Со второго этажа по широкой лестнице спускался мужчина, в котором я тотчас же узнал Джаспера Хейла.
Он постарел. Последняя фотография, вероятно, была сделана незадолго до его выхода на пенсию, и сейчас на меня смотрел полностью седой мужчина, всё ещё сохранивший военную выправку, и пронизывающий взгляд полицейского. Он нахмурился так же, как и его дочь, и я про себя отметил, что его глаза такие же голубые, как у неё.
- Это мистер Каллен, - представила меня его жена. - Он разыскивает Изабеллу Свон. Ты что-либо слышал о ней, дорогой?
Я не сводил глаз с хозяина дома, и мог поклясться, что ни один мускул не дрогнул на его лице при звуке этого имени.

И именно это и было странным.

Он не выразил удивления, как сделали его жена и дочь, не пожал недоумённо плечами, что тоже стало бы самой естественной реакцией на незнакомое имя, он даже не задумался ни на секунду, а сразу, смотря мне прямо в глаза, ответил:
- Нет.
После этого он развернулся и начал тяжело подниматься по лестнице. Ступив на очередную ступеньку, он обернулся:
- Как вы сказали ваше имя?
- Каллен, - громко повторил я. – Эдвард Каллен.
Он кивнул и снова отвернулся.
- Вам оно знакомо, да, мистер Хейл? - выкрикнул я. – Вам знакомо моё имя, не так ли?
Джаспер замер.
- Отец, что происходит? – взгляд его дочери метался между нами. – Кто этот человек?
Внезапно, я увидел, как плечи Джаспера поникли, и он протянул руку, тяжело опираясь на резные деревянные перила, окрашенные тёмно-коричневой краской.
- Папа, - Белла метнулась к нему.
- Всё в порядке, останься с матерью, - он обернулся, внимательно смотря на дочь. – А вы, мистер Каллен, идёмте со мной.
И он снова начал подниматься.
Я, не раздеваясь, прошёл за ним.
- Пожалуйста, - быстрый шепот Беллы остановил меня. Она в предостерегающем жесте положила руку на моё плечо. – Пожалуйста, мистер, у него больное сердце. Ему нельзя волноваться.
Я кивнул, и пошёл вверх по лестнице, неотрывно смотря в спину идущему передо мной Джасперу Хейлу.

Мы расположились в небольшой комнате, служившей хозяину, вероятно, кабинетом. Здесь были несколько шкафов, за застеклёнными дверцами которых корешки книг почти полностью закрывались поставленными перед ними фотографиями. Множество фотографий украшали стены. Так же я увидел несколько дипломов в рамках, вероятно, заслуженных Джаспером на службе. Расположение широкого письменного стола, стоящего перед окном, так же говорило о том, что хозяин, сидевший за ним спиной к окну, дока в ведении допросов: лицо посетителя должно хорошо освещаться, тогда как собеседник всегда остаётся в тени. Я погрузился в глубокое мягкое кресло, и смотрел, как Джаспер неторопливо подходит к небольшому бару, стоящему на низком столике рядом с окном, и из початой бутылки Джек Дениэлс наливает в стаканы две хорошие порции виски.
Один он протянул мне. Взяв другой, сел за стол и сделал большой глоток. Я последовал его примеру, и горло обожгло крепким напитком.
- Ничего лучше не прочищает мозги, как хороший глоток доброго американского виски.
Сказав это, Джаспер замолчал, и посмотрел на стакан с янтарной жидкостью, который перекатывал между своих широких ладоней.
- Как вы меня нашли? – внезапно спросил он, посмотрев на меня из-под седых нахмуренных бровей.
- Частное детективное агентство, - тихо проговорил я.
- Хм… понятно, - он кивнул. – И долго они меня искали?
- Чуть больше года.
Он снова замолчал.
- Мистер Хейл, - заговорил я. – У меня к вам много вопросов, и я не знаю, с какого начать.
- Тогда давайте начну я, - предложил он. – Когда вы последний раз видели Беллу?
Мы оба понимали, что речь сейчас идёт вовсе не о его дочери, поэтому я ответил сразу, не задумываясь.
- Почти два года назад.
- Два года? Всего два года назад?
- Это мало? – я был озадачен его изумлением.
- Хм… нет… - он сделал ещё один глоток, прежде чем задать следующий вопрос. - И сколько на тот момент ей было?
- Ну, я не знаю… у меня не было времени выяснить поточнее, но, вероятно, где-то около двадцати двух – двадцати четырёх, не меньше!
- Откуда такая уверенность?
- Она рассказывала, что первый раз попробовала алкоголь в день, когда ей исполнился двадцать один год.
Джаспер кивнул.
- Да, отец сам тогда впервые налил ей виски. Джек Дэниэлс, насколько я помню. Его вкус ей ужасно не понравился.
- Позже, она угощала меня именно им, - заметил я, и мы снова замолчали.
- А когда ВЫ видели её последний раз, мистер Хейл?
Он долго изучающе смотрел на меня, прежде чем ответить. Я даже начал понемногу волноваться, что он так ничего и не скажет, но тут Джаспер усмехнулся, как бы заранее находя забавным то, что собирался сказать:
- Последний раз я видел Изабеллу Свон утром первого января тысяча девятьсот семьдесят третьего года. Тридцать восемь лет назад. И, предвосхищая ваш следующий вопрос, отвечу: на тот момент ей было двадцать два.

Его слова не имели смысла. Они были полным бредом. Мы не могли встречаться с одной и той же девушкой с разницей почти в сорок лет. Это было…. Это было….

- Этого просто не может быть! – я покачал головой, и одним глотком осушил свой стакан. – Не могло быть! Мы говорим о разных Беллах.

- Я хочу услышать вашу историю, мистер Каллен. Судя по всему, моя вам отчасти известна.
- Только в общих чертах, с её собственных слов, но я не понимаю, как…
- Расскажите, как это было с вами, - перебил он меня, повышая голос. - А после мы вместе постараемся во всём разобраться.

~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~*~

Вот уже три часа я посылал проклятия на голову своей сестры. Розали всю жизнь претило спокойствие, и, хоть я и был старшим, но каким-то непостижимым образом ей всегда удавалось втягивать меня в свои авантюры. С возрастом её тяга к приключениям не ослабла, и я ошибочно предполагал, что заведя мужа и детей, весь свой энтузиазм она направит на них.
Как бы ни так!
Розали умудрялась заражать своими идеями всех вокруг, от наших родителей, которые были уже не так молоды, до своих малолетних отпрысков. Все с радостью соглашались лететь на выходные в Мексику, чтобы искупаться в море, провести отпуск в Европе, стремглав проносясь по странам, так, что Париж сливался с Мадридом, а Амстердам с Лондоном. Для моей сестры было законом на Рождество отправиться в какое-нибудь экзотическое место, а так как Рождество – семейный праздник, вся семья должна была лететь вместе с ней. Мне практически всегда удавалось избегать этих поездок, вызывая недовольство мамы и отца, но провести несколько последних дней года на пляжах Санта-Моники - этого я себе позволить не мог, работа занимала почти всё моё время.
Когда в этом году ей вздумало встречать Рождество в горах, я думал, что речь идёт о швейцарских Альпах, ну, или, по крайней мере, о Колорадо.
И на этот раз ей удалось меня удивить: она долго рассуждала по телефону, как отлично мы проведём время в охотничьем домике родителей Ройса - том, что расположен в Олимпийских горах на севере штата недалеко от Порт-Анджелеса. В конце концов, я решил к ним присоединиться хотя бы только ради того, чтобы порадовать маму.
- Слава Богу, сынок, я так счастлива! Будет очень здорово провести вместе несколько дней. Отец давно мечтает о зимней рыбалке, а я хочу походить по зимнему лесу на лыжах.
- Мама, последний раз ты вставала на лыжи совсем недавно – лет двадцать назад! – засмеялся я.- Это было как раз, когда мне исполнилось восемь и мы проводили каникулы в Аспине.
- C твоей стороны очень некрасиво напоминать мне о моём возрасте, Эдвард. И, в конце концов, когда ещё я смогу себе это позволить?
Моя мать позволить себе могла всё и всегда, но я решил не спорить, разумно согласившись, что для этого сейчас самое подходящее время.

Вся семья, включая родителей Ройса и ещё около десятка человек знакомых, отправилась туда заранее. Я же обещал приехать вечером двадцать четвёртого.
Дорога, которая по самым большим подсчётам должна была занять часа четыре, растянулась на весь день.
Решив, что на машине, оснащённой GPS-навигатором, добраться можно гораздо быстрее и с наибольшим комфортом, около полудня я на своём внедорожнике выехал из Сиэтла. Ройс объяснил мне дорогу, заранее предупреждая, что на пароме я срежу путь на добрых два часа. Эта срезка пути обошлась мне в пять часов стояния в очереди: мы с моим зятем оба забыли, что таких, как я, желающих попасть к Рождеству на ту сторону залива Пьюджет будет ох, как много.
Когда я подъезжал к Порт-Анджелесу, было около восьми вечера. Объехав город по объездной дороге, жмущейся к подножью подступающих гор, я выехал на шоссе номер сто один, ведущему в Форкс. Отсюда до поворота к дому Ройса по показаниям навигатора было около тридцати миль. Дорога была практически свободная, но, как только последние огни Порт-Анджелеса исчезли из зеркала заднего вида, началась метель. По мере продвижения снегопад усилился, дворники работали беспрерывно, и я с трудом различал свою полосу, опасаясь выезда на встречную. Машина отъехала едва ли более чем на десять миль от города, когда падающая с неба сплошная стена снега сделала видимость практически нулевой. Я сбросил скорость до минимума, и теперь буквально крался на своём тяжелом внедорожнике по девственно белому полотну, которое ещё минуту назад было хорошо просматриваемым тёмным шоссе.
Внезапно передо мной возникла развилка, и я рефлекторно нажал на педаль тормоза. Чтобы сориентироваться, я бросил взгляд на навигатор, прикреплённый к приборной панели.
Экран был тёмным. Только сбоку мигала красная лампочка, обозначающая, что связь со спутниками потеряна.
Этого ещё не хватало!
Я полез в карман куртки за телефоном, чтобы позвонить Ройсу, и с недоумением уставился на светящийся дисплей, на котором ярко горели слова «Поиск сети».
Выключив и снова включив телефон, я ждал, когда он перерегистрируется в новой сети, но ничего не происходило. Честно говоря, в первый момент я растерялся. Ситуация была довольно глупая: оказаться на занесённом снегом шоссе посреди леса, не зная дороги, не имея возможности позвонить, и это за несколько часов до Рождества…
Положение усугублялось ещё и тем, что, насколько я помнил, за последнее полчаса мне не встретилось ни одной машины: никто не проехал навстречу, никого я не обгонял, и никто не обгонял меня. Я мог до скончания веков стоять здесь, ожидая помощи, но каким-то шестым чувством понимал, что этого не произойдёт. В какой-то момент я подумал о возвращении в Порт-Анджелес, но после, чертыхнувшись, решил, что это будет словно меня заставили расписаться в собственном бессилии. Надо было просто постараться сосредоточиться и вспомнить карту, выложенную на сайте, с которого я скачивал её для навигатора, и, посидев ещё минуту раздумывая, я включил передачу и решительно крутанул руль влево.

То, что я выбрал неправильное направление, стало понятно через пару миль. Дорога заворачивала, будто ведя меня обратно к Порт-Анджелесу, и я уже, было, приготовился увидеть огни города, когда машина остановилась, неожиданно въехав в почти плотную гору снега. Было впечатление, что шоссе закончилось, и дальше шёл просто лес. Я попробовал развернуться, но колёса вязли, и пока я нажимал на газ, они всё больше и больше зарывались в мягкий снег, не в состоянии зацепиться за твёрдую землю…
В другой раз я мог бы посмеяться над этим происшествием, но сейчас мне было абсолютно не до смеха.
Я снова попытался поймать сеть, но электронные приборы молчали.
- Дерьмо!- выругался я, отчаянно пытаясь отогнать глупую мысль, что для сегодняшнего святого вечера я не слишком-то сдержан.
Что я мог сделать? Пытаться отрыть машину руками? Оставить её здесь и пройти путь к развилке пешком, в надежде, что кто-то да проедет? Сидеть и ждать помощи, которая придёт неизвестно откуда и неизвестно когда?
- Дерьмовое дерьмо! – я ударил руками по рулю, и, упав на него, закрыл глаза: по-моему, это самая идиотская ситуация, которую я когда-либо попадал в жизни.
Я сидел так некоторое время, злясь на себя, на Розали, на родителей Ройса, которым не пришло в голову купить дом где-нибудь в Сан-Франциско, где не так холодно и снежно.
Подняв голову, я сразу заметил, что снегопад кончился. Будто рубильник выключили – настолько неподвижным был тёмный воздух, чуть освещённый слабым светом ксеноновых фар автомобиля, почти по капот въехавшего в кучу сугроба. Ну, хоть за это спасибо!
Заглушив двигатель, я решил выйти из машины и посмотреть, как обстоят дела с колёсами. Чтобы открыть дверь, мне пришлось приложить немало усилии.
Вдохнув свежий, почти сладкий морозный воздух, которого никогда не бывает в городе, я поплотней застегнул куртку.
Я не поверил в то, как светло было на улице от переливающегося в лунном свете снега. Сзади машины ещё были видны следы шин, но их уже практически замело, превращая в небольшие холмики там, где колёса проложили колею. Я обошёл вокруг, удивляясь, как за те несколько минут, что я провёл внутри, начиная с того момента, как врезался в сугроб, машина настолько оказалась зарыта в снег. Без какой-либо спецтехники мне наверняка не удастся выбраться отсюда, вопрос только в одном – где её взять? Может, Господь явит мне своё чудо в виде огромного тягача? Ведь сегодня же Сочельник, мать вашу! Хотя, я совсем бы не отказался от материализовавшейся откуда-нибудь с неба телефонной будки с рабочим аппаратом, или согласен даже на то, чтобы заработал мой собственный сотовый.
Я усмехнулся своим мыслям, но, неожиданно для себя, всё-таки огляделся в поисках какого-нибудь спасительного чуда.

И я его увидел.

Справа от машины, чуть вперёд от того места, где я стоял, между деревьями мелькали несколько довольно ярких огоньков. Судя по всему, там стоял дом, и эта дорога, в конце концов, привела бы меня к нему. Недолго думая, я, будто раненный лось, рванул вперёд, прорываясь через сугробы. Я даже моргать боялся, чтобы случайно не потерять эти огни, поэтому с трудом понимал, как я иду и через что пробираюсь
Странно, но уже через пару минут я скатился с небольшого пригорка прямо в деревянную решетчатую арку, от которой по обе стороны уходил невысокий деревянный забор, и оказался перед аккуратным двухэтажным белым домом, все окна которого горели яркими огнями.
Пройдя через арку во двор, я увидел хорошо расчищенную каменную дорожку, ведущую к крыльцу дома, и с удивлением отметил, что каким-то невероятным образом снегопад, занёсший мою машину, прошёл мимо этого места стороной.
Дом был нереальным, сверкающий, как лежащий под луной снег, и казалось, что и сам он вылеплен из снега. Подойдя ближе, я понял, что это впечатление создавалось от того, что он был выкрашен белой краской и наполовину занесён снегом. Вокруг ярко освещённых окон темнели наличники, как и изящная деревянная дверь, окрашенные в глубокий голубой цвет. Вероятно, крыша тоже была голубая, но за толстым слоем снега этого было не видно, и лишь печная труба, по какой-то непонятной причуде вынесенная за стены дома, выделялась на его фоне тёмной кирпичной кладкой.
По широким вычищенным ступенькам я поднялся на широкую веранду, по периметру опоясывающую дом, и постучал в дверь.
- Входите, открыто! – раздался мелодичный женский голос.
Я повернул ручку, заходя в просторную прихожую, освещённую несколькими горящими на стене светильниками.
- Миссис Блэк, проходите, я на кухне ставлю пирог! – голос раздавался откуда-то слева, и я нерешительно замер на пороге, раздумывая, имею ли право воспользоваться приглашением невидимой хозяйки.
Я смущённо откашлялся, прежде чем заговорить.
- Простите, мисс! Моя машина застряла в лесу, я не мог бы от вас позвонить?
Раздался какой-то лязг, а затем я услышал быстрый стук каблучков по деревянному полу. Слева от лестницы, что вела на второй этаж, из глубины дома вышла невысокая худенькая девушка, и опасливо остановилась на некотором расстоянии от меня. Её глаза были полны страха, а в руках я заметил огромный кухонный нож. Я тут же поднял вверх обе руки.
- О, простите, я не хотел вас напугать!
- Кто вы?
- Меня зовут Эдвард Каллен. Я ехал к своей семье на Рождество, но попал в жуткую метель и заблудился. Навигатор и телефон сдохли, машина застряла в сугробе недалеко от вашего дома, и я хотел бы вызвать эвакуатор. Если, конечно, вы позволите, - неуверенно закончил я, видя, что по мере того, как говорил, лицо девушки становилось всё более изумлённым.
- Я не понимаю о чём вы, мистер, но ближайший телефон находится на ферме Блэков, а до неё около трёх миль, и это если напрямик.
- А сотовая связь здесь не работает?
Девушка непонимающе пожала плечами.
- Не думаю… хотя, можно узнать в городе.
Мы некоторое время стояли, молча изучая друг друга.
Она была худенькой, я бы даже сказал, хрупкой, с тонкими ключицами, выпирающими из-под выреза шелкового, тёмно-синего платья. Её тёмные волосы, уложенные в причудливые локоны, обрамляющие тонкое лицо, в свете ламп отливали цветом красного дерева. Тёмно-карие, почти черные глаза, опушенные длинными ресницами, чуть вздёрнутый носик, ярко-красные аккуратно накрашенные губы – всё в её облике напоминало мне героинь старых черно-белых голливудских фильмов. Вот только платье… оно казалось ей велико. Чуть длиннее, чем хотелось бы, оно слегка открывало ножки с изящными щиколотками, обутые в причудливые красные туфельки на высоких каблуках – повзрослевшая Дороти из Страны Оз, наряженная в мамино платье.
Она так же внимательно рассматривала меня: её взгляд изучающее скользил по тёплой куртке, джинсам, тяжёлым мартинсам.
- Откуда, говорите, вы? – внезапно, прищурившись, вымолвила она.
- Из Сиэтла. Но я не говорил.
- Из самого Сиэтла? И приехали на машине? Сколько же вы добирались?
- Ну, - замялся я, - почти двенадцать часов.
- Вероятно, вам очень хотелось встретить Рождество с семьёй.
- Да. Хотя, думаю, было бы умнее воспользоваться самолётом.
Она рассмеялась.
- Ну, разумеется! Самолётом оно завсегда быстрее, если бы ещё они здесь летали.
Теперь пришла моя очередь удивляться, и я, было, открыл рот спросить, что она имела в виду, как услышал стук в дверь и женский голос прокричал:
- Белла, солнышко, это я!
Девушка, выпучив глаза, быстро отбросила нож под лестницу, кинулась ко мне и, схватив за руку, отчаянно зашептала:
- Пожалуйста, прошу вас, молчите, и во всём со мной соглашайтесь, хорошо? Пожалуйста, я вас очень прошу.
Я оторопело уставился на неё: шоколадные глаза смотрели на меня с мольбой, а губы сложились в молчаливое «пожалуйста».
Мне ничего не оставалось делать, как кивнуть.
Я задохнулся от той перемены, что произошла с её лицом: губы растянулись в лукавой улыбке, ярко сверкнули белые зубки, и она задорно подмигнула мне, ещё больше становясь похожей на маленького сорванца в мамином платье и помаде.
- Входите, миссис Блэк, - крикнула она, всё ещё держа меня за руку.
Дверь отворилась, впуская морозный воздух, и в дом вошла пожилая женщина, одетая в тёмную дублёную парку, традиционную для коренных жителей этих мест.
- Белла, с Рождеством, моя девочка! – проговорила она, улыбнувшись, и тут же её глаза с тревогой метнулись ко мне.
- Миссис Блэк, у меня такая радость, - защебетала девушка. – Он приехал, представляете? Из самого Хьюстона приехал. Решил устроить мне сюрприз на Рождество!
Тёмные глаза женщины смотрели на меня с подозрением. Мне стало неловко под её взглядом, но девушка, как бы подбадривая, тихонько сжала мою руку. Я изумлённо уставился на неё, поймав взгляд полный нескрываемого восхищения, граничащего с каким-то маниакальным обожанием.
- Милый, я много о тебе рассказывала миссис Блэк, но тебя так долго не было, что, вероятно, она уже думала, будто я всё выдумала. Но вот он, - она снова смотрела на женщину, теперь уже гордо, и изо всех сил сжимая мою руку. До меня, наконец, дошло!
- Счастливого Рождества, - улыбнулся я женщине, протягивая руку. – Я – Эдвард Каллен.
- Мне казалось, что твоего жениха зовут Джаспер, - женщина недоумённо уставилась на девушку. Она быстро моргнула, явно не ожидая этого вопроса.
- Эм-м…
- Это моё второе имя, мэм, - мне пришлось прийти ей на помощь. – Я не очень люблю имя Эдвард, поэтому часто пользуюсь вторым.
Объяснение было крайне глупым, но ничего другого в голову мне не пришло.
- Имя Эдвард вам очень идёт, - сказала женщина уже чуть расслабленно. – Что ж, - вздохнула она, - вероятно, мне придётся вернуться одной и расстроить Джейка. Думаю, вы захотите остаться сегодня вдвоём, так ведь? – она подмигнула мне.
Девушка смущенно опустила голову, а я, уже начиная получать удовольствие от этой ситуации, ответил:
- Спасибо за понимание, миссис Блэк.
- Что ж, тогда счастливого Рождества вам обоим.
- Счастливого Рождества, - проговорили мы вместе, и, окинув нас ещё раз быстрым взглядом, миссис Блэк вышла за дверь.
Девушка моментально отпустила мою руку и облегчённо выдохнула.
- Слава Богу!
Затем она посмотрела на меня, и её губы растянулись в уже знакомой мне лукавой улыбке.
- Спасибо вам огромное. Её Джейк такой слизняк, и вот уже который год не даёт мне прохода. Миссис Блэк сама спит и видит, как он женится на мне, и приходится постоянно напоминать ей о том, что у меня есть жених. Но она так искренне переживает за меня, что иногда даже становится совестно! Вот, – она махнула в сторону двери, - узнала, что на Рождество я остаюсь одна, и пригласила меня к ним. В этот раз мне было уже неудобно отказаться, ведь они с Билли хорошие люди. И, если бы не Джейкоб! В общем, спасибо, что вы появились! – она снова улыбнулась.
- И что вы теперь им скажете, когда появится настоящий Джаспер?
Она сразу погрустнела, и вся будто сжалась.
- Он не появится.
- Значит, вы его, всё-таки, выдумали? – тихо произнёс я.
- Нет, не выдумала, - она проговорила это медленно, скорее, с вопросительной интонацией, будто спрашивая об этом саму себя. – Не выдумала. Он был. Но он больше не появится.
Сердце сжалось от созерцания этой хрупкой фигурки, всем своим видом выражавшей крайнее отчаянье.
- Мне жаль, - только и смог проговорить я.
Она кивнула, не поворачиваясь, больше себе, чем мне, и задумчиво замерла.
- Что ж… я лучше пойду, - неуверенно начал я.
- Куда? – Девушка тут же встрепенулась. – К Блэкам теперь нельзя, а до города далековато, тем более, если не знать дороги. И… - она улыбнулась, - ведь сегодня канун Рождества. У меня пирог в духовке. Индейку достать не удалось, но отец принёс несколько фунтов лосятины. Вы любите пирог с лосятиной?
Я пожал плечами.
- Наверное. Никогда не пробовал.
- Значит, решено. Сегодня переночуете здесь, а завтра я отведу вас в город. Вот только, - её тон стал серьёзным, - вам следует знать, что мой отец полицейский, и у меня есть пистолет. Правда, красть у меня особо нечего, да и по вашему виду не скажешь, что вы этим занимаетесь. Ну, и ещё миссис Блэк видела вас. А у неё память, как у древнего ворона.
Я примирительно поднял обе руки вверх, засмеявшись:
- Обещаю вести себя хорошо.

- Значит, Белла? – сказал я, проходя на просторную светлую кухню, обставленную старомодной деревянной мебелью.
- Изабелла, вообще-то, - она сидела на корточках перед духовкой, осторожно приоткрывая дверцу, чтобы проверить пирог. – Но, как и вы не любите имя Эдвард, так и я не люблю своё полное имя.
- Вообще-то, я против Эдварда ничего не имею, - засмеялся я. – И моё второе имя отнюдь не Джаспер.
- А какое?
- Энтони.
- А моё Мари.
- Очень приятно, Изабелла Мари… а дальше?
- Свон. Изабелла Мари Свон. Но можно просто Белла.
- Белла… - я медленно проговорил её имя, будто пробуя на вкус. – Вам идёт. Белла по-итальянски означает красавица.
- Я знаю, но моя мама француженка, и в детстве называла меня Бель.
Белла начала перемешаться по кухне, доставая из комода тарелки, нарезая овощи и душистый хрустящий хлеб.
- Вы живёте одна?
- Да, с тех пор, как умерла бабушка. Это её дом.
- Он очень старый, - я огляделся, в доказательство своих слов, отмечая деревянный реечный потолок, стены, с облупившейся краской, старые, рассохшиеся доски деревянного пола.
- Да, - она проследила за моим взглядом, - надо сделать ремонт. Я собиралась после смерти бабушки, но… в общем, руки так и не дошли. Надо выкинуть половину хлама, отец пообещал мне помочь с этим летом.
- Ваш отец живёт в Порт-Анджелесе?
- Да. – Белла, извинившись, вышла в коридор, и через несколько минут вернулась, неся в руках несколько банок. Я поспешил на помощь, и помог поставить на стол банки с вареньем, вишнёвым компотом, и похоже, чем-то вроде повидла.
- Это для завтрашнего десерта. Вы любите ягодный пирог?
- Да, - улыбнулся я. – Ягодный пирог я точно люблю. Только…
- Что?
- Вы сами будете его делать?
- Конечно, - удивилась она. – А как иначе?
- Просто, я не думал, что в наше время девушки всё ещё готовят. Не проще было бы купить?
- Купить? – она рассмеялась. – Интересно, как бы на меня посмотрели в закусочной Салли, единственном месте в городе, где готовят приличный ягодный пирог, если бы я попросила их продать мне его весь. Ну, вы и сказали, Эдвард!

Белла казалась очень необычной девушкой, несколько старомодной в суждениях, но я всё списывал на обстановку, в которой она жила. Дом явно был старым, и не столько внешне, сколь старый тем, что наполняло его. Мебель, огромные часы в прихожей, плетёные скрипящие кресла, зеркала в потемневших оправах, ярко блестевших в свете электрических ламп, которых здесь было в избытке, но все они были украшены такими же старомодными плафонами. Этот дом был как иллюстрация к книгам Сэлинджера, или старым голливудским фильмам тридцатых-сороковых годов прошлого века. Когда я сказал об этом, Белла рассмеялась, говоря, что она любит ходить в кино, а на вопрос про своих любимых актёров называла давно забытые фамилии, вроде Бетт Дэвис и Ингрид Бергман.
Белла и дом очень гармонировали друг с другом: никакой современной техники, ни телевизора, ни компьютера, но, честно говоря, я и не мог представить себе её, сидящей в Интернете и строчащей что-то на своём телефоне для Твиттера. Не знаю… такие, как она, вероятно, ещё пользуются почтой, рассылая к праздникам целую кипу настоящих, не электронных открыток.
Она рассказала, что до смерти бабушки жила в Сиэтле, и окончила курсы секретарей, мечтая устроиться в корпорацию Боинг, где работала её мать. По словам Беллы, во время кризиса у них было относительно стабильно с едой, жильём и одеждой. Я знал, что финансовый кризис две тысячи восьмого года почти не отразился на авиастроительном гиганте, правда, насколько я помнил, штаб-квартира их находилась в Чикаго. Похоже, Белла имела в виду один из заводов корпорации в южной части Сиэтла.
Мы поужинали здесь же, на кухне, а после Белла показала мне гостевую спальню, расположенную на втором этаже, как раз над кухней. Там был камин, но, насколько я понимал, им давно не пользовались.
- Я сто лет его не чистила, но в этой комнате и так тепло. На всякий случай я дам вам несколько запасных одеял. Сама я люблю, когда тепло, - смутившись, призналась она.
На стене я увидел прикреплённый календарь, датированный сорок шестым годом прошлого века, с изображением детских игрушек, таких, которые были в ходу в то время.
- Сорок шестой? – я удивлённо посмотрел на Беллу.
- Всё никак не доходят руки купить новый.
- Что вы, ни в коем случае не снимайте его, он такой необычный.

Потом она повела меня в ванную, показав, как пользоваться душем. Я не удивился, увидев медные трубы и старомодный душ на жесткой железной ножке.
- Горячей воды после сегодняшней готовки осталось не очень много, но, думаю, вам должно хватить.
Белла дала мне стопку жестких вафельных полотенец, и положила на край большой железной ванны новый кусок розового земляничного мыла.
- К сожалению, у меня нет другого, - извиняясь, произнесла она и вышла из ванной.

Мне кажется, никогда в жизни я не спал так хорошо, как в эту рождественскую ночь в необычном доме Беллы Свон. Я отключился, как только голова коснулась подушки, и уже в следующий момент открыл глаза, чувствуя себя хорошо отдохнувшим.
Я нашел Беллу на кухне, где она, напевая, готовила завтрак. Я почувствовал запах яичницы, свежего хлеба и… какао?
- Доброе утро!
- Доброе утро, Эдвард, - она повернулась ко мне, одетая в простую белую блузку и домашний сарафан, чем ещё больше напомнила мне Дороти из классической экранизации «Волшебника из страны Оз». Её волосы были подняты вверх, а улыбка… Боже! Я никогда не видела такой лучистой улыбки. Мне кажется, в эту девушку нельзя было не влюбиться, и кем бы ни был тот Джаспер, о котором она упоминала вчера, он был явным дураком, что оставил такую красоту.
- С Рождеством!
- Оу, - она нелепо взмахнула руками, - разумеется! Конечно, с Рождеством. Завтрак будет готов через пару минут.
- Я могу помочь?
- Да, намажьте, пожалуйста, хлеб джемом.
Я взял банку с джемом и нож, в очередной раз удивившись тому, насколько хорошо и бережно хранятся в этом доме старые вещи. Я помнил эту банку, моя бабушка в подобной хранила старые монеты. Она очень дорожила ей, говоря, что никогда в жизни не ела более вкусного джема, как в пору своего детства, пришедшую на послевоенное время. Банка, протянутая мне Беллой, выглядела в сто раз лучше, чем бабушкина: создавалось впечатление, что ей купили вчера, настолько яркой была этикетка с изображением веточки сливы.
- Моя бабушка любила этот джем, - сказал я.
- Да, сливовый – мой любимый. Хотя самый-пресамый любимый – апельсиновый, но его так трудно достать!
- Правда? – удивился я. – Мне кажется, апельсиновый как раз самый популярный.
- Может, это у вас в Сиэтле он продаётся в каждом магазине, - Белла подошла к столу, ставя передо мной тарелку с аппетитно дымящейся яичницей и чашку с горячим какао, - но к нам он попадает очень и очень редко.
- В следующий раз я привезу вам упаковку.
Она засмеялась.
- Договорились!

После завтрака мы, не задерживаясь, стали собираться на ферму к Блэкам, но, выйдя на улицу, обнаружили, что вчерашняя метель, приведшая меня сюда, всё-таки обрушилась на маленький домик Беллы – снежная завеса и ураганный ветер делали невозможным какую-либо прогулку.
- По-видимому, мне придётся ещё немного задержаться.
- Разумеется, - уверенно сказала Белла. – Мы не можем идти в такую пургу. Придётся вам, мистер Каллен, отмечать Рождество со мной, - насмешливо закончила она.
- С превеликим удовольствием, мисс Свон.

Это было замечательное Рождество. Сейчас я уже не мог вспомнить, о чём мы с ней говорили, что обсуждали, но ощущение чего-то необычно, волшебного не отпускало меня весь день. К ужину Белла переоделась в то же платье, что было вчера, извиняясь передо мной, что не может надеть ничего другого, потому что это было единственное нарядное платье, да и то, бабушкино.
- Ты чудесна, - я смотрел на её покрасневшие от комплимента щёки, понимая, что я нисколько не лукавлю, что так оно и есть – она была настоящим рождественским чудом, неожиданно случившимся в моей жизни.
После ужина мы пили виски в небольшой гостиной, сидя на стареньком протёртом шерстяном ковре перед наряженной ёлкой. Белла говорила, что с детства боится темноты, поэтому все лампы в доме всегда были включены. Но сейчас горели только несколько свечей и рождественские огни, паутиной окутавшие ёлку, и мы, разомлевшие от плотного ужина и виски, молча смотрели на них, думая каждый о своём.
- Расскажи мне о Джаспере, - вдруг произнёс я.

Часть III