Поделиться
"Любовь и дружба": очаровательный маскарад по мотивам Джейн Остин
Американский режиссер Уит Стиллман, достаточно редко радующий публику своими работами, пустился в достаточно рискованную авантюру, решив адаптировать для киноэкрана одно из ранних произведений английской писательницы Джейн Остин, написанных в эпистолярном жанре. Сложность заключается не только в обработке романа, который писательница сама считала откровенно слабым. Трудности поджидали и в выборе кинематографического языка для изображения культурных и духовных реалий того времени, знаменующих излет духа георгианской Англии и переход к интереснейшему периоду, получившему название "эпохи регентства". Именно эта эпоха вновь открыла Англию континентальному миру - насмешливую, щегольскую, не вполне серьезную, но пронизанную пастельными нотками романтизма. А главное - богатую культурными явлениями. И по наиболее популярным и часто переводимым произведениям Остин нам известен именно этот мир, а не та питательная среда, из которой он вышел.
Несмотря на наличие в библиографии Остин произведения под названием "Любовь и дружба", создатели киноверсии осуществили лукавую мистификацию. В основе фильма лежат события, изложенные в "Леди Сьюзан", первой пробе пера совсем юной Остин. Эпоха создания романа, несомненно, диктует свое: хорошо образованных, но ветреных щеголей и романтически настроенных добродетельных девушек, которые, однако, ни на минуту не теряют ни чувства юмора, ни собственного достоинства, здесь в чистом виде, вроде бы, и нет.
В центре повествования - овдовевшая леди Сьюзан Вернон. Ей немного за тридцать (что по тем временам считалось достаточно почтенным возрастом), круг ее общения в силу сильно пошатнувшегося из-за банкротства покойного мужа материального положения сжимается, как шагреневая кожа. Единственная возможность устроить свое будущее - воспользоваться приглашениями родственников, приехать к ним "погостить".
И с этого момента леди Сьюзан перерождается в скрытого гоголевского ревизора - везде, где бы ни ступила ее нога, начинаются семейные распри, обнажается недоверие между супругами, ревность и соперничество между подругами. Дав первоначальный, достаточно небольшой импульс, леди Сьюзан с удивлением и насмешкой наблюдает, с каким упоением люди начинают рушить то, что с такими усилиями некогда создавали. И у нее нет к ним жалости. Как, правда, и к собственной дочери, пренебрежительное отношение к которой, также явно расчетливое, позволяет ей добиться того, на что зрелость, в отличие от молодости, уже не способна.
Создание очередной достоверной и несколько наивной экранизации - сомнительное достоинство для современного кинематографиста, выбравшего за основу произведение английской классики. Но Стиллман сумел справиться с задачей, сделав из фильма своего рода театральную постановку, постепенно вводя в повествование не столько конкретные образы, сколько архетипы.
Сьюзан Вернон (в убедительном исполнении Кейт Бекинсейл) - роковая женщина, вневременной образ, принимающий совершенно различные характеристики в зависимости от времени и места. Ее разновидность в условной современности - та же the Woman, Ирэн Адлер из "Шерлока", настолько же эксцентричная, насколько умная. Дочь Сьюзан, Фредерисия - героиня будущих романов Остин, скромная, нерешительная девушка, знающая свое место, но умеющая в судьбоносные моменты за себя постоять. Кто не узнает в Реджинальде де Курси юношу бледного со взором горящим, в котором одерживает верх то сила, то слабости? Этими образами полон мир английской литературы девятнадцатого века. Сэр Джеймс, которого великолепно сыграл Том Беннетт - великолепный образчик аристократа-бонвивана, усвоившего хорошие манеры, но абсолютно не воспользовавшегося возможностью получения хорошего образования, не протягивает ли он руку своему потомку-эдвардианцу Берти Вустеру? Мистер Джонсон (Стивен Фрай) - благодушен и разумен до мозга костей, даром что в глубине души - бесконечно равнодушный циник. А сделав американку из Алисии Джонсон, верной наперсницы леди Сьюзан во всех ее эскападах, Стиллман с юмором польстил британцам, любовно пестующим свои вековые идиосинкразии.
Каждому времени - свое. Причем зачастую не что-то новое по сути, а лишь по декорациям. Смириться с такой беспощадной и горькой правдой жизни и правда непросто, если принимать все всерьез. Англичане от такой проблемы избавлены больше, чем кто-либо из соседей, что с одной стороны - делает английскую культуру весьма интересной и своеобычной для посторонних, а с другой - вселяет некоторую тревогу в способность эмпатии к другим. Ведь и нас, с вечными духовными поисками и душераздирающими дилеммами, они способны воспринимать лишь в парадигме "Войны и мира" собственного производства.
4