меня. Наш разговор никто не мог услышать – он происходил у меня в голове. Эсми вышла из гостевой комнаты с пылесосом в руках и отправилась на второй этаж, убирать другие комнаты. Она мило мне улыбнулась, почти непринужденно. Застала меня врасплох, и я не смог ответить ей улыбкой. Моя злость на беспомощность порождала во мне депрессию, и время, потраченное впустую, делала мое состояние все хуже, независимо от того, насколько хорошо я держался внешне.

Я помнил, что просил Джаспера никогда не влиять на меня, и он свято выполнял свое обещание. Но сейчас я обнаружил, что наша дружба, которая активно развивалась в последние недели, помогает мне по-другому воспринять его действия. Не как вмешательство в мое личное пространство, а как… помощь. Его дар мог быть применен не только во вред, но и во благо, если того требовали обстоятельства.

«Валяй», - я откинулся на спинку дивана и закрыл глаза, ощущая, как целительная сила разливается внутри меня, уничтожая депрессивные мысли и подменяя их спокойствием и уравновешенностью. Вау, мне стало намного легче, и я мысленно поблагодарил Джаспера за неоценимую помощь. Я действительно нуждался сейчас в его поддержке, было бы глупо отрицать очевидное.

- Не хотите помочь мне на дворе, мальчики? – предложила Эсми, спускаясь вниз спустя пару часов, после того, как убрала все без исключения комнаты – в том числе и ту святыню, в которой давно не жил прошлый… Эдвард. В ее руках были инструменты и краски, она собиралась подправить стену дома, немного испорченную дождями и временем. Мы с Джасом разложили на полу несколько шахматных досок, и брат учил меня играть в «вампирский вариант» настольной игры.
- С удовольствием, - подорвался я, делая Эсми совершенно счастливой. Джаспер улыбнулся, когда потащился вслед за мной, мечтая, чтобы Элис поскорее вернулась из магазина.



С Розали отношения неожиданно разладились. С некоторых пор я гонял на байке в гордом одиночестве. Раньше, всегда, если Роуз была дома, она присоединялась ко мне. Теперь она откровенно меня избегала, ни разу за несколько недель не составив мне компанию.

Наши занятия музыкой продолжались, но теперь стали для нее скорее обязанностью, чем удовольствием.

- Роуз… - нетерпеливо проворчал я, сидя за роялем уже битый час, пока она «приводила себя в порядок после колледжа». Раньше она спешила спуститься вниз и начать урок, теперь мне приходилось подолгу скучать, пока она соизволит обратить на меня внимание.

Я уже размял пальцы и даже пытался наиграть что-то, читая новые ноты. У меня неплохо получалось, хотя получалось бы еще лучше, будь я более усидчивым. Но я не относился к делу серьезно, поэтому обучение продвигалось медленно… по вампирским меркам. Однако по человеческим я делал успехи, вполне был в состоянии сыграть популярную мелодию, ни разу не ошибившись. До сочинения собственных композиций мне пока, разумеется, было далеко.

- Роуз! – повторил я раздраженно, слыша, как она неторопливо, с явной неохотой спускается вниз.

Ее лицо было безликим, словно каменная маска. Как всегда!
- В чем дело, Рози?! – не выдержал я спустя полчаса гнетущего занятия. Розали учила меня через силу, а запрет на подслушивание ее мыслей ограничивал мои возможности. Без ее разрешения я не мог узнать, что творится в ее голове!
- Не останавливайся, - предложила Роуз, безразлично следя за тем, как мои пальцы двигаются по клавишам. Она даже не делала мне замечаний, правильно ли я исполняю!

Я остановился и в знак протеста захлопнул крышку, взбешенный отношением сестры. Если она не хочет меня больше учить, так бы и сказала! Но не изводила бы своим отвратительным настроением, мне и своего было достаточно!

Позади нас стали собираться зрители. Все, кто был в доме, напряглись, прислушиваясь и приближаясь, не разнимая нас, но готовые в случае чего прервать конфликт.

Эммет бросил свои дела и замер на пороге холла, глядя на Роуз издалека, мечась между желанием ее успокоить или позволить мне выяснить все.

Джаспер перестал следить за действиями Элис и сосредоточился на эмоциональном фоне. Элис на секунду отвлеклась от компьютера, где подбирала одежду из мужской коллекции Gabbana, а затем, решив, что ее помощь тут не требуется, и мы сами разберемся, снова уставилась в монитор.

Эсми отложила свои эскизы и встала рядом с Эмметом, переживая за возможную ссору детей, чего она очень не хотела. У нее наблюдалось острое чувство дежавю, как будто мы с Розали прежде уже ругались.

Карлайла не было дома, иначе он не позволил бы нам ссориться.

- Черт возьми, Роуз, прекрати вести себя, словно робот! – сердился я. – Даже я живее тебя! Несмотря на то, что причин драматизировать у меня куда больше!

Розали тяжело вздохнула, нахмурившись и найдя что-то интересное в половицах. Мы оба откинулись на спинки стульев, как боксеры по разным сторонам ринга, и молчали, и я не знал, что еще сказать, чтобы сильнее все не испортить. Пока я ждал, Розали, наконец, решила прервать затянувшуюся трагедию и произнесла:
- Я просто не вижу в этом смысла, - она равнодушно махнула рукой на рояль. – Какой смысл учить тебя, если через год, два или десяток лет ты обнаружишь, что играть-то тебе не для кого? Не думаю, что по дороге к смерти тебе понадобится умение музицировать!

Ах, опять старая тема! Я смотрел на Роуз со смесью ярости и сострадания. Как бы меня ни злило это очередное упоминание о самоубийстве, я должен был прекратить сердиться и успокоить Роуз так же, как и всех других. Может, мне стоило собрать всех вместе и сделать официальное заявление, что я не собираюсь самоубиваться? Это позволит им, наконец, поверить мне?!

На секунду я занервничал, не зная, как разговаривать об этом с Розали, да еще когда столько внимательных свидетелей имеется за спиной. Кто бы мог подумать, что именно на ней сильнее всего скажется страх потерять меня? Даже Эсми держалась лучше!

Я раздраженно выдохнул, ища слова, и зарылся руками в волосы, потому что раздражение было слишком сильным. Его нельзя было выпустить наружу. Роуз было больно.

Эсми, решив, что пора вмешаться, сделала шаг вперед, но Эммет молча придержал ее за плечо.
- Не сейчас, - показал он губами. – Пусть поговорят.

Эсми сомневалась, переживая. Ей хотелось защитить меня.

- Он справится, - уверил ее Эммет, качая головой, не позволяя Эсми вмешиваться. Спасибо, Эммет!

- С чего ты взяла, что все будет именно так? – устало поинтересовался я, так и не придумав, как убедить Розали. – Разве я дал повод?
- Не важно, как ты сейчас считаешь, - мрачно изрекла Роуз, не глядя на меня. – Ты можешь передумать со временем.
- Если я поклянусь, что все будет в порядке, ты поверишь мне? – спросил я безнадежно.
- Какая разница, поверю я или нет? – Роуз воскликнула, показывая нервозность. – Сейчас ты думаешь так, потом будешь думать иначе, решив, что все это слишком для тебя. Если бы существовал хоть один выход, я бы с радостью помогла. Но выхода. Не существует. Что бы мы ни сделали, все будет неправильным!

Словно прорвало плотину, Розали говорила, повышая тон. Слова лились неудержимым потоком, резкие и откровенные. Розали была не из тех, кто подбирает фразы и интонацию помягче. Она всегда говорила то, что думала, и именно за это я любил ее, как и Эммета.

- Лучше бы Элис не вмешивалась и позволила тебе умереть!
- Что?.. – опешил я от неожиданности, а Эсми позади меня ахнула. Даже Эммет готов был вмешаться, но я остановил его жестом руки. На втором этаже у Элис чуть не упала клавиатура со стола, так сильно она вздрогнула.
- Было бы лучше, - медленно проговаривая каждое слово, повторила Роуз, все еще не глядя на меня. Ее лицо выглядело так, будто она собирается разрыдаться. - Если бы Элис прекратила считать себя Богом и позволила событиям развиваться своим чередом. Разве ты не видишь?! – она повернула ко мне искаженное болью лицо, ошеломляя словами. – К чему все привело, снова? Что это было? Что она сделала? – Роуз обвела рукой холл, как будто в нем был ответ. – Снова обрекла тебя на страдания! Разве ты этого хотел?! Разве ты просил обращать тебя?! Тебе было это нужно? Жажда… Боль… Одиночество… Ледяная вечность… Скука… Это она подарила тебе, вмешиваясь в твою судьбу. Она даже не подумала о том, чего хочешь ты. Никто не спасал твою жизнь, Эдвард! Все мы, – она выплюнула слово с ненавистью к себе и презрением, - пошли на это ради себя. Эгоистичные чудовища, мы хотели, чтобы ты жил для нас, потому что это мы не могли отпустить тебя, а вовсе не потому, что желали тебе счастья! Ты должен был возненавидеть нас за это, и был бы прав. Но ты… - она шокировано взмахнула рукой в мою сторону, ее полный горечи взгляд обжег мое сердце, - …собираешься жить ради нас… Ты собираешься обречь себя на вечные мучения, просто чтобы… сделать нас… счастливыми. Но что останется тебе, Эдвард?!

Она выдохлась, а я, как окаменевшая от шока статуя, пораженно смотрел в ее больные глаза, удивленный, что она решилась сказать все это. Правду, которую мы все скрывали друг от друга. Каллены – свой страх потерять меня, свою потребность видеть меня живым, независимо от обстоятельств. Я – свой самоотверженный обман, чтобы не причинить им еще больше боли.

- Иди сюда… - прошептал я, не в состоянии сейчас скрывать эмоции. И Розали, всегда сдержанная, немного холодная и отстраненная, такая уверенная в себе и даже иногда надменная, судорожно обняла меня за талию, прижимаясь к моей груди, будто маленький взъерошенный котенок, нуждающийся в утешении. Я обнял ее крепко, покачивая в своих руках, будто младенца, пока она издавала звуки, похожие на рыдания.

- Я просто пытаюсь отпустить тебя, Эдвард, - бормотала она в отчаянии. – Что бы ты ни решил… Я не хочу давить на тебя, если для тебя станет слишком трудно…

Эммет ушел, увлекая за собой Эсми, оставляя нас наедине. Очевидно, что Роуз сейчас не нуждалась в зрителях.

- Все будет хорошо, Роуз, - уговаривал я, но она упрямо качала головой.
- Все могло быть хорошо, - отрицала она, - если бы ты остался человеком. Теперь ничего хорошего быть не может. Это была ошибка, Карлайл был прав, когда сомневался. Нет выхода. Она снова откажется от тебя, что ты будешь с этим делать? Даже если и нет… - Роуз и слова мне не давала вставить, спеша высказать все, что наболело. – Как ты видишь ваше будущее? Она не может остаться человеком, иначе ваша встреча совершенно бессмысленна. Рано или поздно она умрет, а ты нет! Но ты не можешь забрать ее в наш мир, потому что у нее есть ребенок. Да и захочет ли она… И я ненавижу ее за это. Судьба дала ей второй шанс, а она отказалась от него! Ты погиб из-за нее, Эдвард, и за это я тоже ее ненавижу! А теперь, когда ты изменился, никакого шанса больше не существует… Нет больше выхода, Эдвард. Неужели ты не видишь это?!
- Все будет хорошо, выход найдется, - уверял я, пока Розали постепенно успокаивалась в моих руках. Ее всхлипывания затихли, а пальцы перестали рвать футболку на моей спине, она просто тихо лежала в моих объятиях, вздыхая.
- Ну, давай, - подбодрил я, когда прошло достаточно времени, - научи меня играть нормально.

Я немного отстранился, и Роуз с непереносимой скорбью смотрела на меня, словно уже сейчас прощалась.

- Давай, - настоял я, поднимая крышку и придвигаясь ближе, расправляя ноты, которые неаккуратно помял. – Должен же я чем-то занять себя в вечности.

Роуз укоризненно покачала головой, не веря в мой ненастоящий энтузиазм, но слегка развернулась в сторону клавиш.

- Я просто не хочу, чтобы ты страдал, - тихо сказала она с огромной печалью.
- Может, я хочу, - пожал я плечами, поглядев на нее искоса. – Может, это и мое время тоже – время, когда положено исправлять ошибки.
- Это нечестно, - не согласилась она, но все же придвинула стул, собираясь заняться делом. Она перевернула несколько нотных страниц на более сложную композицию, которую мы еще не изучали. – Ты ничего плохого не сделал.
- Ну, как же, - возразил я, нахмурившись на ноты, которые оказались невероятно запутанными для чтения, - я ведь бросил вас, тоже думая только о себе. Мне стоило бы задуматься о последствиях своего решения. И если бы я мог повернуть время вспять, я бы не совершил ту ошибку снова.
- Ты говоришь о прошлом? – шокировано прошептала Розали, и я улыбнулся ее потрясенному виду, начав играть, чтобы сгладить возникшее смущение.
- Все будет хорошо, - поклялся я снова, сосредотачиваясь на игре. – Я все исправлю, Роуз. Обещаю.

Если выхода не видно, это не значит, что его нет. Скорее всего, мы просто плохо смотрим…

От автора: вот такие вышли "семейные" части главы. Надеюсь, вам они понравились. Отзывов, как всегда, жду на Форуме. Небольшой анонс: в следующей части главы Эдвард найдет способ справиться с жаждой крови, это будет весело. Люблю вас!