Мой день перестал быть счастливым. Нервно вышагивая из спальни в гостиную и обратно, я снова и снова пыталась осознать, что произошло. Но факты упрямо не желали складываться в понятный узор. Как рассыпавшиеся частички мозаики, часть которых мне недоступна, и поэтому невозможно составить полную картину. Один факт отрицал другой, я путалась и начинала все сначала, приходя попеременно то к утешающему выводу, то к пугающему.

Я очень хотела верить, что вокруг дома бродит Эдвард. Но эта хрупкая версия быстро раскалывалась о бетонную логику: если бы это был он, то никогда бы не ушел, не поговорив! Если бы он пришел за мной, а тем более смог проникнуть в комнату, с чего бы ему прятаться и бегать? Это было совершенно не в его характере!

Я старалась мыслить разумно, отринув пустые надежды и мечты.

Кто-то был в моей комнате. Он ничего не взял, но оставил следы своего присутствия, после чего вернулся, чтобы исправить ошибку. Что ему нужно? Что он искал? Я пыталась понять, что ценного может находиться в моей комнате, но ничего не приходило в голову.

Дальше.

Он был в лесу прямо напротив моего балкона. Что он высматривал там? Я закрыла балконную дверь на внутренний замок и плотнее задернула шторы, бросив испуганный взгляд на лес. Закатные лучи солнца отражались от желто-красной листвы, днем деревья выглядели так безобидно…

Он повредил деревья и землю, зачем?! Не медведь. Тот человек сказал, медвежьих следов не обнаружено. Кто же это?

На этом моя логическая цепочка снова терпела крах. Это была не просто головоломка. Частички мозаики совершенно не подходили друг к другу, словно кто-то намеренно перепутал кусочки из разных картин, потому мне и не удавалось сложить их.

Лай собак внутри дома заставил меня содрогнуться. Тем не менее, я вышла из комнаты, чтобы посмотреть. Все наши немногочисленные слуги столпились у лестницы, глядя, как отец и мужчина с собаками поднимаются на третий этаж.
- Вокруг дома, внутри ограды следов не обнаружено, - сообщил хозяин собак, дальнейшие его рассуждения потонули в возбужденном гомоне перепуганных слуг.
- Медведь, - говорили одни.
- В это время года? И не слишком ли близко от города?
- Собаки вели себя странно. Это же охотничьи, они не боятся медведей.
- Может, какое-то животное сбежало из зоопарка?
- Говорю тебе, там следы человеческих ботинок…
- Это не может быть человек…
- Может, он привел с собой зверя?..
- Тогда почему нет следов этого зверя?..
- Может, это леший… - нервно засмеялся кто-то.
- Ага, или снежный человек, - пошутил второй, но кто-то цыкнул, и смех прекратился.
- А может, это сам дьявол явился по душу хозяина? – мрачно намекнул голос, тихо, чтобы отец не расслышал.
- Главное, чтобы не забрал нас всех с собой за то, что работаем на него…

Я во все глаза смотрела вслед отцу. Псы выглядели совершенно обычно, их шерсть прилегла, и тела были расслаблены. Даже не зная, для чего они надрессированы, я могла бы точно сказать: страшного зверя внутри дома нет. Это принесло мне облегчение.

- Заприте двери и окна, - сурово приказал отец, когда спустился обратно. Собаки снова шли взъерошенные и жались к ногам хозяина.
- Что, нашли следы наверху?
- Где? – Слуги задавали вопросы, позабыв, что отец терпеть не может что-либо разъяснять, требуя немедленного и беспрекословного подчинения без лишних разговоров. Общий страх всех сплотил в единое целое.
- Нет там никаких следов, – отрезал папа, проталкиваясь сквозь толпу.
- Мои собаки просто не привыкли ходить по крыше, я думаю, - виновато пожал плечами хозяин собак, проталкиваясь вслед за отцом и удаляясь с ним по коридору – теперь они проверяли второй этаж.
- Нужно закрыть чердак! – спохватились слухи, и двое бросились на третий этаж, приводить в исполнение.

Надо было бы сказать отцу о своих подозрениях, но просьба проверить мою комнату вдруг застряла в горле. Я и без собак знала, что неизвестный в моей комнате побывал. Только очень бы не хотелось, чтобы меня охраняли. Никакие факты не могли выбить из моей головы надежду, что это мог оказаться Эдвард.

Я не могла точно описать, что чувствовала. Во мне бушевал клубок из сомнений. Версия о звере была пугающей, но кто еще смог бы оставить такие следы? Лицо отца, гневное и темное, сказало мне о том, что он думал о человеке. Иначе полиция была бы уже здесь. А если это конкурент, папа любил разбираться с такими по-тихому, шантажом, либо вообще напрямую. Для этого, видимо, и были приглашены частные фотографы.

Мысль о Джейсоне пронзила меня насквозь, и я сглотнула, приходя в ужас, что это также могли оказаться его выходки. Я знала, он способен на многое и склонен к нестандартным способам мести. Кто знает, может, он устроил всю эту шумиху намеренно, чтобы отца позлить или напугать? Или… меня?

На втором этаже следов тоже не оказалось. С одной стороны, было спокойнее знать, что неизвестный не бродил внутри дома. С другой, это означало, что он пришел только ко мне…

Ах, было так сложно понять, что чувствую больше: боюсь или все же надеюсь? Я не могла решить, то ли откинуть сомнения прочь, положиться на надежду, лишенную логического подтверждения, и просто верить, что тут был Эдвард. То ли принять факты, что это не может быть человек, по крайней мере, желающий мне добра.

Спустя пару часов все угомонились, детективы уехали. Другие люди суетились в лесу, по всей видимости, устанавливая капканы. Меня передернуло, когда я представила себе Эдварда, схваченного острыми железными зубами ловушки. Нет, вернуло это меня в действительность, это не может быть он. Я слишком много мечтаю.

С другой стороны, рассердилась я неожиданно, для чего он явился сюда? Снова подвергнуть себя опасности? Я мечтала его увидеть больше всего на свете… но не хотела бы, чтобы он при этом пострадал. Оба моих желания были, увы, абсолютно несовместимы, и люди, устанавливающие медвежьи капканы, были этому наилучшим подтверждением. Лучше бы Эдвард продолжал держаться от этого дома подальше!

Я снова проверила комнату, более внимательно, пытаясь понять, что некто мог искать здесь. Все мои вещи оставались на месте, даже золотые украшения, лежащие на самом виду, были нетронуты. Кроме них, ничто в моей комнате не представляло ценности.

Я даже распахнула гардероб, и на несколько секунд меня охватила паранойя, когда показалось, что вещи висят как-то не так, словно их передвигали… Но разве я могла упомнить каждую вещицу? Многие из них висели нетронутыми месяцами, тогда как я носила одну или две из них…

С наступлением темноты наша сторожевая собака снова залилась остервенелым лаем, всполошив дом. Я слышала окрики охраны на первом этаже, голос отца, и не могла унять панического сердцебиения, вскочив с кровати и ходя туда-сюда, не имея смелости решить, что делать. Бросилась к балкону, но лишь для того, чтобы проверить, прочно ли заперта дверь. Разумные доводы отступали перед слепым страхом, пришедшим вместе с наступлением ночи. В темноте мои мечты об Эдварде уже не казались реальными, и страшно было представить, что, пока я буду спать, в мою комнату кто-то войдет. От этого холод бежал по венам.

Вновь вернулось пугающее ощущение преследования. Мерещились тени за спиной, чей-то испытующий взгляд упирался в спину. Я закрыла комнату на ключ, хотя не делала этого давно – папа перестал заходить с тех пор, как начал игнорировать. Это не помогло. Даже за закрытыми дверями ощущение чужого присутствия не проходило, концентрируясь рядом со мной, становясь все более осязаемым, обретая форму. Но, стоило повернуться, я встречала свою комнату пустой и безликой, как всегда.

Устав от собственной нервозности и неуверенности, я спустилась проведать сына.

Мэгги встретила меня обезумевшими глазами, она молилась перед иконой, а мальчик плакал в кроватке. Я взяла его на руки, покачивая, чтобы он успокоился.
- Мелисса, вы закрыли окна? – тут же напомнила старая женщина, по всей видимости, поверившая в сверхъестественную природу нашего гостя. Это смешно!
- Да, Мэгги, не беспокойся, - ребенок затих, и я дала ему приготовленную смесь.
- Знаете, моя семья очень религиозна, - Мэгги не находила себе места, так была испугана, - и я вам точно скажу – это знак. Звери не ходят просто так под окнами, не дерут деревья! Дьявол явился за вашим отцом, Мелисса! По нему давно плачет ад!
- Мэгги, успокойся, - попросила я серьезно, подобные разговоры к добру не приведут, не дай Бог отец услышит. – Дом хорошо защищен, даже дьявол не проникнет сюда. – А воображение тут же услужливо подкинуло воспоминание об Эдварде, проникшем сюда, как только захотел.

Этот разговор мог продолжаться до самой ночи, если бы его не прервал крик отца, заметившего, что я улизнула вниз. Я раздраженно закатила глаза, уложила заснувшего сына в кроватку, жалея, что не могу взять его с собой, и отправилась наверх, выслушивая гневную тираду отца о том, что должна вовремя ложиться спать.

Оказавшись в полном одиночестве в своей комнате, я снова столкнулась с этим необъяснимым ощущением присутствия. Слишком тихо за окном, подумала я, привыкшая слышать пение ночных цикад и птиц.

Сердитая на духоту, воцарившуюся в гостиной при запертых окнах, я решительно направилась к балконной двери. Мой испуганный взгляд скользнул по мрачной темноте, в которой я не могла разглядеть ни кромку леса, ни движение животного, если только оно там есть. Несколько секунд я боролась с собой, ища смелость. Но струсила, и дверь осталась заперта. Хотя замок вовсе не дарил мне ощущение защиты и спокойствия.

В конце концов, сказала я себе, гася везде свет и ложась в постель, я хорошо знаю Эдварда. Он не сдавался даже тогда, когда я день за днем отталкивала его, когда вокруг меня постоянно находилась охрана. Если бы это он был в моей комнате, то не ушел бы, оставив мучиться неизвестностью. Если бы это был он, я бы уже нежилась в его объятиях, чувствуя горячие поцелуи повсюду… Ах, Мелисса, кончай мечтать!

Я перевернулась на другой бок, ненавидя обстоятельства, в которых оказалась. Если бы это был Эдвард, решилась бы я снова сбежать с ним? Я была вовсе не уверена, что мой выбор отпустить его оказался правильным. Если бы я была одна, возможно, такое самопожертвование имело бы значение. Но я обрекла также и своего ребенка на это полу-существование без гарантии счастливого будущего. Пока он не понимает, что происходит, но когда поймет, что я ему скажу? Как объясню, почему оставляю его одного на попечении няни, занимаясь делами, к которым не хочу иметь никакого отношения? Не посчитает ли он тогда, что я его предала? Не возненавидит ли за жизнь, на которую обрекла его?

Я ненавидела себя за трусость и нерешительность. Я постоянно оправдывала свои поступки тем, что моя уступчивость нужна во благо кому-то. Но я никогда не пыталась по-настоящему бороться за свою свободу, любовь и счастье. Я каждый раз предпочла сдаться и плыть по течению, а не строить свою жизнь сама, возможно, погибнуть в борьбе, зато сохранить гордость.

И что я сделала сейчас? Заперла окна и двери, как фанатичка, поверившая нелепым предположениям слуг, поддавшись страху. И если это Эдвард бродит сейчас там, этим я ясно дала ему понять, что не хочу его видеть.

Я резко села, мое сердце колотилось как сумасшедшее. Потерянные кусочки мозаики не желали становиться в узор, но почему бы просто не поверить интуиции? Или не поддаться отчаянной надежде?

Я встала, нервно прошлась в гостиную и обратно, не решаясь приблизиться к окну. Что лучше: оставить все как есть, и если это Эдвард, он снова уйдет и будет в безопасности? Или рискнуть, бороться, сбежать и подарить тем самым нам всем новый шанс? Пусть даже он закончится плачевно? Я знала, Эдвард выбрал бы второе… Но я лишила его выбора.

Установленное мной равновесие было очень шатким, но с рождением ребенка мое мировоззрение претерпело изменения. Будущее стало слишком неопределенным. А если я продолжу бездействовать, оно станет мрачным и пугающим. Теперь у меня был сын, я должна заботиться о нем, это существенно перевешивало чашу весов в сторону риска.

В конце концов, я ничего не теряю, подумала я. Если это не Эдвард, все останется как есть.

Мое сердце билось, как испуганная птица в тесной клетке, когда я взялась за ручку балконной двери. Мой взгляд блуждал по тьме, но был слишком несовершенным, чтобы я могла что-то разглядеть. Как бы мне пригодился сейчас тот прибор инфракрасного видения, который Эдвард всегда таскал с собой, когда пробирался ко мне. Тогда, возможно, все мои сомнения были тотчас развеяны, и я перестала бы бояться.

Ну, решила я, если незваный посетитель до сих пор не сделал мне ничего плохого, то и не планирует.

И я решительно открыла дверь, злясь на свою раздражающую вечную трусость.



Мне снился сон…

Стояла ночь, но в окна струился странный свет. Будто ангел спускается с неба, чтобы постучаться в мою балконную дверь, которую я гостеприимно оставила открытой.

Я боялась верить, но хотела… Сделала шаг вперед, молясь, чтобы мои мечты стали явью. Я чувствовала его присутствие, хотела обернуться, чтобы увидеть его за моей спиной, но не могла оторваться от сияния…

Моя дрожащая рука медленно отодвинула портьеру прочь. Сознание сосредоточилось на волшебном мерцании. Глаза прозрели, а сердце билось, не умещаясь в груди. Лицо возлюбленного ясно предстало передо мной в образе ангела, свет лился прямо сквозь его кожу, делая его особенным.

Мир вокруг меня наполнился жизнью, расцвел, стал настоящим. Эдвард был не только перед моими глазами. Он был вокруг меня, внутри меня, я остро чувствовала его присутствие. Казалось, передо мной шедевр, написанный пером волшебного художника, а сам Эдвард стоит позади меня и смотрит на картину вместе со мной. И через секунду я окажусь в его объятиях… Я знала, что он рядом… Слышала его дыхание…

Протянула дрожащую руку, желая коснуться прекрасного лица, забыв на секунду, что это всего лишь воображение. Было страшно, что он исчезнет. И в картине было что-то неправильно, я отдернула руку. Реальность обрушилась тотчас, словно я задела важную нить полотна, и оно распустилось в мгновение ока, явив вместо идеализированного совершенства горькую правду: картина исказилась, пожираемая огнем, лицо обросло шрамами, превращая безупречность в уродливость.

Нет! Качая головой, отступила я, отказываясь смотреть на ужасное зрелище. Знала, что сплю, и образ начал таять. Шаг назад, подальше от кошмара.

Вот странно, образ стал мутнеть, а острое незримое присутствие Эдварда, напротив, стало четче. Как будто я натолкнулась на него спиной, его дыхание окутало меня, согревая, наши души соединились на мгновение.

Но если Эдвард сзади, кто же впереди?!

И в тот же миг мой сон привычно обернулся кошмаром. Сияющая иллюзия шагнула вслед за мной, нагоняя, нависая, хватая за руки. Ухмыляясь, Джейсон тянул меня к себе, обдавая ненавистным дыханием, а я отчаянно сопротивлялась, но не была способна вырваться.
- Нет… - умоляла я кошмар оставить меня, отвращение к этому человеку было тем сильнее, чем яснее я ощущала присутствие Эдварда. Мне хотелось вырваться и броситься назад, в защищающие объятия, но пальцы Джейсона были как крючья, от которых невозможно освободиться.

В этот раз сила не вливалась внутрь меня, помогая, но гнев вокруг меня рос в геометрической прогрессии, становясь отдельным существом, наполняющим комнату. Словно реально существующее чудовище, готовое сожрать не только Джейсона, но и меня. А я уменьшалась, как крупинка, не в силах противодействовать этим двум стихиям, превышающим мою силу во много раз. Проснуться я не могла. И некому было мне помочь. Я была совершенно одинока в реальности… и еще более одинока во сне… беспомощна...

И вдруг гнев испарился, обернувшись жгучей потребностью защитить, как в предыдущем сне. Но в этот раз это было сильнее. Коснувшись самого сердца, сбивающим преграды бурным потоком в меня вонзилась чья-то боль. Это было так, будто кто-то обнял мое сердце, согревая в своих нежных руках. Душа Эдварда обрела физическую форму, переплетаясь с моей в диком безумном танце. Помещение расширилось, выбрасывая все постороннее, оставляя меня и Эдварда наедине, совмещая нас в единое целое. И громом, оставляя после себя мощное эхо, в этом неожиданном крошечном Раю для двоих прогремел отчаянный яростный крик:
- Белла! Я здесь! Ты не одна!

Я подскочила на кровати, оглашая темноту воплем ужаса, до разрыва связок, словно из меня на живую вырывают душу. Эдвард резко исчез, забрав частичку меня с собой, и грудь болела, будто уходя, он в самом деле вырвал часть моего сердца. Оно стучало, словно паровоз, меня трясло на кровати, а влажные от пота волосы облепили лицо.

Вокруг меня царил хаос, события, происходящие одновременно, наслаивались друг на друга, как пирог, мешая до конца очнуться ото сна.

Я ощущала острую потерю в груди, пустоту в пространстве, будто Эдвард исчез не только из сна, но и из моей жизни, из этой комнаты.

Я вздрогнула вторично, когда отчетливо хлопнула дверь балкона, так что стекла зазвенели, и принесла с собой резкий порыв ветра. Я, в ужасе выглянув в проем двери спальни, все еще увидела, как портьера опускается вниз…

Кровь прилила по всему телу, до потемнения в глазах. Ужас и надежда смешались в адский коктейль. Здесь правда был Эдвард?!

Собака заходилась в хриплом лае, одновременно в доме захлопали двери, я услышала спешащие по коридорам шаги. Резко вспыхнувшие прожектора по периметру дома сделали ночь похожей на день, мой кошмар продолжился в реальности, явившись за мной из сна. Сердце выпрыгивало, я прижимала к груди руку, от противоречивых эмоций почти теряя сознание.

В мою комнату ворвался отец, бесцеремонно, не стуча, и я не помнила, запиралась ли изнутри, или он сорвал замок и не заметил.

- Мелисса, с тобой все в порядке? – закричал он с таким видом, будто и правда беспокоится.

Я едва могла дышать. Но в этот момент уже пришла в себя достаточно, чтобы понять – я боюсь не за себя, а за Эдварда, если это его сейчас почуяла собака. Было страшно, что его могут поймать, и невыносимо хотелось предупредить о капканах… И сейчас, как никогда, мне хотелось заорать, чтобы он убирался прочь и прекратил подвергать себя опасности. Тем более если он не собирается со мной заговаривать, а продолжает сбегать!

- Все нормально, - моя рука все еще пыталась унять бешеное сердцебиение. – Просто плохой сон приснился.
- Балкон! – заорал отец. Сквозь портьеру было видно настежь распахнутую дверь, и папа бросился туда как хищник. Мое сердце от ужаса чуть не остановилось, когда я представила, что Эдвард не успел уйти…
- Это я ее открыла! – закричала я, подрываясь с кровати вслед за отцом. Мы оба оглядывали пустой балкон, я – с испуганно колотящимся сердцем, папа – как коршун, почуявший дичь. Но в следующую секунду его гневный взгляд обратился на меня:
- Какого черта?! Я же сказал закрыть окна и двери!!! – Он угрожал, и я отступила назад, чувствуя смущение. Я ведь и правда откровенно ослушалась его приказа.
- Было жарко… - пролепетала, испытывая облегчение, что Эдварда нет. А был ли он здесь в самом деле? Может, я все себе придумала, и виной этому мои сны?
- Для этого существуют кондиционеры! – заорал отец, и щелчок балконного замка прогремел так, что я подпрыгнула.
- Не люблю я их… - опустив глаза, спорила я тихо, начиная тоже заводиться. Еще не хватало, чтобы папа проверял, заперла ли я балконную дверь!
- Не любит она, - ворчливо пробормотал он, быстрыми шагами покидая мою комнату.

Я услышала ругань на первом этаже уже через минуту, и не выдержала напряжения. Накинув халат, я спустилась вниз, даже зная, что вызову этим гнев отца.

Охранник и отец просматривали кадры, снятые камерой наблюдения напротив забора, но, по всей видимости, ничего не нашли.

- Теперь эту, отматывай назад, - показывал папа пальцем на черно-белую картинку перил моего балкона. Он обернулся и зло посмотрел на меня, но ничего не сказал, и я смелее сделала шаг поближе. Сердце снова выпрыгивало из груди в ожидании того, что я могу увидеть.

Балконные перила были очаровательно пусты. Если Эдвард и был в моей комнате, то забирался не через них. Единственное «слепое пятно» на моем балконе было стеной дома, но не мог же он так быстро подняться вверх, за секунды? Да и как он попал бы на крышу, минуя забор? Не по воздуху же прилетел?

Я тряхнула головой, выбрасывая глупые надежды, и отправилась спать, твердо намеренная снова открыть дверь, даже если все мои мечты пустые.

Кресло. Оно сразу же привлекло мое внимание своим положением. Вроде бы на том же самом месте, но сдвинуто под небольшим углом, как если бы с него резко вскочили в сторону выхода. Я приложила ладони к поверхности, надеясь почувствовать тепло недавно сидящего здесь тела, но, увы, ткань была абсолютно холодной.

Выровняв кресло по другой мебели, я зафиксировала его положение в памяти. Если его снова сдвинут, я точно замечу.



Утро было сумбурным. Отец поднял меня ни свет ни заря, напоминая о сегодняшней вечеринке. Точнее, это был какой-то запланированный обед, на котором будут присутствовать важные шишки, а все, что от меня требовалось – просто быть там.

Я нервничала, уверенная, что Джейсон не даст мне проходу, и ненавидела этот обед всеми фибрами души. Я ненавидела платье, которое надевала, макияж, который мне пришлось наложить. Ненавидела каждую секунду этого дня, и моя нервозность была заметна невооруженным взглядом: пальцы, которые я нервно переплетала, леденели, непослушные ноги слабели на высоких каблуках, и нелегко было надеть на лицо маску вежливости и безразличия.

Да еще это продолжающееся ощущение преследования за спиной, которое появлялось всегда неожиданно, не на шутку пугая. Теперь и днем! Я даже осторожно выглянула в окно, всматриваясь в стволы деревьев, но, конечно же, никого не увидела там.

Снятый отцом ресторан выглядел мирно. Это была закрытая встреча банкиров из разных городов, а также других лиц, чье присутствие отец посчитал для себя важным. Особенно много, к моему удивлению, было сицилийцев и итальянцев, а вовсе не американцев, с кем привык работать папа. Все они были мужчинами, многие с сыновьями, заинтересованно разглядывающими меня, так как я оказалась единственной женщиной. Впрочем, никто не вел себя развязно или навязчиво, молодые люди были достаточно милы, и многие из них подходили, чтобы завести разговор, пока наши отцы решали свои дела. Джейсона не было…

Я решила, что шампанское поможет мне снять напряжение, и вскоре уже весело смеялась в компании молодых людей, окруживших меня, будто пчелы каплю меда. Папа не обращал на это ровно никакого внимания, предоставив меня самой себе, а я постоянно нервно оглядывалась на дверь, ожидая прихода главного «гостя», который испортит мне настроение.

Я не выдержала, когда папа ненадолго оказался рядом со мной. Или просто шампанское ударило в голову и сделало меня смелой.
- А где Стоун? – поинтересовалась я будто бы невзначай, пока отец наливал в свой бокал пунш, зачерпывая специальной ложкой.

Мне показалось, что отец сейчас подавится, такое у него было лицо. Желваки на его скулах заиграли, и он нарочито медленно сделал глоток, не глядя в мою сторону.
- Не приглашен, - отрезал он суховато.

Мои брови удивленно взлетели вверх.
- Правда? – с плохо скрываемым облегчением уточнила я, не веря собственной удаче. Любопытство раздирало меня спросить: почему?

Папа бросил на меня быстрый злой взгляд, словно был раздражен моим вопросом в самой крайней степени.
- Неужели непонятно, что я больше не намерен позволять ему забрать что-то у меня? – прорычал он тихо, но яростно. – Радуйся, что его нет. И, пока можешь, - он махнул рукой в сторону симпатичных молодых людей в смокингах, - наслаждайся вечеринкой.

Я посмотрела туда, куда он мне указывал. Двое парней улыбнулись мне в ту же секунду, а один поднял бокал, приглашая присоединиться. Тут же заиграла живая музыка, оповещая о начале танцев. И я поняла, что впервые могу позволить себе просто отдохнуть, не думая о проблемах. Неважно, что на самом деле у отца на уме…



Несмотря на то, что я чувствовала себя на банкете странно из-за непонимания, для чего я здесь, вечер прошел отлично. Я даже потанцевала с парой молодых людей, и это не оказалось отвратительным. Скорее всего, потому, что ни один из них не был Джейсоном, а еще потому, что ни одного из них я больше не увижу.

Мы вернулись поздно, я устала и была пьяна, а отец, вопреки обычаю, ни в чем не упрекнул меня. Только сказал, чтобы как можно быстрее ложилась спать, так как завтра в колледж.

Не обращая внимания на то, что отец стоит за моей спиной, разговаривая о насущных вопросах с охранником, я, громко цокая каблуками, прошествовала в комнату Мэгги.

- Мелисса! – рявкнул было отец, но я, не оборачиваясь, махнула ему отваливать. Алкоголь сделал меня совершенно безумной. Может, мне стоит продолжать пить?
- Ты не сможешь остановить меня сейчас, - я немного качнулась, но устояла и захихикала, продолжая путь. Отец грязно выругался за моей спиной, но… не остановил меня.
- Пять минут! – отрезал он на прощание.
- Да, да, - неопределенно согласилась я, теперь уверенная, что он даже не пойдет проверять. Пьяные люди внушали ему отвращение.

На самом деле, я была не настолько пьяна, как хотела показаться.

- Мой мальчик! – сбросив туфли на пороге комнаты Мэгги, я протянула руки и получила своего малыша, по которому успела ужасно соскучиться. Даже занятия в колледже не делали его настолько далеким, как сделала эта вечеринка. Как будто я год не видела его!

Мэгги налила мне горячего чаю и принесла булочки с изюмом, и мы разговаривали целых два часа. Папа нас так и не побеспокоил, наверное, решил не связываться. Сегодня он был удивительно уступчив со мной.

Я вернулась в свою комнату трезвой и окончательно разбитой. Это был трудный день.

Первым делом я упрямо открыла балконную дверь, несмотря на запрет отца. А затем налила себе успокоительную ванну.

Заколки никак не хотели вытаскиваться из волос, а платье цеплялось за кожу, словно живое. Я даже не убрала его в футляр, бросив на полу и потоптавшись на нем ногами. Мне хотелось смыть с себя этот бессмысленный вечер и забыть о нем.

Днем я в самом деле отвлеклась от того, что происходило в моей комнате ночами, но сейчас все мои ощущения вернулись. Я придирчиво осмотрела положение кресла, но оно не было сдвинуто ни на миллиметр. Перепроверила свои вещи, все оказались на местах. Когда я увидела обручальное кольцо, то, не раздумывая, надела его на палец, сдерживая слезы. И тотчас на меня снова обрушилось незримое присутствие Эдварда, будто он рядом, но я не вижу его. Мне хотелось оглянуться и встретиться с ним глазами, но комната была и оставалась пуста, как и все мои глупые надежды. Чего только с нами не делает наше воображение! Сегодня я уже не была так уверена в том, что видела вчера. В конце концов, балконную дверь мог распахнуть и порыв ветра…

Вода была горячей, что оказалось кстати, так как, несмотря на духоту, меня бил сильный озноб. Может, таким было остаточное действие алкоголя, а может, я просто была перевозбуждена, но тело продолжало дрожать даже в горячей ванной. Я вдохнула поглубже запах лаванды, с трудом закрыла глаза и постаралась не думать ни о чем, но вздрогнула, не выдержав внутреннего напряжения, и испуганно оглядела ванную комнату, снова чувствуя, что не одна.

Так повторялось несколько раз, после чего я перестала закрывать глаза совершенно.

Алкоголь испарился, и расслабиться не удавалось. Как только я пыталась взять себя в руки и перестать нервничать, мне тут же мерещились тени за спиной, и страх, сжимающий в тиски сердце, мешал успокоиться. Сердце начинало сильно стучать, а состояние было лихорадочным. Я постоянно ощущала чей-то взгляд и резко оборачивалась – естественно, не обнаруживая никого. Мое дыхание сбивалось от волнения, а по спине бегали мурашки. Как будто я в самом деле попала в мир реалистичного ужастика. И в итоге ванна не доставила мне никакого удовольствия.

Вымотанная за день, я устало плюхнулась на кровать. Я не собиралась спать. Если Эдвард действительно приходит сюда, я поймаю его. Буду тихонько лежать, а затем резко включу свет, если почувствую его присутствие или увижу какое-то движение. Какого черта он вообще прячется от меня? Это было абсолютно не в его натуре! Я быстро подавила сомнение в том, что это может быть не он, а также пугающее воспоминание о разодранных в клочья стволах деревьев. Это был Эдвард, я не хотела принимать никакой другой реальности. Может, я и обманывала саму себя, но иначе не могла.

Я завела будильник на утро, а потом, немного подумав, перевела стрелки часов на четыре часа ночи. Если сон сморит меня, то уж будильник поднимет. Главное, в этот момент скорей открыть глаза, застукав посетителя.

Ночная тишина сегодня не казалась умиротворяющей, она была пронизана моим страхом, который я никак не могла подавить, уверенная – в моей комнате осязается чье-то присутствие. Словно перышко, оно скользило по моей коже в темноте, пробуждало дрожь во всем теле. Я ворочалась, держа глаза открытыми, до слезотечения вглядываясь в темные углы и прислушиваясь к малейшему шороху. Несмотря на явную нервозность и упрямое желание поймать гостя, я не заметила, как провалилась в сон.

Я спала не крепко, меня мучил один и тот же кошмар. Словно заезженная пластинка, один образ крутился в моем сознании – пугающий и убивающий…

- Эдвард… - своды комнаты исказили мои слова, повторив их многократным эхом: – Эдвард, Эдвард…

Я резко обернулась на шепот за спиной, мое сердце стучало отчаянно, а дыхание было таким, словно я пробежала десять километров без остановки.

Он стоял у стены, и наши глаза на мгновение встретились. А в следующую секунду его уже не стало.

- Белла… - позвал новый шепот за спиной, снова и снова, заставляя меня крутиться на месте.
- Не убегай от меня! – умоляла я, и эхо разносило мои слова во все стороны, отражало обратно.

Короткое касание – я чувствовала его своим телом. Но всегда успевала увидеть лишь исчезающую тень.

Побежала к стене, но та начала отодвигаться, удлиняя путь, я никак не могла достигнуть цели. Стена превратилась в длинный, узкий, мрачный коридор, в конце которого я видела на фоне яркого света удаляющийся силуэт…

- Эдвард, пожалуйста, поговори со мной! – кричала я. Мой рот открывался и закрывался, но в вакууме не раздавались звуки, как я ни надрывала связки.

Он не слышал, уходя все дальше по бесконечному коридору…

Он уходил в свет. Я оставалась во тьме.

Я не могла догнать его, не могла сделать так, чтобы он услышал. Между нами существовала невидимая нерушимая преграда, в которую я до крови колотила ладонями… Я была заперта внутри прозрачного шара, прочного и звуконепроницаемого. Здесь не было света и воздуха, не было жизни… не было Эдварда. Здесь была только я.

Одна.

Навсегда.

Будильник прервал мой кошмар как раз вовремя, когда мне казалось, что я схожу с ума в буквальном смысле. Я кричала во сне, но не слышала себя, и была счастлива остановить свой бег внутри замкнутого круга.

Я резко подскочила на кровати, задыхаясь и пронзая взглядом кресло. Пустое. Никто не сидел там.

Слабый скрип балконной двери подбросил меня вперед, я наклонилась, едва ли не падая с кровати, в горле застыл крик – наполовину от ужаса, наполовину от надежды. Эдвард!

На одно короткое мгновение я увидела его...

Он стоял там, его рука покоилась на ручке балконной двери, взгляд устремлен в ночь, яростный и суровый, как если бы он был очень зол. Словно замерший кадр видеопленки, пойманное удачливым фотографом желанное мгновение…

А затем он... исчез.

В полном безмолвии, не издав ни единого звука, испарился. Как лопнувший мыльный пузырь. Был, и тут его не стало…

Я не видела движения.

Просто смотрела, как снова медленно опускается портьера вниз, стирая даже само воспоминание об Эдварде…

Мое сердце едва не остановилось, беззвучно открывался и закрывался рот. Галлюцинация?! Измученное напрасной надеждой воображение?!

Я не могла знать, вот только сердце мое сжималось от убийственной боли: ушел…

- Нет… - выдохнула я, сдерживая слезы, и бросилась на балкон, путаясь от волнения в собственных ногах, почти падая. Я не могла отпустить его, не хотела. Если это был Эдвард, он не может так просто уйти, не поговорив, не дав мне шанса взглянуть на него!

Балкон был чудовищно пуст. Ни следа, ни дуновения ветра. Холодно. Одиноко…

Я тяжело задыхалась, заглядывая через перила вниз, ловя малейшее движение. А потом развернулась и резко посмотрела наверх, ощупывая взглядом стену. Это невозможно! Человек не может так быстро уйти, не оставив следов или звуков. На это никто не способен! Ни зверь, ни человек! Ну, разве что призрак!

Слезы текли по лицу, я не пыталась остановить или стереть их. Было больно, как будто все мои внутренние органы поразило ожогами. Отчаяние сжимало живот, сердце страдало, рвалось на части.

Я пыталась найти разумный ответ, который объяснял бы – почему Эдвард поступил настолько нелогично и не похоже на самого себя? Боль в груди и яркие сны дали мне ответ на это: если его лицо обезображено, решился бы он открыться? Или это и было той единственной причиной, по которой он прятался и убегал?

Меня передернуло, когда я представила любимое лицо, искаженное шрамами до неузнаваемости. Но это было не из-за отвращения, как Эдвард мог подумать, а из-за сострадания и моей вины. И еще мне хотелось злиться на него за то, что настолько не верил в мою преданность. Глупый, глупый, глупый, разве внешность когда-нибудь имела для меня значение?! Все его шрамы – последствия моей ошибки. Они бы никогда не оттолкнули меня!

Память немедленно подбросила воспоминание о фигуре, стоящей возле балконной двери: острый взгляд, устремленный вперед, сурово поджатые губы… и никаких шрамов.

Значит ли это, что мне все померещилось? Я так сильно хотела увидеть Эдварда, что мое зрение обмануло меня, явив образ, которого не существовало в реальности. Я обманула саму себя.

Было трудно поверить, что я все придумала себе. Но факты не выбросишь просто так из памяти.

Я покачала головой, холод сковал мои обнаженные руки и ноги, а изо рта в осеннюю прохладу вырывался пар. Пальцы на ногах сжались, ледяной бетон кусал голые стопы.

- Не может быть… этого не может быть… - шептала я в агонии, не зная, во что мне не хочется верить больше: в то, что Эдвард был и ушел, или в то, что он мне вовсе привиделся. Любой из вариантов причинял боли больше, чем я ожидала.

Но никакой воображаемый образ не мог противостоять реальности: балкон был пуст. Собака молчала. Эдварда не было здесь… И никто не смог бы так быстро и незаметно исчезнуть.

- Черт… - сказала я самой себе, холод погнал меня с балкона прочь. Я остановилась, ощупала стену, состоявшую из красной облицовки, пытаясь представить себе, как Эдвард карабкается вверх или вниз. Кажется, здесь было за что ухватиться пальцами… Хороший скалолаз справился бы на раз-два. Эдвард был хорошим скалолазом? Он был спасателем, он умел это наверняка!

Я посмотрела наверх, ужасаясь тому, с какой высоты здесь можно упасть без страховки. Но это же Эдвард, когда его останавливала опасность?

Единственное, что оставалось загадкой – это скорость, с которой он исчез. Это было выше любых человеческих возможностей. И я снова покачала головой, уходя, наконец, с безликого балкона в душную комнату, такую же пустую, как балкон… как весь этот, по сути чужой, дом для меня… как моя разрушенная жизнь.

Дрожа, я забралась под одеяло, еще хранившее мое тепло. Горько плача, обняла подушку. И спустя несколько минут провалилась в глубокий, на удивление спокойный сон… В котором не было места сновидениям.



Новый день наступил, и оказался более чем прохладным. Теплая ранняя осень закончилась, сменившись сыростью и моросящим дождем, который вскоре собьет с деревьев листья, и они ровным багряным ковром укроют лес.

Эта перемена погоды с солнечной на промозглую ядовитой чертой пересекла все события вчерашнего дня и сегодняшнего, будто говоря, что пришло время перемен, разделив волнительное прошлое и мрачное настоящее. Исчезло пугающее ощущение присутствия за спиной, подводя итог моим кошмарам. Не было надежды и веры в то, что ночью я увидела Эдварда у своих дверей. Мое сердце было полностью опустошено – будто призрак Эдварда, являясь ко мне в течение нескольких дней, разбил его и ушел, забрав часть моей души с собой в никуда. Я чувствовала, что снова одна в целом мире. Чуда не произошло. Эдвард не пришел за мной через год…

Тем не менее, я безнадежно написала ему письмо, в котором выразила все свои чувства. Это был крик о помощи, мое сердце нуждалось в нем, в его любви, в его присутствии. Это было предостережение, я боялась за него. Это была моя вечная любовь, облеченная в слова, которые недостаточно выражали силу чувств.

Свое сердечное послание я заклеила в белый конверт, на котором написала единственную букву: «Е». Если Эдвард увидит, он поймет.

И повесила письмо с той стороны двери, чтобы любой входящий никак не пропустил бы его.

Я очень надеялась, что у отца не хватит внимательности когда-либо разглядеть конверт. Да и в комнате моей теперь он бывал крайне редко…

Я стала ждать Эдварда…

И даже когда он не пришел на следующую ночь, на вторую и на третью… когда прошла неделя, а я все еще не видела его… даже во снах. Даже когда через месяц я поняла, что он не собирается возвращаться, я все равно верила, держась за свою надежду как за призрачный спасательный круг…

И знала: теперь никакая сила не вынудит меня уйти из этого дома… только не тогда, когда Эдвард в любой момент мог явиться сюда…