Детский плач выдергивал из сна гораздо лучше будильника, моментально поднимая с постели. Я уже и забыла, каково это – вставать по нескольку раз за ночь. После рождения нашей дочери Саманты прошло девять лет, она давно умела крепко спать, а вот младшенькому Льюису было всего четыре месяца, и он просыпался постоянно, требуя моего внимания.

Я спустила ноги с постели, не размыкая глаз. Усталость давила на плечи, но крик ребенка – не то, что мать может игнорировать.

Детская комната Льюиса соседствовала с нашей спальней, так что через минуту я уже держала сына на руках, покачиваясь в мягком кресле. Смесь разогрелась до нужной температуры, и вскоре плач затих, Льюис удовлетворенно присосался к бутылочке.

Полулежа в кресле, измотанная тяжелой каждодневной работой и уходом за маленькими детьми, я с тоской вспоминала Эсми, мать Эдварда, которая терпеливо помогала мне с новорожденной Самантой, уча премудростям материнства и позволяя иногда хорошенько выспаться – не то, что сейчас, когда ее не было рядом.

Не сразу наши отношения стали доверительными, пришлось пережить много неприятных мгновений прежде, чем я стала в этом доме своей.



- Мама? – позвал Эдвард, когда мы вошли в дом, огромный по моим представлениям – два этажа, мансарда, ухоженный сад, бассейн. Реальность сильно отличалась от воображения: я не ожидала увидеть обеспеченную семью после лачуги Карлайла, предпочитавшего скромность.

Когда наш роман с Эдвардом был в самом разгаре, я думала, что он простой парень. Слишком простой – нищий студент, с которым не может быть стабильного будущего, по крайней мере, пока он учится в университете. Наше знакомство было недостаточно долгим, чтобы узнать больше друг о друге. Разговоры касались каких угодно тем, мы чувствовали себя непринужденно в обществе друг друга, но Эдвард предпочитал рассказывать о своих мечтах, а не о жизни, которую вел в Лос-Анджелесе. Я была уверена тогда, что, выбирая его, откажусь от материальной обеспеченности, которую мне мог предложить Джейкоб. Считала себя слишком ответственной, чтобы выбрать бедного студента, будущее которого скрыто пеленой неопределенности. Боялась испортить Эдварду жизнь, став ее частью. И вот я здесь – в доме, поражающем воображение. Даже намного богаче, чем апартаменты Джейка.

Несколько акров земли с выходом к побережью тихого океана, двухэтажный особняк с множеством комнат. Конечно, все это богатство принадлежало его матери, но я напрасно посчитала Эдварда слишком бедным, чтобы позаботиться обо мне и нашем еще не рожденном ребенке. Кажется, я сильно недооценила парня.

Эдвард опустил мои чемоданы в прихожей и снова позвал:
- Мама, мы приехали!

Уверена, Эсми знала о нашем прибытии, но не спешила спускаться, тем самым показывая отношение ко мне – девушке, которая вскружила голову ее сыну и нарушила уклад в семье, распланированный до мелочей на ближайшие лет пятнадцать. И в планы Эсми, очевидно, не входила ранняя свадьба сына и уж тем более рождение внуков. Не так быстро, не когда Эдварду едва стукнуло двадцать лет, и его жизнь только-только начинается. Ох, как бы я хотела иметь возможность рассказать Эсми, что ее сын не станет счастливее без меня. Что, преодолев пространство и время, он вернется в прошлое, чтобы изменить такую судьбу, и уговорит меня сделать другой выбор и дать нашим отношениям шанс. Я здесь только благодаря ему.

И, хотя мы не знали, какое теперь будущее нас ждет, все же надеялись, что сможем построить что-то лучшее, более светлое и счастливое, чем было прежде.

Женщина медленно спустилась по ступенькам со второго этажа. На ней был деловой костюм, как будто даже дома она предпочитала рабочую обстановку. Я обратила внимание, насколько чистым и ухоженным был быт – все на своих местах, вокруг ни пылинки, интерьер выверен до последней вещицы. И сделала вывод, что Эсми сложный человек, вряд ли готовый впустить в свою облюбованную обитель постороннего. В этом доме все было подчинено ее воле. И мне придется мириться с этим, как наверняка смиряется Эдвард.

- Мам, это Белла, - с присущей ему невозмутимостью представил меня Эдвард, в то время как я, нервничая, сцепила пальцы, чувствуя себя здесь лишней и чужой.

Робея перед властной женщиной, я неловко кивнула:
- Здравствуйте, - голос мой был тих и полон вины.

Эсми смотрела на меня холодно, без улыбки. Я и не сомневалась, что так будет.

- Здравствуй, девочка, - сухо, но не злобно, поприветствовала она, опуская взгляд на мой живот, заметный под свободно облегающей туникой.
- Извините, – пробормотала я, внезапно желая купить обратный билет на самолет и оказаться в собственной квартире. Невольно прикрыла растущего внутри ребенка оберегающим жестом.

Губы Эсми дернулись в короткой улыбке, в то время как Эдвард, не обращая внимания на воцарившееся напряжение, коротко обнял мать, а затем понес мои чемоданы на второй этаж, оставив нас наедине на несколько минут.

- Не стоит извиняться за то, что уже сделано, - предложила Эсми, протягивая мне руку для делового рукопожатия – привычка, которую я могла понять, работая в деловой сфере, где принят определенный этикет. Эдвард ушел и не слышал дальнейшего разговора: - Я не считаю тебя в чем-то виноватой, зато отлично знаю своего сына: если он принял решение забрать тебя, значит, на то были причины. Я лишь надеюсь, что это не только чувство ответственности, - Эсми указала на мой живот, - но и нечто большее.
- Уверяю вас, у меня и в мыслях не было навредить вашему сыну, - несчастно поклялась я, молясь, чтобы женщина мне поверила.
- Верю, что это так, - к моему облегчению, согласилась она. – Эдвард слишком умен, чтобы попасться в ловко расставленные сети охотницы за деньгами. Ты ведь не из таких, верно?

Я замотала головой.
- Он не сказал, что обеспечен. Я приняла его за бедного студента и, если честно, страшно боялась, что он бросит из-за меня учебу. Я взяла с собой все свои сбережения и выставила на продажу квартиру в Атланте – все это для того, чтобы Эдварду не пришлось работать из-за положения, в котором я оказалась. Он повторял, что не видит проблемы, но мне и в голову не пришло, что он говорит это всерьез – я посчитала, что он легкомысленно недооценивает ситуацию.
- Чего в нем никогда не было, девочка моя, так это легкомыслия, - строго поправила мои предположения Эсми.

Я думала, что неплохо изучила парня за прошедшие недели. А сейчас мне пришлось столкнуться с тем, что я совершенно его, оказывается, не знаю. Нет, это не должно было вызывать во мне удивления, ведь проведенных вместе дней действительно недостаточно, чтобы хорошенько разобраться в человеке, тем более мы и не стремились к этому, просто наслаждаясь счастливыми мгновениями в местечке, напоминающем рай. Но я должна была хотя бы предположить, что парень, претендующий на Нобелевскую премию, вовсе не прост, даже если ходит босиком, рыбачит по ночам и спит в старой лачуге. Образ дикаря с голым торсом и капельками воды на загорелой коже не вязался с домом, в котором домашней одеждой считается деловой костюм…

Внезапно я ощутила головокружение от выбора, перевернувшего мою жизнь. Страшно поверить, что еще четыре месяца назад я раздумывала, а не связать ли жизнь с Джейком, нося на пальце подаренное им обручальное кольцо. Думала – это единственный верный выбор. Одна встреча на пляже изменила все. И я, никогда прежде не принимавшая судьбоносных, слишком радикальных решений, вдруг оказалась на другом конце страны, бросив все, что мне было раньше дорого. Правильным ли было такое решение, покажет время.

- Теперь я это вижу, - признала я, кусая губу и беспокоясь о туманном будущем – а вдруг ничего не получится, и попытка Эдварда изменить судьбу окажется провальной? Может, и не выйдет ничего путного из нашей скоротечной любви, когда мы узнаем друг друга лучше. Вдруг окажется, что вместе нам не будет хорошо и курортный роман не вызреет во что-то более путное.

Я вздохнула, розовая пелена упала с моих глаз, сменяясь опасениями. Беспокойством, что мое присутствие ничуть не улучшит жизнь Эдварда и не сделает его счастливее, чем он мог быть без меня. Вдруг его счастье не зависело от моего выбора? Вдруг решение объединить наши судьбы не только не изменит будущее к лучшему, но испортит его? Что если я все равно погибну через пятнадцать лет, но иным способом? Что если успешная карьера Эдварда из-за меня пойдет теперь под откос? Эх, страхи и сомнения…

- Я вас не стесню, - пообещала я искренне. – Я не иждивенка и искательница приключений, не желаю вашему сыну зла, и как только позволят обстоятельства, найду работу. Если ребенок будет мешать, сниму квартиру…
- Чепуха, - прервала меня Эсми, нахмурившись, и повела в сторону кухни, где стол был сервирован на трех человек. Предложила сесть и заговорила, одарив меня более мягкой улыбкой, чем до этого: – Дом большой, места хватит всем, и уж тем более не стоит беспокоиться о такой мелочи, как деньги. И я не собираюсь терять сына. Я показалась тебе грубой? Это не так. Просто дай мне немного времени, чтобы привыкнуть – я ведь впервые тебя вижу. И должна сперва убедиться, что он сделал правильный выбор…

Она вытерла руки влажным полотенцем, и я сделала то же самое, удивленно слушая ее признания.

- Я уверена, что если сын выбрал тебя, значит, ты того стоишь. Давай не будем спешить с выводами насчет друг друга, договорились? Теперь ты здесь, и я желаю, чтобы ты чувствовала себя как дома.
- Спасибо, миссис Каллен, - искренне поблагодарила я, робея.
- Мейсен, - поправила она. – У меня фамилия второго мужа.
- А где он? – я задала вопрос прежде, чем поняла, что он может оказаться бестактным. – Ой, извините…

Но Эсми, к моему облегчению, не обиделась.
- Он умер четыре года назад.
- Простите, - я опустила глаза, сочувствуя.
- Он был хорошим человеком, но слишком занятым, - без грусти, ровно продолжала Эсми. Ее рассказ удивительно напоминал жизнь, которую я могла бы вести, если бы выбрала Атланту и Джейка. - Мы с ним почти не виделись, он слишком много времени проводил на работе. Так что к моменту смерти между нами не осталось никаких чувств. Только признательность, что он завещал мне этот дом и свой небольшой бизнес, который пришелся мне по нраву. Последние четыре года я развиваю его. Ты умеешь обращаться с документами и считать, моя дорогая? – поинтересовалась Эсми, кладя виноградинку в рот и оценивающе глядя на меня. – Теперь ты часть семьи. Когда ребенок подрастет, у тебя будет работа. Я ведь могу на тебя положиться, Белла?
- Конечно, миссис Мейсен, - поспешила я согласиться, чувствуя себя как на приеме у работодателя. – Я вас не подведу.
- Еда, - радостно воскликнул Эдвард, появляясь в кухне и непринужденно усаживаясь рядом со мной, тут же разбавляя повисшее напряжение своим ярким присутствием. Эсми улыбнулась мне, прося глазами, чтобы все сказанное осталось между нами, и я улыбнулась ей в ответ. Эдвард просил дать ему шанс, и его мать, хоть и выглядела немного пугающей и суровой, просила о том же самом. И я собиралась не разочаровать ее.



Сытый Льюис давно посапывал в моих руках, но я не спешила положить его в кроватку, несмотря на дикую усталость и желание вернуться в супружескую постель. Улыбнулась, вспоминая, как отношения с Эсми налаживались со временем, открывая для мня новые стороны этой удивительной женщины – строгой, но справедливой и не злоупотребляющей властью, сильной, но в то же время ранимой.



- Совершенно необязательно так убиваться, Белла, - сказала мне она в один из дней, когда работа не требовала ее присутствия и женщина осталась дома. Она долго наблюдала, как я старательно вычищаю пыль, расставляя предметы так, как они стояли до этого, чтобы не было заметно моего вмешательства, а затем не выдержала: - Мэри убирается в доме раз в неделю, этого достаточно.
- Я просто хочу быть полезной для вас, - я постаралась выдавить самую непринужденную улыбку из всех возможных, упрямо продолжая вытирать пыль.
- Или чувствуешь вину за свое присутствие, - прямолинейно поправила Эсми, - что абсолютно неправильно.

Я замерла, испуганно глядя на мать Эдварда. Саманта, спящая в детской комнате, расплакалась, и я поспешила воспользоваться предлогом и сбежать от неловкого разговора.

Девочке еще не исполнилось года, и я почти все время находилась одна – Эсми много работала, Эдвард учился в университете. Няню я не хотела нанимать, вполне справляясь сама, просто иногда становилось очень одиноко вдали от друзей и родного дома. Иногда я созванивалась с Элис, чтобы узнать, как идут ее дела, но она все еще дулась на меня, поэтому разговоры получались короткими. Вечера в кругу семьи были немного напряженными, хотя Эсми никогда не жаловалась, что я плохо готовлю. А когда наступала ночь – время, в которое мы с Эдвардом оставались, наконец, наедине, - я была так измотана, что не могла быть настолько счастливой, насколько хотелось.

И только воспоминание о рассказе на пляже поддерживало во мне уверенность, что я сделала верный выбор, никому тем самым не причинив вреда. Дочь подрастет, я стану высыпаться, найду работу, и жизнь наладится – я верила в это.

- Мне кажется, она не доедает, моя дорогая, - Эсми появилась в дверях, когда я без особого успеха качала плачущую Саманту. Эсми протянула руки, забирая у меня дочь, и улыбка тронула губы немолодой, но все еще очень красивой женщины. – Пора вводить прикорм. Пойдем, я покажу тебе.

Я несмело двинулась за Эсми, которая обращалась с новорожденной намного ловчее, чем я сама. Открыв холодильник, Эсми вытащила баночку с фруктовым пюре и поставила ее на полминуты в микроволновку, а затем попросила меня добавить полученную смесь в бутылочку, размешав с водой. Я с удивлением наблюдала, сначала скептически, потом радостно, как маленькая Саманта затихла и присмирела, с удовольствием посасывая сладкую водичку. Вскоре девочка сытно спала в слегка покачивающейся кроватке.

- Не нужно беспокоиться и торопиться, - учила меня Эсми, - дети чувствуют нервозность родителей. В уверенных руках засыпают быстрее, плачут меньше.

Я кивала, принимая совет. Полностью признавая справедливость слов старшей женщины.

- Я подавляю тебя, хотя и не хочу этого, - пронзительно посмотрела на меня миссис Мейсен. – Надеюсь, со временем это пройдет, и ты почувствуешь себя здесь свободнее.
- Все нормально, - я опустила от смущения взгляд. До сих пор ощущала себя чужой в этом доме, хотя Эсми никогда не унижала и не обижала меня. Но я не могла избавиться от чувства, что вторглась в жизнь этой семьи, разрушив в ней что-то незыблемое и важное.
- Как же ты решилась бросить все и уехать в другой город с парнем, едва тебе знакомым? – улыбнулась Эсми, изучая меня. – Ты совершенно не похожа на авантюристку, даже наоборот – слишком правильная и, кажется, с трудом привыкаешь к переменам в жизни.

Правдивый ответ на этот вопрос мог создать у миссис Мейсен впечатление, будто я сумасшедшая.

- Эдвард меня уговорил, - призналась я шепотом.

Брови Эсми удивленно поднялись – мы обе знали, какой Эдвард нерешительный и молчаливый, когда дело касается отношений.

- Правда, он был очень убедительный, - пробормотала я, пряча глаза от пытливого взгляда женщины.
- Что же он сказал? – настаивала Эсми, загоняя меня в угол. Как же ответить?
- Сказал, что никогда не сможет забыть меня. Что я совершу ошибку, сделав другой выбор…
- Ты не сожалеешь?

Я подняла глаза, чувствуя внутри уверенность, несмотря на постоянно живущую во мне робость.
- Нет. Выбор был очевиден.
- Хорошо, - согласилась Эсми. – Я вижу, ты любишь его. Все станет проще со временем.
- Надеюсь, - я улыбнулась приветливой женщине, впервые чувствуя к ней прорывающуюся сквозь вину привязанность. Врожденное благородство создавало впечатление некоторой холодности и отстраненности, но внутри Эсми была невероятно терпелива и добра. Просто мне необходимо было время, чтобы привыкнуть и почувствовать себя частью ее мира.
- Однажды сын сказал мне, чтобы я повнимательнее к тебе присмотрелась и быстрее смирилась с тем, что ты в этом доме поселилась навсегда, что ты – его судьба, - задумчиво покачивая кроватку, поделилась сидевшая напротив меня Эсми, и я испуганно округлила глаза на следующих престранных словах: - Он словно сильно повзрослел всего за одну ночь, говорил так серьезно – совершенно не похож на подростка, каким я привыкла его видеть. А когда за завтраком я попросила уточнений, не смог ответить ни на один мой вопрос. Только замер, перестав жевать и таращась на меня, будто все понимает, но не собирается отвечать. Совсем как ты сейчас, - усмехнулась Эсми, указывая на то, что я смотрю на нее, шокировано открыв рот. – Ты что-то об этом знаешь, так ведь?
- Нет, нет, – поспешила я ответить, а в голове в яростном вихре крутились догадки. Что если Эдвард возвращался вновь – на этот раз чтобы помочь матери сделать правильный выбор и помочь нам быстрее стать единой семьей? Любопытство жгло с невероятной силой, будущее – то, что всегда хочется знать. Если Эдвард вернулся предупредить, значит ли это, что были совершены новые ошибки, которые он непременно хотел исправить?
- Есть вещи, о которых нам лучше не знать? – проницательно предположила Эсми, улыбнувшись мне.
- Вероятно, да, - согласилась я, мучаясь любопытством не меньше, чем женщина напротив. И самое неприятное – мне не у кого было разузнать секрет, ведь Эдвард, который вернется сегодня вечером из университета, ничего не знает о будущем, которое всех нас еще ждет.



Покачивая Льюиса, я с теплом вспоминала Эсми, отношения с которой налаживались день ото дня. Постепенно я поняла, что холодность, которой меня встретила мать Эдварда – это вовсе не неприятие ко мне, а обыкновенная флегматичность. Женщина воспринимала действительность с удивительным спокойствием, умиротворенной меланхоличностью, которой можно было позавидовать. Потрясения обходили ее стороной, разбиваясь о непроницаемую оболочку.

Я стала понимать, от кого Эдварду досталась присущая ему невозмутимость. В его объятиях ко мне неизменно приходило расслабление, как будто аура его спокойствия окружала и исцеляла меня. А его ласки и поцелуи заставляли забыть о невзгодах и ощутить себя самой счастливой и удачливой женщиной на всем белом свете.

Спустя год я начала помогать Эсми в ее бизнесе – она занималась реставрацией старинных домов и проектированием новых в старинном стиле. Бизнес развивался неторопливо, но успешно, постепенно расширяясь вглубь страны. Поняв, что я отлично справляюсь с ведением дел в ее отсутствие, Эсми стала уезжать и налаживать связи в других городах, отсутствуя подолгу. Дом оставался в нашем с Эдвардом распоряжении, но я скучала по доброй женщине, не раз помогавшей с маленькой Самантой.

Так или иначе, дела шли хорошо, и никаких причин для беспокойства о нашем с Эдвардом будущем не возникало – мы по-прежнему наслаждались обществом друг друга, курортный роман обрел физическое продолжение, вопреки утверждению, что такие романы не могут перерасти в любовь.

Я уложила Льюиса в кроватку и качнула ее прежде, чем вернуться в спальню. Муж спал на моей подушке – почувствовав мое отсутствие сквозь сон, автоматически передвинулся, ища меня рукой. Я улыбнулась такому очевидному проявлению неосознанной любви, тихонько устраиваясь рядом, чтобы не потревожить – Эдвард очень уставал, много работая на поприще науки, став заслуженным специалистом в ядерной физике к тридцати годам. Нобелевскую премию за свое открытие получил еще четыре года назад, и с того дня без устали исследовал сложную область науки, встречаясь с учеными разных стран и путешествуя по всему миру в поисках ответов на новые вопросы.

Наша семья казалась мне крошечной, незаметной серой точечкой в бурлящем потоке остальной его яркой жизни, хотя Эдвард всегда уверял, что без меня у него не было бы ничего. Дом и дети – то, к чему ему хотелось возвращаться, место, где он мог перестать думать и просто отдохнуть, позволить себе побыть обычным человеком, мужем и отцом.

К тридцати он достиг большего, чем другие ученые в его возрасте. Если бы не та судьбоносная встреча на пляже, я бы с трудом смогла поверить, что являюсь такой же необходимой частью его жизни, как и наука. Работа давала ему признание, я же дарила ему любовь…

Как только моя голова коснулась подушки, Эдвард, не просыпаясь, крепко обнял меня, притягивая к себе – я оказалась окруженной его горячими руками и ногами, такими же уютными, какими и всегда. Подняв руку, я осторожно провела кончиками пальцев по небритой щеке, тронула аккуратные бородку и усики, которые он отращивал «для солидности». Уже непохожий на того юного мальчишку, которого я встретила в рыбной лавке отца, но остающийся неизменно привлекательным и сексуальным мужчиной. Трудно поверить, что когда-то мы еще даже не были женаты…



Церемония планировалась скромная, с минимумом гостей. Мы и так слишком долго тянули – сначала не хотели устраивать свадьбу из-за неповоротливого живота, затем стало некогда думать об этом из-за новорожденного ребенка. Когда Саманте исполнилось полтора годика, мы решили обвенчаться, не устраивая из этого шоу – в кругу семьи.

Мои родители на церемонию не явились – маму я так и не смогла разыскать, хотя уверена была, что новость о моей свадьбе ей передали, отец же не был любителем путешествий и ограничился кратким телефонным поздравлением. Приехала только Элис и тетя Марта – женщина, у которой я много времени прожила, будучи ребенком, подруга детства моей матери. Со стороны Эдварда были мать и отец, его кузен Эммет с супругой Розали. Немногочисленные друзья Эдварда по университету тоже присутствовали, но их я совсем не знала.

- Священник уже прибыл, поторопись, - услышала я строгий голос Эсми и короткий, но радостный возглас Эдварда:
- Бегу! – Его шаги замерли напротив двери комнаты для невесты, и Розали, помогавшая мне надеть платье и поправить прическу, прикрикнула:
- Не смей входить, имей терпение!

Мы рассмеялись, когда недовольные шаги удалились прочь, и я вновь уставилась на себя в зеркало – румяные щеки, горящий взгляд и закушенная от волнения нижняя губа. Розали укрепила фату на прическе и улыбнулась мне в отражении, а Элис, сидящая рядом, до сих пор выглядела недовольной – похоже, я нанесла ей обиду, которую она никогда уже не сможет забыть.

- Не кисни, - оптимистично предложила ей я.

Подруга дернула губами и подняла взгляд. На ней было голубое платье подружки невесты.
- До сих пор не верю, что ты так влипла, - сказала она. Розали, напомнив, что вскоре нужно выходить, ушла прочь, пообещав прислать за мной Эммета – он должен будет подвести меня к алтарю.
- Элис, нашей дочери уже полтора года, когда же ты смиришься?
- Это моя вина, - карие глаза подруги наполнились невысказанными сожалениями. – Если бы я не подтолкнула тебя тогда изменить Джейку, ты бы не вынуждала себя сейчас выходить замуж за первого встречного.

Я подавила смех. Элис не хотела понять, насколько изменила мою жизнь, помогла найти настоящее счастье. Не верила, что и без ее помощи я, скорее всего, встретила бы Эдварда, рано или поздно пойдя гулять вдоль торговых рядов.

- Джейкоб не любил меня, - встала я, подавая подруге руку, чтобы вытащить ее из сумрачного настроения на светлый праздник. – Между нами была всего лишь юношеская привязанность, которая со временем превратилась бы в безразличие.
- Откуда тебе знать, - пробормотала подруга. До сих пор она искренне переживала за Джейка, ведь мы с детства были друзьями. – Он стал абсолютно невыносим без тебя, боюсь, так и не пережил твоего предательства… Девушки каждый день новые, пьет, кричит на подчиненных, жуть…

Я скривила зубы.
- Ох, Элис, ты в это не веришь, но это и есть его характер. Просто он его умело скрывал.
- Поэтому ты от него ушла? – прищурилась Элис, помогая мне спускаться по лестнице – внизу на лужайке уже раздались первые аккорды оркестра, играющего вальс Мендельсона, а Эммет терпеливо ждал у выхода, протягивая мне руку ладонью вверх. Глаза подруги вдруг шокировано округлились: - Он что, бил тебя?
- Нет, - утешила я ее, вспоминая слова Эдварда о том, как Джейкоб из будущего изменял мне и всячески издевался, не простив измены. – Но я подозревала, что так и будет.
- Обещай, что это все не зря, – попросила Элис, сжимая мою руку. – Поклянись, что любишь этого странного парня, охочего порыбачить голышом.

Я захихикала над образом, которым Элис описала моего жениха, ждущего возле украшенной белыми розами арки и засиявшего улыбкой, едва я показалась в дверях.
- Я люблю его, и он, поверь, еще удивит тебя. Спорим, через несколько лет он получит Нобелевскую премию?

Элис фыркнула, уверенная, что я точно ошибаюсь, но разбила наш спор, передавая мою руку Эммету.
- Заметано, подруга. Смотри, как бы тебе не пожалеть, что не послушала меня.

Но я, в отличие от остальных людей, точно была уверена, что делаю все правильно. Благодаря Эдварду у меня появилась уникальная возможность знать будущее наперед.

Священник говорил важные истины, и мы с Эдвардом повторяли за ним слова клятвы, обещая любить друг друга до конца наших дней, в болезни и здравии, в богатстве и бедности, пока смерть не разлучит нас…

- Да, - сказала я торжественно, глядя в сияющие глаза парня, которого люблю. Радужки, подстраиваясь под темно-синий в полосочку костюм, стали цвета лазури – того самого моря, возле волн которого мы обрели любовь.
- Да, - ответил он без сомнений и поцеловал меня. Немногочисленные, но радующиеся за нас гости встретили рожденный союз хлопками.

А потом были танцы, коктейли и доброе веселье. Элис немного оттаяла, флиртуя с друзьями Эдварда и увлекая одного за другим на танцпол – она-то, в отличие от меня, не спешила выскочить замуж. Саманта, наряженная как принцесса, в розовое воздушное платьице, бегала между столиками, сидя на руках у гостей и получая всякий раз новые сладости. Эдвард находился рядом со мной, когда мы не танцевали, и так же, как и я, пристально наблюдал за матерью и отцом, не отходившими друг от друга весь день ни на шаг. Возможно, им просто было о чем поговорить – они несколько лет до этого дня не встречались. Но я видела в этом нечто большее, чем вежливый интерес старых друзей и бывших супругов.

- Она смотрит на него, как на произведение искусства, - заметила я, наклоняясь к Эдварду, чтобы нас никто другой не расслышал. – Мне кажется, она до сих пор находит его привлекательным.
- Вижу, - коротко отозвался Эдвард, делая глоток шампанского.

Карлайл, приехавший специально на свадьбу сына, выглядел потрясающе: строгий светлый смокинг, длинные светлые волосы, собранные сзади в пучок. Ровный загар скрывал возрастные морщины, отчего мужчина казался моложе своего истинного возраста. Мы с Эдвардом с любопытством наблюдали, как Карлайл повел Эсми танцевать.

Мать Эдварда тоже выглядела превосходно: волнистые рыжеватые волосы с проблесками первой седины уложены на плечах, морщинки, окружавшие глаза цвета изумруда, не портили ее благородной красоты. Я наблюдала, как изящно она положила маленькую ладошку на плечо Карлайла, и как бережно тот повел ее в такт мелодии, и гадала, что стало причиной их расставания? Но, вспомнив скромную лачугу рыбака и его простой заработок на острове, сравнив его с деловой хваткой Эсми и стремлением к успеху, поняла, что их роман не мог просуществовать долго. Ни один из них не смог пожертвовать своим образом жизни ради другого. Было одинаково сложно представить Карлайла, каждый день надевающего деловой костюм и отправляющегося на работу в душном мегаполисе, и Эсми, ежедневно чистящую рыбу на продажу. Эти двое были обречены жить порознь, несмотря на очевидное, невооруженным глазом заметное влечение друг к другу.

Когда день начал клониться к закату и веселые танцы сменились медленными мелодиями, праздник осветили ночные фонарики, превратившие участок в волшебный сад. Пришлось отлучиться, чтобы уложить Саманту спать – девочка уже давно клевала носом у Эдварда на руках. Мы пообещали вернуться сразу, как уложим ее в кроватку.

Дом был темен и пуст – все веселье осталось на улице. Эдвард бережно нес дочь, стараясь не трясти сильно. Даже ступали мы тихо, скинув обувь на пороге, чтобы неосторожный скрип половицы или стук каблуков не разбудил девочку.

Я осталась возле лестницы, позволяя Эдварду самому уложить девочку – у него это всегда получалось лучше, будто ребенок в самом деле чувствовал более спокойную и уверенную руку, как учила Эсми.

Шепот недалеко заставил меня обернуться, и я стала невольным свидетелем смущающей сцены: в приоткрытом темном проеме двери, в спальне Эсми я увидела целующихся родителей Эдварда. Неистовость, с которой они поглощали губы друг друга, захватила дух. Испуганная, я замерла, боясь пошевелиться, чтобы не выдать своего присутствия. Медленно, стараясь остаться незамеченной, шмыгнула в сторону, чтобы исчезнуть, но успела заметить скинутый на пол пиджак и услышать скрип кровати, прогнувшейся под двойным весом.

- Она спит, – вполголоса сообщил Эдвард, неожиданно появляясь возле меня, и я вздрогнула, застигнутая врасплох.
- Тс-с, - я на цыпочках двинулась вниз по ступенькам, таща за собой мужа. Он, очевидно, тоже услышал звуки, потому что обернулся назад. Но я настойчиво увела его на лужайку, где продолжался праздник.
- Хм-м, - сказал он, когда я нервно сделала глоток шампанского, чувствуя, как оно кружит мне голову. Может, мы с Эдвардом уже и жили как муж и жена в течение двух с половиной лет, но сегодня была наша первая ночь в качестве супругов, и я внезапно тоже захотела оказаться в мягкой постели с единственным мужчиной на земле.

Посмотрела на своего новоиспеченного мужа. Он оглядывал танцпол, столы и дальние уголки сада, ища глазами что-то. Или кого-то, и я, не удержавшись, хихикнула в кулачок.

Он догадался. Эдвард никогда не был дураком – его взгляд моментально переместился на дом, затем на меня, старающуюся скрыть удивление и радость.

Он улыбнулся чуть смущенно, но было заметно, как его взволновал тот факт, что родителей снова потянуло друг к другу. Он сделал несколько глотков шампанского и внезапно помрачнел, опустив глаза на скатерть.

- Разве ты не рад? – шепнула я. Ведь любой ребенок переживает из-за развода родителей и втайне мечтает снова видеть их вместе.

Эдвард сдержанно покачал головой.
- Это ничего не изменит, - сообщил он. – Такое уже случалось, когда я был маленьким. Но наутро отец покупал билет на самолет, а мама оставалась жить здесь.

Я сжала руку Эдварда, оказывая поддержку. Это был выбор его родителей – личный комфорт оказался важнее чувств. Мы не могли повлиять на это.

- Значит, им и так хорошо, - подбодрила я.

Он улыбнулся и прижался к моим губам в многообещающем поцелуе.
- Но у нас-то все иначе будет? – требовательный шепот пустил вдоль моего позвоночника электрический ток.
- Обещаю, - искренне веря в это, поклялась я с улыбкой. – А если посмею нарушить слово, ты вернешься в прошлое и все исправишь.
- Уж это точно! – многообещающе сверкнули его глаза.
- Делал это уже? – прищурилась, я с подозрением глядя на мужа. Но он лишь загадочно улыбнулся, ничего не говоря…



Уютно устроившись в любящих объятиях мужа, я вскоре уснула, сожалея о том, что очень скоро пора будет вставать. Тяжело привыкнуть к «детскому» режиму, одно утешало – Льюис подрастет, и я снова обрету возможность высыпаться.

Утро получилось слаще, чем я ожидала.

- Я знаю, ты уже выспалась, и я уже накормил Льюиса. И я не могу улететь, не попрощавшись, - мягкие поцелуи Эдварда по всему лицу будили нежно, не вызывая дискомфорта – не то что ночью детский плач. – Поднимайся, любовь моя, - ворковал любимый, а его пальцы недвусмысленно сжимали мои бедра, давая понятие о намерениях.
- Мне нужно почистить зубы, - проворчала я, не размыкая сонных век. Но улыбка уже растягивала губы – мне нравилось это интимное пробуждение. И я, в самом деле, к моему удивлению, выспалась – хотя казалось, что сомкнула глаза всего час назад.

Колючий подбородок Эдварда скользнул по моей шее, и я заерзала, но вслед за колючками ощутила горячее дыхание, поцелуй под мочкой уха и застонала.

- Так-то, - обрадовался Эдвард моей реакции, продолжая сладко истязать. Мы были женаты уже восемь лет, но влечение друг к другу не ослабевало. Удивительно было помнить, что когда-то я могла задумываться о каком-то выборе, ведь очевидно, что никто другой, кроме Эдварда, не смог бы сделать меня настолько счастливой.
- М-м… Льюис?.. – напомнила я о ребенке, за которым необходим присмотр.
- Саманта играет с ним, и я накормил его, - слова Эдварда вибрировали на моей коже, посылая электрические импульсы внутрь. Я подняла руки, помогая мужу избавить меня от ночной сорочки, и охотно, как это всегда бывало, обняла его.
- О-ох… - издала невольный стон, ощутив горячие умелые губы на груди, пробуждающие сильнее поцелуев. Жар прокатился вдоль спины и сладко сковал живот, дрожь охватывала кожу вслед за движением рук Эдварда.
- Здесь, - бормотал любимый, превосходно зная все мои чувствительные места и безошибочно находя их. – И здесь… - грудь горела под голодными губами, а когда к ним присоединился язык, спина невольно выгнулась, и в животе затанцевали бабочки.
- М-м, - пискнула я, привычно испытывая нетерпение от неторопливых ласк мужа, чудесным образом умеющего сделать так, чтобы заставить меня отчаянно желать большего. Теплые ладони сжали мои ягодицы, вырвав из горла совсем уж неприличный и громкий стон, на что муж одобрительно промурлыкал в мою шею:
- Уже лучше… - Его горячие ладони скользнули под мои колени, вызывая в теле пожар, и мое учащенное дыхание закружило голову.
- Издеваешься… - простонала я, чувствуя вес мужа, нежно прижимающего меня к матрацу, и плоть, не спешащую овладеть моим покорным возбужденным телом.
- Немного, - усмехнулся этот наглец и, не дав возможности возмутиться, медленно и восхитительно заполнил мое тело.

Комната на некоторое время исчезла, мое сознание сосредоточилось на тихих стонах, прерывистом дыхании и побеждающем удовольствии. Каждый толчок ускорял движение крови, стремящейся к животу, каждый взаимный стон увеличивал жар в месте трения, пока тот не превратился в нестерпимый огонь, приближающий к взрыву. Я стала крошечным центром концентрированного наслаждения и одновременно рассыпалась по бескрайнему космосу триллионами звезд. Глаза так и не открыла. Расслаблено раскинула руки, выжидая, когда волна эйфории спадет и позволит вернуться в реальный мир.

- Прекрасное утро, - улыбнулась я мужу, чей вес все еще приятно придавливал меня к кровати.
- Хочу, чтобы ты запомнила его таким, - пробормотал тяжело дышащий Эдвард.

Я распахнула глаза, внезапно что-то вспомнив. Один взгляд на часы – и я резко оттолкнула любимого от себя.
- Твой самолет! Ты опоздал! – в ужасе воскликнула я, на часах было девять.

Эдвард должен был вылететь в Японию в шесть утра, на конференцию по вопросам ядерной физики и квантовой механики, и затем в течение четырех месяцев работать там. Это было очень важное в его карьере событие, пропустить его – означало подвести множество людей. Не говоря уже о том, как много он трудился ради того, чтобы получить редкий шанс провести исследования в стране с самым высоким уровнем развития технологий. На эту командировку возлагались большие надежды в научном мире.

Вот почему я чувствовала себя выспавшейся – должна была проводить его утром до дверей, но вместо этого мы оба проспали. В панике я оглядывалась, ища глазами темно-синий костюм Эдварда, накануне приготовленный и вывешенный на видное место. Его там не оказалось. Как и портфеля с документами, с вечера оставленного на тумбе.

- О ч-черт… - Эдвард откатился в сторону, смущенно улыбаясь и не показывая ни малейших признаков беспокойства. В его глазах плясали искорки веселья, так не подходящие к ситуации и моему шоку. – Ты только не волнуйся, ладно? Не нужно много думать. Я сейчас уйду…