Война и мир:

Война и мир: Высокое и низкое

«Война и мир» (“War and Peace”), 2016
По одноимённому роману Льва Толстого
Режиссёр: Том Харпер
Автор сценария: Эндрю Дэвис
Оператор: Джордж Стил
Композитор: Мартин Фиппс
Продюсеры: Харви Вайнштейн, Эндрю Дэвис
В ролях: Пол Дано, Лили Джеймс, Джеймс Нортон, Джим Бродбент, Джиллиан Андерсон, Брайан Кокс и другие.

Британцев всегда очень тянуло к русской культуре (в частности, разумеется, потому, что они главные потребители и производители костюмированного кино на этой планете). Ральф Файнс, например, мог позволить себе сняться в никому не нужном фильме Глаголевой по Тургеневу, а в своё время он ещё и спродюсировал экранизацию «Онегина», который снимала его сестра, и который тоже никому не был нужен. «Анну Каренину» британцы экранизировали на данный момент не меньше раз, чем русские, и только они позволили себе сделать биографическое кино о Толстом, собрав целый ансамбль серьёзных актёров вроде Пламмера, Макавоя, Джиаматти и самой Хелен Миррен. Причём «Последнее воскресение» было тоже фильмом необязательным, но оно было и есть. А что есть у вечно скептично настроенной российской публики, ищущей клюкву и прочие несоответствия в очередном «посягательстве» на таинственную и типа непонятную Западу «русскую душу»?

У неё есть сериалы. Их полно — настолько, что зрители уже начинают замечать и считать для смеха одинаковый реквизит. А скоро, благодаря Минкульту, костюмированное и как бы историческое мыло будет лезть из всех щелей, говоря «Вот такая у тебя великая родина, сынок! Гордись, сынок! Смотри, какие у нас были герои, сынок, личности!» Но ничего из того, что уже снято или сейчас снимается, не приблизится даже наполовину к тому, что сделали британцы в новой экранизации «Войны и мира».

У них не было цели и средств снимать ни иллюстрацию эпохи, ни эпичное полотно. Битвы под Аустерлицем и Бородино хоть и сделаны хорошо (с большой массовкой, с красивыми, наполовину нарисованными панорамами), но показаны всё-таки скромно и мельком, и ровно так же показан сам Наполеон. Вместо этого авторы взяли из романа то, что было понятно каждому, в независимости от национальности — романтические и трагичные переплетения судеб и немного основную философию романа. Они убрали всё лишнее, всех необязательных второстепенных персонажей, оставив только самое важное, саму суть, и, как ни странно, несмотря на то, что повествованию иногда таки ощутимо не хватало хронометража, им удалось сохранить цельность до самого конца.

Такого отношения к материалу в современном русском кино нет и неизвестно, появится ли. У нас всегда получаются чудовища, состоящие из местечковых комплексов («мы тоже умеем рисовать масштабные спецэффекты!»), непонимания, что нужно вырезать, а что оставить, и диких стереотипов о том, что зритель смотреть будет, а что для него слишком тонко. Думать о том, чтобы делать кино про людей и для людей, кажется безумным — у нас народ такое не любит, нет, ему нужна показуха, песни рыночных поп-звёзд, самый дешёвый звук на свете, опостылевшие рожи «знаменитостей» и суровый, правильный патриотизм.

А у Харпера всего этого нет. Он хотел сделать красиво, эмоционально и свежо, и, главное, так, чтобы никого не волновали эти странные русские имена. Чтобы их можно было заменить на те же британские — и зрителю по-прежнему всё это было близко и знакомо. На камеру цепляют анаморф, оператор снимает так изящно, как может, композитор пишет депрессивную неоклассику и эмбиент под русский хор про «поле моё» и «праздник любви», актёры не просто заламывают руки и читают текст по бумажке, а играют, живут, плачут, и в результате эпопея Толстого превращается в этакую «Джейн Эйр» Фукунаги, только в кубе и под саундтрек «Интерстеллара». То есть, теперь это беллетристика, но постепенно становящаяся чем-то большим благодаря редкой утончённости, честности перед зрителем, полной самоотдачи всех участвующих и постоянным, очень ловким переходам от чисто зрительской мелодрамы к высокой трагедии.

И парадокс в том, что именно британцы теперь заставят молодых людей читать «Войну и мир». Именно этот мини-сериал будут смотреть школьники, чтобы на следующий день ответить на уроке литературы. В то время как живущие в своей параллельной реальности русские киношники создают жвачку для бабушек и домохозяек. Пока те кричат про некий «наш ответ», именно британцы, совершенно, кстати, не ставя перед собой такой задачи, открывают для поколения «инстаграма» и «вайбера» всю красоту и глубину не только русской литературы, но и русской истории и культуры.