«О, Боже… Прости меня, милый… Прости…» -
И боль пустотою мне грудь разрывала, -
«За то, что я не сумела спасти…
За то, что я снова сдалась… проиграла…»

Уж лучше бы я вчера умерла…
Всем сердцем себя ненавижу за это.
Я мальчика нашего не сберегла…
С твоими глазами зелёного цвета.

Любимый, прошу, только не уходи!
Хоть знаю, что ненависть я заслужила.
Но сердце моё разорвётся в груди!
Ведь только любовь твоя дарит мне силы!

За что нам всё это послала судьба?
Зачем так жестоко смеётся над нами?
Я нашего сына спасти не смогла
С твоими, зелёного цвета глазами.

Мне снова снился кошмар. Только на этот раз я увязла в нем накрепко – я никак не могла проснуться. Ноги были вялыми, а все тело невесомым. Мысли двигались медленно, воздух вокруг липкий и мерзкий. Тошнота сопровождалась вспышками головокружения, странной слабостью. А еще – лицо. Мужчина с жестоким взглядом серых глаз, смотрящих на меня через тонкое стекло очков. Он успокаивал меня, утверждал, что все будет хорошо, но чувство опасности и дикого страха не покидало меня ни на минуту. Его лицо выглядело хищным, грубым, не внушало доверия, хотя он обещал ничего не делать мне против воли. Я хотела убежать от него, спрятаться, но мои ноги и все тело превратились в желе. Затем он стал говорить: его слова проникали в уши, в мой едва функционирующий мозг, и казались очень убедительными, логичными. Я дома, в безопасности. Я учусь в Дартмуте. Помню ли я, что учусь в Дартмуте? Конечно, я помню. Я много пропустила, это плохо. Я чувствовала вину. Как я могла пропустить колледж? Это так важно! Папа заботится обо мне. Он так расстроился из-за того, что я пропустила занятия! Я могла бы вернуться в колледж, говорил человек. Отец простил бы меня. Мне нужно только пообещать, что я больше не наделаю глупостей. Я почти успокоилась, но что-то было не так. Папа рассердится снова, когда узнает, что я беременна. Я нарушила так много! Я могу сделать так, что он не узнает, пообещал человек в очках, наклоняясь ко мне. Это будет наш секрет. Секрет. Было бы здорово. Может, папа не станет искать Эдварда, если не будет знать о нем? Да, это защитило бы его. Как здорово, что мужчина в очках прикроет меня. Он поможет. Все вернется к тому, с чего начиналось. Я смогу обмануть папу. Вернусь к учебе, буду послушной, и он не станет сердиться. Да, да, это было бы наилучшим выходом. Я согласна. Быть может, я даже смогу, как и раньше, тайком, иногда встречаться с Эдвардом, если папа снова поверит мне. Сбежать было так глупо! Как я могла? Но я еще могу все исправить! Этот человек предложил помощь. Грех отказываться от шанса. Что-то кольнуло в моем сердце, когда я подписала согласие на все. Я горько разрыдалась. Неужели нет способа оставить ребенка, умоляла я, ища сострадание в стальных глазах за стеклами очков? Мне так хотелось оставить его. Он уже шевелится. Наверное, он красивый. Как Эдвард. Маленький Эдвард с зелеными глазами, которого я бросила на мосту. Но у меня еще будут дети, говорил человек в очках. Я так молода! Так неопытна. И я хочу защитить любимого. Я должна выбрать кого-то одного, иначе потеряю обоих. Это было нелегкое решение. Но я сама виновата. Я должна была подумать об этом раньше, внушал мне голос. Что-то во всем этом было не так, я чувствовала это, но никак не могла ухватить правильную мысль сквозь затуманенное сознание. А потом и вовсе потеряла счет времени.

Больно не было. Но я вдруг осознала, что не могу позволить этому случиться. Я опомнилась. Ужас был таким сильным! Чьи-то руки касались меня. Они держали меня, пока я рвалась к маленькому Эдварду, грустно стоящему у перил. Его образ словно бы отдалялся, как будто машина, в которой я застряла, все больше падала вниз, увлекаемая в пропасть. Смерть, на которую я обрекла себя, всех нас, сама, снова. Я такая слабая, но я не могу его бросить. Я буду бороться! Я должна спасти его. Меня крепко держали, и я начала кричать и вырываться, пытаясь сбросить с себя цепи сна. Все кружилось перед глазами, белый потолок искажался и преломлялся под невиданным углом. Я смутно видела лицо Эдварда, он что-то шептал, а я все никак не могла прийти в себя. Я поняла, что это его руки держат меня, не чужие, но не могла до конца очнуться. Это сон. Всего лишь кошмар. Почему я никак не могу проснуться? Разбуди меня! Наш ребенок в опасности! Ты в опасности! Я кричала, рыдала, но не могла проснуться. Какой страшный сон!

Стало легче. Волнение улеглось и затихло. Я почувствовала под собой подушку, а на себе одеяло. Нежные пальцы гладили меня по лицу, рукам, держали ладонь. Я дома. Это просто кошмар. Дурной сон. Мои страхи преследуют меня, только и всего. Полицейские, самолет, отец… это всего лишь плод моей фантазии. Ничего не было.

Странное чувство, что я не дома, испугало меня, когда я смогла сосредоточиться достаточно, чтобы увидеть стены. Где я? Нет привычного цвета обоев, нет оранжевой портьеры из нашей спальни…

Реальность обрушилась на меня вместе с волной паники, сотрясая грудь рыданиями. Это не сон. Отец нашел меня. Я была такой дурой! Кто-то что-то говорил, незнакомые голоса. Мужчина около моей кровати, но не тот, что был во сне, а другой – с мягким, сочувствующим взглядом нереально золотистых глаз. Красивый, словно ангел. Его лицо было знакомым, но не вязалось в моей памяти с кем-то из окружения отца.
- Мелисса, как ты себя чувствуешь? – говорили его губы, пока я судорожно соображала, где я и кто он. Что из того, что я помню, было сном, а что явью?
- Ты в больнице. Ты помнишь, что с тобой произошло дома? – говорил врач – теперь я увидела его халат. И внезапно все встало на свои места. Боль пронзила меня изнутри, но не физическая, а душевная – такая сильная, что чуть не разорвалось сердце. Я чувствовала это – пустоту внутри себя. Я чудовище. Я убила ребенка. Сама. Я убила его. Убила нашего мальчика с зелеными глазами.
- О, Боже… Прости меня… - я рыдала, цепляясь за куртку любимого, сидящего около моей кровати, вдыхая его запах и ненавидя себя всем сердцем. Теперь и он возненавидит меня тоже. Я бы себя никогда не простила. Он так любил его, нашего маленького неродившегося мальчика, а я убийца, монстр, не достойная прощения. Было так странно слышать его утешающие слова, я не заслужила ни капли понимания. – Прости меня… Прости… - шептала я, осознавая, что это абсолютно невозможно. Лучше бы я умерла вчера. Лучше бы я умерла прямо сейчас. Господи, дай мне силы сойти с ума, чтобы не видеть себя в зеркале никогда. Убийца. Убийца.
- Мелисса, ты должна рассказать, что произошло, - настойчиво говорил врач, вырывая меня из ненависти к себе и накрывающего с головой чувства вины. – Это необходимо, чтобы решить, что делать дальше.

Наверное, он сделал мне укол успокоительного, потому что я смогла взять себя в руки и чувствовала почти нормальной. Я глубоко задышала, чтобы сосредоточиться.
- Что вы имеете в виду? – пробормотала я, не понимая, о чем он, и не в силах отпустить куртку Эдварда. Мне казалось, если я отпущу его, он уйдет. Он будет прав, ему не нужно такое чудовище, как я, но я просто не могла отпустить его сейчас. Он так нужен мне. Он любил меня. Он единственный, кто любил меня. Я умру без него. Мое сердце разорвется, если я увижу ненависть в его глазах. Я заслуживаю этого, но не хочу, не могу это видеть. Пожалуйста, пусть все закончится. Господи, пусть я умру сейчас, пока еще есть надежда, что Эдвард не ненавидит меня за то, что я совершила.
- Мы ждали, когда ты очнешься, чтобы вызвать полицию. Если то… что сделали с тобой, было насильственным, об этом нужно заявить… - сказал доктор, и это было так, словно мне произвели выстрел прямо в лицо. Ужас пронзил меня насквозь, выворачивая внутренности - ужас перед отцом и тем, что еще он может сделать со мной. Если я обращусь в полицию, расплата будет куда хуже, чем сейчас.
- Нет! – почти закричала я, глядя на врача со всей глубиной страха, который испытывала. – Нет, пожалуйста, только никакой полиции!

Я все вспомнила. Папа наказал меня. Я была дома. Все, что я помню, не было сном – все это реальность. Я настоящее чудовище. И нет никакого пути. Побег был глупостью. Я должна вернуться, пока отец не нашел меня снова и не придумал пытку похуже. Он сказал – если я буду послушной, он не тронет меня.
- Отправьте меня домой, - умоляла я, захлебываясь слезами. – Я не должна здесь находиться! Как я сюда попала?!

Неужели это Эдвард притащил меня? Как он смог проникнуть в комнату? Там же была полиция, прожектора, охрана возле дверей… Он снова подверг себя риску? Ради кого? Ради такого ничтожества, как я? Он должен оставить меня. Должен спастись от меня. Должен бежать. Пожалуйста, пожалуйста, пусть спасется хотя бы один из нас.
- Уходи, уходи! – я толкала его в грудь, чтобы он ушел, бросил ради более достойной девушки. Ради той, с которой ему не придется ходить по лезвию ножа. У него еще может быть жизнь. У него еще будут дети. У меня – нет. Отец доказал, что нет никакой возможности мне вырваться. Я пленница. Я приму это, если это спасет жизнь любимого.

Эдвард шептал мне на ухо, успокоив тем, что его никто не видел. Никто не видел? Как такое возможно? Это что-то абсолютно нереальное, фантастика. Стефан внизу, он прикрыл нас, снова. Слава Богу. Это принесло мне облегчение. Эдвард не пошел к моему отцу. Не выполнил угрозу. Он умнее, чем казалось, он не совершил ошибку, как я.
- Прости, - шептал он потерянным голосом, - за то, что не успел…

Это заставило меня снова разрыдаться.
- Нет, это я виновата. Только я. Это все я натворила, - я плакала так сильно, я чувствовала свою вину каждой клеточкой моего истерзанного пустого тела. Я убийца. Эдвард достоин лучшего, чем чудовище. Я не заслуживаю ни капли его утешения. Он не должен спасать меня, он должен бросить меня.

Доктор Каллен – я увидела его имя на карточке – опять говорил. Он убеждал меня бороться, совсем как Эдвард недавно.

О чем это он? Бороться слишком поздно. Все самое худшее уже сделано. И ничего не исправить. Какой смысл? Одна лишь мысль о том, чтобы стоять в суде лицом к лицу с отцом, глядеть в его глаза, вызывала такой неконтролируемый ужас, что я начинала задыхаться. Я и раньше боялась отца, но теперь, когда я поняла, на что он в действительности способен, я вообще не могла сопротивляться его власти. Раньше я только боялась того, что он может сделать. Теперь я знала, что он может, и теперь я боялась его по-настоящему, всепоглощающим чувством, до дрожи, до слабости, до полной капитуляции. Наверное, он сломал меня окончательно. Наверное, этого он и хотел.

Доктор говорил что-то о деньгах, которые у него есть, о своей власти и даже о доказательствах, но все это не имело значения, потому что я просто не выдержала бы этой борьбы. Слишком поздно. И слишком трудно для меня. Доктор говорил о защите, предлагал спрятать меня, просил довериться. Он не понимал, как и Эдвард, что нет силы, способной противостоять моему отцу.
- Боже мой, прекратите это, - умоляла я, рыдая. Я не хотела впутывать еще и доктора. Достаточно хороших людей рисковали из-за меня. Эдвард. Стефан. На этом нужно остановиться.
- Ты должна рассказать мне, как все произошло, - доктор Каллен говорил мрачным и настойчивым голосом, вынуждая меня отвечать. - В какое время суток это было?
- Я не знаю… Около десяти вечера, - да-да, примерно в это время. Тот жуткий мужчина в очках пришел ко мне в девять, но я еще долго сопротивлялась. Спорила, притворялась дурой, пока… Пока что? Что случилось? Как я могла сдаться? Я не понимала, что произошло. Ведь я была настроена так решительно… Он обещал не трогать меня силой. Почему я уступила ему?
- Тебя… держали? – слова доктора Каллена ворвались в мое не очень адекватное сознание, словно ножом полоснув по свежей ране.
- О, Боже, нет!! – мне стало так стыдно! Я вспомнила свои мысли, вспомнила, как подписала согласие на убийство нашего мальчика. Как могла я сделать это? Как могла сама разрушить все?

Я откинулась на подушку, закрывая лицо руками. Я не могла смотреть в глаза этим людям. Не могла смотреть в глаза Эдварду, произнося это признание.

- Это не было насилием?
- Не было, - я чудовище. Пусть Бог покарает меня за это. Пусть молния сорвется с небес и убьет меня прямо сейчас, когда я произношу эти ужасные слова. - Я сама согласилась. Я… подписала бумаги. Сама. Дала согласие на все…
- Скажи пожалуйста, - строго спросил врач, и, как это ни странно, я не слышала осуждения в его тоне. – Это случилось до того, как тебе сделали укол, или после? Постарайся вспомнить.

Укол? Теперь я вспомнила. Я так сильно нервничала, плача и метаясь по комнате словно загнанный зверек, что тот мужчина в очках – тоже доктор – предложил мне укол успокоительного. Чтобы мы могли просто поговорить. Так он сказал. И еще обещал, что ничего не сделает против моей воли. Не тронет меня. Он все время повторял это.
- После… - вспомнила я. – Да, после. – Какое это имеет значение? До укола я вообще не могла связно соображать. Мне было так плохо! Я была почти безумна от страха. Укол помог.
- Тебе не в чем себя винить, - тем же ровным, уверенным голосом сказал мне доктор Каллен. – В твоей крови обнаружено большое содержание запрещенного вещества. Оно подавляет волю, рассеивает сознание. Оно повышает внушаемость. Ты была не в себе. И это можно доказать. Ты можешь оспорить документы, которые подписала, в суде.

Что он говорит? Была не в себе? Запрещенное вещество? Наркотик? Он хочет сказать, меня обманули? Все это было ложью с самого начала. Виртуозной игрой моего отца. Я дура вдвойне! Мне нет оправданий.
- Он сказал, это успокоительное, - прорыдала я с горечью и впервые смогла прямо взглянуть на Эдварда. Его лицо было ужасным, искаженным. Он смотрел не на меня, а вниз, и в его чертах застыла гримаса ненависти – того, чего я боялась. Его рука сжимала мою ладонь, но его пальцы тряслись. – Прости… - все, что смогла выдавить я, понимая, что его отношение полностью заслужено. Мне так хотелось утешить его боль. Но во всем этом была только моя вина. Я не имела права прикасаться к нему, даже думать о нем после того, что натворила.

Доктор Каллен спрашивал у меня подробности, я вяло отвечала, чувствуя непонятно откуда навалившуюся слабость и апатию. Спокойствие было неестественным, трудно было сосредоточиться на ответах. Наверное, это последствия стресса.

Я ощущала мягкие успокаивающие поглаживания руки Эдварда, они утешали меня, несмотря ни на что. Он не бросил меня. Он приехал. Да, он опоздал, но он здесь, со мной, в данную секунду держит меня за руку, даже целует ее иногда. И я сообразила наконец, что его ненависть – ненависть, что на секунду я увидела в его глазах – не относится ко мне. Он по-прежнему меня любит. И маленькая, эгоистичная часть меня, такая неуместная сейчас, смогла порадоваться тому, что он, похоже, простит меня. Я уцепилась за эту мысль, как за соломинку. Я теряю время. Сколько я уже в больнице? Эдвард сказал – Стефан его прикроет? Но рано или поздно отец явится за мной, и мне придется поехать домой. Я должна использовать последние минутки, когда могу видеть Эдварда. Прежде, чем я вернусь в темницу, я хочу насладиться его присутствием – это последнее, что у меня осталось. И я вцепилась в его ладони с новой силой, и Эдвард сразу же ответил мне, обняв за плечи. Только чудо не позволило мне разрыдаться снова. Он все еще любит меня.

Все происходило так быстро, что мой мозг просто не в состоянии был вместить этого! Еще вчера утром я спала в объятиях любимого, чувствовала первое шевеление ребенка внутри себя. Я была счастлива. Еще вчера вечером я считала, что все кончено, и моя сказка обернулась кошмаром. А сейчас Эдвард снова рядом, это казалось непостижимым. На короткий промежуток времени мы снова вместе, вдали от отца. Как хорошо!

Я думала, на этом все и кончится. Думала, надлежит расстаться, очень скоро. Не было выхода. Я не знала, как буду говорить об этом, но я точно больше не уеду от отца. Я должна прекратить быть эгоисткой. Я должна собрать крохи силы воли и отпустить Эдварда. Прямо сейчас. Сегодня. Я больше не подвергну его жизнь опасности. Верну ему его жизнь, которую я так необоснованно украла. Освобожу его.

Я уже готовила жестокие слова, которые уничтожат мое сердце. Собиралась убить нашу любовь и надежду. Решалась разбить любимое сердце ради лучшего будущего - его будущего, которое он заслуживает. Но провидению было угодно разрушить мои благородные планы.

Все, что произошло дальше, не укладывалось в моем воображении. Моя расшатанная нервная система и так слишком много перенесла за последнее время, чтобы правильно отреагировать на настоящее. Все закрутилось, как в калейдоскопе: череда странных, необъяснимых событий, перевернувших мою жизнь и направивших ее в новое русло, независимое от моих решений.

- Слава Богу, успела! – звонкий женский голосок раздался от дверей. Так неожиданно и громко, что я едва не подскочила на кровати.

Девушка, которую я тотчас же узнала, влетела внутрь с ворохом пакетов в одной руке, и сумкой в другой. Странная незнакомка из Дартмута, которая напугала меня когда-то до чертиков. Разве можно ее забыть?! Как будто мне мало того, что уже со мной случилось. Что она здесь делает?

- Элис, что ты делаешь? – потрясенно проговорил доктор Каллен, вторя моим испуганным мыслям. Элис, точно! Я помнила! Он тоже ее знает?! Они знакомы?!
- То, что должна была сделать уже давно, - отрезала девушка мрачным тоном, и посмотрела на меня таким пронизывающим, многозначительным взглядом, что у меня кровь застыла в жилах. Воспоминание о том случае с потерянной библиотекой обрушилось на меня. Ее попытка задержать меня в колледже, странное пугающее упоминание о взрывающихся мотоциклах, неожиданный приезд отца… - это пронеслось в голове за короткое мгновение. Только чудо спасло меня тогда. Чудо, которое я посчитала совпадением. Но теперь она здесь, прямо здесь. Да кто она такая, эта Элис?!
- Элис! – выдохнул вдруг Эдвард рядом со мной – голосом, в котором была смесь благоговения и радости, словно он знал ее давно и счастлив видеть после долгой разлуки. Его руки оставили меня, когда он вскочил, и я ужасе и смятении наблюдала, как он делает шаг навстречу Элис, раскрывая объятия. Словно бы они старые друзья. Мой рот открылся в новом потрясении. Они знакомы?!

Похоже, в потрясении находилась не только я. Лицо доктора Каллена застыло в той же маске – глаза широко распахнуты и смотрят с ужасом, с непониманием, рот открыт. Лицо Элис тоже вытянулось, когда Эдвард обнял ее, как радушный друг, или даже больше – брат. Ее глаза округлились и растерянно смотрели перед собой, в них тоже отразился ужас. Она вздрогнула и выронила пакеты, но руки остались на месте – она не обняла Эдварда в ответ. Это запутало меня окончательно – он ее знает, а она его нет? Ничего не понимаю. Что здесь вообще происходит?! Я бы крикнула это, если бы мое горло внезапно не пересохло.

- Извини, - пробормотал Эдвард, отстраняясь от девушки и выглядя весьма смущенным. – Извините, - пробормотал он остальным и быстро вернулся ко мне, сев на стул. Он снова взял мою ладонь, пряча глаза, но я видела – он что-то знает, чего не знаю я. Его глаза сияли тайной радостью, хотя всеми силами он теперь старался скрыть это.
- Ты ее знаешь?! – прошептала я ему на ухо, меня потряхивало от огромного количества чересчур противоречивых эмоций. Сколько потрясений в день может вынести один человек? Неужели мне недостаточно того, что уже было, и судьба решила поглумиться надо мной сильнее?
- Н-нет, - ответил он неуверенно, но его глаза продолжали скрывать правду, я видела это! Я хотела бы знать, о чем он думает сейчас. Столько вопросов крутилось в голове! Будет ли у меня теперь время, чтобы услышать ответы? Он скрывает какую-то тайну, теперь я поняла это точно.

Я убедилась в этом еще больше после того, как они с Элис обменялись коротким взглядом. И она, и он подавили зарождающуюся улыбку, после чего Эдвард снова уткнулся в пол, скрывая чувства, а Элис подхватила пакеты, как ни в чем не бывало. Так все странно! Но мне стало немного легче от осознания, что Эдвард знаком с девушкой. Быть может, она не сумасшедшая. Быть может, она знает, что делает. Тогда все становилось намного понятнее, хотя и не уменьшало фантастичности происходящего.

- На чем вы остановились? – высоким сопрано пропела Элис, выглядя уверенной и чрезвычайно деятельной – такой, словно она пришла решить любые проблемы и непременно сделает это, а сейчас просто хочет войти в курс дела. Она обошла стол, двигаясь с невероятной грацией, и была настолько чертовски красивой, что у меня перехватило дыхание. Я не могла оторвать от нее глаз.
- Мы пытаемся решить проблему, Элис, - ответил ей Карлайл, когда она вплотную подошла к нему. Весь его вид говорил о том, что он не одобряет поступка Элис, но та проигнорировала это.
- И как успехи? Есть? Потому что времени очень мало, - ее голос звучал, словно музыка, и снова она выглядела так, будто знает ответ на любой вопрос, будто могла бы помочь в чем угодно. Это странное чувство не покидало меня, а лицо Эдварда, буквально источающее надежду, еще больше убеждало в успехе.

Элис повернулась ко мне и снова пронзила меня многозначительным взглядом своих красивых глаз. Ее лицо стало серьезным, даже жестким.
- Ты хочешь вернуться к отцу?

Я вздрогнула и прижалась к Эдварду спиной, эта Элис все же пугала меня. Она вела себя так, будто знает меня. Но откуда?! Для чего ей помогать мне? Это было абсолютно необъяснимым.

Я быстро взглянула на Эдварда, ища в его лице ответы, но он также выглядел ошеломленным. Только в глазах продолжала ярко гореть надежда, вновь убеждающая меня в том, что он знает больше, чем говорит. Ох, как бы я хотела получить ответы прямо сейчас!

Но стоило вернуться к реальности. Сказок не существует, уж в этом я убедилась. И сказочных фей тоже. Я должна выбросить странные мысли из головы. Иначе я начну считать, что сумасшедшая здесь – я, а не Элис.
- Разве у меня есть другой выход? – пробормотала я глухо.
- Хочешь или нет? – настаивала брюнетка, сверля меня глазами.
- Н-нет, - ответила я честно, этим глазам лгать невозможно.
- Отлично, - оптимистично пропела Элис, - тогда у меня есть план.

Но прежде, чем я успела удивиться, в разговор вступил доктор Каллен.
- Элис, ты соображаешь, что ты делаешь? – простонал он, вдруг хватаясь за голову и смотря на девушку в отчаянии. Я видела в нем внутреннюю борьбу, страх. Словно он тоже считает Элис сумасшедшей.
- Я не принуждаю тебя участвовать! – отрезала брюнетка, с глубоким намеком глядя на Карлайла. Ее губы сурово сжались. - Я уже пыталась остаться в стороне, и вот к чему это привело! – она показала рукой на меня.

Что это значит? Мои мысли снова перепутались - в огромный, разноцветный, непонятный клубок. Я не могла постигнуть смысла ее слов. Она считает себя виноватой? Я слышала это в ее голосе, и еще что-то абсолютно необъяснимое – боль, теплоту, досаду, участие. Она посмотрела прямо на меня, снова игнорируя слова Карлайла и подходя вплотную к кровати, и я опять не могла оторвать от нее глаз. Что, если тот случай с библиотекой не случаен? Что, если она знала о том, что должно произойти? Могло ли быть, что разговор об ангеле-хранителе имеет куда больше смысла, чем мне казалось? Нет, я просто не могу поверить в это, хотя и смотрю прямо сейчас в ее глаза, вижу улыбку на абсолютно ангельском лице и читаю готовность помочь.

- Элис! – умоляюще прошептал доктор Каллен в спину Элис, но та даже не обернулась, продолжая улыбаться мне, а затем более широко – Эдварду, и мне казалось, что я физически ощущаю, как ее обаяние побеждает меня. – Давай попробуем решить все… традиционным способом. Без…
- Почему вы против? – крикнул вдруг Эдвард, вскочив с места и быстро подходя к Элис. Он встал рядом с ней, немного впереди, как будто хотел защитить ее от доктора, и я еще раз убедилась, что тут скрывается какая-то тайна, неведомая мне. Я не видела его глаз, так как он стоял ко мне спиной, и не смогла расслышать слов, которые он произнес, только догадалась по восклицанию Элис, что Эдвард обещал держать в секрете помощь этих удивительных людей. Что ж, это несложно, и я тоже умею держать язык за зубами. Если есть какой-то способ убежать, если слова Элис о плане не пустой звук, и главное, если Эдвард верит этой Элис, я не буду забивать себе голову, доверюсь ему. Он до сих пор всегда оказывался прав.

Доктор Каллен отступил, кивнув, и мое любопытство разожглось с новой силой, когда я увидела, каким улыбками обменялись Эдвард и Элис. Меня даже пронзило чувство ревности – но не к девушке, а к тайне, которую я не знаю.

- Значит так, - звонко начала Элис, снова глядя на меня. - Я помогу вам сбежать. Я все знаю, знаю, каков твой отец, и поверь, я знаю, что делаю. Если будете слушать меня, все получится, он никогда вас не найдет. Ты согласна попробовать?
- Он найдет нас везде, - она выглядела такой уверенной, но точно ли она понимает, во что ввязывается? – От него невозможно скрыться…

Элис взглянула на Эдварда, приподнимая брови.
- Продолжай, - ответил тут же он, и я поняла, что слушать меня они не будут. Мое мнение не объективно, а эти двое прекрасно понимают друг друга.

Я себя уже чувствовала такой спокойной, и почти поверила в чудо, в возможность выхода, когда случилось то, чего я боялась. Голос – ненавистный, жесткий, грубый голос человека, считающего себя моим отцом – раздался с лестницы, убивая мои надежды в один миг. Страх затмил все. Я больше ни о чем не могла думать, кроме как об Эдварде, который заперт в операционной, как в ловушке. Он должен бежать сию секунду, немедленно! Я не могу потерять еще и его, как уже потеряла нашего ребенка.

К моему ужасу, он не был намерен уходить. Его челюсти плотно сжались, когда он посмотрел на дверь, очевидно, поняв, кто за ней. Он вцепился в борт кровати, на которой я лежала, его глаза потемнели и отливали ненавистью такой силы, что мне стало страшно.
- Пожалуйста, пожалуйста, уходи! – истерично рыдала я, отрывая его пальцы от кровати, но он держался слишком крепко, не уступал. Элис с Карлайлом вторили мне, пытаясь вразумить упрямца.
- Нет! Ни за что, - рычал он, мотая головой. – Я не оставлю ее одну!

Вскрик Элис был таким пронзительным, что все обернулись к ней.
- Мелисса! – воскликнула она с изумлением и осуждением. – Твой отец всегда носит с собой пистолет?
- Да, - выдохнула я, осознав смысл ее слов, и мое состояние стало близким к безумию, когда я поняла, что это может значить. – Боже мой, - закричала я, умоляя Эдварда. - Уходи!
- Поздно, - сказала Элис, и мое сердце разбилось, - он уже слишком близко.

Я больше ничего не соображала, истерика стала неуправляемой, запредельной. Я медленно уплывала в бессознательные края. Моя психика не выдержала напряжения, выбрав единственный путь избежать кошмара – провалиться в небытие.
- В перевязочную! – слышала я как сквозь вату. - Элис, уведи его!

Боже, помоги мне!

Я плавала в огромной бочке с расплавленным воском, меня покачивало и удерживало на поверхности что-то под спиной, чтобы я не утонула до конца. Не сразу я осознала, что это кровать, и что я по-прежнему нахожусь в маленькой операционной, а рядом со мной все еще стоит доктор Каллен. Я с трудом сфокусировала взгляд на лице своего отца, чувствуя при этом странную слабость и подавленность, тошноту, а также отсутствие ужаса. Равнодушие наваливалось тягучими волнами, подвигая страх. Вот бы жить в таком состоянии всегда – ни боли, ни страха, никаких эмоций, способных свести с ума.

- Она моя дочь, и я сам решу, где будет проходить ее лечение и нужно ли ей оно, - говорил жесткий голос моего отца, не скрывая угрозы.
- Состояние здоровья вашей дочери сейчас находится на ответственности больницы, - ровно, спокойно и твердо отвечал голос доктора. – И данные анализов позволяют усомниться в компетентности врача, которого выбрали вы. Уверен, суд решит этот вопрос в пользу больницы, мистер Чефалу, и советую вам запастись доказательствами вашей невиновности.

Что он несет? Я слабо воспринимала происходящее. Он сказал моему отцу в лицо, что тот виновен? Этот хороший доктор – сумасшедший. Что он делает?

- Что?! – заорал мой отец, практически отражая мои вялые мысли, только я бы произнесла это с удивлением и ужасом, а у отца получилось сделать это с яростью и раздражением.
- В крови вашей дочери найдено запрещенное вещество, и заключение направлено в полицейский участок на расследование, - доктор Каллен наклонился немного вперед, не боясь близко заглянуть моему папе в глаза. – Сэр, я надеюсь, у вас есть согласие дочери на аборт, подписанное в здравом уме и трезвом рассудке, в противном случае могу вам только посочувствовать.
- На что вы намекаете?! – снова заорал отец, отступая, к моему удивлению, и смертельно бледнея под взглядом доктора. – Мелисса! – заорал он на меня, я с трудом продиралась сквозь волны воскового спокойствия, наверное, доктор накачал меня успокоительным до краев. – Ты разве была не в сознании вчера? Говори правду!!

Наверное, он хотел напугать меня, но лекарства мешали мне чувствовать это. Я быстренько сообразила, какими последствиями грозит доктору правда, и, чтобы защитить его, солгала:
- Конечно, папа, все в порядке. Доктор Каллен, я подписала согласие сама.

Я видела, как Карлайл поджал губы, бросив на меня сочувственный, но разочарованный взгляд, но я не хотела создавать ему проблем. Я была благодарна за его попытку, но пусть он живет спокойно.

- Я немедленно забираю дочь домой, - заявил отец с угрозой, и мое сердце отчаянно заколотилось, несмотря на лекарства. Я не хотела домой. Только не сейчас. Еще немного побыть с Эдвардом. Чуть-чуть! Умоляю.
- Сожалею, - холодно отозвался доктор. – Но вы не можете этого сделать.
- То есть как это?! – я никогда не видела, чтобы моего отца так трясло. Казалось бы, обычный для него разговор, но почему он так бледнеет, будто боится? Как простому доктору удалось запугать самого Чефалу?
- До выяснения обстоятельств девушка останется под защитой городской больницы, и пока вы не предоставите документы вашей невиновности, вы бессильны перед законом, - отчеканил доктор Каллен, и я впервые увидела, что мой отец вытирает платком вспотевший лоб.
- Вы за это ответите! – пробормотал он, показывая на доктора пальцем. – Я найму лучших адвокатов, вы ответите мне, доктор «как вас там», за то, что суете нос не в свое дело.
- Хорошие адвокаты есть не только у вас, - невозмутимо отозвался доктор Каллен, качая головой. – А правда тут на моей стороне, и вы это знаете.
- Я вернусь, - пробормотал отец, отступая к дверям, и выражение его лица предвещало беду. – А с тобой… - прорычал он напоследок, пальцем указывая на меня, - дома поговорим! Стефан!! – заорал он, выходя вон.
- Стефан… - пробормотала я, окончательно погружаясь в небытие.